Анна Комнина «Алексиада»
города. Он осмотрел стены и, увидев, что акрополь крепости находится в плохом
состоянии, не только поспешил, насколько было возможно, исправить его, но построил
также еще один хорошо укрепленный акрополь в другой части стены, где ему показалось
удобным
506
. Вместе с тем Боэмунд подверг грабежу соседние земли и города.
Узнав об этом, самодержец, немедля собрал все свое войско, в мае месяце
507
поспешно выступил из Константинополя и подошел к Янине. Когда же настал час битвы,
Алексей увидел, что его войско не составляет и ничтожной части сил Боэмунда. Зная из
опыта войны с Робертом, как трудно выдержать первый натиск кельтской конницы, он
счел необходимым послать сначала небольшое число отборных пельтастов
508
, чтобы
завязать перестрелку с врагом. Он хотел таким путем получить представление о военном
искусстве Боэмунда и, вступая в мелкие стычки, выяснить общую ситуацию, чтобы затем
уже с уверенностью выступить против кельтов.
Оба войска горели желанием начать бой. Император же, опасаясь первого
неотразимого натиска латинян, изобретает нечто новое. Он приказывает изготовить
колесницы легче и {162} меньше обычных, прикрепить к каждой из них по четыре шеста
и приставить к колесницам тяжеловооруженных пеших воинов. По его замыслу, в тот
момент, когда латиняне во весь опор бросятся на ромейскую фалангу, эти воины будут
толкать вперед колесницы и таким образом прорвут плотно сомкнутый строй латинян.
Когда настал час битвы и солнце во всем своем сиянии уже поднялось над
горизонтом, самодержец установил в боевой порядок фаланги и сам принял командование
центром. Но в ходе сражения оказалось, что ухищрения самодержца не застали врасплох
Боэмунда: как будто предварительно зная о замысле Алексея, он приспосабливается к
обстоятельствам, делит на две части войско, обходит колесницы и нападает с обоих
флангов на ромейский строй. Ряды смешались в этом бою с рядами, и мужи лицом к лицу
бились с мужами. Много воинов пало в битве с каждой стороны, но победу тем не менее
одержал Боэмунд. Как нерушимая башня, стоял самодержец под градом летевших в него
отовсюду стрел; он то набрасывался на наступающих и ввязывался в схватки, разя кельтов
насмерть, нанося и получая удары, то непрерывными криками возвращал воинов,
обратившихся в бегство. Но, увидев, что его строй прорван во многих местах, Алексей
решил позаботиться и о себе. Может быть, кто-нибудь подумает, что император спасал
себя из трусости? Нет, он избежал опасности, чтобы вновь собраться с силами и еще
доблестней бороться с кельтами.
Уходя от врагов с немногими воинами, Алексей дорогой встретил кельтов и опять
проявил себя неустрашимым полководцем. Ободрив своих спутников, он с силой
набросился на врага, готовый или умереть на месте или одержать победу
509
. Нанеся удар,
он убил одного из кельтов, а его спутники, истинные щитоносцы Арея, ранили многих
других и обратили врагов в бегство. Избежав, таким образом, неисчислимых и
серьезнейших опасностей, Алексей через Струги благополучно прибывает в Охрид.
Остановившись там, он собрал немало беглецов, оставил их в Охриде вместе с великим
доместиком, а сам направился к Вардару. Сделал он это не ради отдыха — ведь Алексей
вовсе не позволял себе предаваться царственной беспечности и досугу
510
.
Затем Алексей вновь стянул войска, собрал наемников и выступил против
Боэмунда, задумав новую хитрость, чтобы одолеть кельтов. Заготовив железные триболы
511
, он вечером, накануне битвы, велел рассыпать их на пространстве между обоими
войсками, там, где он ожидал особенно сильного наступления кельтской конницы.
Замысел Алексея состоял в сле-{163}дующем: триболы вопьются в ноги коней, и первый
сокрушительный натиск латинян будет сломлен, стоящие же в центре ромейские
копьеносцы медленно, так, чтобы не наступить на триболы, выедут вперед, ударят по
кельтам и, разъехавшись в обе стороны, вернутся назад; в это время пельтасты начнут
издали усиленно обстреливать кельтов, а левый и правый фланги в неудержимом натиске