ВИНА в СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ (Б.С. УТЕВСКИИ) - часть 32

совершает преступление с эвентуальным умыслом вне зависимости от какой-либо преступной или
непреступной дели. Утверждение М. Исаева сводится, таким образом, к тому, что существуют 
безмотивные преступления, совершаемые притом с эвентуальным умыслом.
Свое утверждение М. Исаев основывает на анализе дела Сажина, по которому было вынесено 17 
сентября 1946 г. постановление Пленума Верховного суда СССР. Обстоятельства дела Сажина, 
которые дали М. М. Исаеву основание выставить свое утверждение, изложены в постановлении 
Пленума следующим образом: «Сажин и осужденный с ним по данному же делу Оселков 18 марта
1946 г., находясь в нетрезвом состоянии, вышли на перрон вокзала ст. Пермь-Ill и направились к 
пригородному поезду. При этом Оселков допустил ряд хулиганских действий и в частности сорвал
головной убор у одной гражданки, направлявшейся на посадку к поезду, и схватил ее за грудь. 
Один из пассажиров вступился за эту гражданку, между ним и Оселковым началась драка, в 
результате которой Оселков, получив удар бидоном по голове, упал. Сажин, заметив Оселков а 
лежащим на земле, выхватил пистолет системы «Браунинг» и стал наносить им удары по голове 
гражданину, дравшемуся с Оселковым, и при этом произвел три выстрела, которыми были убиты 
Назаров и Нифонтов, находившиеся в это время в тамбуре вагона № 2238 поезда № 112. 
Произведя затем еще один выстрел в воздух, Сажин пытался скрыться, но был задержан» 

!

.

Можно ли при наличии таких обстоятельств утверждать, что у Сажина не было никакой цели, 
никаких мотивов для выстрелов? Для такого утверждения, повиди-мому, нет оснований. У Сажина
при стрельбе, как видно из дела, могли быть разные мотивы и цели: хулиганские соображения, как
и у его соучастника, Оселков а, желание недопустить ничьей помощи гражданину, дравшемуся с 
Оселковым, желание запугать этого гражданина и тем помочь Оселкову и др. Преследуя одну из 
этих целей, Са-жии и произвел выстрелы, хотя и сознавал, что от выстрелов могут пострадать 
другие люди. Он не остановился даже перед выстрелами, лишь  бы добиться своей  цели.

1

 См. постановление Пленума Верховного суда СССР от 27 сентября 1946 г.; —М. М. Исаев, там же, стр. 57 — 60.

253

I.

Таким образом, дело Сажина отнюдь не подтверждает вывода М. М. Исаева и не колеблет 
положения, что для эвентуального умысла характерно наличие у виновного определенной цели, 
которой он может достигнуть лишь путем вероятности или неизбежности определенных не-
желаемых им преступных последствий.
2. В советской юридической литературе при анализе эвентуального умысла обычно утверждается, 
что виновный сознает возможность или вероятность наступления побочных преступных 
последствий своего деяния '. Не является в этом отношении исключением, несмотря на некоторое 
различие в терминологии и А. Трай-нин. Он говорит, что «у субъекта при эвентуальном умысле 
нет уверенности, что этот преступный результат наступит»

2

. Однако формула «нет уверенности» 

по своему содержанию равнозначаща сознанию возможности.
Анализируя утверждение, что при эвентуальном умысле у виновного имеется лишь сознание 
возможности (или вероятности) наступления преступных последствий, , следует внести в это 
утверждение некоторый корректив. Действительно, в ряде случаев у лица, действующего с 
эвентуальным умыслом, отношение к нежелаемым побочным последствиям выражается в 
сознании лишь возможности (вероятности) наступления этих последствий. Виновный 
рассчитывает на то, что преступные последствия могут и не наступить (например, люди, 
находящиеся в поджигаемом доме, могут спастись). Давший беременной женщине опасное для 
здоровья или жизни средство для совершения аборта рассчитывает, что средство это может и не 
причинить вреда. Наступление вреда для него представляется только возможным,  вероятным.
Возможны также случаи, когда виновный, действовавший с эвентуальным умыслом, надеялся на 
ненаступление нежелаемых последствий, но надеялся на это не на осно-

1

   Уголовное право.   Общая   часть, 1948  г.,  стр. 34;  Герцен-зон,  Уголовное  право.   Часть   Общая, стр. 338, учебник 

для юридических  школ,  1940  г.,  стр. 53, изд. 1043 г., стр. 47; изд.   1947  г., стр.  23.  М.  Ш а р гор од с кий,   
Проблемы  общей   части уголовного  права   в  практике Верховного   суда СССР, «Советская юстиция», 1941 г., № 16, 
стр. 10.

2

  А.   Трайнин,   Уголовное   право.   Часть   Общая,   1929   г., стр. 266.                                               

F

254

ваши каких-либо данных, позволяющих рассчитывать на благоприятный исход, а действуя «на 
авось», на счастье. В таких случаях виновный действует не преступно самонадеянно, так как при 
самонадеянности виновный, хотя и легкомысленно, но все же рассчитывает на ненаступление 
преступных результатов, а с эвентуальным умыслом, так как виновный не исключает вовсе 
наступления преступных результатов.
Возможны, однако, наряду с такими случаями и случаи, когда виновный сознает неизбежность 
(необходимость) наступления нежелаемых последствий. Поджигатель может сознавать, что в 
поджигаемом доме находится инвалид, неспособный передвигаться, что во время поджога никого 
другого в доме нет, что инвалиду этому помощи ждать неоткуда и что, следовательно, он н е и з б 
е ж и о  погибнет во время пожара.
В опубликованных постановлениях и определениях Верховного суда СССР по делам о 
преступлениях, совершенных с эвентуальным умыслом, речь идет только о сознании возможности
наступления преступных последствий. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда 
СССР в определении от 14 июля 1947 г. по делу Дьяченко указала: «Стрелял Дьяченко для того, 
чтобы напугать Харитонова и заставить его уйти. Стреляя, он не имел цели лишить жизни 
потерпевшего. Он не имел и цели причинить ему какое-либо телесное повреждение. Однако, та 
обстановка, в которой были произведены выстрелы Дьяченко, свидетельствует о том, что у него 
было сознание возможности (курсив мой. — Б. У.) причинения какого-либо вреда личности 
Харитонова (выстрелы производились ночью, в ту сторону, где находился Харитонов). Следует 
признать, что Дьяченко предвидел возможность (курсив мой. — Б. У.) ранения потерпевшего и 
сознательно это допускал, т. е. причинил телесное повреждение с эвентуальным умыслом» '.
Но наличие в отдельных конкретных делах сознания при эвентуальном умысле лишь возможности
наступления преступных последствий не исключает также случаев, когда последствия будут 
сознаваться как неизбежные, необходимые. Можно поэтому согласиться с форму-

1

 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1947 г., вып. VI1J, стр. 21.

255
/

лировкой М. Исаева: «Для наличия умысла вообще, для косвенного умысла в частности вовсе не 
требуется, чтобы виновный предвидел неизбежность наступления результата. Совершенно 
достаточно предвидения возможности его наступления» '. Иными словами при эвентуальном 
умысле достаточно сознания возможности наступления нежелаемых последствий, но вовсе не 
исключается и сознание неизбежности   наступления   таких   последствий

2

.

Б. Воля  при  косвенном умысле
Вопрос о волевом моменте при эвентуальном умысле является более сложным, чем вопрос о воле 
при прямом умысле. Вопрос ставится так: желает ли (волит) виновный при эвентуальном умысле 
ненужные ему или даже определенно не желаемые для него преступные последствия своего 
деяния или же он их не желает (не волит)?
В действительности дело обстоит так: при эвентуальном умысле у виновного имеется воля, 
направленная на совершение деяния и на наступление желаемых виновным последствий, и 
отсутствует воля на наступление последствий, не желательных для виновного. В отношении этих 
последствий у виновного имеется сознание их неизбежности или вероятности (в зависимости от 
обстоятельств дела), — сознание, неспособное изменить волю на совершение преступления. 
Иными словами, при эвентуальном умысле в психике виновного имеется воля и сознание в 
отношении желаемых последствий и только сознание — в отношении последствий нежелаемых, 
причем сознание нежелаемых последствий и ответственности за

1

  М. М. Исаев, Вопросы уголовного права к уголовного процесса в судебной практике Верховного суда СССР, 1948 г., 

стр. 63.

2

  А. А. Лнонтковский  утверждает,   что «при умысле эвентуальном предвидение последствий своих действий мо^ет 

выражаться лишь в предвидении вероятности, возможности их наступления. Когда лицо предвидит  неизбежность  
наступления  последствии  своих  действий, нельзя говорить, что   оно их не желает,  а лишь   сознательно допускает» 
(Уголовное право, Общая часть, 1948 г., стр. 340). Для этого утверждения  нельзя  найти  основания  ни в   законе, пи в 
практике. Пример сознания неизбежности наступления нежелаемых последствий приведен выше. Вопрос о грани  
между  прямым и косвенным умыслом решается по психическому отношению, а именно по направлению воли (желал 
или не желал). Возможно, что виновный соглашался на наступление не желаемых им  последствий,  когда он сознавал и 
неизбежность их наступления.
256

них может вступать в конфликт с волей виновного, направленной на желаемые последствия.
Это положение находится в соответствии с господствующими среди советских криминалистов 
взглядами на эвентуальный умысел. Ни одна из имеющихся работ в советской литературе 
(учебников, статей) не усматривает при эвентуальном умысле наличия у виновного воли в 
отношении нежелаемых последствий, хотя в большинстве работ соответствующие формулировки 
недостаточно четки и полны '.
Особенностью эвентуального умысла является, далее, то, что отсутствие воли, направленной на 
наступление нежелаемых последствий, не в состоянии парализовать волю, направленную на 
достижение последствий желаемых. Вся воля лица, действующего с эвентуальным умыслом, 
направлена на желаемые последствия. Было бы внутренним противоречием утверждать, что его 
воля направлена и на нежелательные для него последствия, так как желать (волить) нежелаемое —
это психологическая бессмыслица. Вменяемое лицо не может желать (волить) нежелательных, 
грозящих ему тяжелыми последствиями, результатов своих действий.
Как выше уже указывалось, вопреки часто встречающемуся взгляду, что эвентуальный умысел 
свидетельствует о меньшей опасности виновного, чем умысел прямой, надо констатировать, что 
воля на совершение преступления при эвентуальном умысле может быть даже более интенсивной,
более упорной и непреклонной и, следовательно, более общественно-опасной, чем воля лица, 
действующего с прямым умыслом.
Эта интенсивность преступной воли может проявиться в стремлении любой ценой, даже ценой 
причинения тяже-

1

 Так, на стр. 195 2-го издания учебника Общей части уголовного права для юридических институтов говорилось 

почему-то об отсутствии при эвентуальном умысле «непосредственного желания» (почему непосредственного?). В 
учебнике Общей части уголовного права А. Герце из она речь идет только о сознательном допущении последствий и 
ничего не сказано о нежелании их наступления (стр. 337 и 338); в учебнике для юридических школ изд. 1940 г. авторы в 
приводимом примере эвентуального умысла говорят, что виновный «прямо не желал» (а косвенно?) наступления 
последствий (стр. 53). Учебник для юридических школ 1947 г., как и учебник А. А. Герцепзона, говорит только о 
«сознательном допущении возможности наступления» последствий и не упоминает  об  отсутствии  желания (стр. 82).

17   Зак. 5568.   Б.  С.   Утевский.

257

лейшего вреда интересам государства или отдельных лиц, добиться наступления желаемых 
последствий. При эвентуальном умысле виновный решается на преступление, несмотря па 
наличие сильнейших контрмотивов, выступающих в его психике против решимости совершить 
преступление. Его не в состоянии удержать от совершения преступления даже такой, часто столь 
мощный, контрмотив, как представление о возможности или неизбежности уголовной 
ответственности за наступление нежелаемых последствий.
Все это может свидетельствовать об особой силе и интенсивности преступной воли виновного. 
Это говорит о том, что лицо', действующее с эвентуальным умыслом, в гораздо большей степени 
приносит .в жертву своим личным интересам интересы государства и

1

 других людей, чем лицо, 

действующее с прямым умыслом. Общественная характеристика лица, действующего с 
эвентуальным умыслом, может быть поэтому особо отрицательной.
Советские криминалисты уделили много внимания содержанию волевого процесса у виновного 
при эвентуальном умысле.
В работах многих советских криминалистов можно встретить указание на нежелание виновным 
наступления тех преступных последствий, в отношении которых у него имеется не прямой, а 
эвентуальный умысел. Наряду с этим отношение виновного к этим нежелательным последствиям 
часто характеризуется как «безразличное». Так, например, в учебнике Общей части уголовного 
права ВИЮЫ можно встретить такое утверждение: «Отсутствие желания наступления 
последствий своих действий может выражаться или в безразличном к ним отношении или даже в 
нежелании их наступления» '. В подобных утверждениях содержатся две ошибки: смешение 
понятий нежелания и безразличия и. неправильное представление о возможности при 
эвентуальном умысле безразличного отношения виновного к нежелаемым преступным послед-
ствиям деяния.
Не приходится доказывать, что нежелание и безразличие — это не тождественные 
психологические переживания. То нежелание, которое имеет место в психике лица

1

 Уголовное право.   Общая   часть,   1948   г., стр. 342.

258

при эвентуальном умысле, — это не есть некое пассивное состояние, лишенное каких-либо 
переживаний. Сознание виновным возможности или неизбежности наступления нежелательных 
преступных последствий связано с сознанием им же возможности или, в некоторых случаях, 
неизбежности уголовной ответственности.
Нежелание наступления преступных последствий — это активное переживание, связанное с 
отрицательным отношением к этим последствиям и к возможной или неизбежной ответственности
за них.
Сознание возможности наступления нежелательных последствий — это весьма сильное активное 
психологическое переживание, вступающее в конфликт с желанием совершения преступления и, 
хотя и терпящее поражение в этом конфликте, но тем не менее продолжающее жить в психике 
виновного и после появления у него решимости па совершение преступления.
Совершенно иной характер имело бы безразличное отношение к нежелательным для виновного 
последствиям. Безразличие как психологическое переживание характеризуется тем, что сознание и
воля не реагируют на то или иное событие. Сознание и воля при безразличии пассивны. Событие, 
к которому лицо относится безразлично, проходят мимо его психики, не вызывая в ней никаких 
переживаний. Если нежелание может сопровождаться резким отрицательным переживанием по 
отношению к событию, то безразличие несовместимо с таким переживанием. Можно было бы, 
таким образом, говорить либо о нежелании при эвентуальном умысле наступления последствий, 
либо о безразличном к ним отношении. Нельзя совмещать то и другое.
Возможно ли, таким образом, вообще при эвентуальном умысле безразличное отношение 
виновного к предвидимым нежелательным преступным последствиям?
Оценка отношения виновного к преступным последствиям своих действий как безразличного 
встречалась еще в первых Комментариях к УК РСФСР 1922 г., где можно было встретить то же 
положение 

]

. В дальнейшем это положение    было    некритически    повторено   во    многих

* УК РСФСР. Практический комментарий; под р*Д- М. Гернета 

и А. Трайшша, 1924 г., стр. 25.                 

■■       '       '
17*
259

учебниках уголовного права, п брошюрах й других работах '.
Утверждение, что при эвентуальном умысле виновный безразлично относится к нежелательным 
преступным последствиям своего действия, встречает серьезные возражения. Безразличное 
отношение человека к предвидимым им нежелаемым для него, заведомо для него преступным, т. 
е. наказуемым, последствиям при эвентуальном умысле психологически немыслимо. Если 
сознание вероятности или даже неизбежности нежелательного преступного результата не 
удержало лицо от совершения преступления, то из этого вовсе еще не следует, что лицо это 
относится к таким последствиям безразлично. Да и как может вменяемый человек безразлично 
относиться к преступному результату? Можно безразлично относиться к незначительным 
обыденным явлениям, но нельзя себе представить, чтобы вменяемый человек, сознающий, что за 
причинение нежелательных ему последствий он может подвергнуться наказанию, возможно 
суровому, мог безразлично к этому относиться.
Нельзя поэтому утверждать, что возможно безразличное отношение вменяемого человека к 
событиям, грозящим ему тяжелыми последствиями. По этим соображениям надо признать, что 
характерным признаком психических переживаний лица, действующего с эвентуальным умыслом,
является не безразличное отношение к нежелательным преступным последствиям, а носящее 
активный характер, более или менее сильно переживаемое отрицательное к ним отношение.
Признание отношения виновного при эвентуальном умысле к нежелаемым для него последствиям 
его действий «безразличным» сочетается обычно с характеристикой того же отношения как 
«допущение, виновным нежелательных последствий». Иногда «безразличие» и «до-

1

 А. Л. II и онтк о в ский, Уголовное право РСФСР. Часть Общая, стр. 135, говорит о «безразличном индифферентном к 

ним (последствиям. — £. У.) отношении или даже о прямом нежелании их наступления. Также в его работе «Советское 
уголовное право», 1929 г., стр. 242; также во всех четырех изданиях учебника Общей части уголовного права ВИ1ОН 
(стр. 274, 195, 149, 342). Также М. Д. Ш a pro p од с кий, Вина и наказание в советском уголовном праве, 1945 г., стр. 8; 
М. Исаев в книге «Вопросы уголовного приза, военно-уголовного права и уголовного процесса в судебной практике 
Верховного суда СССР», 1947 г., стр. 37.
260                                              '                        '''■>, \