|
|
содержание .. 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ..
А.Ф. Мерзляков (анализ поэзии) - часть 5
Песни Мерзлякова не свободны от влияния традиции ро- манса и дворянской псевдонародной лирики конца XVIII - начала XIX в. Н. И. Надеждин отмечал в некоторых из них "резкие обмолвки против русского народного языка", но он же говорил, что "их существенная прелесть состоит в народности"2. Белинский, хотя также указывал в песнях Мерзлякова на "чувствительные обмолвки" против народ- ности3, в общем ценил их очень высоко. "Это был талант мощный, энергический, - писал он о Мерзлякове, - какое глубокое чувство, какая неизмеримая тоска в его песнях! как живо сочувствовал он в них русскому народу и как верно выразил в их поэтических звуках лирическую сторо- ну его жизни! Это не песенки Дельвига, это не подделки под народный такт - нет: это живое, естественное излия- ние чувства, где все безыскусственно и естественно!"4 Главным признаком народности песен Мерзлякова Бе- линский считал то, что он "перенес в свои русские песни русскую грусть-тоску, русское гореванье, от которого щемит сердце и захватывает дух"5. Положение это имело для Белинского принципиальный смысл. Он писал, что грусть есть то "общее, которое связывает нашу простона- родную поэзию с нашей художественною, национальною поэ- зиею"6. Белинский настаивал на этом положении, посколь- ку грустный характер русской песни был для него свиде- тельством безотрадного положения народа. Н. И. Мордов- ченко, обративший внимание на это положение, указал на связь его с высказываниями о русской песне в "Путешест- вии..." Радищева. Подобное понимание фольклора не было чуждо и Мерзлякову. Один из его университетских слуша- телей вспоминал: "Мерзляков советовал нам, т. е. всем студентам, прислушиваться к народным песням и записы- вать их: "В них вы услышите много народного горя", - говорил благородный профессор"7. "Песни Мерзлякова дышат чувством", - писал А. А. Бестужев8. Песни Мерзлякова лиричны и не касаются соци- альных вопросов, но бесспорно, что разлитая в них и привлекшая Белинского "неизмеримая тоска" связана была
В письме Жуковскому из Вены: "Кланяйся, брат, Мерзлякову, скажи, чтобы он берегся от лихорадки и что я нашел непростительный анахронизм в его песне: "Воет север за горами"; а потом: "Не ходить было красной дев- ке" (далее в тексте: "Вдоль по лугу-лугу". - Ю. Л.). Точный Шекспир!" (Архив Тургеневых. Ед. хр. 4759. Л. 56). 2 Телескоп. 1831. № 5. С. 91. 3 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1954. Т. 5. С. 564. 4 Там же. Т. 1. С. 63. 5 Там же. Т. 9. С. 532. 6 Там же. Т. 5. С. 126; ср.: Мордовченко Н. И. Бе- линский и русская литература его времени. М.; Л., 1950. С. 184. 7 Чистяков М. Н. Народное предание о Брюсе // Русс- кая старина. 1871. № 8. С. 167. 8 Бестужев А. А. Взгляд на старую и новую словес- ность в России // Декабристы: Эстетика и критика. М., 1991. С. 95.
с мыслью о печальной судьбе народа. Антикрепостнические настроения Мерзлякова в середине 1800-х гг. были засви- детельствованы им печатно. В 1807 г. Мерзляков издал книгу "Эклоги Публия Вир- гилия Марона" (в сборник были включены и некоторые дру- гие переводы античных авторов). Тексту было предпослано предисловие "Нечто об эклоге", в котором неожиданно на- ходим рассуждение о происхождении рабства. Говоря об изображении "пастухов" в литературе. Мерзляков допуска- ет несколько возможных авторских решений: "Стихотворец воображает их или такими, какими они были во времена равенства и беспечности, украшенные простотою природы, простотою невинности и благородною свободою, или таки- ми, какими они сделались тогда, когда нужда и сила про- извели властителей и рабов, когда приобрели они себе работы тягостные и неприятные..."' Мысль о том, что рабство имеет своей основой обман и насилие, была распространена в публицистике конца XVIII - начала XIX в. Однако в данном случае мы можем с боль- шой долей вероятности назвать источник рассуждения Мерзлякова, позволяющий говорить о том, что мысли авто- ра статьи об эклоге были сосредоточены не столько на рабстве вообще, сколько на судьбе русского крестьянина. В 1806 г. друг Мерзлякова А. С. Кайсаров защитил в Гет- тингене и опубликовал на латинском языке диссертацию "О необходимости освобождения рабов в России" ("De manu- mittendis per Russiam servis"), где находим не только мысль Мерзлякова, но и почти дословное ее выражение: "...чем дальше углубляется разум в вопрос происхождения рабства и стремится добраться до самых его истоков, тем вероятнее, по сравнению с другими, нам кажется мысль, считающая, что сила и обман произвели это проклятое бедствие. Ведь трудно сомневаться в том, что по праву войны свободные люди, побежденные и подчиненные власти врагов, сохранившие жизнь ценой потери свободы, насиль- но превращались в рабов; обман же действует тогда, ког- да богатые извлекают выгоду из нужды людей, угнетенных бедностью"2. Нет оснований сомневаться в том, что Кайсаров сразу же прислал Мер-злякову экземпляр своей диссертации. От- ношения между ними были самые дружеские, шла оживленная переписка. Мерзляков посылал Кайсарову в Геттинген свои песни3, а в 1810 г. выпустил в свет второе издание русского перевода "Славянской мифологии" Кайсарова (первый вышел во время заграничного путешествия автора, возможно, без его ведома). Работа Мерзлякова над песнями наиболее активно шла в 1803-1806 гг. В этот период были созданы: "Я не думала ни о чем в свете тужить...", "Ах, что ж ты, голуб- чик...", "Чернобровый, черноглазый...", "Сельская эле- гия"
1 Эклоги Публия Виргилия Марона, переведенные А. Мерзляковым, профессором императорского Московского университета. М., 1807. С. IX-X. 2 Kaisarov A. Dissertatio inauguralis de manumitten- dis per Russiam servis. 1806. P. 4. Любопытно, что в том же 1806 г. Александр Иванович Тургенев в письме Жу- ковскому доказывал, что "дворяне не насильством присво- или себе право сие (крепостное право. - Ю. Л.)" и что, следовательно, пока крестьяне нравственно не дорастут до свободы, "им рабство - драгоценный дар". 3 См.: Мерзляков А. Ф. Стихотворения. С. 292. ("Что мне делать в тяжкой участи моей..."), "Ах, деви- ца, красавица!..", а " возможно, и ряд других песен (датировка многих из них вызывает затруднения). Это время с основанием можно считать новым важным этапом в развитии литературного дарования Мерзлякова. Новый период в творчестве поэта совпал с характерным изменением окружающей его дружеской среды. Дружеское литературное общество распалось. В числе наиболее близ- ких Мерзлякову друзей мы встречаем теперь имена молодо- го литератора-разночинца 3. А. Буринского, профессора и радикального драматурга Николая Сандунова и композитора из крепостных Д. Н. Кашина. В содружестве с последним и создавались песни Мерзлякова, Д. Н. Кашин был не только хорошо образованным чело- веком (он знал, например, итальянский язык и восхищался стихами Тассо), одаренным музыкантом, но и собирателем и знатоком русского песенного фольклора. В предисловии к изданному им трехтомнику русских песен (1833-1834) Кашин подчеркивал, что все песни, включенные в сборник, записаны им самим. В обработках Кашина русские народные песни входили в репертуар таких популярных актрис, как Е. Сандунова (с семьей Сандуновых Кашин был особенно тесно связан: Н. Сандунов был одним из организаторов его выкупа из крепостного состояния). Как и для Мерзля- кова, народная песня была для Кашина не только объектом научного изучения или художественной стилизации, но и воспринималась как непосредственное лирическое выраже- ние душевных переживаний. Замечательно в этом смысле описание "освобождения" Кашина в записках С. Глинки: "...он прибежал к нам, запыхавшись и в восторге душев- ном бросаясь обнимать нас, повторял: "Я свободен, я свободен!" И шампанское закипело в бокалах. И с каким выражением играл Кашин на фортепианах русские песни. То был первый день его свободы"'. Созданная на основе русских народных мотивов музыка Кашина сливалась с текстами Мерзлякова в единое худо- жественное целое. Своеобразие песен Мерзлякова в том, что в качестве поэтических произведений они были расс- читаны не на декламацию, а на вокальное исполнение, причем мотив, как правило, брался из народной песни. Это придавало колорит народности даже тем произведени- ям, в которых, если исходить из одного текста, трудно уловить что-либо отличное от традиционной поэзии, от светского романса. Так, например, стихотворение "В час разлуки пастушок..." - ничем не выдающийся образец ро- мансной лирики XIX в. - был неотделим в сознании совре- менников от народной украинской песни, на "голос" кото- рой он был написан. Насколько подобная связь была креп- кой и в сознании самого автора, свидетельствует тот факт, что, готовя для издания 1830 г. список песен и романсов, Мерзляков обозначил в нем это стихотворение не его настоящим заглавием, а первой строкой песни, давшей мотив "Ихав козак за Дунай". Характерно, что Бе- линский, заговорив о романсе Мерзлякова "Велизарий", сейчас же вспомнил: "...музыка его так прекрасна..."2 1 Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895. С. 178. 2 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 323. Воссоздание литературными средствами духа народной пес- ни требовало выработки новых художественных приемов. Размеры дарования ограничивали возможности Мерзлякова как новатора, пролагателя новых путей в поэзии. В пес- нях его, переплетаясь с подлинно фольклорными элемента- ми стиля, встречаются и чисто литературные фразеологи- ческие обороты (например: "Твоему ли сердцу ведать. Лила, страх"; ср. у Батюш- кова: "Нам ли ведать, Хлоя, страх!"). Художественная система песен Мерзлякова еще значи- тельно удалена от подлинно народной поэзии и несет на себе влияние дворянского романса. Белинский выделил песни "Чернобровый, черноглазый..." и "Не липочка куд- рявая..." (эти же песни как наиболее народные отметил Надеждин). Назвав их "прекрасными и выдержанными", - все остальные он характеризовал как произведения "с проблесками национальности", но и с "чувствительными против нее обмолвками"1. Отмеченные Белинским и Надеж- диным песни наиболее примечательны своим отходом от традиционных форм, соединяемых в литературе XVIII - на- чала XIX в. с условным представлением о "русском сти- хе". Своеобразие позиции Мерзлякова как автора песен осо- бенно ярко проявляется при сопоставлении его произведе- ний с послужившими для них отправной точкой записями Кашина. Песни "Ах, девица, красавица!..", "Я не думала ни о чем в свете тужить..." и "Чернобровый, черногла- зый..." имеют в сборнике Кашина параллели, связь кото- рых с названными песнями Мерзлякова бесспорна. Сравне- ние текстов вводит нас в творческую лабораторию поэта. Прежде всего можно отметить, что Мерзляков использует зачины и концовки и значительно переделывает централь- ную сюжетную часть2. Последняя изменяется с тем, чтобы подчеркнуть драматизм ситуации. Благополучная любовь заменяется изменой, свидание - разлукой. В центре песен Мерзлякова - образ человека, на пути которого к счастью стоят непреодолимые преграды. Нравс- твенный мир этого человека часто характеризуется в со- ответствии с возникшей еще в предшествующий период творчества верой в "естественные влечения" человеческой натуры, противоборствующей внешним препятствиям и влас- ти предрассудков. Так, строки:
Я не слушала руганья ничьего, Полюбила я дружочка моего -
у Мерзлякова перерабатываются следующим образом:
1 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 564. 2 Эту особенность подметил И. А. Полевой, писавший: "Песни А. Ф. Мерзлякова потому еще более вошли в народ- ный быт, что они извлечены из простонародных песен. На- чало, напоминающее простую известную песенку, заставля- ет всякого песельника заучить ее. Между тем Мерзляков превосходно переделывал каждую взятую им песню, точно так, как смычок Рачинского пленяет нас прелестною гар- монией, которая напоминает что-то родимое" (Московский телеграф. 1825. № 16. С. 340). Г. А. Рачинский - русс- кий скрипач и композитор первой половины XIX в.
Как же слушать пересудов мне людских? Сердце любит, не спросясь людей чужих, Сердце любит, не спросясь меня самой! (с. 60)
Говоря о работе Мерзлякова над текстом записей Каши- на, необходимо учитывать специфику последних. Те из них, которые были использованы Мерзляковым, сами в зна- чительной степени отдалены от канонических образцов крестьянской лирики. Они несут на себе черты влияния городского романса и, возможно, подверглись литератур- ной обработке. Мерзляков снимает то, что противоречило его представлению о народной песне (например, стих "Со письмом пошлю лакея"), и сгущает элементы народно-поэ- тической лексики: "грусть-злодейка", "забавушки - алы цветики", "сыр-бор", "печальная, победная головушка мо- лодецкая". Литературное "письмо" убрано, зато в "Сель- ской элегии" встречаем просторечный синоним: "Нет ни грамотки, ни вестки никакой..." (ср. у Сумарокова "Письмо, что грамоткой простой народ зовет..."). В том же направлении идет и дальнейшая работа Мерз- лякова над текстом песен. В письме к Кайсарову (1803) находим:
Всяк изведал грусть-злодейку по себе, Но не всякий, ах, жалеет обо мне.
Во второй части "Собраний образцовых русских сочине- ний и переводов" (1815) Мерзляков заменил книжное "жа- леет" фольклорным "погорюет", но сохранил еще междоме- тие "ах", придающее стиху типично-романсное звучание: "Ах, не всякий погорюет обо мне". И только в издании 1830 г. стих приобрел окончательный вид: "А не всякий погорюет обо мне". Работая над песней, Мерзляков подошел к проблеме рифмы и стихотворного размера - вопросу, который на ру- беже XVIII и XIX вв. волновал многих русских поэтов. Уже в предшествующий период обнаружилась характерная черта творческого дарования Мерзлякова: рифмы у него, как правило, бедны, часто встречаются рифмы неточные, а также морфологические (особенно глагольные). Бедность рифм была следствием не ограниченности мастерства, а особенностей творческой позиции. Еще А. Н. Радищев жа- ловался, что "Парнас окружен Ямбами, и Рифмы стоят вез- де на карауле"'. Предпочтение неточных, "приглушенных" рифм приводило к ослаблению ритмической роли клаузул, что, в свою оче- редь, требовало поисков определенной ритмической ком- пенсации. В период создания цикла политических стихот- ворений, связанных с Дружеским литературным обществом, излюбленным приемом Мерзлякова делаются смысловые и звуковые повторы. Поэтическая строка строится на логи- ческом противопоставлении или сопоставлении понятий, выраженных сходно звучащими словами, омонимами. Это по- могает раскрыть внутреннюю диалектику понятия. Стих оказывается связанным не формальным единством ритмичес- ких интонаций, а смысловой связью, подчеркнутой средс- твами звуковой организации. Так, логическое противопос-
Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 353. тавление "братья делаются врагами" выражается посредс- твом подбора тавтологической лексики: "Брат не видит в брате брата" ("Слава"). По такому же принципу построе- ны: "Тиран погиб тиранства жертвой", "Скончался в муках наш мучитель" ("Ода на разрушение Вавилона"), "Да по- гибнут брани бранью" ("Слава").
содержание .. 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ..
|
|
|