Вселенная. Жизнь. Разум - Наука (И.С. Шкловский)

Только систематическое исследование всех источников, заподозренных в «ис-

кусственности», может привести к успеху.

Если сверхцивилизация II типа желает, например, отправить сигнал к туманно-

сти Андромеды, она может использовать значительно меньшую мощность.

Угловые размеры этой звездной системы составляют около 2°. Поэтому целесооб-
разно использовать систему передающих антенн с угловыми размерами «главных
лепестков» около 2°. Для такой направленной антенны выигрыш в мощности (по
сравнению с изотропным излучателем) будет около 10 тыс. Для более удаленных
галактик можно применить еще более направленные передающие антенны.

В случае межгалактической радиосвязи имеется одна существенная особен-

ность, резко отличающая ее от межзвездной. Ведь сигнал посылается с р а з у не-

скольким сотням миллиардов звезд. Следовательно, если хотя бы вокруг одной из

этих звезд имеется высокоразвитая цивилизация, он будет обнаружен. В действи-

тельности таких цивилизаций в «зондируемой» галактике может быть много. По-
этому, посылая направленные экстрагалактические сигналы, передающая их циви-

лизация действует «наверняка». Между тем при посылке направленного сигнала

в сторону какой-нибудь звезды имеется ничтожно малая вероятность, что там есть
цивилизация или даже вообще жизнь.

Имеется еще один принципиально возможный метод обнаружения сверхциви-

лизаций II и III типа с огромных расстояний. Речь идет о получении их радиоизо-

бражений с помощью космических интерферометров. Об изготовлении таких ин-

терферометров, как ближайшей перспективе использования космического простран-

ства для нужд науки, уже шла речь в гл. 20. Цивилизация II типа должна иметь
характерный размер порядка 1 астрономической единицы или 10

см. Если база

космического интерферометра порядка расстояния от Земли до Луны, т. е.

а длина волны, на которой ведутся наблюдения, равна ~ 1 см, то

разрешающая способность интерферометра или сек. дуги.

С другой стороны, угловые размеры цивилизации II типа, если она находится даже

на противоположном конце Галактики, будут ~ 3 • 10

-10

рад. Это означает, что

«лунный» интерферометр позволит получить хотя и грубое, но все же достаточно
надежное изображение цивилизации II типа, если, конечно, она посылает изо-

тропные радиосигналы. При такой ситуации передатчики могут быть расположены

каким-либо причудливым, явно искусственно выглядящим способом (например,

в виде двух параллельных или перпендикулярных линий, системы концентрических

окружностей и пр.).

Если длина базиса космического интерферометра существенно больше, напри-

мер порядка одной астрономической единицы, то теоретическая разрешающая спо-
собность его будет еще выше, что-нибудь около 10

-8

сек. дуги. Заметим, что, вооб-

ще говоря, из-за всевозможных эффектов рассеяния (например, в межзвездной

среде) теоретическая разрешающая способность может быть не достигнута. Напри-
мер, на волнах 20 — 30 см предельная разрешающая способность, определяемая рас-

сеянием в межзвездной среде, будет около 10

- 4

сек. дуги. Однако на волнах более

коротких, чем 1 см, влияние рассеяния в межзвездной среде будет незначительно
и при базах порядка 1 астрономической единицы разрешающая способность будет

близка к теоретической, т. е. при см составит дуги. При такой чудо-

вищной разрешающей способности можно будет получить изображение любой, по-

сылающей радиосигналы, цивилизации II типа, если она находится в какой-нибудь

галактике в пределах нескольких десятков мегапарсек. Например, любая такая ци-

вилизация, находящаяся в пределах скопления галактик в Деве (в состав которого
входит, в частности, наша Галактика, см. гл. 7), может быть таким образом обна-
ружена и исследована.

В связи с вопросом о цивилизациях II типа остановимся на следующем основ-

ном моменте: подтверждают ли современные радиоастрономические наблюдения

296

возможность их существования? Известно, что в ближайшей к нам гигантской спи-

ральной галактике М 31 (туманность Андромеды) число звезд даже больше, чем
в нашей Галактике. Резонно предположить, что если среди сотен миллиардов звезд

М 31 вокруг некоторых имеются цивилизации II типа, то они «держат в радиоле-
пестке» нашу Галактику в надежде, что вокруг какой-нибудь из ее звезд имеются

разумные существа. В таком случае мы наблюдали бы в туманности Андромеды
точечный источник радиоизлучения с необычными свойствами. Однако наблюдения

показывают, что в М 31 вообще нет изотропно излучающих радиоисточников, мощ-

ность которых была бы больше чем мощности галактического источника Кас-
сиопея А. Отсюда следует, что если там и есть сверхцивилизации II типа, то мощ-
ность их радиоизлучения в сантиметровом диапазоне, направленного на нашу
Галактику, по крайней мере в 1000 раз меньше мощности Солнца,—не так уж
много для цивилизации II типа...

Верхний предел для мощности радиоизлучения от таких сверхцивилизаций

можно еще более уменьшить. Допустим, что в нашей Галактике есть такой объект.
Тогда, вместо того чтобы согласно Н. С. Кардашеву посылать изотропный сигнал,

они могут применить систему «маяка», луч которого за короткое время совершает
полный оборот в плоскости Галактики: Мы наблюдали бы этот феномен как некий
пульсар с совершенно удивительными свойствами (например, закономерные
огромные скачки в величине периода). Диаграмма направленности такого искус-

ственного пульсара должна быть «ножевая», что-нибудь , вытянутая по га-
лактической широте. Это, как легко сообразить, нужно для того, чтобы существен-
ная часть звезд галактики попадала бы в лепесток. Период мог бы быть, например,
порядка нескольких суток. Тогда для того, чтобы на расстоянии в 10 килопарсек
поток от пульсара на сантиметровом диапазоне был бы равен Вт/(м

• Гц)

(предел полноты обзора источников), нужно, чтобы его мощность была бы в мил-
лион раз меньше мощности солнечного излучения. Развитие радиоастрономии
в ближайшие годы еще снизит этот предел в десятки раз.

Много надежд энтузиасты «космических чудес» возлагали и возлагают на бы-

стро развивающуюся в течение последних лет инфракрасную астрономию. Следует
заметить, что для этого имеются некоторые логические основания. В самом деле,

цивилизация II типа, построившая вокруг своей центральной звезды искусственную
биосферу, неизбежно будет излучать инфракрасную радиацию, соответствующую
ее температуре, которая должна быть близка к средней температуре поверхности

Земли, т. е. ~ 27 °С. Поэтому такая цивилизация должна наблюдаться астронома-
ми как точечный источник инфракрасного излучения (см. с. 288).

Хотя в настоящее время обнаружено довольно много инфракрасных источни-

ков, все они, несомненно, имеют самое что ни на есть естественное происхождение.
Можно, конечно, предположить, что с увеличением чувствительности инфра-
красных приемников количество наблюдаемых источников значительно возрастет
и, — кто знает, — среди них могут быть искусственные. Автор этой книги, однако,

полагает, что из простого факта наличия избыточного инфракрасного излучения
у какой-нибудь на первый взгляд более или менее нормальной звезды решительно
ничего нельзя сказать о возможном наличии «искусственного» феномена. Оконча-
тельным критерием истины в астрономии является п р а к т и к а а с т р о н о м и -
ч е с к и х н а б л ю д е н и й и, прежде всего, — возможность на основе правильной
теории предсказать новые наблюдательные результаты, подчас совершенно неожи-
данные. Только такая практика гарантирует нормальное развитие нашей науки

и оберегает ее от всякого рода заблуждений, в которые неизбежно впадает далеко
не совершенное человеческое мышление. Именно наблюдениями, например, была

доказана «естественная» природа пульсаров, оказавшихся намагниченными, быстро

вращающимися нейтронными звездами. Автор этой книги не сомневается, что то
же самое рано или поздно произойдет и с галактическими ядрами или какими-ни-

297

будь другими космическими «квазичудесами». «Презумпция естественности» любо-

го космического сигнала, предложенная автором на Бюраканском симпозиуме,

должна выполняться неукоснительно.

Приходная, таким образом, констатировать, что цивилизаций II типа ни в на-

шей Галактике, ни в М 31, просто нет.

Что касается цивилизаций III типа, то они могли бы быть уже сейчас в прин-

ципе обнаружены существующими наземными радиоинтерферометрами с межкон-
тинентальными базами. Кто знает, может быть какой-нибудь из внегалактических

источников, занесенных в существующие каталоги, в действительности является ци-
вилизацией III типа? Только длительные специальные интерферометрические иссле-

дования смогут решить эту проблему. Трудность проблемы в этом случае состоит
в выборе для специальных исследований каких-либо «подозрительных» объектов

из многих тысяч известных метагалактических источников. В свое время

(1963 — 1964) такими подозрительными источниками Н. С. Кардашев считал
объекты СТА 102 и СТА 21. Вскоре, однако, выяснилось, что эти объекты являют-
ся квазарами.

О Одним из важных аргументов против колонизации всего космоса является

предположение о том, что цивилизации III типа должны быть очень компактными
объектами. Только в этом случае может быть обеспечен быстрый обмен информа-
цией между отдельными частями. Увеличение объема кибернетически невыгодно.
Если это правильно, то, наоборот, более молодые цивилизации будут стремиться

объединиться с более старыми и более развитыми и это может привести к тому,

что полное количество цивилизаций очень невелико. Зато каждая из них располагает
очень большой величиной массы, гигантским энергетическим потенциалом и бес-

прецедентным объемом информации. Конечно, не обязательно представлять себе
цивилизацию типа III в виде сферы Дайсона, что характерно для II типа. Как при-

мер возможных конструкций в космосе, можно представить огромный вращающийся

диск с массой 10

масс Солнца, толщиной (где толщина в центре

около 1 км) и внешним радиусом R = 40 световых лет; средняя плотность около

плотности стали. Такой диск может вращаться как твердое тело с периодом
2600 лет. Если энерговыделение всех средств в диске 10

светимостей Солнца, то

его средняя температура будет 300 К. Тепловое излучение такой конструкции дол-
жно иметь максимум около 20 мкм и давать поток около 1 янского с расстояния
в 3 миллиарда световых лет. По-видимому, все подобные объекты уже могли бы
быть зарегистрированы в каталоге ИРАС (см. с. 288). На рис. 119 карикатурно изо-

бражена подобного вида цивилизация III типа (рисунок сделан И. Максимовым).
В табл. 14 приведены (согласно Н. С. Кардашеву) возможные сценарии развития

внеземных цивилизаций. О

Т а б л и ц а 14

№

III

Эволюционный

сценарий и уровень

урбанизации

Унификация цивилиза-

ций в масштабах 1 — 10

млрд световых лет с

концентрацией в один

компактный объект

Унификация в масштабе

больших скоплений

галактик

Унификация в масшта-

бе больших галактик

Полная колонизация

пространства

Самоуничтожение циви-

лизаций до контакта

Мы первые, и потому

пока одни

Субъективна

вероятност

реализаци

сценари

60%

20%

10%

Объекты для исследования

и метод поиска

Наиболее мощные квазары и галактики.

Поиск новых объектов с мощностью из-

лучения более 10

' эрг/с в диапазоне

10 мкм — 1 см, а также в других диапа-

зонах. Поиск астроинженерных соору-

жений, искусственных сигналов на во-

лнах 1,5 мм и 21 см

Исследование ядра ближайшего скопле-

ния галактик Девы (исследование не-

обычной радиогалактики М 87?) и дру-

гих скоплений. Методы те же, что и I

Исследования ядра нашей Галактики и

ядер ближайших больших галактик

(М 31, М 33 и т. д.). Те же методы, что I

«Они» должны быть на Земле, но мы не

имеем никаких данных об этом

Остатки цивилизаций могут быть найде-

ны в окрестностях ближайших звезд

Успехи связаны с развитием биологии.

На развитие от первых микроорганиз-

мов до настоящего времени потребова-

лось более 4 миллиардов лет

Сценарий эволю-

ции нашей циви-

лизации после

контакта

Быстрое развитие во всех

областях деятельности.

Крупные социальные и

экономические изменения

и подготовка к объедине-

нию со сверхцивилизаци-

ей. Организация этногра-

фического музея на Земле

То же, что I

Нет развития по опреде-

лению

Контакт возможен в буду-

щем по любому из приве-

денных выше сце-

нариев

Сооружение гигантских космических радиоинтерферометров с базисом порядка

астрономической единицы открывает возможность эффективного использования
нового, принципиально важного метода для обнаружения и исследования сверхци-
вилизаций. Речь идет о «радиоголографии» — получении трехмерных изображений
радиоисточников. На эту возможность впервые указали Н. С. Кардашев, Ю. Н.

Парийский. Не подлежит сомнению, что трехмерное изображение какого-либо

299

«подозрительного» радиоисточника однозначно позволит решить вопрос об его
искусственном или естественном происхождении. При всей кажущейся фантастично-

сти этого проекта он может быть реализован в течение ближайших нескольких

десятилетий.

<> Рассказывают, что вопрос «Где Они?» задал знаменитый итальянский физик

Энрико Ферми во время ленча со своими коллегами в атомной лаборатории в Лос-
Аламосе летом 1950 г. Вопрос относился к отсутствию конкретных свидетельств
посещения Земли в течение всей ее истории (4,5 миллиарда лет). Ответ — потому,
что мы одни во всей Галактике — парадоксален и нарушает общепринятый со вре-
мен Коперника принцип среднего: наше Солнце и Земля ничем не выделены среди
сотен миллиардов солнечных систем нашей Галактики. Более детально этот вопрос

обсуждался Хартом и Типлером с позиций отсутствия жизни во Вселенной, а сама
проблема отсутствия посещений Земли получила условное название парадокса Фер-

ми. Возможные объяснения парадокса:

1) межзвездные перелеты не проводятся, так как они очень дороги для пересе-

ления, а автоматические станции используются только для научных исследований;

2) межзвездные перелеты реализуются, но волна колонизации еще не достигла

Земли (либо мала скорость распространения колонизации, либо процесс колониза-
ции начался на поздней истории Галактики, либо он начался одновременно во всей

Галактике, но мы находимся на необитаемой границе между двумя зонами

влияния);

3) вся Галактика, включая Солнечную систему, была колонизована много лет

назад, но Они не проявляют свое присутствие по каким-то причинам, чтобы не по-
влиять на нашу примитивную жизнь — галактическая этика требует предоставлять

молодым цивилизациям возможность самим решать свои кризисы перенаселения,
ядерной войны и т. д. — это так называемая зоогипотеза или гипотеза галактиче-
ского карантина.

Кроме отсутствия данных о посещении когда-либо Земли по мере накопления

наблюдений, обеспечивающихся колоссальной революцией в технике и методах со-

временной всеволновой астрономии, возникает и новая проблема. <>

Если отвлечься от фантазии, вся совокупность фактов, известных современной

астрономии, говорит о том, что никаких космических чудес мы не наблюдаем. От-

сюда следует простой, но неутешительный для «безудержных оптимистов» вывод,
что цивилизаций II и III типа, по крайней мере в Местной системе галактик, нет.

Так как некоторая часть более примитивных цивилизаций земного типа, пре-

одолев многочисленные кризисные ситуации, должна стать на путь неограниченной

экспансии, то мы с логической неизбежностью должны сделать вывод, что цивили-
зации «земного» типа в Местной системе либо чрезвычайно редки, либо, скорее
всего, отсутствуют. Более определенный ответ можно было бы дать, если бы было
известно, какая часть примитивных цивилизаций, преодолев «трудности роста»,
становится на путь неограниченной космической экспансии. Хотя пока никакой ко-
личественной оценки сделать нельзя, вряд ли эта часть должна быть очень малень-
кой. Противоположное утверждение означало бы либо признание фатальной неиз-
бежности гибели почти каждой цивилизации на своей планете еще до выхода ее

в космос, либо принятие в с е м и цивилизациями «равновесной» стратегии «золото-

го века» с полной потерей интереса к космосу. Но последняя возможность практи-
чески эквивалентна нашему одиночеству в космосе. Точнее, разум во Вселенной
представлял бы собой как бы «многосвязное многообразие», т. е. был бы совокуп-
ностью отдельных, совершенно изолированных очагов.

Казалось бы, серьезным возражением против развитых выше соображений

о большой вероятности нашего одиночества в значительной части Вселенной
является недопустимая экстраполяция наших современных представлений о циви-
лизации, науке, технологии, стратегии и пр. на такие неизмеримо более сложные

300

системы, какими являются сверхцивилизации. Насколько опасны такие экстраполя-
ции, можно проиллюстрировать на следующем любопытном примере. Один из ве-
личайших физиков XVII в., Гюйгенс, как сын (хотя и передовой) своего века, верил

в астрологию. Комбинируя астрономический факт наличия у Юпитера четырех (га-

лилеевых) спутников (лун) и астрологический предрассудок, что Луна является по-

кровительницей моряков, великий голландский физик пришел к «выводу», что по-
верхность Юпитера должна быть засеяна... коноплей, из которой делается пенька,
столь необходимая для тогдашней технологии парусного флота.

Существует, однако, принципиальная разница между временами Гюйгенса

и концом XX в. Тогда наука, познание окружающего мира только начинали свой
триумфальный путь. Ныне фундаментальные законы природы, регулирующие пове-
дение материи на «микроскопическом», атомарном и в значительной степени ядер-
ном уровнях, представляются достаточно хорошо известными. В этой связи не ли-

шено интереса заметить, что познание фундаментальных законов природы отнюдь

не следует экспоненциальному закону. Экспоненциально же растут «только» пара-
метры практической деятельности цивилизации и сложность изучаемых и осваи-

ваемых ею систем.

XIX век дал науке никак не меньше, чем наш XX век. И, конечно, каждый

серьезный физик знает, что первая треть XX в. изобиловала значительно большим
числом фундаментальных открытий, чем последующие сорок лет. Мы полагаем,
что это отнюдь не случайность, а выражение познаваемости конечного числа
объективно существующих фундаментальных законов природы.

Познаваемая нами картина объективно существующей, подчиняющейся своим

закономерностям Вселенной исключает наличие в ней некоторой разумной деятель-
ности космического масштаба. Ибо не может разум так преобразовать космические
объекты, чтобы его деятельность «не была видна» нам. Существенно, что уровень

техники современной наблюдательной астрономии достаточен для обнаружения
проявлений космического разума.

Итак, как нам представляется, вывод о том, что мы одиноки, если не во всей

Вселенной, то во всяком случае в нашей Галактике или даже в Местной системе га-

лактик, в настоящее время обосновывается не хуже, а значительно лучше, чем

традиционная концепция множественности обитаемых миров. Мы полагаем, что
этот вывод (или даже возможность такого вывода!) имеет исключительно большое
значение для философии. Кстати, заметим, что даже по распространенным сейчас
«оптимистическим» представлениям, согласно которым ближайшие внеземные ци-

вилизации удалены от нас на 200 — 300 пк, мы должны считать себя п р а к т и ч е -

с к и о д и н о к и м и . Ибо в области Галактики с радиусом в 300 пк находится
около 10 миллионов звезд, что наглядно демонстрирует редкость феномена разум-
ной жизни во Вселенной.

Нам представляется, что вывод о нашем одиночестве во Вселенной (если не аб-

солютном, то п р а к т и ч е с к о м ) имеет большое морально-этическое значение для
человечества. Неизмеримо вырастает ценность наших технологических и особенно
гуманистических достижений. Знание того, что мы есть как бы «авангард» материи,

если не во всей, то в огромной части Вселенной, должно быть могучим стимулом

для творческой деятельности каждого индивидуума и всего человечества. В огром-
ной степени вырастает ответственность человечества в связи с исключительностью

стоящих перед ним задач. Предельно ясной становится недопустимость атавистиче-
ских социальных институтов, бессмысленных и варварских войн, самоубийственно-
го разрушения окружающей среды.

Твердое сознание того, что никто нам не будет давать «ценных указаний», как

овладевать космосом и какой стратегии должна придерживаться наша уникальная
цивилизация, должно воспитывать чувство ответственности за поступки отдельных

личностей и всего человечества. Выбор должны делать только мы сами.

ПРИЛОЖЕНИЯ

П р и л о ж е н и е I

Поиски внеземных цивилизаций

Дело происходило в первый октябрьский день 1961 г. Мы — пара десятков за-

всегдатаев памятного кабинета Келдыша в здании Института прикладной матема-
тики, что на Миусской площади, собрались в очередной раз для обсуждения како-

го-то космического проекта. За четыре года до . этого был запущен первый
советский спутник, и энтузиазм, вызванный этим памятным событием, не остывал.
Тогда наши космические дела были на крутом подъеме. Только что мир стал сви-
детелем феерического полета Гагарина. Не прошел еще восторг, вызванный зрели-

щем обратной стороны Луны. Неизгладимое впечатление произвел наш первый
успешный полет к Венере. Постоянно во мне жило ощущение, что я являюсь участ-
ником грандиозных по своей значимости исторических событий. Гордость и во-
сторг переполняли меня. И хотя я уже перевалил за сорокалетний рубеж, чувство-
вал себя как впервые полюбивший юноша. И такое состояние длилось свыше
пяти лет.

Вместе со своими молодыми сотрудниками я с головой окунулся в новое увле-

кательное дело. В критические моменты меня неизменно поддерживал ректор МГУ

Иван Георгиевич Петровский — умница и прекрасный человек. Для наблюдения

межпланетных станций я предложил довольно простой, но весьма эффектный ме-
тод «искусственной кометы». Суть метода состояла в испарении на борту спутника
небольшого количества (порядка двух-трех килограммов) натрия. Образующееся
облако будет очень интенсивно рассеивать желтые лучи Солнца (это явление из-

вестно как «резонансная флуоресценция»). Вот это яркое облачко и должно наблю-

даться наземными оптическими средствами. Следует заметить, что в те далекие
годы подходящих радиосредств для достаточно точных наблюдений спутников

у нас не было, и космическое руководство — в первую очередь Сергей Павлович
Королев — решительно поддержало мое предложение.

Я настолько был увлечен реализацией этого проекта, что частенько оставлял

мою смертельно больную мать одну, в жалкой комнатенке с глухонемыми соседя-
ми, что до конца дней своих не прощу себе. Решающее испытание «искусственной

кометы» было проведено на знаменитом космодроме Капустин Яр. Глубокой
ночью была запущена ракета. Было по-осеннему холодно. Я и мои ребята стояли

примерно в километре от стартовой площадки. Теперь, конечно, никого не удивить
зрелищем старта ракеты — с некоторых пор это стали показывать по телевизору.

Но тогда, да еще в непосредственной близости, да еще с сознанием большой ответ-

ственности (ведь пуск был сделан специально для нашей «кометы»), это было не-
забываемым событием. Прошло несколько минут после старта. Уже погасло ад-
ское пламя, хлещущее из ракетных дюз. Уже сама ракета превратилась в еле

видимую слабую световую точку — а на агатово черном небе решительно ничего не

происходило! Время как бы остановилось. Светящаяся точка — ракета перестала
быть видимой. Неужели катастрофическая неудача? И вдруг, прямо в зените, блес-
нула яркая искра. А потом по небу, как чернила на скатерти, стало расползаться
ослепительно красивое, ярчайшее пятно апельсинового цвета. Оно расплывалось
медленно, и через полчаса его протяженность достигла 20 градусов. И только по-

том оно стало постепенно гаснуть.

Эффективность предложенного метода была продемонстрирована с полной на-

глядностью. Вскоре «комета» отлично сработала в «боевой обстановке» на нашей

лунной ракете, на полпути между Землей и Луной. Увы, этот метод не получил

302

в дальнейшем должного развития. Правда, мой сотрудник Дима Курт, сделав се-
рию фотографий, через несколько месяцев защитил кандидатскую диссертацию: по

скорости диффузии атомов натрия удалось очень уверенно определить плотность

земной атмосферы на высоте 550 км. Помню, как в разгар этой цветовой феерии
я сказал Диме: «Полюбуйтесь, как сияет на небе ваша диссертация». Я потом
предложил развитие метода «искусственной кометы» — использовать в качестве
«рабочего вещества» вместо натрия литий. Такой же оптический эффект можно бы-
ло получить, испаряя в десятки раз меньше вещества. А цвет литиевой «кометы»
должен был быть багрово-красный. Космические корабли стали бы похожи на
трассирующие пули! Ничего из этого не вышло — никто этим серьезно не заинтере-

совался. Тогда же я предложил в качестве «рабочего вещества» стронций и барий,

подчеркнув богатые возможности этого метода для исследования земной

магнитосферы. Через много лет в ФРГ были весьма успешно осуществлены эти

эксперименты.

Вернемся, однако, к тому октябрьскому дню 1961 г., когда на очередном сборе

космических деятелей Келдыш с обычно не свойственным ему пафосом обратился
к нам со следующей речью: «В будущем году исполнится пять лет со дня запуска
первого советского спутника. Эту замечательную дату надо отметить должным
образом. В частности, нужно подготовить несколько монографий, отображающих

всемирно-историческое значение этого события». И тут же мне в голову пришла

хорошая идея. Я поднялся и сказал, что за оставшееся до срока время (рукописи
надо было сдать к июлю будущего 1962 г.) я смогу написать уже начатую(?) мною

монографию, посвященную весьма необычному сюжету: о возможности существо-
вания разумной жизни во Вселенной. Келдыш мою инициативу тут же одобрил.

Мой расчет был точен. Я был уверен, что никто из моих коллег в столь

сжатые сроки не то что монографии — приличной статьи не напишет. Да и заняты
были очень «космической суетой». Не оглянешься, как пролетят эти месяцы, а ре-
дакционный портфель будет пустой. И только моя рукопись будет представлена
в срок. А юбилей никуда не перенесешь — 4 октября 1962 г. как раз и исполняется
пять лет! В такой авральной обстановке моей рукописи будет дана зеленая улица.

Я не мог все время посвятить работе над книгой — слишком много было дру-

гих обязанностей. Работал урывками — делал «большие выходы», обычно дня на

три-четыре. Запомнилось, как в начале июня (самое любимое мое время года) я за-

брался на дачу брата в Вельяминове с целью написать молекулярно-биологиче-
скую, очень трудную для меня главу. Погода сыграла со мной злую шутку. Темпе-
ратура упала почти до нуля, изредка шел снежок, а чаще ледяной дождь с ветром.

Я забрался на кухню — единственно отапливающееся помещение на даче, и
героически пытался писать. От холода сводило руки, а писать надо было вдохно-
венно — иначе это было бы все напрасной затеей. Четыре дня терпел эту пытку —
кое-как написал главу (причем все пришлось переделать) и убежал с дачи.

Наконец, труд был окончен — где-то в самом начале августа. Остались мело-

чи: название книги и оформление суперобложки. Последний вопрос решился бы-

стро. В кабинете Келдыша на Миуссах (там, где проходили все наши космические
бдения) висела картина малоизвестного тогда художника Соколова, изображавшая
некий фантастический космический пейзаж. Мне она всегда нравилась, а самое

главное — напоминала о месте, где была «заявлена» книга. Из этой картины дей-
ствительно получилась прекрасная суперобложка. А вот с названием книги при-
шлось изрядно помучиться. Выбрал в конце концов простое название «Вселенная,
жизнь, разум». Может быть, где-то в подкорке мозга осело название жутко ученой
книги Вейля «Пространство, время, материя». Но это я потом уже доискался.

А тогда я просто вздохнул с облегчением.

Были еще проблемы. Надо было оснастить главы книги стихотворными эпи-

графами. К общеастрономической главе хороший эпиграф дал мне знакомый лите-

303

ратурный критик Бен Сарнов («И страшным, страшным креном к другим каким-
нибудь неведомым Вселенным повернут Млечный Путь» — это из Пастернака).

Сложнее получилось с эпиграфом к футурологической главе, где я предавался меч-

там в духе модернизированного Циолковского. Незадолго до этого я получил
письмо от своего ныне покойного старого друга, товарища по Дальневосточному

университету С. Д. Соловьева. Между прочим, в этом письме были такие строки:
«... На днях перечитал новые стихи Асеева. К старости он стал писать лучше. Вот
почитай слегка подправленные мною строфы:

А любопытно, черт возьми,

Что будет после нас с людьми —

Ведь вот ведь дело в чем!

Какие платья будут шить?

Кому в ладоши будут бить?

К каким планетам плыть? ...»

Но ведь это и есть тот самый эпиграф, который мне так нужен! И только

в корректуре я вспомнил приписку Соловьева насчет «слегка подправленных
строф». Значит, эти понравившиеся мне строчки — не подлинный Асеев? Может по-
лучиться скандал! Тем более, как я узнал, у маститого поэта довольно резкий ха-

рактер. С большим трудом нашел книжку Асеева, где напечатаны эти строки. Худ-
шие мои опасения оправдались: у Асеева после «Кому в ладоши будут бить?»
стояло звукоподражание «тим-там, тим-там, тим-там!» А ведь весь смысл был для

меня в соловьевской строчке «К каким планетам плыть?» Пришлось выбросить эту
концовку и обрубить строки на «ладошках», в которые «будут бить» наши потом-
ки. Но зато в следующих изданиях, уже после смерти Асеева, я концовку Соловь-
ева восстановил... Да простят меня ревнители неприкосновенности поэтического за-

мысла и священности авторского права. Но чем я хуже всякого рода режиссеров
и инсценировщиков, бессовестно кромсающих авторский текст и замысел клас-
сиков ?

Мой расчет оказался точным. Холодным декабрьским деньком 1962 г. я вместе

с моей сотрудницей Надей Слепцовой получил в издательстве свои 25 авторских
экземпляров и испытал редкое ощущение счастья. Книга вышла! Шум поднялся до-

вольно большой. Бурно выражал свое негодование А. И. Опарин. Я ему послал
очень вежливое письмо — оно вернулось в конверте, будучи разорванным на мел-
кие части! А еще говорят, что нынешней науке не хватает страстности! А в общем,
ничего страшного не случилось. Книга разошлась за несколько часов, хотя тираж
был не малый — 50000 экземпляров! Она выдержала пять изданий и переводилась

на многие иностранные языки. Я особенно горжусь, что книга вышла в издании
для слепых — шрифтом Брайля! Четыре толстенных тома, сделанные на бумаге,

похожей на картон, производят странное впечатление. Любопытна история амери-
канского перевода, который взялся реализовать тогда молодой и малоизвестный,
а ныне очень знаменитый планетовед Карл Саган, работающий в Корнельском
университете. По образованию он биолог, поэтому я попросил его в американском

издании сделать, по его желанию, добавления, ибо, как я уже писал, биология — не
моя стихия. Саган понял мою просьбу весьма «расширительно», и по прошествии

довольно долгого времени, уже в 1966 г., я получил роскошно изданный тол-
стенный том, озаглавленный «Intelligent Life in the Universe». Объем моей книги

удвоился, зато на обложке были вытеснены имена двух авторов: Шкловский и Са-

ган. Надо сказать, что некую честность Карлуша все-таки проявил: он оставил не-

изменным мой текст, выделив свой особыми звездочками. Часто это приводило
к смешным недоразумениям. Например, я пишу: «...согласно философии диалекти-
ческого материализма...» И сразу же после этого абзаца отмеченный звездочками

текст Сагана: «Однако позитивистская философия Канта учит...» Совсем как в гоф-
мановских «Записках Кота Мура»!

304

Выход в свет моей книги взбудоражил умы отечественных молодых астроно-

мов. Приблизительно в это время Коля Кардашев опубликовал работу, в которой
содержалась его знаменитая классификация космических цивилизаций по уровню
технологического развития, характеризуемого величиной перерабатываемых энерге-
тических ресурсов. Высшая форма цивилизации — использование ресурсов всей
звездной системы, преобразованной силой разума. Это — цивилизация III типа.
Очень скоро был найден на небе подходящий «кандидат» на такую суперцивилиза-
цию. Это был явно внегалактический источник радиоизлучения СТА 102, у которо-
го сотрудник моего отдела Гена Шоломицкий обнаружил переменность. Шум под-
нялся большой. Никогда не забуду пресс-конференцию в ГАИШе, посвященную
столь выдающемуся открытию. Весь двор института был забит роскошными загра-

ничными машинами: прибыло сотни полторы аккредитованных в Москве ведущих
корреспондентов. Я представлял консервативно-скептическое начало. Шоломицкий
был крайне сдержан. Очень скоро, впрочем, стало ясно, что СТА-102 — обык-

новенный квазар с довольно большим (хотя и не рекордным) красным смещением.

В начале 1963 г. у Коли Кардашева возникла идея созвать Всесоюзную конфе-

ренцию по проблеме внеземных цивилизаций.

По двум пунктам у меня с Колей была сразу достигнута полная договорен-

ность: а) никакой прессы, иначе вместо конференции будет балаган, б) место кон-
ференции — Бюракан. Именно там, на фоне древних камней Армении, свидетелей
ушедших цивилизаций, на виду у ослепительной красоты снежной вершины Арара-
та, надо было провести столь необычную конференцию.

Подготовка к созыву Бюраканской конференции отняла немало времени и сил.

Прежде всего надо было договориться с хозяином Бюраканской обсерватории
В. А. Амбарцумяном, для чего пришлось ловить этого нелегко уловимого человека

в самых неожиданных местах. Помню, как мы с Колей ходили к нему в санаторий
ЦК в Нижнюю Ореанду, что на Южном берегу Крыма. Самый решительный раз-

говор, однако, произошел в Бюракане, куда мы прибыли специально для этой цели
из Баку. Следует сказать, что Виктор Амазаспович с большим пониманием и даже

энтузиазмом отнесся к нашему предложению.

Мне почему-то особенно запомнилась эта поездка в Бюракан из Баку. Нас

никто не встречал в ереванском аэропорту. Пришлось добираться до Бюракана

«своим ходом». Прибыли туда поздно, был субботний вечер, и на обсерватории ни-
кого не было. Мы были очень голодны и так, голодные и очень усталые, легли
спать в отведенной нам комнате в обсерваторской гостинице. Проснулся я, как

обычно, на рассвете и подошел к своему любимому месту у южных каменных во-

рот обсерватории. С этого места лучше всего по утрам любоваться Араратом.

Сколько я ни бывал в Бюракане, всегда наслаждался этим неописуемой красоты

зрелищем. Еще вся долина погружена в синюю предрассветную мглу. Не видно ни
единого огня какого-либо жилья — после резни 1915 г. долина все еще безлюдна.

И высоко в небе полоса нежнейшего розового света — это снежная вершина Боль-
шого Арарата. Быстро светает, и на иссиня-голубом небе удивительно нежной ак-
варелью вырисовывается вся эта изумительной красоты панорама.

Налюбовавшись досыта удивительной горой, я пошел в наш номер, двери ко-

торого, так же как и всех других номеров, выходили на крытую террасу. У двери
я обнаружил... кулек с грецкими орехами — трогательный дар самого Амбарцумя-
на. Это было как нельзя более кстати — со вчерашнего дня мы ничего не ели.
Насытившись орехами, мы пошли бродить по живописнейшему селению
Бюракан.

Недалеко стояла антенна, смотревшая куда-то в совершенно непонятном на-

правлении. Позже здешние радиоастрономы вполне серьезно объяснили нам, что

они наблюдают Кассиопею А через... задний лепесток. Мы немало подивились та-
кому способу познания космических объектов.

305

В октябре 1964 г. первая Всесоюзная Бюраканская конференция по внеземным

цивилизациям состоялась и прошла весьма успешно. В ней принимало участие не-

мало выдающихся отечественных ученых. Интерес к этой проблеме резко поднялся.

Сразу же после конференции возникла идея организовать Международную

конференцию по тому же сюжету. И здесь главным заводилой был Коля. К этому

времени мы установили контакт, правда, не с внеземными цивилизациями, а с чеш-
ским энтузиастом этого дела доктором Пешеком. Последний предложил место для
подобной конференции: один из средневековых чешских замков. Роскошная идея!
И мы рьяно взялись за ее реализацию. Вопрос был значительно продвинут во вре-
мя Международного астрономического съезда в Праге в августе 1967 г., где мы

встретились с Пешеком. К сожалению, собраться в Чехословакии не удалось. Ко-

гда это стало ясно, решено было устроить конференцию опять в Бюракане. Оконча-

тельно об этом договорился Коля с Саганом во время командировки в США.

Вторая Бюраканская конференция, по существу, была советско-американской.

Упирая на комплексный характер предмета конференции, я настаивал на приглаше-
нии не одних астрономов и радиофизиков, но и широкого круга гуманитариев.
Именно так подошли к проблеме американцы. Организация такой беспрецедент-

ной советско-американской конференции потребовала большого напряжения сил от
всех сотрудников Бюраканской обсерватории. Ведь надо было комфортабельно

устроить не менее 25 американцев. Не забудем, что это не город, а удаленная
обсерватория. Конечно, без Амбарцумяна ничего не было бы сделано.

И вот, 4 сентября 1971 г., конференция открылась. Думаю, что давно не было

более представительного ученого собрания. Я, во всяком случае, ни до, ни после
ничего похожего не видел. Среди двух дюжин приехавших американцев было два
лауреата Нобелевской премии, в том числе Чарлз Таунс, выдающийся физик
и астрофизик, вместе с нашими Прохоровым и Басовым разделивший славу откры-
тия лазеров и мазеров. Накануне приезда в Бюракан он сделал необыкновенно

важное и эффектное открытие — космические мазеры на водяных парах (длина во-
лны 1,35 см), сопутствующие образованию звезд из межзвездной среды. Приехали

Саган, Моррисон, Дрэйк, широко известные своими пионерскими работами по

проблеме внеземных цивилизаций. Были там знаменитые историки (О'Нил), кибер-
нетики (Минский) и даже этнограф профессор Ли. На нем, пожалуй, стоит остано-
виться немного подробнее. Этот маленький щуплый человечек, дед которого был

выходец из российской черты оседлости и носил фамилию Либерман, был, по су-

ществу, пионером новой науки, которую с полным правом можно назвать экспери-
ментальной антропологией. Я знаю по меньшей мере два его научных подвига.
Полгода он провел в пустыне Калахари (Намиб) в орде бушменов. Он вел себя как
бушмен, питался теми же ящерицами и прочей гадостью, мерз холодными ночами
и в совершенстве выучил язык и обычаи этих древнейших аборигенов Африки. Еще
более впечатляет другой подвиг внука шепетовского «человека воздуха». Несколько

месяцев он провел в стае свирепых обезьян-бабуинов. «Главное — это не смотреть
матерым самцам в глаза», — сказал мне этот бесстрашный человек.

Среди американцев обращал на себя внимание рослый, грузный, казавшийся

старше своих лет Оливер. Это самый настоящий миллионер, вице-президент из-

вестнейшей фирмы по электронно-вычислительной технике Хьюлетт-Паккард.

С ним приключилась трагикомическая история: по пути из Америки в Ереван,

кажется, в Лондоне, у него пропал чемодан. Лишенный своего багажа, где у него,

естественно, находилось все необходимое, мистер Оливер оказался в сложном по-

ложении: у бедняги-миллионера не оказалось даже смены белья. Иностранцев посе-
лили, конечно, в роскошной «Армении» — знаменитой интуристской гостинице

в Ереване, т. е. в 45 километрах от Бюраканской обсерватории. Советских же
участников конференции поселили в Бюракане. Два раза в день — утром и вече-

ром — иностранцам приходилось трястись по горной дороге, что, конечно, не вы-

306

зывало у них восторга. Как-то раз, после окончания вечернего заседания, ино-
странные гости, продолжая оживленную дискуссию, нехотя рассаживались в уже
ожидавшие их автобусы. В толпе я увидел Ли, стоявшего несколько в стороне и де-

лавшего мне какие-то знаки. Я подошел к нему и узнал, что он тайно решил
остаться на обсерватории и заночевать здесь — тут ему очень нравится, а утром

можно будет полюбоваться Араратом. Я растерянно стал бормотать, что, мол,
мест нет и пр. Он выразительно посмотрел на меня, и я понял нелепость моих от-
говорок: для человека, ночевавшего со стаей бабуинов, переночевать на кустиках
колючей бюраканской травы рядом с куполом башни — раз плюнуть... Утром

я пришел проведать сильно помятого ученого. Тот попросил у меня зубной пасты,
утверждая, что ночь провел превосходно...

Тем временем в Бюраканской обсерватории (точнее, в ее конференц-зале и при-

мыкающих к нему открытых галереях) кипели научные страсти. Один удиви-
тельный доклад сменял другой, еще более впечатляющий. Спорадически вспыхива-
ли жаркие дискуссии. В перерывах и за обедом (который происходил тут же,

рядом — как это трудно было организовать, да еще на таком высоком уровне!)

ученые баталии не утихали. Молодой, щеголеватый Саган пустил в ход эффек-
тивный термин «субъективная вероятность» — речь шла о вероятностных оценках

распространенности разумной жизни во Вселенной на основе знаменитой формулы

Дрэйка.

Вспоминаю живой, увлекательный доклад одного из основоположников CETI

(что расшифровывается как «Communication Extraterrestrial Intelligence») профессо-

ра Моррисона. Предмет доклада: как можно по радио передать всю мудрость ка-
кой-нибудь (в частности, земной) цивилизации. Оказывается, можно, и не так уж
это много займет времени! Аналогичные расчеты я выполнил еще до Моррисона
в моей книге «Вселенная, жизнь, разум». С большим запасом делается оценка, что
все, написанное людьми, когда-либо жившими на Земле (а это, преимущественно,
всякого рода пустопорожние бумаги, расписки и др.), можно выразить в двоичном
коде 10

знаками. Радиопередатчик с шириной полосы 100 мегагерц, непрерывно

работая, может излучить всю эту «разумную» продукцию (включая содержание
всех книг, когда-либо напечатанных на каком-нибудь языке) за несколько месяцев.
Этот впечатляющий, хотя довольно простой результат Моррисона был несколько

«подмочен» невинным вопросом спокойно-флегматичного Дрэйка: «Как Вы думае-
те, сколько бит информации содержит формула Эйнштейна Е = mс

?» Обычно

очень находчивый Моррисон несколько растерялся, а собрание разразилось взры-
вом хохота.

Я уже говорил, что конференция была удачно организована. Своим вкладом

в успешную работу конференции я, в частности, считаю приглашение в качестве
главного синхронного переводчика Боба Белецкого. Никто, никогда, ни мы, ни
американцы, такого синхронного перевода не слыхали. Он еще молниеносно и при-
том — «на оба конца» улучшал текст вопросов и ответов! Можно не сомневаться,
что без Боба у нас возникла бы ситуация вавилонского столпотворения. Еще пора-
жала воображение участников конференции, особенно советских, американская сте-
нотипистка, мисс Свенсон. Глядя на ее фантастическую по быстроте и точности ра-

боту, мы поняли, что и в секретарском деле может быть высокая поэзия. Итог
работы американки был более чем весом: она подготовила стенограмму трудов

конференции, когда конференция еще не кончилась. Это обеспечило выход тома
трудов конференции с непостижимой для нас быстротой.

В положенное время конференция закончилась, и всем стало очень грустно. Не

хотелось уезжать из Бюракана, еще не обо всем договорились, еще не доспорили

и даже не доругались. Горечь от конца этого великолепного мероприятия была

смягчена только перспективой прощального банкета, который должен был про-

изойти на знаменитом озере Севан.

307

И вот мы все сидели за огромными банкетными столами. За широкой веран-

дой — красивейшая панорама знаменитого, увы, сильно обмелевшего озера. Совсем

близко, на бывшем острове, ставшем теперь полуостровом, виден древний купол
монастыря святого Карапета. Среди американских участников заметно оживление:
нашелся чемодан Оливера, по этой причине сам Оливер отсутствует — поехал
в Ереванский аэропорт выручать свою ручную кладь. Тамадой единодушно изби-
рают Амбарцумяна, а вице-тамадой — меня. Полагаю, что это была самая высокая
должность, на которую я когда-либо избирался! Это были мои звездные часы:
фактическим тамадой этого уникального сборища был все-таки я — Амбарцумян
только изредка шевелил головой. Справа от меня сидел лауреат Нобелевской пре-
мии сэр Френсис Крик (тот самый, который открыл структуру ДНК), слева — сам
тамада. Кажется, я был в ударе. Приведу два примера. Во-первых, следуя кавказ-
скому обычаю, я вызвал на тост профессора Ли, потребовав от него, чтобы тост

был произнесен... на бушменском языке! И тут окрестный величественный пейзаж
огласился ни на что не похожими щелкающими и свистящими звуками — как пояс-
нил антрополог, он пропел сверхдревний первобытный гимн, сопровождающий ри-
туал коллективного поедания какой-то деликатесной, остро-дефицитной живности.

Впечатление от этого тоста было очень сильным.

В конце банкета я обратился к собравшимся со следующим спичем: «Господа

и товарищи! На протяжении всех этих незабываемых дней мы много толковали
о субъективной вероятности. Но если бы еще вчера я поставил перед Вами вопрос:
какова субъективная вероятность, что потерянный чемодан мистера Оливера вер-
нется к своему владельцу, Вы хором ответили бы мне: «Нуль». И что же? Сегодня
достойный вице-президент фирмы Хьюлетт-Паккард получает свой чемодан и вме-
сте с ним столь необходимые в этой восточной республике шорты и, кажется, пер-

чатки! Это радостное событие вселяет в нас уверенность, что справедлива субъек-
тивная вероятность того, что где-то, далеко за пределами «созвездия Тау Кита»,

столь выразительно воспетого замечательным русским поэтом Высоцким, идет бан-
кет, аналогичный нашему. Во всяком случае, субъективная вероятность столь
радостного события не так уж мала. Поэтому — давайте выпьем. Рекомендую
«три звездочки» местного разлива!»

Хочется верить, что этот спич заметно увеличил процент любителей «оптими-

стического» подхода к проблеме CETI. Увы, в наши дни голоса «пессимистов» ста-
новятся слышны все более и более. Но это уже другая история.

П р и л о ж е н и е II

Возможна ли связь с разумными существами

других планет?*)

Само название этой статьи, несомненно, покажется читателям «Природы» со-

вершенно фантастическим. Можно ли вообще на страницах серьезного журнала об-
суждать такую, по меньшей мере необычную проблему? Уж не мистификация ли
это вообще? Эти вопросы, сразу же возникающие у читателей, разумеется, вполне
естественны. И все же попробуем показать, что постановка этой проблемы в наше

время исключительно бурного научного и технического прогресса вполне законо-
мерна. Более того, в самое последнее время сделаны первые шаги на пути решения
этой грандиозной проблемы, стоящей перед человечеством.

*) Первая статья И. С. Шкловского, посвященная проблеме внеземных цивилизаций

(«Природа», №7,1960), послужившая основой первого издания книги «Вселенная, жизнь, разум».

308

Существуют ли другие планетные системы ?

Прежде всего возникает вопрос: в какой степени обосновано утверждение, что

в Галактике имеется определенное число звезд, окруженных системами планет, на-
подобие нашей Солнечной системы? До сравнительно недавнего времени в астро-
номии и космогонии господствовало представление, что планетные системы во
Вселенной — величайшая редкость. Согласно космогонической гипотезе английско-
го астронома Джинса, господствовавшей до середины 30-х годов XX в., Солнечная
система образовалась в результате катастрофического сближения, почти столкнове-
ния двух звезд. Учитывая чрезвычайно малую вероятность звездных столкновений

в Галактике (величина межзвездных расстояний огромна по сравнению с размера-
ми звезд), можно было прийти к выводу, что наша Солнечная система должна
быть чуть ли не уникальным явлением в Галактике.

Крушение гипотезы Джинса

В тридцатых годах постепенно становилась ясной несостоятельность гипотезы

Джинса. Именно в это время знаменитый американский астроном, ныне покойный
Г. Н. Рассел, доказал в принципе (качественно), что эта гипотеза не в состоянии
объяснить одну из основных особенностей Солнечной системы — сосредоточение
98% ее момента количества движения в орбитальном движении планет. Оконча-
тельный удар по гипотезе Джинса нанесли расчеты советского астронома

Н. Н. Парийского, полностью подтвердившие вывод Рассела. Было показано, что
орбиты планет, образовавшихся при катастрофическом сближении двух звезд,
имеют слишком малые размеры, следовательно, момент количества движения пла-
нет получается совершенно недостаточным.

После краха космогонической гипотезы Джинса рядом исследователей были

развиты новые взгляды. Большое значение имела космогоническая гипотеза

О. Ю. Шмидта и развивающие ее работы А. И. Лебединского и Л. Э. Гуревича.

Эти исследования приблизили нас к пониманию процесса постепенного формирова-

ния планет из некоторого первоначального газопылевого облака, окружавшего
Солнце, которое уже тогда было довольно похоже на современное. Однако гипотеза

Шмидта не смогла дать достаточно обоснованного ответа на главный вопрос
о происхождении первоначального газопылевого облака. Различные варианты с за-
хватом Солнцем газопылевой межзвездной среды, выдвигавшиеся О. Ю. Шмидтом
и другими авторами, встречались с большими трудностями.

В настоящее время становится все более ясным, что планеты и Солнце образо-

вались совместно из одной общей, диффузной «материнской» туманности. Таким
образом, космогония сейчас в значительной степени возвращается к классическим
представлениям Канта и Лапласа.

Однако теперь эти представления стоят на несравненно более высоком уровне,

чем полтора века тому назад. С тех пор наши сведения о Вселенной неизмеримо

выросли, исследователи широко используют выдающиеся достижения теоретиче-
ской физики. Если гипотеза Канта и Лапласа носила чисто механистический харак-
тер (что для того времени было, конечно, вполне закономерно), то сейчас, при раз-
работке современных космогонических гипотез, широко используются результаты
космической электродинамики и атомной физики.

Как правило, из первоначальной газопылевой туманности образуются двойные

и вообще — кратные звезды. Около 50 % всех известных звезд — кратные. Массы
звезд, входящих в систему кратной звезды, могут сильно отличаться друг от друга.

Существует довольно много звезд, спутники которых имеют незначительные
массы, а следовательно, очень малые светимости. Такие звезды-спутники нельзя

наблюдать даже в самые мощные телескопы. Их существование проявляется в

309

ничтожных периодических изменениях положений главной звезды, обусловленных

притяжением невидимого спутника. Классическим примером такого небесного тела
является звезда 61 Лебедя, одна из ближайших к Солнцу звезд, подробно исследо-

ванная советским астрономом А. Н. Дейчем. Масса невидимого спутника этой
звезды всего лишь в десять раз больше массы Юпитера. Таким способом, однако,
можно установить существование невидимых спутников только для самых близких
звезд и только тогда, когда массы спутников по крайней мере на порядок больше
массы планет-гигантов. Никакими астрономическими наблюдениями нельзя обна-
ружить даже у ближайших звезд существование планетных систем, сходных

с нашей.

Известный американский астроном О. Л. Струве следующим образом иллю-

стрирует это положение. Представим себе воображаемого наблюдателя, отдаленно-

го от Солнца на расстояние 10 парсек (немного больше 30 световых лет) и находя-

щегося в плоскости орбиты Юпитера. Мог ли бы он, располагая средствами
современной наблюдательной астрономии, обнаружить около Солнца планету-ги-

гант Юпитер? Как показывают подсчеты Струве, для решения этой задачи метода-

ми астрономии наблюдатель должен был бы уметь измерять углы на небе с точ-
ностью 0,0005", а если бы воображаемый наблюдатель применял спектроскопиче-

ский метод, ему надо было бы уметь измерять лучевые скорости с точностью 10 м

в секунду! Такие точности измерения современной астрономии недоступны. Заме-
тим, однако, что приблизительно один раз в 11 лет он наблюдал бы прохождение
Юпитера через диск Солнца. При этом видимая звездная величина Солнца ослабе-
ла бы на 0,01 звездной величины.

Такое измерение для современной электрофотометрии на пределе еще доступ-

но. Следует помнить, что если направление «наблюдатель — Солнце» будет соста-
влять всего лишь несколько угловых минут с плоскостью орбиты Юпитера, то по-
крытие Юпитером Солнца уже нельзя будет наблюдать. Таким образом, прямыми
астрономическими наблюдениями обнаружить большие планеты даже у ближай-
ших к нам звезд практически невозможно.

Но это, конечно, не означает, что в процессе образования звезд из туманности

не могут одновременно с массивной звездой создаваться космические тела доста-
точно малой массы, типа планет. Китайский астроном Су Шухуанг, работающий
в США, анализируя эту проблему, пришел к выводу, что должна существовать не-

прерывная последовательность масс космических тел, образующихся из туманно-
стей, идущая от обычных звездных масс через массы невидимых звезд типа спутни-
ка 61 Лебедя до планетных масс типа Земли, Марса, Меркурия. Отсюда
непосредственно следует, что планетные системы типа Солнечной должны быть
весьма распространены в Галактике. К этому же выводу можно прийти из совер-
шенно других соображений.

О чем говорит вращение звезд

Большое значение для современной планетной космогонии имеет анализ вра-

щения звезд различных типов. Вращение звезд было открыто спектроскопическим

методом свыше тридцати лет тому назад О. Л. Струве и советским астрономом,
ныне покойным Г. А. Шайном.

Оказывается, что сравнительно массивные горячие звезды характеризуются

очень быстрым вращением. Самые горячие звезды (спектральные классы Ое, Be),
массы которых в десятки раз больше солнечной, вращаются с экваториальной ско-
ростью 300 — 500 км/с. Менее горячие и массивные, очень часто встречающиеся
в Галактике звезды спектрального класса А вращаются обычно со скоростью, не-
сколько меньшей ~ 100 — 200 км/с. Вплоть до спектрального класса F5 главной по-
следовательности скорости вращения превышают несколько десятков километров

310

в секунду. Однако скорость вращения звезд около спектрального класса F5 резко, скач-

ком обрывается. Для звезд-карликов классов G, К, М, температура поверхности
которых меньше 6500°, а масса меньше 1,2 солнечной массы, экваториальные ско-
рости вращения очень малы — порядка немногих километров в секунду. К этой ча-
сти главной последовательности звезд принадлежит и Солнце.

Мы сталкиваемся здесь с чрезвычайно интересным и важным явлением: в то

время как основные характеристики звезд (температура поверхности, светимость,
масса) меняются вдоль главной последовательности непрерывно, такая важная ха-
рактеристика, как скорость вращения, по какой-то неизвестной причине, почему-

то в районе спектрального класса F5 резко, скачком меняется. Малая скорость вра-
щения у звезд поздних спектральных классов означает, что их момент количества
движения в десятки раз меньше, чем у звезд, более ранних, чем F5. Но массы по-
следних сравнительно незначительно отличаются от масс карликов класса G. Ме-

жду тем следует иметь в виду, что массы образующихся звезд определяются масса-
ми «материнских» туманностей, а их моменты количества движения — беспоря-
дочными скоростями газовых масс в этих туманностях. Очень трудно, если не

невозможно, представить себе, что при достаточно близких массах внутренние дви-

жения в туманностях, из которых образуются карлики класса G, должны качествен-
но отличаться от внутренних движений в туманностях, порождающих звезды клас-
са F5. Скорее всего, причиной аномально малого момента количества движения

у карликовых звезд поздних спектральных классов служат движущиеся вокруг них
невидимые маломассивные космические тела, орбитальный момент количества дви-
жения которых в десятки раз превосходит момент количества движения самой звезды,
связанный с ее вращением. В этой связи укажем, что если бы весь момент количества

движения Солнечной системы был сосредоточен в Солнце, экваториальная ско-

рость его вращения достигла бы 100 км/с и стала бы такой же, как у большинства

звезд спектральных классов А — F5.

Множественность планетных систем

В самое последнее время видный английский астроном В. Мак-Кри развил кос-

могоническую теорию, в которой вышеизложенные качественные соображения
даны количественно. По мысли Мак-Кри, первоначальная туманность в процессе ее
конденсации разбивалась на большое число сгустков. В результате взаимодействия
этих сгустков в конечном итоге образовалось массивное центральное тело — Солн-
це и некоторое количество планет, причем, согласно его расчетам, 96% момента
количества движения системы сосредоточено в орбитальном движении планет. Это
находится в превосходном согласии с наблюдаемым распределением момента ко-

личества движения в Солнечной системе.

Хотя расчеты Мак-Кри, разумеется, еще нельзя считать строгим доказатель-

ством, все же они подтверждают вывод, к которому астрофизика пришла в послед-
ние годы чисто эмпирически, т. е. с большой степенью вероятности можно утвер-
ждать, что большинство звезд-карликов спектральных классов G, К, М должны

быть окружены семействами планет. Но это означает, что по крайней мере не-
сколько миллиардов звезд в Галактике могут (или, вернее, должны) обладать пла-

нетными системами. Напомним, что всего в Галактике насчитывается свыше 150
миллиардов звезд всех типов. Как известно, наше Солнце расположено вблизи пло-

скости галактического экватора, около одного из спиральных рукавов. В сфере
радиусом в 100 световых лет насчитывается около 10000 звезд, причем значи-
тельная часть их, если не большинство, — карлики спектральных классов

G, К, М.

311

Вселенная. Жизнь. Разум - Наука (И.С. Шкловский) - часть 19