Лекции по медицине (2019 год) - часть 50

Павлов Иван Петрович

Павлов, Иван Петрович (1849–1936), русский физиолог, удостоенный в 1904 Нобелевской премии за исследования механизмов пищеварения.

Родился 14 (26) сентября 1849 в Рязани в семье приходского священника.

Окончил в 1864 рязанское духовное училище, поступил в духовную семинарию. Под влиянием научных трудов, особенно книги

И.М.Сеченова Рефлексы головного мозга, Павлов решил оставить семинарию и в 1870 поступил на физико-математический факультет

Санкт-Петербургского университета.

После окончания университета стал студентом третьего курса Медико-хирургической академии. Окончив Академию в 1879, возглавил

лабораторию физиологии в клинике С.П.Боткина. В 1884–1886 проходил стажировку в лабораториях Э.Дюбуа-Реймона (Франция),

И.Мюллера, К.Людвига и Г.Гельмгольца (Германия). По возвращении в Россию работал у Боткина. В 1890 был назначен профессором

фармакологии Военно-медицинской академии, а в 1896 – заведующим кафедрой физиологии, которой руководил до 1924. Возглавлял

физиологическую лабораторию в Институте экспериментальной медицины, где выполнил классические эксперименты по нервной регуляции

процесса пищеварения, а с 1925 руководил Институтом физиологии АН СССР.

Основные направления научной деятельности Павлова – исследование физиологии кровообращения, пищеварения и высшей нервной

деятельности. Ученый разработал методы хирургических операций по созданию «изолированного желудочка» и наложению фистул на

пищеварительные железы, применил новый для своего времени подход – «хронический эксперимент», позволяющий проводить наблюдения

на практически здоровых животных в условиях, максимально приближенных к естественным. Этот метод позволял сводить к минимуму

искажающее влияние «острых» экспериментов, требующих серьезного хирургического вмешательства, разъединения частей организма и

наркотизации животного. В 1890 Павлов провел опыт «мнимого» кормления животного с целью изучения роли центральной нервной системы

в секреции желудочного сока. Используя метод «изолированного желудочка», установил наличие двух фаз сокоотделения:

нервно-рефлекторной и гуморально-клинической. Когда пища только подносится ко рту и пережевывается, выделяется первая порция

желудочного сока. При попадании пищи в желудок начинается ее переваривание, и продукты распада, действуя на слизистую желудка,

способствуют удлинению периода секреции на все время, пока пища находится в желудке.

Следующий этап в научной деятельности Павлова – изучение высшей нервной деятельности. Переход от работ в области пищеварения был

обусловлен его представлениями о приспособительном характере деятельности пищеварительных желез. Павлов полагал, что

приспособительные явления определяются не просто рефлексами со стороны полости рта: причину следует искать в психическом

возбуждении. По мере получения новых данных о функционировании внешних отделов головного мозга формировалась новая научная

дисциплина – наука о высшей нервной деятельности. В ее основе лежало представление о разделении рефлексов (психических факторов) на

условные и безусловные. Условный рефлекс – это наивысшая и наиболее поздняя в эволюционном отношении форма приспособления

организма к среде, он вырабатывается в результате накопления индивидуального жизненного опыта. Павлов и его сотрудники открыли

законы образования и угасания условных рефлексов, доказали, что условнорефлекторная деятельность осуществляется при участии коры

больших полушарий головного мозга. В коре больших полушарий был открыт центр торможения – антипод центра возбуждения;

исследованы разные типы и виды торможения (внешние, внутренние); открыты законы распространения и сужения сферы действия

возбуждения и торможения – основных нервных процессов; изучены проблемы сна и установлены его фазы; исследована охранительная роль

торможения; изучена роль столкновения процессов возбуждения и торможения в возникновении неврозов. Широкую известность Павлову

принесло его учение о типах нервной системы, которое тоже основывается на представлениях о соотношении между процессами

возбуждения и торможения. Наконец, еще одна заслуга Павлова – учение о сигнальных системах. У человека, помимо первой сигнальной

системы, присущей также и животным, имеется вторая сигнальная система – особая форма высшей нервной деятельности, связанная с

речевой функцией и абстрактным мышлением.

Павловым были сформулированы представления об аналитико-синтетической деятельности головного мозга и создано учение об

анализаторах, о локализации функций в коре головного мозга и о системности в работе больших полушарий.

Научное творчество Павлова оказало огромное влияние на развитие смежных областей медицины и биологии, оставило заметный след в

психиатрии. Под влиянием его идей сформировались крупные научные школы в терапии, хирургии, психиатрии, невропатологии.

В 1907 Павлов был избран членом Российской Академии наук, иностранным членом Лондонского королевского общества. В 1915 был

награжден медалью Копли Лондонского королевского общества. В 1928 стал почетным членом Лондонского королевского общества врачей.

В 1935, в возрасте 86 лет, Павлов председательствовал на сессиях 15-го Международного физиологического конгресса, проходившего в

Москве и Ленинграде.

Умер Павлов в Ленинграде 27 февраля 1936.

Исследование динамики свертывания крови

Агафонов Иван Николаевич, Жданов Александр Григорьевич

Вечерняя Астрономическая Школа при Государственном астрономическом институте им. Штернберга

Москва

Введение

Изучение процесса свертывания крови имеет важное научное и практическое значение [1-5]. Свертывание крови является защитной реакцией

организма, предохраняющей его от кровопотери. В настоящее время установлено, что процесс свертывания сложен и находится под

регулирующим влиянием нервной и эндокринной систем организма [1,5].

Большинство существующих методов исследования свертывания крови, основаны на установлении интервала между взятием крови и

появлением в ней сгустка фибрина (унифицированный метод, метод Ли-Уайта, метод Е. Ковальски, метод Архипова и Еремина и др.) [1,2,4].

В данной работе предлагается способ исследования динамики свертывания крови, позволяющий получать временную зависимость вязкости

крови на протяжении всего процесса свертывания.

Для проведения подобных измерений необходима методика, позволяющая работать с временным разрешением порядка нескольких секунд. В

данной работе используется метод определения вязкости по затуханию колебаний высокодобротного камертона, на поверхность которого

помещены капли исследуемой жидкости (был представлен на конференции «Старт в науку» 2002 в работе: А. Жданов «Измерение

динамической вязкости по затуханию колебаний высокодобротного камертона» [6]). Этот метод полностью удовлетворяет указанному

требованию, кроме того, отличительной особенностью его является малый объем пробы, необходимой для проведения измерений, (~0.1мл),

что делает его особенно перспективным для такого рода исследований.

Цели данного исследования:

усовершенствовать уже имевшуюся методику измерений и адаптировать её под данную задачу (следует заметить, что данная методика уже

прошла апробацию на жидкостях известной вязкости. Измерения дали совпадение результатов с табличными значениями в пределах

погрешностей [6]);

провести ряд измерений динамики свёртывания крови, взятой у различных людей, на различных камертонах;

определить основные этапы свёртывания крови;

разработать теоретическую модель поведения капли крови на поверхности камертона с учётом высыхания и свёртывания.

Актуальность задачи

Анализ крови играет важную роль в медицинских исследованиях, а также при лечении и выявлении различных заболеваний [1-5] Поскольку

данная методика позволяет наблюдать динамику свёртывания крови, с её помощью можно более детально наблюдать и исследовать

реологические свойства крови [3,5], что планируется произвести в дальнейшем: работа будет продолжена на Физическом отделении Летней

Экологической Школы – ЛЭШ 2003.

Методика измерений

Основную часть установки представляет высокодобротный лабораторный камертон. На его отполированную поверхность помещается по

капле исследуемой жидкости. Затем возбуждаются колебания камертона, затухание которых регистрируется с помощью микрофона и

компьютера. Вязкость исследуемой жидкости определяется по затуханию колебаний камертона. При проведении измерений в режиме

реального времени колебания камертона возбуждаются с периодичностью 30 секунд, что позволяет проводить измерения с временным

измерением порядка 5с.

Результаты

В ходе данной работы было проведено более 20 серий измерений вязкости крови (на камертонах различного размера). Основные выводы из

теоретического анализа полученных экспериментальных зависимостей можно сформулировать следующим образом:

Этап возрастания измеряемой вязкости происходит при одновременном действии двух факторов: процесса свертывания крови и процесса

испарения капли. Первый процесс сопровождается ростом числа связанных эритроцитов, а второй процесс – изменением их концентрации

Показано, что наибольший интерес с точки зрения исследования динамики свертывания крови представляют начальные этапы

(

приблизительно первые 300с), на которых динамика свертывания может быть наблюдаема непосредственно как переход от начального

уровня измеряемого значения вязкости в 4-5 мПа*с (не свернувшаяся кровь) к уровню 8-9 мПа*с (свернувшаяся кровь).

Погрешности измерений вязкости крови составили порядка 10% и могут быть в дальнейшем уменьшены, за счёт исключения процесса

испарения капли, что планируется сделать в будущем. Полученные значения вязкости крови хорошо согласуются со значениями, даваемыми

другими методами измерений [1-4]. Кроме того, предложенный метод является простым и оперативным.

Список литературы

Ю.М. Неменова, Методы клинических лабораторных исследований, Москва, «Медицина», 1967

Что необходимо для исследования свёртывания крови, http://www.med.ru/MEDCENT/Thrombosis/Hrh/needs.htm

Агрегационная способность тромбоцитов и реологические свойства крови у здоровых людей молодого и среднего возраста,

http://www.hemostas.ru/contest/work35.htm

Исследование фибринолитической системы, http://www.med.ru/MEDCENT/Thrombosis/Hrh/fls_assays.htm

Д. М. Зубаиров, Почему свёртывается кровь, Соросовский образовательный журнал, №3, 1997

Н. Н. Фирсов, Т. В. Коротаева, М. А. Вышлова, Классификация тяжести гемореологических расстройств, Российский Государственный

Медицинский Университет, Институт Ревматологии РАМН, http://www.hemostas.ru/publications/firsov_01.htm

А. Г. Жданов, А.П. Пятаков, Измерение динамической вязкости по затуханию колебаний высокодобротного камертона, Физическое

образование в ВУЗах, № 4, 2002 (в печати) (электронная версия: http://www.perevodi.ru/Junior/Additional_Article.doc)

Авангард в русской музыке

В русском музыкальном авангарде следует различать две его принципиально разные генерации: авангард 1910–1920-х годов и авангард 1960–
1980-

х годов. Хотя между ними имеется некоторая преемственность (например, лидер «второго авангарда» Э.В.Денисов основал в Москве

Ассоциацию современной музыки, взяв название, существовавшее в 1920-е годы, и стремился пропагандировать в России творчество

некоторых представителей «первого авангарда», в частности Н.А.Рославца), она не носит существенного характера.

Авангард 1910–1920-х годов

Первый русский музыкальный авангард не имел столь четкой оформленности, как литературный или живописный авангард того времени, но

довольно часто к нему, как и к явлениям в параллельных искусствах, применяют термин «футуризм». В русле этого движения можно назвать

таких композиторов, как Н.А.Рославец, И.А.Вышнеградский, Н.Б.Обухов, А.С.Лурье, А.М.Авраамов, И.Шиллингер (а также, возможно,

Е.Голышев, А.В.Мосолов и др.); некоторые вышеназванные музыканты после революции покинули Россию и продолжали – как правило, в

безвестности – развивать свои новации в других странах (во Франции – Вышнеградский, Обухов, Лурье; в США – Лурье, Шиллингер);

остававшиеся в стране (Рославец, Авраамов, а также их младшие коллеги) должны были с начала 1930-х годов сменить ориентацию и

заняться иными видами музыкальной деятельности.

Исследователи отмечают, что ранний музыкальный авангард – явление «неочевидное», весьма неоднородное и оставившее сравнительно мало

оформленных музыкальных опусов. Главным здесь был поиск некоего «нового мирослышания», «звукового миросозерцания», который

отражался как в музыкальной ткани, так и в литературных манифестах (например, статья Н.Кульбина Свободная музыка, манифесты

М.Матюшина К руководству новых делений тона, Лурье К музыке высшего хроматизма, Авраамова Универсальная система тонов; крупные

теоретические трактаты Обухова и Вышнеградского и т.д.) и в «артефактах», каковы, например, первая футуристическая опера Победа над

солнцем Крученых – Матюшина – Малевича – Хлебникова (1914) или Симфония гудков Авраамова (1922, «действо» фабричных гудков,

проведенное в разных городах для оформления праздничных дат революционного календаря).

В русле «нового мирослышания» переосмысливались многие основные музыкальные категории – звук, звуковысотная система, тембр,

гармония и т.д. Почти все ранние авангардисты так или иначе занимались обновлением традиционной системы темперирования и изобретали

новые системы деления тонов (из них самой реальной была четвертитоновая, но появлялись и разные другие; наиболее углубленно занимался

этим до конца своих дней Вышнеградский). В связи с обновлением темперации («освобождением звука») вставал вопрос о новом отношении

к звуку, о «новой сонорности». В идеале футуристы стремились к изобретению новых инструментов или устройств, соответствующих такому

подходу: здесь может быть назван знаменитый терменвокс (первый в мировой практике электроакустический инструмент, построенный

инженером Л.С.Терменом и допускающий любые микроградации звука), а также электроакустические инструменты Обухова «Эфир» и

Кристалл», предвосхищающие более известные, но построенные позже французские «волны Мартено» или «Croix sonore», смычковый

полихорд Авраамова и т.д. Эти инструменты давали принципиально новую сонорику, но столь же часто предпринимались попытки

усовершенствовать» традиционные фортепиано, орган и т.д., применить новые приемы игры на них (а также совместить по-разному

настроенные традиционные инструменты – например, два фортепиано, настроенные с разницей в четверть тона). В очень известном в свое

время опусе Мосолова Завод. Музыка машин (1928) звуковая картина работающих механизмов ярко изображается средствами традиционного

оркестра.

В связи с новой сонорикой стоят и идеи «пространственной музыки» – по выражению Лурье, достижения «третьего измерения», «глубины

звуковых перспектив», что могло осуществляться либо расширением акустических границ по вертикали – использованием крайних регистров

инструментов, либо такой организации ткани, при которой важна как музыка слышимая, так и музыка «неслышимая» – «звучащие» паузы,

лиги, ферматы, разного рода глиссандо, отзвуки, направленные на размывание границ звука. Кроме того, конечно, предпринимались попытки

разных размещений и перемещений исполнителей в реальном пространстве.

Иначе говоря, главной концепцией музыкального футуризма становилось раскрепощение звуковой массы. Еще одним подходом являлась
«

ультрахроматическая» гармония, которую русские авторы выводили из стилистики позднего Скрябина – они вообще часто видели в этом

композиторе своего предтечу, и не только в плане технологическом, но и в плане духовном, ибо большинство из них, как и Скрябин, имели

отношение к тому явлению, которое ныне принято называть «русским космизмом». Поскольку гармоническое письмо позднего Скрябина

приближалось к 12-тоновости, т.е. к функциональному равенству 12 тонов хроматической гаммы, то естественно, что его последователи

нередко приходили к разным видам додекафонии, то есть, употребляя термин «официального» изобретателя додекафонии Арнольда

Шёнберга, к «технике композиции с 12 тонами», которая рассматривалась как замена традиционной тональности. Хотя ранние сочинения

Шёнберга своевременно исполнялись в России, русские авторы двигались к своим 12-тоновым методам собственными путями, и их системы

отличались от шёнберговской, а некоторые появились раньше.

Гораздо менее значительны новации ранних авангардистов в области формы: чаще всего используются традиционные схемы либо

произведение является лишь «фрагментом», «опытом»; в некоторых случаях все творчество (вкупе с биографией творца) рассматривается как

некое единое, продолжающееся произведение искусства (Книга жизни, по Обухову). В связи с этим можно заметить, что для таких авторов,

как Вышнеградский и Обухов (и для некоторых других тоже), характерна напряженная мистическая настроенность (у этих двоих

ориентированная на христианство).

Как уже говорилось, влияние раннего русского музыкального авангарда на авангард 1960–1980-х годов практически не прослеживается – он

был просто неизвестен (лишь в 1980-е годы начинаются исполнения сочинений таких авторов, как Рославец, Мосолов, Лурье, – т.е.

оставивших законченные и «удобные» для презентации опусы). Определенное, хотя и опосредованное влияние оказали на западных

музыкантов жившие во Франции Обухов и Вышнеградский (в частности, их высоко ценили О.Мессиан и П.Булез, хотя исследования их

творчества и исполнения их музыки относятся в основном к последним десятилетиям).

содержание .. 48 49 50 51 ..