Объект преступления по советскому уголовному праву (Никифоров Б.С.) - часть 25

>>>194>>>
к нему не являются внешними. Строго говоря, они на являются внешними даже по

отношению  к  его сознанию,  потому  что  действие  в подлинном  смысле этого слова, в
отличие   от,   например,   рефлекторного   движения   необходимо   включает   в   себя   элемент
сознания

1

. Тем не менее действие и само по себе сознание,— бесспорно, разные вещи. Мы

говорим,   например,   об   отношении   человека   к   своему   действию.   Встречаются   случаи,
когда действие оказывается иным, чем его представлял себе действующий субъект, имеет
иной характер. Поэтому, включая действие лица в число внешних по отношению к нему
обстоятельств, мы исходим из того, что оно не есть сознание ив этом смысле однородно
со своим последствием   и с объектом   преступления.

Б.   Обоснование  общего  решения 

1. Умысел

25. Возвращаемся к вопросу о значении объекта  для характеристики  умысла со

стороны его содержания. Если от соображений о структуре волевого процесса перейти к
существу дела— к характеристике специфического содержания умысла — это значение
видно еще яснее.

Из определения умысла, даваемого действующим законодательством, следует, что

умысел, как уже указывалось,— это предвидение и желание или сознательное допущение
лицом не «вообще» п ос л ед ств и й своего действия, а именно общественно опасных его
последствий,   т.   е.   осознание   лицом   социального   качества   последствий   —   их
общественной опасности. Вывозя, например, за границу аннулированные ценные бумаги,
лицо отдает себе отчет в «фактическом составе» своих действий, иными словами, знает,
что оно делает. В то же время оно может не сознавать общественного значения своих
действий, не знать, что они являются общественно опасными и поэтому наказуемыми в
качестве контрабанды.

В советской уголовноправовой литературе    имеются

1

 См. А. Н. Т р а й н и н, Общее учение о составе преступления, 1957,   стр.   135,

>>>195>>>
соображения и в пользу иной трактовки ««проса о содержании умысла. Так, авторы

изданного в 1943 году учебника Общей части писали: «Не является элементом умысла
сознание общественной опасности совершенного деяния (сознание противоправности)»

1

.

И   далее:   «Советское   право   придерживается   положения,   что   нельзя   отговариваться
незнанием   общественно   опасного   характера   совершенного   деяния...   Внесение   в
содержание   умысла   в   качестве   обязательного   элемента   сознания   противоправности
создавало бы лишь вредные привилегии для лиц, не желающих ознакомиться с законами
социалистического государства, в котором  они живут»

2

.

Нельзя не заметить, что такое отождествление сознания общественной опасности и

сознания   противоправности   не   основательно.   Сколь   бы   тесно   ни   были   связаны   эти
явления,   образуя   составные   части   понятия   преступления,   понимаемого   как   единство
общественной   опасности   и   противоправности,   все   же   это—единство,   а   отнюдь   не
тождество. Общественная опасность есть материальная характеристика деяния, которое
может   не   быть   противоправным,   тогда   как   противоправность   есть   его   правовая   или
юридическая характеристика

3

.

В   дальнейшем   учебник   вполне   основательно   отказался   от   отождествления

общественной опасности и противоправности. Его авторы пришли к правильному выводу,
что «наличие вины умышленной предполагает не только сознание лица о фактических
обстоятельствах,   образующих   соответствующий   состав   преступления,   но   и   сознание
общественной опасности совершенного деяния»

4

. При этом указывается, что «когда мы

говорим о сознании общественной опасности совершенного деяния, то имеем в виду не
сознание   виновным   самой   юридической   квалификации   совершенного   деяния,   а   лишь
общее сознание его общественной опасности   для    советского

1

  «Уголовное право, Общая часть»,  1943, стр. 149.

2

  Там    же.

3

       См. А. А.     Пионтковский,     В. Д. Меньшагин,     Курс советского уголовного

права, Особенная часть, т. I, M., 1955, стр. 27; «Советское уголовное право, Общая часть»,
М., 1959, стр. 123—125. См. также   В. Н. Кудрявцев,    Ответственность   за   причинение
вредных последствий   по советскому уголовному   праву,   М.,    1953, стр.  59 и е г о   же,
О    противоправности преступления, «Правоведение»   1959   г.   №   1.

4

  «Уголовное право, Общая часть», М.,  1948, стр.  341.

>>>196>>>
строя   или   правопорядка,   установленного   рабоче-крестьянской   властью   на

переходный к коммунистическому строю период времени»

1

. С этим нельзя не согласиться.

Однако   некоторые   другие   соображения,   излагаемые   в   данном   учебнике,   не   вполне
отвечают только что приведенным положениям. В нем сказано: «При установлении вины
умышленной   мы  исходим  из   предполюже-н   и  я,  что   такое   сознание   об  общественной
опасности   совершенного   деяния,   по   общему   правилу,   имеется   у   каждого   вменяемого
лица, совершающего умышленное преступление (разрядка наша.— Б. Н)»

2

. И далее: «В

силу оказанного при установлении умышленной виновности лица мы можем исходить из
того, что сознание общественной опасности совершенного деяния, по общему правилу
(разрядка   наша.—   Б.   Н.),   всегда   имеется   у   виновного»

3

.   Аналогичные   соображения,

формулирующие своеобразную презумпцию знания лицами, совершившими умышленное
преступление, общественно опасного характера последствий своих действий, излагаются
в учебнике 1952 года. Из правильной мысли о том, что «советские уголовные законы,
признающие то или иное поведение лица преступлением, выражают моральные воззрения
советского народа», авторы учебника делают следующий вывод: «Поэтому у нас имеются
материальные предпосылки для того, чтобы считать, что лицо, совершавшее умышленное
преступление,   как   правило,   знает   об   его   общественно   опасном   характере.   Поэтому   в
практической судебной работе можно исходить, по общему, правилу, из признания, что
обвиняемый   знает   об   общественно   опасном   характере   умышленно   совершенного   им
преступления»

4

.   Нетрудно,   таким   образом,   видеть,   что   авторы   учебника   оставляют

открытым   вопрос   о   квалификации   действий   лица,   которое   в   порядке   исключения   из
«общего правила» не отдавало себе отчета в общественной опасности совершенного им
деяния.   Между   тем   именно   это   имеет   значение   для   определенного   решения   общего
вопроса   о   роли   сознания   общественной   опасности   деяния   как   одного   из   элементов
умысла.

1

  «Уголовное право, Общая часть», М.,  1948, стр. 341.

2

  «Уголовное право, Общая часть», М., 1948, стр. 341.

3

  Т а м  же.

4

  «Советское уголовное право, часть Общая», 1952, стр. 23.

>>>197>>>
В вышедшем в 1959 году учебнике по Общей части советского уголовного трава

повторяются те же самые сеображения по вопросу о сознании общественной опасности, а
затем говорится: «В тех случаях, когда лицо л& знало и не имело возможности знать о
запрещенности,   а   поэтому   и   об   общественно   опасном   характере   сознательно
совершаемого   действия,   нельзя   говорить   о   его   вине»   (стр.   168).   Если,   как   правильно
считают   авторы   учебника,   противоправность   есть   юридическая   форма   общественной
опасности (стр. 124), то почему незнание вторичного обязательно означает и незнание
первичного? Не правильнее ли обратное?

Нам думается, что неполнота и неясность соображений авторов учебника по этому

общему вопросу объясняется известной недооценкой неразрывной связи, существующей
между   действием,   последствием   и   объектом   преступления,   недооценкой   того
обстоятельства,   что   вес   указанные   элементы   состава   образуют   единство,   в   котором
объекту   принадлежит   весьма   важное   место.   Это   видно,   в   частности,   из   того,   что,   по
мнению   авторов   учебника   1948   года,   «для   наличия   умысла   достаточно   установить
предвидение  определенных  фактических  обстоятельств,  принадлежащих  к объективной
стороне (раарядка наша.— Б. Н.) состава данного преступления»

1

.

Определение умысла как предвидения фактических обстоятельств, относящихся к

объективной стороне состава, представляется неточным.

Не говоря уже о том, что оно, как мы видели, отличается от формулы закона, в

пользу трактовки умысла как предвидения и желания или предвидения и сознательного
допущения   не   фактических   обстоятельств   объективной   стороны,       а         общественно
опасных

1

  «Уголовное право, Общая часть», 1948, стр. 341—342. Аналогично в учебнике

«Советское   уголовное   право   для   юридических   школ»,   1940,   стр.   53—54.   Иначе   (и
правильнее)   в   учебнике   Общей   части   1959   года:   «Для   наличия   умысла   необходимо
(разрядка наша.— Б. Н.) предвидеть (создать) все те фактические обстоятельства, которые
образуют объективные признаки состава данного конкретного преступления» (стр. 167).
Однако на следующей странице вновь воспроизводится формулировка учебника 1948 года
с новой аргументацией  и добавлением слов  по «общему правилу».

>>>198>>>
Последствий своего действия, можно выдвинуть следующие соображения.
В   социалистическом   государстве   право   не   противостоит   морали.   Любое

преступление   есть   в   то   же   время   и   безнравственный   поступок,   и   в   каждом   акте
применения   наказания   обязательно   содержится   элемент   морального   осуждения   лица,
совершившего   преступление,   и   его   деяния.   Советский   уголовный   закон   представляет
собой выражение социалистического правосознания. В нашем государстве не может быть
такого   положения,   чтобы   общественное   мнение   одобрительно   отнеслось   к   деянию,
признаваемому   законом   преступлением.   Это   невозможно,   в   частности,   потому,   что
советский закон объявляет преступными действия, сурово осуждаемые правосознанием
народа. В то же время очевидно и другое. Безнравственным и подлежащим моральному
осуждению может быть признай только поступок, аморальный характер которого сознает
совершающий   его.   Такое   лицо   должно   отдавать   себе   отчет   в   том,   что   оно   поступает
плохо, что за этот поступок осудят

1

. Подобное положение возможно только в том случае,

если   лицо,   совершая   то   или   иное   действие,   предвидело   не   просто   фактические   его
последствия, которые суд в дальнейшем расценит как общественно опасные, а отдавало
себе отчет  в том, что это действие  повлечет  отрицательные, порицаемые  коллективом
вредные для общества, общественно опасные последствия.

Понимание этого имеет своим результатом страх преступника перед наказанием и

отсюда   его   попытки   скрыть   факт   совершения   преступления   или   свое   участие   в   нем.
Поэтому   отсутствие   такого   рода   попыток   обычно   рассматривается   судом   как
доказательство того, что у лица не было умысла совершить преступление. Так, по делу Ч.
Судебная   коллегия   по   уголовным   делам   Вер-ховното   Суда   СССР   доказательствами
отсутствия у Ч. умысла «а кражу сочла, в частности, «...тот факт, что в 3 часа дня у всех на
виду (он.— Б. Н.) вынес эти вещи и не пытался скрыться, когда его остановили...».

Представляется, что  применение наказания к лицу,

1

  Характерно, что слова «осуждение», «осудить» употребляются для обозначения

как соответствующих судебных актов, так и моральной оценки   поведения лица и его
самого.

>>>199>>>
которое, сознательно причиняя общественно опасные последствия, не отдавало или

не должно было и не могло отдавать себе отчета в их характере

1

, не может привести ни к

какому   практически   полезному   результату   «и   в   области   карательно-воспитательного
воздействия   на   лицо,   причинившее   эти   последствия,   ни   в   отношении   неустойчивых
членов общества, ни в плане общих задач нашего суда.

Непоколебимым   положением   советского   уголовного   права   является   и   остается

правило   о   том,   что   умысел   действующего   лица   дол!жен   охватывать   все   объективные
свойства совершаемого преступления

2

. Данное правило как нельзя лучше отвечает мысли

К. Маргаса о том, что объективным мерилом намерения (Gesinnung; в первом издании
сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса этэ слово было переведено как «умысел»)

3

 является

содержание действия и его форма — направленность действия на определенный объект и
способ, коим воля человека реализуется в отношении объекта. Вполне основательно не
упоминая о «фактической» стороне дела, В. Д. Мень-шагин пишет: «Правильное решение
вопроса о форме виновности или, как говорят, о субъективных свойствах того или иного
преступления   возможно   лишь   на   основе   самого   тщательного   анализа   деяния
(объективных   свойств),   образующего   состав   преступления.   Неправильное   решение
вопроса о форме виновности объясняется именно недостаточной увязкой субъективных
свойств состава преступления с ело объективными свойствами»

4

.

Подходя к вопросу с несколько иной стороны, А. Н. Трайнин подчеркивал, что

«...лишь те фактические признаки происшедшего события должны охватываться умыслом,
которые образуют элементы состава соответственного преступления»

5

. Отсюда следует, с

одной стороны, что во всяком случае эти   признаки  обязательно

1

  Пояснения к этой  формуле  будут даны  далее.

2

   Это, разумеется, не то же самое, что и фактические признаки, относящиеся к

объективной стороне преступления.

3

  См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 210.

4

 

  В.   Меньшагин,       Формы   виновности   в   воинских   преступлениях,

«Социалистическая законность»   1944 г. № 5—6, стр. 14.

5

  А. Н. Т р а й н и и,   Общее учение о составе преступления  М, 1957,  стр.  212.

>>>200>>>
должны охватываться умыслом. С другой,— поскольку А. Н. Трайнин не ставит

под сомнение определение умысла в ст. 10 УК РСФСР

1

, постольку у него получается, что

к числу фактических признаков или свойств события относится и общественно опасный
характер последствия. С этим нельзя не согласиться. Было бы совершенно произвольным
исключать из указанного правила о содержании умысла такое важнейшее обстоятельство,
как общественно опасный характер результата. Если в разговорном языке умысел — это
«обдуманное   заранее   намерение   совершить   что-нибудь   —   преимущественно   дурное,
предосудительное»

2

,   то   в   уголовном   праве   содержание   умысла,   его   отрицательная

политическая,   а   не   только   общесмысловая   характеристика   должны   быть   еще   более
определенными. Между содержанием умысла и характером последствий, предвидимых и
желаемых   умышленно   действующим   и   причиняющим   эти   последствия   субъектом,
имеется неразрывная связь. «Психическое отношение лица к совершенному им деянию,—
пишет Т. Л. Сергеева,— может рассматриваться в качестве умысла или неосторожности, т.
е.   субъективного   основания   уголовной   ответственности,   только   если   оно   наполнено
определенным   содержанием,   а   именно   является   отношением   к   общественному   и
противоправному   внешнему   поведению   лица»

3

.   «Так   как   общественно   опасные

последствия,—   подчеркивает   Б.   С.   Утевюкий,—   это   последствия,   опасные   для
социалистического  государства  и охраняемых им  интересов,  то умысел по  советскому
уголовному праву — это сознательное направление виновным своей воли на совершение
действий и на наступление последствий, вредных для социалистического государства и
для охраняемых ям интересов»

4

.

Определенность отрицательной  политической  и правовой характеристики умысла

по советскому уголовно-

1

  См. А. Н. Т р а й н и в, Общее учение о составе преступления, М., 1957, стр. 218.

2

   Толковый словарь русского языка,   под   ред.   проф.   Ушакова, стереотипное

переиздание,   1947,

3

  Т. Л. Сергеева,   Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР

по уголовным делам, М.—Л., 1950, стр. 51, 53.

4

  Б. С. Утевский,   Вина  в советском уголовном праве, М, 1950,  стр.   184.

>>>201>>>
му праву дается пониманием умысла как предвидения и желания или предвидения

и сознательного допущения субъектом того, что результатом совершенных им действий
будет   или-может   быть   наступление   общественно   опасных   (последствий,   в   характере
которых субъект отдает или должен и может отдавать себе отчет

1

.

Когда   лицо,   совершая   действия,   предусмотренные   уголовным   законом,   сознает,

какие действия оно совершает, и желает их совершить, оно обычно действует умышленно
в смысле уголовного права, т. е. отдает себе отчет в общественно опасном характере их
'последствий.   Поэтому   очень   часто   (например,   при   совершении   убийства,   разбойного
нападения, кражи, растраты), такого рода вопрос вообще не встает перед судом. Однако
он может возникнуть в связи с относительно маловажными преступлениями, в частности,
такими,   которые   связаны   с   нарушением   подзаконных,   особенно   административных
правил. В подобных случаях нередко имеет место добросовестная ссылка привлекаемого к
ответственности   лица   на   то,   что   оно   не   знало   о   существовании   или   о   конкретном
содержании   нарушенных   правил.   Такая   ссылка   обычно   не   может   быть   принята   во
внимание

2

 не столько на основе презумпции знания закона, сколько по тому основанию,

что   государство   не   может   допустить   существования   наряду   с   государственноправовой
оценкой   того   или   иного   действия   в   качестве   противоправного   еще   какой-то   другой,
отличной   от   этой   оценки   того   же   действия.   Однако   опенка   действия   в   качестве
противоправного является выводом, вытекающим из факта причинения им общественно
опасных последствий. Поэтому обязанность оценить действие указанным образом может
быть возложена на гражданина лишь п,ри условии, что он сознает характер причиняемых
его действи-

1

  См. Б. С. Маньковский,  Проблема ответственности в уголовном праве, 1949, стр.

106, ПО; см. также В.     Ф.     Кириченко, Значение ошибки по советскому уголовному
праву,   М.,   1952,   стр.   32   и   ел.;   В.   Г.   Макашвили,       Уголовная   ответственность   за
неосторожность, М.,  1957,  стр.   175 и ел.

2

   Практика допускает отдельные исключения для тех случаев, когда обвиняемый

добросовестно     ссылается на то, что лица, которые были обязаны    ознакомить     его,
например, с соответствующими правилами техники безопасности или караульной службы,
не сделали  этого,