"Человек природы" в русской литературе XIX века и "цыганская тема" у Блока

"Человек природы" в русской литературе XIX века и "цыганская тема" у Блока - часть 2

И все же определенные тенденции, проявившиеся со

всей полнотой в начале XIX в., ощутимы в предшествующую

эпоху. Для демократической публицистики XVIII в. был

характерен идеал гармонического, прекрасного, стремяще-

гося к счастью человека. Этот идеал был противопостав-

лен обществу, основанному на насилии и мертвящем бюрок-

ратизме, но не отрицал принципа частной собственности.

Те же философы, которые отрицали частную собственность

(Мабли) или колебались между ее осуждением и утвержде-

нием принципа эгалитарности, стремясь защитить трудовую

собственность от грабительской нетрудовой, то есть до-

пускали ограничение собственности (Руссо), в той или

иной степени склонялись к морали аскетизма. После рево-

люции положение резко изменилось. Если мы всмотримся в

"Цыган" Пушкина - первое произведение, широко, во всей

полноте философского звучания поставившее "цыганскую

тему" в русской литературе, то мы обнаружим весьма лю-

бопытные и принципиально новые, по отношению к XVIII

в., аспекты вопроса.

Цыгане Пушкина - свободный, вольный народ. В харак-

теристике их быта Пушкиным ясно чувствуется влияние

просветительского мышления XVIII в. Земфира Пушкина -

не романтическая Эсмеральда. Героиня Гюго - искра поэ-

зии в море грязи. Ее образ проецируется на цепь роман-

тических антитез: жизнь - поэзия, безобразие - красота,

грязь земли - чистота неба. Законы окружающего общества

не влияют на Эсмеральду, и само это общество менее все-

го похоже на картину союза равных и свободных "сынов

природы". Между тем читателю, знакомому с проблематикой

просветительской социологии XVIII в., бросается в глаза

связь поэмы "Цыганы" с кругом идей "философского века".

Философское пространство, в котором развивается конф-

ликт поэмы, - это антитеза противоестественной "неволи

душных городов" и "дикой вольности", естественного и

противоестественного. Мир неволи - это одновременно и

мир насилия, принуждения, подавления личности, власти

Закона, богатства и праздности. Совершенно в духе Руссо

"оковы просвещенья" (IV, 188) противопоставлены "воле".

Особенно сильно чувствовалось влияние Руссо в исключен-

ном Пушкиным монологе Алеко над колыбелью сына:

Пускай цыгана бедный внук

Лишен и неги просвещенья

И пышной суеты наук...

Не меняй простых пороков

На образованный разврат (IV, 445).

Но именно здесь начинаются и существенные для нашей

темы отличия в позиции Пушкина и Руссо. Пушкин подводит

нас к мысли, что общество цыган - это добровольный союз

людей, находящихся в "естественном", догражданском сос-

тоянии. Цыганский табор противопоставлен городу как об-

щество - не-обществу. Алеко не пошлет своего сына в го-

род:

От общества быть может я

Отъемлю ныне гражданина -

Что нужды - я спасаю сына -

И я б желал чтоб мать моя

Меня родила в чаще леса (IV, 446).

Цыганы - "природы бедные сыны" (IV, 203). Для чита-

теля, воспитанного на сочинениях Руссо и просветителей,

формулировка: "Мы дики; нет у нас законов" (IV, 201)

ассоциировалась с очень определенными публицистическими

идеями. Отсутствие законов у цыган подчеркнуто заменой

первоначального:

Я для него супругой буду

Ему по нраву наш закон (IV, 409) -

на:

Его преследует закон,

Но я ему подругой буду (IV, 180).

Однако, согласно трактату "О причинах неравенства"

Руссо, естественный человек живет вне общества, в оди-

ночестве. Он не знает общества других людей, нужда в

котором появляется лишь одновременно с земледелием и

частной собственностью. Его ум неразвит - чувство добра

и зла, справедливого и несправедливого ему чуждо. Ему

неизвестны страсти. Это тусклое, бесцветное существова-

ние.

Природа человека в "Цыганах" истолкована иначе: Пуш-

кин (как и до него Радищев) находится под очень сильным

влиянием этики французских материалистов.

Человек рожден для общежития. Общественное существо-

вание и есть "естественное". Люди вступают в общество

добровольно и для собственной пользы. Отношения между

родителями и детьми, с одной стороны, и супругами, с

другой, основаны не на долге, а на любви и собственной

выгоде каждого. Памятуя это, старый цыган уважает право

Мариулы на свободную любовь.

Добровольность и договорность этого "естественного"

общежития, основанного на личной выгоде каждого, исклю-

чает смертную казнь. Об этом писал еще Ф. В. Ушаков,

размышляя над Гельвецием. Вступление в общество - акт,

основанный на взаимной выгоде всех и каждого. Поэтому

он не сопровождается какими-либо клятвами, ограничения-

ми или обязательствами:

Я рад. Останься до утра

Под сенью нашего шатра

Или пробудь у нас и доле,

Как ты захочешь... (IV, 180)

Цыгане не предъявляют прав на жизнь Алеко:

...оставь же нас,

Прости, да будет мир с тобою (IV, 202).

Уже сказанное в высшей мере интересно. Своеобразная

смесь руссоизма и гельвецианства оказывается весьма ха-

рактерной для русской демократической мысли конца XVIII

- начала XIX в. Из учения Руссо отвергается мысль о

том, что человек, вступая в общество и превращаясь из

человека в гражданина, теряет часть естественной свобо-

ды, мысль о диктаторских правах социального организма

над своими членами. Русский вариант подразумевает про-

тивопоставление общества государству. Речь идет не о

поисках справедливого государственного строя, а о поис-

ках внегосударственной социальной структуры. Вместо

ранней антитезы: закон "неволи душных городов" и закон

цыган ("Ему по нраву наш закон") - противопоставление:

закон - не-закон ("Его преследует закон").

"Внегосударственное" по своей природе общество цыган

отличается еще водной существенной чертой: оно не знает

феодальных отношений (Пушкину прекрасно было известно,

что молдавские цыгане - крепостные', но он оставил этот

материал за пределами поэмы), но чуждо и буржуазных от-

ношений - номады лишены собственности и собственничес-

кого эгоизма. Еще Руссо подчеркивал, что чувство рев-

ности порождается не пламенным темпераментом южанина, а

психологией гражданина, то есть собственника. "Караибы

- народ, менее всех других удалившийся от естественного

состояния, - наиболее миролюбиво разрешают возникающие

на этой почве столкновения; им почти незнакомо и чувс-

тво ревности, хоть они и живут в жарком климате, где

страсти эти всегда, по-видимому, бывают более деятель-

ны"2. В другом месте Руссо прямо связывает появление

ревности с переходом к оседлости: "Люди, скитавшиеся до

сих пор в лесах, перейдя к более оседлому образу жизни,

понемногу сближаются друг с другом... Кратковременные

отношения, вызываемые естественным влечением, ведут за

собой, благодаря возможности часто посещать друг друга,

отношения, более нежные и прочные". Однако тотчас же

"вместе с любовью просыпается ревность. Торжествует

раздор, и нежнейшая из страстей получает кровавые жерт-

воприношения"3. Любопытно, что и Пушкин в отброшенном

позже "руссоистском" монологе Алеко заставил героя наз-

вать ревность чувством, чуждым гвободному миру цыган.

Предсказывая счастливую будущность своему "дикому" сы-

ну, он говорит:

1 Он писал: "Всего замечательнее то, что в Бессара-

бии и Молдавии крепостное ястояние есть только меж-

ду сих смиренных приверженцев первобытной свободы" :Х1,

22).

2 Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. С. 62.

3 Там же. С. 75.

Нет не преклонит он [колен]

Пред идолом какой-то чести

Не будет вымышлять измен

Трепеща тайно жаждой мести (IV, 446).

Однако для Радищева и Руссо (поскольку возврат к до-

общественному состоянию невозможен) альтернативой любой

форме несправедливого общества был идеал свободного со-

юза земледельцев, работающих на своей земле. В основу

идеального строя положена эгалитарная собственность.

Это был тот, крестьянский по существу, идеал, который

широко прозвучал в русской литературе XVIII - начала

XIX в., определив специфическую трактовку знаменитого

второго эпода Горация "Beatus ille". Человек "златого

века" - "плугом отчески поля орющий"2.

...Подобно смертным первородным

Орет отеческий удел

Не откупным трудом, свободным,

На собственных своих волах".

...В отеческих полях работает один4.

Этот уже традиционный для русской поэзии идеал в по-

эме Пушкина резко модифицируется: цыгане - народ, не

знающий собственности. Идеалом становится кочевник, а

не трудолюбивый земледелец, владелец равной и трудовой

собственности.

Чрезвычайно существен и этический поворот. Пушкин

близок к Руссо и другим мыслителям демократического

крыла XVIII в. (например, Мабли), связывая свободу и

бедность. Цыгане свободны, ибо бедны:

...привыкни к нашей доле

Бродящей бедности и воле (IV, 180).

...Ты любишь нас, хоть и рожден

Среди богатого народа.

Но не всегда мила свобода

Тому, кто к неге приучен (IV, 186).

А в примечании к "Цыганам" Пушкин писал о "дикой

вольности, обеспеченной бедностию" (XI, 22).

Однако здесь начинается существенное расхождение,

говорящее о принадлежности Пушкина к той струе русской

общественной мысли (к ней принадлежал и Радищев), кото-

рая испытала глубокое влияние гельвецианского материа-

лизма. "Бедность" для Руссо, и особенно для Мабли, -

средство

1 Ср. у Руссо: создание общества влечет "возникнове-

ние вредных и диких правил условной части" (Руссо Ж.-Ж.

О причинах неравенства. С. 103).

2 Тредиаковский В. К. Стихотворения. Л., 1935. С.

205.

3 Державин Г. Р. Стихотворения. Л., 1933. С. 229.

4 Поэты 1790-1810-х годов. Л., 1971. С. 522.

преодоления страстей - губительного, антиобщественного

начала в человеке. Поэтому несправедливое, социально

порочное общество, раздираемое конфликтом нищеты и бо-

гатства, - одновременно и царство ярких, губительных

страстей, которые неизвестны "естественному" человеку.

Руссо говорит о контрасте "между косностью первобытного

состояния и возбужденной деятельностью, на которую тол-

кает нас наше самолюбие" в цивилизованном обществе. У

Пушкина, в отличие от этих представлений, проводится

мысль о жизненной полноте, яркости, самобытности народа

и каждой единицы, составляющей народный коллектив. Это-

му противопоставлена мертвенность, [однообразие, стан-

дартность рабской жизни в городах. Не случайно воля не-

изменно окрашена в эпитеты веселья, а рабство - скуки:

Как вольность, весел их ночлег...

Все живо посреди степей... (IV, 179)

Крик, шум, цыганские припевы,

Медведя рев, его цепей

Нетерпеливое бряцанье,

Лохмотьев ярких пестрота,

Детей и старцев нагота,

Собак и лай и завыванье,

Волынки говор, скрыл телег,

Все скудно, дико, все нестройно,

Но все так живо-неспокойно,

Так чуждо мертвых наших нег,

Так чуждо этой жизни праздной,

Как песнь рабов однообразной! (IV, 182).

С этим связано и другое представление: наибольший

расцвет человеческой личности - это жизнь творца, ху-

дожника. И цыгане ведут жизнь, погруженную в искусство.

Музыка становится для них бытом, искусство - каждоднев-

ным занятием, источником существования:

Старик лениво в бубны бьет,

Алеко с пеньем зверя водит... (IV, 188)

Музыка и неволя - антонимы. В мире цыган искусство и

труд стоят в одном ряду ("железо куй - иль песни пой").

Свободное искусство вознаграждается:

Земфира поселян обходит

И дань их вольную берет (IV, 188).

(В черновиках было: "И плату бедную берет", но Пуш-

кин подчеркнул мысль:

"И добровольцу дань берет", а затем уже нашел и

окончательный вариант.) В городах же - человек раб, он

зависит от других людей:

I Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. С. 77.

Там вольность покупают златом,

Балуя прихоть суеты,

Торгуют вольностью - развратом

И кровью бледной нищеты (IV, 440).

Следует подчеркнуть, что высказанные здесь Пушкиным

представления весьма далеки от идей романтизма. При

всем различии в оттенках, романтизм неизменно противо-

поставлял активную личность толпе. Именно яркость, ге-

ниальность, внутреннее богатство или даже колоссальное

преступление выделяли романтического героя, делая его

непохожим на "людей", "толпу", "народ", "чернь". У Пуш-

кина уже с "Кавказского пленника" намечается принципи-

ально иное противопоставление: герой, преждевременно

состарившийся духом, и яркий, активный народ. Народ в

"Цыганах" - не безликая масса, а общество людей, испол-

ненных жизни, погруженных в искусство, великодушных,

пламенно любящих, далеких от мертвенной упорядоченности

бюрократического общества. Яркость индивидуальности не

противополагается народу, - это свойство каждой из сос-

тавляющих его единиц. При таком наполнении самого поня-

тия "народ" цыгане становятся не этнографической экзо-

тикой, а наиболее полным выражением самой сущности на-

рода.

содержание .. 100 101 102 103 104 105 106 ..