|
|
содержание .. 100 101 102 103 104 ..
Тютчев и Данте. Постановка проблемы
Воспитанник С. Е. Раича, участник его литературного кружка, Тютчев хорошо знал итальянскую поэзию и, види- мо, рано познакомился с творчеством Данте. Однако в его произведениях нет прямых откликов на поэзию автора "Бо- жественной комедии", и поэтому сама проблема "Тютчев и Данте" может показаться надуманной. Однако более внима- тельный взгляд, возможно, поколеблет такое представле- ние. Стихотворение "Уж третий год беснуются языки..." не привлекало специального внимания исследователей. Содер- жание его представляется слишком очевидным: поэтическая вариация на слова манифеста Николая I1 по поводу выс- тупления русских войск против европейских революций в 1848 г., к тому же увидевшая свет на страницах "Север- ной пчелы", кажется не нуждающейся ни в каких специаль- ных комментариях. Однако некоторые аспекты этого стихотворения все же способны привлечь наше внимание. Прежде всего, обращает на себя взгляд жанр этого стихотворения, являющегося единственным примером сонета в творчестве Тютчева2. Связь смыслового ареала сонетной поэзии с итальянской традицией была для русских поэтов начала XIX в. устой- чивой ассоциацией. Строка Пушкина "Суровый Дант не пре- зирал сонета" связала ее с именем Данте. Тем более это относилось к политическому сонету, выпадавшему из поэ- тических штампов русского "петраркизма". Но не только жанр заставляет в связи с этим стихотворением вспомнить имя Данте. Стилистическая ткань стихотворения характеризуется несколькими пластами. Прежде всего, это прямые цитаты из манифеста. Они входят в более широкий пласт церков- нославянской лексики, которая странным образом сочета- ется с просторечной и вульгарной: "одурев", "вожжи". Такое сочетание
См.: Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1848. Собр. 2. Т. 23. Отд. 1. С. 181-182. 2 См.: Новинская Л. П. Метрика и строфика Ф. И. Тют- чева // Русское стихосложение XIX в.: Материалы по мет- рике и строфике русских поэтов. М., 1979. С. 400. ассоциировалось с "дантовским стилем" - ср. в пушкинс- ких имитациях дантовского стиля:
...И лопал на огне печеный ростовщик. А я: "Поведай мне: в сей казни что сокрыто?"
Или сочетания типа: "Одно стяжание имев всегда в предмете" и "Как будто тухлое разбилось яйцо" (III, 281; курсив мои. - Ю. Л.). Есть, однако, в стихотворении Тютчева и прямые реминисценции. Так, излюбленный Данте образ птиц, чей крик сопоставляется со смятением людских толп, реализуется в тютчевском со- нете:
Как в стае диких птиц перед грозой Тревожней шум, разноголосней крики).
Е come li stomei ne portan 1'ali Nel freddo tempo a schiera larga e piena; Cosi quel fiato li spiriti mali:
Di qua, di la, di giu, di su li mena;
E come i gru van cantando lor lai, Faccendo in aeredi se lunga riga, Cosi vidi venir, traendo guai,
Ombre portate da la detta briga.
("Inferno", canto V, 40-49)
И как скворцов уносят их крыла В дни холода, густым и длинным строем, Так эта буря кружит духов зла Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем; Как журавлиный клин летит на юг С унылой песнью в высоте надгорной, Так предо мной, стеная, несся круг Теней, гонимых вьюгой необорной.
(Перевод М. Л. Лозинского)
Как стилизация звучит и описание европейской ситуа- ции конца 1840-х гг.:
В раздумье тяжком князи и владыки И держат вожжи трепетной рукой.
Это скорее напоминает обращение Данте к князьям и правителям Италии с призывом к миру по случаю избрания императора Генриха VII, чем харак-
Тютчев Ф. И. Лирика. М., 1966. Т. 2. С. 121. 2 Данте А. Божественная комедия. М., 1967. С. 28. теристику русским чиновником дипломатической службы глав государств Европы середины XIX в. В чем же смысл этого неожиданного "дантовского" ко- лорита в стихотворении, казалось бы столь далеком по идеям и замыслу? Политическая концепция Тютчева опиралась на два ми- фа. Один из них - идея Третьего Рима - лежит на поверх- ности и для нашей темы не имеет первостепенного значе- ния. Но для проблемы "Россия и Запад" не меньшее значе- ние имел второй историко-политический миф. В 1850 г. 7 марта в "Северной пчеле" появился инте- ресующий нас сонет, а в январе того же года во фран- цузском журнале "Revue des Deux Mondes" - статья Тютче- ва "La papaute et la question romaine" ("Папство и римский вопрос"). Как и в других своих статьях, Тютчев видел в папстве источник духа индивидуализма и квинтэс- сенцию западной культуры с ее духовной атомарностью, материализмом и революционностью. Католицизм - Ренес- санс - революция - таковы для Тютчева закономерные вы- явления западного духа. Тем более был ему близок дан- товский миф об Империи, противостоящей папству. Идея эта, пронизывающая "Божественную комедию", нашла энер- гичное выражение и в трактате "Монархия", близком Тют- чеву не только политически, но и философски. Тютчев разделял мысль Данте о надличностном единстве, "спаян- ном" "любовью" и образующем человечество, которое в рамках единой империи складывается в коллективную лич- ность, реализующую высшие потенции человека. Только в таком коллективном бытии человек способен реализовать заложенный в человечестве "возможный интеллект" и со- вершить то, что "не может совершить ни отдельный чело- век, ни семья, ни селение, ни город, но то или иное ко- ролевство"1. Не случайно вторая часть "Монархии" начи- нается цитатой из второго псалма, звучащей прямо как продолжение тютчевского сонета: "Зачем мятутся народы, и племена затевают тщетное? Восстают повелители земли, и князья совещаются вместе против Господа и против По- мазанника Его" (Псалтырь, 2: 1-2)2. Здесь "повелители земли и князья", у Тютчева - "князи и владыки". Но кто же в сознании Тютчева мог выполнить роль этой вселенской идеальной империи и ее главы Императора, про которого, как про Августа Римско- го, Данте мог бы сказать:
Он подарил земле такой покой, Что Янов храм был заперт повсечасно? ("Рай". VI. 8I-82)
Роль эту Тютчев в 1850 г. предназначал России и Ни- колаю I. И здесь приоткрывается еще один - полемический - смысл интересующего нас сонета. Тютчев был давним светским знакомым П. Я. Чаадаева. Они взаимно высоко ценили ум и широту мышления друг друга, Чаадаев читал и распространял "мемории" - политические трактаты Тютче- ва, посылал ему с любезной надписью свой портрет, выра- жал в письме Шевыреву
Данте А. Малые произведения. М., 1968. С. 307. 2 Там же. С. 321.
желание выслушать мнение Хомякова о тютчевских идеях1. Однако взгляды их напоминали противоположно направлен- ные зеркальные отражения. Чаадаев также считал папство основой западной идеи личности, но делал из этой пред- посылки прямо противоположные выводы. В том, что Россия осталась чужда и католицизму, и западной цивилизации, и идее личной свободы, Чаадаев видел страшный историчес- кий грех и фатальную предуказанность рабства. Сонет Тютчева обращен к дантовской традиции. Он на- поминает строки Данте, пронизанные гневным отрицанием папства, продиктовавшим поэту слова (от лица апостола Петра), принадлежащие к самым патетическим в "Божест- венной комедии":
Тот, кто, как вор, воссел на мои престол, На мои престол, на мои престол, который Пуст перед сыном божиим, возвел На кладбище моем сплошные горы Кровавой грязи...
("Рай", XXVII. 22-26)
Острие тютчевских стихов было обращено против идей Чаадаева. Проблема "Тютчев - Данте" сливается с пробле- мой "Тютчев - Чаадаев" и проливает, таким образом, не- который дополнительный свет на борьбу идей в России се- редины XIX в. Романтический монархизм Тютчева приводил к тому, что политическую действительность России он видел как бы в двойном освещении: современную реальность - глазами трезвого и насмешливого наблюдателя, дипломата, слишком хорошо знающего закулисную сторону правительственной машины, чтобы питать какие-либо иллюзии; историческое предназначение - глазами романтика, возводящего совре- менность до степени мифа. Такое преломление позволяло увидеть в том, что Николай I посетил Рим и молился в соборе св. Петра, параллель к появлению в Риме Генриха VII, на которого возлагал надежды Данте. Поэтическая иллюзия Тютчева наложила отпечаток на его политические сочинения этого периода. Мировоззрение Тютчева обычно рассматривается в кон- тексте философских идей европейского романтизма. Введе- ние в идеологический кругозор Тютчева новых - в данном случае дантовских - источников подводит нас к более ши- рокой проблеме: преодоление культуры XVIII в. вызывало актуализацию более раннего, доренессансного культурного наследия, в частности великих идей, рожденных в эпохи, отвергнутые "веком философов". Тютчев в контексте дан- товской и додантовской космогонии, натурфилософских идей средних веков - проблема, еще ждущая исследования. Одновременно дан-товские истоки имперских идей Тютчева бросают свет на тютчевскую традицию в "имперской теме" молодого Мандельштама.
1983
I См.: Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч. и избр. пись- ма: В 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 214-215.
содержание .. 100 101 102 103 104 ..
|
|
|