Министерство образования и науки

ГОУ ВПО Удмуртский государственный университет

Институт права, социального управления и безопасности

Кафедра уголовного права и криминологии

РЕФЕРАТ

на тему: «Судебная практика по делам о грабеже»

Работу выполнил:

студент группы 12-55

Чиркова Д.В.

Ижевск - 2010 г.

Характеристика состава

Исторический анализ преступности убедительно свидетельствует, что она возрастает тогда, когда общество длительное время находится в ситуации социально-экономического и политического преобразования. Многочисленные социально-экономические проблемы в современной России, резкое снижение жизненного уровня большинства населения, его имущественное расслоение привели к значительному росту корыстно-насильственной преступности, которая охватывает совершение разбоев, грабежей и вымогательств.

Особое место среди корыстно-насильственных преступлений против собственности занимает грабеж - открытое хищение чужого имущества. Количество грабежей за последние годы (2001 - 2006 гг.) увеличилось почти в два с половиной раза (с 148,8 до 357,3 тыс. преступлений, совершаемых в течение года).

По количеству совершенных преступлений грабеж в настоящее время занимает одно из ведущих мест в структуре как всей преступности в стране (9,27%), так и преступлений против собственности (14,1%). Весьма велики (от 12 до 30%) и ежегодные темпы прироста этого преступления.

Постоянно возрастает и количество выявленных лиц, совершивших грабеж (от 70,2 тыс. - в 2001 г. до 110,7 тыс. - в 2006 г.). При этом достаточно высок и постоянно растет (от 122,1 - в 2001 г. до 278,5 - в 2005 г.) коэффициент данного преступления, т.е. преступлений, совершенных на 100 тыс. человек населения в возрасте 14 лет и старше Среди корыстных преступлений против собственности грабежи занимают второе (после краж) место в их общем количестве деяний и характеризуются следующими криминологическими особенностями:

определенной стабильностью, сопровождаемой некоторым ростом;

дерзостью, изощренностью и спланированностью при совершении;

всевозрастающей латентностью;

групповым характером совершения.

Являясь корыстно-насильственным преступлением, грабеж характеризуется также такими признаками, как корысть и насилие. Корысть в широком смысле слова - это не что иное, как выгода, польза, стремление к личной наживе. В уголовном праве категория корысти используется в более узком значении - как осознанное стремление к противоправному получению безвозмездной имущественной выгоды. Иными словами, корысть представляет собой мотив и цель совершения любого, как корыстного, так и корыстно-насильственного, преступления.

Насилие - второй особо важный признак корыстно-насильственных преступлений - в русском языке определяется как "применение физической силы к кому-нибудь", "принудительное воздействие на кого- или что-нибудь", "принуждение, действие стеснительное, обидное, незаконное и своевольное". Тем самым, по форме проявления, насилие может быть как физическим, так и психическим.

В российском уголовном праве понятие насилия и его признаков, к сожалению, отсутствует, что свидетельствует об определенной неизученности данного явления и о недооценке важности его правового урегулирования. Неизученность насилия служит препятствием для отражения его признаков и правовой оценки, ведет к непродуманной уголовной политике в сфере борьбы с насилием, ее конъюнктурной изменчивости, судебному произволу, приносит вред человеку и обществу, усугубляя существующие противоречия.

Вместе с тем определение понятия насилия в теории и в правосознании практических работников существует. Так, в частности, Л.Д. Гаухман считает, что под "насилием в уголовном законодательстве понимается только физическое насилие, а ответственность за угрозу насилием (т.е. психическое насилие - Л.О.) должна оговариваться в диспозиции закона".

Как отмечает В.В. Лунев, о совершении насилия в основном судят по его результатам в виде причинения смерти, телесных повреждений или психического вреда. В правоприменительной практике, как правило, не существует особых препятствий для правильной квалификации физического проявления насилия. При этом речь идет о действиях, сопряженных с лишением жизни человека, причинением вреда его физическому (повреждения различной тяжести) и соматическому статусу. Таким образом, под физическим насилием понимается воздействие на тело человека путем причинения ему физической боли, включая вред здоровью либо смерть.

Сложнее обстоит дело с пониманием психического насилия. Как показали результаты одного из социологических исследований, только 98% опрошенных судей любую угрозу считают психическим насилием. Среди других респондентов (сотрудники правоохранительных органов, юристы, персонал администрации уголовно-исполнительных учреждений, осужденные) такого единообразия в подобной оценке угрозы не наблюдалось.

Рассматривая существо насилия, на наш взгляд, следует обратить внимание на его способность воздействовать на все, что в окружающем нас мире имеет пространственную и временную структуру и отражается на человеке через органы слуха, зрения, обоняния, осязания и вкуса. Последствия насилия не всегда выражаются только в прямом физическом проявлении преступного деяния. Так, например, при шантаже, угрозе применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, осуществляемой при совершении вымогательства, сущность насилия проявляется в словах, жестах, в иных способах или формах информационного воздействия на психику человека.

Неслучайно в криминологии различают два вида психического воздействия на человека: информационный и внеинформационный. При этом основным элементом психического насилия является нематериальное воздействие, которое состоит в передаче сигнальной и значимой для адресатов (потерпевших) информации, способной повлиять на их психическое состояние или психические процессы.

Внеинформационный способ означает воздействие на психику в результате применения наркотических средств, психотропных веществ и сильнодействующих лекарств. Однако, на наш взгляд, этот способ вряд ли можно рассматривать как психическое насилие, так как при его использовании различные предметы материального мира или их физический контакт с определенными участками мозга (например, путем принуждения принятия данных средств, опаивания или отравления) являются лишь опосредованным элементом насилия.

Кроме этого, следует отметить и такие признаки психического насилия, как запугивание потерпевшего возможным применением физического насилия (включая побои, истязания, демонстрацию оружия и т.п.); действительность, реальность угрозы его применения.

Психическое насилие и его признаки проявляются не только и даже не столько в поведении преступника, сколько в степени реагирования на него самого потерпевшего, который такое насилие может расценивать как реальную угрозу его жизни. Неслучайно в литературе отмечается, что как при первоначальном восприятии жизненных ситуаций, так и в последующем значимость происходящих событий для индивида определяется не только их объективным характером, но и психологическими особенностями и ценностными ориентациями личности.

Завершая анализ психического насилия при совершении грабежа как корыстно-насильственного преступления, отметим, что таковым являются действия, которые влекут за собой любую психическую травму либо могут привести к состоянию стресса, подавленности, чувству сильного испуга и т.п.

Отличительной чертой при совершении грабежа является то, что хищение преступником "совершается в присутствии собственника или иного владельца этого имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, осознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий, независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет". Открытый способ хищения значительно повышает общественную опасность совершаемых действий и свидетельствует о дерзости преступника, пренебрегающего опасностью изобличения и сознательно идущего на риск задержания с поличным. При этом грабитель не исключает и того, что ему, возможно, придется прибегнуть к применению насилия для завладения вещами, чтобы преодолеть сопротивление кого-либо из присутствующих, т.е. совершить насильственный грабеж, предполагающий применение насилия физического (не опасного для жизни или здоровья потерпевших), либо психического (угрозу применения такого насилия).

При этом насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, являются действия, которые не создали угрозу для жизни и не причинили реального вреда здоровью потерпевшего, не вызвали стойкую, хотя бы и кратковременную, утрату трудоспособности, но были сопряжены с причинением физической боли с нанесением побоев или с ограничением свободы потерпевшего. Легкий вред здоровью может быть выражен в поверхностных повреждениях в виде небольших ран, кровоподтеков, ссадин и т.д.

Психическое же насилие при совершении насильственного грабежа проявляется в запугивании потерпевшего побоями, нанесением ударов, связыванием и другими подобными действиями. Однако чаще всего угроза применения насилия, не опасного для жизни или здоровья, звучит неопределенно ("будет плохо", "хуже", т.е. преступник лишь "грозит" потерпевшему всякого рода неприятностями).

Важно отметить, что при насильственном грабеже физическое или психическое насилие является средством завладения имуществом или удержания уже похищенного имущества. Это значит, что похищение имущества или удержание похищенного находятся в причинной связи с применением насилия к потерпевшему. Именно насилие призвано сломить волю лица, вынудить к бездействию, пассивности или же, наоборот, к совершению определенных действий, например передаче имущества преступнику. С другой стороны, даже ненасильственное открытое хищение таит в себе потенциальную угрозу насилия. Именно поэтому мы предлагаем рассматривать корыстно-насильственным преступлением и ненасильственный грабеж, при совершении которого жертва подвергается так называемому скрытому, опосредованному насилию, представляющему собой разновидность психического насилия, включающему ряд действий, направленных на нарушение душевного состояния жертвы, ее гармоничного существования. Такие угрозы негативным образом воздействуют на психику человека и могут привести к деструктивным разрушениям его личности, психическим и физическим заболеваниям.

Практика убедительно свидетельствует, что ненасильственный грабеж, квалифицируемый по ч. 1 ст. 161 УК РФ, в ситуациях, когда грабитель сталкивается с сопротивлением потерпевшего или с иным противодействием хищению со стороны других лиц, в 4 из 10 случаев перерастает в насильственный. Открыто захватывая чужое имущество, грабитель самим способом и характером действий дает понять, что попытки сопротивления или иного вмешательства могут повлечь применение к его владельцу физического или психического насилия. Ведь то пренебрежение и цинизм, с которым он действует, совершая преступление на глазах потерпевшего и других лиц, четко указывают на то, что он, осознавая высокую потенциальность применения насилия для достижения своей цели, сознательно идет на значительный и заведомый риск.

Но наиболее явно влияние опосредованного насилия на потерпевшего при совершении грабежа мы можем проследить при рассмотрении психологических особенностей личности жертвы. Психика, отражая объективную реальность, создает в сознании человека некие идеальные образы объективно существующих явлений. У различных людей эти образы не являются равнозначными, так как их содержание зависит от прошлого опыта человека, уровня его развития и самосознания. Иными словами, у каждого потерпевшего существует субъективное отражение совершаемых против него действий. Следовательно, в той или иной форме, реализация опосредованного насилия при совершении грабежа становится возможной вследствие деятельности сознания и подсознания потерпевшего. В данном случае для понимания механизма опосредованного насилия не имеет значения, в какой форме происходит его проявление, так как для каждого человека оно может быть различным.

Так, при хищении имущества открытым, дерзким способом (например, при "рывке" ) у потерпевшего, как результат действия скрытого насилия, могут наблюдаться реакции испуга, вызванного осознанием реальной опасности, а также неподготовленностью самой жертвы к ее отражению; страха как логического развития испуга за свое психофизическое состояние; осознания близости к действительной опасности, связанной с возможностью применения грабителем насилия; тревожности, которая может проявляться как ощущение беспомощности, неуверенности в себе или бессилия перед внешними факторами, т.е. в неспособности сделать что-то и повлиять на ситуацию (вернуть имущество, поймать преступника, подготовиться к его противоправным действиям и т.д.).

Такие реакции у потерпевших подтверждаются результатами проведенных в 2003 г. исследований. Так, 58% потерпевших от грабежа спустя год после совершения против них этого преступления боятся повторения происшедшего и отсутствия возможности противостоять этому; 14% жертв при воспоминании о случившемся до сих пор испытывают страх; 11% уверены, что они лишь чудом избежали применения против них физического насилия; оставшиеся 17% утверждают, что всерьез стали опасаться за свою безопасность.

Таким образом, опосредованное насилие теснейшим образом связано с эмоциями потерпевшего, регулирующими его активность через соответствующие психические состояния, вызываемые возникновением в реальности значимых для самой жертвы предметов посягательств или ситуаций. Например, при вырывании у потерпевшего сотового телефона возникают чувства обиды, горечи, страха или испуга.

Кроме этого, при подобном психическом насилии возможны нарушения работы головного мозга жертвы, изменения биоритмов его различных участков.

Виктимологическая характеристика жертвы грабежа рассматривается нами как система следующих черт ее личности:

социально-демографической (социальное происхождение, семейное и должностное положение, уровень материальной обеспеченности, национальная принадлежность, пол, возраст и т.д.);

культурно-образовательной (знания, умения, уровень образования, профессиональные навыки);

нравственной (взгляды, потребности, мировоззрение, интересы);

психологической (воля, эмоции, темперамент).

Конечно, сами по себе отмеченные выше характеристики, присущие всякой личности, а не только жертве преступления, виктимологического значения не имеют. Но в зависимости от конкретного содержания соответствующих признаков личности существующие между ними взаимосвязи могут способствовать или, наоборот, воспрепятствовать преступному посягательству.

Особый виктимологический интерес представляют некоторые социально-демографические особенности личности жертвы. Так, с возрастом изменяются условия, в которых находится, живет, трудится человек, изменяются его социальные функции в обществе, привычки, характер, способы реагирования на конфликтные ситуации. Согласно анализу восьмисот расследованных уголовных дел о грабежах, 40% всех жертв грабежа - это молодые люди в возрасте 18 - 24 лет (как наиболее активная часть населения); 31,2% - лица в возрасте 25 - 29 лет; около 20% потерпевших находились в возрастной группе от 30 до 39 лет и, наконец, наименьший процент жертв грабежа зафиксирован у лиц моложе 18 лет - всего 4,7%. Последнее, на наш взгляд, связано с отсутствием у большинства тинейджеров материальных ценностей, особого социального положения и т.д. Некоторый спад в количестве совершенных грабежей был отмечен среди жертв, возраст которых превышает 40 лет, т.е. лиц, обладающих достаточным жизненным опытом, средствами и возможностями для принятия дополнительных мер по охране себя и своей собственности.

По половому признаку жертвами грабежа чаще всего (в шести из десяти случаев совершения данного преступления) становятся женщины.

По социальному положению потерпевшие от грабежей распределены следующим образом: служащие - 24,6%; представители частного бизнеса - 21,7%; наемные рабочие - 19,3%; студенты - 17,4%; безработные - 11,2%; пенсионеры - 5,8%.

Семейное положение жертвы грабежа характеризуется следующим: около 48% всех потерпевших состояли в браке; 35% - были разведены; 10,6% - собственной семьи не имели, а 8,1% - находились в гражданском браке.

Говоря о культурно-образовательных характеристиках личности жертвы, следует отметить, что около 43% всех пострадавших имели высшее или незаконченное высшее образование; 40% из них имело среднее специальное; 12,5% - среднее общее и 1,8% - неполное среднее образование.

Уголовно-правовая характеристика личности жертвы грабежа свидетельствует о том, что подавляющее большинство потерпевших (76,5%) ранее не были судимы и не привлекались к административной ответственности.

Особое значение для проявления виктимности жертвы имеют ее взаимоотношения с преступником, которые могут быть способствующими, сдерживающими или препятствующими совершению преступления. Грабеж, как правило, совершается в отношении лиц, незнакомых преступнику (64,6% всех жертв на момент совершения против них корыстно-насильственного преступления не были знакомы с преступником), с использованием незначительного повода и при сложившейся неблагоприятной ситуации, способствующей преступному посягательству. Поведение жертвы, предшествующее совершению грабежа, становилось виктимным в ситуациях, когда потерпевший высказывал различного рода обиды будущему преступнику (17,0%); оскорблял его (10,0%); угрожал и провоцировал грабителя (7%).

Анализ психологической характеристики жертв свидетельствует о том, что лишь 62,8% потерпевших от грабежа были психически здоровы; 9,3% - страдали алкоголизмом либо наркоманией - 7,6%, а 8,6% обладали выраженной психической патологией (дебилизмом, олигофренией).

Изучение личности жертв грабежа позволяет выделить ряд их общих типов, дифференцированно подходить к ним при проведении виктимологической профилактики. Так, как показывают исследования, подавляющее число потерпевших от грабежа (75,6%) - пассивные жертвы, поведение которых определяется сложившейся криминальной ситуацией и страхом перед преступниками, опасения мести с их стороны в случае обращения в правоохранительные органы. Пассивные жертвы, как правило, не оказывают должного сопротивления, небрежно относятся к своей собственности, не принимают никаких защитных мер по охране имущества из-за лени, малодушия, безынициативности и т.д.

На втором месте среди потерпевших от этого преступления (29,3%) находятся инициативные жертвы. Как правило, это положительно ориентированные в социальном плане люди, готовые прийти на помощь другим, защитить их, выручить в беде.

Весьма незначительную часть (17,1%) составляют активные жертвы, поведение которых указывало на заблаговременное принятие ими мер по защите личности, своего имущества (установка сигнализации, охранных систем, укрепление окон, дверей и т.д.).

Предложенная нами классификация жертв грабежа позволит достаточно обосновано разрабатывать и последовательно реализовать комплекс мер виктимологической профилактики, реализация которого, на наш взгляд, будет способствовать предупреждению такого корыстно-насильственного преступления, как грабеж.

Действия виновного переквалифицированы с разбоя на грабеж, поскольку судом установлено, что насилия, опасного для жизни, он к потерпевшему не применял.

Сабиров и Алексеенков с целью хищения чужого имущества проникли в дом потерпевшего С. Вернувшийся домой С. стал препятствовать действиям Сабирова и Алексеенкова. С целью удержания похищенного Алексеенков нанес потерпевшему удары кулаками и ножом в различные части тела. От полученных ранений потерпевший скончался на месте. Сабиров и Алексеенков, забрав похищенное, скрылись. Действия Сабирова квалифицированы судом первой инстанции по п. "з" ч.3 ст.162 УК РФ. Суд кассационной инстанции изменил приговор в отношении Сабирова, переквалифицировал его действия на п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ. В надзорной жалобе осужденный Сабиров просил переквалифицировать его действия на ч.3 ст.30, п.п. "а", "в" ч.2 ст.158 УК РФ, утверждая, что не применял насилия к потерпевшему, когда тот пытался помешать ему и Алексеенкову похитить телевизор. В действиях Алексеенкова имел место эксцесс исполнителя. Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил судебные решения по следующим основаниям. Признавая вину Сабирова доказанной и квалифицируя его действия по п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ, суд указал в приговоре, что пришел к выводу о том, что умыслом осужденных охватывались действия как по завладению чужим имуществом, так и по применению к потерпевшему опасного для жизни насилия. Между тем вердиктом коллегии присяжных заседателей признано установленным, что все действия, связанные с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, совершил один Алексеенков. Сабиров же непосредственно насилия, повлекшего тяжкий вред здоровью, к потерпевшему не применял, а, реализуя предварительный сговор на кражу после возвращения потерпевшего, вместе с Алексеенковым участвовал в грабеже. При этом конкретно действия Сабирова выразились в том, что он разбил стекло в окне, проник в дом, нашел телевизор, пульт управления, завернул телевизор в простыню и, после того как в его присутствии потерпевшему Алексеенковым были причинены телесные повреждения, унес телевизор из дома. Поэтому действия Сабирова переквалифицированы с п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ на п. "в" ч.2 ст.161 УК РФ (в редакции Закона от 8 декабря 2003 г.). Кроме того, из приговора исключено указание о взыскании с Сабирова в пользу потерпевшей 10 тысяч рублей в счет компенсации морального вреда, поскольку установлено, что насилия к потерпевшему, в том числе опасного для его жизни и здоровья, Сабиров не применял и совершение разбойного нападения его умыслом не охватывалось[7] .

Открытое завладение имуществом потерпевшего необоснованно расценено как совершенное с применением насилия.

Установлено, что 30 сентября 1999 г. Максимов сорвал с потерпевшего золотую цепочку стоимостью 12.000 рублей, однако довести до конца преступный умысел не смог, поскольку потерпевший вырвал указанную цепочку из рук Максимова. Суд первой инстанции квалифицировал действия Максимова по ч.3 ст.30, п.п."г","д" ч.2 ст.161 УК РФ (покушение на грабеж , совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, с причинением значительного ущерба гражданину). Суд кассационной инстанции оставил приговор без изменения. Надзорная инстанция переквалифицировала действия Максимова с ч.3 ст.30, п.п."г","д" ч.2 ст.161 УК РФ на ч.3 ст.30, ч.1 ст.161 УК РФ. По смыслу закона под насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, понимается причинение побоев или иных насильственных действий, связанных с причинением физической боли либо с ограничением свободы. По настоящему уголовному делу таких признаков не установлено. Завладение имуществом потерпевшего путем "рывка" не может рассматриваться как насилие, о котором идет речь в ст.161 УК РФ. Кроме того, Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс Российской Федерации" изменена редакция п."д" ч.2 ст.161 УК РФ (в качестве квалифицирующего признака вместо "грабеж , совершенный с причинением значительного ущерба гражданину", предусмотрен "грабеж , совершенный в крупном размере").В соответствии с п.4 примечания к ст.158 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г.) крупным размером признается стоимость имущества, превышающая 250.000 руб. Учитывая изложенное и то, что стоимость имущества, похищенного Максимовым, составляет 12.000 руб., содеянное следует квалифицировать по ч.3 ст.30, ч.1 ст.161 УК РФ (в редакции от 13 июня 1996 г.)[8] .

Действия осужденного за разбой переквалифи-цированы на грабеж, поскольку они не были сопряжены с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, либо с угрозой его применения.

По приговору суда Тюрев и Герасименко осуждены по п.«а» ч.2 ст.162 УК РФ (в редакции от 13 июня 1996 г.).

Судебная коллегия по уголовным делам областного суда оставила приговор без изменения. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ рассмотрела надзорную жалобу адвоката в защиту интересов Тюрева, в которой он просил переквалифицировать его действия на грабеж , и изменила приговор по следующим основаниям.

Обоснованность осуждения Тюрева и Герасименко за хищение чужого имущества группой лиц по предварительному сговору с применением насилия к потерпевшему подтверждена материалами дела.

Так, потерпевший в ходе предварительного следствия и в судебном заседании последовательно и полно рассказывал об обстоятельствах совершения в отношении него действий, в частности о том, что 23 ноября 2001 г. осужденные сбили его с ног и, удерживая его, стали обыскивать карманы и завладели пятисотрублевой купюрой. Он стал оказывать сопротивление, но один из нападавших ударил его кулаком в лицо. В дальнейшем глаз у него затек, была рассечена бровь.

Данные обстоятельства были подтверждены в судебном заседании результатами осмотра места происшествия с фототаблицами к нему, вещественными доказательствами, показаниями свидетелей, выводами судебно-медицинской экспертизы, согласно которой у потерпевшего обнаружена ушибленная рана верхнего века правого глаза, кровоподтек правой орбитальной области, кровоизлияния в склеру правого глаза.

Между тем характер примененного насилия, а также то, было ли оно опасным для жизни и здоровья потерпевшего, определяет квалификацию содеянного по п. «г» ч.2 ст. 161 УК РФ как грабеж , совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, или по ст. 162 УК РФ как разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

Продолжительность расстройства здоровья потерпевшего не указана в заключении; лист нетрудоспособности медицинским учреждением ему не выдавался, о чем он показал в судебном заседании.

При таком положении, когда продолжительность расстройства здоровья потерпевшего не определена, с выводом о примененном в отношении него насилии, как опасном для жизни, а следовательно и с квалификацией действий осужденных как разбой, Судебная коллегия не согласилась.

Состоявшиеся по делу судебные решения изменены, действия Тюрева переквалифицированы с п. «а» ч.2 ст. 162 УК РФ на п.п. «а», «г» ч.2 ст. 161 УК РФ (в редакции от 8 декабря 2003 г.)[11]

,

[1] Бюллетень № 3 2004 года

[3] Бюллетень № 2 2004 года

[4] Бюллетень № 9 2003 года

[7] Постановление Президиума ВерховногоСуда РФ № 458П04 по делу Сабирова

[8] Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 267п04 по делу Максимова

[9] Бюллетень № 2 2001 года

[10] Бюллетень № 6 2001 года

[11] Определение № 9-Д04-43 по делу Тюрева и Герасименко

[12] Бюллетень № 2 2000 года

[13] Бюллетень № 2 2000 года

[14] Бюллетень № 5 1997 года

[15] Бюллетень № 5 1996 года