|
«Тенденции и предпосылки формирования единого энергетического рынка на пространстве ШОС»
Доклад Директора Центра политических исследований,
доктора политических наук Гульнары Каримовой
Среди глобальных проблем начала XXI века особо выделяется проблема обеспеченности мировой экономики энергоресурсами.
Наряду с другими, природный газ и нефть становятся важными факторами не только экономического, но и политического, а в некоторых регионах даже военного влияния, давления и взаимодействия потребителей и производителей энергосырья.
Исходя из этого факта, мы предлагаем обсудить на данной конференции одну из концепций развития энергетического мирового рынка, которая может стать новой парадигмой взаимодействия производителей и потребителей этого сегмента мировой экономики. Данная парадигма могла бы базироваться на геополитических факторах развития экономики мира, на принципах взаимодополнения в схеме экспорт-транзит-импорт. Учет возможностей каждого участника рынка приведет к уменьшению потенциала частных интересов, к гармонизации предъявляемых друг-другу требований и формированию рамочной конструкции общих интересов.
В связи с необходимостью введения в жизнь новых форм взаимодействия в энергетическом секторе мировой экономики, на общем фоне большого количества проблем, хотелось бы отметить определяющие:
· перспектива будущего развития и формирования рынка нового типа, с учетом тенденций роста энергопотребления на локальных рынках Европейского Союза, Индии и других стран Южной, Юго-Восточной Азии, Дальнего Востока и Северной Америки;
· пути формирования единого евроазиатского энергетического партнерства;
· роль Каспийско-Центральноазиатского региона, его ресурсной базы на формирование единого энергетического пространства, а также перспективы взаимодействия на мировом рынке государств Центральной Азии в рыночных структурах Азиатско-Тихоокеанского Региона;
· создание структуры институтов в рамках государств участников Шанхайской организации сотрудничества для формирования нового типа взаимодействия на рынке энергетики.
Ушла в прошлое эпоха, когда рынки энергоресурсов были исключительно локальными и продуктовыми, они достаточно быстро эволюционировали в сторону региональных и глобальных рынков нефти, а затем природного газа. В перспективе, с ростом потребления и развития технологий, интеграция в экспортно-транзитно–импортной связи будет только расти.
В последнее время в мире наблюдается еще одна тенденция – это разрыв между реальной энергетической продукцией и торговыми операциями с ней. Сейчас можно в реалии он-лайн оформить котировку и заключить сделку не только по всему спектру финансовых инструментов, обращающихся на биржевых площадках, но и вне их. Происходит фрагментация энергетических рынков разных стран между различными биржами, и это делает привлекательной концепцию энергетического супермаркета.
Нефтегазовый комплекс мировой экономики развивается на фоне обострившейся, но пока еще не четко выраженной конкуренции между Евроатлантическим и Тихоокеанским регионами. В связи с этим, трансатлантические нефтегазовые корпорации зачастую не могут определить свою четко-ориентированную энергетическую политику и вынуждены соглашаться с диктатом политики. В немалой степени на формирование ситуации вокруг энергетических рынков оказывает запутанная статистика по разведке и потенциальным возможностям в странах-производителях нефти и природного газа. Определенно известно только то, что перспективы резкого роста нефтедобычи за счет традиционно-разрабатываемых территорий на ближнее десятилетие выглядят проблематично. В странах Персидского залива себестоимость добычи нефти не велика, есть и разведанные значительные запасы, но для евроатлантистов энергетическая политика в этом регионе вряд ли будет меняться. Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива закрыты от иностранного влияния на политику нефтяного сектора. Западу остается только добиваться пересмотра существующего статус-кво. Месторождения на других территориях находящиеся, вблизи к США и странам ЕС, т.е. странам, потребляющим значительно большое количество энергоресурсов, чем другие регионы мира, на сегодняшний день находятся на стадии падения добычи. В середине 2003 г. Норвегия, например, заявила, что исчерпала весь потенциал для поставок дополнительных объемов нефти на рынок.
Проведенное Американским газовым фондом исследование «Топливо будущего: природный газ и новые экономические чистые технологии 21-го века» было направлено, прежде всего, на выявление потенциала природного газа как источника энергии для США. В исследовании отмечено, что несмотря на то, что пока рынок НАФТА обеспечивается за счет внутренних ресурсов, в ближайшей перспективе, как было отмечено в разделе 1.3, будет вынужденный рост импорта газа в США.
Вернемся к Персидскому заливу. Вмешательство США в экономику Ирака, не изменило общемировой расклад сил на мировом рынке нефти. Более того, как достаточно обоснованно утверждает генеральный директор российского Центра политической конъюнктуры господин Симонов, этот «деструктивный потенциал напряженности на территории страны, третьей в мире по совокупным запасам нефти, продолжает вызывать ожидания скорого развала всей мировой структуры торговли топливом».
Тенденции, влияющие на мировой нефтегазовый рынок, проявляются и в регионе Мексиканского залива, где страны производители сырья не могут согласиться с силовыми методами решения энергетических проблем, учитывая и то, что здесь появляется слишком большая угроза в связи с природными катаклизмами.
Совокупность этих и ряда других деструктивных тенденций в традиционных добывающих регионах выдвигает Каспийско-Центральноазиатский регион на первые рубежи борьбы за контроль над запасами нефти и природного газа, а также по контролю над магистральными маршрутами их транспортировки.
По большому счету, по главным и определяющим интересам, все государства и транснациональные корпорации, вовлеченные в функционирование углеводородного сектора мировой экономики, по отношению к российско-центрально-азиатским запасам нефти и природного газа делятся на две группы стран: страны, которых объединяют почти идентичные интересы экспорта и транзита и государства, которые хотели бы получать энергоресурсы с минимальными издержками. Соответственно, и та и другая группа субъектов энергетического рынка старается внедрить ту концепцию развития, которая дает им больше привилегий, как юридических, так и приоритетно-политических.
Надо отметить, что Россия, Китай, Индия, Иран, Узбекистан, Туркменистан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Азербайджан, Турция и Пакистан в стратегическом плане могут составить единое энергетическое пространство производителей и потребителей в интересах своего развития. Они, при необходимости, смогут объединить капиталы, ресурсы как природные, так и людские, технические и производственные возможности и т.д. для создания энергетического рынка XXI века.
Некоторые известные нефте и газопроводы накопили на сегодняшний день свой политико-конфронтационный потенциал. Это всем известный нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, а также Одесса-Броды, или еще только планируемые магистральные трубопроводы из России на Восток на Дацин и Находку и на Запад в Германию и далее. Одним словом ни один транзитный маршрут не рассматривается без политической составляющей. Однако, эту тенденцию объясняют стремлением иметь диверсифицированные потоки поставок углеводородной продукции на региональные рынки.
Назрела потребность формирования единого нефтегазового комплекса на Европейском континенте. Один из этих сценариев предлагает строить энергетическую политику на линейном принципе диверсификации, исходя исключительно из интересов каждого отдельного субъекта процесса производства и потребления. Так например, Украина рассчитывает уменьшить энергозависимость от России за счет нефти Казахстана, а Азербайджан предлагает Казахстану нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, тоже привлекая казахстанцев возможностью снизить зависимость этой страны от Каспийского Трубопроводного Консорциума т.е. опять же от России.
В развернувшейся дискуссии аргумент зависимости стоит на первом месте, однако целесообразным было бы начинать проработку маршрутов с цифр производства сырой нефти и возможностей экспорта. Азербайджан и Украина вполне справедливо отмечают, что добыча нефти в Казахстане будет увеличиваться и к 2010 г., предположительно, достигнет 115 млн. т., а экспорт может составить около 100 млн. т. К 2015 г. добыча в этой стране, как отмечают аналитики, будет увеличена до 150 млн. т., а экспорт достигнет 127,5 млн. т. В тоже время аналитики прогнозируют увеличение пропуска казахстанской нефти по Каспийскому Трубопроводному Консорциуму – 45 млн. т., по нефтепроводу Атырау-Самара 25 млн. т., в Китай 20 млн. т. Таким образом, на трубопроводы Баку-Тбилиси-Джейхан и Одесса-Броды остается – около 30 млн. т.
Более того, если принять во внимание, что Казахстан не является акционером этих нефтепроводов, то тарифы будут значительными и, следовательно, такая диверсификация будет скорее политической, а не экономической. Ведь не секретом является, по оценкам многих аналитиков, то, что нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан скорее политическое, чем экономическое предприятие. Более того, в ажиотаже политической полемики никто пока не просчитал стоимость рисков. Риски имеют место как в плане конфронтации интересов на всей территории, по которой идет трубопровод, так и в возможностях южноевропейского рынка потребителей, т.к. рано или поздно война в Ираке закончится, и нефть курдской части этой страны будет вне конкуренции. Значительно более перспективным является путь создания такой собственности, которая была бы отражением взаимовыгодного интереса. В этой связи, становится понятным заинтересованность Казахстана в приобретении в собственность нефтеналивного терминала в Одессе и Одесского НПЗ.
Политическая составляющая развития нефтегазовыми компаниями сектора мировой экономики вносит значительный процент рисков, когда формируются долгосрочные проекты, связанные с чисто географическим несовпадением распределения запасов природного газа по регионам мира и, следовательно, со структурой добычи углеводородной продукции с территориальным расположением потребления нефти и газа.
Это естественное положение обстановки взаимодействия нефтегазовых компаний мировой экономики легче всего продемонстрировать на примере производства и потребления природного газа в мире. Доказанных запасов в мире на 1 января 2001г. – 164 трлн. куб. м. Считается, что этих запасов, с учетом развития глобальной экономики, хватит на 62 года. В России и Иране находятся 50% мировых запасов природного газа, а 70 % мировых запасов - это территория, на которой расположены государства Россия, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан плюс государства Ближнего Востока.
Структура распределения запасов природного газа по регионам мира такова: Ближний Восток – 35%, Африка 7,5%, Западное полушарие 9,5%, страны Азиатско-Тихоокеанского региона – 7%, Западная Европа – 3%, Россия плюс страны СНГ – 37,9% (из них Россия 32,2%).
Структура же потребления природного газа по регионам мира такова: Организация экономического сотрудничества и развития - 54,2%, Ближний Восток – 8,1%, СНГ- 23,4%, Китай - 1,2%, Азия-5,7%, Европейские страны - не Организация экономического сотрудничества и развития – 1%, Латинская Америка – 4%, Африка – 2,4%.
Необходимо заметить, что, как Вам известно, нефть и газ в природном состоянии, как правило, тесно связаны, их запасы расположены в одних и тех же нефтегазовых провинциях. Таким образом, ни для кого не является секретом, то, что интересы нефтяников и газовиков находятся на одном полюсе, а энергопотребителей – на другом, т.е. в разной плоскости.
Основным видом транспорта природного газа в мире является трубопроводный, и только около 25% его транспортируется танкерами в виде сжиженного природного газа, как правило в межконтинентальных и межматериковых направлениях: из Алжира и Ливии – в Европу и Америку; из Индонезии, Малайзии и Брунея – в Японию и Республику Корея и на Тайвань; из Абу-Даби, Катара и Австралии – в Японию и США. Однако в США протяженность только магистральных газопроводов составляет 417,5 тыс. км (по состоянию на 1996г.) (в сравнении в России 147,74 тыс. км.). Эта система магистральных трубопроводов в достаточной степени определяет корпоративные интересы американских предпринимателей. Для дальнейшего экономического развития надо переходить на систему сжиженного природного газа, или искать источник для наполнения уже сложившейся газотранспортной структуры с подключением к этой уже имеющейся системе перспективных и лояльных в политическом отношении партнеров.
Самым удобным партером для США можно было бы считать Восточную Сибирь России, когда можно было бы соединить с этим регионом газопровод «Альянс», проложенный из канадской провинции Британская Колумбия (г. Форт-Сент-Джон) в район Чикаго (США). Этот газопровод введен в эксплуатацию в 2000г. и имеет самые совершенные технологические параметры, в том числе контрактную пропускную способность – 37,5 млн. кубометров в сутки ( при максимальной – 42,5). Напомним, что месторождения на территории Канады имеют запасы 1,7 трлн. куб. м., а в 2002 г. было добыто 183,5 млрд. куб. м. В дополнении к этому надо заметить, что 2001 год дал 186,8 млрд. куб. м., т.е. налицо падение добычи. Дополнительные объемы углеводородов для США можно было бы брать в Восточной Сибири и Центральной Азии.
Сейчас нет смысла пересказывать всю историю борьбы за углеводороды Каспийско-Центральноазиатского региона, Ковыктинского газоконденсатного месторождения (г.Иркутск) и т.д., тем более, что конфликтные противостояния продолжаются, и каждый из субъектов процесса понимает диверсификацию исходя только из своих интересов. Первые постсоветские энергетические войны, как внутри СНГ, так и на внешней орбите, сейчас уже меняют свою направленность и становятся более конфликтоопасными.
В Центральной Азии, на Каспии и Кавказе политическая борьба за экономические дивиденды идет по целому ряду направлений – это и транзитные маршруты, и борьба за контроль над стратегической территорией и за влияние в государствах, обладающих богатейшими природными ресурсами. Внимание к этому суперрегиону проявляют США, Россия, Китай, Индия, Турция и государства ЕС. Они сложно взаимодействуют в большой политической «игре» как в отношении углеводородного сырья, так и в отношении трансконтинентальных транспортных коридоров. Государственные деятели, политики, бизнес, транснациональные корпорации, преследуя каждый свой интерес, ведут сложные манипуляции вокруг следующих основных направлений:
Транстурецкий коридор, а именно: нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан и газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум с возможным подключением к ним потоков нефти и газа из Казахстана, Туркменистана и даже, может быть, из Ирана;
Российский коридор состоит из нефтепровода Каспийского Трубопроводного Консорциума и газопровода «Голубой поток»; нефтепровода Атырау-Самара и системы магистральных газопроводов Средняя Азия-Центр;
Южный иранский маршрут, хотя и проблематичный из-за политики конфронтации Ирана-США, но весьма привлекателен с точки зрения коридора «Север-Юг»;
Восточное (Китайское) направление стремительно набирает строительные обороты и уже в декабре 2005г. должен войти в строй нефтепровод Атасу - Алашанькоу.
«Трансафганский» проект был выгоден многим, особенно США. «Трансафганский» проект, вернее борьба вокруг него, стал наглядным примером порочности практики не считаться с интересами других стран в стремлении занять доминирующие и контрольные позиции.
Современные проекты по созданию трансконтинентальных и магистральных нефте и газопроводов столкнулись со следующими препятствиями:
· партнеры по финансированию, зачастую, жестко ставят перед основными участниками проекта свои политические ультиматумы;
· препятствием являются и трудности, связанные с конфликтными ситуациями на тех территориях, где предполагается проведение трубопроводов;
· масштабное и долгосрочное финансирование может пострадать от сложной обстановки вокруг цены на мировом и нефтяном рынках, а также от нестабильности современной валютно-финансовой системы;
· стремление к быстрому обогащению за счет подавления интересов возможных партнеров создает локальную обстановку националистического снобизма, в результате чего начинают проявляться сепаратизм, национальная конфронтация, терроризм, заканчивающиеся военно-политическим масштабным конфликтом долгосрочного действия.
В Каспийском регионе обстановка осложняется еще и тем, что не определен его новый правовой статус. Попытки геополитического доминирования США в Каспийском регионе потенциально ставят оппонентами Россию, Китай и Иран, а также Пакистан и Индию. Нефть Каспия станет основой нефтегазового рынка юга Европы и стран юго-восточной части Европы и, одновременно, сократит возможности экспорта арабских государств и иранских углеводородов. Однако диверсификация поставок азербайджанских углеводородов дает возможность геополитического контроля США в Закавказье и Грузии, которая получает от транзита нефти и газа нужные ей ресурсы для выживания. Так, например, после продолжительных консультаций, эта страна получит от транзита природного газа от 4,8 до 7,4 долл. за 1000 куб. м. (в зависимости от периода эксплуатации). Кроме того, Грузия бесплатно будет выбирать из трубы 5% объема транспортируемого газа, а также имеет право купить в течение 20 лет в общей сложности 8,8 млрд. куб. м. по льготной цене.
Вторым вариантом энергетической политики может быть создание на основе сбалансированности интересов единого энергетического пространства. Интегрированный рынок, обслуживающий пространство Шанхайской организации сотрудничества, имеет все шансы быть созданным в самое ближайшее время, если принять во внимание достаточно высокий уровень экономического развития и роста совокупного ВВП, а также то, что в нем могут быть представлены, с одной стороны, страны-производители энергосырья, а с другой, страны-потребители. Страны-производители – на первом этапе это Россия, Казахстан, Узбекистан, Иран, впоследствии, возможно, Туркменистан и Азербайджан. Страны-потребители – Китай, Индия, Пакистан, Таджикистан и Кыргызстан. Для государств Центральной Азии и России сотрудничество с государствами-потребителями ШОС позволит интенсифицировать процесс создания новых маршрутов поставки нефти и газа в направлении рынков КНР и Южной Азии.
Внимание специалистов и политиков можно сейчас привлечь, для начала, возможностями газового сектора, на основе которого приступить к созданию I-го этапа энергетического альянса. На первых порах можно определить этот будущий рынок как «Энергетический клуб ШОС».
Суммируя все данные по количеству возможного произведенного природного газа с одной стороны и прогнозные показатели потребителей в южной и юго-восточной частях Азии, можно утверждать о нарождающейся тенденции регулирования интересов, как производителей, так и потребителей в рамках такой организации как ШОС.
Китаю необходимо сейчас и в перспективе в 2005 г. – 76,4 млрд. куб.м.; в 2010 г. – 110; в 2015 г. – 198,1; в 2020 г. – 250, а если к этому приплюсовать и Южную Корею, то это в 2005 г. – 28,3; в 2010 г. – 39,6; в 2015 г. – 50,9; в 2020 г. – 84,9.
Индия на сегодняшний день уже шестой по значимости потребитель энергии в мире, в которой ожидается увеличение потребления нефти со 130 млн. тонн в год до 160 млн. тонн к 2010 году. Сегодня Индия импортирует почти 50 млн. тонн в год и этот показатель, скорее всего, будет увеличиваться. Аналогичная ситуация обстоит и с природным газом. Если в 2002 году потребности индийского рынка составили всего 30 млрд. кубометров, то к 2010 году они предположительно составят 40 млрд., а к 2015 году – 55 млрд. кубометров.
Однако, для нас сейчас важно уточнить тенденции и перспективы экономического сотрудничества в рамках государств-участников ШОС с целью выявления возможностей создания объединения или, если хотите, своеобразного клуба по энергетическим проблемам этой организации. Напомним: в 1999 г. в Бишкеке в рамках экономического партнерства речь шла о необходимости создания общей транспортно-коммуникационной инфраструктуры. На Шанхайском саммите 2001 г. также прозвучало предложение руководителей КНР в адрес государств-участников принять активное участие в проектах освоения западных провинций Китая, что в большей части связано с необходимостью дополнительной энергетической базы.
Другие страны ШОС тоже выражают намерение активизировать поиск различных направлений взаимодействия на уровне «шестерки» (Россия, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан). Так, например, Киргизия в сентябре 2002г. стала инициатором обсуждения вопросов взаимодействия в сфере многопрофильных транспортных коридоров. Первый форум по инвестициям и развитию Шанхайской организации сотрудничества в октябре 2002г., в Пекине выявил заинтересованность китайских компаний в освоении месторождений на Каспии и определил основные направления энергетического сотрудничества. Среди российско—китайских проектов особое значение имеет проект газопровода «Запад-Восток» по переброске природного газа из Таримского бассейна в СУАР, а также потребителям Шанхая.
К перечню совместных усилий в процессе интеграции стран-участниц ШОС можно отнести и принятую в сентябре 2003г. на встрече глав правительств Программу многостороннего торгово-экономического сотрудничества. Сильной стороной этого документа является его реалистичность и прагматичность. В Программе определены приоритетные направления экономического сотрудничества, главные задачи с программами краткосрочного, среднесрочного и долгосрочного стратегического сотрудничества. Долгосрочный характер взаимодействия определен 2020 годом, а программа разделена на три этапа ее реализации.
На фоне вышесказанного на первом, организационном этапе было бы актуальным предложить включить идею создания «энергетического клуба» в рамках стран, как участниц ШОС, так и тех стран, которые высказали пожелание быть наблюдателями (Иран, Индия, Монголия, Пакистан).
В XXI веке, когда человечество накопило столько оружия, имеет смысл переходить от конфронтации в отстаивании своих национально-государственных интересов к их сбалансированности, и на первом этапе в иерархии строительства новых принципов взаимодействия можно структурировать сектор энергетики природного газа мировой экономики. Именно Шанхайская организация сотрудничества может сейчас, используя свой собственный опыт по консолидации сил борьбы с терроризмом, распространить его на идею создания общей платформы, принципов и взаимодействия в рамках нефтяного и газового рынков. ШОС успешно сотрудничает с ООН, АСЕАН, такими странами региона, как Индия, Иран, Пакистан, Монголия и др. Таким образом, уже сейчас становится ясно, что ШОС в самом ближайшем будущем станет мощным регулирующим и притягательным во всех отношениях фактором в регионах Центральной и Южной Азии, Юго-Восточной Азии, Азиатско-Тихоокеанском регионе и на Дальнем Востоке.
Вашему вниманию предлагается схема потенциальных возможностей влияния такого «энергетического клуба» на различные, в т.ч. политические решения и баланса, таким образом, интересов и энергетических потребностей, входящих в него стран:
1) влияние на характер торговли (увеличение конкуренции между конечными потребителями; увеличение конкуренции во всех смежных областях, характер прямых сделок между производителями и потребителями; усиление роли трубопроводного транспорта и переход на сжиженный природный газ, реструктуризация или олигополия; глубина интегрирования и т.д.;
2) влияние на новые контракты, т.е. дезагрегирование или, иными словами, отмена, разукрупнение контрактов производителей, рынков наличного товара и фьючерсов, а также, наоборот, больше контрактов; рост цен на контракты в условиях нестабильности цен на рынке и т.д.;
3) влияние на цены в плане гарантии прибыли в секторе транспортировки газа, уменьшение или увеличение цен для производителей и для потребителей; влияние на ценообразование рынков природного газа в других регионах мира, особенно в периоды нестабильности;
4) влияние на риски и учетные ставки в цепочке экспорт-транзит-импорт;
5) влияние на безопасность поставок (диверсификация поставок и риска, компромисс-соглашение в части долгосрочных поставок, а также обязательств по краткосрочным проектам, прямые сделки между производителями и конечными продавцами, обязательства прямых сделок).
Все стороны влияния на формирование рынка не могут быть предметом взаимодействия, если не будут приняты политические решения по таким позициям, как: свободный доступ к обсуждению, вопросы либерализации цен, регулирование тарифов на транспортировку, конкуренция на уровне производителя, конкуренция на уровне конечного потребителя, характер или необходимость горизонтального или вертикального дерегулирования, налоги и пошлины.
|