Соучастие. Социальные, криминологические и правовые проблемы (Бурчак Ф.Г.) - часть 18

устанавливает запрет на соответствующие действия. Не вы-
зывает сложностей (только в силу устоявшейся практики!)
и вопрос об уголовной ответственности соисполнителей.
Каждый из них привлекается к ответственности по той ста-
тье Уголовного кодекса, которая предусматривает ответ-
ственность за соответствующее преступление индивидуаль-
но действующего лица. В тех случаях, когда речь идет об
ответственности соучастников, не выполнявших своими дей-
ствиями объективной стороны состава преступления, пре-
дусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса, т. е.
о соучастии с распределением ролей, проблема оснований
ответственности выдвигается на первый план.

Это связано, прежде всего, с тем, что вопрос об основа-
ниях уголовной ответственности соучастников преступления
неразрывно связан с общей конструкцией института соуча-
стия. ^преступлении.

>> 2\В теории уголовного права сложились две устоявшие-
ся конструкции соучастия. Одна из них исходит от призна-
ния акцессорного (несамостоятельного, придаточного) ха-
рактера соучастия, другая рассматривает соучастие как
самостоятельную форму преступной деятельности. В преде-
лах каждой из этих конструкций существует целый ряд
оттенков и течений^     ,

Большинство советских} криминалистов придерживаются
принципа самостоятельной ответственности соучастников и
рассматривают акцессорную теорию соучастия )как буржу-
азную [239, 135; 240, 87; 83, 172-173]. Однако этот взгляд
оспаривается М. И. Ковалевым, полагающим, что и совет-
скому уголовному праву присущ принцип акцессорности.
<Советское уголовное право,- пишет он,- стоит на призна-

нии логической акцессорности, которая более всего соот-
ветствует подлинной природе соучастия в^преступлении. То
обстоятельство, что принцип акцессорной природы соуча-
стия впервые выдвинут в буржуазной науке уголовного
права ровным счетом ничего не может доказать> [116,

10^- '

(^рассматривая вопрос об основаниях уголовной ответ-
ственности соучастников преступления, сторонники акцес-
сорной теория усматривают их исключительно в действиях
исполнителя^М. И. Ковалев, например, полагает, что сос-
тав преступления выполняется непосредственным исполни-
телем, остальными же соучастниками <сам состав преступ-
ления не выполняется> [116, III}. В другом месте, однако,
он пишет, что в действиях соучастников - подстрекателей
и пособников есть некий <общий состав преступления>
[116, 166-169], который конкретизируется действиями ис-
полнителя, причем именно этот общий состав определяет
их ответственность.

С таким выводом согласиться трудно, поскольку общего

состава преступления в природе не существует. Состав
всегда конкретен, привязан к определенному, зафиксиро-
ванному в законе, посягательству на определенный объект,
Общий состав, точнее учение о нем,- это теоретическая
конструкция, аккумулирующая признаки, свойственные
всем составам преступления, и призванная облегчить как
анализ конкретных составов преступления при квалифика-
ции действий лица, совершившего преступление, так и кон-
струирование их при кримщализации определенных обще-
ственно опасных деяний. Щоэтому основанием ^ответствен-
ности соучастника может быть лишь конкретный состав
преступления, содержащийся в его действиях.

3. Из этого, отнюдь, не следует, что деяния организатор
ра, подстрекателя и пособника могут быть оторваны от
деяния исполнителя и рассматриваться изолированно от^
него^Между организатором, подстрекателем и пособником,
с одной стороны, и исполнителем преступления, с другой,
существует органическая связь: все они зависят от степе-
ни осуществления исполнителем преступного намерения,
от достижения им преступного результата/ Ведь нельзя, в ^
самом деле, привлечь подстрекателя за подстрекательство
к оконченному убийству, если исполнитель не пошел далее
наказуемого приготовления к нему или покушения на него.
В этом плане и организатор, и подстрекатель, и пособник
зависят от действия исполнителя, от фактически выполнен-
ного им, зависят в части объема вменения. Но нельзя го-
ворить об ответственности соучастника за действия испол-

нителя без того, чтобы не вступать в противоречие с основ-
ными идеями социалистического уголовного права и
социалистического правосудия^

4.10сновополагающим принципом советского уголовного
права является индивидуальная ответственность лица за
^совершение деяния, содержащего состав преступления^.

 Применительно к институту соучастия это означает, что
Основания ответственности каждого из соучастников лежат
не в действиях исполнителя, а в действиях, совершенных
^ими личной Устанавливая в Общей части уголовных кодек-
сов наказуемость действий организаторов, подстрекателей
и пособников, законодатель тем самым при наличии опре-
деленных объективных и субъективных условий приравни-
вает эти действия к действиям исполнителей, конструируя,
таким образом, особый состав организаторской деятельно-
сти, подстрекательства и пособничества к определенному
преступлению.

Признание самостоятельной ответственности соучастни-
ков преступления позволяет не только не отступать от об-
щих принципов советского уголовного права, но и последо-
вательно, логично решать множество вопросов, для кото-
рых акцессорная теория соучастия конструирует ряд исклю-
чений. Так, при наличии расхождений между содержанием
умысла соучастников, с одной стороны, и исполнителя, с

другой, возможна их ответственность за разные составы
одного и того же преступления. Различная квалификация
может иметь место и тогда, когда исполнитель преступле-
ния обладает определенными личными свойствами, влияю-
щими на его ответственность, а также в силу некоторых
др^их обстоятельств.

^Принцип самостоятельной ответственности соучастников
дает надлежащее обоснование ответственности соучастни-
ков при добровольном отказе исполнителя от преступной
деятельности; при освобождении исполнителя от наказания,
например, в силу помилования, освобождения от уголовной
ответственности с передачей дела на рассмотрение това-
рищеского суда или в связи с передачей его на поруки
коллективу; при непривлечении исполнителя к ответствен-
ности в силу тех или иных обстоятельств (умер, пользо-
вался дипломатическим иммунитетом и т. д.). И, наконец,
этот принцип объясняет уголовную ответственность под-
стрекателя при безуспешности подстрекательства или по-
собника при безуспешности его деятельности. "^

5. Каждый соучастник привлекается к ^уголовной от-
ветственности потому, что он совершил преступление. На-
значая ему наказание, суд должен руководствоваться общи-

ми принципами советского законодательства. Эти принци-
пы изложены в ст. 39 УК УССР. В частности, в этой ста-
тье устанавливается, что суд при назначении наказания
учитывает характер и степень общественной опасности со-
вершенного преступления, личность виновного и обстоя-
тельства дела, смягчающие или отягчающие ответствен-
ность.

Если характер и степень общественной опасности со-
вершенного преступления для всех соучастников одинаковы
(в случае квалификации их действий по одной и той же
статье Особенной части Уголовного кодекса), то степень
общественной опасности каждого соучастника может быть
различной. Она зависит от целого ряда объективных и
субъективных обстоятельств и проявляется в степени и ха-
рактере участия лица в совершении преступления. Харак-
тер участия определяет, как указывалось, функциональную
роль в совместно совершаемом преступлении. И это весьма
важно, поскольку сама эта роль - организатора, подстре-
кателя или пособника - определяет и степень обществен-
ной опасности их действий. Вместе с тем, при одной и той
же функциональной роли степень интенсивности действий
каждого из соучастников, напряженности их преступной
воли, направленной на организацию преступления, склоне-
ние исполнителя к совершению общественно опасных дей-
ствий или оказание ему в этом помощи, может быть раз-
личной. Поэтому для установления степени общественной
опасности действий каждого из соучастников в совместно
совершенном преступлении важно проанализировать каж-
дый из этих двух признаков, названных в ч. 7 ст 19 УК
УССР.

Степень общественной опасности каждого из соучастни-
ков определяется не только внешними признаками - харак-
тером и степенью их участия в преступлении, но и личными
свойствами соучастников, например их прошлой преступ-
ной деятельностью, наличием у них судимости и т. д.

6. Индивидуализация ответственности соучастников по
характеру и степени участия в преступлении не означает их
изолирования от деяний исполнителя. Поскольку деятель-
ность исполнителя является плодом усилий всех соучастни-
ков, результатом их действий, они с ней теснейшим образом
связаны. Эта связь дополняется тем, что объективная сто-
рона состава преступления, задуманного организатором или
подстрекателем, выполняется лицом, которому они привили
преступный умысел. Вместе с тем причинная связь инициа-
тора преступления (организатора, подстрекателя) с вызван-
ной им деятельностью исполнителя продолжается до ре-

результата этой деятельности, являющегося последствием
в уголовно-правовом смысле. Поэтому в действиях соучаст-
ника состав оконченного преступления будет иметь место
при выполнении исполнителем объективной стороны кон-
кретного состава преступления. В случаях, когда преступ-
ление является материальным, необходимо, чтобы в резуль-
тате деятельности исполнителя наступили предусмотренные
законом последствия; в случаях же, когда преступление
является формальным, необходимо, чтобы исполнитель со-
вершил действие, запрещенное законом.

В этом и только в этом смысле организатор, подстрека-
тель и пособник следуют судьбе исполнителя: наличие
оконченного состава преступления в действиях исполнителя
определяет состав оконченного преступления в их действи-
ях, что, в свою очередь, влечет ответственность исполните-
ля за оконченное преступление и его соучастников за орга-
низационную деятельность, за подстрекательство или за
пособничество оконченному преступлению. Когда же по
тем или иным причинам исполнитель не довел своего дея-
ния до конца и ответственность 'его наступает лишь за по-
кушение на преступление или за приготовление к нему, его
судьбе следуют и остальные соучастники: они несут ответ-
ственность за организацию покушения или приготовления
к преступлению, за подстрекательство к покушению или
приготовлению преступления, и, наконец, за пособничество
покушению или приготовлению к преступлению.

Таким образом, деятельность исполнителя, продолжаю-
щая причинный ряд, начатый соучастниками, определяет
объем вменения им того результата, который охватывался
их умыслом.^В тех случаях, когда исполнитель остановил-
ся на определенной стадии развития преступления - на по-
кушении или на приготовлении, отсутствующий результат
вменить соучастникам нельзя. Они могут нести ответствен-
ность лишь в соответствии с тем, что сделал исполнитель.

7. Объем вменения определяет и юридическую квалифи-
кацию действий соучастников в каждом из названных вы-
ше случаев. Так, при преступлении, доведенном исполните-
лем до конца, состав преступления остальных соучастников
определяется ст. 19 УК УССР и соответствующей статьей
Особенной части, охватывающей преступление, которое (в
пределах умысла соучастников) совершил исполнитель. При
покушении исполнителя на преступление или при приготов-
лении к нему состав преступления остальных соучастников
будет определяться ст. ст. 19и 17 УК УССР и соответству-
ющей статьей Особенной части. Такая квалификация дей-
ствий соучастников преступления является логически бе-

оуппрчной и в советской уголовно-правовой литературе
^^ий не вызывает ^95, 100; 228, 87-88], хотя от-
дельные авторы и не конкретизируют своего мнения по

этому вопросу.
р судебной же практике такая квалификация является

неустоявшейся. Так. в пункте 8 постановления Пленума
Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. <О судеб-
ной практике по делам о взяточничестве> указывается: <Ес-
ли лицо получает от взяткодателя деньги либо иные цен-
ности якобы 'для передачи должностному лицу в качестве
взятки и, не намереваясь это сделать, присваивает их, со-
деянное им в зависимости от обстоятельств дела следует
квалифицировать как подстрекательство к даче взятки ли-
бо пособничество, а в отношении взяткодателя - как поку-
шение на дачу взятки> [26, 240].

Подобная квалификация, по нашему мнению, едва ли
правильна.

Прежде всего вызывает сомнение сама возможность в
описываемой Пленумом ситуации ставить вопрос о соуча-
стии во взяточничестве тех лиц, которые в действительности
умысла на дачу взятки не имели. Во всех этих случаях
речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-
ссылка на необходимость дать взятку какому-то (даже,
по постановлению Пленума, индивидуально не определен-
ному должностному лицу) выступает как средство обмана.
Но если в отношении лица, склоняющего кого-либо к пере-
даче ему денег либо иных ценностей якобы для последую-
щего вручения должностному лицу, еще и можно вести
речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-
ступало в роли <подстрекателя к даче взятки> (хотя умыс-
ла на действительную дачу взятки не имело), то в отноше-
нии <пособника> и для такой постановки вопроса основа-
ний нет. Ведь пособник не может породить совершения
лицом действий, образующих покушение на дачу взятки, по-
этому его наказывать за действия, совершенные таким
<взяткодателем>, едва ли возможно. Его же собственные
действия далее мошенничества никак простираться не мо-
гут.

Однако и в отношении такого мошенника-подстрекателя
к даче взятки предлагаемая Верховным Судом СССР ква-
лификация представляется неточной.

Как известно, взятка может быть дана только должно-
стному лицу, и до момента получения им денег или иных
ценностей вопрос об оконченном преступлении стоять не
может. Это признано по существу и Пленумом Верховного
Суда СССР, предложившим квалифицировать действия

взяткодателя как покушение на дачу взятки. Но ведь под-
стрекатель склонил взяткодателя к совершению именно
этого преступления: он заранее знал, что взятка должно-
стному лицу передана не будет и что со стороны исполни-
теля далее покушения на дачу взятки дело не пойдет. По-
этому, даже и определяя квалификацию действий подстре-
кателя тем, что фактически было содеяно исполнителем, его
нельзя признать ответственным за подстрекательство к да-
че взятки еще и потому, что он с самого начала умыслил
склонить исполнителя только к покушению на дачу
взятки.

Следует отметить, что ссылка на ст. 17 УК УССР (ст.
15 У К РСФСР и аналогичные статьи уголовных кодексов
и других союзных республик) при квалификации действий
соучастников в тех случаях, когда преступная деятельность
исполнителя до конца доведена не была, имеет еще и то
значение, что сразу подчеркивается, что преступный ре-
зультат не наступил. А это означает, что и по отношению к
соучастникам суд, руководствуясь ст. 17 УК УССР, должен
будет при назначении наказания учитывать степень осуще-
ствления общего для всех соучастников преступного наме-
рения.

2. Ответственность при неудавшемся соучастии
\^ в преступлении

1. Организационную деятельность, подстрекательство и по-
собничество называют неудавшимися в том случае, когда
они остались безрезультатными: предполагаемый исполни-
тель либо вовсе не совершал и не собирался совершать пре-
ступных действий, либо хотя и собирался их совершать, но
затем передумал и не совершил. В обоих случаях предпо-
лагаемый исполнитель никаких наказуемых действий не
выполнял и, следовательно, не может быть привлечен к
ответственностиУ Однако деятельность соучастников здесь
не ограничилась лишь обнаружением умысла, т. е. ненака-
зуемой стадией развития преступной деятельности. Они вы-
полнили ряд действий, направленных на склонение лица
к преступлению или оказание ему помощи. В частности,
подстрекатель и организатор, выступая инициаторами пре-
ступления, пытались создать в сознании исполнителя моти-
вы, которые могли бы его к этой деятельности склонить.
То, что их деятельность не достигла желанных результатов,
от подстрекателя и организатора не зависело. Они сделали
все, что считали нужным, и если, тем не менее, не скло-

нили избранное ими лицо к совершению преступления, то
по не зависящим от них причинам.

2 Советское уголовное законодательство не содержит
норм регулирующих ответственность лиц при неудавшихся
организационной деятельности, подстрекательстве или по-
собничестве '. Однако оставлять безнаказанными такие дей-
^
ц^, безусловно, нельзя. Так, деятельность подстрекателя,
даже если она оказалась безуспешной, в ряде случаев пред-
ставляет собой серьезную общественную опасность. Ска-
жем если бы склоняемое им лицо оказалось менее устой-
чивым или не вступили бы в действие факторы, помешав-
шие подстрекаемому принять решение, к которому его
пытался склонить подстрекатель, или факторы, отвратив-
шие его от принятого под воздействием подстрекателя ре-
шения, то преступление, возможно, было бы совершено. Из
этого вытекает, что подобная деятельность подстрекателя
не может остаться безнаказанной. Но возникает вопрос: за
что должен нести ответственность подстрекатель, если дея-
тельность подстрекаемого не перешла границ между нена-
казуемым и н^азуемым?

Общет^^^а^ым, к сожалению, является взгляд, что
случаи неудавшегося подстрекательства или пособничества
не могут рассматриваться по правилам соучастия, посколь-
ку в них отсутствует количественный признак, необходимый
для соучастия. <Если в действиях исполнителя,- пишет
А. А. Пионтковский,- не заключалось состава преступле-
ния или если он не совершил никаких действий, то вся дея-
тельность подстрекателя не может обсуждаться по прави-
лам о соучастии> [227, 417}. 'Далее А. А. Пионтковский от-
мечает, что неудавшееся подстрекательство всегда можно
рассматривать как <создание условий для совершения пре-
ступления>, т. е. как <приготовление к преступлению>.

3. Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на при-
готовление к преступлению нашел свое обоснование еще
в 1928 г. в статье М. Андреева, опубликованной в журнале
<Рабочий суд> [48, 1578-1574].

Правда, у сторонников этого взгляда имеются некото-
рые нюансы в трактовке подстрекательства как приготовле-
ния к преступлению. Так, А. Н. Трайнин проводил, напри-
мер, различие между случаями неудавшегося подстрекате-
'______

' Ошибочным поэтому является утверждение М. А. Гельфера, что
<в случае неудавшегося подстрекательства и пособничества законода-
тельство СССР и некоторых других социалистических государств рас-
сматривает этих лиц не как подстрекателей или пособников, не как со-
участников преступления, а устанавливает в этих случаях ответствен-
ность за приготовление к преступлению> [72, 13-14}.

льства или пособничества и случаями, когда подстрекатель

или пособник свою роль выполнил, но исполнитель преступ-
ления не совершил. Отрицая соучастие в случаях, когда
<подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступ-
лению, но окончить подстрекательства не смог> [220, 124},
он полагал, что такое неоконченное подстрекательство или
пособничество следует квалифицировать как приготовление
к тому преступлению, к которому подстрекал или которому
оказывал помощь соучастник [220, 127]. Случай же, когда
подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но испол-
нитель по разным причинам (передумал в последний
момент, испугался и т. д.) преступления не совершил,
А. Н. Трайнин оценивает иначе: <Соучастие не меняет ос-
нований ответственности. Соучастие поэтому не амнисти-
рует и не может амнистировать преступника на том ос-
новании, что он действовал не один, а совместно с другими
лицами, из которых один (исполнитель) преступления не
совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или
пособник отвечают за те конкретные действия, которые
каждый из них совершил. Это значит, что подстрекатель к
убийству и пособник к убийству отвечают по ст. ст. 17и
136 УК РСФСР, т. е. за подстрекательство и пособничество
к убийству> [220, 125\. Разграничение между случаями
неудавшегося подстрекательства или пособничества, с од-
ной стороны, и случаями подстрекательства или пособниче-
ства, когда предполагаемый исполнитель сначала согласил-
ся совершить преступление, а затем отказался от своего
намерения, едва ли может быть признано убедительным.

Во-первых, такое разграничение противоречит общей
позиции А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе
и заключающейся в том, что когда в совершении преступ-
ления участвует только одно лицо, о соучастии не может
быть речи. То обстоятельство, что во втором случае, рас-
сматриваемом А. Н. Трайниным, предполагаемый исполни-
тель сначала согласился совершить преступление, а затем
в силу различных причин отказался от своего намерения,
ничего не изменяет. Первоначальное согласие предполага-
емого исполнителя есть ничем иным, как обнаружением
умысла, т. е. ненаказуемой стадией в развитии преступной
деятельности лица. Поэтому рассматривать такое лицо как
второго субъекта, совместно с подстрекателем или пособ-
ником совершающим преступление, нельзя.

Такое разграничение приводит и к другому, на наш
взгляд, неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об
ответственности подстрекателя и пособника в тех случаях,
когда исполнитель совершил покушение на преступление

(убийство), А. Н. Трайнин приходит к выводу, что действия
подстрекателя и пособника необходимо квалифицировать
по ст. 17-15 и 136 (137) УК РСФСР, т. е. как соучастие
в покушении на убийство [220, 124}. В случаях же, когда
исполнитель вообще не совершил наказуемого действия, а
только обнаружил свой умысел (от которого, кстати ска-
зать затем отказался), А. Н. Трайнин предлагает действия
такого неудавшегося подстрекателя или пособника квали-