Вторая камчатская экспедиция Витуса Беринга (Свен Ваксель) - часть 7

никакой возможности прокормить плотников, а следовательно,

мы не поспели бы в срок с работой и вынуждены были бы

оставаться на этом острове еще одну зиму; в третьих, каждый

раз, когда удавалось добыть одно из этих животных, мы ока-

зывались обеспеченными продовольствием для всей команды на

целых две недели. Каждый готовил себе так часто и в таком

количестве, как ему вздумается, а вследствие этого работа наша

пошла настолько успешно, что к концу мая остов судна был

совершенно готов, все шпангоуты укреплены на месте, и

в начале июня мы могли уже приступить к укреплению наружной

обшивки.

Так как работа приближалась к концу, то будет, пожалуй,

уместно сообщить несколько подробнее о пропорциях нашего

судна и о том, из каких частей мы его построили. Длина

его по килю равнялась сорока футам, ширина—тринадцати фу-

там, высота—шести с половиной футам. В качестве киля мы

использовали грот-мачту нашего старого судна, отпилив ее

на высоте трех футов выше палубы, так как не располагали

необходимыми силами и надлежащими приспособлениями, чтобы
вынуть ее из судна целиком. Оставшийся отрезок мачты по-

служил нам в качестве форштевня, а ахтерштевень мы изго-

товили из целого шпиля, который был у нас на корабле. Мы

сохранили еще грот-стеньгу, грот-марсель-рею, грот-брамсель-

стеныу и утлегарь для использования их на нашем новом
судне, а все остальное распилили на полуторадюймовые доски,—

как фок-мачту, так и все прочие стеньги и реи, равно как

и все, что вообще возможно было распилить на доски. Мы

хотели, чтобы новое судно от киля и до ватерлинии было
обшито новым тесом, без отверстий от гвоздей. Этого

осуществить полностью, однако, не удалось; пришлось, к сожа-

лению, пустить в дело часть старой палубной обшивки.

Изнутри все судно было обшито старыми досками, взятыми

из обшивки старого судна. Так как эти доски имели много-

численные отверстия от гвоздей и скоб, а при разборке

судна сильно поломались и растрескались, то использовать их
для наружной обшивки мы уже не могли. В качестве внутрен-

ней обшивки, однако, они оказались весьма полезны, усилив

крепость нашего судна, так как каждая в отдельности доска при-
бивалась крепкими железными скобами и железными же гвоз-

дями. В кормовой части судна была устроена каюта, где во

время пути помещался я вместе с тремя другими офицерами.
В носовой части был сделан камбуз, то есть помещение, в ко-

тором для всей команды приготовлялась пиша. Уложены были

также палубные балки и палубный настил, и каждая балка, как

96

это вообще принято, была прочно укреплена кницами или

деревянными кронштейнами кривой формы. Было приспособ-

лено также восемь весел, по четыре с каждой стороны. Таким

образом, в смысле успешности выполнения нашей работы мы,

судя по всему, не имели оснований жаловаться. Когда группа

недовольных убедилась, что вопреки их предположениям, дело

идет успешно, они также исполнились радостью, стали усердно

работать, и с этого времени приносили нам большую пользу.

В конце июля мы были готовы уже приступить к конопатке

судна, а затем и к спуску его на воду.

Для конопатки судна мы имели в изобилии паклю или ста-

рые канаты, но смолы, необходимой для последующей про-

смолки пазов, нам нехватало. Чтобы выйти из этого затрудне-

ния, мы применили следующий способ. У меня был новый
якорный канат, ни разу еще не бывший в воде. Этот канат

я разрубил на короткие куски, длиной примерно в один фут

или менее, и раздергал его на отдельные пряди. Ими я на-

полнил большой медный котел, закрытый крышкой, а в сере-

дине крышки проделал отверстие. Затем мы закопали в землю

деревянный сосуд, также покрытый крышкой и с отверстием

в ее середине, наконец положили медный котел на деревянный

сосуд вверх дном так, что крышка пришлась на крышку, а от-

верстие одного пришлось против отверстия другого. Все это

мы обложили землей на такую высоту, чтобы огонь не мог

коснуться деревянного сосуда. Дно котла выступало теперь на-

ружу и возвышалось над землей больше чем на половину,

а кругом него мы развели огонь со всех сторон. От жары

смола из канатов вытапливалась и стекала из котла в деревян-

ный сосуд. Таким образом, я собрал столько смолы, сколько

нужно было для просмолки подводной части судна. Пазы, на-

ходившиеся ниже ватерлинии, мы смазали топленым салом,

некоторый запас которого у меня был.

Я построил также для нашего судна небольшую шлюпку.

На старом судне было два запасных якорных штока из бере-

зового дерева. Половину одного штока мы употребили для

изготовления топорищ, а остальные три полуштока распилили

на доски, толщиной в три четверти и полдюйма, и из нпх по-

строили шлюпку, которая могла поднять от восьми до десяти

человек. Занимаясь постройкой судна, мы не забывали также

и все прочие необходимые для плавания приготовления.

К тому времени, когда судно окажется вполне готовым, на-

сколько это было возможно сделать с нашими ничтожными

средствами, необходимо было привести в полную исправность

весь такелаж, мачты, паруса, бочки для воды и весь необхо-

97

димый провиант. Все наши бочки для питьевой воды были обиты

деревянными обручами, а за предыдущие две кампании они

развалились. За полным отсутствием леса на острове изгото-

вить новые обручи не было никакой возможности. Я приказал

поэтому заново скрепить бочки при помощи стропов, то есть

полос из канатов, и привести их в полный порядок.

Бочки получились чрезвычайно прочные и крепкие и во

время всего дальнейшего плавания они не дали ни малейшей

течи. Для питания нашего в пути мы засолили несколько

бочек мяса морских коров, так как другим провиантом не

располагали, С двадцатью пудами ржаной муки, которые нам

удалось сохранить для нашего плавания, мы не знали как по-

ступить. Выпечь из нее хлеб не имело смысла: какое значение

могло иметь такое небольшое количество для большой команды

в сорок шесть человек. Поэтому мы единодушно решили не

выпекать из нее хлеб, а взять муку с собой и во время

плавания готовить два или три раза в неделю «бурду».

Последняя приготовлялась следующим образом: брали два-

дцать или больше фунтов муки, смотря по размерам запа-

сов, замешивали ее на теплой воде в деревянной посуде и

оставляли стоять два или три дня, пока не начиналось броже-

ние и тесто не становилось совсем кислым. После того как

тесто было приготовлено таким образом, ставили на огонь

большой судовой котел, наполнив его на три четверти или

больше водой, а когда вода начинала кипеть, то клали это

кислое тесто в котел и давали ему основательно прокипеть, и

очень вкусный суп был готов. У кого оставался еще китовый
жир, тот добавлял его в свою порцию, а у кого ничего не было,

тот ел его и так, и всем нам этот суп казался очень вкус-

ным. День, когда мы получали «бурду», считался у нас празд-

ничным, так как от одного котла мы все наедались досыта.

Возвратимся, однако, к нашей постройке. К концу июля

судно было совершенно готово, и оставалось только сделать

помост, на котором предстояло спустить его на воду. Эта

работа отняла у нас много времени и стоила нам много труда,

так как помост из-за большой отмели, прилегавшей к берегу,

пришлось делать длиной свыше двадцати пяти сажен; вслед-

ствие сравнительно большой высоты прилива мы не могли за-

ложить судно в непосредственной близости от береговой линии.

Главное, что меня беспокоило, это необходимость спустить

судно в открытое море в таком месте, где на половине гори-

зонта от NNW до SSO нельзя было найти защиты от ветра.

Если бы ветер вдруг изменил направление и задул с некоторой

силой от моря, то судно неизбежно выкинуло бы на берег

98

В этом случае судно следовало бы считать обреченным на ги-

бель, все наши труды и старания пропали бы даром и послед-

няя надежда на спасение была бы потеряна. Никакого другого

выхода, однако, не было, приходилось итти на риск, и 10 ав-

густа к концу дня, при полном приливе, мы, наконец, спустили

судно на воду. Как и при закладке судна, о чем рассказано

выше, в тот же вечер у меня было устроено угощение.

Половина наших людей была у меня в гостях, а другая по-

ловина была занята на судне, устанавливала мачту и крепила
такелаж, польззясь полнейшим отсутствием ветра. Мы пировали

недолго, а постарались, по пословице, ковать железо, пока

горячо. Немедленно же мы приступили к погрузке на борт

воды, всего нашего провианта и багажа. Мы погрузили в ка-

честве балласта сто восемьдесят семь болванок железа, два

домкрата и несколько сот пушечных ядер. Между тем судно»

было оснащено, поставлены паруса, подвешен руль, и все было

подготовлено к выходу в открытое море. В этой работе нема-

лую помощь оказал мне тогдашний боцман, ныне младший

лейтенант Алексей Иванов, очень расторопный человек и пре-

красный моряк.

Закончив все приютовления к походу и перейдя на Сорт

судна, мы к вечеру 13 августа подняли якорь и подтянулись

на варповом якоре до глубины пяти, семи и девяти сажен.

Затем мы пустили в ход наши восемь весел и стали отгребать

от берега. Отойдя примерно на две немецкие мили, мы попали

в полосу легкого попутного ветра и воспользовались им дл«

продолжения нашего плавания. Особой удачей надо считать то

обстоятельство, что за все три дня, пока наше новое судно-

стояло на якоре перед островом, ниоткуда не ощущалось ни

малейшего ветерка, ибо даже самый слабый ветер мог бы

крайне затруднить нам работу по оснащению судна и по
погрузке. Новое судно мы назвали «Св. Петр». Это имя при-

надлежало нашему старому судну, из частей которого мы

построили новое, поэтому, по справедливости, и ему надлежало

присвоить то же имя. Оснастка его была сделана наподобие

одномачтового гукера с большими реями и грот-парусом, лету-

чим топ-парусом, фоком и кливером. Бизань-мачты нам не
требовалось, так как при большой величине грот-реи паруса

хватало настолько, что грот-шкот приходился на самую корму.

Осадка его составляла пять футов, причем была возможность

грузить его еще глубже; мы, однако, не хотели слишком пе-

регружать судно, так как не могли быть вполне уверены в его

крепости. Оно шло под парусом так хорошо, как только можно

ожидать от судна такого типа, делало четыре, пять и до шести

99

узлов и свободно маневрировало как по ветру, так и против

ветра,—в общем, оно выполняло все, что только можно было

от него требовать. Должен еще добавить, что, по достоверным

известиям, это судно еще в 1752 году было в плавании,

выполняя грузовые перевозки между Охотском и Камчаткой.

Мы взяли также с собой на буксир шлюпку нашего старого

судна с таким расчетом, что пока будет стоять хорошая погода,

она может нам пригодиться; если же наступит сильная непо-

года, то мы в любое время можем бросить ее и оставить на

произвол судьбы.

14 августа около полудня мы увидели южную оконечность

острова Беринга, которою мы в нашей карте назвали мыс

Манати (морской коровы), к N

1

/

2

O от нас примерно на рас-

стоянии двух немецких миль, и определили его северную ши-

роту по обсервации—54°55' и от этой точки начали счисление

курса нашего судна.

15 августа мы встретили сильный противный ветер южных

и западных румбов. Во избежание повреждения нашего судна

тяжелой буксируемой лодкой, мы единодушно решили обрубить

наш буксир и бросили шлюпку на произвол судьбы. В обеден-

ное время мы заметили сильную течь в судне. Пришлось не-

прерывно работать одним насосом, а к вечеру в судне набра-

лось столько воды, что были пущены в ход оба насоса; все же

этого было недостаточно, и мы должны были выкачивать воду

ведрами через оба люка. В целях облегчения судна мы при-

нуждены были выбросить в море большую часть погруженных

на судно пушечных ядер и картечи, а также часть нашего

багажа. Это позволило начать поиски места течи, и действи-

тельно, вскоре удалось его найти. Оказалось, что вода проникла

в судно через открытый паз, из которого конопатка была вы-

мыта волной. Мы снова законопатили паз изнутри, как только

могли, забили его сверху деревянными планками и добились

того, что при частом откачивании одним насосом уровень воды

не повышался.

17 августа мы увидели землю к WNW от нас—берег Кам-

чатки, севернее Авачинской губы. Мы пошли вдоль этой земли

к югу, встречая неоднократно противные ветры, по большей

части южных румбов, и шли так до 26 августа, когда благо-

получно добрались до Авачинской бухты, а 27 августа бросили

якорь в Петропавловской гавани.

Я не в состоянии описать радость и восторг, который

каждый из нас испытал, убедившись в своем спасении. От вели-

чайшей нужды мы перешли к полному изобилию—целый склад,

наполненный продовольствием, теплые и удобные квартиры

100

Известия, полученные нами по прибытии на Камчатку
о наших товарищах с судна «Св. Павел», которым коман-
довал капитан Алексей Чириков, и о том, что с ними

случилось в путешествии

Отбившись от нас, как уже рассказано ранее в одиннад-

цатой главе, второе судно экспедиции «Св. Павел» с 48-го гра-

дуса северной широты поплыл прямо на восток, в то время как

мы, преодолевая противные ветры, пробивались к югу до

45-го градуса, прежде чем также повернуть к востоку.

Поэтому «Св. Павел» и оказался на несколько градусов восточ-

нее нас. Он встретил землю лишь на 56-м градусе северной

широты после того, как отошел на 60° к востоку по долготе

от Авачинской бухты. Берег был совершенно ровный, без

островов или шхер, и подойти на близкое расстояние «Св. Павел»

не имел возможности. Он бросил якорь в порядочном рас-

стоянии от берега. Так как на судне испытывали большой

недостаток в пресной воде, было решено послать за ней на берег

лодку. Для этой цели был назначен офицер Абрам Дементьев

г

очень толковый человек; с ним послали десять человек из числа

лучших людей команды, хорошо вооружив их и снабдив бое-

выми припасами, а также пушкой и всеми к ней относящимися

принадлежностями. Им была дана также подробная инструкция»

как себя держать при различных возможных неблагоприятных
случайностях и как пользоваться сигналами; они взяли с собой

Запасы провианта на несколько дней. Лодка отошла от корабля.

и видно было, как она завернула за мыс. Можно было совер-

шенно спокойно надеяться, что она благополучно достигла

и масса всяких удобств, без которых приходилось обходиться

в течение всей прошлой зимы. Все это вызвало такую бурную

радость, составило такой контраст с прошлым, что словами

высказать это невозможно.

Таким вот образом, в настоящей главе моей книги

я выполнил свое намерение и рассказал вкратце, как нам при-

шлось жить на острове, а также о путешествии оттуда обратно

на Камчатку. Этим заканчивается в сущности и рассказ

о Камчатской экспедиции, так как последняя вернулась, нако-

нец, в порт, из которого когда-то отправилась.

земли, тем более, что вслед за тем было замечено несколько

сигналов различного рода огнями, как раз таких, как было

условлено. Прошло, однако, два и три дня, лодка не возвраща-

лась, а тем временем сигнальные огни на берегу непрерывно

продолжали гореть. Это навело на мысль о том, что, быть

может, лодка, причаливая к берегу, потерпела какие-нибудь

повреждения и что до ее исправления команда не может вер-

нуться на борт. Поэтому решено было послать на берег допол-

нительно небольшой ялик с плотниками, запасом пеньки для

конопатки и всякой мелочью для ремонта лодки, если бы это

потребовалось. Шесть человек было командировано в ялике,

также с ружьями, припасами и всем необходимым в полном

количестве, с приказом разыскать лодку, по нахождении ее,

оказать ей необходимою помощь и возвратиться вместе с нею

немедленно на борт.

На следующее утро было видно, как два судна отошли от

берега, одно несколько больших размеров, чем другое. На борту

корабля были уверены, что это — лодка и ялик, и по этому

поводу была большая радость. Немедленно начата была подго-

товка корабля к выходу в море, снасти и реп спешно приво-

дились в порядок и делались все остальные необходимые

приготовления. Вся команда была на палубе, каждый был занят

своей работой. Когда же оба суденышка подошли ближе

к кораблю, то пришлось убедиться, что это американские лодки,

переполненные американцами. Они подошли к кораблю на рас-

стояние около трех кабельтовое, но, увидев на палубе много

народа, американцы повернули обратно к берегу; на судне же

не оставалось ни одной шлюпки, на которой можно было бы

последовать за ними. Конечно, пришлось немедленно сделать

грустный вывод, что лодка и ялик со всеми находившимися на

них людьми погибли. Я думаю, что если бы они во-время заме-

тили, что приближаются не их шлюпки, и спрятали бы всех:

людей в трюмах, а на палубе оставили бы только одного-двух

людей, то американцы взошли бы на корабль, быть может,
с намерением захватить судно, ибо, имея у себя семнадцать чело-

век пленных, они вполне могли полагать, что на корабле

оставалось немного людей. Таким способом капитану Ч

и

р

и

к

о

в

у

,

может быть, и удалось бы выручить своих людей, если,

конечно, их не убили при высадке, или во всяком случае от-

платить за гибель товарищей. На корабле, однако, слишком были

уверены, что это их собственные суда, и не приняли необхо-

димых мер предосторожности, а сообразили только тогда, когда

было упущено время. Таким образом, эти бедняги без всякой

вины остались в руках диких американцев и погибли.

102

Можно предполагать с полным основанием, что, когда они

подошли к берегу, американцы, вероятно, спрятались, и что

люди, прибывшие на лодках, не подозревая о грозящей им при

высадке на берег опасности, разошлись в разные стороны за во-

дой, за ягодами и плодами или по другим надобностям. Таким обра-

зом, они, надо полагать, были разобщены друг от друга, когда

американцы, улучив, наконец, удобное время, появились вдруг

между ними и лодкой, преградив обратный путь. Если бы около

лодки осталось большинство людей или даже хотя бы шесть

или семь человек, то, имея при себе столько оружия и пороха,

они в течение долгого времени могли бы удерживать на рас-

стоянии даже несколько сот диких американцев, которые,

вероятно, не обладали огнестрельным оружием (мне лично не

приходилось встречать у них ружей), в крайнем случае, они

могли и отчалить от берега. Между тем поднялся западный

ветер такой силы, что «Св. Павел» не мог дольше оставаться

ва якоре в открытом океане. Чтобы сам корабль не выбросило

волной и ветром на берег, пришлось поднять якорь и уйти
в открытое море. Шторм продолжался несколько дней, и в тече-

ние этого времени они не могли приблизиться к земле. Как

только погода улучшилась и буря утихла, они снова подошли

к земле в том месте, где оставили своих людей, но никого не

услышали и не заметили каких-либо следов их пребывания.

Небольших судов или шлюпок, которые можно было бы послать

к берегу на розыски и для расспросов, у них уже не оставалось;

итти же к берегу с большим кораблем было очевидно невоз-

можно. Поэтому принято было решение людей покинуть, а са-

мим возможно скорее возвратиться на Камчатку.

 61

Они встретили в пути сильные противные ветры и испыты-

вали большой недостаток в пресной воде, так как ни одного раза

после отхода из Камчатки им не удалось запастись свежей

пресной водой. Когда случалось приставать к берегу, то

не было малых судов, чтобы послать за водой, а их лодка

и ялик пропали, и им пришлось весь обратный путь проделать

€ запасом воды, взятой еще на Камчатке. Чтобы несколько

увеличить этот запас, они занялись перегонкой морской воды,

добывая из соленой воды пресную; получалась вода несколько

горьковатая на вкус, но не соленая. Они смешивали ее пополам

с камчатской водой, пока той еще оставалось немного, и каж-

дый получал ежедневно небольшую кружку, и так продолжалось

в течение долгого времени. Они собирали также дождевую

воду. Таким способом кое-как с большой нуждой пробились

до конца плавания. Многие из команды также заболели цынгой;

два лейтенанта и один констапель умерли в плавании, капитан

103

О наших занятиях после возвращения с острова Беринга
на Камчатку и о нашем путешествии в следующем году
оттуда в Охотск, с прибавлением справки для судоводи-

телей о навигации из Охотска на Камчатку и вокруг ее
оконечности, называемой мысом Лопатка, в Авачинскую
бухту, так как подробных карт этих мест еще не суще-

ству ст.

Так как по приходе на Камчатку я нашел там довольно

большой запас продовольствия, то я решил в этот же год вер-

нуться в Охотск, чтобы иметь возможность скорее и подробнее

доложить Адмиралтейств-коллегий о моем прибытии. Для этой

цели я распорядился по мере возможности и со всей поспеш-

ностью, снабдить наше судно возможно лучше материалами для

конопатки и прочим необходимым для его ремонта. Так как,

однако, по вместимости нашего судна численность команды была

чрезмерно велика, а осенняя пора уже приближалась, то я ре-

шился оставить половину команды на зимовку на Камчатке под

командой артиллерийского офицера Берента Розелиуса, который

так же проделал с нами весь поход, с инструкцией и приказом —

следующей весной с первым судном, отходящим из Камчатки

в Охотск, последовать туда за мной, не оставляя никого из

остальных членов команды. Закончив все свои дела и запас-

шись полностью провизией и всеми прочими припасами. 2 сен-

тября 1742 года вышел из Авачинской бухты при благоприят-

ной погоде. Но не успел я, однако, пробыть в море и 24 часов,

как поднялся сильный юго-западный ветер, который в нашем

плавании не был нам попутным. Судно стало испытывать

сильную качку, и обнаружилась сильная течь в трюме. Время

года было такое, что с полным основанием можно было опа-

саться сильных штормов. Мы отлично знали, что наш гукер

104

Чириков слег на долгое время и совсем обессилел. Из офи-

церов оставался только один—в то время штурман, ныне капи-

тан-лейтенант Иван Елагин. Он довел судно до Авачинской

бухты, куда оно прибыло 17 октября 1741 года. Еще до при-
бытия в Петропавловскую гавань умер профессор Делакройер.

который также проделал с ними всю кампанию. Вот все, что

я узнал про плавание «Св. Павла», о случившихся с этим судном

происшествиях, и что я здесь вкратце изложил.

не обладает крепостью, необходимой для морского судна.

Я созвал совет, пригласив всю команду, бывшую со мной на

судне, и мы единодушно решили снова вернуться в Авачинскую

бухту и там провести зиму, с тем чтобы к будущей весне

полностью отремонтировать судно и совершенно безопасно

совершить на нем плавание по морю. Это и было приведено

в исполнение. 3 сентября мы вернулись в Авачинскую бухту,

где стали готовиться к зимовке.

Громадную разницу почувствовали мы между этой зимовкой

и предыдущей, ибо, во-первых, все мы были вполне здоровы,

а во вторых, не испытывали никакого недостатка ни в кварти-

рах, ни в продовольствии. Хлеб и крупа имелись в изобилии; вдо-

бавок я распорядился доставить сотню северных оленей, таким

образом, и в мясе мы не терпели никакого недостатка.

На Камчатке не водится лошадей, а следовательно, в летнее

время невозможно предпринять путешествие сушей. Чтобы

послать отчет о моем прибытии главному командованию и

Адмиралтейств-коллегий, я должен был дожидаться санного

пути, когда по здешнему обыкновению можно очень быстро

передвигаться на собаках.

Между тем я занялся составлением рапортов и отчетных

донесений, равно как меркаторских карт нашего путешествия,

с тем чтобы немедленно по установлении санного пути послать

их в надлежащие учреждения. Это и было выполнено 15 ноября

1742 года. В этот день я послал в то время боцмана, ныне млад-

шего лейтенанта Алексея Иванова, а с ним солдата для охраны

его в пути. Как мне удалось впоследствии узнать, он лишь

в августе следующего 1743 года прибыл в Санкт-Петербург.

В марте 1743 года мы приступили к ремонту нашего судна

и к его укреплению. Так как у нас не имелось никакого дру-

гого дерева, кроме березы, которая вырастает на Камчатке до

довольно большой толщины, но высотой не больше четырнад-

цати-пятнадцати футов, то я распорядился напилить из нее

дюймовых досок, которыми почти полностью обшил все судно,

а затем основательно проконопатил его так, чтобы оно стало

водонепроницаемым, словно бутылка.

27 мая со всей командой я вышел из Авачинской бухты.

Обогнув южную оконечность Камчатки, называемую мысом

Лопатка, и войдя в Пенжинский залив, зашел в устье реки

Большой, так как мне было хорошо известно по прежнему

опыту, что упомянутый залив зачастую до середины июня не

очищается от пловучих льдов. Поэтому я переждал там время,
пока явилась возможность плыть дальше, и 27 июня 1743 года

прибыл в Охотск, который являлся начальной гаванью нашей

105

экспедиции и где были построены все суда, принимавшие учас-

тие в Камчатской экспедиции. На этом заканчивается мой рас-

сказ о наших морских путешествиях и о том, что приключи-

лось с нами во время плаваний.

Полагаю совершенно излишним останавливаться здесь на

наших дальнейших работах в течение тех шести лет, которые

мне пришлось еще пробыть в Сибири, ибо это не имеет отно-

шения к морскому путешествию, а в начале настоящей книги

по доводу нашего путешествия к Охотску я кое-что вкратце

рассказал о нашем пути и о самой Сибири. Достаточно здесь

сказать только, что в конце января 1749 года я вернулся

в Санкт-Петербург и, следовательно, целых шестнадцать лет

провел в составе Камчатской экспедиции.

Для сведения мореплавателей я сообщу некоторые подробно-

сти, касающиеся плавания между Охотском и Камчаткой, вокруг

мыса Лопатки и до Авачинской бухты, так как никаких исправ-

ных карт этих вод не существует.

Фарватер выхода из Охотска описан быть не может, так как

каждый год при сильном ледоходе он изменяется льдами, выно-

симыми из реки Охоты; прошлогодние проходы затягиваются

песком, а взамен их открываются новые. Прежде чем пуститься

в плавание из Охотска, рекомендуется предварительно разве-

дать состояние песчаных банок при выходе из гавани и на

самом глубоком найденном канале установить буй или другой

какой либо знак, так как если пренебречь этой мерой предо-

сторожности, то очень легко можно погубить свое судно. Сле-

дует учесть также, что осадка судна не должна превышать

десяти футов, причем необходимо тщательно следить за высо-

той прилива. При самом высоком приливе глубина на банках

не превышает двенадцати футов. Это иным, быть может, пока-

жется совершенно излишним предупреждением, так как обязан-

ностью каждого моряка является соблюдение этих мер предо-

сторожности, то есть тщательное изучение фарватера со слов

сведуюших лиц или по личному осмотру, прежде чем восполь-
зоваться им на деле. Все же я не поколебался снова дать

здесь эти указания, так как фарватер в этих местах совершенно

не изучен, а такое предупреждение может послужить для при-

нятия надлежащих мер предосторожности судами как при входе,

так и при выходе из гавани.

После того как судно благополучно выберется из устья реки

Охоты через песчаные банки в открытое море, следует взять

курс на SO к устью реки Большой, а пройдя этим курсом

приблизительно сто немецких миль, судно окажется на расстоя-

нии почти пятидесяти миль от Большерецка. Если бросить лот

106

в этом месте, то глубина определяется в шестьдесят, пятьдесят

и сорок сажен при песчаном грунте. Затем глубины начнут пос-

тепенно убывать, пока не покажется берег земли, а когда до

берега останется около полумили, то можно бросать якорь на

глубине от восьми до десяти сажен на хорошем прочном песчаном

грунте; берег здесь ровный и не слишком высокий. Если бы

не удалось найти указанные выше глубины, то это знак, что

судно отнесено южнее, чем было намечено курсом, а потому

курс следует изменить на более восточный. По обсервации

я определил, что Большерецк расположен на 52

0

40' северной

широты, а по математическим расчетам на 13° восточнее Охотска.

( П р и м е ч а н и е : следует помнить, что Охотск расположен на

50° 10' северной широты).

Если судно имеет намерение пристать в Большерецке, то

следует поступать совершенно так же, как в Охотске: располо-

жение песчаных банок в устье реки меняется каждый год вслед-

ствие ледохода. Если же предполагается поход вокруг южной

оконечности Камчатки в Авачинскую губу, то я бы советовал

всякому, кто не знает тex мест по собственному опыту, взять

с собой из Большерецка кого-нибудь, кто знает расположение

Авачинской губы и вход в нее, так как все восточное побере-

жье состоит сплошь из крутых гор и многочисленных высоких

вулканов, похожих на сахарные головы, и повсюду глубины
очень велики, так что на всем побережье нет ни одного

места, где можно было бы бросить якорь, кроме Авачинской

бухты, которую мы уже описали в девятой главе. К тому же

вход в бухту совсем не широк и притом закрыт высокими

горами, и заметить его иногда бывает не совсем просто, а по-

тому свежему человеку бывает затруднительно ввести туда
судно.

Возвратимся, однако, к Большерецку. Оттуда курс прокла-

дывается прямо на юг; вскоре показывается направо высокий
круглый остров, названный на нашей карте Алаид. Этот ост-

ров остается все время с правой стороны, а судно, как указано

выше, направляется прямо к югу до Курильских островов,

которые и действительно вскоре после этого показываются.

В дальнейшем следует держаться к проходу между двумя остро-

вами, которые к этому времени будут отчетливо видны, пока

остров Алаид не окажется как раз к западу, К этому времени

следует повернуть прямо на восток через пролив, в котором

глубина составляет от восьми до десяти сажен, а пройдя по
нему приблизительно одну немецкую милю или немного менее,

судно выходит из Пенжинского залива в Великий или Тихий

океан. Обратить внимание надо на следующее: при проходе

107

Описание земли Камчатки, ее положения, современного уст-

ройства, природных богатств и прочих особенностей, а
также об ее жителях, их промыслах, средствах существо-
вания и прочих, достойных упоминания, обстоятельствах.

Южная оконечность полуострова Камчатки расположена

на 51°10' северной широты. Линия его западного побережья тя-

нется примерно в направлении от StO к NtW до 58°10' северной

широты. Астрономическими наблюдениями установлено, что

восточная часть Камчатки расположена на параллели 60° северной

широты, на 130°40' восточной долготы от Санкт-Петербурга,

который нами принимается здесь в качестве первого меридиана.

108

пролива две трети его должны оставаться по левую сторону-

к Камчатке, а одна треть по правую сторону, к Курильским

островам, а все расстояние между ними составляет приблизи-

тельно одну большую немецкую милю. Причина, почему необ-

ходимо итти таким курсом, следующая: на одной трети рассто-

яния от Камчатки расположен большой каменный риф, которого

следует остерегаться. Можно пройти и между этим рифом

и Камчатским берегом, где глубина составляет повсюду от семи

до восьми сажен. Так как, однако, этот проход очень узкий

и тесный, то предпочтительнее пользоваться более широким

проходом. Приливная волпа при новолунии и полнолунии

направлена здесь с востока на запад; следует весьма остере-

гаться, как бы не попасть в узкую часть пролива в момент

входа туда приливной волны, так как при этих условиях проход,

крайне затрудняется. Я говорю это по собственному опыту,

а подробнее об этом можно прочитать в девятой главе настоящей;

книги.

К северо-востоку от Авачинской бухты в море впадает река

Камчатка. Устье ее расположено на 56° северной широты.

В эту реку суда также могут входить с моря, осадкой в восемь

или девять футов, если точно улучить момент высшей точки

прилива, который в этом месте направлен с юго-запада на

северо-восток. Указать точнее входной фарватер в этом месте

также не представляется возможным, так как он, как в Охотске

и Болынерецке, часто меняется и при проходе его приходится

применять те же меры, что и там. Вот и все, что я хотел ска-

зать для сведения мореплавателей о фарватерах в этих мест-

ностях.

На Камчатке имеется три острога; это большие деревни,

огороженные палисадами, т. е. тыном. Четвертым поселением

является Петропавловская гавань. Все они населены русскими

и управляются комиссарами, которые ежегодно присылаются из

Охотской канцелярии. Первое и самое крупное селение—это

Болыперецкий острог, являющийся одновременно и гаванью

для судов, прибывающих из Охотска; комиссары остальных

острогов подчинены Большерецкому комиссару. Второе селение—

Верхний острог на реке Камчатке; оно расположено на сере-

дине пути между Большерецком и Нижним острогом. Жители

этого селения вынуждены заготовлять свои зимние запасы

рыбы на морском побережье, так как рыба не поднимается

так высоко по реке, хотя, говорят, и у себя они вылавли-

вают немало рыбы. В этих краях, как передают, растет

в некотором количестве лиственница—дерево, пригодное для

судостроения; на морском же побережье из деревьев растут

только толстые, но невысокие березы. Третий острог—

Нижне-камчатскии; он стоит в устье реки Камчатки, где она

впадает в Тихий океан. Здесь капитан-командор Беринг

в 1727 году построил свои первые суда. Здесь с давних пор

устроена также церковь. Так как в то время по всей Камчатке

был всего один поп на четыре церкви, то по представлению

нашей экспедиции в 1744 году послано в эти места несколько

священников, которые понастроили много церквей. В каждую

церковь назначили сведущего попа, и, как полагается, были

устроены приходы. Этими благими мерами удастся распростра-

нить христианство в этом крае. В Нижне-камчатском остроге

находится также капитан Якутского полка с ротой солдат и

тремя сотнями казаков, которые, по всей вероятности, и по

настоящее время составляют весь гарнизон Камчатки.

Почва по всей стране—чернозем и, видимо, весьма плодо-

родна. Между тем там не вырастают растения, плоды которых

находятся над поверхностью земли, хотя в этом направлении

делались многочисленные опыты. Причина, вероятно, та, что

Камчатский полуостров имеет небольшое протяжение в ширину,

а вытянут в длину и узок, и с обеих сторон окружен боль-
шими океанами, а именно—с востока Тихим океаном, с запада

Яенжинским заливом, а с юга омывается громадным Южным

океаном, простирающимся до самой равноденственной линии и

«еще дальше. Отсюда возникают постоянная влажность и густые

туманы, подымающиеся от моря, а потому и солнце не может

оказать своего действия на почву; следовательно, ничего не

может созреть, и все растения, выросши на половину, засыхают

и погибают, не принеся плодов. Подземные же растения, как

109

репа, редька и тому подобные корнеплоды, отлично разви-

ваются; мне самому попадались там репы весом в два и три

фунта и притом весьма хорошего вкуса. Тем не менее,

в Нижне-камчатском остроге, около находящейся там церкви,

удавалось несколько раз в виде опыта доводить до полной

зрелости ячмень. Это, однако, происходит далеко не каждый

год, но только в те годы, когда выпадает сухое лето, а с моря

не слишком часто набегают туманы. Такое состояние погоды

случается, однако, очень редко и бывает, кажется, один раз

в десять лет. Влажность в этих местах настолько велика, что

камчадалам иной раз приходится по три или четыре раза на-

чинать снова лов рыбы для изготовления зимних запасов, так

как им не удается высушить рыбу. От постоянней сырости

мясо пропадает, и от рыб остается одна только кожа, по этой

причине, как указано выше, им по три и четыре раза прихо-

дится выходить на лов рыбы.

Но и здесь видна неизмеримая щедрость и благость бога.

Он не оставляет свои создания и не дает им умереть голодной

смертью, ибо хотя он и лишил их хлеба и других обычных

предметов питания, но дал им в избытке прекрасную ценную

рыбу, а также другие необходимые для поддержания жизни

предметы, о которых скажем ниже. Иной раз даже кажется,

что Камчатка как бы нарочно предназначена для рыбного про-

мысла, ибо, в особенности по западному побережью, по всему

его протяжению, от юга до севера, в море впадают многочи-

сленные небольшие речки; в этих местах камчадалы устраи-

вают свои поселения. Каждой весной из моря вверх по рекам
поднимается такое громадное количество рыбы, что они не

рискуют ставить свои сети во всю ширину рек, часто достигаю-

щей двадцати сажен, а ставят только четыре или пять сажен

сетей, иначе от массы попадающей в них рыбы сети рвутся.
На Камчатке растет также особый вид крапивы высотой в восемь

или девять футов. Из нее они приготовляют сети, для чего при-

ходится собирать крапиву с осени и обрабатывать ее наподобие

льна, то есть трепать, чесать и прясть, и из пряжи плести

сети. Их приходится делать каждый год заново, так как сети,

изготовленные из волокон этой крапивы, не выдерживают
больше одного лета.

Рыба, которая там ловится,—лосось различных сортов.

Первый и лучший сорт называется у них чавычей. Мясо этой

рыбы белое, весит каждая рыбина от семидесяти до восьмиде-

сяти фунтов, она нежна на вкус и очень жирна. Эта порода

рыб ловится от середины мая до конца июня, а после этого

в течение всего года не попадается больше ни единой рыбы

110