Однако, чтобы определить справедливость оценки, данной В. М. Истриным речи Воейкова

Стихотворение Андрея Тургенева "К отечеству" и его речь в Дружеском литературном обществе - часть 2

, обратимся к ее текс-

ту. За что же прославляет Воейков Петра III? Прежде

всего за уничтожение Тайной канцелярии. В условиях тер-

рористического режима Павла I Воейков под видом прос-

лавления отца царствующего императора дает ему смелую

памфлетную характеристику. Тайную канцелярию он называ-

ет "тиранским трибуналом, в тысячу раз всякой

1 Архив братьев Тургеневых. Вып. 2. С. 51.

2 Сивков К. В. Самозванчество в России последней

трети XVIII в. // Исторические записки. 1950. Т. 6. С.

90.

инквизиции ужаснейшим", "в ужас сердца наши приводящим

судилищем, обагрившим Россию реками крови". Призывая

слушателей "бросить патриотический взор на Россию" до

Петра III, оратор рисует красноречивую картину, бесс-

порно вызывавшую в эпоху Павла I ассоциации с современ-

ностью: "...мы увидим ее [Россию], обремененную цепями,

рабствующую, не смеющую произнести ни одного слова, ни

одного вопля против своих мучителей;

она принуждена соплетать им лживые хвалы тогда, ког-

да всеобщее проклятие возгреметь готово Коварство

и деспотизм, вооруженные сим варварским словом ("слово

и дело". - Ю. Л.), острили косу смерти, чтоб еще посе-

кать цвет сынов России, еще продолжить царствование

свое на престоле, из героев и костей невинных россиян

воздвигнутом" (л. 26 об.-27).

Далее автор обращается к другой заслуге Петра III -

дарованию вольности дворянской. Вопрос этот тоже звучал

актуально. Постоянное нарушение Павлом I (стремившимся

в страхе перед революцией подавить даже дворянский ли-

берализм) вольности дворянской (например, известное де-

ло прапорщика Рожнова) чрезвычайно раздражало дворянс-

кое общество. Оно усиливало столь типичную для павловс-

кого царствования атмосферу бесправия и неуверенности.

Насколько болезненными были эти настроения, свидетель-

ствует то, что одним из первых актов правительства

Александра I было подтверждение жалованной грамоты дво-

рянству и уничтожение Тайной экспедиции 2 апреля 1801

г.

Воейков не прошел мимо важнейшего вопроса эпохи -

крепостного права. Поводом для этого была своеобразно

истолкованная секуляризация церковных земель. Этот акт

оратор объяснял как шаг к полному освобождению кресть-

ян: "...мудрое, человеколюбивое, великое дело, постав-

ляющее в храме добродетели имя Петра III подле имен ве-

личайших законодавцев, есть отобрание деревень монас-

тырских; четвертая часть сынов России - миллионы полез-

ных рук - кормили праздных паразитических членов госу-

дарства - монахов, и сии тунеядцы из любви ко... (мно-

готочие в рукописи. - Ю. Л.) отягчали добрых, бесхит-

ростных поселян тяжелыми цепями. Петр III, оживленный

великим предприятием, снял с них оковы, рек им: вы сво-

бодны!" (л. 28-28 об.).

Свою речь Воейков заканчивал призывом встретить, в

случае надобности, ради отечества смерть на эшафоте.

Обращаясь к Петру III, Воейков говорил:

"Воззри на собравшихся здесь юных россиян, оживлен-

ных пламенною лю-бовию к отечеству! И если нужна крова-

вая жертва для его счастия, вот сердца наши! Они не бо-

ятся кинжалов! Они гордятся такою смертию. Самый эшафот

есть престол славы, когда должно умереть на нем за оте-

чество!" (л. 29 об- 30).

1 Открыто тираноборческий характер имели и другие

выступления Воейкова. 8 марта 1801 г., за несколько

дней до убийства Павла I, он произнес речь "О героиз-

ме", а 11 мая 1801 г. - ровно через два месяца после

дворцового переворота - в речи "О предприимчивости" го-

ворил: "...предприимчивость свергает с престола тира-

нов, освобождает народи от рабства, обнажает хитрости

обманщиков, открывает ослепленным народам и жрецам их -

коварных тунеядцев, в богах - истуканов... Предприимчи-

вость для суеверия есть всемогущий бог, громами поража-

ющий" (л. 110- 110 об.). Более откровенный тон послед-

ней речи объясняется общим изменением политической ат-

мосферы после 11 марта 1801 г.

Подобные выступления имели настолько неприкрыто полити-

ческий характер, что Андрей Тургенев даже был вынужден

напомнить об осторожности. На собрании 16 февраля 1801

г. он, возможно имея в виду и неизвестные нам прения

вокруг выступления Воейкова, предостерегал: "Отчего го-

ворим мы так часто о вольности, о рабстве, как будто бы

собрались здесь для того, чтобы разбирать права челове-

ка?" (л. 41).

Однако, как выясняется из дальнейшего текста его ре-

чи, Андрей Тургенев сам призывал товарищей по Обществу

готовить себя к тому времени, "когда отечество наше,

когда страждущая, притесненная бедность будет требовать

нашей помощи" (л. 41-41 об.).

Стремление некоторых членов придать заседаниям поли-

тический, общественно-воспитательный характер встретило

противодействие. Андрей Тургенев имел все основания ут-

верждать, что споры по вопросам политики "нарушают сог-

ласие нашего собрания" (л. 41). В самом деле, часть

членов, разделявшая политико-философские воззрения Ка-

рамзина, предприняла попытку изменить характер деятель-

ности Общества.

26 января, на следующем после выступления Воейкова

заседании, произнес речь Михаил Кайсаров. Мерзляков,

Андрей Тургенев, Воейков в своих речах привлекали вни-

мание членов Общества к насущным вопросам окружающей

действительности, к гражданскому служению общему благу;

М. С. Кайсаров же доказывал субъективность челове-

ческих представлений, делая из этого вывод о бесцель-

ности всякого рода общественной деятельности. Считая,

что "удовольствия существенные, в сравнении с теми бла-

гами, которыми воображение заставляет нас наслаждать-

ся", не имеют никакой цены, Кайсаров отказывался приз-

навать значение общественной деятельности: "Если бы я

хотел входить в дальнейшие исследования, если бы хотел

коснуться общественных постановлений, коснуться правил

религии, тогда стал бы я утверждать систему Беркилаеву

[Беркли], который говорит, что все видимое, весь мир,

все миры и мы все - не что иное, как мечта" (л. 31,

35).

Мысли, высказанные Михаилом Кайсаровым, связаны с

широко распространившейся в дворянской литературе тех

лет тенденцией. В последние годы XVIII в., столь бога-

тые революционными событиями в России и на Западе и

сопровождавшиеся усилением правительственной реакции,

писатели карамзинского направления развивались в сторо-

ну умеренного консерватизма. Одной из сторон этого про-

цесса было усиление субъективистских элементов в фило-

софии, сближение с воззрениями кружка А. М. Кутузова

1780-х гг. Сближение это четко обозначилось в содержа-

нии сборника "Аглая". В дальнейшем, в годы павловского

царствования, философская позиция Карамзина окончатель-

но приобрела законченность.

Агностические рассуждения проходят через весь "Пан-

теон иностранной словесности", издававшийся Карамзиным.

Впечатления человека определяются не объективными

свойствами предметов, а субъективным состоянием наблю-

дателя: "Внутреннее расположение сердца изливается на

наружные предметы"'. В записной книжке Карамзина за те

же годы находим: "Время - это лишь последовательность

наших мыслей"2.

Из этих предпосылок следовали совершенно определен-

ные общественно-политические выводы. Их высказал Карам-

зин еще в послании "К Дмитриеву" (1794). Это - убежде-

ние в бессмысленности попыток разумного переустройства

мира и отказ от общественной деятельности. Внимание че-

ловека должно быть направлено не на объективную дейс-

твительность (которую Карамзин называл "китайскими те-

нями своего воображения"), а лишь на внутренние, субъ-

ективные переживания3.

Взгляды представителей карамзинской школы не могли

встретить сочувствия у людей типа Андрея Тургенева или

Мерзлякова, относившихся в это время к позиции Карамзи-

на резко отрицательно. Сторонник демократической лите-

ратуры XVIII в.. Мерзляков враждебно относился к дво-

рянской эстетике карамзинистов. В разборе "Россиады"

Хераскова он отрицательно отозвался о карамзинском нап-

равлении в литературе: "В чем же мы по сие время подви-

нулись? - конечно, во многих мелких (курсив мой. - Ю.

Л.) приятных сочинениях, вообще в чистоте и наружной

изящности слога. Отчего главное богатство новейших

произведений состоит токмо в романах, в эпиграммах, в

шутливых посланиях, в водевилях, песенках и в пиэсах,

которые совсем не знаешь, к какому отнести роду?"4 Сле-

дует указать также на антикарамзинский памфлет А. С.

Кайсарова "Свадьба Карамзина". На позиции Андрея Турге-

нева в этом вопросе мы остановимся в дальнейшем.

Тем более декларативный характер приобретало выступ-

ление Жуковского 24 февраля 1801 г., пропагандировавше-

го программные принципы Карамзина. Выступление свое Жу-

ковский начал с пространной цитаты из послания Карамзи-

на "К Дмитриеву", а затем перешел к анализу центральных

положений программного предисловия к сборнику "Аглая".

Достаточно сравнить начало обоих документов.

У Жуковского: "Мы живем в печальном мире и должны -

всякий в свою очередь - искать горести, назначенные нам

судьбою..."

У Карамзина: "Мы живем в печальном мире, но кто име-

ет друга, тот пади на колени и благодари всевышнего.

1 Ленвиль и Фанни // Пантеон иностранной словеснос-

ти. 1798. Ч. 1. С. 157.

2 Карамзин И. М. Неизданные сочинения и переписка.

СПб., 1862. С. 199 (подлинник на франц. яз.).

3 Взгляды Карамзина переживали эволюцию. В данном

случае мы имеем в виду лишь его мировоззрение конца

1790-х гг.

4 Мерзляков А. Ф. Россиада, поэма эпическая г. Хе-

раскова. (Письмо к другу) // Амфион. 1815. Янв. С. 52.

Статья, как указывал сам автор, отражала споры в Дру-

жеском литературном обществе. "Я намерен, - писал Мерз-

ляков, - изображать здесь тогдашние наши размышления о

Россиаде в память бесценных бесед наших" (с.

45-46). Отрицательное отношение Мерзлякова к Карамзину

не дает еще, конечно, основания зачислять его в сторон-

ники Шишкова. См., например, его статью "Рассуждение о

российской словесности в нынешнем ее состоянии" (Труды

Общества любителей российской словесности. 1812. Ч. 1.

С. 55-110).

Мы живем в печальном мире, где часто страдает невин-

ность, где часто гибнет добродетель..." Или:

Мы живем в печальном мире,

Всякий горе испытал,

В бедном рубище, в порфире...

Выступление Жуковского не осталось без ответа. Спор

разгорелся вокруг понятия дружбы. Жуковский с идеалис-

тических позиций, считая жертву основой морали (а за

этим стояло убеждение в исконной противоположности об-

щих и частных интересов), отказывался признать дружбой

союз, не основанный на "бескорыстном" самопожертвова-

нии. "Вы, конечно, согласитесь со мною, - обращался он

к членам Общества, - что человек соединен с человеком

некоторым внутренним чувством родства, данным ему от

природы, а может быть еще больше своими собственными

выгодами, но вы согласитесь также, что сей союз,

сколь он, впрочем, ни силен, не может называться именем

дружбы" (курсив мой. - Ю. Л.) (л. 45-45 об.).

Против Жуковского выступил Мерзляков. "Польза, - го-

ворил он, - тот магнит, который собрал с концов мира

рассеянное человечество Польза, друзья мои, то

существо, которое соединило нас здесь. Мы одевали его,

по обычаю всего света, в разные пышные одеяния, давали

ему многоразличные имена, поклонялись ему под видом

дружбы, под видом братства и проч..., может быть от то-

го самого терял он свою силу. Полно мечтать о будущем!

Перестанем искать причину нашей холодности или причину

нашей привязанности к собранию в отдаленных облаках,

рождаемых воображением нашим - что же делать? Надобно

раскрывать пользу, которую всякий из нас надеется полу-

чить от собрания" (курсив мой. - Ю. Л.) (л. 53-53 об.).

Центром борьбы сделалась оценка карамзинизма.

содержание .. 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ..