ВИНА в СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ (Б.С. УТЕВСКИИ) - часть 37

относиться к общественному долгу, уважать правила социалистического общежития».
Эти правила поведения могут и должны служить общим объективным критерием и при решении 
советским судом вопросов о нарушении подсудимым должной предусмотрительности при 
неосторожности.
В условиях социалистического государства правила поведения отдельных категорий трудящихся 
основаны на интересах всего народа и одобряются всеми трудящимися. Требования, 
предъявляемые в отношении предусмотрительности к работникам разных специальностей (армия, 
милиция, железнодорожные работники, врачебный персонал и т. д.), также могут служить 
объективным критерием для оценки поведения с точки зрения должной предусмотрительности '. 
Во всех этих случаях всегда может быть объективно установлено, как в данных условиях должен  
бы л  поступить обвиняемый.
Имеются, наконец, общепринятые правила,—правила социалистического общежития, 
выработанные десятилетиями опыта трудящихся, твердо принятые правила поведения в быту, 
могущие служить объективными критериями для оценки поведения граждан.
Таким образом, в социалистическом уголовном нраве критерии для решения вопроса о наличии 
или отсутствии должной предусмотрительности (предвидения), т. е. для решения вопроса, как 
должен был вести себя подсудимый, являются объективными и обязательными для всех граждан 
критериями. Они должны служить масштабом для суда при решении вопроса, должен ли был 
конкретный подсудимый, обвиняемый в совершении преступления по преступной небрежности, 
предвидеть инкриминируемые ему последствия его действий.
Так понимаемый объективный масштаб для оценки наличия у подсудимого или отсутствия у пего 
обязанности (долга) предвидеть последствия своих действий ничего общего не имеет с 
объективным средним масштабом, который предлагают В. Макашвили и Т. Це-

1

 В этом смысле пишет М. Исаев в работе «Вопросы уголов-вого права и уголовного процесса в судебной практике 

Верховного суда СССР», 1948 г., стр. 80: «Мы можем говорить, что субъект «должен был предвидеть», когда 
обязанность этого «предвидения» вытекает из правил, установленных для данной профессии или должности, или 
вообще из правил социалистического общежития».
293

ретели. Формула этих авторов — абстрактная, аполитичная, формалистическая, не учитывающая 
особенностей долга советского гражданина. Средний масштаб крайне напоминает «среднего 
человека» буржуазного права, этого «рачительного» хозяина, собственника, стяжателя, носителя 
буржуазной идеологии. Наоборот, объективный критерий, основанный на сг.ст. 130—133 
Сталинской Конституции, — это критерий, учитывающий долг трудящегося — гражданина СССР 
и тс требования, которые социалистическое государство вправе предлагать каждому своему 
гражданину.
Но демократизм советского социалистического уголовного права требует и учета особенностей 
как самого субъекта, так и обстановки, в которой было совершено по неосторожности деяние. 
Одно дело — объективный масштаб для установления, как должен был вести себя подсудимый, и 
другое дело — как он м о г себя вести.
В этом   последнем   отношении   невозможны   никакие / объективные критерии. При решении по 
конкретным делам / вопроса, мог ли подсудимый, обвиняемый в совершении N преступления по 
преступной небрежности, предвидеть по-  / следствия   своих   действий,   должны   учитываться   
чисто  N субъективные особенности..подсудимого, как-то: болезнь,   / неопытность,   молодость 
или старость,   усталость, отсут-  / ствис или наличие общего или специального образования   Д и 
т. п.
Должна при этом учитываться и конкретная обстановка, в которой лицо совершило неосторожное 
преступление '.
Изложенные положения основываются и на судебной практике.
Правда, по вопросу о критерии для решения вопроса о долженствовании имеется старое (1926 г.) 
постановление Уголовно-к а ее ационной коллегии Верховного суда РСФСР, стоящее на иных 
позициях. Постановление это вынесено было по делу Маркова, обвинявшегося по ч. 2 ст. 149 УК 
РСФСР (причинение смерти, последовавшей в результате нанесения тяжкого телесного 
повреждения). Играя в карты и закурив папиросу, Марков бросил, не

1

 В общем аналогично решает вопрос о соотношении между объективным и субъективным критерием и А. П и о н т к о в

с к и и в учебнике Общей части уголовного права ВИЮН, 4-е изд., стр. 346-347.
294

глядя назад, непотухшую спичку. Спичка попала на рубашку ребенка, бросившегося бежать, что 
усилило пламя. Ребенок получил ожоги, в результате которых погиб. Уголовно-кассационная 
коллегия дело Маркова прекратила на том основании, что «наступление тяжких последствий было
предвидеть настолько трудно, что при подобных условиях каждый нормальный человек не в 
состоянии был бы это учесть, между тем как наказуемая неосторожность имеет место только в том
случае, когда лицо, се совершившее, вышло за пределы обычно й средне й о с т о р о ж нос т и 
нормального  человека...»

1

.

Нетрудно убедиться, что в этом определении проводилась та самая теория предусмотрительности 
«среднего» человека, за которую выступают В. Макашвили и Т. Церетели.
Однако судебная практика в дальнейшем решительно отказалась от этой теории и пошла по иному
пути. В настоящее время вопрос о должном поведении обвиняемого Верховный суд СССР 
разрешает по с точки зрения «обычной, средней» осторожности нормального человека, а в 
зависимости от того, мог ли данный подсудимый в данных условиях выполнить свой долг по 
предвидению последствий своего деяния.
Так, например, по делу Чиликова и Маслова, обвинявшихся в неосторожном убийстве во время 
стрельбы из револьвера, Судебная коллегия по уголовным делам в определении от 19 ноября 1947 
г. указала: «С субъективной стороны следует признать, что, хотя Маслов и не предвидел 
возможности причинения смерти потерпевшей в результате своих действий, но по 
обстоятельствам дела (стрельба из револьвера в бревенчатой будке, находящейся невдалеке от 
переходной тропы) следует считать, что он должен был бы предвидеть возможность наступления 
таких последствий, если бы действовал с большей осмотрительностью. Поэтому Маслов подлежит
ответственности за неосторожное убийство. Чиликов независимо от Маслова также подлежит 
ответственности за неосторожное лишение жизни Поповой. Он организовал стрельбу в цель и тем 
самым объективно создал реальную возможность гибели проходивших мимо будки людей. Оп

«Еженедельник Советской Юстиции», 1928 г,, № 41.

295

не предвидел этих последствий своих действий, но по указанным уже обстоятельствам должен 
'был предвидеть их наступление» '.
В зависимости от индивидуальных особенностей каждого конкретного случая решает Верховный 
суд СССР вопрос о том, мог или н е мог предвидеть обвиняемый последствия своего поведения. 
Так, по делу Солнцевой, обвинявшейся

1

 в халатности, результатом которой была недостача 129 кг 

хлеба, Судебная коллегия по уголовным делам указала: «При оценке действий Солнцевой суд по 
учел, что вследствие своей малограмотности она не подходила для занятия должности 
материально-ответственного лица и что наступившие последствия не могуг рассматриваться как 
результат ее вины, хотя бы неосторожной, так как неосторожная вина предполагает, что 
обвиняемый либо предвидел последствия своих действий, либо должен был предвидеть их. В 
данном же случае по делу не доказано, что Солнцева, малограмотный человек, незнакомый со 
всеми требованиями отчетности,.. предвидела или могла предвидеть последствия своих действий» 

2

.

\    § 3. Степени неосторожности
Установленное выше материальное содержание неосторожности требует постановки вопроса о 
степенях неосторожности. Неостор о леность может быть большей или меньшей. Возможна и 
большая или меньшая преступная самонадеянность и большая или меньшая преступная 
небрежность.
Вопрос о степенях неосторожности был поставлен еще римскими юристами и разработан 
средневековыми юристами, под влиянием которых в буржуазной доктрине в течение столетий 
было принято деление неосторожности по весьма неопределенному признаку тяжести и легкости: 
culpa lata, culpa latior, сЫра levissima.

1

 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1944 г., вып. IV (X),ctp.  12—13.

3

 См. определения Судебной коллегии по уголовным делам по делу Шестакова, «Судебная практика Верховного суда 

СССР» 1947 г., вып. I (XXXV), стр. 23.
296

Однако эта и другие схемы имели весьма абстрактный характер '. Втиснуть многообразие 
жизненных случаев в любую из них было трудно. Кто мог сказать, где проходит грань между 
тяжкой и легкой виной, между более тяжкой и тягчайшей или более легкой и легчайшей виной? 
Эта неопределенность и прельщала римских и позднейших юристов. Она давала возможность 
произвола суду при определении степени виновности, т. е. удовлетворяла одному из основных 
требовании юстиции эксплоататор-скнх классов. При указанных схемах ничего не стоило 
«легчайшую» неосторожность (culpa Ievissima) объявить грубейшей (culpa latissima) — и 
наоборот.
Совершенно по-иному рассматривается вопрос о степенях неосторожности в советском уголовном
праве. Здесь установленное различие в степени неосторожности преследует задачу еще большого 
укрепления социалистической законности, дифференциации вины и уголовной ответственности.
В советской науке уголовного права вопрос о степенях неосторожности был поставлен М. 
Исаевым, указавшим, что «хотя УК не знает деления неосторожности на более грубую или более 
легкую неосторожность, ио такого рода различие степени неосторожности имеет жизненное 
значение» 

2

. Судебная практика давно уже дала основание для постановки вопроса о степенях 

неосторожности. В определении от 20 февраля 1946 г. по делу Туртанова Судебная коллегия  по  
уголовным   делам   Верховного суда СССР,

1

 Царское Уложение о наказаниях 1885 г. сохранило деление неосторожности на разные виды по степени тяжести. 

Согласно ст. 110 «строгость определенного в законе наказания за преступление, учиненное без намерения, 
увеличивается, когда учинивший оное, по званию своему или обстоятельствам был обязан действовать с особенной 
осмотрительностью; сия строгость уменьшается, когда деяние подсудимого по существу своему было не 
противозаконное,а вредные оного последствия не могли быть им легко предвидены, или же когда он в сем случае 
увлекался излишнею в исполнении возложенных на него обязанностей ревностью. Когда неосторожность деяния, 
бывшего причиной сделанного зла, оправдывается обстоятельствами, по коим никак нельзя было ожидать и 
предполагать вредных оного последствий, то виновному в сей неосторожности делается только приличное насчет оной 
внушение». Деление вины неосторожной н ; виды (по другим признакам) предлагал А. К и стяков с к ий, указ. соч., стр. 
905.

3

 М. М. Исаев, Вопросы уголовного права и уголовного процесса в судебной практике Верховного суда СССР, 1948 г., 

стр. 83.

297
~"*ч: '"*«ЖА

V

)'■ [

признав, что «в действиях Туртанова имеются известные элементы халатности», сравнивает по 
тяжести небрежность, допущенную Туртановым с небрежностью, проявленной администрацией 
учреждения, в котором работал Туртанов. В определении коллегии говорится, что небрежность 
администрации «как источник применения вреда имеет гораздо большее значение, чем 
небрежность Туртанова...»

:

-

Б определении по делу Мостового, рассмотренному Судебной коллегией по уголовным делам 
Верховного суда СССР 2 июня 1948 г., вопрос о степенях вины стоит с особой четкостью, а 
именно: «ст, 138 УК РСФСР в качестве санкции за неосторожное убийство предусматривает 
лишение свободы до 3 лет или исправительно-трудовые работы на срок до 1 года. При одинаковом
последствии — наступлении смерти — закон за неосторожное убийство устанавливает для 
санкции весьма широкие рамки. Тем самым, при назначении меры наказания суд должен 
руководствоваться степенью неосторожной вины (курсив мой. — Б. У.).
Мостовой разворачивал машину не на абсолютно пустой дороге, а на месте, где, как он знал, были 
ребятишки. Знал ли он, что их было трое или двое — не имеет значения. Бое же вина Мостового 
не столь велика, как если бы он стал разворачивать и осаживать назад машину в месте скопления 
публики, грубо пренебрегая правилами предосторожности, не подавая сигналов, не обращая 
никакого внимания на то, что делается сзади и по бокам машины» 

2

.

Несторожность может быть настолько незначительной, что она вообще не дает основания для 
уголовной ответственности за нее. Так, например, в определении Судебной коллегии по 
уголовным делам Верховного суда СССР от 16 октября 1943 г. по делу Алфимовой говорится: 
«если допустить наличие в ее действиях некоторой неосторожности {курсив мой.—Б. У.), то ее 
упущение не настолько серьезно, чтобы при указанных положительных   отзывах о работе оно  
могло  влечь  уголовную

1

 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1946 г., вып. III (XXVI), стр. 11.

3

 Цит. по указ. выше работе М. М. Исаева, ар. 81—82. 298

ответственность» '■. В другом своем определении от 2 августа 1942 г. по делу Хазеевой Судебная 
коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР говорит об «известной неосторожности», 
которая не имеет такого характера, о котором говоритсяр ст. 145 УК РСФСР

2

.

Наряду с незначительной по своему характеру неосторожностью Верховный суд СССР 
устанавливает иногда и наиболее тяжелую по характеру форму неосторожности. Так, например, 
Судебная коллегия по уголовным делам в определении от 23 декабря 1944 г. по делу Колчиний 
говорит о «грубой небрежности» 

3

.

Вопрос о степенях неосторожности— это вопрос о степени отрицательной оценки поведения 
виновного в совершении преступления по неосторожности. Различение между степенями 
неосторожности и установление в каждом конкретном деле степени неосторожности способствует
точности оценки вины подсудимого, дифференциации его ответственности и вынесению ему 
наказания в соответствии со степенью проявленной им вины.

§ 4. Специальные вопросы неосторожности

При теоретическом исследовании проблемы неосторожности как формы уголовной вины встает 
ряд вопросов, постановка и разрешение которых имеет не только теоретическое, но и 
практическое значение.
1. Утверждение, что неосторожность занимает среднее место между умыслом и случаем, 
встречается в советской юридической литературе. В. Макашвили и Т. Церетели прямо заявляют: 
«неосторожность занимает среднее место между   умыслом   и   случаем»      С   таким   
утверждением

1

 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда Союза ССР, 1943 г., М., 1948 г., стр. 92. О 

«некоторой неосторожности», см. также «Судебная практика Верховного суда СССР», 1945 г., вып. III, стр. 15.

3

 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Вер» ховиого суда СССР, 1942 г., М., 1947 г., стр. 103.

3

  Судебная практика Верховного суда СССР», 1945 г.,вып. I(XV1I), стр. \7. Также и определение Судебной коллегии по 

уголовным делам Верховного  суда СССР от СО февраля   1946 г. по делу Туртанова, «Судебная   практика   Верховного
суда   СССР»,   1946   г.,   вып. III (XXVII), стр. 11.

4

  В. М а к а ш в и л и  и  Т.   Церетели, «Проблемы социалистического права», 1939 г., № 4—5, стр. 102.

299

согласиться нельзя. И по юридическим признакам и по своему морально-политическому 
содержанию неосторожность должна быть четко отграничена и от умысла и от случая. Практика 
нуждается не в смазывании граней между неосторожностью и случаем, а, наоборот, — в четком 
проведении этой грани.
Неосторожность полностью лежит в области виновного поведения человека, случай — за этой 
областью. Юридические признаки, позволяющие неосторожности размежеваться со случаем, 
четки и ясны: обязанность и наличие возможности предвидеть последствия своих действий при 
неосторожности п отсутствие такой обязанности и такой возможности — при случае.
Еще большим является различие между поведением, характеризуемым как неосторожность, и 
поведением, характеризуемым как случай, если то и другое поведение оценивать с морально-
политической точки зрения. Неосторожное поведение — это поведение, дающее основание для 
более или менее резкой отрицательной оценки со стороны советского суда. При случае такая 
отрицательная оценка отпадает, для нее нет оснований.
Утверждение, что «неосторожность занимает среднее место между умыслом и случаем», может 
только дезориентировать практических работников. Практика Верховного суда СССР идет, как 
известно, по совершенно другой линии — по линии тщательного разграничения неосторожности 
от умысла, с одной стороны, и от случая — с другой. Долг советской науки уголовного права — 
это различие уточнить, сделать его более ясным и отчетливым, а не затушевывать его и ослаблять 
грани.
2. Между ошибкой и отсутствием у виновного предвидения последствий своих действий при 
неосторожности имеется существенное психологическое различие. При ошибке у лица имеется 
неправильное, несоответствующее действительности представление о том или другом факте. При 
неосторожности у него вовсе отсутствует представление о причинной связи между его действиями
и последствиями этих действий. При ошибке лицо действует, исходя из определенных 
неправильных представлений. Оно задумалось над положением, пыталось правильно осознать 
создавшееся положение, по ему это не удалось, и оно пришло к неправильному представлению.

300