ВИНА в СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ (Б.С. УТЕВСКИИ) - часть 33

лущение» фигурируют как синонимы в определении эвентуального умысла. Например, М. Д. 
Шаргородский указывает, что при эвентуальном умысле субъект «наступления результата не 
желает, по предвидит возможность его наступления и сознательно допускает эту возможность, 
относясь к результату безразлично» '. О «допущении» последствий субъектом, действующим с 
эвентуальным умыслом, говорят и другие советские криминалисты— Л. Трайиин, А. 
Пионтковский, М. Исаев и др.
Такое же определение отношения лица, действующего с эвентуальным умыслом к нежелаемым 
последствиям своего деяния, встречается и в судебной практике. Так, например, Пленум 
Верховного суда СССР в постановлении 27 сентября 1946 г. по делу Сажина, говоря об 
эвентуальном умысле, указал, что «закон определяет этот вид умысла как сознательное допущение
наступления последствий своих действий, общественно-опасный характер которых он предвидел».
Характеристика отношения виновного к нежелаемым последствиям, как «допущение» им этих 
последствий, вызывает возражения.'Для действующего с эвентуальным умыслом характерно не 
столько допущение им преступных последствий, сколько то обстоятельство

1

, что он, зная о 

возможности или даже неизбежности их наступления, не отказывается от своего, деяния, 
соглашается на их наступление, приносит эти последствия, часто тяжкие и притом ему ненужные, 
в жертву своим преступным интересам. Общественная отрицательная характеристика лица, 
действующего . с эвентуальным умыслом, определяется именно этим его антиобщественным 
поведением, его согла-

1

 М.Д. Ш а р го'р о д с ки й, цит. соч., стр. 8. О «допущении» виновным последствий своих действий при эвентуальном 

умысле говорят также: учебник «Уголовное право. Общая часть», М, 1948 г., стр. 342; учебник уголовного права для 
юридических школ, 1947 г., стр. 82; М. Шнейдср, Формы виновности по советскому уголовному праву, 
«Социалистическая законность», 1947 г., № 3, стр. 19. В постановлении Пленума Верховного суда СССР по делу Рогова 
от 27 декабря 1946 г. о подсудимом говорится: «Он сознавал всю общественную опасность своего поведения и все же 
безразлично относился к последствиям своих действий, сознательно допуская в числе этих последствий и смерть кого-
либо из присутствующих» («Судебная практика Верховного суда СССР», 1946 г., вып. X (XXXIV), стр. 16). Как видно, 
здесь «безразличное» отношение к последствиям отождествляется с «допущением» последствий, что, однако, не одно и 
то же.
201

сисм пожертвовать чужими личными или государственными интересами ради достижения своих 
личных интересов.- Нежелание виновного отказаться от своего преступного намерения, несмотря 
на возможность, не говоря уже о неизбежности наступления таких антиобщественных и вообще 
ненужных ему последствий, составляет морально-политическую и юридическую характеристику 
лица, действующего с эвентуальным умыслом.
Требовать от виновного при эвентуальном умысле волевого отношения к последствиям в форме 
«допущения» — это значит затруднять возможность квалификации отношения лица к 
последствиям своего деяния как эвентуального умысла, и открывать лазейку для неосновательного
смягчения вины обвиняемых в таких преступлениях.
Формула «допускает» дает возможность врагу народа, продавшему из корыстных соображений 
секретные документы или планы агенту иностранной разведки, ссылаться на то, что он не 
допускал возможности причинения своими действиями ущерба внешней безопасности, так как не 
был вполне уверен в этом и что следовательно он действовал неосторожно. На самом деле такой 
враг народа не мог не сознавать (и это именно является решающим), что в руках иностранной 
разведки проданные им документы и планы могут быть или неизбежно будут направлены против 
интересов внешней безопасности СССР, и, несмотря на это, он согласился с наступлением таких 
последствий.
Эвентуальный умысел в советском уголовном праве представляется нам, имеется в тех случаях, 
когда в и-

НОБНЫЙ

 не может не сознавать, что его действия могут привести или неизбежно 

приведут к последствиям, вредным для основ советского строя или для охраняемых советским 
государством интересов, и, несмотря на это сознание, соглашается па наступление  указанных  
последствий.
Такое определение, кажется нам, подчеркивает то обстоятельство, что совершающий 
преступление с эвентуальным умыслом сознательно приносит в жертву своим личным интересам 
интересы советского строя и другие охраняемые Советским государством интересы. Оно 
содержит признаки, отличающие эвентуальный умысел как

262

понятие советского социалистического уголовного права от понятия эвентуального умысла в 
буржуазном уголовном праве. Оно содержит тем самым и морально-политическую оценку 
поведения гражданина, действующего с эвентуальным умыслом. Вместе с тем в предлагаемом 
определении выступают с необходимой определенностью наличие сознания и отсутствие воли в 
отношении последствий и избегаются термины неточные, способные создать неправильное 
представление об эвентуальном умысле г. советском уголовном праве

1

.

:■■ тг;

1

 В постановлении Высшего военного суда Польской народной республики говорится, что «умышленно действует lie 

только тот, кто своими действиями желает препятствовать нормальной деятельности предприятия или учреждения 
общего пользования (прямой умысел), но также и тот, кто предвидит, что своими действиями будет препятствовать 
нормальной деятельности предприятия или учреждения и соглашается на это»— «Военное обозрение права», 1949 г., № 
1,

ГЛАВА   ШЕСТАЯ 

ПРЕСТУПНАЯ САМОНАДЕЯННОСТЬ

Преступная самонадеянность (luxuria) имеет свою особую психологическую окраску, таит в себе 
особого рода опасность для правопорядка и дает советскому уголовному праву особые основания 
для ее отрицательной морально-политической оценки.
Легкомыслие, несерьезность, недостаточная обдуманность таких своих действий, от которых 
зависят интересы государства или других граждан, беспечность по отношению к чужим 
интересам, ни на чем ие_осн(>ваыная__само^ уверенность или легкомысленная уверенность в 
наступлении извда^событий.^способных предотвратить наступление преступных последствий, — 
такова психологическая характеристика преступной самонадеянности в советском уголовном 
праве.
Опасность для социалистического государства такого отношения к коллективным интересам и 
интересам других лиц, угроза, которую такое отношение создает для установленного в 
социалистическом государстве правопорядка, — такова политическая характеристика преступной 
самонадеянности.
Преступная самонадеянность, как это уже не раз отмечалось в советской юридической литературе,
близка по своей природе к эвентуальному умыслу.
Буржуазные криминалисты не сумели четко отграничить преступную самонадеянность от 
эвентуального умысла.
Определение преступной самонадеянности было дано Спасовичем в 1863 г. Luxuria (беспечность) 
имеется, по его мнению, «когда виновник сознавал возможность вредных последствий от своего 
поступка, хотя и не желал их, и, несмотря на это, легкомысленно на поступок решился» '.

1

 В. Спасович, Учебник уголовного права, стр., 153-

264

В этом определении отсутствовал существенный признак преступной самонадеянности — 
надежда субъекта на предотвращение преступных последствий. Этот признак имеется, правда, в 
определении, данном через 40 лет II. Таганцевьш, для которого самонадеянность на лицо тогда, 
«когда действующий сознавал, что из его деяния может произойти правонарушение, но сознавал 
это отвлеченно, а не в применении к данным конкретным обстоятельствам, и не только не желал, 
но и не допускал возможности наступления правонарушения, надеясь его избегнуть» 

!

.

Определения преступной самонадеянности, даваемые буржуазными криминалистами, носят 
формальный аполитичный характер, не раскрывают ее классового содержания. Они ни в 
малейшей мере не помогают и не могут помочь познанию самонадеянности как понятия 
советского уголовного права.
Самонадеянность по советскому уголовному праву — как и умысел в обоих его формах, — это 
принципиально иной институт, имеющий свое особое классовое, морально-политическое 
содержание.
В решимости — и притом легкомысленной — на поступок наиболее ярко проявляется вся 
опасность самонадеянности по советскому уголовному праву и рисуется порочная психология 
виновного, его легкомысленная готовность рискнуть чужими интересами ради каких-то своих 
личных целей, пусть даже самих по себе не преступных. Эта легкомысленная готовность рисует 
общественный облик виновного и дает основание для отрицательной общественной оценки его 
поведения. Лицо, которое обнаруживает недопустимую готовность риска интересами 
социалистического государства иди других лиц, например риска социалистической 
собственностью или жизнью человека, заслуживает решительного упрека, весьма резкой, 
отрицательной оценки со стороны советского суда.

1

 Н. Таганцсв, Русское уголовное право, т. 1, 1902 г., стр. 623—624. Уголовное уложение 1903 г. определяло преступную

самонадеянность (не применяя, однако, этого термина, а относя его к одному из видов неосторожности) как положение, 
при котором виновный «хотя и предвидел наступление последствия, обусловливающего преступность сего (т. е. 
преступного. — Б. У.) деяния, но легкомысленно предполагал такое последствие предотвратить».

265

Нельзя поэтому признать удовлетворительными формалистические аполитичные определения 
самонадеянности, которые с незначительными редакционными изменениями встречаются в 
некоторых учебниках. Таково, например, определение — «Самонадеянность характеризуется: а) 
наличием предвидения последствий своей деятельности и б) наличием легкомысленной надежды 
их предотвратить»

1

.

Это определение ни в малейшей мере не раскрывает особенностей самонадеянности как понятия 
советского уголовного права и не помогает познанию этой формы вины. Из этого определения не 
видно, чем же преступная самонадеянность как понятие советского уголовного права отличается 
от преступной самонадеянности как понятия буржуазного уголовного права. Это определение не 
содержит указания на общественно-опасный характер последствий самонадеянности, т. е. признак,
придающий самонадеянности определенное классово-политическое содержание.
Такой лее аполитичный, формалистический характер имеет и определение преступной 
самонадеянности, предложенное в 1947 г. В. Лифшицем. Этот автор в своей статье, посвященной 
эвентуальному умыслу, не мог, конечно, не коснуться и столь смежного с эвентуальным умыслом 
понятия, каким является понятие преступной самонадеянности. Но как к эвентуальному умыслу, 
так и к преступной самонадеянности В. Лифшиц подошел чисто юридически, догматически. Он 
определил преступное легкомыслие как такое отношение человека к преступным последствиям 
своих действий, при котором он «предвидел возможность их наступления, но рассчитывал их 
предотвратить, исходя при этом из конкретных обстоятельств, которые в действительности не 
были достаточным основанием для такого расчета, но субъект считал их таким основанием, так 
как не проявил достаточной осмотрительности при их оценке» 

2

.

Нетрудно видеть, что и это определение не пытается показать особенности преступной 
самонадеянности как по-

1

  А.   П квитков cicjiii   в учебнике «Уголовное право. Общая ■теть», 1918 г., стр. 344; также учебник «Советское 

уголовное право» для юридических школ, 1940 г., стр. 52; из старых учебников  также А. А. Ппонтков ск ий, Советское 
уголовное право, 1929 г., стр. 243; А. П. Т рай пин, Уголовное право. Часть Общая, 1929 г., стр. 274.

2

  В. Лифшиц, цнт. статья, стр. 36.

266

ннтия советского уголовного права. Имеющаяся в определении В. Лифшица некоторая 
детализация процессов, происходящих в сознании субъекта, действующего с преступной 
самонадеянностью, мало помогает познанию рассматриваемого понятия.
Значительным шагом вперед по раскрытию материального содержания самонадеянности является 
внесение в определение преступной самонадеянности признака общественной опасности 
предвиденных последствий. Учеб-пик уголовного права для юридических школ издания 1947 г. 
приближается к этому, указывая, что при преступной самонадеянности имеется сознание 
общественной опасности деяния и его последствий

1

. Ту же формулу мы находим и у А. А. 

Герцензоиа в его учебнике Общей части уголовного права

2

.

Если учесть, что речь идет здесь о последствиях общественно-опасных (вредных) для 
социалистического государства и для охраняемых им интересов, то представляется более 
последовательным и отвечающим задаче раскрытия классово-политического содержания понятия 
преступной самонадеянности прямо указать в определении преступной самонадеянности, что 
имеются в виду последствия, причиняющие ущерб социалистическому государству и охраняемым 
им интересам.
Определение преступной самонадеянности, данное в учебнике уголовного права для юридических
школ (изд. 1947 г.) и в учебнике А. А. Герцензона, имеет преимущество перед другими 
определениями еще и потому, что оно полнее показывает и юридические признаки преступной 
самонадеянности: «При преступной самонадеянности, — читаем мы в учебнике,—имеется 
сознание общественной опасности деяния, сознание причинной связи между   деянием   и   
могущим   произойти   результатом»

3

.

Ряд дополнительных признаков, содержащихся в этом определении (сознание общественной 
опасности не только последствий деяния, но и самого деяния, сознание причинной   связи   между 
деянием   и   могущим   произойти

1

   Уголовное  право,  учебник  для   юридических   школ,   Н)47  г., стр. 84.

2

  А. А. Гер ценз он, Уголовное право. Общая часть, стр. 339.

3  Уголовное  право,  учебник  для   юридических   школ,   1947  г., стр. 8-1; также А. А. Герцензон, учебник, стр. 339.

267

результатом), значительно улучшает н юридическое определение преступной самонадеянности.
Но и этому определению, как и другим, приведенным выше, определениям преступной самонадеянности 
можно сделать упрек в том, что они не включают в себя наиболее ярко характеризующего субъекта 
преступной самонадеянности признака, а именно/легкомысленной решимости совершить нужное виновному
деяние, несмотря на предвидение возможных или вероятных (в данном случае — не неизбежных) 
общественно-опасных последствий/ Без этого признака и психологическая от политическая характеристика 
преступной самонадеянности не могут быть признаны полными, так как этот признак наиболее точно и 
полно раскрывает антиобщественный характер поведения лица, действующего с преступной 
самонадеянностью, и дает основание для отрицательной общественной оценки такого лица законом и судом.
Учитывая изложенное, необходимо определить преступную самонадеянность как легкомысленную 
решимость совершить нужное лично виновному д е я н 'И с, несмотря на то, что оно заведомо для виновного
угрожает опасными для социалистического' государства или для охраняемых им интересов последствиями, 
при не о б о с н о ванной обстоятельствами дела надежде на предотвращение этих  последствий.
Это определение позволяет установить как общие у преступной самонадеянности с эвентуальным умыслом 
признаки, так и признаки, которые проводят грань между этими двумя формами вины.
Общим является у преступной самонадеянности и у эвентуального умысла отношение виновного к 
государственным интересам и интересам других граждан. Это отношение характеризуется решимостью 
поступать в личных интересах в ущерб указанным интересам. И действующий с эвентуальным умыслом и 
действующий с преступной самонадеянностью разрешают конфликт между личными и чужими интересами 
в пользу личных интересов. Правда, такой же конфликт и такое же разрешение его имеется и у 
действующего с прямым умыслом. Но особенностью эвентуального умысла и преступной самонадеянности  
является то, что в обоих этих случаях  ради

268