Эхо теракта: вопросы с ответами и без… С.А. Кусова РОССИЯ МЕЖДУ «НОРД-ОСТОМ» и БЕСЛАНОМ по материалам федеральных СМИ Содержание Введение ............................................................................................................................... 4 Эхо теракта: вопросы с ответами и без… .......................................................................... 14 СМИ: обратная связь ......................................................................................................... 48 Торжество имперского стиля ............................................................................................. 69 Зачем нам нужны чужие отбросы?.. .................................................................................. 93 «Быдл-класс» – питательная среда для криминала ......................................................… 117 Православие – ислам: линия раскола ............................................................................... 126 Это сладкое слово «свобода»!.. ......................................................................................... 175 СМИ и национальная идея ............................................................................................... 211 Государство – это мы ........................................................................................................ 229 Кавказ подо мною!.. Один в вышине... ........................................................................... 243 «Россия для русских» ......................................................................................................... 265 Бесланская трагедия как послесловие.............................................................................. 288 Введение «Информация и информационные технологии служат новыми источниками национального могущества». Ричард О’Нейл Как известно, в России всегда существовали извечные русские вопросы: кто виноват? что делать? и кому на Руси жить хорошо? Последнее десятилетие сформулировало такие же извечные русские ответы с некоторой поправкой на время: – Кто виноват? – евреи, американцы, китайцы, «лица кавказской национальности» (и далее по списку) … – Что делать? – гнать их поганой метлой со всех городов и весей необъятной Российской державы. – Кому на Руси жить хорошо? – список все тот же, что и в первом вопросе, подкрепленный последними предвыборными лозунгами: «Как трудно быть в России русским!», «Мы за бедных, мы за русских!». Свою версию предложил писатель Юрий Поляков: «Главный вопрос, стоящий перед российским обществом – что делать с теми, кто виноват?» («Литературная газета», № 36, 2003 г.). «Традиционные «проклятые вопросы» русской интеллигенции – кто виноват, что делать, с чего начать, – кажется, окончательно сняты с повестки дня», – над этой темой иронично рассуждает патриотически настроенный С. Рыжов. «Виноватых сегодня, например, искать не принято. Согласно новейшим воззрениям, виноваты во всем те, кто ищут виноватых. Особенно это относится к русским, которые все еще населяют «эту страну»; этот криворылый и косорукий народец все еще имеет наглость винить в своих бедах кого-то, кроме себя. И вообще искать виноватых – это фашизм, а фашизм – это ужасно. Между прочим, за победой над фашистской гадиной США отдали жизнь рядового Райана и героев Перл Харбора, за что мы, отсидевшиеся в окопах Сталинграда, должны быть бесконечно благодарны. Точно так же вопрос «что делать?» после обретения нами невидимой Руки Рынка перешел в разряд неприличных. Делать, оказывается, ничего не надо, т.е. нет, делать-то как раз надо, надо шустрить, крутиться, работать и не лениво так. Нельзя только задаваться вопросом: что именно ты делаешь. Рынок – он у-умнай. Он и научит, он и накажет, а ты давай, давай, арбайтен, арбайтен. И, наконец, «с чего начать?». Невинное русское слово «началось» с некоторых пор стало синонимом всякого экстремизма. Нынешнее постсоветское интеллигентское мировоззрение – не искать виноватых, сидеть – работать – не высовываться, не думать о том, что ты, собственно, делаешь, ну и ни в коем разе ничего нового «не начинать» (и, разумеется, ничем не заканчивать) – это никакое не «преодоление левого прошлого» и «смерть интеллигентского воззрения», за что нам его пытаются продать, а обыкновенное ренегатство, не правое и не левое, а просто никакое». (С. Рыжов. «Спецназ России», № 8, 2002 г.) Новое время родило новые вопросы… Среди них есть те, которые очень волнуют национальные российские меньшинства: ощущает ли русская нация и ее политическая и интеллектуальная элита ответственность за судьбы народов, которые российская государственная машина вовлекла в орбиту своего вращения? С кем вы, думские сидельцы, всевозможные члены всевозможных комитетов, собраний и партий? С кем вы, мастера культуры: «инженеры человеческих душ», «золотые перья» России, лауреаты «ТЭФФИ», «Ники» и «Золотого орла»? Какое место занимает в вашей профессиональной жизни «маленький человек» русских долин, кавказских гор, калмыцких степей, чукотских снегов?.. Когда русская культура исторгнет из своих отощавших недр личность масштаба Л. Толстого, А. Пушкина, М. Лермонтова, – тот тип творца, чей гений не позволил русскому обществу времен Кавказской войны обозначить завоеванных горцев «лицами кавказской национальности»? Существование в российском обществе расовой и религиозной нетерпимости, нарастание деструктивных ксенофобских настроений есть свершившаяся и прочно утвердившая свои позиции реальность. «Лидерство» в ряду многочисленных объектов российской ксенофобии сегодня прочно удерживают представители народов Кавказа, причем в образе «лица кавказской национальности» как криминализированного, беспардонного, неотесанного бандита-торгаша представлено население Закавказья, куда входят: Грузия, Армения, Азербайджан и народы семи северокавказских республик, являющихся субъектами РФ: Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Осетия, Ингушетия, Дагестан и Чечня, за сохранение которой в составе России так много было пролито крови. При этом следует отметить, что противодействие антисемитизму, как наиболее остро обсуждаемой фобии, имеет в России сложившиеся традиции в силу давности существования самого явления и подкреплено значимостью политической, экономической, исторической и культурной ниши, которую занимает еврейский народ в мировой цивилизации. Сюда же следует добавить, что у представителей интеллектуальной еврейской элиты есть доступ к средствам массовой информации внутри страны и поддержка западных правозащитных институтов за ее пределами, есть свой «золотой фонд» духовной сокровищницы этноса – пассионарии, внесшие значительный вклад в копилку мировой культуры, что, безусловно, делает еврейскую нацию более дееспособной в утверждении своего национального достоинства и собственной ниши в российском полиэтническом пространстве. Изначально нашей целью было проследить механизмы нагнетания всевозможных фобий, лексические и образные приемы формирования в федеральных печатных и электронных СМИ «образа врага» и попытаться проанализировать причины и возможные пути микширования того межнационального и межконфессионального антагонизма, которым отмечены общественные умонастроения последних лет. По мере накопления материала стала очевидной необходимость рассмотрения этой темы в политическом, экономическом и социальном общероссийском контексте. Анализ полифонии позиций, представленных в федеральных СМИ, позволяет сделать главный, основополагающий вывод: причины появления в российском общественно-культурном дискурсе всевозможных фобий так глубоки и многообразны, что решать их только внедрением в умы сограждан идей мультикультурализма и толерантности – значит, заранее обречь себя на поражение. Итоги парламентских выборов наглядно подтвердили, что шовинистические, ксенофобские настроения достаточно развиты в широкой электоральной массе. Как отметил Андрей Колесников, «во весь свой исполинский рост встал вопрос этнических и мигрантских фобий, на которых в современной России делаются серьезные политические карьеры. Во всяком случае настоящая битва подлинно русских национал-социалов (или, по Путину, «придурков») с иностранной рабочей и нерабочей силой только начинается». («Известия», 12.01.04 г.). Материалы центральных СМИ – свидетельство хаотичной разноголосицы российского общественно-политического дискурса по узловым внешнеполитическим и внутренним проблемам России, обусловленной, как нам кажется, отсутствием четко оформленной и озвученной государственной позиции. Раскол общества особенно обозначился после захвата террористами 23 октября 2002 года театрального центра на Дубровке и окончательно проявился в итогах парламентских выборов 7 декабря 2003 года. Чеченская война, казавшаяся россиянам такой далекой, в образе террористов-смертников пришла в Москву на мюзикл «Норд-Ост». Сплотилась ли нация перед лицом всеобщей трагедии? Задала ли себе главные вопросы национального бытия, попыталась ли найти на них соответствующие вызову ответы? К сожалению, общество, в большинстве своем потрясенное чудовищным терактом, окончательно утратило понимание причин его породивших. И дело не только в том, что чеченская трагедия неоднозначно воспринимается разными группами россиян: эта война принесла столько горя и потерь обеим сторонам, что было бы странно требовать всеобщего понимания в оценке ее последствий. Анализ материалов центральных СМИ по межэтнической и межконфессиональной проблематике начался задолго до событий на Дубровке и стал конкретным и достоверным свидетельством, что именно общенациональные СМИ не прилагают ни малейших усилий, чтобы сплотить российское общество, тем более что после «Норд-Оста» крайне обострились ксенофобские настроения, в том числе и у сограждан, доселе исповедовавших вполне толерантные убеждения. «Национальная проблематика, так же как армия, милиция, железные дороги, должна оставаться исключительной монополией государства, единого и по-настоящему демократического. Уже похоже на общественный атавизм, когда какой-то конкретный регион превращается в более родной для одних и менее родной для других, проживающих на его территории, когда существуют «титульные» и «нетитульные», «коренные» и «некоренные» нации, когда появляются – непонятно из какой политической бездны – «лидеры» мордвы, татар, русских, марийцев. Государство в ответе за то, чтобы «национальный вопрос» не стал прибежищем человеконенавистников, националистов. Государство слишком уж охотно отдает им на истязание национальную проблематику, а это дело только миротворцев» Камиль Тангалычев («НГ», 17.01.03 г.). Солидаризируясь в упреках государству с писателем, добавим любопытную деталь: чем более укрепилось участие и влияние государства на СМИ, тем более обозначился в них «язык вражды» – так называют специалисты речевую агрессию по отношению к нацменьшинствам России (шире – ко всему «иному»). Тревожным симптомом, свидетельствующим о самоустранении официальной власти от участия в решении этих вопросов, стало закрытие федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001 – 2005 гг.)». Мы были единственной в мире страной которая приняла такую программу. Именно ее одну из всего блока федеральных целевых программ вычеркнуло правительство России. Это произошло на фоне роста национальной нетерпимости, этнической агрессии и ксенофобии. Оценка этого события в СМИ была адекватной: кто заказал толерантность? «Если программа, в основе которой лежит противодействие национализму, экстремизму, больше не нужна, не сигнал ли это, что как раз и нужно то, против чего она была направлена?». С этим вопросом обратилась обозреватель «Новой газеты» Галина Мурсалиева к председателю Комиссии по правам человека при президенте РФ Элле Памфиловой: «Я думаю, что в общей неразберихе – по недопониманию, просто по небрежности – угробили эту программу. И я считаю, что ситуацию надо срочно исправлять. Я сделаю для этого все, что смогу». Как говорится, поживем – увидим. При том количестве уголовных дел, которые возбуждены в различных уголках России по преступлениям на национальной почве, именно программа «Толерантность» официально предложила прокуратуре и судам методику психолого– лингвистической экспертизы фашистских действий. Страшным предупреждением обществу следует рассматривать убийство в июне 2004 г. Николая Михайловича Гиренко, ведущего эксперта по проблемам межнациональных отношений, крупного ученого, старшего сотрудника Института антропологии и этнографии имени Петра Великого, который был застрелен в своей квартире в Санкт-Петербурге. Николай Гиренко был известен далеко за пределами Петербурга как эксперт, занимавшийся межнациональными отношениями, участвовавший во многих судебных процессах и боровшийся против отечественного фашизма. Два десятка лет назад, во время пресловутой «Памяти», он вместе с Галиной Старовойтовой стал одним из первых, кто начинал эту борьбу. Он был единственным в стране специалистом, который смог создать научный метод изобличения фашистской пропаганды и применить его на практике. «Это убийство показывает, что нацистская практика – «второй кабинет» – существует в нашей стране. И человек, представляющий опасность для этого кабинета, уничтожается. Масштабы ненависти к «инородцам» в нашей стране огромны, этот яд брызжет из миллионов. Этого нельзя не замечать. Молчание в данном случае означает соучастие. Я думаю, что материалов, собранных на эту тему в последние годы, достаточно, чтобы Совет безопасности обратил на это внимание. Более чем достаточно. Ситуация гораздо более жесткая, нежели четыре, пять лет назад. Если раньше мы видели первые ростки, которых государство не замечало, то теперь это зло укоренилось. Чудовищная озлобленность и в столице, и на периферии. Неприкаянность миллионов, безработица и чудовищное нравственное состояние могут сдетонировать, подогреваемые и разгулом телевизионного варварства. Чудовищное убийство выстрелом в упор ученого, занимавшегося проблемами национализма и, значит, представлявшего опасность для нацистов, вскрыло два симптома старой социальной болезни: организованный бандитизм и возможность купить убийство. С обоими этими симптомами в государстве тоже не ведется никакой борьбы. Это значит, что государство либо боится, либо молчаливо соучаствует» (кинорежиссер А. Сокуров: «Убийство Николая Гиренко – повод немедленно собрать Совет Безопасности // «Известия», 21.06.04 г.) Действительно, для созыва Совета Безопасности есть все основания. Свидетельством тому, что национал-экстремизм чувствует себя все уверенней, служит заявление националистической организации «Русская республика», которая взяла на себя ответственность за убийство ученого. «Ее председатель Владимир Попов опубликовал на своем интернет-сайте документ, озаглавленный «Приговор № 1» самопровозглашенной «Русской республики». По словам Попова, он знает исполнителя «приговора» и по прошествии времени этому неизвестному «герою» будет поставлен памятник. «Таких ситуаций в нашей практике не было, – заявил в связи с этим прокурор Санкт-Петербурга Николай Винниченко, – все это, с одной стороны – информация достаточно серьезная, и наше отношение к ней соответствующее». В «приговоре» приведен целый список дел, по которым Гиренко выступал в качестве эксперта. В том числе и по обвинению редактора новгородской газеты «Русское Вече» в разжигании межнациональной розни. Оно было доведено до суда благодаря научному обвинению Гиренко и твердой позиции городского прокурора. Но вместо 4 лет лишения свободы, которые требовал прокурор, суд приговорил подсудимого к штрафу в 10 тысяч рублей, а запрет на парламентскую деятельность отменила кассационная инстанция. Редактор Павел Иванов продолжил разоблачать «мировой сионистский заговор» («НГ», 28.06.04 г.) Активность государства в сфере межнациональных проблем востребована еще и потому, что национальный вопрос в России выходит далеко за пределы решения его только в гуманитарной плоскости. Проблемы сохранения самобытности российских этносов, их дальнейшего развития и вхождения в мировой цивилизационный контекст решаются, прежде всего, через политику и экономику. К сожалению, пока налицо декларирование многоциональности РФ при полном отсутствии конкретных шагов к реализации идей полиэтничности России как ее выигрышного геополитического положения. Национальный вопрос является неотъемлемой частью бюджетных взаимоотношений Центра и регионов, административной реформы, качества формирования Совета Федерации, отношения олигархов-недропользователей к аборигенному населению земель-энергоносителей и т.д. Административное реформирование приведет к тому, что все национальные округа будут ликвидированы, при этом для отчета перед мировой общественностью сохранят национально-культурные автономии, которые могут обеспечить лишь этнографическое присутствие некоторых этносов в российской государственности. Помимо закона о национально-культурных автономиях есть законы о гарантиях прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири, Дальнего Востока, о землях традиционного природопользования. Но эта законодательная база на практике совершенно не работает. За годы перестройки резко сократилось количество депутатов коренных национальностей многих народов. В этом смысле гораздо представительней был Верховный орган советского периода, и пусть номинально эти депутаты ничего не решали, но имели возможность в правительстве обозначить проблемы своих народов. К тому же, присутствие их в высших правительственных органах было своего рода «кузницей» национальных кадров. Существующая при Президенте специальная комиссия, цель которой – «разграничение полномочий между федеральными органами государственной власти и местного самоуправления», пока демонстрирует лишь тенденцию сосредоточения всех рычагов власти в руках Центра, господствующего и в системе межбюджетных отношений. Это неоднократно отмечали в прессе как сами губернаторы, так и представители федеральных структур. Сегодня эта тема практически закрыта для гласности, и если год назад в центральных СМИ можно было встретить заголовки: «Регионы-доноры опасаются разориться в одночасье», «Глухие регионы не слышат слепую федерацию», «Федеральный центр наступает», «Совет Федерации в поисках собственного лица», то вертикаль власти, выстроив всех по ранжиру, «изъяла» эти вопросы из сфер публичного обсуждения. Между тем, забирая до 70% бюджетных средств, Центр лишает национальные республики и территории-доноры средств, необходимых для нормального функционирования и улучшения уровня жизни своего населения. Возникла крайняя необходимость, с одной стороны, осмысления на государственном уровне состояния межнационального общения, определения истоков недовольства и напряженности, питающих центробежные тенденции, с другой – выявления условий и факторов, составляющих интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, путей и механизмов консолидации наций и народностей, – словом, всего, что составляет основу национальной политики в масштабах государства и на уровне отдельных регионов. По большому счету, мы не имеем сегодня четкого продуманного и действенного плана принятия и реализация адекватных решений в тех случаях, когда возникают противоречия на межэтнической почве. Только от государства зависит выстраивание продуманной системы взаимоотношений Центра с регионами с учетом национального самосознания их жителей, их вековых традиций и местных особенностей. И что самое важное – национальный вопрос напрямую зависит от того, действительно ли Россия является демократическим государством, что означало бы продвижение каждого в зависимости от его умения и заслуг при правовой гарантии этих шансов самим государством. Как согласуется с этим положением лозунг «Россия для русских», «русский народ – государственнообразующий» и т.п.? Методику, положенную нами в основу мониторинга, в какой-то степени можно считать позаимствованной у американской журналистки, которой во время чернобыльской катастрофы, где все было страшным образом засекречено, удалось опубликовать статью об истинных масштабах катастрофы. Достоверным источником, ко всеобщему удивлению, стала советская пресса. Чтобы восстановить правдивую картину событий, она вырезала по строчке из каждой украинской и центральной газеты и буквально построчно их сравнила, выяснив, таким образом, степень вранья и достаточно точно определив реальное положение дел. Нечто подобное попытались сделать мы, тем более, что кипение национальных страстей, достигшее высокого накала, вполне можно сравнить с непредсказуемостью чернобыльского реактора: цепная реакция национализма и экстремизма вовсю гуляет по стране. Концентрация внимания в большей степени на федеральных СМИ, имеющих выход на очень широкую российскую аудиторию, объясняется, прежде всего, целым рядом их преимуществ, главное из которых – возможность навязать свою позицию большинству населения. Цельная картина масс-медийного пространства, безусловно, отражает процессы, идущие в обществе. Какие бы тревоги относительно ограничения свободы слова ни высказывались, общественное мнение существует, и есть множество примеров его влияния. Власть вынуждена с ним считаться, иначе бы она так не стремилась к увеличению собственного влияния на информационную политику. Но в этой связи все чаще вспоминается восточная поговорка: «собака лает, караван идет», и движется наш караван пока в неопределенном направлении, хотя в общем векторе движения уже просматривается конечная цель. К тому же, как отмечают С. Константинов и А. Ушаков, исследуя исторические образы России на постсоветском пространстве, «переосмысление имперского прошлого России, нового исторического образа российской Империи и СССР осуществляются в достаточно узком кругу интеллектуалов, чьи концепции пока не трансформируются в конкретные программы, доступные широкой общественности. В отличие, скажем, от Казахстана (где – ради достижения конкретных геополитических и экономических результатов – СМИ последовательно внушают населению исторический образ страны, являющейся главным звеном «Великого шелкового пути» и мостом, соединяющим Азию с Европой) в России нет такого цельного образа ни на уровне исторической науки и образования, ни на уровне СМИ». («Национальные истории в советском и постсоветских государствах» – М., 2003 г.) Адекватны ли общественные усилия реалиям современной России? «Возьмем дореволюционное русское общество. – со свойственной ему метафоричностью пишет А. Проханов («Завтра»). – В нем всегда бывали кружки, зоны, где происходило бурное интеллектуальное строительство, творчество. Возникали школы, утопические или прагматические представления, появлялись славянофилы, западники, вырастали марксистские кружки, возникала религиозная философия Толстого, Соловьева. Рождались всевозможные секты, культы, истерии. Потом при советском строе, все это исчезло, но появилось нечто иное: огромные интеллектуальные штабы, советский Генштаб, развивавший концепции океанического флота и города Антарктиды, или, например Госплан, планировавший темпы рождаемости в XXII веке. Что теперь происходит в нашем обществе? Где сегодня происходит концентрация этого интеллектуального творчества, где осмысливаются новые вызовы человечеству, где среди интеллектуалов возникают матки будущих вселенских идеологий?» Отвечая на этот вопрос, академик РАН Геннадий Осипов выделяет очень важную для понимания тандема «власть-общество» мысль: можно сколько угодно твердить о наболевшем, пока эти проблемы не озвучит Президент, всякие дискуссии бессмысленны, ибо они будут повисать в воздухе. «В стране сейчас очень много различных сообществ, которые пытаются что-то создать, выразить свои идеи, но таких, которые бы очень четко формулировали какие-то социальные концепции, сейчас у нас практически нет. Почему? Допустим, завтра мы соберем с вами двадцать наших академиков: физиков, химиков, философов, художественную элиту. Позовем, например, Раушенбаха и Капицу. Они установят все то, что с нами произошло за эти годы. Им станет ясно, что в стране произошла катастрофа, гигантское разграбление собственности. Что в результате реформ продолжительность жизни в России будет и дальше сокращаться, что смертность увеличивается. Так вот, эти ученые будут изо всех сил кричать о том, что нас постигло, но их никто не услышит. Лишь только Путин обмолвился о демографическом кризисе – тогда об этом заговорили все». Г.Осипов («Завтра»). Может ли журналистика, являясь закономерной формой существования культуры определенного типа, оказать обратное воздействие на культуру? – вопрос, поставленный И. М. Дзялошинским, можно считать базовым для СМИ. Юрий Лотман определял духовный потенциал культуры ее способностью порождать интеллигентность. Культура состоятельна, когда общество состоит из самостоятельно мыслящих индивидов, терпимых друг к другу, иначе говоря, культура – это, прежде всего, терпимость, готовность признать право на существование другого мнения. «У нации есть крайняя необходимость не в образованных людях, а в интеллигентах, что не одно и то же. Интеллигентность – явление редкое, – констатировал Юрий Лотман в «Беседах о русской культуре» (ТВ «Культура», 21.09.03 г.), – перерыв в интеллигентности – вещь опасная. Это равно национальной катастрофе, сравнимо с гибелью библиотек, где хранятся знания о культуре». Тема функции интеллигенции в России находится в состоянии непрерывного обсуждения еще с прошлого века. Применительно к сегодняшней ситуации она приобрела наибольшую остроту, так как качество публичной политики, видео-, аудиоряда отечественных СМИ позволяет усомниться в присутствии этой организующей и мобилизующей общество прослойки. Лишь изредка мелькнет из-за спины монстра масскультуры светлый лик, высокое слово, читательский отклик, звонок в студию, и понимаешь, что есть и другая Россия, сохранившая свою интеллигентность, а значит, понимание своих прав и обязанностей. Но пока собирается она с силами, «в национальных вопросах народы встречаются чаще посредством антиинтеллигенции», – как заметил Лотман, – или, скорее посредством политтехнологов, по определению А. Храмчихина, «наиболее порочной и выродившейся части отечественной интеллигенции» («Отечественные записки», № 3, 2003 г.). Так же, как растеряно общество, так и разобщены СМИ. Что мы имеем в активе от десятилетия свободы СМИ? Разногласие в формулировках итогов можно расценивать как существование независимости прессы, хотя, как определил ее действенность Константин Воронов, «мы свободны и независимы настолько, что от нас уже ничего не зависит». Два года России после «Норд-Оста» подтвердили основные выводы Международной научно-практической конференции «Судьбы гласности 1986-2001. Опыт ее защиты 1991-2001», прошедшей в Москве 1-2 июня 2001 года и приуроченной к десятилетию Фонда защиты гласности. Итоги десятилетия, сформулированные президентом Фонда А. Симоновым, сводились к семи главным проблемам: 1. Доступ к информации становится все труднее; 2. Ни один гражданин не защищен от посягательств на его личную информацию; 3. Государственная монополия на СМИ движется к апогею; 4. Страна движется к пропасти нового единомыслия; 5. Готова вступить в силу «доктрина информационной безопасности», сочиненная спецслужбами; 6. Снизился уровень этических стандартов в прессе; 7. Уровень «слышимости» стремится к абсолютному нулю, поле гласности сужается, в людях вновь просыпается рабский страх сказать не то, не так или не там. Почему свобода слова так и не стала насущной потребностью общества? Отвечая на вопрос, социолог Ю. Левада отметил, что по сути отсутствуют инструменты для серьезной защиты этой свободы и возможность эту защиту полнокровно осуществить. Причин несколько, но, пожалуй, основная состоит в том, что «мы имеем дело с обществом уставшим, разобщенным и основательно дезориентированным, которое как будто ценит и свободу, и порядок, готово не любить власть, но принимать ее и надеяться на лидера». Отмечая разобщенность народа, все же большие упреки социолог адресует образованной части общества: «Я не выделяю специально журналистский цех, профессионалов свободы слова, потому что они являются частью общества, частью образованной элиты, и, может быть, даже самой показательной частью. Именно здесь, в этой группе, проявилась невероятная разобщенность… В целом, пресса наша, если не считать очень официальной ее части, тоже находится в состоянии большой растерянности, причем это относится к тем органам печати, к тем газетам или каналам, которые раньше были символом каких-то передовых идей и представлений». Ответственность прессы перед обществом в России имеет свою специфику, слишком высок ее авторитет по сравнению с другими общественными институтами. В оценке значимости различного рода институтов и структур в жизни общества россияне отвели СМИ третье место после Президента и олигархов. Пресса разделила это место с правительством, далее следует армия, Совбез, ФСБ, Госдума. Ю.Левада объясняет это не столько успехами самих СМИ, сколько неразвитостью у российской аудитории способности серьезного, осмысленного восприятия массовой информации: «Общество нуждается в том, чтобы иметь голову, чтобы голова думала, чтобы голова предлагала решения. На словах все это признают, на деле этого не происходит. Должна существовать такая структура общества, чтобы наличное разномыслие, большая или меньшая привычка к нему, свободы, – все это выражалось в институтах, чтобы это можно было защищать. Всего этого у нас нет, но когда-нибудь должно быть. Правда, не в ближайшее десятилетие, может быть, через одно-два поколения». Общество начинает жить нормами, навязываемыми СМИ, ими растиражированными. При наличии все увеличивающейся безответственности журналистики, позволяющей себе подменять сам факт его интерпретацией, создаются опасные тенденции. Отсутствие гражданской ответственности перед обществом за дезинформацию, за навязывание безнравственности, отсутствие интереса к той информации, в которой нуждается общество – имеют далеко идущие последствия. «Общество теперь воспринимает прессу, как примерно глухой воспринимает болтливого», «Пресса – зеркало, но зеркало формирующее»; «Телевидение кому принадлежит, тому и служит», «Публичная сфера у нас не получилась»; «Корпоративные правила об обуздании самих себя не выработаны» – таковы некоторые из оценок СМИ, звучавшие на конференции Фонда защиты гласности. «Во многом виноваты мы, но те, кто нас толкает демонстрировать не свои совершенства, не свою смелость, не свою верность принципам, а демонстрировать наши слабости, наше убожество, я думаю, виноваты не меньше», – горько заметил секретарь СЖ РФ Павел Гутионтов. «Четвертая власть не получилась. Произошел разрыв между элитами и теми, кто реально должен участвовать в историческом процессе», – констатировал директор Независимого института коммуникативистики Иосиф Дзялошинский. «ЮНЕСКО принял специальную резолюцию о необходимости медиаобразования, то есть как нужно учить людей слушать передачи и читать газеты. У нас такая практика развития не получила. Это серьезный пробел», – отметил Я. Засурский, декан факультета журналистики МГУ. Приведенные материалы конференции позволяют сделать еще один вывод: были обозначены все болевые точки, намечены ориентиры, действенное внимание к форуму обеспечивало участие авторитетных в обществе имен – все это, казалось, гарантировало изменение масс-медийного пространства в позитивном плане. Но произошло обратное. За три года, прошедшие после конференции, сложилась ситуация, которая подлежит уже принципиально иному анализу, чем тот, который был сделан в 2001 году. Материалы, представленные в книге – наглядное тому подтверждение. Было бы несправедливо утверждать, что вопросами ксенофобии и экстремизма заняты только правозащитные организации. Общество в активной его части реагирует на эти проблемы, поэтому мы представили на страницах книги разные точки зрения, позволяющие более панорамно обозначить проблему и осмыслить пути ее разрешения, так как из этой мозаики голосов складывается цельное полотно общественного политического и культурного дискурса российской демократии. Национализм, ксенофобия, шовинизм, молодежный экстремизм, неприятие мигрантов – все это звенья одной цепи-неразвитости гражданского общества. Проблема скинхедов лежит не только в сфере интересов МВД, прежде всего, это необходимость осуществления молодежной государственной политики, которая в России сегодня отсутствует. Поэтому мы решили не ограничиваться констатацией явления, материалы по которому достаточно полно представлены в СМИ, а углубить взгляд на него. Приток мигрантов в страну при отсутствии государственной цивилизованной адаптационной программы интеграции их в правовое, социальное и культурное пространство – еще один из факторов, провоцирующий националистические умонастроения. Не могли мы обойти и эту тему. Круг вопросов по данной проблематике обозначен в главах «Быдл-класс»…» и «Зачем нам нужны чужие отбросы». Так и не сконструированная перспективная стратегия российской внешней и внутренней политики оставляет повисшим в воздухе оформление национальной идеи, что делает достаточно неопределенным положение нацменьшинств в российской государственности. Какова роль российской интеллектуальной элиты, конкретнее, русской интеллигенции, в сдерживании разрушительных, разъединяющих российский этнос процессов. Все чаще в политическом лексиконе появляется слово «империя». Что несет она этнорегионам? Понятно, что в одной главе вопрос этот не решить, но попытку обозначить основные тенденции поиска национальной идеи, проследить, как ощущает цвет русской интеллигенции меру ответственности за судьбу России, мы сделали в главе «СМИ и национальная идея». Особые претензии высказаны к роли СМИ в обострении межэтнической и межконфессиональной напряженности в России. Дезинтеграция и раскол в обществе – объективный результат пропагандистской работы отечественных масс-медиа. Не может быть конструктивно созидающей идея консолидации общества, построенная на фундаменте ненависти и страха. Существующая информационная политика не соответствует интересам стратегической безопасности страны и стабильности в обществе. На этом фоне Министерство по делам печати и СМИ, правоохранительные институты государства демонстрируют труднообъяснимое равнодушие. Ложные стереотипы и мифы, внедренные в массовое сознание россиян, далеко не безобидны. Став фактом общественного мнения, виртуальная реальность напрямую влияет на решения, принимаемые политической элитой страны или региона, провоцируя тем самым дезинтеграционные тенденции. Общее для всех народов и граждан Отечество, таким образом, для некоторых может стать чужим. «Справочник для журналистов стран Центральной и Восточной Европы», постигающих азбуку демократии, принципы справедливости, свободной и независимой журналистики, имеет рекомендательные пункты, некоторые из которых очень любопытно экстраполировать на российскую прессу. Оставляя без комментариев соотношение желаемого и действительного в отечественных СМИ, приведем некоторые из рекомендаций справочника. Восьмой пункт в разделе «Честность», понимаемой как сохранение журналистами правил честной игры, гласит: «Избегайте резких слов и выражений, отражающих ваше мнение… Будьте особенно осмотрительны в употреблении прилагательных». Полезным для некоторых коллег будет напоминание еще некоторых «правил игры» в демократической журналистике: «Объективность недостижима, поэтому акцент делается на беспристрастность; не пишите об одном в ущерб другому – чрезмерно критиковать также плохо, как и безудержно восхвалять; пропаганда – дело редакционной полосы, в информационном материале не должно быть мнения автора; заголовок – солнечное сплетение газеты, нужно уметь писать заголовок так, чтобы в нем отражалась суть материала; газета сама по себе должна стать рупором общественного мнения, отражая его целиком и представляя как можно больше разных точек зрения». Роль газеты в демократическом обществе основана на принятых ею обязательствах снабжать избирателей информацией, необходимой для компетентных гражданских действий. Читая этот справочник, я пыталась для себя найти центральное печатное издание, которое, если не в идеале, то хотя бы на 50% соответствовало этим рекомендациям, но так и не смогла определиться, что касается телевидения, то подобные оценочные категории просто наивны относительно этого мощного медийного монстра. Тут, пожалуй, можно согласиться с патриархом журналистики Я. Засурским: «Телевидение кому принадлежит, тому и служит». Материалы глав «СМИ: обратная связь», «Это сладкое слово – «свобода» и «Право на информацию» дают полное основание для подобных выводов. Не будет преувеличением утверждение, что сегодня почти все «раскрученные», и уж тем более «национально-ориентированные» федеральные СМИ можно привлечь к уголовной ответственности за возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды исходя из разработанных в европейском и российском законодательстве критериев оценки нагнетания напряженности в сфере межнациональных отношений. К ним относятся: «унижение национального достоинства представителя какой-либо национальности; пропаганда исключительности, превосходства людей определенной национальности над людьми другой национальности; акцентирование неполноценности людей определенной расы, национальности; пропаганда антисемитизма, национализма, шовинизма; подстрекательство к насильственным действиям по отношению к лицам определенной национальности, расы; подрыв доверия и уважения к каким-либо национальностям, возбуждение чувства неприязни к ним, вражды или пренебрежения; использование унизительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок и негативных установок в отношении какой-либо этнической, расовой группы или отдельных лиц как ее представителей». Почти на каждой странице нашего исследования заинтересованный читатель найдет конкретные материалы печатных и электронных СМИ, «соответствующие» вышеперечисленным критериям. И только единичные из них получили должную общественную и правовую оценку (глава «Торжество имперского стиля»). Отсутствие в общенациональных СМИ объективной информации о достижениях исламской культуры, особенно, современной, создают в обществе атмосферу настороженности (часто открытой враждебности) к российским мусульманам. Согласно опросу, проведенному в мае 2003 года Институтом прикладных социологических исследований РАН, более 17% россиян видят самую большую угрозу общественной стабильности в конфликте между православием и агрессивным исламом. В немалой степени общественное мнение сформировано СМИ, чаще всего представляющими ислам как политический фактор, а не как определенный образ жизни и оригинальную культуру. Религиозные проблемы требуют особой деликатности, четкого понимания их разрешения. Одна из важнейших сегодня – какова степень участия религии в жизни общества: ведь не все русские – православные, с другой стороны, далеко не все представители «исламских народов» России считают себя мусульманами. При этом, отрицая свою религиозность при мировоззренческой самоидентификации, многие воспринимают православие или ислам как естественную для них культурную среду (русский – поэтому «православный», татарин – значит «мусульманин»). Важно определить, где заканчиваются границы миссионерства религии, поддержка и культивирование нравственных ценностей, содействие сохранению и развитию национальной культуры, оздоровление социальных и духовных условий жизни общества, и начинается религиозная экспансия, синонимом которой становится религиозный фундаментализм (православие) и экстремизм (ислам), где в качестве подкрепления используется религиозная риторика. Как максимально задействовать миротворческий потенциал религиозных ценностей в условиях глобализационных мировых вызовов? Этот вопрос очень важен не в последнюю очередь для СМИ, которые, к сожалению, относительно ислама преследуют, скорее, другую цель – дискредитацию этой религии в общекультурном российском пространстве. Эти вопросы также стали предметом исследования. В задачи нашего мониторинга не входил анализ положения нетрадиционных религий в российском обществе. Не останавливались мы подробно и на конкретизации исторического становления ислама на Северном Кавказе и в Поволжье, сходстве и различии влияния на национальные культуры религиозных христианских и мусульманских идей. Нашей целью было проследить по материалам федеральных СМИ, какой образ ислама и православия складывается в общероссийском культурном и политическом дискурсе. Результат оказался не в пользу мусульманской религии в плане создания ее позитивного образа. После «Норд-Оста» ислам окончательно стал восприниматься как религия оправдания террора. Наметившаяся тенденция сращивания РПЦ с официальной властью, равно как и итоги последних парламентских выборов стали очевидным свидетельством живучести среди основной массы россиян идей монархического государства с опорой на православие. Эта тема рассматривается в главе «Православие-Ислам: линия раскола». Материалы центральной прессы по кавказской тематике свидетельствует об абсолютном незнании столичной журналистикой проблем этого сложного российского региона, национальных особенностей горских культур. Создается впечатление, что народы Северного Кавказа «расфасовывают» по своим «национальным квартирам», делая из них маргиналов, эдаких абреков с кинжалом в зубах и отказывая им в праве ощущать себя полноценными россиянами. В главе «Кавказ подо мною!..» мы постарались обозначить современное состояние северокавказского региона, значимость его для России и проследить возможные пути интеграции оригинальных самобытных горских этносов в политическое, экономическое и культурное пространство демократической России. К сожалению, анализ материалов позволяет доказательно констатировать, что в федеральных «респектабельных» печатных и электронных СМИ существует некая целостная система завуалированных образов-символов, терминологических и семантических приемов, совокупность которых образует идеологическую конструкцию, начиненную ксенофобией и шовинизмом. В этом смысле относительно привычное определение подобных настроений термином «язык вражды» не вполне соответствует классификации анализируемых текстов, т.к. язык национализма, проникший в федеральные СМИ, позиционирующие себя как общенациональные, отличается завуалированными приемами манипуляции общественным сознанием. Здесь этнические предубеждения создаются гораздо тоньше и изощренней, чем в откровенно националистических изданиях. Авторы текстов прекрасно понимают, что ксенофобия неприлична для интеллигентного человека, к тому же, законодательно наказуема, поэтому они наработали методику, позволяющую уходить от прямых авторских оценок и воздействовать на сознание получателей информации целой системой косвенных приемов. Отечественными специалистами в области СМИ эти приемы достаточно точно сформулированы, определены и классифицированы. Аналогичные работы есть и у зарубежных авторов. Среди наиболее известных отметим Т.А. ван Дейка «Язык, познание, коммуникация» (М.,1989), который на примере российской действительности показал, какими способами создаются в прессе этнические предубеждения. Профессор психологии А.А. Леонтьев отмечает приводимые ван Дейком следующие приемы манипуляции общественным сознанием, применяемые в деятельности российских СМИ, да и вообще в практике социально-ориентированного общения (обсуждения в Государственной Думе, публичные заявления отдельных политиков, митинговые речи и т.д. («Психолингвистические особенности языка СМИ», МГУ, 2003 г.) Среди наиболее распространенных манипулятивных приемов называются следующие: Сверхобобщение – свойства отдельных лиц и событий принимаются за свойства всех членов данной этнической группы или всех этнически маркированных социальных ситуаций. Например, агрессивный антирусский настрой приписывается большинству населения Западной Украины. Такая же «антирусскость», фундаментальная исламская ориентация, склонность к разбою или грабежам проецируется на национальный характер чеченского народа. Приведение примера – перенос общих свойств, приписанных этнической группе или ее «типичным» представителям, на частный случай – человека или событие. Скажем, вызывается убеждение, что евреи – агенты сионизма и масонства в нашем обществе. Это убеждение тут же конкретизируется в обвинениях, адресованных конкретному лицу еврейского происхождения (Гусинскому, Березовскому, Лившицу и т.д.). Разрешение – негативное отношение к какой-либо отдельной черте или признаку распространяется на все другие признаки и их носителей. Так, после того, как часть рынков Москвы оказалась под контролем группы этнических азербайджанцев, что повлекло за собой стабильно высокий уровень цен, резко изменилось к худшему отношение многих москвичей к азербайджанцам в целом и даже к «кавказцам» без различия их конкретной национальности. Впрочем, это был, по-видимому, спонтанный процесс, а не результат сознательной манипуляции сознанием реципиентов СМИ. Но постоянное упоминание в прессе и электронных СМИ о «кавказцах», «лицах кавказской национальности» и т.п. способствовало этому процессу и в какой-то мере провоцировало его. Атрибуция – реципиенту навязывается «нужное» причинно-следственное отношение. Так, почти после каждого громкого террористического акта в СМИ появляются упоминания о «чеченском следе», хотя в большинстве случаев такие сообщения не подтверждаются. Среди многочисленных механизмов СМИ в создании того или иного негативного образа можно отметить основные приемы, используемые для манипулирования общественным сознанием – сознательное искажение информации, непредумышленное и преднамеренное введение в заблуждение, демагогические формулировки, терминологические спекуляции, использование подтекста, управление объемом и содержанием информации, минимизация образа в контексте той или иной темы и т.д. и т.п. Подтверждающих примеров в печатных и электронных текстах не счесть. Негативный образ Кавказа и ислама как религии террора соткан из серьезных политических выпадов и россыпи фактурных мелочей. В СМИ, особенно на ТВ, сложились стилистические приемы косвенной негативной маркировки кавказских и мусульманских тем и персонажей. В новостных жанрах сложилась система подачи материалов, прямо или косвенно связанных с кавказской или исламской проблематикой, где тенденциозное акцентирование, оценочные категории, отсутствие позитива и т.д. способствуют созданию негативного образа. Например, разность освещения терактов в Москве и во Владикавказе или Моздоке. Если относительно Москвы звучит солидарность, сострадание, то в сюжетах о терроризме с Северного Кавказа – бегло о невинных жертвах. Явная тенденциозность характеризует некоторые телевизионные ток-шоу, где «лицам кавказской национальности» или, как сейчас принято говорить, «южанам» предъявляются серьезные претензии, при этом отсутствуют персонажи оппозиции и соответствующим образом подобрана аудитория. Создается впечатление, что критерии отбора участников дискуссий по национальному вопросу именно идеологические, а не этнические или языковые. Сам жанр ток-шоу, который ставит своей целью скорее «проговорить» тему, чем создать атмосферу конструктивного диалога, позволяет использовать нужную автору передачи тактику: можно заявить якобы позитивную тему, но предварительно подобрать участников по принципу «благонадежности», избирательно нормировать регламент выступления, а затем дать соответствующую редакторскую оценку – и поставленная цель будет достигнута вполне цивилизованным методом. Сгущение антикавказских мотивов одновременно практикуется в разных форматах вещания, что позволяет говорить о целенаправленной политике насыщения эфира соответствующей тематикой. Особенно это было ощутимо после Норд-Оста, когда на экранах прошла серия документальных и художественных фильмов о Чеченской войне («Спецназ», «Война», «Кавказский пленник», «Блокпост»), специальных расследований, где образ чеченца был представлен только бородатым боевиком-головорезом. В печатных и электронных СМИ сложилась целая плеяда серийных обличителей всего кавказского и периодически появляющихся некоторых более или менее известных представителей интеллигенции. Великодержавные идеи и ксенофобские мотивы озвучивают такие личности как В. Жириновский, А. Митрофанов, Д. Рогозин, А. Дугин, М. Леонтьев, А. Крутов, М. Соколов, Л. Нарочницкая, Н. Леонов, А. Проханов, В. Бондаренко, С. Кара-Мурза и И. Демидов... Увеличивается количество передач на ТВ с характерным «обособленным» названием: «Русский взгляд», «Русский дом». Совсем недавно «Русское радио» заявляло о себе: «Только для русских». Слава богу, диапазон слушателей был милостиво расширен. К рекламному слогану добавилось: «…и не только». Появилось издательство «Русская семья». Что при этом делать остальным народам в составе России? В терминах современной коммуникативистики (по словарю Л.М. Землянской) роль СМИ в условиях становления информационного общества обозначается как медиация – посредничество в процессе взаимодействия различных социальных групп. И поскольку «мир превратился в гигантский экран монитора», то регулирование общественного мнения посредством СМИ стало серьезной угрозой для самого общества и существенным испытанием на профессиональную этику самих средств массовой коммуникации. Средствами массовой информации создается особый аудиовизуальный мир, воздействию которого, независимо от нашего желания, подвергается каждый из нас, что позволяет серьезно задуматься об ответственности СМИ перед обществом и ответить на архиважные для конструирования будущего вопросы. Как демонтировать эту прочно сложившуюся медиальную ксенофобскую конструкцию? Как оценить степень деформации общественного национального сознания по отношению к окружающему иннациональному миру? Как отразился сложившийся в федеральных СМИ образ российских этносов в этнокультурном сознании самих этносов? И самый главный вопрос – почему нарушается конституционное право на получение и участие в информации граждан Российской Федерации – представителей этнорегионов? Монстр ксенофобии пришел в СМИ. Это очевидно. Безусловно, отчасти он порожден политико-идеологической конъюнктурой. Назрела крайняя необходимость защитить общество от недобросовестного манипулирования общественной психологией. И здесь, прежде всего, необходим диалог, где принимаются во внимание голоса и мнения других сторон при рациональном включении в тексты СМИ элементов других культур, ибо можно любить или ненавидеть другие культуры, принимать или не принимать их ценности, но игнорировать их – значит расписаться в неспособности к поликультурному профессионализму, в маргинальности профессиональных целей и задач или, что еще хуже, в предумышленном разрушении собственного Отечества. В своем исследовании мы решили остановиться в большей степени на кавказофобии как наиболее характерном для современных российских СМИ проявлении национализма. Круг мониторинга умышленно ограничен материалами федеральных печатных и электронных СМИ, потому что именно из Центра в регионы транслируются основополагающие, базовые установки. Так уж сложилось исторически, что и созидание, и разрушение идет на российское пространство из Москвы, поэтому мы сосредоточили свой анализ только на центральных изданиях и каналах, большая часть которых является общественной трибуной, а, следовательно, именно они должны начать диалог общества и власти, центра и регионов, столичной и региональной прессы по выработке национальной идеологии, а на ее основе национальной идеи, где будут учтены интересы каждого россиянина, независимо от его этнических характеристик. Очень интригующе звучит в этой связи один пассаж из интервью Глеба Павловского, признанного ведущим кремлевским политтехнологом. Оценивая перспективы партий в парламентских выборах, относительно «Яблока» он заметил: «Яблоко» имеет ценностную позицию. Оно связано с одной из коренных для России, хотя опасных традиций – русским либерализмом. Последний анархичен и не столько противопоставлен «авторитарной позиции, а ортогонален государственности». Ценностная обособленность либерализма в России коренится в психологической антигосударственности русского человека, его недоверии и противопоставленности властям. К «Яблоку» же в поисках безопасности обычно подтягиваются иноверцы. Это обеспечивает «Яблоку» твердые 5-7% на федеральных выборах, думаю, на очередных будет так же» («Консерватор», № 1, 2003 г.) Пожалуй, в немалой степени материалы мониторинга будут полезны для регионов, так как большое количество центральных изданий не доходит до многих российских городов и весей, где слабо представляют, какой образ России создается усилиями центральной прессы. Мы очень надеемся, что представленные в сборнике материалы помогут российской журналистике ощутить ответственность за осуществление конструктивного межнационального диалога в пространстве российской культуры. Особую благодарность хочется выразить профессору Иосифу Михайловичу Дзялошинскому, директору Института гуманитарных коммуникаций. Пять лет назад участие в руководимом им проекте «Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения», руководителем которого он являлся, придало нам, региональным тележурналистам, уверенность в том, что национальные проблемы можно и нужно решать, и есть люди, которые воспринимают Россию как красочную этническую и конфессиональную полифонию. Это было очень важным для меня осознанием, так как, переехав в Москву из Кабардино-Балкарии, будучи по образованию культурологом, имея опыт работы на телевидении в качестве главного редактора ГТРК КБР, я по наивности обратилась ко всем ведущим телекомпаниям, предлагая эксклюзивный материал по Северному Кавказу, разослала проблемные статьи в газеты, пыталась вести переговоры с депутатами, занимающимися национальными вопросами. Повторю – по наивности, вспоминая реакцию на мои предложения, которую только сейчас я могу объяснить, прожив в Москве пять лет и изучив официальную и общественную градацию мнений и позиций по национальным проблемам. Эта книга появилась благодаря содействию Союза журналистов России и лично секретаря Союза Павла Гутионтова, инициировавшего создание Центра этнопроблематики, объединившего этнических журналистов, специалистов по национальным вопросам, региональных ученых, – тех, кто хорошо знает состояние дел в этнорегионах и может внести свой вклад в объединение усилий столичной и региональной журналистики в уменьшении шовинистических умонастроений и в противостоянии экстремизму. Эхо теракта: вопросы с ответами и без… Много вопросов задало себе российское общество после трагедии на Дубровке. Первое, что волновало, как так могло произойти в центре Москвы? Куда смотрели правоохранительные органы, где, в каком месте страны случится следующий теракт? Какой газ применяли? Почему после штурма не было достаточного количества врачей, медикаментов? Можно ли было по-другому спасти заложников? Почему не взяли усыпленных шахидов живыми, чтобы устроить над ними публичный суд? Планировалось ли заранее, что все заложники будут отравлены? Почему же все-таки террористы не успели себя взорвать, ведь по свидетельству очевидцев, у них было предостаточно времени это сделать? Наиболее полно первые тревожащие общество вопросы о случившемся на Дубровке сформулировала газета «Версия», обращая их к власти и силовым структурам: 25 вопросов газеты «Версия» (18-24 ноября 2002 г.) Журналисты газеты «Версия», не одобряя принятые Государственной думой и поддержанные Советом Федерации поправки к законодательству, ограничивающие деятельность журналистов в освещении контртеррористических операций, тем не менее готовы их выполнять. В то же время мы считаем, что права журналистов задавать вопросы соответствующим органам никто не отменял. В связи с этим и желанием вести дальнейшее расследование обстоятельств операции в театральном центре на Дубровке, опираясь на профессиональные консультации сотрудников силовых структур, мы и задаем нижеследующие вопросы: 1. Кто отвечал за спасение заложников после штурма? Не непосредственно за организацию медпомощи, а за координацию действий врачей? Кто в оперативном штабе отдал приказ вызвать врачей только в 7 часов 13 минут? 2. Газ, который Минздрав определил как фентонил, был подан в зал в 5 утра, однако заложников стали выносить на улицу два часа спустя, и большая часть из них были мертвы (зафиксировано на видео). Почему никто не просчитал, что за это время от неоказания помощи люди, получившие огромные дозы газа, просто умрут? 3. Почему в моргах родственникам погибших заложников выдали свидетельства о смерти с невнятными формулировками о причине смерти? 4. Кто принял решение о патрулировании моргов, в которых находились тела заложников? Зачем там постоянно дежурили сотрудники ФСБ? 5. На сегодняшний день в списке пропавших без вести заложников 7 фамилий. Проясните ситуацию. 6. Кто отдал приказ заместителю начальника ЦОС ФСБ Сергею Игнатченко говорить о том, что террористы расстреляли двух заложников, чем вынудили штаб начать штурм? 7. Кто в оперативном штабе вечером 25 октября (накануне штурма) принял решение о введении аккредитаций для журналистов, работающих на месте событий? И кто отменил это распоряжение спустя полчаса? 8. Кто отвечал за выставленное вокруг ДК оцепление? 9. Понес ли он наказание за смерть Ольги Романовой, проникшей через оцепление и погибшей от рук террористов? 10. Кто в оперативном штабе отдал приказ рассаживать пострадавших при штурме заложников и тела погибших в автобусы, а не в «скорые»? Почему в этих автобусах почти не было врачей? 11. ФСБ утверждает, что угроза подрыва здания театрального центра была реальной. Почему не эвакуировали жителей близлежащих домов? Или в оперативном штабе знали, что такой угрозы не было? 12. Почему информация о погибших появилась только в 13 часов, когда перед журналистами выступил заместитель министра МВД Владимир Васильев? 13. Почему целую неделю после штурма многие родственники погибших не могли найти своих ни в больницах, ни в моргах? (Ведь они предоставили все необходимое для поиска – подробные приметы, фотографии). 14. Подтверждаете ли вы информацию о том, что с заложников была взята подписка о неразглашении? Кто отдал такой приказ? Зачем это было сделано? 15. Почему все террористы (даже спящие) были застрелены? Не помешает ли это следствию? 16. Кто в ФСБ и МВД был наказан за проникновение вооруженных террористов в Москву? 17. У нас есть информация, что ориентировка на террористов была разослана по подразделениям МВД еще 10 октября. По другой информации, ориентировок было три – 5, 10 и 20 октября. Вы подтверждаете этот факт? Почему не были приняты соответствующие меры? 18. Кто несет личную ответственность в силовых структурах за предотвращение подобных терактов? Руководитель департамента по борьбе с терроризмом, руководитель Управления ФСБ по Москве и Московской области, другие лица? 19. Почему взрыв автомобиля около «Макдоналдса», случившийся за несколько дней до теракта, был вначале расценен в ГУВД как «криминальное» происшествие, а не теракт (как это оценивает ГУВД сейчас и сообщает о прямой связи организаторов взрыва у «Макдоналдса» с террористами, захватившими театральный центр)? 20. Как вы считаете, если бы взрыв у «Макдоналдса» сразу признали терактом, МВД перешло бы на усиленный режим работы в столице, террористам было бы сложнее захватить ДК? 21. Ведется ли расследование по фактам мародерства в театральном центре «Норд-Ост», о котором писали газеты? 22. После штурма представителя ФСБ и Ястржембский заявляли, что пособникам террористов, захвативших ДК, удалось скрыться. Известно ли, сколько террористов ушло? 23. Почему зачистки, проводившиеся силами оперативно-следственной группы в течение трех дней. Не выявили людей, оказывавших помощь террористам извне? 24. Случайно ли теракт совпал с первым визитом принца Саудовской Аравии Турки аль-Фейсала в Россию? Принц – бывший руководитель разведки Саудовской Аравии. Как заявил Гейдар Джемаль, он должен был встретиться с директором ФСБ Николаем Патрушевым. 25. ФСБ заявляла о связи организаторов теракта в ДК с арабскими странами. С кем конкретно? (Рустам Арифджанов, главный редактор газеты «Версия», шеф-редактор холдинга «Совершенно секретно») Интерес газеты «Версия» к данной теме закончился обысками в редакции и изъятиями редакционной документации и техники. «Сейчас еще не время подводить итоги и выставлять оценки: слишком велик накал эмоций и велика боль потерь» – констатировал ситуацию первых дней после штурма председатель депутатской группы «Регионы России» О. Морозов в интервью «Комсомольской правде» (30 октября 2002 г.). Но, быстро оправившись после первого эмоционального шока, общество продолжило случившегося. Какие уроки извлекли для себя власть, силовые структуры, СМИ, общество после теракта? Где граница свободы слова, которую сами для себя должны обозначать журналисты? Занимается ли власть профилактикой расизма, ксенофобии, антисемитизма, антикавказских настроений в обществе? Замечает ли власть общественное мнение? Мы общество подданных или общество граждан? «Поначалу казалось, что в день освобождения заложников мы проснемся в другой стране, мы станем иной нацией, для которой солидарность и сочувствие – не пустые слова. Ничего не изменилось. Та же страна. Те же спекуляции на человеческой драме, то же трамвайное хамство охранников, справочных, та же бессмысленная скрытность органов, то же пренебрежение к человеку и человеческой жизни, приносимой на алтарь так называемых государственных интересов». (Андрей Колесников «Формула газа» // «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.) В прессе стали часто звучать сравнения террористического акта на Дубровке с событиями в Нью-Йорке годичной давности, но история Америки после чудовищного взрыва небоскребов четко разделилась на «до 11 сентября» и «после». Можно было предположить, что и с нашей страной должно случиться то же самое после этой страшной трагедии, потому что «Норд-Ост» поставил перед российским обществом серию глобальных вопросов, ответы на которые определяют будущее российского государства. «Наше общество хочет, чтобы «старший брат», отец нации, человек, который взял на себя ответственность, – решил их проблемы. Это видно во всех социологических исследованиях. Общество само (в смысле самостоятельно) не знает, чего оно хочет. Это скорее общество подданных, а не общество граждан, потому оно бы хотело, чтобы кто-то другой принимал решения» (Игорь Бунин, политолог – «МК» – 30.10.02 г.) «Кончился сюжет – и кончилась память. Гром грянул – мужик перекрестился и затих», – грустно отметил Р. Абдулатипов в «Моменте истины» (ТВЦ). «События 11 сентября в США имеют последствия, которые будут проявляться еще в течение нескольких лет. Но последствия московского теракта будут, на мой взгляд, меньшими. Специфика нашего сознания: оно не может долго концентрироваться на чем-то одном, даже на такой трагедии» – сказал в интервью «Известиям» (31.10.02 г.) президент фонда «Политика» Вячеслав Никонов. Здесь же в рубрике «Карт-бланш» были приведены итоги опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), проведенного 25-28 октября, которые продемонстрировали резкую смену общественных настроений по отношению к чеченской проблеме. Впервые за последние два года сторонников силовых действий оказалось больше, чем тех, кто выступает за мирные переговоры. «Да, «Норд-Ост», похоже, не стал для Москвы, тем более для России, каким-то «моментом истины». Мне кажется, что хотя многие люди испытали глубокое потрясение, большинство осталось достаточно спокойным (а то и равнодушным). Не увидело опасности лично для себя, а общество в целом не прозрело. В нашей психологии ничего, на самом деле, не изменилось – не появилось ни сплочения нации перед лицом угрозы, ни ощущения военного времени, ни памяти, ни мужества, – ничего существенно нового. Такую реакцию нельзя назвать ни «хорошей» ни «плохой». Она наша, национальная. Равнодушие, фатализм, вялость, отсутствие «театрального» патриотизма (и не театрального тоже)». (Л. Радзиховский «Время МН», 12.11.02 г.) «Вопреки нервическим комментариям псевдопозиционной общественности, особого шока бандитский разбой в центре Москвы у самих москвичей не вызвал – в разгар событий рестораны и кинотеатры были забиты людьми, и в городе не стало меньше автомобильных пробок. Иначе было в Америке. После 11 сентября Нью-Йорк долго и мучительно приходил в себя, а сошедший с ума нью-йоркский снайпер-мусульманин вызвал 50%-ное падение торгового оборота столицы США. К сожалению, гордиться здесь нам нечем. Американцы рождаются, живут и умирают с уверенностью в том, что их государственные институты работают хорошо, и те, кто по долгу службы обязан думать об общественной безопасности, действительно о ней думают. Поэтому каждый раз, когда жизнь вносит поправки в эту кажущуюся нам наивной веру, они впадают в ступор». (А. Сталесский «На страже беспорядка» // «Известия» – 30.10.02 г.) «Драму на подмостках Театрального центра на Дубровке для России считают многие своим 11 сентября. Сходство нашей трагедии с американской ограничивается, пожалуй, горами цветов на месте преступления. Ведь на фоне демонстрации всему миру национального сплочения в США: от усилий элиты (ужесточения законодательства и выделения Конгрессом дополнительно 20 миллиардов долларов на борьбу с терроризмом) до выпуска бейсболок и всего прочего с госатрибутикой, – наше общество в целом реагирует вяло и пассивно. В чем причина этих различий и каковы их последствия? Корни общественной апатии и неверия населения лежат в устранении гражданина и человека от политического процесса и общественной жизни». (К. Воронов «Война может длиться вечно» // «Независимая газета») Некоторые публикации отметили, что причины различий умонастроений в американской общественной жизни после 11 сентября и реакции российского общества на трагедию «Норд-Оста» лежат гораздо глубже. Нью-йоркский теракт породил целую антологию культурологического анализа: обществоведы, политологи, геополитики обозначили терроризм как раковую опухоль постиндустриального общества. Многие авторитетные суждения об истоках терроризма рассматривают его как ответ на всемирный процесс глобализации и панамериканизма. Кроме того, после 11 сентября мировая общественная мысль обеспокоилась анализом ситуации, возникшей с правами человека, дальнейшего развития демократии. Риск отказа от гуманистических ценностей, выстраданных человечеством, – вот что волнует Запад. И здесь у нас с ними есть принципиальные расхождения. Если американцы (по крайней мере часть их) готовы урезать демократические свободы ради собственной безопасности, то в России этих гражданских свобод и не было. Или скорее их состояние можно определить как зачаточное. Наша готовность к усилению контроля государства в личной и общественной сферах – это генетическая привычка к сильной, властной, единой руководящей руке. После падения башен в Америке на некоторое время воцарилась атмосфера страха, подозрительности, случались арабские погромы, усилился визовый режим, но, оправившись от первого шока, развитое гражданское общество начало осуждать правительственные меры по борьбе с терроризмом. В России же с наибольшей силой обострился поиск внутреннего замаскированного врага, роль которого в большей степени отведена гражданам Российской Федерации, народам Северного Кавказа (так называемым «лицам кавказской национальности», получившим теперь новое обозначение в прессе – «южане»). Еще очевидней после «Норд-оста» стало неумение и нежелание России вести диалог с горцами: 150 лет совместного общения так ничему и не научили. «Что толку смотреть вперед, когда весь опыт сзади», – заметил со свойственным ему масштабным лаконизмом Михаил Жванецкий. После «Норд-Оста» усилился раскол России по линии православие-ислам. Если существенной причиной активизации исламского терроризма в мире явилось поведение США, то у нас – отношение самой России к инородцам, непродуманная национальная политика, проводимая в национальных провинциях. Важнейшей составляющей американской жизни после 11 сентября стала общественная дискуссия о новом соотношении свободы и безопасности, ставка в которой была сделана не на профессионализм руководства страны, а на силу развитой американской демократии и нравственного состояния американского общества. «Сегодня впору говорить о полном несовпадении взглядов россиян и европейцев на многие ключевые вопросы. В дни кризиса, связанного с захватом заложников в Москве, ценности, разделяемые гражданами ЕС и России подверглись серьезной проверке на прочность, и выявилось их глубокое расхождение. Если целесообразность штурма Театрального комплекса в принципе не исключается ни в России, ни в Европе, то относительно причин происшедшего оценки разошлись. Для общественного мнения в Европе очевидно, что в основе непрекращающихся терактов в России – затянувшаяся чеченская война и нежелание российских властей искать мирное политическое решение. Для В. Путина причина, прежде всего, – «слабость государства», не позволяющего «довести контртеррористическую операцию до конца». Для европейцев Аслан Масхадов – возможный партнер для переговоров, для российского руководства – преступник и террорист, возможность переговоров с которым исключена. Для граждан Европейского Союза секретность, окружающая по сей день операцию освобождения заложников, история с родственниками в первые дни после штурма, лишенными информации и возможности увидеться с близкими, сокрытие сведений о примененном газе и прочие детали освобождения – дикость, как и отказ Госдумы создать парламентскую комиссию по расследованию обстоятельств трагедии, для российских властей – нормальное поведение. Для общества – похоже, тоже. Для европейцев давление, оказанное и оказываемое на СМИ в связи с терактом, – грубое нарушение гражданских свобод. Российский парламент, напротив, только что принял поправки, даже ужесточающие такой контроль над прессой. Захват заложников в Москве и последовавшая за ним реакция российской элиты ознаменовали поворот к ужесточению политики федерального центра в Чечне, укреплению так называемых «силовых структур», росту контроля над СМИ, осуждению тех российских политиков, которые «проявили мягкость» с Западом и, прежде всего, с Европейским Союзом. Возникли напряженность, пауза и замешательство. Похоже, российская политика разворачивается с запада на северо-восток. То есть берет новый курс на «норд-ост»?» (В. Рыжков, депутат Госдумы. «Известия» – 19.11.02 г.) «В первые дни после 11 сентября ни риторика высших государственных деятелей, ни опыт внешней политики США последнего десятилетия не располагали к оптимизму. Однако затем атмосфера вроде бы (страшно ошибиться и принять желаемое за действительное) стала отчасти меняться. Признаюсь, что главные мои надежды связаны не столько с профессионализмом или тем более мудростью страны, сколько с силой американской демократии и нравственным состоянием американского общества. Эти недели я пытался внимательно, насколько позволяет Интернет, отследить российскую реакцию на случившееся. Честно говоря, ощущение от этого массированного чтения осталось довольно странное. На российских сайтах я то и дело читал о панике, охватившей Нью-Йорк, об арабских погромах, о мародерстве в опустевших кварталах, о воцарившейся атмосфере страха и подозрительности. Репортерам вторили аналитики, за редчайшими исключениями начинавшие свои слова статьи различными производными от слова «конец». Конец американскому лидерству, Ною-Йорку как мировой столице, глобализации, торжеству западных ценностей, процветанию, свободе, неприкосновенности личности, этнической терпимости, политкорректности, мультикультурности и т.д. и т.п. При этом в большинстве подобных суждений, наряду с традиционным и для нашей прессы взвинченностью и гиперболизмом, звучала нота устало-снисходительного превосходства: «Нечего, мол, было выпендриваться и делать вид, что вы не такие, как все. Поняли, наконец, когда жареный петух клюнул!». Данные опросов общественного мнения свидетельствуют, что до половины населения России полагает, что американцы получили по заслугам. Конечно, авторы СМИ, которых мне довелось читать, довольно единодушно осуждали такие настроения как проявление варварства. При этом, однако, сами они легко позволяли себе не менее людоедские заявления. Призывы сплотиться перед лицом мусульманской угрозы раздавались на каждом шагу. Одна молодая дама еврейского происхождения, с которой я некогда был шапочно знаком, написала, что теперь уже всем ясно, что абсолютное зло – это ислам как таковой. Вероятно, набирая эти слова на своем компьютере, она казалась себе образцом беспощадной трезвости мысли. То нехитрое соображение, что на основании совершенно аналогичных посылок ее родителей могли бы сжечь в газовой печи, надо думать, не пришло ей в голову… Важнейшей стороной американской жизни после 11 сентября стала непрерывная общественная дискуссия, особенно примечательная в обстановке всеобщего патриотического единодушия. Спор, в частности, шел о том, как нащупать новое правильное соотношение свободы и безопасности. Теперь американцам предстоит заново решить, какие из свобод, привычных для ее граждан, были проявлением непозволительной беспечности, с которой надлежит расстаться навсегда, какие можно ограничить на время, а без каких немыслимо жить. Вопреки настойчивому требованию любезных моему сердцу либертарианцев не делать ни шагу назад, отступать все же придется. К тому же новые теракты могут существенно сдвинуть любой найденный баланс в сторону дальнейшего усиления дисциплинарных мер и полицейских институтов. И все же существующий консенсус относительно того, что отказаться от свободы означало бы для Америки признать победу террористов, вряд ли может быть поколеблен…» (Андрей Зорин. сетевой журнал «Полит.ру» – ноябрь 2001 г.) Голоса сторонников жестких мер правительства по наведению порядка в России, достаточно часто были слышны в центральной прессе. По их мнению, теракт только вскрыл те общественно-социальные нарывы, которые вызрели в России вследствии либеральной вседозволенности. Для них вооруженный сепаратистский мятеж в Чечне представляет собой разновидность гражданской войны, при этом линия фронта ежеминутно может пройти через любой российский город. Не только армия находится в состоянии войны с «кровожадным, жестким и непримиримым врагом», но и все «отечественное общество». «Дело совсем не в ограничении гражданских свобод и накидывании удавки цензуры на российские массмедиа. Должно быть, покончено с тем духом вседозволенности, который в России считается либерализмом. Либерализм – это свобода, ограниченная ответственностью и законом. Происходившее в России без малого последние десять лет – свобода от закона и любой ответственности, даже от ответственности человека перед самим собой. Этот разлагающий дух пропитал все поры российского общества и отечественного бытия, создав исключительно благоприятную атмосферу для возникновения и функционирования инфраструктуры гражданской войны. Но если власть намерена отсидеться за высокими стенами, вновь надеясь обойтись полумерами и виртуальной политикой, то ей неплохо бы знать: у гражданской войны есть начало, но никогда не знаешь, против кого она может обернуться и чем закончиться». (В. Соловьев. «Век», № 39, 2002 г.) Одним из главных источников терроризма назывался олигархический капитализм. «Я повторяю, что экономическая система, созданная псевдодемократами, – это тупик, в котором побывали США и страны Европы. Олигархический капитализм привел в 20-е годы прошлого столетия развитые страны к Великой депрессии. И они его ликвидировали жестко и решительно. Рузвельт отправлял олигархов в тюрьму за нарушение законодательства. У нас олигархический капитализм лишил возможности нормально трудиться большинство населения. В том числе и в республиках Кавказа. Но кавказцы – это не русские. С ними нельзя общаться так, как с нами. Они не терпят, а берутся за оружие. Поэтому хозяевам страны нужно решать: либо они сохраняют олигархический капитализм, который в российских условиях является питательной средой для терроризма, либо открывают дорогу мелкому бизнесу. Дают возможность людям реализовать себя. В первую очередь на Кавказе. В противном случае терроризм будет усиливаться. Я еще раз хочу подчеркнуть: главный источник терроризма – олигархический капитализм». (С. Норка. «Век», № 39, 2002 г.) Публикация Дмитрия Орешкина в «Московских новостях» подвела своеобразный итог постнордостовскому многоголосью: «Может быть, единственный позитивный опыт «Норд-Оста» заключается в отчаянно ясном понимании, что сегодняшний мир слишком сложен, чтобы искать простые решения». (Д. Орешкин «МН», № 42). И все же «Норд-Ост» всколыхнул Россию. Ни после захвата заложников в Буденновске и Кизляре, ни после взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, ни после трагедии в переходе под Пушкинской площадью люди не требовали от государства компенсации морального ущерба. Жертвы трагедии на Дубровке решили доказать, что обычный гражданин имеет в России право на претензии к государству в защите своей жизни. Сначала четверо выживших заложников: дочь и отец Рябцевы, Светлана Генералова, Николай Любимов и родственники четырех жертв теракта Виктор Бондаренко, Лариса Фролова, Анна Бессонова и Петр Сидоренков, – потребовали от столичных властей в общей сложности 7,5 млн. долларов. Все – по миллиону, кроме последнего. Он, потерявший на «Норд-Осте» сына, оценил свой моральный ущерб в 500 тысяч. «Адвокат заложников Игорь Трунов первым из российских юристов сделал шаг, множество раз описанный в американских детективах, – предложил пострадавшим представлять в суде их интересы абсолютно бесплатно, в надежде на победу. Перспективы этого громкого процесса пока туманны, но как минимум один результат уже есть. Иски заложников разделили российское общество. Кто-то считает, что требовать деньги от государства подобным образом аморально. Другие полностью поддерживают истцов и их адвоката: за беззаконие кто-то должен понести наказание. Хотя бы рублем» («Известия» – 4 декабря 2002 г.) Для сравнения, в августе 2002 года около шестисот родственников погибших в результате терактов 11 сентября подали иск в судебное управление города Александрия близ Вашингтона. Истцы требовали выплатить им около 1 триллиона долларов компенсации за потерю членов семьи. В роли ответчика стало правительство Судана, где в течение долгого времени жил Осама бен Ладен, семь банков, восемь исламских фондов и три члена саудовского королевского дома. Но, по словам родственников, главная их цель – не деньги, а наказание виновников трагедии. «После трагедии «Норд-Оста» слишком многие не могут забыть 3-дневный кошмар и просто включиться в повседневность. Это зрители, выжившие, но покалеченные на всю жизнь, и родственники погибших заложников. Официальная пропаганда за эти месяцы постаралась сделать из них алчных циников, желающих нажиться на несчастье. Это неправда: далеко не все из них требуют пресловутого миллиона. Они просто хотят узнать, кто несет ответственность за смерть их близких. Павел Финогенов – член организации помощи жертвам теракта «Норд-Оста». В эту организацию входит более 50 человек: жертвы теракта на Дубровке и родственники погибших. Павел потерял старшего брата Игоря. На днях он направил жалобу на действия российских властей в Европейский суд по правам человека: – Для тех, кто потерял своих близких, совершенно очевидно, что контакт с государством не принес ничего. Нас не знакомят с материалами расследования по теракту, которым занимается прокуратура г. Москвы, по нашим заявлениям не возбуждают уголовных дел. В общем, власть не делает ничего, чтобы нам дать хоть крупицу информации о том, почему погибли наши родные и кто в этом виноват. Поэтому Страсбургский суд для нас единственный выход. Также родственники пытаются выяснить, кто отдал приказ уничтожить всех террористов. Если они уснули, зачем их расстреливать, вместо того чтобы задержать, а потом допросить. Это принесло бы неоценимую помощь в расследовании причин теракта. По мнению членов организации «Норд-Ост», расстрелом всех террористов власть хотела что-то скрыть, а потом все концы спрятали в воду. «У меня огромная ненависть к террористам, из-за которых я потерял своего брата, но я еще больше ненавижу власть, которая лишила меня возможности найти убийц, – говорит Павел. – Власть отказывается общаться с нами точно так, как она поступала с террористами. Не исключено, что именно отказ от общения с террористами спровоцировал последних на то, чтобы использовать девушек-камикадзе в Москве», – считает он». (И. Бороган: «Враги государства» // «Версия», № 26, 2003 г.) «Общественная организация «Норд-Ост», представляющая интересы бывших заложников, пострадавших при теракте в Театральном центре на Дубровке, была создана в Москве. Учредители общественной организации считают, что к ней могут присоединиться пострадавшие при других терактах, в частности при взрывах на Тушинском аэродроме и в Моздокском военном госпитале. Ассоциация «Норд-Ост» будет проводить программы «медицинской, юридической и социальной помощи пострадавшим» от терактов, а также «собственную исследовательскую и аналитическую деятельность» и информационные мероприятия, связанные с терактами, в целях «развития демократического правового общества в России» и «повышения уровня открытости и гласности». Как заявила на субботней пресс-конференции член координационного совета Татьяна Карпова, потерявшая во время штурма сына, действия организации направлены «не против чеченцев», а «против тех, кто убил наших детей». 26 октября – в день годовщины трагических событий на Дубровке – у здания театра организация проведет панихиду. Будут открыты памятники и мемориальная доска в память о жертвах теракта». («НГ», № 47, 2003 г.) «Упорное нежелание российских судов признать ответственность государства за безопасность собственных граждан и находящихся на территории России иностранцев наводит на довольно грустные мысли… Граждане нашей страны до сих пор реально имеют не те права, которые дарует им власть. Так что все мы никакие не граждане, а подданные. На прошлой неделе Басманный районный суд Москвы отклонил очередные иски о возмещении ущерба семьям погибших о результате теракта на Дубровке в октябре прошлого года. Зато в другом случае прецедента избежать все ж не удалось. Не так давно как гром среди ясного неба прозвучала новость, что молодой адвокат Венера Камалова выиграла у правительства Москвы иск о возмещении материального ущерба семье погибшего барабанщика из оркестра «Норд-Оста» Тимура Хазиева. По решению суда вдове и дочери погибшего будет в течение 11 лет выплачено около 50 тысяч долларов. Этим прецедентом уже намерен воспользоваться один из иностранцев, чей иск о возмещении морального вреда был отклонен на прошлой неделе. Гражданин Нидерландов Олег Жиров требует от правительства РФ возмещения материального ущерба. Он добивается единовременной выплаты 721 тысячи евро плюс по 2 тысячи ежемесячно до достижения совершеннолетия его двум детям». («Версия», 11-17.08.2003 г.) Спустя два года после захвата заложников в Театральном центре на Дубровке ни Мосгорпрокуратура, ни силовые ведомства не обнародовали результатов расследования теракта, равно как и данных о том, кто стоит за организаторами и исполнителями кровавой октябрьской акции, в результате которой, по официальным данным, погибли 129 человек. «О том, что расследование теракта затянется, заговорили еще в ноябре прошлого года, когда Госдума отказалась создать парламентскую комиссию по расследованию обстоятельств теракта на Дубровке. Рассмотрев предложение СПС, депутаты решили, что деятельность такой комиссии не соответствует конституционному предназначению парламента. Тогда фракция СПС занялась расследованием самостоятельно, создав специальную комиссию. По выводу комиссии, основной причиной гибели заложников во время штурма стала халатность должностных лиц, которые отвечали за организацию первой помощи пострадавшим, их транспортировку в стационары, а также за общую координацию действий по спасению людей. Но обнародованные данные результатов работы комиссии никак не отразились на официальном расследовании. Правду о «Норд-Осте» пытаются узнать и общественные организации. К примеру, с несколькими заявлениями в Генпрокуратуту обратилось движение «За права человека». Правозащитники требуют не только установить имена террористов и тех, кто стоит за ними, но и назвать должностных лиц, виновных в массовой гибели заложников. Как говорил на вчерашней пресс-конференции в Институте развития прессы юрист движения «За права человека» Евгений Черноусов, «пассивный ход расследования захвата на Дубровке спровоцировал происшедшие затем теракты в Москве. Потому мы требуем, чтобы параллельно с расследованием теракта на «Норд-Осте» были возбуждены уголовные дела еще по трем фактам: о правомочности применения химсредства, о превышении должностных полномочий сотрудниками силовых структур из штаба спецоперации и о привлечении к уголовной ответственности входивших в штаб медицинских работников Минздрава» В телефонном разговоре с корреспондентом «НГ» статс-секретарь – заместитель министра МВД РФ Владимир Васильев ответил на несколько вопросов. – Когда будут официально объявлены результаты расследования теракта на Дубровке? – Результаты будут объявлены, – когда завершится расследование. Но кое-что по ходу уже объявляется… За этот год, спасибо большое государству, мы смогли повысить оплату сотрудников. Мы создали специальное подразделение по борьбе с терроризмом – подразделение «Т», которое профессионально занимается этой темой. Если вспомнить теракты в Тушино и на Тверской-Ямской, то там террористы не смогли осуществить свой замысел. Смертницы не вошли на территорию аэродрома Тушина. То же самое – на Тверской. Это означает, что комплекс сил по обеспечению безопасности начал работать. Мы работаем в плане усиления и очищения личного состава. Государство выделило на контртеррористические действия деньги, из них МВД получило 550 млн. рублей». (Е. Блинова, А. Скробот: «Как ищут правду» // «НГ», 23.10.2003 г.) Что изменилось за прожитый Россией год после самого сокрушительного теракта на ее территории? В день годовщины теракта на Дубровке 23 октября 2003 года «Независимая газета» опубликовала ответы известных политических и творческих деятелей: «Возможно ли сегодня повторение трагедии «Норд-Оста»? Б. Надеждин, депутат Госдумы: «К моему сожалению, это не только возможно, но и происходит в России. Чечня – это тоже часть России. Причем происходит это в тех же масштабах – к примеру, взрыв госпиталя в Моздоке. Это теракты, при которых под удар подставляются тысячи людей, а реально гибнут десятки и сотни». А. Проханов, писатель: «Мы сейчас с вами говорим, а эти события уже происходят. Возможен захват атомных станций, направление самолета с радиоактивными материалами в центр Москвы. Возможно все – после 11 сентября, после Дубровки, после того, как наши силовики окончательно стали слабовиками. Государство России едва теплится. У нас нет ни флота, ни безопасности, а вся страна занимается исключительно выборами». А. Кузам, шеф московского бюро телекомпании «Аль-Джазира»: «Повторение возможно. Потому что существуют силы, заинтересованные в таких акциях. Я не работаю в разведке, но как аналитик считаю, что они действуют не только вне, но и внутри России. Для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране. И это не только чеченские сепаратисты. И в Москве есть силы, которые наверняка заинтересованы в ухудшении обстановки. Конечно же, за большие деньги». И. Трунов, адвокат потерпевших при теракте на Дубровке: «Выводов никто не делает. Нужно начать бороться с теми, кто организует, и теми, кто финансирует терроризм. Когда есть организатор и финансист, исполнителя найти можно». Э. Лимонов, писатель: «Все происшедшее было умерщвлением своих граждан, и, как бы сейчас ни упирались, это не было необходимо. Бремя вины за содеянное лежит на всех, кто в этом участвовал. Уверен, Дубровка повторится еще не раз». Р. Хасбулатов, профессор Академии им. Плеханова: «Сейчас такая обстановка, что исключить эту возможность сложно. Причем не только у нас, но и в других странах, даже высокоразвитых. Кажется, что болезнь загнали внутрь, но это – видимое спокойствие. На фоне социальных контрастов гроздья гнева зреют. Некоторая часть общества богатеет, а огромная часть бедноты попадает в еще большую нищету». А. Баранников, депутат Госдумы: «Ни один город в мире не застрахован от повторения таких трагедий. Это реальность третьего тысячелетия». М. Шемякин, скульптор: «Естественно, повторение возможно. Терроризм – явление международное, мощное, и бороться с ним чрезвычайно тяжело. Даже в такой стране, как Соединенные Штаты, где люди более защищены, чем в России». С. Ковалев, правозащитник: «Никто от этого не застрахован. У нас в России терроризм – это постоянный нарыв, ставший уже привычным». Л. Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы: «Дубровка показала, что наши правоохранительные органы не умеют предотвращать таких вещей». Деятельность общественного объединения «Норд-Ост» создала прецедент обращения с исками к государству жертв других террористических актов на территории России. Семьи Дубинских и Полянских, пострадавших от теракта в Волгодонске (16 сентября 1999 г.), решили обратиться в Европейский суд по правам человека после тщетных попыток отстоять свои права в Волгодонском, а затем и в Московском судах. «Ненависть к террористам давно сменилась у меня ненавистью к государству, которое лишило меня всего. Четыре года бездомности в родном городе хуже теракта», – сказала Людмила Дубинская в интервью газете «Версия». После взрыва дома 35 по Октябрьскому шоссе, в котором жила семья Людмилы Дубинской в Волгодонске, их поселили сначала в гостиницу «Жемчужина Дона», потом в пансионат «Атоммаш». Там семья промыкалась 3 года до февраля этого года. Взорванный дом разобрали, и сейчас Людмила прописана по несуществующему адресу. Поэтому она не может поменять паспорт, а так как ей исполнилось 45 лет и сделать она это обязана, паспорт ее стал недействительным. Сейчас Людмила живет в общежитии, ей удалось добиться этого только через суд. «Людмила просит Страсбургский суд принять меры по спасению семьи, восстановлению в правах ее, мужа и несовершеннолетних детей. А также восстановить право на возмещение материального ущерба от теракта и получение жилья. Кроме того, она просит оказать экстренную помощь, так как чиновники неоднократно угрожали расправиться с семьей. На днях стало известно, что жалоба принята к рассмотрению. Не исключено, что вскоре к борьбе Дубинской присоединится и семья Ирины Полянской. Дом Полянских разрушило мощнейшей взрывной волной, под завалом оказались трое детей Ирины. Все получили травмы, и у семьи не осталось ничего, даже фотографий. Из старой квартиры семья выписалась, а другую так и не получила, сейчас все живут в семейном общежитии – благо пока не выгнали. Восстановление пенсии и других прав Ирине пришлось добиваться через суд. P.S.: Не стоит думать, что эти женщины не добились никакого результата от российских властей. Их яростная решимость добиться справедливости привела к тому, что Дубинская и Полянская стали единственными из пострадавших в Волгодонске, кто получил право знакомиться с уголовным делом террористов Декушева и Крымшамхалова. Людмила говорит, что они хотели в ходе знакомства с делом все-таки установить для себя, как можно возместить ущерб пострадавшим. Это возможно, если узнать, какие организации финансируют террористов. Теоретически, когда счета этих организаций будут арестованы, жертвы терактов могут взыскать ущерб. Регулярно ФСБ докладывает об аресте счетов фондов, поддерживающих террористов, однако куда поступают с них деньги, если не жертвам терактов?» (И. Бороган: «Последний удар» // «Версия», № 26, 2003 г.) 30 октября 2002 г. Госдума приравняла участников боевых действий в Чечне к ветеранам Великой Отечественной войны. Закон будет распространяться на лиц, выполнявших задачи в условиях вооруженного конфликта в Чечне и прилегающих к ней территориях РФ, отнесенных к зоне вооруженного конфликта с декабря 1994 года по декабрь 1996 года, а также на лиц, выполнявших задачи в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе с августа 1999 года. «Один из авторов законопроекта, член комитета по безопасности Госдумы Анатолий Куликов заявил: «Дать нашим солдатам, офицерам и генералам, воюющим в Чечне, гарантии защиты государства чрезвычайно важно». В такой поддержке, по его словам, сегодня нуждаются около 400 тысяч человек, более 60 тысяч из них имеют контузии и ранения различной тяжести. Закон был принят при единодушной поддержке всех депутатов Госдумы. В благородном порыве парламентарии закрыли глаза на то, что используемый авторами законопроекта термин «участники боевых действий» не согласуется с действующим российским законодательством (в законе о социальном обеспечении военнослужащих говорится об «участниках вооруженного конфликта»). И на то, что с принятием этого закона они предлагают руководству страны признать первую чеченскую кампанию (по восстановлению конституционного строя) и вторую (антитеррористическую) войнами. Это влечет за собой не только дополнительные выплаты ветеранам, но и политические последствия для самой России, вынужденной признать, что ведущиеся в Чечне с 1994 года по сегодняшний день боевые действия – это война» («Известия» – 31.10.2002 г.) Госдума отклонила инициативу фракции СПС – проект постановления об образовании специальной парламентской комиссии по расследованию обстоятельств захвата заложников в Москве 23 октября 2002 г. СПС намерена была поставить перед Думой вопросы, которые должны стать предметом специального расследования: как была допущена возможность проникновения в центр Москвы вооруженного отряда террористов и кто несет за это ответственность; почему при эвакуации освобожденных заложников не было обеспечено необходимое количество машин «Скорой помощи», отсутствовали реанимобили, к работе не были привлечены военные врачи и не были задействованы военные госпитали; почему родственникам пострадавших чинились препятствия по доступу в медицинские учреждения, а вокруг вопроса о размещении освобожденных заложников была организована информационная блокада. Фракция СПС создала собственную общественную комиссию по расследованию обстоятельств теракта на Дубровке. Ее материалы были опубликованы в специальном выпуске «Новой газеты». 10 ноября 2002 года Президент Владимир Путин встретился с представителями чеченской диаспоры. «На встречу с Путиным в Кремль приехали около двадцати влиятельных чеченцев из самой республики во главе с Ахмадом Кадыровым, а также спецпредставитель президента по соблюдению прав и свобод граждан в Чечне Абдул-Хаким Султыгов. Кроме них были представители московской диаспоры: бывший и.о. руководителя временной администрации Чечни Якуб Дениев, брат президента группы «Плаза» Умара Джабраилова Хусейн Джабраилов, брат погибшего президента группы «Альянс» Зии Бажаева Маулит Бажаев и председатель госсовета Чечни Малик Сайдулаев. Подобные встречи с представителями чеченской диаспоры проводились и раньше, но в более узком составе. Основное отличие этой встречи – в том, что в Кремль пришли «московские» чеченцы, например, Хусейн Джабраилов. Еще одно отличие – инициаторами встречи были сами чеченцы. Впервые президент обсуждал с представителями диаспоры не абстрактные переговоры неизвестно кем, а конституционное регулирование как альтернативу этим самым «мирным переговорам». Об этом же шла речь и в «Обращении к чеченскому народу», которое чеченцы передали Путину. «Мы знаем, что корень наших бед в попрании Конституции и законно избранных органов власти в 1991 году, – пишут чеченцы. – Референдум по Конституции ЧР должен поставить точку в многовековой борьбе чеченского народа за свободу и независимость. Именно здесь ключ к выходу из порочного круга бессмысленного кровопролития. Мы считаем, что ЧР должна иметь особый статус, закрепленный в договоре с РФ». Идеи, изложенные чеченской диаспорой, Владимир Путин оценил как «абсолютно созвучные» его позиции и позиции российского руководства. Пожалуй, за небольшим исключением. «Мы призываем к диалогу все ответственные силы республики, с какой бы стороны они ни находились… Мы призываем всех патриотов, независимо от их политических взглядов, отказаться от личных амбиций, забыть обиды и вверить определение нашей общей судьбы народу Чечни», – написано в «Обращении». Путин от поголовных «призывов к диалогу» отказался. «Террористы и их пособники – отдельно, а политический процесс – отдельно», – сказал президент. В день траура по погибшим в результате террористического акта в Москве Владимир Путин сделал жесткие заявления в отношении террористов, посягающих на целостность страны и спокойствие ее граждан. Для нейтрализации этой угрозы он поставил новые задачи Вооруженным силам. Фактически Президент объявил войну терроризму, причем не только на территории России, но и за ее пределами. Трагические события закончились, но проблем остается очень много. «Мы платим тяжелую цену и за слабость государства, и за непоследовательность действий», – заявил Президент. По его словам, «Россия не пойдет ни на какой сговор с террористами и не будет поддаваться никакому шантажу. Международный терроризм наглеет и ведет себя все более жестоко. То там, то здесь в мире раздаются угрозы со стороны террористов по применению средств, сопоставимых со средствами массового уничтожения. Я с полной ответственностью хочу заявить, что если кто-то хотя бы попытается использовать подобные средства в отношении нашей страны, то Россия будет отвечать мерами, адекватными угрозе Российской Федерации. По всем местам, где находятся сами террористы, организаторы этих преступлений, их идейные и финансовые вдохновители. Подчеркиваю – где бы они ни находились». («С эмирами разговор короткий» // «Газета», 11.11.2002 г.) Соответствующие указания по внесению изменений в планы применения Вооруженных сил были даны Генеральному штабу ВС РФ. «Как сообщили «Газете» в Минобороны, Президент дал письменное указание начальнику Генштаба Анатолию Квашнину о новых задачах Вооруженных сил. По всей видимости, речь идет об уничтожении разведанных баз террористов и отдельных боевиков за пределами страны. Ближайшие пределы, по которым наиболее вероятен первый удар – Панкисское ущелье Грузии. Для применения Вооруженных сил за пределами России после подписания соответствующего указа президента потребуется лишь одно – его утверждение в трехдневный срок Советом Федерации. Как заверил источник в Минобороны, на принятие решения сенаторами о применении армии не потребуется и нескольких часов – указ президента будет утвержден сразу. После этого войскам останется только выполнить приказ с применением всех необходимых средств. Что касается применения армии против террористов внутри страны, что на данный момент запрещено законодательством, то, как стало известно «Газете», в Думе готовится поправка к закону «О борьбе с терроризмом». После принятия этой поправки на Вооруженные силы и другие войска, привлеченные к проведению контртеррористической операции, будет распространяться положение о Внутренних войска которые как раз и предназначены для действий на территории страны. «Решение президента полностью отвечает сложившимся реалиям, – заявил «Газете» депутат фракции «Единство» генерал-полковник Юрий Родионов. – Я убежден, что эти слова на порядок серьезнее аналогичных, произнесенных полтора месяца назад министром обороны и начальником Генерального штаба». По его словам, уже после высказываний Сергея Иванова и Анатолия Квашнина должны были последовать реальные действия. «Президент страны настроен решительно. В этом нет никаких сомнений», – считает зампред думского комитета по обороне от фракции «Яблоко» Алексей Арбатов. – Но главное, чтобы удары «по всем местам, где находятся сами террористы, организаторы этих преступлений, их идейные и финансовые вдохновители», действительно были «адекватными угрозе Российской Федерации» и не принимались сгоряча. Решение одной проблемы не должно вести за собой другую проблему. Да, можно нанести, к примеру, удар по Панкисскому ущелью Грузии. Но давайте сначала оценим, а будет ли соответствовать эффект от такого удара возникшим проблемам, прежде всего политического плана. И не только во взаимоотношениях с Грузией, но и с Европой, со всем миром». «Президент заявил то, что думает каждый из нас. – Отметил представитель фракции «Регионы России» генерал Николай Безбородов – И, по большому счету, он лишь повторил действия президента Буша. После 11 сентября прошлого года США официально заявили, что будут уничтожать террористов там, где их обнаружат. Почему Россия должна поступать по-другому?». («Президент объявил войну терроризму» // «Газета», 29 октября, 2002 г.) Вопрос о Чечне стал главной темой обсуждения СМИ, главной политической проблемой, вставшей перед обществом и политическими силами в первые дни после штурма. Суть официальной позиции обозначилась отказом Владимира Путина от намеченного визита в Данию в связи с проведением там Всечеченского конгресса. Этим Кремль продемонстрировал, что отныне рассматривает Масхадова как непосредственного сообщника террористов и исключает для себя всякую возможность контактов с ним и его представителями. Сторонники «мирного урегулирования» и в России, и на Западе, напротив, поспешили указать, что отрицание такой возможности Москвой недальновидно, а полный отказ от идеи переговоров лишь усугубляет ситуацию «чеченского тупика». Редкий хор сочувствующих голосов напомнил обществу о том, что в Москву в образе террористов пришли «дети войны» с деформированной психикой. Смерть для них – обыденное явление, потому что ничего, кроме войны, где жизнь не представляет большой ценности, они не знают. Свой прогноз развития взаимоотношений России и Чечни после «Норд-Оста» представил политолог Дмитрий Фурман: «Создается впечатление, что чеченские войны – неотъемлемая характеристика новой России. Мы не можем ни победить друг друга, ни договориться друг с другом, ибо мы не можем верить друг другу, что доказал период между войнами. Выход из нашего порочного круга, конечно, не просто в выводе войск, которые потом можно будет снова ввести. Выход – в принятии простых, понятных и приемлемых и нам, и чеченцам принципов и неуклонном следовании им. Главный из них был сформулирован человеком, ни в действиях, ни в последующих словах которого нет ни намека на то, что он им руководствуется, – нашим теперешним президентом. Он как-то сказал, что для нас важен не статус Чечни, а только то, чтобы это была мирная и не угрожающая соседям Чечня. Скорее всего, эта замечательная и загадочная фраза имеет не больше значение, чем фразы Ельцина о новой эпохе отношений России и Чечни. Но если бы этот принцип был действительно серьезно принят и обществом и властью (как он вполне может быть принят чеченцами), это открыло бы путь к настоящему миру. Террористы требовали мира в Чечне. Но то, что они – террористы, отнюдь не значит, что ответ должен быть – «никакого мира». Сейчас, когда террористическая атака отражена, ясное провозглашение властью этого все-таки один раз озвученного ею принципа могло бы открыть путь к выходу из чеченского тупика. Это было бы хорошо для Путина, для России, для Чечни и для всего мира. Но шансы на это – ничтожно малы». (Д. Фурман: «Чеченские циклы новой России» // «Московские новости», № 42, 2002 г.) Уже в первые дни после штурма было предсказано проведение в ближайшие месяцы референдума по Конституции, а затем и выборов Ахмада Кадырова главой республики. Говорилось о российских солдатах, побывавших в Чечне, которые возвращаются оттуда испорченными людьми, привыкшими к грабежам и насилию, что при общем господстве криминалитета еще более углубляет нестабильность общества, о нарастании античеченских настроений, на которых станут спекулировать РНЕ. Определяя последствия теракта на Дубровке для российской политики В. Никонов, президент фонда «Политика», («Время новостей» 28.10.02 г.) заметил в первые же дни после штурма: «Мы будем иметь ужесточение российской политики в Чечне. Можно прогнозировать обострение межнациональных и межконфессиональных противоречий в крупных городах России, а также усиление моральной поддержки со стороны мирового сообщества в отношении оценки действий чеченских террористов». После «Норд-Оста» произошла парадоксальная ситуация: заговорили о необходимости налаживания в Чечне мирной жизни и одновременно с этим СМИ начали с удвоенной энергией отрабатывать образ чеченца – бандита и террориста. При этом начались массовые зачистки чеченцев в России. Несмотря на публичную риторику официальных лиц с обвинениями в адрес международного терроризма, и попытку увязать проблему Чечни с исламским экстремизмом Кремль и общество объединил общий вопрос: после освобождения заложников дальше или ближе находится Россия от мира в Чечне. Обнаружилось, что после десяти лет «самостоятельности» и шести лет войны в Чечне нет структур и лидеров, способных представлять ее как политическое целое. «Московский теракт нанес сокрушительный удар по тактике поиска коалиционной «третьей силы» и, напротив, резко усилил позиции «партии войны». Чеченские кризисы в новейшей истории России традиционно становятся рычагом политических переворотов в российской политической власти. В 1994 г. вторжение в Чечню обозначило резкое усиление коржаковской группировки и разрыв Ельцина с «демократами». Решение о прекращении войны в 1996-м – падение этой группировки. Возобновление войны в 1999-м стало поворотом, позволившим администрации президента сформировать коалицию во главе с Владимиром Путиным и победить на выборах. Московский теракт 2002 г. вполне может стать новым разворотом российской политической истории». (К. Рогов «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.) «День сегодняшний можно характеризовать двумя фразами. Трагедия свершилась, теперь ничто не мешает Президенту России действовать в единственно правильном, принципиальном и нравственном направлении. Если считать, что выполнение требований захватчиков – мирные переговоры – он не принял, следуя общей установке не выполнять требования террористов, то теперь, когда террористы уничтожены, только мирные переговоры будут достойным выходом из ситуации, в которую поставлена Россия. Поставлена не террористами, а восемью годами бессмысленной чеченской войны. Вдумайтесь в этот срок – он равен двум Отечественным войнам. Сколько еще это может продолжаться и сколько трагедий, подобных захвату «Норд-Оста», нас еще ждут?» (Елена Боннэр «Как две Великие Отечественные» // «Московские новости», № 42) Среди оценок Чеченской войны звучали и такие: «Предлагаю нашу операцию (в Чечне – ред.) назвать Звездными войнами! Ведь сколько начальства нахватало тут себе больших звезд! Созвездие Кассиопеи «отдыхает» вместе с Большой Медведицей!» – эти строки Олега Жадана («Новая газета») из вышедшей в 2002 г. к годовщине его трагической гибели книги «А мы пришли с Жаданом». «Мне уже приходилось произносить эти жесткие слова, но они стоят того, чтобы их повторить: верхушка интеллигенции предает первой. Возможно, это закон жизни русской (или всякой иной) интеллигенции. Когда «простой» народ в минуту смертельной опасности инстинктивно смыкается вокруг родины, вокруг нации, вокруг ее лидера, когда чиновники и функционеры, совершая ошибки, но хотя бы выполняя свои обязанности, действуют в интересах нации, верхушка интеллигенции, первой оказываясь у микрофона и у телекамеры, изрыгает аргументы, позволяющие оправдать предательство. Предательство ею народа, который она якобы любит, и предательство ею власти, с руки которой она кормится – деньгами, званиями, наградами, собственностью, – власти, которую в спокойные времена она обожает, конечно же, меньше, чем себя, но все-таки гораздо больше, чем кого-либо иного в этом мире. Газ-убийца – красиво сказано. А главное – физиологически точно. И лишь легчайший намек на тех, кто открыл кран. Интересно, какие заголовки дали бы газеты, если бы этот кран не открыли и «девушки в черном» сомкнули свои провода? Кого бы тогда назвали убийцами? Опять не террористов? Ужасный теракт, первоначально поразивший Москву и Россию практически в самое сердце, действия всех вольных и невольных участников этой трагедии и даже выход из нее можно оценивать с разных позиций. С позиции русского и с позиции чеченца. С позиции чеченца мирного и чеченца воюющего против русских, естественно. С позиции политика. С позиции гражданина. С позиции морали. С позиции технологии: как технологии организации терактов – увы, и такая есть в сегодняшнем мире – так и с позиции технологии проведения операции по освобождению заложников. Каждый, кто имеет возможность публично комментировать эти события, выбирает одну, две, три позиции – никогда все, ибо это кажется невозможным даже физически… У нас плюрализм – идей, мыслей, слов, поступков. Каждый делает свой выбор. Если ты абсолютно свободен, это твой выбор, характеризующий и тебя, а не только описываемое событие. А если не свободен, твой выбор прежде всего характеризует ту социальную роль, которую ты играешь. Конечно, и в исполнении роли есть место для свободной импровизации, но все равно – в тех рамках, которые не позволяют превратить эту роль в какую-то иную, тем более – в противоположную». (Виталий Третьяков: «Некоторые уроки октябрьской трагедии» // «Российская газета», 29.10.2002 г.) Собственно, все эти позиции были озвучены в печатных и электронных СМИ. Правда, слабее всего среди этого многоголосья звучала позиция гражданина. Содержание мониторингового материала центральных СМИ первых месяцев после теракта, когда общество еще не утратило эмоциональность реакции, как нам кажется, позволяет увидеть определенный социологический срез политических, нравственных, идейных и духовных приоритетов как самого государства, так и его граждан. Оставляя без комментариев содержание медийных материалов, мы представляем наиболее характерные позиции разноголосого общественного мнения. *** Обращение Президента Российской Федерации В.В. Путина – 26.10.2002 г. Москва, Кремль Дорогие соотечественники! В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовым к самому худшему. Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное – спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени. Но сейчас я прежде всего хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб. Мы не смогли спасти всех. Простите нас. Память о погибших должна нас объединить. Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей. Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это – международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден. Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было – была уверенность, что будущего у террористов все равно нет». И это – правда. У них нет будущего. А у нас – есть. Е. ВЕРЛИН: «Запрограммированный раскол» // «Независимая газета», 30 октября 2002 г. <…> Москва – подобно Джорджу Бушу в его борьбе с врагами США – окончательно «перевела» чеченский конфликт, который, по мнению многих, имеет «внутрироссийское» происхождение, в фарватер международного противостояния «между цивилизованным миром и силами террора». Из чего согласно логике Кремля однозначно следует: за чеченскими боевиками стоит всемирный террористический центр («Аль-Каида» и проч.), следовательно, Россия вправе расширить диапазон нанесения ударов по базам и штабам террористов, а также спектр применяемых средств. <…> Между тем у европейцев на все это иной взгляд. Как пишет в немецкой «Франкфуртер рундшау» ее обозреватель Карл Гробе, «захват заложников в Москве не был акцией, организованной извне – это было возвращение чеченской войны туда, откуда она была начата». И далее: «Так мнимое подавление терроризма само порождает мнимых и настоящих террористов. В некоторых других частях мира политика США предстала аналогичным образом». По мнению Гробе, «московские вертикалисты власти теперь подталкивают российское правительство к тому, чтобы по примеру США следовать путями, которые ведут в сторону от остальной Европы. Это не может остаться без последствий для мировой политики. <…> Есть ли какое-то фундаментальное непонимание между Россией и Европой? – спросили мы своих собеседников из числа европейских политиков. Вот обобщенное резюме услышанного: это разное понимание гражданского общества и демократических ценностей. Если Россия действительно стремится в Большую Европу, то она должна играть по ее правилам. Пока же получается, что Россия ломится в европейские структуры со своим уставом, в то время как там уже давно есть свой. И это провоцирует раздражение со стороны европейцев, которые не хотят менять свои правила. Американцы сейчас лучше понимают Россию, чем европейцы, и готовы более тесно координировать свои усилия с Москвой. Европейцев же масштабные теракты не затронули и, как они считают, никогда не затронут. Именно эту отстраненность Европу, но уже в связи с сентябрьской трагедией прошлого года, критиковали весь прошедший год Соединенные Штаты. Интервью Д. ОРЛОВА, заместителя гендиректора Центра политических технологий: «Нужна новая чеченская элита» // «Газета» – 11 ноября 2002 г. Президент Путин вчера заявил, что переговоров с Масхадовым не будет, так же как и «второго Хасавюрта». Я считаю, что продуктивными были бы контакты с Масхадовым в неформальном режиме, через посредников. С ним можно и нужно разговаривать, несмотря на то что он снял с себя полномочия президента и стал «верховным эмиром». Но контакты не должны ни в коем случае носить формальный, легальный характер. В этом президент, несомненно, прав. Но я не вижу никаких препятствий для неафишируемых, тайных переговоров. Разве арест Закаева в Дании по требованию России не свидетельствует о том, что российское руководство поставило крест на возможных неформальных контактах с Масхадовым и другими лидерами чеченских сепаратистов? Я не считаю арест Закаева удачной акцией. Основания для этого были, но он относится к той категории чеченских политиков, с которыми можно было вести диалог, хоть и не в официальном формате. Да, в последнее время не очень удачно себя вел, – вероятно, это связано с кризисом среди руководства незаконных вооруженных формирований. Теперь о том, что делается в среде боевиков, о динамике их требований власть будет узнавать из интернетовских сайтов. Масхадов, по данным военной комендатуры Чечни, стал «верховным эмиром моджахедов Чечни», следовательно, быть президентом не может. У Масхадова истек президентский мандат. Президентом его называют только близкие соратники. Ему нужно утвердить свой статус как неформального лидера чеченцев и в какой-то мере развязать руки для каких-то акций. Видимо, речь будет идти не только о контролем за военным сопротивлением на территории Чечни. Есть большая вероятность, что основной акцент будет сделан на терроризме. Масхадов себя полностью дискредитировал, с ним переговоры невозможны. Тем острее для российской власти стоит вопрос, с какой элитой взаимодействовать. В том-то и дело. Криминальное квазигосударственное образование, называемое Чеченской республикой Ичкерия, держится на нескольких китах: работорговле, наркотрафике и незаконном обороте нефтепродуктов. И население, и элита привыкли к криминальному характеру, повседневной жизни. Власть хочет, но не может найти нормальную группу для диалога. Такая ситуация существует на протяжении нескольких столетий. Так что же, мы в тупике? Нет. Элиту для диалога надо искать и в Москве, и в Чечне. Это должны быть свежие люди, которые не связаны с наиболее кровавыми актами эпохи Дудаева и Масхадова. О чем власти говорить с представителями боевиков? Вы утверждаете, что чеченская элита не умеет жить в мирных условиях. Какие-то результаты, прекращение боевых действий, например, могут быть достигнуты. Но перед российской властью стоит очень сложная задача: вырастить новую элиту. Причем нормальная экономическая элита нужнее политической. У вменяемых чеченских бизнесменов, которые заняты легальным бизнесом, появятся нормальные политические требования. Финансирование и поддержку получат те силы, которые будут выражать реальные интересы бизнеса и населения. Но как вырастить новую чеченскую экономическую элиту? Возможно, поддерживать предпринимателей Надтеречного района, распространять опыт ведения нормального бизнеса на всю Чечню. Нужно беречь и поддерживать тех, кто занимается нефтеперерабатывающими заводами, зерновым хозяйством, торговлей продуктами питания, предметами первой необходимости. Нужно очищать от откровенно криминальных элементов нормальное предпринимательство. Наблюдатели делают акцент на правозащитных и военных аспектах чеченской проблемы. По моему убеждению, это второстепенно. «Облагородить», сделать более прозрачной чеченскую экономику, очистить ее от наркотрафика, от помощи «благотворительных фондов» из Афганистана и Саудовской Аравии, которые имеют откровенно криминальный характер, – тогда политическое решение чеченской проблемы станет более близким. Нынешняя чеченская администрация делает усилия в правильном направлении? Кадыров занимается именно тем, чем надо: пытается обеспечить спокойствие без активных военных действий, относительно мирное существование в рамках федерации. Кстати, у людей из администрации Кадырова есть шанс стать весомой частью будущей элиты. Но делать ставку только на Кадырова было бы неверно. Назначение Станислава Ильясова министром по делам Чечни призвано ослабить Кадырова? Усиление Ильясова должно послужить некой альтернативой властолюбивому Кадырову. Вчера Борис Грызлов подписал распоряжение о создании МВД Чечни – на этом очень настаивал Кадыров. Мне не кажется это удачным решением. Чеченская милиция отличается, с позволения сказать, большим своеобразием. Такое силовое ведомство будет в очень большой степени автономным от федерального центра. «Чеченская общественность» обратилась к Путину с просьбой скорее провести референдум по конституции Чечни. Но сенатор от Чечни Ахмат Завгаев считает это преждевременным. А вы как считаете? Форсировать события не стоит. Принятие конституции – дело ближайших лет. Экономика играет очень значительную роль. Пока не восстановлена республика, власти трудно рассчитывать на благоприятные результаты референдума. А. МАТВЕЕВА: «Масхадов нашел поддержку в Москве» // «Газета» – 11 ноября 2002 г. Российскому руководству предложено немедленно остановить военные действия в Чечне и начать мирные переговоры с Асланом Масхадовым. Об этом говорится в одобренном правозащитной конференцией меморандуме. Участники форума высказались за введение в Чечню международных миротворческих сил и категорически выступили против проведения в Чечне выборов и референдума до завершения военных действий, «поскольку эти выборы не могут быть свободными, всеобщими и демократическими». Конференция «За прекращение войны и установление мира в Чеченской республике», инициатором которой стал одноименный Российский общенациональный комитет, вызвала у ряда представителей власти нездоровый ажиотаж: ее участников сравнивали с делегатами «Всемирного чеченского конгресса», который России так и не удалось запретить в Дании. Спецпредставитель по соблюдению прав человека в Чечне Абдул-Хаким Султыгов призвал правозащитников не проводить конференцию, потому что она «обеляет международных террористов». Правозащитники не обиделись и позвали на конференцию его самого, а заодно и «Касьянова, Волошина, Эллу Памфилову (главу комиссии по помилованию при президенте), Ахмада Кадырова и Владимира Зорина (министра по делам национальностей)», как зачитал по списку ведущий мероприятия Лев Пономарев (движение «За права человека»). До мероприятия не добрались не только они, но и лидер СПС Борис Немцов, хотя СПС вместе с «Либеральной Россией» был заявлен как один из организаторов конференции. С международным статусом конференции также возникли проблемы – депутату Европарламента Оливье Дюпюи было отказано во въездной визе в Россию. Глава правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов подробно рассказал о зачистках в Чечне и сделал вывод о том, что «масштабы террора со стороны федеральных сил сравнимы со сталинским террором». «Полковник Буданов гораздо опаснее террориста Бараева, – продолжил его мысль руководитель креативного совета СПС Леонид Гозман, – потому что он офицер Российской армии, а не просто независимый бандит». Депутат Госдумы Сергей Ковалев высказался за созыв всечеченского «круглого стола» для выработки процедуры созыва Учредительного собрания, которое должно определить статус Чечни. Лидер «Яблока» Григорий Явлинский предложил для начала заняться экономическими проблемами республики и подчеркнул, что для восстановления республики понадобится не менее 86 млрд. рублей в год. Профессор Руслан Хасбулатов обнародовал свой мирный план по Чечне – «принуждение к миру» враждующих сторон под эгидой влиятельных международных организаций. «Вы спрашиваете, с кем России вести переговоры? А с кем она тогда воюет?» – вопрошал эксспикер Верховного Совета. Хасбулатов посетовал на отсутствие в России массового антивоенного движения, сравнимого по мощности с движением против войны во Вьетнаме в США 70-х годов. «Не надо требовать от нашего замученного населения ходить на пикеты против войны, у нас не будет так, как в США», – ответил Хасбулатову политолог Андрей Пионтковский. «Россия потеряла все моральные и политические права на свою юрисдикцию над этой территорией», – безапелляционно выразила свое мнение о Чечне лидер Демсоюза Валерия Новодворская, но посоветовала чеченцам не увлекаться исламским фундаментализмом, поскольку «все хорошее надо искать на Западе». «А если Россия хочет Чечню – значит, в Москве должен быть бульвар Джохара Дудаева и отменены все военные награды за чеченскую войну», – полагает лидер ДС. В конце конференции правозащитникам пришло свежее послание от Аслана Масхадова, в котором он опять отверг свою причастность к теракту в Москве, отстранил взявшего на себя ответственность Шамиля Басаева от всех занимаемых должностей и распорядился начать против него расследование. Беседа А. Проханова и Б. Березовского: «Лондонское эхо московских взрывов» // «Завтра» – № 44 – 29.10. 2002 г. Александр ПРОХАНОВ. Борис Абрамович, мой вопрос к вам. Виктор Алкснис и я, мы скоропалительно прилетели в Лондон, дабы использовать ваши связи в чеченской среде, ваш опыт по спасению заложников, в надежде, что террористы, направленные в Москву из чеченских центров, из этих же центров будут отозваны. К сожалению, получил развитие кровавый сценарий. И теперь, когда еще в Москве пахнет газом, необходимо оценить случившееся. Политическую фазу, предшествовавшую катастрофе. Сам факт решительного, небывалого за последнее десятилетие, истребления террористов. Пути, которыми могут развиваться российская политика и российская государственная философия, чтобы выбрать из нескольких вариантов наиболее предпочтительный. Что вы думаете по этому поводу? Борис БЕРЕЗОВСКИЙ. У меня сложилось впечатление, что по крайней мере часть лидеров, управляющих чеченским сопротивлением, в последнее время приняли принципиально новое решение. Они стали окончательно называть борьбу с федеральными войсками войной, и согласно формуле «На войне, как на войне», решили больше не ограничивать боевые действия территорией Чечни. Перенести войну на территорию всей России. Конечно, и прежде был Буденновск. Было чеченское вторжение в Дагестан. Однако Буденновск все-таки следует отнести к всплеску эмоций, а не к военно-политической доктрине. Дагестанское вторжение, как я уже высказывался прежде, является операцией, реализовавшей замысел российских спецслужб. Я твердо знаю, что Масхадов был против этого похода, но Басаев и Хаттаб не контролировались Масхадовым, действовали самостоятельно, и вы знаете, чем это закончилось. Сегодня же здесь, в Лондоне, я встречался с Закаевым. Он отрицал, что принято решение о перенесении войны на территорию всей России, однако дал понять, что в среде чеченских повстанцев складывается абсолютно новая ситуация. Утрачивает свое влияние поколение тех, кто начал это сопротивление. Приходят к управлению «дети войны», те, кому сейчас двадцать два – двадцать три года. Они еще не являются определяющей силой в ведении боевых действий, как сказал Закаев, но они очень слабо поддаются контролю, с ними очень трудно договариваться, ибо они – люди абсолютно другой культуры. Они готовы реализовать план «Война против всей России». Мне представляется, что чеченцы, среди всех остальных народов, населяющих Россию, имеют наиболее резкий национальный характер, и в силу этих специфически чеченских особенностей они были первыми, кто сдетонировал взрыв. Я хочу сказать о так называемом «русском фашизме». Признаюсь, некоторое время я сам заблуждался, мне казалось, что существуют ряд проявлений, ряд движений и партий, которые могут подтолкнуть к образу, изучая историю национальных отношений в России, я понял, что русские в высшей степени веротерпимы, менее других подвержены национальным фобиям, и те проявления, которые следует назвать черносотенными, или погромы в течении истории России не выходили за рамки общеевропейских «стандартов», да простят мне это кощунственное слово в данном случае. Ушли они из Европы, спасаясь от преследований. Это был самостоятельный выбор, и это означало, что в России им было безопасно, безопаснее, чем в остальных странах Европы. То же и о немцах. Был настоящий мирный исход немцев в Россию из германии, прежде всего по экономическим мотивам. Это свидетельствует о терпимости русских к другим нациям. Мне кажется, что идея «русского фашизма» выгодна властям, которые не желают пользоваться нормальными способами управления российским обществом. Чтобы подавить конфликт между властью и народом, власть множит конфликты внутри самого народа. Московская трагедия – во многом тому свидетельство. А.П.: Жупел «Русского фашизма» – это способ поддерживать напряжение между русскими и евреями, русскими и кавказцами, русские и, теперь уже, украинцами. И это способ подавления самого русского самосознания. После 91-го года огромными усилиями патриотических идеологов удалось ликвидировать пропасть между «красной» и «белой» верой, образом «красной» и «белой» России. Теперь мы стараемся приблизить к себе «либерал-патриотов», которые нащупывают общие с нами ценности, имя которым – сильная великая Россия. Власть старается не допустить этого сближения, ибо растерзанное русское самосознание, разорванный на куски патриотизм являются достоянием власти, поддерживают ее на плаву. Соединенный, неразделенный патриотизм становится достоянием народа. Губителен для власти, которая антинациональна, действует в интересах других стран и культур. Не отсюда ли раздражение Кремля по поводу наших встреч, попытка опорочить эти встречи, оклеветать их участников? Б.Б.: Слабая и недальновидная власть всегда действует по принципу «разделяй и властвуй». И самый простой способ разделить – разделить по национальному признаку. Это остается главным препятствием для интеграции экономической, национальной, пространственной. Интеграции элит в такой многонациональной стране, как Россия. Мне кажется, Путин даже не задумывается над этой проблемой. А те рядом с ним, кто понимает важность этой задачи, действуют в прямо противоположном направлении в ущерб единству России. Эффект нашей предыдущей встречи, взрыв от публикации нашей с вами беседы объясняются двумя составляющими. Абсолютно неожиданной, не виртуальной, а реальной комбинации «Проханов-Березовский», что раньше казалось совершенно невозможным для зашоренных политиков. Тех, кто мыслит стандартно и не понимает, что настоящая политика строится из неординарных, неожиданных комбинаций, которые могут привести к желаемой цели. Для нас эта цель – сохранение России, как уникальной и мощной страны, в которой люди живут в духовном и материальном комфорте. Вторая составляющая этого шока власти в том, что мы начали занимать нишу, которая, на мой взгляд, наиболее эффективна для достижения упомянутой цели. Мы с вами по-разному смотрим на идею патриотизма. Но мы одинаково считаем, что патриотизм – это единственная сила, которая вытащит Россию из беды, в которой она оказалась. Поэтому соединение людей с различной политической философией, но с одинаковой исторической целью действительно настораживает власть. Путин не использовал дарованный ему уникальный шанс. Не смог сформулировать «национальную идею» и действовать в интересах всего общества, а не узкой группы людей. Наша встреча показала, что слияние либерального патриотизма и классического, то есть державного, может обеспечить тот синергетический эффект, который необходим для формирования национальной идеи России. Александр ПРОХАНОВ: «Морг-Ост» // «Завтра» – № 45 – ноябрь, 2002 г. Путин, наивной, верящей, сентиментальной душой, взятой напрокат у Михаила Сергеевича, стремился на Запад. Желая прослыть «западником», воздвигал пышные дворцы внутренней и внешней политики в поствикторианском стиле, с элементами готики и позднего барокко. Но угрюмо и хрипло дохнул норд-ост, разнес фанерные декорации, шмякнув незадачливого архитектора затылком о кирпичную стену сортира, на которой гвоздем начертано: «Welcome». <…> Так ведет себя внешний «западный друг». А внутренний? Как вели себя западники-либералы из «Яблока» и СПС, из респектабельной европейской элиты, с которой нежничает Президент? Все эти режиссеры, певцы, политологи, устроившие антигосударственную истерику перед телекамерами? Эти «шерочка с машерочкой», когда крутится двухголовое существо с одним пупком и двумя ногами, и не поймешь, где Немцов, а где Хакамада? Или Венедиктов, чьи волосы набились в каждый рот и ноздрю, не давая дышать. Как они мытарили власть в ее смертельные роковые минуты! Как требовали от Путина, чтобы он босиком, с веревкой на шее пошел на Кавказ к Масхадову! Как заступались за кавказцев в Москве и за евреев в Хевроне и Тель-Авиве! Как лицемерно посыпали голову пеплом над покойниками, давая понять, что в их смерти виноват жестокий Кремль, бессердечные силовики, агрессивные русские генералы! Именно так действовало первое поколение сорвавшихся с цепи либералов во время тбилисских событий, стрельбы в Риге и Вильнюсе, в Карабахе и Фергане, приближая развал великого советского государства. <…> Сумеет ли Путин отречься от миллиардеров Фридмана и Абрамовича, «реформирующих» русский народ на миллион покойников в год? Станет ли он защитником и радетелем народа, которого пятнадцать лет терзают беспощадные террористы-реформаторы? Если да – народ встанет рядом с властью в годину жестоких испытаний. Если нет – власть и народ погибнут поодиночке. Д. Соколов-Митрич: «Нас не поставить на колени» // «Известия», № 197 – 29.10.2002 г. Судя по настроениям, которые царили вчера на площади перед Театральным центром, за свою национальную трагедию часть народа ждет другой национальной трагедии – только на этот раз для представителей одной конкретной нации. Сейчас главная задача власти – не допустить стихийных проявлений мести по принципу «око за око». Люди должны отличаться от нелюдей. Россия – многонациональная и многоконфессиональная страна. И таковой останется всегда. Чтобы стать единым народом, мы должны делить людей на своих и чужих только по одному признаку – по признаку уважения или презрения к человеческой жизни. В московской трагедии были «свои» и «чужие» смерти. Но человека нельзя считать террористом за другой цвет кожи, за другой овал лица, за другую веру. А вчера был просто траур. В разных концах толпы, как маленькие гейзеры, закипали разговоры о том, кого, как и где надо мочить. За редким исключением это были вполне адекватные люди. Из тех, кого принято считать экономически активным слоем общества. – У меня беда, – сказал мне один человек в галстуке. – Сын собрался в партизаны идти. Говорит: «Все, трындец, папа. Ухожу черных гнуть. Будем действовать их же методами. Взрывчатку в их кабаки подкладывать, выстреливать по ночам из-за угла – с ублюдками только по-ублюдски». – А почему беда? – поинтересовался другой человек в галстуке. – Ты же только что говорил, что так и надо. – Надо-то надо. Но неохота сыну единственному передачки в тюрьму носить. – А ты еще нарожай. Они вон сколько рожают. Первого человека в галстуке выхватила из толпы жена, а сама встала передо мной на его место. Женщина была одета богато и вид имела вполне цивилизованный. Еще неделю назад от таких невозможно было услышать экстремистских речей. – Вот вчера мне нравилось телевизор смотреть. Там кто-то правильно сказал: «Очистим от этой нечисти всю Россию». А сегодня опять за старое: «Бандиты не имеют национальности». Имеют бандиты национальность. Неужели они еще недостаточно скомпроментировали себя как нация!? Что еще они должны сделать, чтобы мы, наконец, огородили Чечню колючей проволокой? Звери должны жить в зверинце! – За четыре часа из лиц кавказской национальности осмелился прийти лишь один человек – и тот в форме сотрудника «Красного креста». Еще одного я встретил на 1-й Дубровской, метрах в трехстах от толпы. Он остановился, отдал букет своей жене, русской, она пошла на площадь, а он остался курить: – Боюсь, – улыбнулся Тамерлан Магомедов, он родом из Дагестана, но уже пять лет живет в Москве. – У меня там брат шурина погиб, а я боюсь цветы ему положить. Доигрались придурки в Аллах акбар, теперь в прятки играть придется. И.Г. ЕДРЕЦ: «Безжалостные ангелы войны» // «Советская Россия» – 29 октября 2002 г. Террористы уничтожены. Заложники (большая часть) спасены. Все вздохнули с облегчением… Несомненная победа героев советской выучки. Мужественные спецназовцы стремительным броском атаковали захватчиков. Редко в какой стране мира спецслужбы могут похвастаться такими героями. И мы гордимся… 34 террориста (из них 18 женщин) никогда больше не поднимут оружия против кого бы то ни было. И все же ощущения радости нет. Охватывают смешанные чувства неясности, тревоги, жалости, когда в десятый раз смотришь на безжизненные тела поверженных преступников… Какие угодно чувства, но ненависти нет. Что видели в своей жестокости и короткой жизни эти молодые мужчины и женщины? Кого и за что они так вот ненавидели? Действительно ли готовы были убивать и взрывать? Вопросы, вопросы… Все они встретили первый солнечный свет в мирное советское время. Но отрочество и юность им уготовано было судьбой провести уже в жестоком мире войны. Им рано дано было увидеть кровь, познать отчаяние. Все слезы уже выплаканы. Все стоны произнесены. И за спиной – могилы родных и близких. Разрушенный мир. Из детства они одним шагом вступили во взрослую жизнь. Вместо учебников и компьютеров в руках – автомат, граната или нож. Первый мужской поступок – бой плечом к плечу с отцом, дядей, старшим братом. В сердце – ненависть к «оккупантам». И яростное желание жертвовать собственной жизнью в священной войне своего народа. Мы можем думать, что это дико, неправильно, чудовищно, несправедливо, противоестественно… Мы можем обжигать их какими угодно словами ненависти, но нам не дано переубедить этих чеченских мальчишек и девчонок, что их борьба за правое дело – терроризм. <…> Память прокручивала ленту прошлых лет в те долгие часы, которые я провела у телевизора с 23 по 26 октября. И в голове не укладывалось, как могли эти ребята и девушки отважиться на столь ужасный и отчаянный шаг? Я вглядывалась в их глаза, пытаясь проникнуть сквозь маску, уловить очертания их лиц – все спокойно, уверенно, осознанно. Вслушиваюсь в тон голоса самого Бараева, одной из девушек-самоубийц, внимательно слежу за их движениями, за пальцами, спокойно сжимающими пояс со взрывчаткой и провода. И не нахожу звериного отклика врагов, готовых броситься в ад во имя бредовой идеи. Потом нам говорили, что эти террористы – все наркоманы. Но их совершенно ясные взгляды полностью опровергают подобные заявления. Ни за что не поверю, что на столь тщательно спланированную операцию отправляют наркоманов и алкоголиков. Явно неестественное положение бутылки коньяка наталкивает на размышление: а кто, собственно, убил Мовсара Бараева? И куда делись некоторые его подельники? И почему они вдруг до начала штурма стали переодеваться в одежду заложников? Как они вообще узнали о штурме? На все эти вопросы никто пока не дал ясного ответа, как и о том, почему из числа погибших заложников только у одного следы огнестрельного ранения, а остальные пострадали и продолжают страдать от неизвестного вида химического оружия… Террористы приехали в Москву, чтобы бороться и погибнуть. Что ж, они достигли своей цели. Так и не познали они золотой поры зрелости. Да, как видно, они и не хотели этого. Не знали они, что такое мирная жизнь, счастливая семья. Не хотели они рожать детей, чтобы их потом убили на войне. Их растила и воспитывала злая мачеха-война, она же и сгубила, отняла веру в любовь, справедливость, счастье. Эта война искалечила их души, и они возненавидели свою жизнь за это, не хотели они такой жизни для своих детей. И, может быть, с последним криком: «О, аллах, что же мы творим?!», бросились в бой и сгинули навек под проклятия сотен и сотен людей… В. СОЗИНОВ: «За шумовой завесой» // «Советская Россия» 29 октября 2002 г. <…> Спецназ сделал то, что ему и полагается делать, – выполнил приказ. За это мы его и кормим. Точнее – за то, чтобы ему как можно меньше приходилось работать кровью невинных людей он смывал провалы, предательство и ротозейство Путина, Патрушева, Рушайло, Грызлова, Лужкова, Пронина и иже с ними. Одно подразделение ФСБ исправляло ошибки другого, оказавшегося неспособным предотвратить теракт. И потом: пустили нервно-паралитический газ, но объясните, зачем было убивать находящихся в шоке женщин? Вон как лихо один из «альфовцев» рассказывал журналисту «МК» (эта заметка стоит на их сайте): «Наши бойцы просто вошли в зал и в упор расстреляли спящих террористов. В висок». Но разве нельзя было обезвредить заряды у находящихся в бесчувствии смертниц, не убивая их? А может, власть боялась свидетельских показаний этих смертниц на суде? И уж если другого выхода не было (вдруг нажмут на взрыватель?), зачем тысячу раз показывать мертвые тела расстрелянных женщин по телевизору? Неужели кремлевский агитпроп не понимает, что этим «смакованием» женских трупов он как раз и разжигает межнациональную рознь? Мы что, такими методами собираемся восстановить мир в Чечне и найти там союзников среди мирного населения? Все в Кремле понимали, но крутили кадры смерти умышленно. Им нужна эта война без конца. <…> О выводах. А их не будет. Эта власть, которая изо дня в день талдычит о «международном терроризме», даже после взрывов домов в Москве и небоскребов в Америке оказалась неспособной извлечь уроки. Вот почему ей надо трубить о «блестяще проведенной операции», чтобы за этой шумовой завесой скрыть свою собственную никчемность. Только вот коммунисты не должны примыкать к этому хору аллилуйщиков. «Смогут ли сами чеченцы урегулировать чеченскую проблему?» //«Известия», № 204, 2002 г. Михаил ДЕРЖАВИН, актер: «Чеченцы обладают необыкновенной силой объединения. Разрешить конфликт сами они могут запросто». Андрей БАРЫШНИКОВ, доцент Военного университета, полковник в отставке, член Клуба «Известий»: «Среди чеченцев уже выросло целое поколение, воспитанное в глубокой ненависти к русским людям, ко всему русскому. И все силы этого поколения будут направлены не на восстановление страны, а на месть. И поэтому если чеченцы и могут решить эту проблему самостоятельно, то только через очень много лет». Дмитрий ФОНАРЕВ, президент Национальной ассоциации телохранителей: «Если бы чеченские лидеры захотели бы решить кавказскую проблему, они не ограничились бы одними заявлениями. Российские чиновники тоже боятся действовать решительно. Сегодня у чеченцев нет того будущего, которого они хотят, их политические принципы не укладываются в рамки федеральной политики России. И федералам, и чеченцам необходима передышка, перемирие. Этим обе стороны смогут продемонстрировать стремление к миру». Станислав ВАВАРУЕВ, кинорежиссер: «События свидетельствуют о беспомощности чеченцев в решении сложившихся трудностей. Сами они с проблемой никак не справятся, им помогать нужно. Кадыров и другие признанные Москвой чеченские лидеры не могут сегодня помочь своей республике. Ведь все они – временные фигуры на политической арене, надеяться на них нет смысла. А их популярность в широких кругах в данном вопросе не принесет ожидаемой пользы». Ашот ДЖАЗОЯН, генеральный секретарь Международной конфедерации журналистских союзов, член Клуба «Известий»: «Только сами чеченцы и должны регулировать чеченскую проблему. Москва может помогать, что-то подсказывать, поскольку есть понятие федерального центра, у нас все-таки единое государство. Но все внутренние вопросы должны решать сами чеченцы. Ведь там сейчас идет процесс укрепления местной власти». Леонид ГРИМАК, ведущий научный сотрудник НИИ МВД: «Урегулировать чеченскую проблему могут лишь сами чеченцы. Ведь государственной независимостью они не обладают. Сегодня чеченцы находятся в составе России, но создают политические и военные структуры, которые противоречат разрешению конфликта и обостряют его. Значит, за ними и решение». Леонид ЖУХОВИЦКИЙ, писатель: «Если бы чеченцы сами решили проблему, это был бы идеальный вариант. Однако это не реально. Допустим, что девяносто процентов чеченцев проголосовали за Конституцию и выбрали президента. Но где гарантии, что эту Конституцию будут соблюдать боевики – в основном молодые ребята, которые значимы лишь пока идет война и льется кровь? Да и не слишком верю я в свободное волеизъявление народа, где каждый второй чувствует у затылка ствол автомата. Думаю, что необходим какой-то перерыв, в течение которого безоружные чеченцы перестали бы бояться вооруженных». «Не замыльте причины» // «Московские новости» – № 42 , 2002 г. Читатели «МН» о захвате и освобождении заложников в Москве Москвич: «Москвичи, объявим бойкот всем рынкам! Помните, если даже продавец – русский, за ним обязательной стоит хозяин-горец. Покупать продукты только в магазинах. Пусть чеченская диаспора увидит, что нельзя захватывать заложников в центре Москвы и одновременно делать деньги на москвичах, а потом эти же деньги на гескоген тратить». Незнамов: «Когда мы валим в одну кучу всех «лиц кавказской национальности», мы не только распыляем силы, но и лишаем себя потенциальных союзников – у многих кавказцев претензии к чеченцам куда больше, чем у нас. Вспомните хотя бы, как оборонялись те же дагестанцы – а мы их в одну кучу с тем, с кем они сражались». Максим: «Я уже не могу относиться к войне в Чечне как раньше. Не смогу взвешенно оценивать события, происходящие там. Не смогу рассуждать на тему «Взрывы домов в 90-е, скорее всего, были операциями ФСБ». Война пришла в наш дом. Можно даже заболеть национализмом. Хотя почему «заболеть»? Негипертрофированное чувство национализма – признак здоровья нации. Главное, чтобы оно не перерастало в шовинизм». Михаил Духов: «Захват заложников – это шаг отчаяния. У самих чеченцев наши столько детей поубивали за почти 8 лет! Сошли с ума все – чеченцы от безысходности, мы – от агрессии. Я своему ребенку запрещаю в школу футболку цвета хаки надевать на физкультуру – в классе учатся дети-чеченцы. У некоторых из них не только пап, но и мам поубивали». Вадим Кашуба, Краснодарский край: «Не понимаю, почему нам постоянно навязывают мнение, что в Чечне тысячи террористов и бандитов. Десятки тысяч вооруженных местных жителей плюс поддерживающие их родственники – это сотни тысяч протестантов. А это уже не бандиты, это уже НАРОД. Народ, который на протяжении 8 лет ведет нормальную антиколониальную борьбу. Во все времена для завоевания колоний из метрополии набирали только командный состав, а солдат набирали из жителей колонии. У современного российского руководства недостало даже такой средневековой мудрости, они сжигают в колонии, в Чечне тысячи своих собственных восемнадцатилетних мальчиков. Европейские метрополии дали независимость своим колониям уже много лет тому назад. Цивилизация! Свет Разума! А мы – огромные, дикие и нищие». А. МИНКИН: «Эпидемия террора» // «Московский комсомолец», 1 ноября 2002 г. <…> Власть, которая смотрит на других, как на микробы, как на мусор, – она и на своих так смотрит. Чужих стреляет, своим отключает свет и тепло – возвращая и своих в скотское состояние. Нам бы разобраться с тем, что у нас самих происходит. А происходят у нас похороны. Тихие. Похороны моряков «Курска» длились больше года. В Мурманске, в Ленинграде, в Баренцевом море… Всякий раз с почестями, салютом, с речами адмиралов и высших госслужащих. Этой пышностью как бы заглаживали вину. За то, что не спасли. А теперь похороны сорока человек даже не попали в некоторые выпуски теленовостей. Скорей бы забыть, не надо будоражить… И во вторник, и в среду мертвых заложников закопали без торжественного участия государства. Государство не осталось безучастным – денег дали (и обещали), но скорей бы забыть. Потому что похороны мешают торжеству победы. Мешают родственники погибших. А еще – родственники исчезнувших. Исчезли даже те, кого ищут мамы! Но комиссия по расследованию не будет создана. Народные депутаты решили, что это «несвоевременно». Конечно, надо дать время, чтобы у следствия не осталось шероховатостей, чтобы цифры сошлись, как на выборах. Похоронная арифметика – тяжелая наука. 120 погибших – это 240 пап и мам, 480 бабушек и дедушек (а если погиб пожилой человек – значит, остались дети и внуки). А еще это три с половиной тысячи одноклассников, три тысячи сослуживцев, десять тысяч друзей и приятелей… 120 погибших – 15 тысяч потерпевших. У чеченцев, у этих бацилл, остро развиты родственные чувства. Там и троюродный племянник – близкая родня, там у каждого больше ста родственников. А убито там сто тысяч. Сто тысяч убитых умножить на сто родственников – получится десять миллионов потерпевших. Но по переписи их там всего миллион. Это значит, что там каждый – десятикратно потерпевший. И это значит – миллион десятикратно жаждущих мести. А нам говорят: боевиков – полторы тысячи. А мы удивляемся, что 60-тысячная группировка не может справиться уже несколько лет. В. ЛОШАК: «Сын перестройки» // «Московские новости», № 42, 2002 г. Мовсару Бараеву было 23 года. Еще в пятницу телекамеры показывали его живым. Теперь он – лишь труп, с зачем-то вложенной бутылкой «Хенесси» в окоченевшую руку. Он единственный из террористов был без маски, может быть, потому его лишь и можно считать сознательным самоубийцей. Те, кто надел маску, как бы они себя ни называли – «самоубийцы», «шахиды» или как-то еще, собирались жить, иначе зачем им скрывать лица? За два последних дня своей жизни Мовсар добился оглушительной славы, теперь его знает не только большая страна – Россия, но и, пожалуй, весь мир. Мог ли мечтать плохо образованный паренек из глубокой чеченской провинции о такой, пусть посмертной, известности? Можно сказать, теперь он один из самых знаменитых «детей перестройки»: когда она началась, он пошел в школу в родном Аргуне. Его поколению жизнь дала колоссальный шанс – они стали сегодня первыми в стране взрослыми, начисто избавленными от советского опыта. Его поколение из больших российских городов учило иностранные языки, крутило свою маленькую коммерцию, выбирало профессию, получало водительские права, влюблялось и копило на летнюю поездку за границу… А Бараев рос рядом с войной, с автоматом и ненавистью к русским… Таким и должен был вырасти щенок первой чеченской войны: злым, жестоким, обиженным. Думал ли доблестный полководец Грачев и верховный главнокомандующий Ельцин, какими рядом с нашими танками и БМП вырастут чеченские подростки, и без того с детства задуренные идеей независимости? Ровесники Бараева в России как раз окончили институты, женились, завели первых детей… А Мовсар спустился с гор, чтобы, если нужно, этих детей убивать. Он мог захватить и детский сад, и роддом, но захватил зрительный зал мюзикла. Те, кто вел с ним переговоры, говорят, что будто объяснялись на разных языках. «Человек, но другой». Таких «других» – пол-Чечни. Дети первой войны, они вернулись в Москву в масках, готовые убивать. И умирать. Сейчас страна подавлена. Страна обсуждает случившееся. Скорбит о погибших. Позовите авторов первой войны: Грачева, Хасбулатова, Руцкого, Ерина… Пусть они еще раз посмотрят на труп Мовсара. Пусть скажут: «Кровавый мальчик, это мы тебя вырастили! Благодаря нам и Дудаеву ты был таким темным, тупым и злобным». …Может ли вообще кто-то в мире предугадать, какими страшными плодами всходят семена войны. Олег ОСЕТИНСКИЙ: «За штурм» // «Известия» – 30.10.2002 г. За день до штурма на вечернем «Времечке» случилось невероятное. Ведущие провели телефонный опрос среди зрителей: штурмовать театр – или исполнить требования террористов? И вот, к общему изумлению, вся Россия узрела цифры, немыслимые раньше для робкого и забитого нашего общества: большинство населения в конце концов проголосовало – за штурм! И тогда Президент, как мы и предсказали, – рискнул. Во имя спасения людей – по воле народа. Во имя спасения людей – без унижения. И этот штурм поддержал весь цивилизованный мир. И, главное, штурм этот создал прецедент новой русской идее – не унижаться. Вообще – не унижаться. Ни перед кем. Ни перед чем. То есть спецназ штурмовал в том числе идеологию предательской глупости Буденновска и Хасавюрта, царившую в прессе до сих пор. Ведь многие из наших журналистов и ведущих ТВ всегда были пораженцами, не поддерживали справедливую борьбу россиян против чеченских рабовладельцев и исламских экстремистов. Это они, с позволения сказать, журналисты, вместо того, чтобы поддерживать дух и мужество россиян, прививали жертвам бандитов мерзкий «стокгольмский синдром». И, увы, никто в России не вышел на миллионный митинг с требованием к террористам немедленно освободить заложников без всяких условий! Или с логичным требованием к московской чеченской диаспоре – немедленно помочь освободить заложников – и выкинуть террористов вон из России. И ведь на самом деле нет ведь никакой освободительной борьбы. Есть борьба за право воровать нефть, и есть чудовищный план исламских экстремистов – план уничтожения всей христианской цивилизации. И нападение на «Норд-Ост» есть часть этого мирового плана – никто в мире уже не сомневается, что это нападение было организовано исламскими радикалами. Недаром его участники были перед штурмом показаны по телеканалу «Аль-Каиды» исламистов «Аль-Джазира». Олег ОСЕТИНСКИЙ: «Кто поможет президенту?» // «Известия», 25 октября 2002 г. Не извлекли уроков из сентября американского. И получили «11 сентября» московское. По тонкому льду нельзя ходить долго. Но мы в это не верили. Фыркали. Смеялись. Презирали. «Какие глупости». Посконное «авось да небось». Так получайте Большую Войну – неожиданно и надолго. Все идет по плану режиссера – Дьявола. Вот вышел на сцену киллер в США. Вот захват театрального зала, где идет веселый мюзикл. Режиссер-Дьявол не любит мюзиклов. Он хочет, чтоб мы не смотрели мюзиклы. И не ходили в «Макдоналдс». Далее – везде?.. И – главный русский вопрос – за что? А за все! – за ментов продажных, за генералов-воров, за кудахтанье либералов, за безгласие народа, за одиночество Путина. И уже негде Президенту спрятаться под беспощадным лучом вопроса – что делать? И помочь ему не может никто. Опять жизнями простых людей играют в интересах какой-нибудь нефтяной трубы? Царь упрекал Ермолова – во Франции пишут, что ты сжигаешь дома и расстреливаешь женщин. Ермолов писал ему в письме: «А что делать? Они выставляют впереди себя женщин и детей как щит»... Все то же сотни лет... Что делать – вопрос бьет Президенту в висок. Что делать? Или сдаться на безумное требование – или чем-то пожертвовать. Чем? Кем?! <…> Конечно, террористы должны знать, что если заложники погибнут – они обрекут своих соплеменников на жуткие испытания. Ведь как бы русский медведь ни ослаб, долго дразнить его все-таки чревато. «Русские медленно запрягают, но быстро ездят» – сказано. И еще сказано – «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». И тогда не сорок вдов чеченских возьмут в руки оружие – а сотни тысяч русских. Тогда – все. Но террористам все равно. Они приехали умереть... Буденновск не стоил обедни. А Москва?.. Да, террористы и их идеология заставили цивилизованный мир открутить много витков Истории назад. Шекспир отдыхает – он слишком в будущем. Наступают времена библейские. Око за око. И так будет долго. И когда придет новый Христос – теперь не скажет никто... Под страшный пресс попал Президент. Ведь надо выбирать – и быстро. Не дай Бог решать такие вопросы в одиночестве. Ничьи плечи не выдержат. Надо помочь Президенту, разделить с ним ответственность. В греческой трагедии был только один выход у героя – обратиться к Богам. А в нашей, русской, – обратиться к Народу. Вслух, громко, глядя в глаза, – спросить у народа страшного совета: что делать? Рисковать – или нет? Чем пожертвовать – Россией или нет?.. Надо. Спросить. У народа. Чтоб не звучал плач Иеремии в развалинах Израиля... Г. БОВТ, С. НОВОПРУДСКИЙ: «Страна-заложница» // «Известия» – 25.10.2002 г. Они и должны были сделать это именно в Москве – в городе, по-европейски сверкающем огнями бутиков и казино, отражающихся в лакированных бортах нахальных иномарок. Городе, жители которого не хотят знать, что их родина сегодня ведет войну. Долгую. Бесконечную. Беспросветную. Которую слишком многие отказываются считать Священной. Бандиты не хотят, чтобы мы забывали, что живем на линии фронта. Нам все это время говорили, что война в Чечне вот-вот кончится. Что она уже перешла из активной фазы в какую-то иную. Что бандитов все меньше – всего лишь пара тысяч. Потом опять – всего лишь пара тысяч. Потом опять – всего лишь пара тысяч. Потом – что всему виной Грузия, которая их всех прячет в глубоком ущелье. И чем больше их «защищают», тем больше их становится. Бандиты хотят, чтобы мы поверили в то, что, пока жив хоть один чеченец, в России не будет мира, если русские не уйдут из Чечни. Для русского общества настал момент истины. Для каждого его члена. Русское общество сейчас в тупике, из которого нет просто выхода. «С тараканами нельзя договориться!» Ни ООН, ни лордам джаддам, ни советам Европы. Нашу политкорректность и демократию – только по отношению к себе подобным, способным разговаривать на НАШЕМ языке. Обыватель должен решить для себя, какую цену он готов платить. Каждый день! За свое спокойствие и безопасность своих детей. С кем он хочет жить в одной демократической стране. И как отделить себя от тех, с кем он жить в такой стране не хочет. Как ему вести себя в публичных местах. Какую ответственность несет лично он, обыватель за то, чтобы в этих местах и в его доме хозяином был он, а не бандиты, которые на самом деле – всего лишь выросшие уличные хулиганы, уличная «братва» без национальности. <…> Делить мир на своих и чужих по религиозному или национальному признаку – бессмысленно. Национальность (чеченцы) и религия (ислам) – лишь псевдонимы, идеологический камуфляж нашего общего врага. Но надо понимать: мы участвуем в войне цивилизаций. В ней не может быть компромисса. Цивилизация международных террористов не имеет никаких конструктивных идей – она может только убивать и запугивать цивилизацию людей. Это вызов всему вменяемому человечеству. Такого вызова оно еще не знало. «В Подмосковье начали жечь чеченские магазины» // «Московский комсомолец», 31.10.2002 г. Отзвуки трагических событий в столице докатились и до подмосковного Орехово-Зуева. Во вторник в этом городе произошел пожар в магазине, принадлежащем этнической чеченке. <…> Специалисты предполагают, что магазин подожгли. К тому же на одной из стен торговой точки были обнаружены две надписи: «Чечены, мы вас убьем», а на соседнем доме: «Надо убивать чеченов», сделанные красной краской из баллончика. Городская прокуратура возбудила уголовная дело по факту поджога. А. ПОЛИТКОВСКАЯ: «После 57 часов» // «Новая газета», 4-10.10.2002 г. <…> Мне ОЧЕНЬ НЕ ПОНРАВИЛОСЬ ПОВЕДЕНИЕ БОЛЬШИНСТВА ЗНАКОМЫХ ЧЕЧЕНЦЕВ в те 57 часов, которые все висело на волоске, когда в любой момент Дубровка могла взлететь на воздух, когда слово чеченцев, обращенное к чеченцам, возглавляемым Бараевым-младшим, весило бы принципиально больше, чем чье-либо иное слово. Так мне, по крайней мере, казалось. Но СЛОВА не было. Не последовало. Не состоялось. И теперь именно это уже факт истории – вот еще почему я не воспринимала тошнотворных француженок. И, пожалуй, лишь Асламбек Аслаханов, чеченец, депутат Госдумы, – только он ходил прямо к террористам, невзирая на то, что лично для него это могло закончиться совсем плачевно: ведь он – генерал МВД и «федерал» в чистом виде в представлении тех, кто захватил «Норд-Ост» в плен. Но Аслаханов ходил, несмотря на собственных маленьких детей дома… Ходил, и все тут. И это тоже факт истории. А где были остальные? Этот Малик Сайдулаев? Умар – тоже забыла, как звучит фамилия, и тратить время на то, чтобы вспоминать, не желаю… Имею в виду того самого богатого Умара, который вроде хозяина гостиницы у Киевского вокзала в Москве… И Гантамиров еще? И Хаджиев? И пр., и др., и восемь дыр… Все – вплоть до Кадырова, вокруг которого так вьется большинство московских чеченцев, когда он прилетает в Москву из Грозного, что это наводит на дурные размышления о материальной заинтересованности обеих сторон. Кадырова, который теперь, на старости лет, покрыл себя таким несмываемым позором, оценив свою собственную жизнь в 50 жизней ни в чем не повинных зрителей «Норд-Ост» (напомню: террористы пригласили к себе Кадырова, главу Чечни, назначенного Путиным, и на него, единственного из всех возможных переговорщиков, предложили обменять 50 заложников, а Кадыров не пошел, впоследствии пояснив, что «не знал»)… Чеченцы в эти 57 часов шептались по углам. И все. И этого было преступно мало. И Кадырова даже не осудили, не убедили войти в историю спасителем пятидесяти женщин и детей. Так называемая диаспора почти в полном составе ушла в подполье – на 57 часов. И часть из нее вышла из этого подполья только в Копенгагене. Лично на мой вкус: получилось дурно. Не по-людски. Хотя, возможно, я очень ошибаюсь, и мне последует упрек, что, мол, чеченцы – и тогда, и теперь – панически боятся последствий, что озабочены выживанием в еще более резко ощетинившемся против них обществе, и т.д. и т.п. Да, все так. Но получается какой-то прейскурант. Значит, есть паника большей цены? И меньшей? Значит, диаспора в тот-то момент не чувствовала, что еще более панически боялись своей почти неминуемой смерти заложники и что для сотни с лишним (мы так и не знаем, сколько это – «с лишним») из них 57 часов ежеминутной подготовки к смерти были последними часами их жизни, и именно поэтому мы сегодня бываем на бесконечных похоронах, где у священников садятся голоса, потому что даже опытные голосовые связки батюшек такого количества заупокойных служб подряд не выдержали бы… Так есть ли смысл учитывать ТОТ страх чеченской диаспоры? Ответ понятен: смысла нет. Так что, извините, но отбрасываю в сторону такую вещь, как страх. Боялись все без исключения. Включая тех, кто штурмовал, и тех, кого штурмовали. И значит, вернемся на исходные: почему чеченцы повели себя в эти 57 часов именно так, а не иначе? Потому что струсили. Массово струсили перед собственным молодым поколением, превратившимся в бескомпромиссных радикалов. Отползли. А может, и побрезговали. Стали «выше». И оказались ниже. И это – тоже факт нашей истории. Миф о беспримерном бесстрашии нации остался в ТОЙ ЖИЗНИ, до 23 октября 2002 г. В Чечне идут беспрерывные зачистки. Люди мучаются, людям так плохо, как раньше. Села блокированы. Зона за шлагбаумом «Чечня» опять превратилась в полигон. Не многим хотя и лучше и по эту сторону шлагбаума. А. КОЛЕСНИКОВ: «Яблоки на елках» / «Время MН», 31.10.2002 г. …События на Дубровке закончились. Забудьте. Обыватель возвращается к телевизионному экрану, воспитавшему в нем крайнюю степень равнодушия. Политики с облегчением погружаются в привычные разборки. На повестке дня – очередные слухи о перекройке правительства, назначении единственного вице-премьера, о «совершенствовании» федерального выборного законодательства по башкирскому сценарию. Но это уже совсем другие истории, о которых сейчас, с учетом масштаба произошедшей в стране трагедии и ее последствий, как-то даже неудобно упоминать. <…> Нас ожидает массовый расизм, а эта политическая угроза посерьезнее аппаратных подковерных разборок в треугольнике «администрация – СПС – «Яблоко». <…> Власть сознательно не занималась профилактикой расизма, ксенофобии, антисемитских и антикавказских настроений. А теперь и подавно бросит это делать: все законодательство, регулирующее политический экстремизм, в том числе и свежий профильный закон, окончательно превратится в мертвое или полумертвое право. На проявления ксенофобии будут отвечать примерно следующим образом: ну что же вы хотите, людей можно понять. Или наказывать за хулиганство, телесные повреждения и т.д. (собственно, так и делали по сию пору…) Е. ПАХОМОВА: «Московский Кавказ наказан рублем» // «Московский комсомолец», 30.10.2002 г. После трагедии на улице Мельникова Москва буквально кишит милиционерами, проверяющими документы у приезжих. Наметанным глазом сотрудники ППС выдергивают из толпы азербайджанцев, грузин, таджиков… Далее – всех, чьи лица не подпадают под понятие «коренной москвич». И которых теперь иначе как «черными» многие москвичи уже не называют. <…> После трагедии на улице Мельникова в сердцах кавказцев поселился страх. Но пока небольшой, с горошину. Они знают, что в и без того негативно настроенном к ним городе усилен паспортный режим. Они боятся выходить на улицу и ездить в метро. Но зов бизнеса сильней голоса разума. <…> – Да, до всех этих событий мы были «лицами кавказской национальности». А теперь мы – «террористы»… – говорит азербайджанец Пайрам, в прошлом капитан-лейтенант ВМФ СССР, а теперь просто торговец на Киевском рынке. – Ну скажите: вы когда-нибудь видели, чтобы террористы на рынке торговали?.. <…> Самой дурной славой в Москве пользуется среди кавказцев Черкизовский рынок. По признанию многих опрошенных торгашей, не дай бог попасть в тамошнее отделение милиции. – Деньги там трясут почти со всех торговцев. А если еще менты почувствуют, что у тебя есть деньги, – будьте уверены, вытряхнут все, – говорили корреспонденту «МК». – Но никакого «усиления режима» после теракта нет. Как грабили людей, так и грабят. – Документы после теракта стали проверять чаще? – спрашиваю. – В городе – да. Раньше раз в неделю проверяли, а теперь – почти каждый день. Раньше с нас брали по 50 рублей, а теперь – минимум 200 просят. Главное – доехать до рынка. Тут нас не трогают, – отвечают торговцы с Дорогомиловского рынка. – Придираются сейчас по-страшному. Даже если регистрация есть, – говорит азербайджанец Ариф. – Говорят, например: рубашка у тебя грязная – плати! И плачу. А что делать? Для милиции сейчас – золотые времена. Я столько в жизни не наторгую… А. ПЛУТНИК: «Пора создать музей террора» // «Время MН», 30.10.2002 г. <…> Нет, не стоит, по-моему, возобновлять спектакли на этой сцене. Не стоит. Так случилось, что сама жизнь, а может, сама смерть, потребовала в силу обстоятельств, оказавшихся непредвиденными, перепрофилировать это помещение. <…> Нам надо понять, что подувший от «Норд-Оста» ветер – это ветер истории. Музей террора мог бы стать не просто зарубкой на память обществу, склонному к беспамятству. Он мог быть хранилищем современной памяти – о вчерашнем дне, который, кажется, забывается многими быстрее, чем древние века. Памяти о том, как все было на самом деле, а не в чьей –либо угодливой интерпретации. Это были бы истории об искренних заблуждениях и необратимо обманутых людях. О бессмысленной жажде смерти и извращенном представлении о героизме, о не имеющей оправдания жестокости фанатиков к безвинным жертвам и к себе самим. О защищенности и беззащитности общества перед лицом тех, кто пытается свести счеты с государством. Отдельный зал можно бы посвятить реакции властей на различные эпизоды этой истории террора – от самого первого слова до принятых мер и окончательных выводов. От Черномырдина до Путина. Цена попустительства и цена твердости – что ближе к «оптимальному варианту». Путь рассудит история… Но ведь забудем выслушать ее, если продолжим получать эстетическое наслаждение в помещении на Дубровке после его влажной уборки. В. НИКИФОРОВА: «Прикрылись спецназом» // «Правда», 12-13 ноября 2002 г. ДЕНЬ советской милиции всего лишь десятилетие назад был одним из любимейших праздников всей Советской страны. Почти как 8 Марта. Но узурпировавшие власть после антиконституционного переворота в августе 1991-го с особым усердием топчут все, что любили советские люди. Так вышло и с милицейским праздником. То балаганное шоу, что устроили на всех телеканалах 9 и 10 ноября, ничего, кроме горечи, вызвать не может даже у самих стражей правопорядка. Апофеозное же мероприятие в Кремлевском Дворце съездов (правда, назначение этого здания старались проглотить даже ведущие концерта), еще раз продемонстрировало всему свету бездуховность, нравственную глухоту политической «элиты» государства. Еще десятками гибнут солдаты и мирные жители в Чечне (да и в других городах), еще не высохли слезы у родственников погибших во время захвата Театрального центра (в советское время – Дворца культуры шарикоподшипникового завода). Да ведь не всех еще похоронили... А тут в роскошном зале – пляски полуголых «сливок». И сидел, смотрел и слушал шеститысячный зал с руководителями государства, депутатами Госдумы (о, сколько там было речистых радетелей за народ!), «сенаторами». И никто – никто (!) не встал, не возмутился и никто не попросил остановить «праздник» и взойти прямо на места работы героев праздника, в милицейские подразделения. Это надо было сделать не только потому, что бандитизм, терроризм не укрощены, а потому, чтобы подбодрить тех, кто в открытую борется с ними, кому действительно нужна поддержка. Это надо было сделать, потому, чтобы объединить народ и помочь ему выстоять. Нет, прикрылись спецназом, спасшим заложников в Театральном центре, и забыли о беде. М. ЗАДОРНОВ: «Предлагаю сажать фотороботов» // «Новая газета», 4 – 10 ноября 2002 г. <…> Пора успокоиться. Уже написан «Кавказский пленник», уже написан «Хаджи-Мурат». Больше ничего хорошего кавказская война нам не даст. Я уверен, что нам надо с Чечней расстаться. Сегодня для этого самый удобный момент. Мы вроде выкарабкались из сложной ситуации на глазах у всего мира. И мир готов признать чеченцев террористами. Надо вывалить все, что еще не разворовано с военных складов, в горы. В горы, а не в долины. Там нет мирного населения. Там – наемники. Неужели из космоса этого не видно? Их надо вышвырнуть. Куда? Не имеет никакого значения. Куда уйдут – туда уйдут. В горах – зараза, остановить ее нельзя, иначе начнет косить мирное население. Или уничтожить по-ермоловски леса. Ермолов, еще два века назад, очень быстро понял, что карательные экспедиции в глубь гор только разжигают темперамент противника, умеющего всегда вовремя улизнуть от так называемой нынче зачистки в так называемую зеленку. И начал планомерно вырубать в лесах широченные просеки. Ермоловская тактика поршнем выдавливала горцев из лесов на прозрачные равнины, где те просто вынуждены были жить по немилым их сердцу российским законам и заниматься тягостным для них земледелием. Наверное, война вскоре закончилась бы полной зачисткой неприятеля и вырубкой лесов. Но славный гринписовец Николай I отозвал генерала. Последующие губернаторы, щадя леса, вернулись к карательным мерам, и горцы снова начали одерживать одну победу за другой. Итак, сначала уничтожить боевиков, а после надо собирать референдум, отделить Чечню и отгородиться, как Даманский в свое время отгородился от Китая… Путин – великолепный министр иностранных дел (Иванов – адъютант при министре). Он сам ездит, сам достойно представляет страну. Мы можем гордиться, как ведет себя за границей президент. Но в народе у него появилась кличка Колокольчик. Звенит красиво. А толку – никакого. Сегодня ему дается шанс – сделать светлый правильный поступок: попытаться закончить войну в Чечне. И, конечно, с уничтожением боевиков, без уничтожения боевиков, но – отделиться. После такого раздела Чечне придется выпускать свою валюту, паспорта, самим учиться выращивать хлеб, строить школы, открывать производства и, страшно сказать, протягивать нефтепровод. Те, кто мечтает отомстить Чечне, должны понимать, что отделение ее будет этой местью. Еще раз повторюсь. Чечня – источник инфекции, его надо отсечь, пока он не поразил весь организм страны. К.В. ВОРОНОВ: «Война может длиться вечно» // «Независимая газета» – 1.11.2002 г. При всей специфике проблемы террора в России и особенностей ментальности чеченцев перед их элитой должен быть поставлен вопрос: с кем вы? Чеченская диаспора в Москве занимает видные позиции, особенно в бизнесе, обладает значительной собственностью, недвижимостью, ездит на “Мерседесах” и ведет западный образ жизни. Криминальные структуры чеченцев также прочно утвердились повсеместно на просторах России. Без их финансовой подпитки террористы на Кавказе недолго бы протянули, опираясь лишь на помощь зарубежных покровителей. Видимо, интеллектуалы и бизнес-элита Чечни все еще не представляют дилемму их политического выбора, либо наши власти до сих пор ее не объяснили. А может, наоборот, было сказано столько слов, а дел чуток, что перестали обращать внимание? Каждый россиянин, озабоченный повседневными нуждами, покупая что-либо на рынке или освобождая свой кошелек в каком-либо другом месте, выплачивает этому криминальному сообществу некую субсидию на чеченскую войну. Его же деньги по известным только каналам “ичкерийского сопротивления”, а не ФСБ, МВД и целой когорте правоохранительных органов, попадают к разного рода моджахедам, шахидам и “джентльменам удачи”. Выходит, что россиян убивают за их же деньги. Таким образом, война может длиться вечно. При всем этом какое поведение выбрать обывателю: остаться сторонним наблюдателем или оказать сопротивление – пассивное (не общаться, не покупать, не платить) или активное (быть бдительным и боеготовым), – каждый решает самостоятельно. Николай ВОЛЫНСКИЙ: «Патриотисты» и спасители» // «Правда», 31.10. 2002 г. <…> С каким жаром и с каким презрением Марк Розовский прошелся в телевизоре по адресу русских «патриотистов» (филологическое открытие Розовского), которые, как крысы, сидят по углам. А в это время одни лишь «непатриотисты», гораздо более близкие к Розовскому по происхождению, беззаветно и мужественно спасают заложников. <…> Знает ли Розовский, сколько сыновей «непатриотистов» было в составе отряда спецназа, который в пять утра бросился на верную смерть в Дом культуры? И сколько еврейских мальчиков погибло и погибает сегодня в Чечне? Если он не знает, я ему скажу: ни одного. <…> Что больше всего удивило в телепосиделках и комментариях – нет, сразило наповал: ни один мудрый драматург, ни один Марк Захаров или Розовский, ни один мудрый Леонтьев или Парфенов не дал честного ответа на главный вопрос: «Когда же все это в Чечне закончится, как остановить войну?» Все бормочут какую-то чушь о свободе, о правах человека… Но отчего все-таки началась война в Чечне и почему не заканчивается? Ведь знают же все эти мудрецы – мудрецы сионские, кремлевские, телевизионные, – что именно в Чечне и именно в окрестностях Грозного расположены богатейшие месторождения самой старой, а значит, самой ценной в мире нефти. Она такого же высокого качества, как и нефть Каспия, Ирака и Кувейта. И ее в Чечне много. Для справки: самая плохая нефть в мире – наша сибирская, в частности, тюменская. Это молодая нефть, в ней огромное содержание серы, от которой полностью избавиться невозможно. Бензин из тюменской нефти страшно портит двигатели внутреннего сгорания. И для химической промышленности она непригодна. Другое дело – старая нефть. Она дороже золота. Напомню: еще до революции из бакинской нефти изготавливали самые лучшие в мире смазочные материалы. Император Николай II специальным указом запретил экспорт сырой нефти – только продукты переработки. И очень хорошо объяснимы действия Дудаева, Яндарбиева, Удугова, Басаева и подобных им чеченских «вождей». Ведь какая вышла несправедливость: Алиеву «руссияньские» демократы, развалив СССР, почему-то отдали азербайджанские нефтяные месторождения, в которые Российская империя, а потом СССР около 200 лет вкладывали огромные средства: Назарбаеву и Ниязову тоже отдали нефть и газ. А. Дудаеву с подельниками ничего не обломилось. Ну почему Илюмжинову, Алекперову, Ходорковскому, Фридману и Абрамовичу можно владеть российскими нефтяными скважинами, а братьям Радуевым или клану Бараевых – шиш?! И правда о войне на Северном Кавказе состоит в том, что там воюет не Россия с Чечней, не русский Руслан воюет с чеченским Бисланом, а столкнулись интересы абрамовичей–фридманов и басаевых-гелаевых. И потому русский парень, которого президент РФ посылает в чеченскую мясорубку, должен знать, что он воюет не за Россию, а за Абрамовича. И чеченский парень, берущий автомат и уходящий в горы, тоже должен осознать: не за свободу Чечни он погибнет он залпов «Града», а за то, чтобы Басаев стал таким же богачом, как Абрамович. И если для басаевых дело все-таки обернется благополучно, Бислану все равно ничего не достанется: лишь три аршина земли. И вот когда Руслан и Бислан это осознают, то поймут: войну в Чечне и вообще в России можно остановить лишь в том случае, если нефть и все полезные ископаемые будут национализированы. Как только «кровь промышленности» перейдет в руки народа, кровь самого народа перестанет литься на полях сражений уже на второй день. Н. ЛАТЫПОВ: «Главная цель террористов – Владимир Путин» // «Экспресс газета», № 43, 2002 г. – Я с грустью читаю газет, комментирующие захват заложников террористами на спектакле «Норд-Ост». Все они, к сожалению, мыслят категориями политической арифметики, а пора уже на алгебру переходить. Сепаратисты давно и небезуспешно пытаются перевести борьбу политическую в борьбу межконфессиональную. И настойчивые попытки «омусульманить» в русле строжайшей версии шариата чеченцев и другие народы России, исповедующие ислам, кое-где уже начинают давать первые всходы. Демонстративное освобождение террористами заложников из мусульманских стран – это действие, направленное на раскол. И я не исключаю, что в здании театрального центра на Дубровке в конце концов оставят либо россиян, либо вообще только русских. Но давайте задумаемся: кому это выгодно? Я публично хочу обратиться к русским. Моя позиция такова: бандиты любых этнических групп должны быть выявлены и наказаны самым жестким образом. И особенно – те русские, которые руководят сегодня действиями террористов. Я убежден: чеченцы – лишь исполнители, своего рода киллеры в борьбе, затеянной русскими против русских. И хаос в правоохранительных органах в день захвата – лишнее тому подтверждение. Он мог возникнуть лишь в результате мощного прикрытия операции сверху. Помня о презумпции невиновности, я не стану называть имена тех, кто теоретически мог бы такое прикрытие обеспечить. Но в разгар политической борьбы цель заказчиков теракта на Дубровке очевидна. А именно – укоротить руки Президенту России, ведущему твердую и последовательную политику избавления от старого наследия в высших эшелонах власти. Кандидаты на вылет и те, кто заинтересован в их пребывании у власти, финансируют, а может, даже и составляют мощную аналитическую группу планирования не только сегодняшних, но и перспективных действий террористов. Захватчики недаром изначально затребовали именно Путина на «ковер» переговоров. Растерянность президента или любой его неверный шаг тут же будут высмеяны всеми СМИ и так понизят рейтинг Владимира Владимировича у народа, что поднять его будет неимоверно сложно. Хотя я не исключаю, что нынешний захват – просто хорошо срежиссированный спектакль, а взрывчатки, как таковой, в зале нет. Знаете, как кроты делают себе запасы на зиму? Они откусывают червяку голову и тащат в свою нору. Парализованный, но живой, он дергается там и до самой весны остается съедобным. Запад сейчас действует аналогично по отношению к окружающим нас среднеазиатским странам и государствам Кавказа. И делает все возможное, чтобы ни к нам, ни к другим они не примкнули. И «помогает» им ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы они, как те червяки, дергались, но жили. Многие силы хотели бы и России уготовить такую же участь – чтобы она не могла ни подняться, ни уйти в партнеры к другим. Но пока нынешняя расстановка сил на геополитической сцене и подмоченный авторитет Америки воплотить в жизнь эти мечты не позволяют. Э. ПАИН: «Как найти выход из чеченского тупика» // «Ведомости», 28.10.2002 г. <…> Наиболее вероятным следствием последних московских событий может стать рост античеченских настроений в российском обществе и в армии. Неизбежна волна новых «зачисток» в Чечне. Однако военно-зачисточный дебют обрекает партию на провал. Общее правило военных операций в таких районах мира, как Чечня, гласит: «Нельзя долго (более года) держать армию на территории, население которой к ней враждебно настроено». Неизбежно будет расти взаимное ожесточение сторон. В таких условиях армия быстро деморализуется, устают машины, чаще разбиваются вертолеты. Окружающее ее население, в свою очередь, радикализируется. В сопротивление втягиваются не только молодые мужчины, но и женщины, дети. Матери гордятся детьми, погибшими «за свободу и веру». Знамя погибшего боевика подхватывает сын, племянник, двоюродный брат жены. В том, что продолжение зачисток будет усиливать ненависть чеченцев к России и рост их вовлеченности в вооруженное сопротивление, убеждены почти 70% опрошенных россиян. Первые результаты новой переписи населения показывают, что в Чечне сегодня свыше миллиона жителей, – из них более половины в трудоспособном, а значит, и военноспособном возрасте. Следовательно, демографического потенциала Чечни хватит еще на полвека сопротивления, как в кавказскую войну в XIX веке. Но ведь тогда обычая совершать набеги на Петербург с целью, скажем, захвата Мариинского театра. Б. ОРЛОВ: «Тогда считать мы стали раны…» // «Новые известия», 31.10.2002 г. Хочу со всей откровенностью признаться: когда по телевизору показывали убитых в театре на Дубровке уже после завершения спецоперации, молодых женщин, сидящих в театральных креслах с бледными запрокинутыми лицами, у меня не было чувства злорадства – вот, мол, так вам и надо. Получили по заслугам. Было другое чувство – горечи, ощущение трагедии, к которой все мы причастны – и правые, и виноватые. Ощущение беды, которая напрочь поселилась в нашем большом российском доме и которую одни безропотно воспринимают как нечто неизбежное, а другие упорно не желают видеть ее во всей сложной реальности. <…> Я задавался вопросом, почему у европейцев и у нашей общественности разное отношение к недавним события в Косово. Одно из объяснений, к которому в результате пришел: по-разному освещали эти события у них и у нас. Там по телевидению показывали траншеи, набитые трупами косоваров, бесконечные повозки беженцев со стариками и детьми, у нас – в основном разговоры о натовской агрессии и показ разбомбленных мостов и здания китайского посольства. Если бы европейцам (да и американцам) показали с места событий, как, какими методами осуществляются пресловутые «зачистки» в Чечне, как в наши дни цивилизованного существования продолжается это жестокое варварство, по сути дела, являющееся преступлением против человечества, они бы в отличие от нас потребовали от политиков, чтобы те всерьез начали разговаривать с российским президентом о методах разрешения национальных конфликтов. <…> Ура-патриоты любят повторять высказывание полководца Суворова: «Русский – какой восторг!» Насчет восторга стоило бы подумать. А на мой взгляд, русский – это прежде всего ответственность. Ответственность за ту огромную страну, которая досталась нам в наследство от наших предков. За все народы, которые проживают на этой земле. Оперативными разработками, составляемыми в лубянских штабах, проблемы, которые стоят перед Россией, не решить. Здесь нужно глубокое государственное мышление, которое тес но увязывает причины и следствия происходящего. Да и вообще надо помнить мораль того, кто наказывает террориста, должна быть выше морали этого террориста. Со всеми очень трудными, но необходимыми выводами. В противном случае одно зло оборачивается другим. Е. ЕГОРОВА: «Теперь и пацифисты требуют крутых мер» // «Век», № 38, 2002 г. Ситуация ожесточила людей, заставила по-другому взглянуть на военную операцию в Чечне. Я знаю многих пацифистов, которые после событий на Дубровке стали говорить страшные вещи: «выжечь все каленым железом» или «согнать на стадион и за одного расстрелянного расстреливать тысячу». В обществе испарилось ощущение, что в Чечне живут наши сограждане. Самое страшное, что мы видели в СМИ за прошедшую неделю, – это вовсе не кадры из захваченного зала и не слезы родственников. Самыми страшными оказались две контекстные передачи – репортаж и документальный фильм (последний вышел на первом канале в воскресенье), которые очень серьезно воздействовали на общественное сознание. В репортаже показывали мирных женщин-чеченок разного возраста, которые на вопрос, как вы относитесь к захвату заложников, отвечали: «Правильно сделали, молодцы, окажись мы там, поступили бы так же». Фильм рассказывал о рабах в Чечне – с кадрами отстрела пальцев, избиения, свидетельствами очевидцев об отрезании голов двуручной пилой и т.д. Таким образом, доктрина, что существует боевики и ни в чем не повинное гражданское население Чечни отходит на второй план. И возникает совершенно новая – есть боевики, есть вдовы боевиков, есть женщины, которые рождают боевиков, и дети, которые вырастают в боевиков. В итоге может сформироваться вывод, что нашим контрагентом в Чечне стало все население. Остается только гадать, случайно ли так вышло или это изменение доктрины, которая готовит нас к массированному возмездию. Мы столкнулись в Чечне не с классическим военным противником, а с партизанской войной. Полностью контролировать территорию, на которой идет партизанская война, невозможно. В Великую Отечественную немцы тоже назначали старост на оккупированных территориях, а население уходило в леса. Поэтому власти надо искать выход – в военном или экономическом плане (каковыми может оказаться блокада Чечни). Несомненно одно – этот выход должен быть жестким. И. БУНИН, «Московский комсомолец», 30.10.2002 г. <…> – Националистические настроения в обществе усиливаются, начиная с 90-х годов. Но надо помнить и то, что без санкций государства они работать не будут. В России всегда ксенофобия сдерживалась государством. Есть низший и средний состав руководства, где есть ксенофобские настроения, например, в милиции. Но в целом государство против этого погромного синдрома – это первая сдерживающая причина. А вторая – в том, что эти события все-таки вернули некое достоинство нации (нам удалось победить бандитов), и такое чувство гордости будет являться сдерживающим фактором. Д. ОЛЬШАНСКИЙ: «Мы все – агенты спецслужб» // «Известия», 1.11.2002 г. <…> Если бы мы были умнее, мы бы уже несколько лет учили молодых чеченцев в России. Причем давали бы гуманитарное – педагогическое, психологическое и прочее – образование. Гуманитарное образование создает определенные ценностные системы, которые очень трудно преодолеть. Впитав наш менталитет, наши ценности, наши оценки, они могли бы постепенно перестраивать чеченское общество. Но такого рода идеи никогда не звучат со стороны чеченской диаспоры: они туда не хотят ехать – зачем? Им и тут хорошо, а все разговоры о страдающем народе – не больше чем разговоры. Но формирование третьей силы – процесс длительный, на годы. Это старая, как мир, проблема – модернизация сознания. У чеченцев сознание диких людей, спустившихся с гор, из своих аулов. Возьмите часть из них и цивилизуйте – они и станут той силой, которая изменит ситуацию. Привезите детей сюда, учите, воспитывайте – будет результат. Не надо «мочить людей в сортирах». Британское правительство неоднократно заключало договоры с Ирландской республиканской армией и – обнималось. Шли на это. А потом те нарушали договоры и вновь начинали террор. И опять переговоры, и опять обнимались. Это и называется ответственная политика. В. Аксенов: «Норд-Ост с Юга» // «Московские новости» – 29.10 – 4.11.2002 г. У этой войны еще нет номерного знака, но прилагательного у нее уже не отнимешь. Посмотрите на географию боев: Израиль, Алжир, Чечня, Франция, Кувейт, Россия (Буденновск), Дагестан, Россия (Москва), Кения, Танзания, США, Афганистан, Индонезия, Филиппины, Россия (Москва, концертный зал на Дубровке, мюзикл «Норд-Ост»). Страшные существа прервали спектакль, чтобы потребовать прекращения войны в Чечне. На самом деле Чечня имеет к этой истории довольно косвенное отношение. Более прямое отношение к этому имеет взбесившийся по всему миру Ислам, комплекс скорпиона и садомазохистская страсть. <…> И в каждом случае бандиты выдвигают как бы весомые, а на самом деле косвенные причины для своих злодеяний: отмену выборов, прекращение оккупации, американский империализм, превосходство Ислама, независимость Чечни. Прямая же причина заключается в исполненном ненависти, а потому совершенно бессмысленном вопле «Аллах акбар!», который дает индульгенцию на любое преступление ради уничтожения того современного мира, в котором мы все – и они в том числе – живем. Давайте дадим Чечне эту ее вожделенную независимость. Отберем последние аргументы у «Вашингтон пост». Проведем всечеченский референдум, и если большинство выскажется против дальнейшего пребывания в Федерации, приподнимем шляпу: «Скатертью дорога, господа чеченцы! Была без радости любовь, разлука будет без печали!» Мне, впрочем, кажется, что, если провести такой референдум не под прицелом бандитских стволов, результаты его сильно разочаруют господина Масхадова. Клика, царившая здесь в те три года, достала всех, даже единоплеменников. Сергей АВЕРИНЦЕВ: «Страшная диалектика человечества» // «Московские новости», 29.10-4.11, 2002 г. Я хочу сказать, что реальные события мало похожи на столкновение вполне чуждых друг другу и равных себе цивилизованных субстанций, что оно скорее заставляет думать о страшной диалектике внутри единого общечеловеческого процесса. И символично, что новое словечко «исламизм» представляет собой вполне в духе эстетики постмодерна эклектическую комбинацию несоединимого. «Ислам», означающее приятие божьей воли, и наш «изм», напоминающий все-таки, что речь идет не о вере, а о терроре. Г. ПОМЕРАНЦ: «Пусть займутся бизнесом» // «Московские новости», 29.10-4.11, 2002 г. Наверное, Бог все же существует, и он нам помог. Я ожидал куда более ужасной катастрофы, хотя и то, что произошло, для людей, потерявших близких, другим словом не назовешь. И эта трагедия напомнила нам, что, несмотря на видимость победы (а тактически – это победа), стратегически проблема Чечни не решена. Мне кажется, что чеченцы – это народ, который победить нельзя. Их можно истребить, но такой цели, надо надеяться, никто не ставит. И те их них, кто хочет драться, будут драться по-прежнему. И здесь ни при чем не только ислам, но и исламский экстремизм. Потому что рядом с чеченцами – ингуши. Выселяли и тех, и других, умирали в вагонах с детьми и те, и другие. Но ингуши нашли для себя более выгодным оставаться в рамках России. Почему примеру ингушей не последовали чеченцы? Потому что у нас руководство, которому нельзя доверять. Потому что власть не имела и не имеет настоящей стратегии. Сделать из социализма капитализм, как когда-то сказал бывший глава КГБ Вадим Бакатин, все равно что взять омлет и превратить его в сырые яйца. Задача неразрешимая, а потому мы поступили очень просто: дали возможность грабить всем, кто хочет. То, в чем мы упрекаем чеченцев, – в большом распространении криминальности – мы имеем повсеместно. Но не бомбим же на этом основании Рязань… Есть, конечно, и различия в традициях и образе жизни народов. У одних преобладает экономический расчет, у других, мы говорим о чеченцах, – традиции родоплеменной жизни. Причем именно у горных чеченцев. Посмотрите на карту: Ингушетия уходит в горы узким язычком. Там горцев меньше, чем в Чечне. Может, поэтому ингуши предпочитают заниматься контрабандой, скупкой и продажей золота. Это гораздо выгоднее, чем воевать. По-настоящему до решения чеченской проблемы очень далеко. Она могла бы решаться по мере того, как все большая часть чеченцев будет втягиваться в бизнес и поймет на собственном опыте, что торговать в рамках закона выгоднее, чем красть детей и получать за них выкуп. Но для этого нужен любой мир на любых условиях. В. ЕМЕЛЬЯНЕНКО: «Московские чеченцы боятся выходить из квартир» // «Известия», 25.10.2002 г. – Ко мне с утра уже приходили, – рассказывает Саламбек Маигов, заместитель председателя Евразийской партии России, один из лидеров чеченской диаспоры Москвы, – проверили документы, а также на наличие наркотиков и оружие. Но пока ничего не нашли. <…> Саламбек Маигов узнал из теленовостей, что захватчики выпускают из театрального центра выходцев с Кавказа и мусульман, он в ночь поехал к кольцу оцепления. – Я пытался пробиться к штабу, – говорит он, – хотел объяснить, что трюк с освобождением кавказцев и мусульман – это провокация, чтобы спровоцировать античеченские настроения в Москве, которые могут привести к массовым беспорядкам. Это только и надо бандитам. Но дальше второго кольца оцепления ему прорваться не удалось. А вскоре в Интернете уже гуляло обращение от некоего «автономного» боевого отряда русской самообороны» к чеченцам, проживающим в Москве: «Или уезжайте из Москвы, … или мы начнем убивать вас, группами и поодиночке…» Другой лидер чеченской диаспоры столицы, Джабраил Гаккаев, чтобы упредить возможные провокации против московских чеченцев, предложил свою кандидатуру на роль заложника, чтобы кого-то из захваченных людей освободить. Его примеру последовали и другие лидеры землячества. Но при любом раскладе, считают чеченские лидеры, удар по заложника уже сдетонировал по столичным чеченцам. В один голос они говорят о том, что для чеченцев повторятся сентябрь 1999 года. Е. МАЕТНАЯ: «Витязь» в свиной шкуре» // «Московский комсомолец», 30.10. 2002 г. – Можете не сомневаться: ни Бараев, ни Абубакар, ни прочие террорсты к Аллаху не попадут. Мы этого не допустим, – говорят сотрудники спецслужб. – Свинья, по мусульманской традиции, – нечистое животное, и настоящий шахид не должен с ним никак соприкасаться. Иначе о приеме у Аллаха ему придется забыть. Вот мы им в этом и поможем – завернем трупы террористов в свиные шкуры. На первый взгляд, эти слова могут показаться каким-то посланием из дурдома. Действительно, разве серьезные люди из серьезных структур могут заниматься такой ерундой? – Вы зря смеетесь, – проконсультировал нас ученый-арабист из Института востоковедения РАН, попросивший не называть его фамилии. – Такой метод борьбы с террористами-камикадзе в мире применяется уже давно. Первыми его «апробировали» англичане в начале прошлого века. Они хоронили мусульман-камикадзе, завернув их именно в свиные шкуры. Когда террористы об этом узнали, поток желающих отправиться к аллаху, прихватив с собой десятки мирных людей, заметно иссяк… А. ЗДАНОВИЧ: «Речь шла о целостности страны» // «Век», № 38, 2002 г. <…> Да, к сожалению, жертв в ходе штурма избежать не удалось. Сейчас кое-кто пытается на этом спекулировать, наживаться на чужом горе. Однако эти господа забывают, что если бы операция не была проведена, то жертв оказалось бы куда больше. Более того, речь, если хотите, шла о целостности России. Мы все помним цепочку Буденновск – Первомайское – Хасавюрт. Сейчас повторения того печального опыта удалось избежать. Еще раз повторю: мы доказали, что на любое проявление терроризма может быть дан быстрый и адекватный ответ. Россию никому не удастся поставить на колени. В. КАОПУХИН, «Известия», № 204, 2002 г. <…> У спецназа выбора не было – надо было убивать всех террористов. Для приведения в боевое положение детонатора взрывного устройства требуется несколько секунд. Газ на каждого человека действует очень индивидуально. Очнись на миг одна из женщин-террористок, последствия могли бы быть катастрофическими стрелять надо было только на поражение. Не жалейте террористов, они нас не жалеют. <…> В захвате ДК «отметились» не только этнические чеченцы. Там зверствовали представители и других национальностей. Нет «бандитских» наций. Мировой терроризм опирается на разные слои населения и этнические группы. Но некоторые нации, как бы это сказать, сегодня служат основными поставщиками исполнителей для проведения терактов, подобных недавнему московскому. Многие чеченцы озлоблены глупостями и дикостями, которые в первую чеченскую войну были совершены на их земле. Бомбежки, потеря близких озлобили людей. Не надо забывать, что на войне выросло целое поколение чеченских мужчин. И. СУХОВ, «Время новостей», 28.10.2002 г. Возбужденный и не очень трезвый крик «Когда черных из Москвы погоните?!» раздался на Дубровке спустя час после захвата заложников. <…> Министр внутренних дел Борис Грызлов уже утром в субботу отдал распоряжения, касающиеся усиления работы с радикальными националистическими организациями. По данным газеты «Время новостей», лидерами всех «подозрительных» партий и группировок пришлось посетить милицию – пока только для профилактических бесед. Те, кого не приглашали, сами почувствовали, что чрезмерный патриотизм пока неуместен. Например, национал-большевики Эдуарда Лимонова отменили запланированную на субботу шумную акцию у посольства Эстонии. <…> По мнению сотрудников представительства Чечни в Москве, ситуация все же отличается в лучшую сторону от зачистки после взрыва домов или теракта на Пушкинской площади в августе 2000 года. «После взрыва в подземном переходе только в Москве задержали больше 500 человек. Мы признательны, что сейчас Владимир Путин потребовал не устраивать античеченскую кампанию. Раньше он никогда не говорил таких слов. А к нему прислушиваются», – говорит глава информационного центра представительства Эди Исаев. К. ГЕТМАНСКИЙ, В. ДЕМЧЕНКО, Р. КИРИЛЛОВ: «Трупы террористов могут кремировать» // «Известия», 29.10.2002 г. <…> – Посмертная судебно-криминалистическая экспертиза обязательна, потому что тела террористов нужно дактилоскопровать, описать – все это важно для уголовного дела, – установить причину смерти каждого из них, потому что кто-то, может, тоже в результате отравления умер, могли ведь и мертвые тела расстреливать, – утверждает адвокат Павел Астахов. – Такова процедура в рамках уголовного дела. Живые проходят теперь обвиняемыми. По словам юриста, в других случаях после завершения экспертизы тела отдают родственникам по их заявлению. – Бывают такие ситуации, когда родственники не забирают тела даже приличных людей: кому-то не на что хоронить, кто-то не хочет связываться, – говорит Астахов. Для бесхозных трупов на территории Москвы есть специальный морг, где они хранятся. Два раза в год происходит так называемое «обязательное кремирование». После этого хоронят в общей могиле-урне, на которой нет даже имен. Там вбивается табличка, где обозначается, какого года это захоронение. – Заставить забрать труп никого нельзя. Такой процедуры просто нет, – говорит адвокат. – Могут сделать уведомление на имя родственников, могут не делать. После смерти не важно, террорист это или не террорист, – это уголовный труп. Ранее тела террористов, уничтоженных в ходе освобождения заложников, выдавались родственникам, сообщил «Известиям» начальник управления информации Генпрокуратуры Геннадий Трошин. Например, родственники похоронили террориста Султана Идиева, захватившего летом прошлого года автобус с заложниками в Невинномысске, сразу же после опознания. В приемной депутата Госдумы от Чечни Асламбека Аслаханова «Известиям» сообщили, что действительно приходят сведения о возможной кремации московских террористов. «Но подтверждения мы не получали. Родственники к нам не обращались», – говорят там. – Кремация в исламе – это тяжкий грех, – заявил «Известиям» имам мечети Анас-Хаджи, – но грех берет на себя тот, кто совершает обряд. При любом нарушении ритуала. Душе усопшего неправильными похоронами повредить нельзя – она уже в высшем суде. Террористы получат свое наказание. Не может быть шахидом человек, который сознательно идет на грех, готов совершить грех самоубийства. «Известия» выяснили, что кремирование тел боевиков без разрешения родственников – это нарушение закона «О похоронном деле», который гарантирует каждому россиянину «погребение с учетом его волеизъявления» или желания близких. А. ИГОРЕВ: «Воры в законе обсудили захват заложников» // «Газета», 30.10.2002 г. Действующие в Москве кавказские преступные группировки по-своему отреагировали на историю с захватом заложников в театральном центре «Норд-Ост». На Варшавском шоссе состоялась воровская сходка, участники которой намеревались обсудить, как действовать в условиях усиленного режима работы правоохранительных органов. Сотрудники ГУБОПа МВД прервали сходок и задержали 16 человек. После проверки документов почти всех отпустили, одного, находившегося в розыске, отправили за решетку. <…> По данным Газеты, сейчас в Москве действуют несколько северокавказских и закавказских организационных преступных сообществ – чеченское, грузинское, дагестанское, армянское, ингушское и азербайджанское. Практически не «работают» в столице осетины, кабардинцы, карачаевцы и черкесы. Общая численность группировок, по приблизительным подсчетам, сейчас составляет более 5 тысяч активных членов. Кавказцы контролируют в Москве практически весь автобизнес, торговые коммерческие структуры, прежде всего рынки, квартирные и карманные кражи (большинство так называемых барсеточников находятся «под грузинами») и незаконное производство алкоголя. В последнее время кавказцы активно вмешиваются в незаконные операции с драгоценными камнями и металлами. А. БАБЯШКИНА: «Телевидение играло на руку бандитам» В субботу по телевизору показывали «Крепкий орешек» с Брюсом УИЛЛИСОМ. Наверняка многим из вас запомнился беспринципный журналист, который в погоне за «горячей» информацией наплевал на жизни многих людей. У которого не хватило мозгов и совести задуматься, какую информацию можно давать в эфир, о чем лучше помолчать, дабы не сыграть на руку террористам. В эти ужасные дни наши телевизионщики вели себя не лучше циничного киношного журналюги. В «Крепком орешке» телерепортер, подслушавший разговор полицейских, тут же выбалтывает в прямом эфире подробности планируемой операции по спасению заложников. Этого же журналиста мы видели в «Крепком орешке-2», где он опять же помешал работе спецслужб, создав панику в аэропорту. Наши телевизионщики в эти трагические дни вели себя не лучше. Сбежавшие «норд-остовцы» рассказывали в прямом эфире, где висит веревка, по которой могут спастись оставшиеся в гримерках актеры. Журналисты тиражировали на всю страну интервью женщины, которая сообщила всем, в том числе и террористам, что в здании находятся как минимум пять человек, которых бандиты еще не нашли. Что они прячутся в темной комнате и каждые полчаса звонят родственникам. Почему женщина выложила это перед телекамерой, понятно – она просто была в шоке. Но телевизионщики должны были сознавать, что, давай это сообщение в эфир, они тем самым ставят под угрозу жизни этих пятерых человек. А возможно, и других людей, спрятавшихся в гримерках. Выпивший незадолго до захвата заложников на светской вечеринке коньяка, Александр Цекало в прямом эфире «Первого канала» под нажимом корреспондента Сомова рассказал о том, как и какими путями «Альфа» может штурмовать здание. Рассказывал о подземных коммуникациях и черных ходах. Этот же Сомов долго отказывался покинуть территорию, прилегающую к захваченному террористами ДК. Милиционеру пришлось силой выпихивать журналиста с места событий, доказывая, что работа силовиков на данный момент важнее того, чтобы по ящику была картинка с места событий. Но телевизионщики будто не понимали, что они показывают расклад сил не только зрителям, но и террористам. Ведь, по мнению специалистов, штурм был возможен именно в самом начале, когда террористы еще не успели «окопаться» и заложить взрывчатку вокруг несущих колонн зала. И когда телевизионщики заявили с экрана о том, что прибыла группа «Альфа», раздалась вторая волна звонков от заложников – они, по указке террористов, умоляли отказаться от штурма. Журналисты подробно докладывали бандитам, сколько приехало милиционеров, военных, когда прибыла «Альфа», какие позиции они заняли. Сообщали террористам о том, что пожарные лестницы приставили к окнам и через них спасают людей, показывали, где расположились снайперы. Лишь на следующий день Министерство печати смогло вернуть трезвость мысли журналистам и предупредило, что предоставление эфира террористам и выбалтывание подробностей действий спецслужб – преступление, за которое придется нести ответственность. Хотя лишение зарвавшегося телеканала лицензии – слабое утешение для родственников тех, кто оказался под крышей злосчастного ДК «Вопрос в лоб Дмитрию РАГОЗИНУ» // «Завтра», № 45, 2002 г. «Завтра». Большинство СМИ западных стран освещало недавнюю трагедию с захватом заложников в сочувственных к террористам тонах. Как это вы прокомментируете, учитывая, что правительства тех же стран официально поддерживали руководство России? Дмитрий Рагозин, председатель Комитета по международным делам Госдумы РФ: «То циничное жонглирование словами, которое было во многих западных СМИ, когда террористов не называют террористами, а называют кем угодно, вплоть до вооруженных диссидентов, неприемлемо. Зло имеет конкретный адрес и конкретную личность. Зло имеет имя. Это зло – терроризм. И если называть террористов то «повстанцами», то «бунтарями», то еще кем-то, пусть тогда люди, которые пишут об этих терактах, берут на себя и ответственность за содеянное террористами. Поскольку эти журналисты фактически тоже участвуют в терроризме – политическом и моральном. Повторяю, их действия не приемлемы, так как все прекрасно понимают, что в борьбе с террором слово порою играет не меньшую роль, чем пуля!» «Послание президенту» // «Завтра», № 44, 2002 г. – Ах, Володя, что ж ты смотришь и молчишь? Под Москвою – нынче новый Тохтамыш! Да и только ль под Москвою? Посмотри – Враг давно уже бесчинствует внутри. Вот он ходит в черной бурке у Кремля… Не под ним, а под тобой горит земля! И все ближе у Кремлевских гордых стен Разгружается чеченский гексоген. …Ах, Володя! Хоть зима торит к нам путь, Ты костюмчик «адидасовский» – забудь, Не до слаломов, родимый, не до лыж, Когда край твой разоряет Тохтамыш. Ты же – русский! Ты ж мужчина, черт возьми! Аль не стыдно перед Богом и людьми? Д. ОЛЬШАНСКИЙ: «Оптимистичная трагедия» // Журнал «VIP Premier» – декабрь 2002 г. Жертв драмы на Дубровке оказалось слишком много. Поэтому – безусловно трагедия. Но их могло быть еще больше. И поэтому трагедия эта – оптимистическая. Однако любая трагедия – это возможность извлечь уроки. Такое не должно повториться. Но для этого надо уметь делать выводы. Московский «Стокгольмский синдром: чего хотели террористы Вообще-то они хотели все того же, что и раньше – независимости Ичкерии. Абстрактно – немедленного вывода федеральных войск из Чечни. Более конкретно – повторения модели «Буденновск – Хасавюрт». Своими действиями они хотели добиться прямых переговоров Владимира Путина с Шамилем Басаевым или хотя бы с Асланом Масхадовым. Наконец, совсем конкретно, они хотели распространить знаменитый «стокгольмский синдром» на всю Москву, а возможно, и на всю Россию. …Путин боялся стать похожим на Ельцина, который просто «сломался» после Буденновска и потом мог только лишь крутить головой, демонстрируя действия «38 снайперов» в Первомайском. Путин боялся стать похожим на Черномырдина, который, сорвавшись, ухитрился даже назвать верховного военного имама террористов «товарищ Басаев». Путин боялся многого. И стихийных античеченских «этнических чисток» по российской глубинке – о готовности к этому сообщало МВД. И повторных террористических актов. Путин попытался найти свой, третий путь. Так жертвы среди заложников оказались неизбежными. Для высокой политики они осмысленны – их принесли, как раньше говорили, «на алтарь Отечества». Россия не встала на колени. Президент показал свою твердость. Террористов «замочили» недалеко от сортира. Могло ли жертв быть меньше: не исключено, что могло. Но это – предположение. А могло ли быть больше жертв? Разумеется. И это – почти бесспорный факт. Если бы рванула хотя бы часть найденной в зале взрывчатки, дворец культуры сложился бы как карточный домик. Не исключено, что вместе с соседними домами. Это была бы большая братская могила. Так что выбора практически не было. Любое число жертв при штурме оказывалось заведомо меньше, чем при взрыве. Так драма Путина превратилась в драму заложников. Пространство для маневра у власти было сужено до предела. У прикованных к своим креслам заложников его не было вообще. …Миф о «международном терроризме» поддерживается в нашей стране теми, кому необходимо представить конкретный терроризм в абстрактном виде, без национальности. Без религии и много без чего еще. Как этакий бесплотный дух с «Калашниковым» в руках. Это удобно этническому бизнесу в Москве – иначе он может пострадать. Это удобно тем политикам, которым надо разыгрывать мирную исламскую карту. Иначе за них не проголосуют избиратели. Но это не удобно нам, мирным жителям. Увидеть бесплотный дух невозможно. Тут бессильны любые спецслужбы. От «мирового терроризма» защиты нет – он вездесущ по определению. Однако конкретный террорист всегда имеет плоть и кровь, национальность и вероисповедание. Ничего не попишешь: к нам пришел исламский терроризм в чеченском обличии. Это не значит, что все чеченцы и мусульмане – обязательно террористы. Конечно, нет. Как и не все русские – жертвы террора. Но это значит, что пока в Чечне идет война и против России объявлен джихад, мы все в опасности. И исходит она от религиозных фанатиков-чеченцев. Ничего не поделаешь – нам надо быть особенно бдительными. Как учили классики, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Пора создавать ликбезы по элементарному бытовому антитеррору и открывать школы выживания при террористических актах. Для начала давайте насытим антитеррором «Основы безопасной жизни» – есть нынче в старших классах школы такой предмет. Древние не зря говорили: предупрежден – значит вооружен. Л. ШАХОВ: «Дай Бог» // «Жизнь», 26.10.2002 г. Тише… Не надо осуждать родителей и детей тех, кто сейчас не с нами, тех, кто еще не вернулся (но обязательно вернется) со спектакля «Норд-Ост» домой. Не надо называть слабостью и стокгольмским синдромом то, что их папы и мамы, братья и сестры, мужья и жены с плакатами против войны пошли на Красную площадь. …Мы не можем делиться. Не делиться надо, а объединяться. Сейчас это особенно важно. Объединиться вокруг президента. Чтобы помочь ему принять единственно правильное решение. Вопреки советам посторонних, грязным попыткам разделить народ. Вопреки чаяниям Буша по Ираку. Вопреки планам «семьи». За президента этого не сделает никто. На нем вся ответственность. И вот здесь ему тоже нужна помощь всего нашего общества. Точно такая же поддержка, какая идет отсюда, от нас, туда, в концертный зал Дома культуры московского шарикоподшипникового. Наши переживания. Наше молчание. Наши молитвы. Объединились же все американцы после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Белые и черные, пролетарии и буржуи, учение и фермеры. Все как один. И мы, все как один, должны стать единым народом. Нацией. Единой нацией. Белые и черные, пролетарии и буржуи, ученые и фермеры, президент и его граждане. Мы должны быть вместе. Чтобы показать: нет такой силы в мире, которая могла бы сокрушить и даже поколебать нас и нашу веру друг в друга. Нет таких террористов, которые смогли бы посеять в нас страх, вражду и панику. Мы не испугаемся, не дрогнем, не потеряем ни честь, ни разум. Мы не перестанем ездить в метро, ходить в театры, кино, цирк, Макдоналдс. Не перестанем гулять по улицам любимой Москвы. И если мы молчим – это не стокгольмский синдром. Это вовсе не значит, что мы испугались. Мы просто молимся… «Самопожертвование» // «Жизнь» – 26 октября 2002 г. УМАРОВЫ подошли к кольцу оцепления поздно вечером. Их было пятеро: муж, жена и трое детей. И родители стали уговаривать милиционеров пропустить их в здание Театрального центра, где уже вторые сутки томились сотни заложников: – Мы чеченцы, – от волнения голос Рамзана Умарова звучал глухо. – Пришли сюда всей семьей. На семейном совете мы решили, что должны пойти и предложить себя в качестве заложников. Пусть террористы отпустят пятерых детей, а мы займем их место. Умаровы приехали в Москву из города Аргун десять лет назад. Увидев, какой беспредел устроили в республике дудаевцы, какая творится несправедливость по отношению к русскому населению, они не захотели во всем этом участвовать. И громко заявили об этом – отчего сразу попали в «черный» список. В Москве жили братья Рамзана, и, когда стало совсем невмоготу, Умаровы переехали в столицу и как хорошие специалисты нашли здесь работу. Родились трое сыновей: Расул, Рахим и Рахман. В Москве у приветливых Умаровых вскоре появилось много друзей. Их сыновья подружились со сверстниками – русскими мальчишками и девчонками. – Нашему младшему сыну Рахману всего три года, и сначала мы хотели оставить его с родными, – сказала «Жизни» Камета Умарова, гладя по голове мальчика. – Но потом решили, что это будет нечестно: ведь среди заложников есть и маленькие ребятишки. Мне очень стыдно за людей, которые держат по прицелами автоматов детей и женщин. Они называют себя защитниками веры и Родины, а на самом деле… Тут голос Каметы дрогнул, в глазах заблестели слезы, но она сумела взять себя в руки: – Мы ничего не сказали ни родственникам. Ни друзьям о том, что идем предлагать себя в заложники. Это наше решение, и мы не хотели, чтобы нас отговаривали. После долгих переговоров чеченскую семью пропустили в оперативный штаб. Там они провели полчаса. И снова вышли к оцеплению. – Нас внимательно и благожелательно выслушали, рассказала Камета. – Но сказали, что не имеют права позволить нам рисковать своими жизнями и жизнями наших детей. Муж очень просил разрешить хотя бы ему одному пройти к террористам, но ему тоже не позволили. Нам остается только одно: просить Бога, чтобы все поскорее закончилось без крови и смертей… Д. ШУШАРИН: «Ночь вопросов» // «Время новостей», 25.10.2002 г. Один за другим все основные российские телеканалы включились в соревнование по оперативному освещению теракта. Теперь все клянут телевизионщиков. Особенно те, кто всю ночь не отрывался от экрана, в то время как они мокли под дождем, пикировались с милицией и каждую минуту рисковали получить дубиной по голове. Все недовольны политиками, приходившими в студии и приезжавшими на Дубровку. Мол, пиар все это. Но пиар – часть профессиональной деятельности политика. Никого нельзя упрекать, что он действует в собственных интересах. Однако по порядку. Разумеется, не следовало показывать, как милиционеры охраняют служебный вход. Не стоило демонстрировать крупным планом и передвигавшегося в строю снайпера, хотя он тоже хорош – поленился опустить забрало шлема. Не разобрался поначалу и Александр Цекало, бросившийся рассказывать про ходы и выходы в злосчастном ДК. Но, если разобраться, таких проколов было всего ничего. Так что не стоит предаваться телефобии. Теперь о политиках как ни странно, наиболее адекватны были два разных деятеля – Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Конечно, адекватны каждый по-своему (такое тоже возможно). Просто они оба связали происходившее с другими событиями, рассуждали не абстрактно – «ах, как нехорошо и бездуховно брать заложников!, – а максимально конкретно. Алексей Митрофанов сделал вывод, что теперь вряд ли президент полетит в Португалию. А Юрий Рыбаков напомнил, что захват заложников произошел на фоне ожившего переговорного процесса и накануне съезда чеченского народа. Который должен пройти за границей. И вот тут начинается самое интересное. Боевики были сразу объявлены чеченцами, хотя они не торопились ни с переговорами, ни с выдвижением требований, ни с публичной самоидентификацией. Телеканалы демонстрировали непривычные для России чудеса политкорректности. Направляя к захваченному ДК в первую очередь корреспондентов с восточными (скажем так) именами и фамилиями. Все же можно говорить о прямой дезинформации, всю ночь присутствовавшей в эфире. Это утверждения очевидцев, что из ДК выпустили, по одной версии иностранцев, по другой – иностранцев и мусульман, по третьей, самой непонятной, – чеченцев, абхазцев и грузин (вот последние два народа прекрасно сочетаются). В общем, по-разному говорили. Но везде «отдельной строкой» присутствовали грузины. На следующий день стало ясно, что это неправда – в ДК продолжали находиться представители почти десяти стран, в том числе и граждане Грузии. Но ведь ночью говорили даже о том, что в зрительном зале вывесили грузинские флаги. А в выступлении генерала Шаманова, пришедшего к Савику Шустеру, прозвучала версия о том, что террористы прибыли в Москву из Панкиси. У генерала (теперь губернатора) это было только предположение, но в разговоре с другими гостями Савик превратил его почти в факт. А президент сделал на следующий день туманное заявление о том, что террористов готовили за рубежом. Прокручивая назад запись ночных эфиров, зритель обнаружит там много странного именно вокруг грузинской темы. Почему, например, позволили выступить именно тем бежавшим из ДК людям, которые рассказывали об отпущенных грузинах. Ведь другие вышедшие были изолированы. Да и уже ночью возникало желание посмотреть на тех, кого отпустили якобы по национальному и религиозному признаку. Кое-что в рассказах и внешнем виде беглецов не сходилось (отсутствие грима, явно собственная одежда у актера, готовившегося к выходу, и у другого человека, утверждавшего, что они связали свои пальто и по ним сбежали, тем более что другой говорил о шторах). Оставим это – люди действительно могли путаться, нам легко рассуждать. Но если предположить другое? А именно то, что им сознательно дали уйти, причем с этой информацией? Что при них специально громко сказали об освобождении грузин, мусульман, абхазцев, а потом не препятствовали бегству? Одно можно сказать уверенно. Как и взрывы домов двухлетней давности. Захват ДК предстает делом темным, запутанным, с самого начала связанным с дезинформацией. И потому уместно в заключении напомнить, что и в России, и в Чечне (причем в разных лагерях), да и в Грузии, есть люди, группы, кланы, для которых кавказская трагедия давно стала выгодным военно-коммерческим и военно-политическим предприятием. И они пойдут на все ради поддержания напряженности, срыва переговорного процесса и вовлечения России в межгосударственные войны. Поэтому, повторю, из всех, кто был ночью в эфире, выделяются столь разные люди и депутаты, как Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Они хоть попытались задаться вопросом: кому выгодно? А ответы – дело будущего, причем не столь уж далекого. Д. СОКОЛОВ-МИТРИЧ: «Мы вас, русских свиней, в Чечне резали и здесь будем резать!» // «Известия», 25.10.2002 г. «Норд-Ост» стал нашим 11 сентября не только по масштабам возможных жертв и дерзости террористов. Изумление москвичей от того, что боевые действия в одно мгновение переместились из Чечни в Москву, очень похоже на тот шок, что испытали год назад американцы, наивно полагавшие, что война – это далеко и не с ними. В десятках российских городов, сел и особенно станиц сотни жителей. Как то ни кощунственно звучит, вчера возблагодарили Бога за то, что и Москва, наконец, воочию увидела ту войну, которая уже давно идет не в Чечне, а на территории России – от Ставрополья до Крайнего Севера и Сибири. «Цитатник» // «МК», 4.11.2002 г. Глеб ПАВЛОВСКИЙ: «Я думаю, что интеллигенция должна помогать стране учиться убивать квалифицированно, интеллигентно, оптимально убивать врага, чтобы у него не было надежды сесть на стул, как Бараев – наподобие хана развалился, как в фильме «Андрей Рублев», и говорил нам, что мы должны делать». Владимир ЖИРИНОВСКИЙ: «Я предложил бы всем гражданам России сбрить и бороды и усы, поэтому самым ближайшим легким признаком определения будут черные бороды. Кто хочет носить ее, пускай носит дома». С. МИТРОХИН: «Нам нужен патриотизм не слабости, а силы» // «Век», № 40, 2002 г. Будут ли извлечены уроки из трагических событий в Москве? Ответ на этот вопрос косвенно дают некоторые официальные лица, события последних дней и пропаганда государственных СМИ. Резюмируя, можно утверждать: да, уроки будут извлечены. Но, похоже, совсем не те, которые нужны для предотвращения подобных трагедий впредь. Из подтекста официальной реакции видны следующие варианты ответа на вызов терроризма: – отказ от любых форм политического диалога в Чечне. Все усилия сегодня направлены на вычеркивание реальных партнеров по такому диалогу. Делается ставка на эскалацию зачисток и акций возмездия; – уход от разговора об ответственности милиции и спецслужб за террористический удар по Москве. Смещение огня критики в сторону демократических институтов: излишне свободной прессы, «либерального» режима регистрации и т.п. Соблазн «завинчивания гаек»; – нагнетание ура-патриотизма в ущерб трезвому анализу в оценке случившегося как основы для решительных действий. Нетрудно представить, к чему приведет политика, основанная на этих подходах. Ужесточение «зачисток» в Чечне увеличит количество чеченцев, вставших на «путь Бараева». Оставшиеся в своем нынешнем состоянии правоохранительные органы и спецслужбы вряд ли смогут помешать террористам проникнуть куда угодно и захватить что угодно – от детских учреждений до химических производств и ядреных объектов. Самая худшая разновидность патриотизма возникает тогда, когда он становится проявлением слабости. Нам сегодня нужен не патриотизм слабости, а патриотизм силы. И выражаться он должен не в агрессивности по отношению к чеченцам либо к других странам (как это случилось в отношении маленькой Дании), а в признании коррумпированности и беспомощности нашего собственного государства, чья правоохранительная система оказалась не способна ни защитить граждан, ни расследовать преступления против их жизни. И в решимости положить этому конец. Пока ни одно официальное лицо не взяло на себя мужество сказать: вторая после войны в Чечне причина трагедии – чудовищная коррупция, пронизывающая весь государственный организм. Вместо этого мы слышим призывы к фактическому установлению в стране полицейского режима. Может ли такой режим гарантировать гражданам безопасность? Наверное, где-то и может, но только не в России, которая входит в десятку самых коррумпированных стран мира. Сочетание коррупции с усилением полицейских мер не укрепляет, а ослабляет безопасность общества. Вместо концентрации сил на выявлении конкретных террористов получается, что государство тратит их на тотальный контроль за гражданами, которого, впрочем, легко избежать при помощи денег. Поэтому прежде всего нужно нанести удар по коррупции. Он должен носить системный и массированный характер. Нужна глубокая реформа правоохранительных органов. Реформа должна свести к минимуму объем функций, отвлекающих их от основной задачи – борьбы с преступностью. Эта реформа не может быть реализована без активной поддержки общества, которая в свою очередь невозможна без освещения темы коррупции в СМИ. Есть очевидная закономерность: чем меньше СМИ говорят о коррупции, тем больше ее в жизни. А сегодня говорят мало, потому что боится репрессий. Укрепление демократических институтов (свобода слова, парламентский контроль над спецслужбами и т.д.) – важнейшее условие обеспечения безопасности. Бесконтрольные чиновник и силовик не просто не в состоянии защитить граждан – они сами опасны для общества. Для Владимира Путина наступил очередной момент истины. Примерно такой же, какой был 11 сентября, но только намного острее. Тогда он понял, что продолжение прежнего курса во внешней политике ведет к изоляции и поражению России. Сегодня он должен понять, что к такому же результату ведут упорство в продолжение прежней линии в Чечне и нерешительность в проведении реальных (а не чисто пиаровских) реформ. После 23 октября президент должен совершить такой же поворот руля, как и после 11 сентября. Только на этот раз – во внутренней политике. Самое страшное, если после московской трагедии все останется по-прежнему. Следующего удара Россия может уже не выдержать. * ** «При относительном притуплении всеобщего внимания к чеченской теме она продолжает сохранять статус горячего, сенсационного сюжета в «цеховой» среде журналистов и аналитиков, в России и на Западе. Это и объяснимо. Война породила бесчисленную братию «специалистов» по Северному Кавказу – пишущих, говорящих, показывающих. И, конечно, все понимающих. Люди, еще вчера не имевшие представления, где находится Чечня, вдруг стали «известными» и даже «ведущими» экспертами-кавказоведами. В этом аналитическом многоголосье почти не слышно тех, кому действительно есть что сказать. Не потому ли, что им ведомо чувство сомнения, когда дело идет о слишком серьезных вещах?» – это замечание ученого-кавказоведа, профессора МГИМО В.В. Дегоева наиболее точно характеризует содержание посленордостовской общественно-политической дискуссии. Добавим к этому, что в центральной прессе так и не появилось материала, адекватного масштабу духовной деформации, постигшей общество вследствии военных действий в Чечне. «Терроризм, предоставленный самому себе, если не поощряемый, поразил самые чувствительные нервы. Теперь гибнут не абстрактные «граждане России», а конкретные «граждане Москвы». Но и до них политикам не было бы никакого дела, если бы не одно историческое обстоятельство: от недовольства в столице ничего хорошего для власть и деньги имущих ждать не приходится. Москву нужно содержать в сытости и безопасности. Это – аксиома, вынесенная из богатого опыта русских революций. В раскладе жизненно важных приоритетов общества произошла перестановка: борьба с массовым терроризмом на деле и на словах стала вдруг политически выгодна почти всем. Здесь теперь можно набрать максимальные дивиденды и тем, кто правит, и тем, кто в оппозиции. Бесстыжая погоня за «очками» и сведение счетов начали сразу же, на дымящихся развалинах. В каком-то смысле трагедия в Москве явилась подарком для Кремля (настолько своевременным, что кое-кто уже изошелся в соответствующих подозрениях). Власть получила широкий отводной канал, куда можно направить народное возмущение и тем самым отвлечь его от себя. Но и для оппозиционеров – и левых, и правых, и центристских – есть чем поживиться. У них появился новый подход обвинить Кремль и друг друга в том, что страна доведена до катастрофы, рецепт спасения от которой «знаем только мы» – подлинные радетели России. К сожалению, относительное равнодушие к чеченским событиям в массовом сознании уступило место не мысли и чувству, а страху, ненависти и застарелым предубеждениям против «лиц кавказской национальности», в первую очередь – чеченцев. Образовался еще один «плодородный» слой на почве и без того благодатной для нещадной шовинистической эксплуатации. Раскручивание этого смертельного для федеративной, многонациональной России маховика грозит именно тем, чего большинство из нас хочет избежать – развалом. В античеченскую кампанию включились не только политики пресловутого толка, но и средства массовой информации, причем с той же оголтелой безответственностью, с какой раньше они нагнетали прочеченскую истерию с четкой антироссийской направленностью. Благодаря им сегодня нет недостатка в попытках найти исторические корни нынешнего столкновения между Россией и Чечней. Как правило, устанавливают внешнее сходство. Многочисленными аллюзиями хотят убедить общественное мнение, будто со времен Шамиля с «кровожадными» чеченцами ничего не произошло. Они по-прежнему склонны к грабежам, похищениям, убийствам. И по-прежнему понимают лишь язык силы. Получается, что чеченский народ застыл на патриархально-родовой стадии, словно несколько десятков лет развития в составе Российской империи и 70 лет – в составе Советского Союза не имели для него никаких цивилизационных последствий. Средства массовой информации то и дело предлагают нам исторические аналогии, иногда в приличной, наукообразной упаковке, иногда – весьма грубо. О правомерности и качестве этих сопоставлений мы уже говорили. Здесь же позволим себе задать вопрос: осознают ли телевизионные властители дум, что призывая под звуки песни «Вставай, страна огромная!» к священной войне против терроризма, прямо отождествляемого с Чечней, чеченцами и кавказцами, они закладывают под здание российского государства бомбу такой убойной силы, исчислить которую в тротиловом эквиваленте просто невозможно? Осознают ли это те, кто сегодня организует массовые избиения кавказцев на московских рынках, завтра распорядится о депортации инородцев из столицы, а послезавтра – из «единой, неделимой и православной» России? Осознают ли это те, кто готов отдать приказ о «ковровых» бомбежках территории Чечни, где проживает 700-тысячный «народ-террорист»? Такие действия быстро приводят к крайним, пагубным формам иррационализации социального сознания. Иначе говоря – к массовому психозу, превращающему любое самое культурное общество в толпу со всеми ее отвратительными рефлексами. Однажды позволив этой страшной стихии жить по собственным правилам, бывает уже очень трудно вернуть ее к цивилизованным нормам. Вот на экране телевизора появляется характерная картинка. Люди с улицы – эдакие «тихие россияне», разного возраста, пола, образования и достатка – дают короткие интервью на предмет своего отношения к чеченцам. Все они в конечном счете сходятся на предложении «оставить от Чечни воронку», не понимая, помимо всего прочего, что в этой воронке большей частью погибнут не те, «кому следует». Нужно трезво отдавать себе отчет в том, что высказывания подобного рода, наряду с аналогичными заключениями некоторых телешоуменов, к тому же смачно сдобренными тюремным жаргоном, не только отражают общественные чувства и эмоции, но и формируют их. Нет лучшего способа угодить террористам, чем культивировать такие настроения и дальше. В своей рекрутской политике они именно на это и рассчитывают. Чем меньше места останется в «русском» сознании для элементарной идеи о том, что чеченцы и другие северокавказские народы не могут состоять сплошь из террористов, тем больше будут пополняться ряды настоящих террористов. Разумеется, нынешняя неординарная ситуация в России требует адекватных мер, вплоть до самых жесточайших. Но кто создавал эту ситуацию из года в год? Кто прямо или косвенно поощрял людей к тому, чтобы они потеряли человеческий облик? Кто дал болезни вызреть, имея средства предупреждения ее? Именно «кто», а не «что». Ибо дело не только в объективных исторических процессах, на которые так удобно списывать тяжкие преступления. Речь идет о явлениях, носящих вполне конкретные имена – о глупости одних, корысти других, злой воле третьих, попустительстве четвертых. В результате – трагедия, одна на всех! Спору нет: терроризм пребывает вне национальности, вне закона и вне цивилизованного общежития. Однако при этом у него всегда есть источник и мотивация (от самой низменной до самой «возвышенной»). И то, и другое в данном случае напрямую связано с чеченской войной 1994-1995 гг., стало быть – с теми, кто готовил и развязал ее, а затем предоставил пожинать ее ядовитые плоды ни в чем не повинным людям – русского и нерусского происхождения. Воинствующие ваххабиты и ваххабизм, пользующиеся мощной поддержкой из-за границы, это отнюдь не причина, а уже зрелая манифестация терроризма. Подлинными рассадниками чумы вольно или невольно оказались заигравшиеся со смертельным вирусом политиканы, независимо от национальной принадлежности. До тех пор, пока у российского и чеченского обществ не хватит смелости открыто назвать их имена и осудить их, образ вооруженного до зубов «чеченского» террориста будет единственным ответом на вопрос – кто виноват». (В. Дегоев: «Большая игра на Кавказе», М., из-во «Русская панорама», 2003 г.) Помимо компетентности и объективности позиции ученого-кавказоведа приведенная выдержка из книги В. Дегоева представляет, прежде всего, суждение «лица кавказской национальности», голоса которых почти не слышны в российском общественном дискурсе. СМИ: обратная связь Кавказофобия и исламофобия относительно новые явления в российском постперестроечном дискурсе. И до сих пор они не получили должной оценки и соответствующего анализа. Безусловно, об этом говорится на страницах прессы, в исследованиях правозащитных и специальных аналитических общественных организаций. Не слышно только голосов самих кавказских народов, к тому же молчат футурологи, кавказоведы, исламоведы. Это не значит, что мысль замерла, она просто не транслируется на широкую общественность, не вызывает дискуссий, не делает прогнозов. Если идет полемика, то только о причинах кавказской нестабильность. Между тем, истоки кавказофобии и исламофобии более глубинны. Несомненно, они подпитываются и усиливаются, прежде всего, десятилетней военной ситуацией в Чечне и принадлежностью большей части кавказцев к мусульманской религии, ставшей сегодня синонимом терроризма, страх перед которым овладел миром после падения нью-йоркских небоскребов 11 сентября и обуял Россию после трагедии «Норд-Оста». К сожалению, подобное отношение к горцам уже случалось в русской истории. «Неверные мерзавцы», «стадо нищих дикарей», «дикие физиономии» – эти определения принадлежат царским генералам Евдокимову, Цицианову, Ермолову. Список столь «красноречивых» высказываний можно продолжить, но самое трагичное, что этот взгляд сверху вниз на кавказское общество порождал «концепцию высокомерного презрения», положенную в основу государственной политики: в ней ключ к разгадке почти двухвекового неприятия кавказцами российской системы ценностей. «На Кавказе надо держать ухо востро. Здесь вполне могут задушить в объятьях… змеиных», – автор этих слов – генерал демократической России, бывший полпред Президента в Южном федеральном округе В.А. Казанцев (ж. «Профиль», 13.05.2002 г.) с этих слов начал своё губернаторство на юге России. Неужели так ничего и не изменилось со времен 19-го века? «Татарщина и вековая борьба за создание национального государства сталкивали русских лишь с народностями по культурному уровню их не превышавшими, и при том сталкивали почти исключительно на полях битв. В итоге выработался огромный национальный эгоцентризм, переливавшийся всеми цветами радуги от религиозно мистической гордыни до пошлой обывательской спеси». – Может быть, цитата из книги Даниила Андреева «Роза мира» объяснит мне, «лицу кавказской национальности» истоки бытовой ксенофобии, существованием которой пытаются реабилитировать бездействие государственной власти по нейтрализации «языка вражды» в обществе. Но когда подругу моей дочери, осетинку по национальности, бритоголовые парни сталкивают под поезд в метро, когда бьют по щеке юную ингушку за то, что у нее не тот цвет волос и разрез глаз, то вряд ли существует принципиальная разница, бытовой это уровень национальной нетерпимости или государственный. Продавщица мороженого на просьбу заменить помятый брикет пломбира называет меня «грязной кавказкой», в ответ на уточнение, что такой национальности нет, распаленная «державница» выдает мне полный набор штампов, которыми вооружили ее СМИ (в большей степени – телевидение): «Почему вы не уезжаете из России – потому что вас ни одна страна не хочет терпеть. Вот и пригрелись тут на нашу голову». Мои тщетные попытки объяснить, что я черкешенка, и мой народ живет на исконных землях в составе Федерации, что я журналист, работаю в Москве, и не имею ничего общего ни с наркобизнесом, ни с терроризмом, закончились снисходительной фразой моей визави: «У тебя хоть немного интеллекта на лице есть, а у твоих девок (это о моих спутницах) – ни грамма. Мне твои «черные» деньги не нужны». И мой «басурманский» полтинник летит в лицо. На этом наши рыночные и всякие другие отношения прерываются патриотически настроенной женщиной. У соседки (грузинки по национальности) в поликлинике украли из гардероба шубу. На ее возмущение по поводу сохранности имущества граждан служба охраны пояснила: «Мы за вашу одежду ответственности не несем. Нам приказано проверять сумки у входящих сюда кавказцев». Заранее предвкушаю свое состояние, если вдруг придется обратиться в это лечебное заведение. А обратиться придется, так как это наша районная поликлиника. Еще один случай из личного опыта. Метро «Новые Черемушки», ярмарка белорусской продукции. Вместе с сыновьями покупаю овощи. Семья у нас большая, к тому же часто останавливаются гости из провинции, поэтому берем мешок картошки, мешок лука, ящик моркови и капусты, благо цены белоруссы предложили в три раза дешевле московских. Вдруг слышу возмущенный ропот из очереди. Текст обвинений настолько характерен, что привожу его полностью: «Кровопийцы черномазые! Спекулянты! Паразиты! Вон сколько набирают! Потом пойдут за угол и будут нам перепродавать втридорога!» Тут же срабатывает синдром толпы, и уже несколько активных старушек вырывают из моих рук сумку с овощами, продолжая оскорбления. Понимая всю бессмысленность диалога, молча укладываем покупки в машину. Праведный гнев очереди обрушивается на продавщицу: «А ты куда смотришь? Ты же русская! Вот такие как ты свой народ продают!» Замечу, что подобный эпизод «бытовой ксенофобии» стоил мне сердечного приступа. В таких случаях, пытаюсь утешиться, вспоминая М. Жванецкого: «Обматюкали тебя – отойди, не стой во всем этом». Но «во всем этом» случается бывать часто. Штрихи к портрету бытовой ксенофобии можно расширять до бесконечности. После терактов в Тушино мою знакомую, заведующую детским садиком в г. Нальчике, подруга-москвичка (20 лет общения), у которой та остановилась, попросила не звонить никому по ее домашнему телефону и по возможности «не светиться» в подъезде. Эту странную просьбу она объяснила страхом, что поскольку ее гостья – жительница Кавказа, то в случае огласки, это может доставить ей некоторые неприятности. Как потом выяснилось, страх москвички – следствие известного обращения мэра Москвы Ю. Лужкова к москвичам с призывом сообщать о соседях, сдающих квартиры неизвестным жильцам. Звонки по телефонам доверия в окружных УВД, появившиеся два с половиной года назад по инициативе столичного руководства, вовсе не безобидное свидетельство бдительности граждан. Их содержание уж очень напоминает памятные годы, когда «стукачество» стимулировалось государством. Газета «Округа. Юго-Запад» (10.05.2003 г.) под рубрикой «Доверяй – и набирай!» умиленно сообщает данные из журнала учета информации, поступающей по телефону УВД ЮЗАО. Вот один из звонков: «В доме № 85 на Ленинском проспекте в коммунальной квартире без регистрации проживают несколько уроженцев Кавказа. С работы приходят очень поздно, ведут себя шумно, доставляют беспокойство соседям. Проведена проверка. Информация подтвердилась. Составлены протоколы об административном правонарушении правил регистрации в г. Москве. Граждане, проживающие в Москве без регистрации, привлечены к административной ответственности (оштрафованы)». Добавим к этому многочисленные объявления о сдаче и съеме квартиры, где все чаще появляется уточнение: «Нерусских не предлагать», «Сдам квартиру хорошей русской семье», «Русская семья, положительная, чистоплотная снимет квартиру» и т.д. и т.п. От такой бытовой ксенофобии всего один шаг в другое качественное состояние. Существует некоторое сомнение в подобной формулировке, потому что трудно объяснить только бытовой ксенофобией действующую до сих пор директиву 1994 года, предписывающую не принимать в режимные армейские части представителей депортированных народов ингушей, чеченцев, балкарцев, калмыков, татар (всего в списке 13 народностей). После «Норд-Оста» в приеме на работу в силовые структуры было отказано молодым кавказцам, закончившим столичные вузы системы МВД. Но если эту ситуацию еще как-то можно объяснить соображениями безопасности, то иначе, как расовой дискриминацией не назовешь распоряжение руководства некоторых элитных фитнес-клубов не предоставлять абонементы кавказцам, особенно чеченцам. За этими фактами стоят вполне конкретные имена и события. Даже такой безобидный вид досуга, как кроссворд не обходится нынче без кавказской и исламской тематики. Попробуйте отгадать: Кавказский террорист XIX века. Абрек – отвечает газета «Известия» (№ 46, 2003г.). Журнал «Играть» (№ 10, 2003 г.) по-другому формулирует этот вопрос: бандюга из аула. Ответ тот же – абрек. От себя уточним для широкого круга читателей: абрек у горцев – это то же, что Илья Муромец и Добрыня Никитич у русских, с некоторой поправкой на историю и ментальность. Еще один кроссвордный вопрос из журнала «Играть»: бестселлер мусульман – Коран. Кроссворд из «МК» (26.09.2003 г.) предлагает своим читателям отгадать религию, «которая часто становится воинственной». Ответ заранее понятен – ислам. А кроссвордный вопрос из журнала «Работница» (октябрь, 2003 г.) так формулирует суть этой конфессии: «религия, заставившая весь мир «дышать на бен Ладен». Детская газета Юго-Западного округа «Свои ребята» (январь, 2003 г.) предложила отгадать своим юным читателям, как называется «отсталый, грубый человек». Если бы не выпавшие по вертикали буквы, никогда б не догадаться что это – азиат. В предновогодней передаче (2002 г.) «Как стать миллионером?» (ОРТ) актриса Лариса Голубкина и ее дочь Маша Миронова пытаются ответить на вопрос, в какой русской губернии впервые появилась почтовая марка? Варианты ответа: кавказской, финской, польской, молдавской. Любопытна логика рассуждения молодой девушки Марии: «Кавказ – это неотесанные чурки, там марка не могла появиться, скорее всего, это была Польша, ведь оттуда в Россию шла европейская культура». Оказалось – Финляндия, и миллион рублей ушел искать другого хозяина, но остался осадок у меня, у «чурки», и, думаю, что у многих интеллигентных людей – тоже. Но почему не услышал актрису Машу Миронову филолог Максим Галкин и оставил ее пассаж без должных комментариев? К какому виду ксенофобии отнести все эти «невинные шалости»? Вполне допустимо – к бытовой. Но кто внедряет в сознание россиян подобные образы «инородцев», ежедневно обрушивая массированный поток безответственный информации шовинистического толка. Абсолютно точно сформулировала Анна Севортян (центр «Панорама») специфику этой обработки мозгов: «Российские СМИ практикуют прежде всего «мягкий» язык вражды, т.е. косвенно, через отдельные выражения, фигуры речи, композиционно формируя стереотипы превосходства одних над другими». Справедливости ради, следует добавить, что часто журналист непредумышленно участвует в этом разрушительном процессе, что, конечно, не является оправданием, потому что безответственность – это тоже определенная форма экстремизма. Трудно объяснить, чем руководствовалась русская интеллигентка Галина Курляндцева, когда сопроводила свой новостной сюжет о похоронах двух юных артистов «Норд-Оста» следующей фразой: «Нет у горцев образа богоматери с младенцем, и нет у них благоговения перед детьми» (ТВС, «Грани», 30.12.02 г.) «Почему Кавказ всегда воюет? Объелся мясом. Известно ведь, что когда человек ест мясо, ему передается страх и агрессия убитого животного» – вот так «по-аншлаговски» весело резюмирует всероссийский юморист М. Задорнов трагические события на Кавказе («АиФ», № 43, 2002 г.). На страницах этой же газеты через несколько дней после убийства губернатора Магадана В. Цветкова появляется версия преступления, демонстрирующая «тончайшее» знание кавказского менталитета: «Губернатор взял под контроль добычу, переработку и переправку на материк колымского золота. До этого практически весь металл скупался на корню представителями ингушских криминальных структур. За ними даже закрепилось неофициальное название «Ингушзолото», так что одной из версий преступления станет «ингушский след». По существующему в этой этнической группировке правилу к обидчику может быть применен обычай кровной мести. О нем не забывают никогда». Впоследствие, выяснилось, что магаданский губернатор стал жертвой крабово-рыбных бизнес-разборок, совершенно не связанных с «Ингушзолото», но это уже не получило в прессе столь бурного обсуждения и в сознании общества осталась первая громкая информация, сделанная по свежим следам. Еще дальше в своих фантазиях пошла газета «Завтра» (№ 52, 2002 г.): «Сигналом о начале операции и месте ее проведения (речь идет о захвате «Норд-Оста» – ред.) могло стать официальное сообщение в СМИ об убийстве утром 18 сентября губернатора Валентина Ивановича Цветкова, представляющего в столице северо-восток страны, т.е. норд-ост. На сегодня установлена и прямая связь убийства магаданского губернатора с чеченскими делами. Известно, что он ограничивал деятельность фирмы «Ингушзолото», через которую колымское золото переправляли в Чечню и использовали для финансирования незаконных вооруженных формирований. Вскоре после убийства Цветкова в Москве на проспекте Мира ликвидируют криминального авторитета, который отвечал за транспортировку магаданского золота на Северный Кавказ. Таким образом, убийство Цветкова означало устранение серьезного препятствия на пути финансирования чеченских боевиков, а ликвидация московского посредника лишала ведущих расследование оперативников важного свидетеля, носителя информации о питающем чеченскую войну бизнесе». В какой-то степени можно согласиться с выводами центра «Панорама», что «на сегодняшний день в российских СМИ Язык вражды продуцируется в первую очередь обществом, а не государством», хотя все-таки возникают сомнения в их убедительности. Речь, конечно же, не идет о том, что ксенофобия поощряется властными структурами, но за ее предупреждение и устранение, прежде всего, ответствено государство, с молчаливого согласия которого националистические установки тиражируются, создается впечатление, что государство заигрывает с националистически ориентированными политиками и идеологами. «Как трудно быть в России русским!» – такой предвыборный лозунг выбрал себе депутат Госдумы РФ Д. Рогозин. Позволительно спросить у «рупора российской дипломатии», каким народам, по его мнению, в России жизнь – масленица? Лозунг, озвученный Рогозиным – базовый для всей патриотической прессы как трибуны «истинных» защитников русского народа. Суть не в том, что озвученные ими проблемы отсутствуют в стране, опасна тенденция самоизоляции, самообособления русского народа от 160 этносов и народностей России требованием для себя исключительной прерогативы заботы государства. Характерный пример такого подхода – публикация М.С. Уточкина («Советская Россия», 8.05.2002 г.). Размышляя о крушении надежд, возлагавшихся русским народом на Путина, автор перечисляет издержки государственно-экономической и социальной политики, несущие угрозу уничтожения русской нации: подорожание продуктов, недоступность большинству необходимых дорогостоящих лекарств, платные, непосильные для пожилых людей медицинские услуги, безработица, проституция, наркомания. Для автора не важно, что это коснулось в том числе и «инородцев», упомянутых в качестве рыночных «оккупантов», к которым русские вынуждены наниматься на работу. Не забыл упомянуть М. Уточкин и «массовое истребление русского народа бандитами», естественно, большей частью с кавказской наружностью. «Русские на русской земле никому не нужны. Возможно, с этой целью и проводят амнистию уголовников и созданы комиссии по помилованию и отменили смертную казнь, выполняя план «Ост» шестьдесят лет спустя после начала Великой Отечественной Войны». При этом автор сообщает, что он отослал в редакцию копию приложения к гитлеровскому плану «Ост» (от 27 апреля 1942 г.), предусматривающему уничтожение русской нации. Параллель достаточна прозрачна: недоосуществленное дело плана «Ост» продолжают «кавказцы». Депутат Госдумы Е.Ю. Логинов, участвуя в круглом столе журнала «Русский дом» (№ 2, 2003 г.), рассматривает как серьезный фактор национальной угрозы этнические организованные преступные группировки в России, которые, как он утверждает, «на отдельных территориях России зачастую подменяют институты власти. Приведу один пример, когда средства массовой информации раструбили на всю Россию о том, что в Лужниках русские националисты зарезали азербайджанца. В течение 20 минут там вместе собралось пять тысяч азербайджанцев, все на транспорте с радиостанциями, многие частные охранные структуры – 5 тысяч за 20 минут. Это по численности группировка больше хорошей мотострелковой бригады или бригады внутренних войск. Это ли не фактор угрозы?» Газета с красноречивым названием «Спецназ России», солидная «толстушка», хорошо раскупаема, проникнута патриотической риторикой, опубликовала серию статей о сталинском изгнании народов СССР с исконных земель. Идеологические установки Игоря Пыхалова, автора публикации «Как выселяли чеченцев» так красноречивы, что не требуют никакого комментария: «Итак, с точки зрения формальной законности, кара, постигшая в 1944 году чеченцев и ингушей была гораздо более мягкой, чем то, что им полагалось согласно Уголовному Кодексу. Поскольку в этом случае практически все взрослое население следовало бы расстрелять или отправить в лагеря. Сталин и Берия, родившиеся и выросшие на Кавказе, совершенно правильно понимали психологию горцев с ее принципами круговой поруки и коллективной ответственностью всего рода за преступление, совершенное его членом. Поэтому и приняли решение о ликвидации Чечено-Ингушской АССР». («Спецназ России» №1 2002г.) Действительно, а что тут мудрить, простая до инфузорности установка: нет народа – нет проблем. Ну бог с ней, с вольной от этических постулатов независимой журналистикой. Господин Пыхалов по сути не любит горцев, они для него – присосавшиеся к телу России слепни с их «традиционным отсутствием трудолюбия и привычкой добывать пропитание разбоем и грабежом». Но когда эти же установки транслируются на широкую общественность учебником «Политология» (М., 1995 г.), рекомендованным для вузов России Министерством Просвещения, тут уже не до иронии. Его автор, В.В. Ильин – человек, судя по всему, образованный (раз сподобился на целое учебное пособие), наконец, как истинный патриот может облегченно вздохнуть, потому что свершилось великое: «сбросив бремя патронажа этнических периферий, Россия развязала руки для долгожданной собственной социальной, политической, индустриальной модернизации». Вот только практика не подтверждает восторг автора, ибо модернизация все никак не наступает. Здесь же, кстати, еще один вопрос к уважаемому политологу: в силу каких исторических причин этнопериферии оказались под патронажем России, и что значат они для обновленной российской государственности? В.В. Ильин видит в национальных окраинах опасность возникновения пятой колонны, поэтому он считает, необходимо употребить все средства для ее нейтрализации. Существует закон державного существования: при потенциальной угрозе целому (нации) страдает часть (этнос, личность), и никуда от этого не деться, и печалиться по этому поводу нет оснований, тем более что в мировой практике масса тому прецедентов, которые в качестве доказательной базы использует Ильин. С началом второй мировой войны этнических немцев в Англии собрали в лагерь на о. Мэн, потом депортировали в лагерь строгого режима в Канаду. США после начала войны с Японией, всех этнических японцев без различия пола и возраста сосредоточили в концлагеря в пустынях. Депортация народов в СССР решала все те же задачи. Еще во время войны с Японией готовилась правительственная база в Поволжье, что вынудило переселить оттуда этнических немцев. Относительно выселения вайнахов, решение было принято правильно, потому что они срывали мобилизацию, проводили диверсии в тылу, грозили вырезать русские и осетинские семьи фронтовиков. Немцами был сформирован в основном из чеченцев и ингушей северо-кавказский легион. Чтоб не держать в тылу армейские части в феврале 1944 года, Сталин принял решение выселить вайнахов с Кавказа. Вот такую осведомленность получат студенты России из рук политолога В.В. Ильина. Здесь бы и вспомнить ему об армии Власова и о том, что российские этносы, в отличии от японцев в США и немцев в Англии выселялись с коренных земель обитания. К тому же, в 1944 году война уже практически велась на территории Восточной Европы, и что очень важно напомнить, на Северном Кавказе немецкие войска дошли только до границ Северной Осетии, где на Эльхотовских высотах им был дан героический отпор. Не получив доступ к грозненской нефти, не одолев Кавказские горные хребты, немцы потерпели здесь судьбоносное поражение, в немалой степени предопределившее дальнейший ход войны. Большой Кавказ с нефтью Баку фашистской Германии не достался. Смогла ли бы Советская Армия осуществить здесь столь решительные военные акции, если бы местное аборигенное население оказывало бы ей в тылу «бандитское сопротивление»? В местах действия фашистской группы «Эдельвейс», заброшенной в горы Северного Кавказа, как раз и проживали высланные в последствии карачаевцы и балкарцы. Если бы эти альпийские народы, хорошо ориентирующиеся в родных горах, действительно оказали бы помощь фашистам, какой исход можно было бы предположить? Ну, допустим, провинились «негодные» чеченцы, ингуши, балкарцы, татары. А что же не пощадили калмыков, которые еще со времен хана Аюки при Петре I ходили вместе с русскими войсками на дагестанцев, кумыков, закубанских черкесов, использовались при усмирении казачьих бунтов. Ан нет, не пощадили былых союзников, тоже депортировали. В контексте подобных идеологических выкладок вполне справедливо уточнить, что же есть тогда геноцид. Международная Конвенция 1948 г. квалифицирует его как деятельность, направленную на уничтожение этноса, причинение его представителям телесных повреждений, создание невыносимых условий жизни, влекущих за собой деградацию народа. Политолог Ильин обязан владеть подобной информацией, и тем более странно, когда философ-публицист С. Кара-Мурза утверждает, что «решением о депортации чеченцев из кипящего кавказского котла «палач» Сталин совершил благодеяние советскому народу» («Манипуляция сознанием», М., 2000 г.). На самом деле, все эти безответственные «откровения», вырванные из исторического контекста факты и события, тенденциозно сверстанные под нужную для того или иного автора идейную установку, имеют далеко идущие последствия, одинаково трагические для всех народов России. Если для многих, кто занимается данной проблематикой, она является сферой гуманитарного исследования, то мы, «лица кавказской национальности», в ней живем. Являясь гражданами России, ежедневно, ежечасно испытываем унижение от милицейских проверок, читаем о себе уничижительную информацию в центральной прессе, с экрана телевизора слышим оскорбляющие национальное достоинство монологи некоторых публичных политиков, видим результаты интерактивных опросов на ТВ «Нужны ли России кавказцы?» (ТВЦ) и все же продолжаем ощущать себя полнокровными россиянами, надеясь, что когда-то эта националистическая вакханалия закончится, и демократическая Россия, пройдя трудный путь самопознания, ощутит себя сильной, полиэтничной и многоконфессиональной державой, на чем, собственно, и покоится ее величие и уникальность в мировой геополитике. Прежде всего, такую надежду вселяет привлечение внимания к проблеме радикального национализма, ксенофобии и нетерпимости в современной России таких неправительственных организаций как Московское бюро по правам человека, Информационно-исследовательский центр «Панорама», Московская Хельсинская группа, Центр развития демократии и прав человека, Фонд защиты гласности, Независимый институт коммуникативистики. Коллективы этих общественных структур уже много лет занимаются данной проблематикой. Благодаря их аналитической работе был проведен мониторинг федеральной и региональной прессы по выявлению Языка вражды в российских СМИ, в результате которого обозначились основные тенденции в обострении национализма в России, а также был собран и систематизирован обширный материал о возможностях правового, этического и нормативного регулирования этой сферы, обобщен и предложен российской журналистике опыт Запада в микшировании ксенофобских настроений. К работе были привлечены компетентные эксперты, наметилась выстроенная система рекомендаций по противодействию незаконным формам политического, и в первую очередь, националистического радикализма. Можно уверенно констатировать, что благодаря усилию этих партнерских общественных организаций, и власти, и обществу, и журналистскому сообществу предложен методологический инструментарий для противодействия Языку вражды в российском обществе. Причинами укоренения Языка вражды в сознании россиян авторы проекта называют: слабость и разрозненность действий гражданского общества, направленных на его нейтрализацию; отсутствие в нашем обществе традиций морального осуждения ЯВ и как результат – отсутствие общественного диалога по проблеме; заигрывание государства с националистически ориентированными политиками и идеологами; нежелание и непонимание самим журналистским сообществом необходимости создать атмосферу внутри цехового осуждения разжигания национальной и религиозной розни. Эта беспечность и пассивность в оказании противодействия ЯВ наносит обществу невосполнимый ущерб, так как национализм с пугающей быстротой занимает все новые позиции. Таковы неутешительные выводы экспертов мониторинга российских СМИ, сами представители которых, к сожалению, не принимают участие в семинарах, конференциях и круглых столах, проводимых общественными организациями по данной проблематике. Нет единой позиции в оценках российского экстремизма, да и в самом факторе его существовании в государственных структурах. «От того, что говорят высшие государственные чины по поводу экстремизма, ощущается тоска и скука, даже не тревога, хотя она была бы уместна. Не очень приятно вслух говорить о том, что подсудимыми на экстремистских процессах являются не тупые погромщики, а менеджеры, студенты экономических вузов, не говоря уже о писателе Лимонове. Рассуждения официальных лиц, включая первое лицо, сводятся к старинному советскому объяснению: будет лучше жить, не будет и экстремизма» (Д. Шушарин. «Консерватор», № 3, 2002 г.) Утверждая, что современный социальный и государственный организм без экстремизма (исключение: терроризм, массовое уличное насилие) существовать не может, автор рассматривает экстремистские политические проявления как средство поддержания здорового общественного тонуса, потому что он напоминает о существовании тех проблем, которых истеблишмент не хочет замечать. «Ведь экстремизм, если бы мы попытались дать ему определение, – это стремление разрешить институциональные проблемы внеинституциональным (или часто очень контринституциональным) способом, и потому его миссия – побуждать институты, всегда склонные к самодовольству и стагнации, к самосовершенствованию. Но все это хорошо в тех странах, где власть, состоящая как и везде, из людей достаточно ограниченных, не проявляет излишней гибкости в обсуждении фундаментальных общественных принципов, где власть исходит из того, что нельзя убивать людей за другой цвет кожи, нельзя отнимать собственность, где власть скована столь омерзительной для русских мыслителей политкорректностью. В России сложилась ситуация неустойчивого равновесия, одной из черт которой является существование экстремизма без мейнстрима, маргиналов без истеблишмента, бунтарства без того, против чего направлен бунт. И потому российский экстремизм, левый и правый, – в принципе не может иметь никакого креативного потенциала. Он не станет отправной точкой для upstream, только для downstream» (Д. Шушарин) Марк Урнов, председатель правления Центра политических технологий, считает, что врагов народа у россиян нет. Российское общество сегодня достаточно терпимо, так что вряд ли стоит говорить о наличии в массовом сознании сколько-нибудь четкого образа внутреннего врага. Антисемитизм в России не выходит за рамки «европейских стандартов», при этом он ссылается на Сеймура Липсета, автора термина «стабильная демократия», который считал, что, если распространенность бытового антисемитизма не превышает 10%, это не подрывает демократических процессов. Широкое общество идею «врага по национальному признаку» отвергает. Нелюбовь москвичей к лицам кавказской национальности существует на уровне «бухтения». Отношение к американцем колеблется, но россияне относятся к ним лучше, чем американцы к нам. Тревогу скорее вызывает бездействие властей в ответ на поведение националистических группировок, например, скинхедов. «Любые организованные манифестации крайних радикалов возможны только в условиях, когда они ощущают себя безнаказанными», – считает Марк Урнов («Консерватор», № 2, 2003 г.) Иную точку зрения на этот счет высказывает А. Колесников. «Удивительное дело: оказывается, самого главного русского вопроса – еврейского – вроде как больше не существует. Согласно данным последней переписи населения, евреев в России всего 230 тысяч. Три стадиона среднего размера. Еще более интересно другое: евреев нет, а еврейский вопрос все-таки остался, равно как антисемитизм и даже – для особо продвинутых – антисионизм. «Протоколы сионских мудрецов» еще стучат в сердца патриотов, а «Россию для русских» заказывает более статистически значимое число россиян, нежели общее количество евреев. <....> Еврейская карта тоже не исчерпала себя. До той поры, пока бывший советский народ продолжает, согласно социологическим исследованиям, осуждать тех, кто покинул Россию и репатриировался в Израиль, пока во всех бедах обвиняется «еврейский компрадорский капитал», окончательным решение еврейского вопроса можно считать исключительно в количественном отношении. Что касается количественной стороны, можете даже протестировать самого себя: если вам кажется, что все вокруг вас евреи и все голосовали за СПС, значит вы по профессии или журналист, или крупный капиталист – то есть этнико-профессиональное меньшинство… (А. Колесников: «Окончательное решение» // «Известия», 12.01.2004 г.) Что опаснее для страны – красное прошлое или коричневое будущее? Этим вопросом задаются многие здравомыслящие люди в России. И будет неблагоразумно для нашего общего будущего не прислушаться к голосам тех, кто достаточно жестко обозначил современную ситуацию в России. Даже при всей разности политических платформ и гражданских позиций, полифонию оценок сегодня объединяет общая тревога. «Мы потихоньку фашизеем. Национализм захлестывает Россию. Сегодня почти любая выпивка кончается разговорами о «черных». Вот и мое патриархальное Репино все ощетинилось на Кавказ. Разговор только на эту тему и идет – «хачики» скупили это, «хачики» скупили то. Рестораны – их, рынки – их, стройплощадки – их. А суть ненависти в том, что все эти бесчисленные молдаване, украинцы, азербайджанцы, армяне умеют и хотят работать… Местные же хотят ходить пьяными, праздными, за что и получать деньги. Да, национализм захлестывает Россию, и самое печальное, что сегодня зачинщиком этого дела является интеллигенция (по профессиональной принадлежности). Интеллигенты, миленькие мои, давайте уже поймем, что мы делаемся расистами. В том числе и благодаря кино. Какой образ русского человека слеплен сегодняшним отечественным кинематографом? Убийца, жулик, мафиози, бандит, о котором на всякий случай отзываются уважительно. Иначе могут и навестить. А чтоб я над простым российским человеком заплакал, так ведь нет этого. Не любите вы и его, презираете. Да и денег за такое платят меньше. …Фашизм в Германии начался не на улице, а в Академии художеств». (А. Герман «Мы потихоньку фашизеем» // «Новая газета», 25-27 ноября 2002 г.) «Идеология авторитаризма, болезненного национализма и милитаризма все шире проникает в СМИ, систему образования, культуру. Фашизм никогда не был торжеством воинствующих подростков, это всегда движение озверевшего среднего класса. Но фашизм – то не только лом, крушащий демократию, это и средство заблокировать рождение полноценного гражданского общества. Поэтому постепенное приучение России к бесправию, безмолвию, ксенофобии, культу насилия и «простых решений» может сработать потом, когда объективный ход социально-политических процессов приведет к появлению новой демократической оппозиции, когда затрещат по швам бюрократические абстракции в виде «партий власти», «виртуальных элит», казенных профсоюзов. И вот тогда у правящих государственно-монополистических группировок может возникнуть соблазн сделать еще один «правый поворот» – от «управляемой демократии» к «управляемому экстремизму. Фашизм приходит, когда равнодушная пресыщенная демократия отказывается реагировать на болевые точки. Мы не знаем, когда начнут произрастать обильно засеваемые семена российского фашизма, но выступить против ползучей фашизации страны надо уже сегодня» (Е. Ихлов: «Тихие шаги фашизма» // «НГ», 1.08.2002 г.) Через два года после прогноза Е. Ихлова принципиально иной взгляд на эту проблему высказал ведущий полосы «Тенденции» Лев Пирогов на страницах «Независимой газеты». «Последние пару месяцев средства массовой деградации, как никогда, озабочены проблемой «русского фашизма... …«Это все потому, что у нас нет гражданского общества!» – чешут бороды телевизионные «аналитики». Неужели правда нет? Счастье какое. Меня как ярого государственника его отсутствие вполне бы устроило. Но не будем преждевременно радоваться. Определимся с понятиями. …Фашизм же (при всей его исторической несостоятельности и нравственной ущербности, но без кавычек) – это культ личного подвига, культ героя, культ сверхчеловека с одновремненным равнодушным, либо агрессивным презрением к «маленькому человеку» и его проблемам. Культ подвига – это сильно, особенно для мальчишек. С этим трудно бороться. Поэтому вся послевоенная культура измученной фашизмом Европы была мобилизована на борьбу». Здесь же состоялась дискуссия на тему: «Что такое «обыкновенный фашизм» и почему нам его навязывают?» при участии музыкального критика Андрея Горохова, медиаменеджера Елены Носовой, историка Романа Ромова и самого Льва Пирогова. Приведем некоторые цитаты из дискуссии. «…в настоящее время произошла следующая подмена: фашизмом стали называть просто принципиальность и последовательность, настаивание на своей позиции и проведение ее в жизнь. Оттого и хозяин в селе оказывается Пиночетом-фашистом. Потому что он отказывается делать скидку. А гражданское общество – это вампирический вопль о скидке» «…фашизм – это общество, которое признает, что главные проблемы именно так и решаются – благодаря тому, что находятся люди, не валяющие дурака, а ставящие на кон свою собственную жизнь…» «... «антифашистский» пафос нынешних идеологов связан с решением впоглне конкретной задачи – дискредитировать в общественном сознании идеал волевого усилия. Сформировать национальный «комплекс вины», как в посленацистской Германии. Внушить мысль, что действие, если оно не направлено на корысть и удовольствие, невозможно. Зачем это им – другой вопрос, однако они это делают. Что им можно противопоставить, когда нет ни народной войны, ни государственного строительства? Когда уже два поколения сторчались от безделья на наркотиках и поп-музыке» «…проверка простая: способен нынешний фашист на реальную кровную месть? Способен направить «ЗИЛ» с взрывчаткой на позицию врага? Если да – то почему мы об этом не слышим? Если нет, то в России не существует никакого фашизма. Прямым действием занимаются, кажется, только ребята и девчата из НБП, у них есть уже и реальные мертвецы, и реально сидящие в тюрьмах, и покалеченные на всю жизнь. И они, я не сомневаюсь, куда более спокойные, позитивно настроенные, искренние и человеколюбивые люди, чем все наши культурологические фашисты» («НГ», 11.03.04 г.) «Национализм, ностальгия по-настоящему твердой руке и реально затянутым гайкам, оказывается единственным, при этом фактически официально благословленным выходом для недовольства. Сегодняшние либерал-интеллектуалы наступают на те же грабли, что и их представители сто лет назад. Только тогда, в конце XIX – начале XX века либеральные писатели справедливо оправдывали народовольческих эсеровских бомбистов, а нынешние взялись воспевать «возрождение в Чечне Российской Армии». Заканчивают и те, и другие одинаково – ужасом перед грядущим хамом» (П. Арчвадзе «Либеральный экстремизм» // «Новая газета», № 40, 2002 г.) «Совершенно очевидно, что воинствующий национализм в России, – хорошо спланированная и продуманная составляющая государственной пропагандистской машины. Сколько пришло во власть на гребне шовинистической истерии. Кроме того, обвиняя «пятую колонну» во всех бедах России, можно легко отвлечь народ от реальной ситуации в стране» (Отто Лацис, «Новые известия», № 14, 2003 г.) «Сегодня этническая экспансия в России есть целенаправленная политика российской власти», – утверждает Максим Руднев в газете «Завтра». Говоря о том, что чеченцы и азербайджанцы чувствуют себя хозяевами в России с молчаливого согласия властей, автор публикации объясняет «истинные» причины превращения России в «этнический заповедник». «В налаживании потоков миграции, кроме «трудовых» и «демографических» интересов, государственная власть в России преследует и свои собственные политические цели. Одной из задач подобной миграционной политики является разжигание ненависти коренных граждан к заезжим инородцам. Помимо создания властью условий для захвата мигрантами жизненного пространства Русских, идет усиленная пропаганда вражды и ненависти к «черным» через центральные газеты, телевидение, кино. Зачем? Во-первых, наличие в стране фактора ненависти, стоящего особняком от официальной государственной власти, позволяет ей в любой момент начать с ним виртуальную борьбу, зарабатывая баснословны политические дивиденды. И чем крепче ненависть – тем баснословней дивиденды. Путин победил на президентских выборах, развязав войну с «террористами». Если сегодня верховное руководство страны начнет действенную борьбу с мигрантами, то народ простит ему даже развал собственного государства. Во-вторых, культивируя ненависть к кавказцам, правящие круги под угрозу народной расправы всегда могут выставить вместо себя ими же завезенных «зверят». По принципу: ненавидят не тех, кто виноват, а «кого легче достать». Сохранение русской нации всегда было исключительно прерогативой русских. Так почему мы должны ждать для себя какого-то гуманизма от нынешних хозяев страны – Чубайсов, Абрамовичей, Мамутов, Фридманов, Авенов, Хапсироковых? Они действуют так, словно у них есть своя, отличная от нашей, родина, свой народ, своя вера и свой гешефт. А русские, татары, башкиры – все коренные народы России – для них, похоже, то же самое, что для белых негры в Африке. И дело не в чеченцах, азербайджанцах, таджиках, китайцах. Не будет их – будут турки, арабы, латиносы: те, кто работает много, а довольствуется малым… И не бунтует, поскольку не у себя дома» («Легализованная ненависть» // «Завтра», № 14, 2003 г.) «Использовать реакционные правые настроения бедствующего или, наоборот, процветающего (конкурирующего в бизнесе с кланами нацменов) населения пытаются сегодня многие. Неповоротливость националистического мышления легко контролируется. И свести проблему перераспределения благ в РФ к национальному фактору хотелось бы многим – в первую очередь тем, кто в этом перераспределении участвует. Праздничные «перетяжки» на улицах Москвы в дни «независимости» – «Слава России!» (самое распространенное скиновское приветствие), активное использование дореволюционных символик подтверждают то, что, как и в ельцинские времена, Кремль националистов не торопится хоронить, а держит наготове – для нейтрализации «красных»...» (И. Краснов: «Глядите вправо: проезжаем «белых» // «Независимое обозрение», № 25, 2003 г.) Разноголосые мнения читателей по проблемам национальной нетерпимости регулярно представлены в подборках центральных газет. Вот одно из редакционных писем в «Независимую газету» (03.04.2003 г.): «Русский фашизм дал ростки, имея мультивекторный толчок от: 1). внешнего воздействия с Запада, 2). внутренней оппозиции из космополитов, некоторых почвенников-славянофилов, отдельно взятых православных кругов, определенного рода русских элит, не входящих в перечисленные выше категории. Русский фашизм был на руку тем, кто видел в «нерусского происхождения конкуренте» жесточайшего противника и обращался с ним так, как подобает поступать с «врагом, который не сдается». При этом общественное внимание было отвлечено от такой не менее горячей темы для России, как антисемитизм. Пока ловили чеченов, аварцев, карачаевцев и грузин, некоторые другие успели извлечь всевозможные выгодны из подобного беспредела. Развели… как русских вас опять…» Свой взгляд на последствия распространения русского национализма обозначил В. Федоров, директор Центра политической конъюнктуры России («Консерватор», № 3, 2002 г.): «…Русское националистическое течение у власти никогда не было, поэтому его опасность для россиян далеко еще не очевидна, но в перспективе именно воинствующий русский национализм, отрицающий многонациональную сущность РФ, ставящий этническое начало выше гражданского, – это самая опасная угроза для России. В условиях постсоветского идеологического вакуума именно такая идея берется на вооружение. Национальное самосознание русского народа находится в стадии надлома, поэтому болезненно гипертрофированный русский национализм имеет широкое распространение. В ближайшем будущем мы увидим еще больший рост этого явления. Оно выйдет из подполья и выльется в большую политику, включая парламентскую, и тогда игрушечный националист Жириновский покажется верхом цивилизованности». Этот более чем неутешительный прогноз подтвердило время. После трагедии на Дубровке в России с новой силой усилилась ксенофобия, особенно по отношению к кавказцам. Россия получила вызов, который неизбежно диктовал обществу необходимость консолидации, ведь горе одинаково затронуло всех, независимо от национальности и вероисповедования. Казалось, после пережитой трагедии обществом и властью, прежде всего, будут пересмотрены некоторые ориентиры национальной политики. Если до сих пор на проявление ксенофобии общество не реагировало, а власть закрывала глаза, то трагедия «Норд-Оста» отчетливо продемонстрировала как становятся все равны перед смертью: и мусульманин, и православный, и русский, и кавказец – ведь в заложниках оказались все. Но произошло обратное. С новой силой, с еще большей агрессивностью мы разделились по обе стороны баррикад, поиск внутреннего врага обострился, получил новый виток, и уже вполне респектабельные общественно-политические издания приняли активное участие в этом процессе. Особенным усердием отличились общенациональные телеканалы. Голоса национал-патриотов и некоторых демократических журналистов уже почти слились в единый хор. Наметился странный парадокс: чем больше укрепилось влияние государства на СМИ, тем жестче обозначился в них Язык вражды, тем больше появилось ксенофобских публикаций и расистских монологов. Ведь совершенно очевидно, что в России главным олигархом в области производства и распространения информации является государство, которому принадлежит более 70% СМИ, более 80% типографий и передающих телерадиоцентров (добавьте к этим цифрам влияние власти на остальную часть через бизнес-структуры). Так что же мешает задействовать весь этот колоссальный ресурс на межэтническую консолидацию? Теракт в Театральном центре так и не стал для России «моментом истины». Сложившуюся атмосферу шовинистически-имперского стиля в обществе определил В. Шендерович. «Волна русского патриотизма в 41-45 гг. была праведной и святой. Потому что страна воевала против захватчиков. А сейчас кто на нас нападает? Против кого мы? Где война? Где оккупанты? Против кого боремся? «Норд-Ост», названный терактом – это не теракт. Само это название – часть большой лжи. В Генштабе предполагали, что мы в Чечне будем мочить, а здесь у нас будет культурная жизнь. Выяснилось, что так не бывает… Вообще, это не имеет отношения к теме патриотизма. Это ксенофобия, которая специально подпитывается государством. И теперь, казалось бы, вполне интеллигентные люди открыто говорят, что им не нравятся чеченцы и так далее… Если мы говорим о патриотизме как о любви к своему – это естественное и прекрасное чувство, которое не нуждается в том, чтобы кричать об этом на улице. Ты же не просишь денег, чтобы воспитать в себе любовь к своему ребенку? Но есть патриотизм, который подпитывается нелюбовью к чужой культуре, и это уже ксенофобия. И если вы вглядитесь в основу нашего квасного патриотизма, то увидите, что он замешан на ксенофобии!» В. Шендерович («Консерватор» № 1, 2003 г.) Легко быть патриотом мощной, сильной державы. Тяжело любить слабую Родину, потерявшую былую силу, военную мощь и политическое величие. Но Россия обладает некой притягательной силой, и как бы не выталкивала она своих детей в дальние и ближние зарубежья, тоскуют они, тянутся к ней, прощают ей обиды, хотят быть под ее теплым уютным крылом. Наверное, в этом и есть феномен русского, российского патриотизма. Но что-то не так с этим понятием в нашем королевстве. Наш патриотизм все явственней меняет цвет. Из кумачово красного он становится ощутимо коричневым. На самом деле он должен иметь цвет зеленых русских просторов, белоснежных вершин Кавказа, прозрачно-чистых сибирских рек, ковыльно-желтых южных степей, – вот это и есть истинный российский патриотизм! Да простят мне коллеги столь пафосное утверждение, списав его на восточный стиль и кавказскую эмоциональность, но именно таким (пока!) представляется русский патриотический Дух инородцам. Предостережения о том, что этнический русский национализм может быть востребован обществом, прозвучали еще в эпоху Ельцина, когда Россия оказалась перед необходимостью формирования национальной государственности и новой национальной идентичности. «Русский фактор» в российской политике» – доклад под таким названием был подготовлен Департаментом политических проблем Фонда «Реформа» под руководством Андраника Миграняна при участии Алексея Ельманова, Андрея Рябова, Валерия Соловья. Основные его материалы опубликовала «Независимая газета» (№ 6, 2000 г.). Впервые прозвучал научный анализ роли русского народа в постсоветском политическом пространстве, основной вывод которого составляло утверждение, что «политическая и социальная стабильность России, ее настоящее и будущее, в значительной мере зависит от самочувствия русского народа, т.к. он остается количественно преобладающим в демократической России (85%). Его историческая роль в создании государства ведущая, значительно влияние русской культуры и языка на другие народы в составе России». По мнению авторов, именно русский народ наиболее пострадал в советский период, т.к. империя СССР денационализировала русский этнос как никакой другой. И хотя «бремя служения империи и тяжесть ее поддержания» лежало именно на русских, никаких льгот и преимуществ они не имели. «СССР погиб во многом потому, что русские не захотели его держать. Бремя империи подточило жизненные силы русской нации, и она встретила его разрушение не без горечи, но и без сопротивления». В докладе подробно анализируются причины и последствия расчлененности русской нации, т.к. после распада СССР 25 миллионов этнических русских оказались за пределами России. Постперестроечное время поставило на повестку дня задачи обретения новой идентичности России, национальной консолидации, утверждения ее нового места в мире. Но поскольку проблема формирования национального государства и российской нации до сих пор так и не стала предметом широкой общенациональной дискуссии, инициатором которой должно стать само государство и общенациональные СМИ, сформировался националистический дискурс, который в числе политических врагов, мешающих обустройство России, обозначает инородцев и западную демократию. Именно либеральная интеллигенция, стоящая во главе демократического движения, боится, что апеллирование русских националистов к великодержавному началу русского национального сознания вернет Россию к империи. «Усилиями демократических масс-медиа, которые поощрялись и направлялись некоторыми высокопоставленными политиками, была развернута крупномасштабная пропагандистская компания по диффамации русского национализма и его компрометации в общественном мнении». К тому же русские националисты сами дают для этого достаточно поводов ксенофобией, кавказофобией и т.п. «В идеологию российского суверенитета демократическое движение вкладывало смысл формирования западной модели нации-государства, намеренно игнорируя и подавляя прежде всего русскую этничность. Национализмы в других советских республиках, а также в российских автономиях, российскими демократами поддерживались и даже поощрялись, поскольку рассматривались как барьер против русского национализма». Все это немало способствовало тому, что протестно настроенная против уродливой капитализации страны значительная масса русского этноса пока предпочитает коммунистов, а русский вопрос в современном политическом дискурсе России отдан на откуп таким одиозным личностям как В. Жириновский. «Хотя влияние русского национализма на политику ограничено, и он не стал субъектом политического процесса, усиливающиеся в обществе националистические и государственнические настроения представляют собой важный фактор, который государство и политические силы не могут игнорировать. В настоящее время наибольшего успеха в мобилизации патриотического ресурса добился президент Владимир Путин. Однако для закрепления и развития достигнутого результата он должен продемонстрировать эффективность и целеустремленность новой власти, ее способность ответить на чаяния общества и его значительного национал-державнического сегмента. Нынешней властью продвигается концепция усиления роли государства, надэтнического патриотизма и формирования политической нации. Она приемлема для большинства общества как стратегическая цель, но лишь в том случае, если будет создано дееспособное государство, проводящее успешную стратегию модернизации. Патриотизм и умеренный национализм могут стать важным политическим ресурсом новой власти. При этом «русский фактор» будет использоваться ею дозировано и исключительно инструментально – для легитимизации и консолидации режима. Фактически это означало бы, что власть взяла на вооружение концепцию надэтнического «гражданского» национализма. Этнический русский национализм ожидает в этом случае незавидная участь: отдельных его представителей кооптируют во власть (исключительно на второстепенных позициях) для придания ей патриотической окраски, «конвенциональных» националистов используют в качестве клаки, радикальных – будут по-прежнему маргинализировать и даже, возможно, подавлять. Используя патриотический ресурс, власть одновременно постарается позаботиться о том, чтобы у нее не было на этом поле серьезных конкурентов. …Поскольку либеральная и коммунистическая идеология в России «отыграны» и в значительной мере исчерпали свой ресурс, то, скорее всего, именно этнический русский национализм (вероятно, в сочетании с идеей социальной справедливости), причем в наиболее жесткой версии, будет востребован обществом и выйдет на первый план в ситуации национальной катастрофы, неизбежно сопровождающейся усилением внешнего давления на Россию». Авторы доклада оказались правы в своем прогнозе: «этнический русский национализм» за прошедшие с момента подготовки доклада последние три года, действительно, вышел «на первый план», поскольку главные проблемы сформированного к исходу первой половины 90-х годов националистического дискурса так и не решены до сих пор в российской политике. В данном случае нас интересует проблема формирования новой национальной идентичности. «В сознание граждан России внедрялась формула «не русский я, но россиянин», рожденная отнюдь не русским поэтом. Власть попыталась пойти по западному пути строительства «политической нации», в которой гражданско-государственная идентичность («российскость») превалирует над этнической. Эта модель была далеко не чужда и советской матрице, которая, как уже отмечалось, всячески подавляла этничность, редуцируя ее к политическим формообразованиям (Советам) и к социальному аспекту, намеренно разводя понятия «нации» и ее «духа» (языка, культуры, традиций, эстетических и этических ценностей). Однако реализация внешне привлекательного проекта в современных российских условиях выглядит проблематично. Причем отнюдь не только в силу традиционно острой чувствительности нерусских народов, но и по причине сложности, динамичности, открытости и разновекторности тенденций русского массового сознания». («Русский фактор» в российской политике» // «НГ», № 6, 2000 г.) Рассматривая трансформацию политической стратегии в национальной сфере, Эмиль Паин, генеральный директор Центра этнополитических исследований, приходит к тревожным выводам. «Все более отчетливо проявляется курс нынешнего политического истеблишмента России на сочетание ограничительно-запретительной политики по отношению к национальной элите нерусских народов с усилением охранительной политики по отношению к этническому большинству. Так, наряду с законом, запрещающим этническим меньшинствам использовать иную графику, кроме кириллической, в Государственной Думе принят (но пока еще не утвержден Советом Федерации и президентом) Закон «О русском языке как государственном языке России», который трактуется многими политиками как символ главенства русского языка и русского народа. В Думе подготовлен и активно обсуждается также проект закона «О русском народе», обсуждается идея пересмотра Концепции государственной национальной политики, принятой во времена Ельцина, и прежде всего замена принятой там формулы: «все коренные народы России являются государствообразующими» на идею исключительности – «русские являются государствообразующим народом России». Включилась в это переосмысление национальной политики и Русская Православная Церковь. Она все настойчивее проводит в жизнь идею иерархии конфессиональных и этнических общностей. На вершине – «государствообразующий православный народ», второй уровень – так называемые «традиционные религии» (ислам, буддизм и иудаизм, далее идут нетрадиционные религии (католицизм и протестантизм) и исповедующие их этнические общности, и, наконец, все прочие конфессии и этнические общности. Таким образом, «вертикаль власти» может быть полностью сопряжена с вертикалью этноконфессиональных общностей. Вырисовывается картина, до боли знакомая по советским временам, – но страна изменилась, и легко себе представить, как на «вертикаль» в Центре ответят подобными же иерархиями республики. На вершине одной из них может оказаться татарско-мусульманский «старший брат», на другой – буддистско-калмыцкий, и т.д. Вместо интеграции России мы получим множество очагов напряженности, и понятно, что укреплению Федерации это способствовать не будет. «Все это нисколько не повышает защищенность какой-либо этнической общности, в том числе и этнического большинства, а лишь взвинчивает этнические страхи. Уровень тревог среди представителей этнического большинства все возрастает, и сегодня он выше, чем у представителей меньшинств. Важно и то, что уровень этнических страхов, фобий у русской молодежи выше, чем у лиц старшего возраста. Если все это приведет к росту и активизации русского национализма как идеи политического доминирования, то можно не сомневаться, что в ответ будет расти национализм этнических меньшинств. В этом случае этнополитический маятник совершит полный цикл колебаний, и нас будет ждать новый взрыв межэтнических конфликтов. Причем в худшем варианте, чем тот, который проявился в конце 80-х – начале 90-х годов. Тогда национальные движения меньшинств развивались под демократическими лозунгами. Ныне же более вероятно сочетание этнического национализма с религиозным фундаментализмом. И дело здесь не только в общем росте религиозности российского общества, сколько в разочаровании этнических меньшинств демократическим движением в России и на Западе». (Э.Паин. «Независимая газета», 27.05.03 г.) Отмахнуться от растущих национально-патриотических брожений в обществе, свести их на обочину общественно-политической жизни, даже при всей «крикливости» и маргинальности некоторых идейных лидеров этих движений, значит, не понимать, до какой степени накалилась эта критическая масса. Достаточно зайти на сайт газеты «Завтра» и почитать отклики на вопросы, поставленные А. Прохановым: «В чем разгадка русской летаргии? Как вывести людей из спячки? Где тот набат, от которого, словно в сказке, очнется великий народ?» Вот только некоторые из огромного числа ответов. Их прислали обычные граждане России, которых не слышит и не хочет слышать центральная пресса, которые не интересны федеральному рыночному ТВ и уж тем более малоинтересны «слугам народа» в выборное межсезонье. Это голос «маленького человека» России, который ищет свой путь в запутанных политических лабиринтах новейшей истории нашей страны. И к нему нужно прислушаться. «Soviet. Загадки, скорее всего, нет, т.к. безволие русского народа (и не только русского, но и всего советского народа) объясняется его недалекой историей. По-видимому, советская система имела ряд недостатков, одним из которых являлось полное доверие правительству, партии и т.д. У нас не было того комфорта в быту, который развивался в капмире и делал то общество «обществом потребления», но мы были уверены в «завтрашнем дне», наши дети могли и должны были получить образование, на профилактических медицинских осмотрах нас насильно заставляли выявлять болезни и самые опасные принуждали лечить (бесплатно), мы были уверены, что наши правители не нанесут урон безопасности страны (по крайней мере намеренно)… У нас пропал иммунитет. Мы не смогли определить момент, когда власть смертельно заболела. Мы потеряли свою страну в 1991 году, мы окончательно погибли в 1993 году. Сейчас оставшиеся в живых учатся жить в чужой стране по чужим законам, которые написаны не для нас. В этой стране «достоинство просит подаяние», «ложь глумится над нищетой», и русский человек, который никогда не жил по законам менял и ростовщиков, не сможет быстро переварить эту систему. В. Ураган. Россия больна. А лучший способ пережить болезненные муки – это спать. Спать крепко. Глубоко уйти в сон и забыть о реальности. Но Россия проснется. И это будет великое пробуждение. Увы, но у нас только два пути. Либо медленно умереть во сне. Или скопить силы и возродиться. Voltchina. Мне видится решение проблемы спячки только в проявлении воли Божьей. Национальное Русское унижение должно дойти до своего апофигея (еще не дошло), тогда должен появиться Лидер, способный заключить союз с крупным русским (национально ориентированным) капиталом, как это сделал А. Г. в Германии в свое время. Без мощного финансирования спячку у «ящика» и бутылки не прервать. Все разрозненные национальные группы и партии могут быть объединены только мощной волей Лидера и его харизмой, каковые качества его – опять же в руце Божьей. В старой России таким лидером всегда бывал обозначен Царь, что решало проблему национального единения. Возможно, возрождение Империи могло бы произойти на волне. Национальной революции, но не в виде копии немецкого нацизма, а как результат последовательной и скрупулезной работы по собиранию Русского самосознания по крупицам. ZZ. Народ раздроблен и не организован, в его голову вносится хаос трудами оперативников, переодетых в монархистов, казаков с лампасами, чернорубашечников из РНЕ, нацболов из НБП и прочих ряженых. Любую организацию, которая будет в самом деле сплачивать угнетаемый народ и угрожать власти, – сметут с лица земли в одно мгновение, окрестив Иродом. Оккупационная власть действует по принципу «разделяй и властвуй». Мы – разделены. Они – властвуют. Есть и другая причина нашей пассивности. Она кроется в глубинах русского подсознания. Неоднократно обманутые нашими вождями, мы не хотим в очередной раз оказаться в дураках, восстав, как восстали в октябре 1993 года, не зная, что это было не восстание, а вторая, после форосской, грандиозная провокация. Anti. Как патриоты достигнут своих целей, какими методами? Могу лишь высказать мнение, что необходимо отказаться от навязанных кремлевскими демонами игр в честные выборы. Существующая система не позволит патриотам будь то коммунисты или монархисты, или еще кто, прийти к власти. Для этого необходимо искать иные пути… Amber. Русские спят, потому что запутались в терминах. Сергей Нилус винил сионских мудрецов и называл их антихристом. Коммунисты винят империализм, антиглобалисты – глобализм, националисты – либерализм. И пока не будет единства в терминах, русские 1000 лет будут блуждать на кладбище терминов разных исторических эпох, отвлекаясь на миражи «фашизма», «демократии» и прочих фантомов. Русский сон закончится, а миражи и фантомы исчезнут, как только каждый русский, будь то коммунист, антиглобалист или националист, перестанет быть патриотом отдельно взятого исторического периода России. Konstant. Вопрос выглядит легким. Но ответ не найти некому. Из какого народа нас сложили-слепили и для какой цели? И от Емели не отмахнуться. И от Ильи Муромца не отказаться. Зачем сказали, что все богатеи на новой Руси – евреи, а правители – немцы? Глянул мужик: гости смышленые, без хозяина не пропадут – и на другой бочок. Убили правдой Ивана. Shaturin. Нашу главную беду всякие умники называют «автомизированностью общества», а по простому – всяк за себя… Строго говоря, население России все в меньшей и меньшей степени может называться обществом. Поэтому и получается такое: когда приходит, вроде бы, общая беда, – всем все равно; она только и приводит к тому, что миллионы людей каждый в одиночестве «топит горе в стакане под новую серию «Ментов» и хохмы «Аншлага». Что говорить, само понятие «социальной активности» в России опоганено нынче – это всегда, так или иначе, стремление встать выше другого (деньгами или властью). Активна у нас на родине, получается, только «братва»… Лично мне кажется, что газета «Завтра» могла бы освоить принципиально новый вид деятельности: налаживание связей между уже существующими национально ориентированными «проектами». Я уверен, что в России немало людей, которые пытаются сделать что-то вопреки ситуации (не все же водку пьют): это может быть бизнес, ставящий иные цели, кроме «обувания» близких и покупки «Мерседесов», частный детский дом, объединение ветеранов, творческие клубы – все, что угодно. Вот и я надеюсь на то, что рано или поздно станет возникать инфраструктура подобных «первичных ячеек» (как в старину говаривали) национального движения. Или, иначе говоря, начнется формирование этой самой «национальной элиты» – т.е. сообщества людей, способных брать на себя ответственность». («Завтра», № 22, 2003 г.) Последнее десятилетие показало, что именно СМИ приняли активное участие в раскачивании российского многонационального ковчега. При этом ни в одном этнорегионе нет подобного высокомерного шовинистического чванства и столь презрительных оценок русского народа, как это позволительно по отношению к инородцам в Москве, где национальная нетерпимость ощущается особенно остро. Самое страшное, что все это обрушивается на целое поколение юных россиян, не привитых инъекцией интернационализма. По информации Марии Герасимовой (центр этносоциологии «Диаспора»), молодые русские оказались натуральными ксенофобами. Только 60% русских подростков думают, что все народы должны иметь в России равные возможности для сохранения своего языка, религии, обычаев; лишь 46% полагают, что все существующие в России религии должны быть равноправны; 49% этих потенциальных избирателей считают, что представителей некоторых национальностей не должно быть в правительстве; 38% не считают разжигание межнациональной розни преступлением, за которое надо наказывать; 64% (!) подростков говорят, что надо бы ограничить проживание в Москве представителей народов Кавказа и Средней Азии; 39% – что коренные народы России должны иметь преимущества перед некоренными. И еще русские школьники без стеснения называли тех, к кому они относятся хуже, чем к другим: для 17% опрошенных это оказались евреи, на втором месте – «негры» (14%), затем «кавказцы» (10%), потом идут грузины, чеченцы и китайцы («Консерватор»). Аналогичные исследования провел Институт этнографии и антропологии РАН в школах Москвы. Результаты его показательны и тревожны, так как мировоззренческая позиция этих шестнадцатилетних подростков, закладываемая сегодня, через два десятка лет будет определять этнопсихологическую обстановку в Центре России. «Лицо кавказской национальности» ассоциируется у них с преступным и невежественным. 73% опрошенных юных москвичей оценивает многонациональность столицы отрицательно. Вот только некоторые фрагменты суждений, которые приводит старший научный сотрудник института В.К. Малькова: «В Москве полно людей нерусских, конечно, русских большинство, но есть и другие, особенного много кавказцев. Эти кавказцы зарабатывают здесь, в Москве, больше денег, чем наши русские. Вообще кавказцы лучше приспособлены к жизни, они зарабатывают деньги на торговле, особенно на некачественной водке», «Кавказцы в Москве держатся друг за друга и потому они засели у нас всерьез и надолго, перетаскивают к себе разных близких с Кавказа». Кстати, одним из источников их представлений подростки называют СМИ. Не менее тревожную информацию дает аспирант факультета психологии МГУ П.А. Черкасов. Он отмечает интересную деталь: в сознании москвичей стереотип о представителях народностей Кавказа во многом коррелирует с образом чеченцев. Кроме чеченцев наиболее активно упоминались те народы, которые либо живут близко от зоны конфликта, либо непосредственно граничат с Чечней. Оценки кавказцев сводились как к агрессивным, завистливым и необразованным. Справедливости ради надо отметить, что те из опрошенных, кто позитивно оценивал представителей Кавказа, в числе их положительных черт выделили гостеприимство, соблюдение традиций, смелость и гордость за свой народ. При этом образ американца, который также предлагался для оценки, оказался куда более положительным, чем россияне-кавказцы. Ну что тут скажешь, замечательную плодородную почву взрыхлили псевдопатриоты в юном, неокрепшем сознании нового поколения, только как бы это бумерангом не вернулось обратно, разорвав нацию высокомерным, чванливым этническим хамством. Если джинн выпущен из бутылки, трудно вернуть его обратно. Пока есть еще время покрепче завинтить пробку, главное – захотеть это сделать! Как бы ни разнились цифры социологических исследований по теме ксенофобии в России, все они давно уже переваливают за цифру в 50%. По последней информации ВЦИОМ около 70% респондентов разделяют лозунг «Россия для русских». Их воспитали наши СМИ, социально-экономическая ситуация в стране и отсутствие национальной политики. Демонстрация открыто националистической установки большинства россиян особенно тревожна на фоне постоянного притока мигрантов в страну. Если в ближайшее время не произойдет цивилизованного решения миграционных проблем, борьба с русским национализмом и правым экстремизмом зайдет в тупик, ведь, как справедливо замечено, «скинхеды – это не в последнюю очередь реакция населения на образ бандита с Кавказа, усиленно формировавшийся в общественном сознании военными и криминальными теленовостями». В ходе подготовки к парламентским выборам Минюстом были зарегистрированы более 20 партий с откровенно националистическими программами: Всероссийская политическая партия «Святая Русь»; Политическая партия «Великая Россия»; Монархическая партия России; «Союз патриотов России»; «Казаки России»; Русская православная партия; «Возрождение Святой Руси»; Национал-социалистическая партия России; Самодержавная соборная партия «Союз веры и труда»; Национальная партия России; Народно-монархическая партия России; «Национальный фронт»; «Единая нация»; Народная казачья партия; Российская монархическая партия; «За Русь Святую». В ходе предвыборной гонки многие сошли с дистанции как самостоятельные образования, но сами члены этих организаций не растворились в пространстве, они влились в другие партии и блоки. Прочно заняла свое место в российской политической жизни Национально-державная партия России, один из пунктов программного документа которой гласит: «К высшим государственным должностям не должны допускаться нерусские и породненные с нерусскими лица». И хотя НДПР не была допущена к выборам, более того, Минюстом было принято решение о ее ликвидации, учитывая снижение рейтинга коммунистов, раскола в их рядах, эти новые партийные образования вполне могут пополниться националистически настроенным электоратом, который до сих пор КПРФ удерживала в консервативных рамках. В интервью газете «Завтра» (№ 52, 2002 г.) один из лидеров ЛДПР А. Севастьянов сказал: «Рейтинг КПРФ зашкаливает за 35-40 %, но КПД этой партии необычайно низок. Причина этого – отказ от всякой формы нелегитимной борьбы. Когда Зюганов заявил о лимите на революции, он похоронил себя как политик… в общей сложности мы создали инициативные группы в 76 регионах… и намеренны создавать отделения нашей партии во всех странах СНГ и Прибалтики. Мы уже имеем предложения из Белоруссии и Украины, и уверены – впереди у нас большие перспективы». В распоряжении национал-патриотов такой благодатный регион России, как Кубань, где губернатор А. Ткачева занимается активной зачисткой Краснодарского края от инородцев: «Определять, законный мигрант или незаконный, можно по фамилии, точнее по ее окончанию. Фамилии, оканчивающиеся на «ян», «дзе», «швили», «оглы», незаконные, так же как и их носители». Видимо, именно в таком лидере нуждаются патриотически настроенные движения. Поздравляя его с днем рождения, газета «Завтра» (№ 52, 2002 г.) пишет: «За громкими и тревожными событиями, за всеобщим вниманием к росту «заоблачного» рейтинга президента завзятые политаналитики, похоже, не заметили, что на Юге России уверенно набирает политический вес молодой губернатор Кубани Александр Ткачев. Это политик… не от политики, не от московской тусовки, не от парламентских и митинговых словопрений, а от земли, от жизни, от глубинных людских забот и интересов. В его лице мы имеем не только национально мыслящего и национально действующего политика, но и успешного хозяйственника. И если ему хватит воли, то во властной российской элите наконец-то появится лидер нового типа, которого давно ждут русские и другие коренные народы России». Как будут строиться отношения губернатора Ткачева и национал-патриотов после того как неожиданно господин Ткачев поменял политическую ориентацию и стал приверженцем «Единой России», пока прогнозировать сложно. Думаем, что в качестве кадрового резерва, с одной стороны, и в качестве базисной опоры, с другой, эти два «одиночества» все же будут иметь друг друга в виду. Как победу общественного мнения правозащитники рассматривают аннулирование Минюстом решения от 19.05.03 г. о регистрации НДПР, называющей себя «защитником русского народа», которому идеологи партии хотят «вернуть право на самоопределение» (свой проект они назвали «Национализм с человеческим лицом»). Однако, до сих пор большинство ее региональных отделений продолжают работать в прежнем режиме. По утверждению директора Московского бюро по правам человека Александра Брода, отделения партии работают в сорока регионах России. «Ликвидировать их можно только в судебном порядке по искам местных отделений Минюста, но они не спешат эти иски подавать. Начальник пресс-службы Минюста Александр Калягин подтвердил «Новым Известиям», что ликвидация региональных отделений партии находится в компетенции регионов. И пока что процесс пошел только в Великом Новгороде, где городская прокуратура предъявила главному редактору местной партийной газеты «Русское вече» Павлу Иванову обвинение по статье 282 УК «разжигание национальной розни». В Министерство печати и Генпрокуратуру правозащитники направили письма по поводу ряда провокационных, ксенофобских публикаций в центральных партийных газетах «Русский фронт» и «Национальная газета», требуя их закрытия. Однако вплоть до последнего времени никаких мер к партийным органам НДПР принято не было». (А. Колесниченко: «Избирательная юстиция» // «Новые известия», 30.07.03 г.) Более того, с тех пор активность Александра Севастьянова ничуть не поубавилась, а, скорее, наоборот, получила новый виток развития. Именно он стал вдохновителем Всероссийского конкурса школьных сочинений на тему «Что значит быть русским сегодня», итоги которого были в мае подведены в Московском гуманитарном университете – бывшей Высшей комсомольской школе. «Мы хотели заставить все молодое поколение русских людей на всем пространстве бывшего СССР задуматься, что значит быть русским? – сказал на торжественной церемонии вручения призов председатель жюри конкурса Александр Севастьянов. – Этот вопрос наверняка побудит обратиться за советом и к старшим – папам и мамам, бабушкам, учителям, которым тоже невредно подумать, наконец, на эту тему. Для стимуляции раздумий г-н Севастьянов предложил и солидные призы победителям – $2000 за первое место. Деньги для школьников из провинции фантастические, а поэтому за перо взялись свыше 600 школьников. Кроме того, для направления дум подрастающего поколения в нужное русло оргкомитет конкурса стал высылать всем участникам и бандероли со свежими номерами «Национальной газеты», и брошюры – например, на вручении призов всем школьникам раздали книги «Права русского человека» и «Библейское рабство». Главы: «О сионистских реформах русского языка», «Преступность христианства», «Ложь, убийство и евреи»… Что ж, подобные мысли оказались близки и некоторым авторам. Например, 16-летний школьник из Брянска Андрей Поляков прислал объемное творение из восьми частей, за что и получил приз. «Нас, русских, унижают, оскорбляют, гонят, убивают, пытают, хотят резко уменьшить рождаемость русских детей. Хотят растоптать нашу русскую культуру, сделать нас послушным рабским народом, – пишет Андрей Николаевич. – Кто-то из моих друзей даже всерьез сказал: «Надо создавать партизанские отряды из добровольцев и пробираться в бывшие республики СССР, чтобы спасти оставшихся там русских!» Эта мысль была близка нам всем, ибо наши деды и прадеды во все времена партизанили в брянских лесах, громили половцев, хазаров, татарву…» Остается непонятным, какое отношение имеет Московский гуманитарный университет к этой пропагандистской акции. – А что в этом плохого? – вопросом на вопрос ответил Валерий Луков, заместитель ректора МосГУ по научно-исследовательской работе. – Между прочим, во всех словарях сказано, что национализм – это любовь к Родине. Так что мы просто помогаем воспитать патриотизм и любовь к своей родине. Ну а в том, что вместо чувства любви в подростках зачастую просыпается ненависть к инородцам, педагоги вроде бы не виноваты. Как пообещал г-н Севастьянов, все сочинения при самом активном участии педагогов Гуманитарного университета вскоре будут изданы отдельным томом – эдакое своеобразное напутствие национал-патриотам для их похода во власть. Пусть школьники, может быть, и не имели ничего такого в виду, но никто же их за языки-то не тянул в их рассуждениях о необходимости «восстановления русского порядка»… (В. Тихомиров: «Русифицирование» // ж-л «Большой город», 28.05.2004 г.) На истории «рождения» и последующей скоропостижной «смерти» Национально-державной партии стоит остановиться подробно, так как эта несложившаяся «love-story» НДПР и КПРФ, НДПР и Кремля наглядно демонстрирует, как разыгрываются национальные карты в безответственных политических баталиях. Предоставим слово Илье Краснову, который подробно проанализировал эту ситуацию. «Возможно, только за одну реальную, тотальную дружбу народов, о которой слагались песни и при Сталине, и при Брежневе стоит поклониться в ноги советской эпохе. Нынче же, когда почва социализма ушла у народа из-под ног, какого же интернационализма потребуешь? Финансовые кланы выстраиваются на национальных каркасах – вот вам и причина националистической реакции, пресловутого «русского фашизма». Но это не значит, что местечковый национализм «богатых» лучше другого, массового национализм «бедных. Когда-то победа национализма немецкого народа, униженного великой депрессией, обошлась миру ценой Второй мировой войны. Тогда крупному немецкому капиталу и фашистам Гитлера удалось задурманить голову бедным немцам и искоренить «красных», угрожавших этому сговору. Сегодня эта ситуация грозит повториться в России. Видеть коренную проблему общества, причину социальных бедствий не в «национальных особенностях», а в экономическом укладе призывают сегодня, как и прежде, коммунисты, они же – «красные». С середины 90-х к самой массовой организации «красных» КПРФ, как к идейной мощной и организационно дееспособной силе примкнули «белые», национал-патриоты. Осознавшие, наконец, что расчленение и уничтожение их родины продолжается. Как сказал Александр Зиновьев: «Мы метили в коммунистов, а попали в Россию». Единым лево-патриотическим блоком «красные» и «белые» идут против либералов. Но есть силы, которым выгодно вновь раздробить наметившийся альянс… Да, это была партия без будущего. Но «сверху» было удобно манипулировать ею, во-первых, в целях дробления патриотического электората, а во-вторых, для провоцирования конфликта между «красными» и «белыми». Ведь НДПР сразу отсекла «белых державников», мало разбирающихся в формах собственности, от «красных», которые выступают не просто за державу, а за страну с соответствующим укладом экономики. Как ни странно, почва для агитации у тех и у других была одна: нелюбовь масс к олигархам. Только «красные» выступают против них как класса или, на первых порах, хотя бы за закон о природной ренте для обуздания оных, а «белые» обращают внимание на национальный состав олигархических списков… …Однако обособление от «красных» ничего не дало «белым», кроме насмешек СМИ – ведь лик НДПР после первых же пикетов вырисовывался как самый неадекватный. Словно худшие, столь любимые либеральными телекамерами пожилые персонажи оппозиции, специально собрались на своеобразное пикет-шоу попугать своим архаическим шабашем прогрессивных современников. Пытаясь обвинить во всех бедах страны все ту же «семью», НДПР при этом делала акцент на сложных генеалогических переплетениях «масонского рода», чем явно уже пересекала черту реальной политики, уходя в «шизоанализ» и раззуживая национальную паранойю своих партийцев. При этом никаких призывов к штурму бастионов «еврейской власти» НДПР принципиально не высказывала, проповедовала «конституционные методы борьбы». Но и эта заведомая лояльность не продлила жизнь НДПР. …Внутренняя нейтрализация не удалась. И в этом плане НДПР сыграла определенного рода позитивную санитарную функцию – вывела наиболее маргинальную составляющую за пределы альянса лево-патриотического блока. Сама по себе эта публика оказалась нежизнеспособна. Архаический национализм неприемлем как для большинства советского поколения, воспитанного на интернациональных традициях, так и для либеральных космополитов». (И. Краснов: «Глядите вправо: проезжаем «белых» // «Независимое обозрение», № 25, 2003 г.) Как бы мы ни уповали на прошлые интернациональные традиции, поколение, которое на них воспитано, стареет и уходит из активной общественной жизни. Кроме того, в нашей жизни существует масса вполне объективных причин, возбуждающих у россиян национальную озлобленность и шовинизм. Словом, горючего материала для разгорания националистического пламени предостаточно, тем более что оно усиленно подпитывается общенациональными СМИ. 11.02.03 г. на ТВЦ (программа «Дата») проводился интерактивный опрос зрительской аудитории: «Как вы относитесь к выходцам с Кавказа, которые переезжают в российские города?» При подведении итогов выяснилось, что 92 % ответили – «отрицательно», 5 % – «положительно» и только 3 % россиян эта проблема безразлична. Страсти в студии подогревал депутат Госдумы А. Митрофанов: «…есть ли в управлении страной русские министры? Руководят Россией в основном нацмены… у южан коррупция – принятая норма. На севере – другие законы, другой менталитет… на Кавказе растет конопля, поэтому для них наркотики – привычка… азербайджанцы связаны с наркобизнесом. Они – перекупщики сельхоз продуктов, заняли все торговые точки на рынках. Почему русская бабушка не может торговать в Москве? Потому что они ее туда не подпустят. Они же накручивают цены. Почему же москвичи из-за них должны переплачивать…», – далее в таком же духе. При этом ведущий программы в той же тональности делает редакторские ремарки на тему этнической преступности, проявляя неуклюжую «виртуозность» в терминологии: «…но вот та нация, которая любит в кибитках ездить, тоже подмяла под себя наркобизнес…» Подобных «аналитических» сюжетов на тему межэтнического сосуществования на голубом экране вполне достаточно для того, чтобы россиянин все меньше и меньше исповедовал толерантное отношение к инородцам. Безусловно, русская националистическая угроза – это только один из источников политического экстремизма в России. Не менее опасен религиозный и националистический экстремизм малых народов, прежде всего, мусульманских, который активно развивается сегодня в регионах Северного Кавказа и некоторой части Поволжья. Их объединяет общая тенденция вливания в политику прослойки молодежи, не прошедшей «обработку» интернационализмом советского периода. Подпитанный социальными, экономическими и демографическими кризисными факторами русский национализм и исламский фундаментализм одинаково болезненно могут разорвать Россию по линии «мусульманство-православие», националистически окрашенных с обеих сторон. Что есть признак демократического государства относительно СМИ? Давление на них со стороны государства рассматривается как злостное нарушение самих демократических принципов. Для России эти разговоры – не более чем софистика. Все прекрасно понимают, что каждый коммуникативный орган обслуживает чьи-то интересы, и ни в одном из них нет места журналистам из среды нацменьшинств. Была компания «Мир», она исчезла с экрана, как и исчезло из управленческого аппарата Министерство по делам национальности. На кого уповать со своими этнопроблемами, кто начнет, наконец, профессиональный взвешенный диалог национальных обществ с великим русским этносом, с которым историческое провидение связало российские народы, и без которого они не могут конструктивно созидать собственную историю. Если такие попытки анализа возникают в прессе, то вся беда в том, что «государственнообразующий» этнос сам с собой и разговаривает. Идет на телеэкране диалог по национальному вопросу, и проблемы регионов обсуждают столичные эксперты, при этом – ни одного представителя нацменьшинств. Между тем, в Москве существуют диаспоры, изнутри знающие проблемы своих народов, в регионах есть талантливые светлые головы, способные украсить не одну передачу на ЦТ. Но как-то уж наладился такой междусобойчик, и кочуют из рубрики в рубрику одни и те же «специалисты по делам национальностей». Что мы знаем сегодня о нацменьшинствах здесь, в Центре? Что цыгане – это наркомафия, «ЛКН» – криминальные авторитеты, калмыки – тупые и грязные, якуты – пьяницы, чукчи – герои анекдотов… Недавние граждане СССР, а теперь так называемое «ближнее зарубежье», не менее одиозно представлены в общественном сознании: азербайджанцы и армяне – рыночные торговцы, Украина и Молдавия поставляют дешевое женское тело на панели Москвы и такую же дешевую рабсилу мужчин-нелегалов на столичные стройки и т.д. и т.п. Нет-нет, да и мелькнет в федеральной прессе какой-нибудь криминальный «штрих» к портрету бывших соотечественников по СССР как, например, публикация в «Московском комсомольце»: «Жестоким убийством на этнической почве закончилась ссора четырех молдавских гастарбайторов. Двое из них вывезли остальных в лес в Подольском районе Подмосковья и, привязав к дереву, сожгли заживо». Оповестив читателя обо всех садистских подробностях этой кровавой драмы, газета заключает: «Мотивом же для убийства стала этническая ненависть, которую убийцы, так называемые «чистые молдаване», испытывали к своим жертвам – гагаузам» («Гагаузов сожгли на национальной почве» // «МК», 24.05.03 г.). Пристрастие газеты к криминальной хронике можно оправдать тиражными соображениями – только если бы при этом россияне узнавали об украинцах, кавказцах, молдаванах, белорусах еще и из других рубрик. За последние несколько лет единственной газетой, которая в течение 2002 года вела рубрику «Московская диаспора» с рассказами о народах, населяющих Москву, была «Версия». Редкой, неожиданно теплой, выпадающей из многолосого хора чеченофобских публикаций звучит заметка в «Новых известиях» о Забани Хачукаевой, 124-летней чеченской старушки из селения Ачхой-Мартан, более известного российским гражданам по военным сводкам с плацдарма «контртеррористической операции». «Наверное, судьба этой старой женщины, родившейся в конце позапрошлого века, напрочь отодвигает привычные стереотипы о долгожителях: свежий воздух, здоровая пища, положительные эмоции. Ничего этого в ее жизни не было. Сплошные катаклизмы и потери близких. Когда в России случилась революция, она уже была бабушкой. Помнит, как спасалась с детьми и двумя внуками от артиллерийского обстрела, устроенного деникенцами за отказ ачхой-мартановцев пропустить войска через село. Впрочем, и отступающих красногвардейцев также не пустили в село, а несколько местных «абреков» (по нынешнему – боевиков) умудрились ограбить обоз с золотом партии. Вообще, ачхой-мартановцы всегда отличались особой позицией, предпочитая нейтралитет, даже перед лицом серьезной опасности. Сам всесильный генерал Дудаев не смог подчинить сельчан, а местное ополчение выдавило из села несколько сот до зубов вооруженных боевиков. Один из правнуков Забани – Сулейман Хачукаев совершил героический подвиг во время «выполнения интернационального долга в Афганистане»: он добровольно остался прикрывать свой взвод и погиб, отстреливаясь от душманов. За этот подвиг сержант Хачукаев награжден орденом Ленина посмертно. (Саид Бицоев: «Самый пожилой человек планеты живет в Чечне» // «Новые известия», 30.06.03 г.) Вот и воспользоваться бы телевизионщикам этой публикацией – сделать фильм о судьбе Забани Хачукаевой, которая сама по себе уже несет информацию о судьбе целого народа, его истории, традиции, психологии. Может быть, россиянам стал бы ближе и понятней чеченский народ, его трагедия. Да видно не пришло еще время для таких сюжетов. В рамках Всероссийского фестиваля СМИ Ассоциация этнопроблематики при СЖР обсуждала эти вопросы с участием региональных журналистов. Все единодушны в оценке деструктивной направленности печатных и электронных СМИ Центра в сфере национальной и региональной тематики. Безусловно, следует подразделять, кто и с какой целью осуществляет ту или иную информационную политику. Что касается национальной проблематики, то тут есть одно объединяющее свойство: центральная российская журналистика страдает отсутствием осведомленности реального положения дел в регионах, незнанием специфики национальных культур, их месте и роли в создании российской государственности. В материалах по данной проблематике можно выделить несколько характерных особенностей: искусственное нагнетание национальных страстей в заказных материалах, где умышленно заложена тенденциозность; поверхностный взгляд на проблему ввиду отсутствия необходимых профессиональных знаний; откровенно шовинистические мотивировки; этнографические зарисовки; своеобразный миклухо-маклаевский подход к этнопроблематике, что на самом деле не соответствует современному состоянию многих народов. Вот только некоторые примеры. В телевизионной передаче «Наша версия» (ТВЦ) М. Маркелов дает сюжет о том, как из Краснодарского СИЗО убежали особо опасные преступники. Следует авторский текст: «Возможно, некоторые укрылись на территории Адыгеи, где их теперь будет труднее отыскать…» Какой образ республики и ее жителей возникает при этом у телезрителей? Наверняка, связанный с Чечней. На самом деле, Адыгея – равнинная территория, аулы окружены со всех сторон казачьими станицами, да и вся республика – пятачок на карте Кубани. Почему преступников труднее будет там отыскать? Потому что их будут укрывать адыгейцы? Что подразумевается под этой многозначительной фразой? Кстати, именно аульские жители способствовали аресту трех из убежавших преступников. Этот же журналист в другом сюжете безапелляционно сообщает: «Из Адыгеи продолжается отток русскоязычного населения…» Между тем, в республике проживает 78% русских, следовательно, только 22% адыгейцев, к тому же, это толерантно настроенный, миролюбивый народ, который уже второе столетия без всяких эксцессов уживается с народами, его окружающими. Какой же образ адыгского этноса рисует только одна эта фраза Михаила Маркелова ? И уж совсем неловко, когда, демонстрируя похороны Хаттаба, он сообщает: «Обратите внимание, как тело не кладут на дно ямы, а укладывают в боковую нишу, видимо, для того, чтобы при прощупывании земли металлическими прутами, могила не была обнаружена». Данный обряд всего-навсего совершался по мусульманским традициям, так как именно боковую нишу могилы используют непосредственно для погребения тела. Кажется – мелочь, но, согласитесь, она несколько дискредитирует уровень подготовки самого журналиста. Вот еще один, казалось бы, незначительный по последствиям новостной сюжет: женщину в одной из мусульманских африканских стран приговорили к смерти за измену мужу. Идет закадровый текст: «Ее казнят по закону шариата». Одна фраза. Но какой негативный посыл идет на всю религию ислама, ведь все знают, что мусульмане живут по законам шариата. На самом деле, журналист не подозревает о некоторой разнице между шариатом и мусульманским правом. Шариат – это комплекс поведенческих и нравственных норм, регулирующих отношения мусульманина с Богом, властью, обществом, с самим собой. Это как христианские заповеди: не убий, не укради… Что касается мусульманского права, то оно аналогично Уголовному Кодексу в светском обществе, хотя в основе его лежит шариат. В мире ислама существует четыре исламских правовых школы, они отличаются по степени радикализма и регионально. Африка приняла самую жесткую школу, основанную на собственных национальных законах. Но то, что возможно в Африке, невозможно на Северном Кавказе, мусульмане которого принадлежат к самой мягкой правовой школе ханафитов. Те страшные кадры публичной расправы в Чечне, которые так часто телевидение демонстрировало российскому зрителю, ничего общего не имеют непосредственно с мусульманскими законами. Это чистое средневековье. Поиск врага в лице кавказцев осуществляется некоторыми журналистами так рьяно, что иногда приобретает гипертрофированные формы. Характерный пример такой «ретивости» особенно демонстрируется коллегами-тележурналистами в освещении терактов. В информационном сюжете канала «Россия» о взрыве квартиры на улице Королева в Москве бдительная старушка сообщает корреспонденту: «Здесь на днях жила семья кавказцев, они вчера уехали и грозились – вы все тут взорветесь». Далее идет комментарий специалистов: причина взрыва – неосторожное обращение с газом, это не теракт, взрыв имеет бытовую причину. Но журналист настойчиво добивается от перепуганных жильцов все новых подробностей и заключает: «Все-таки люди слышали запах пороха». Специалисты еще раз заявляют, что на улице Королева произошел взрыв по халатности хозяев одной из квартир. Информационный день на всех каналах проходит под знаком этого события: идут прерывающие программы экстренные выпуски новостей, добавляются все новые и новые подробности и предположения. В результате в ночном эфире «Синего троллейбуса» (ТВЦ) – передаче, обсуждающей психологические проблемы личности, – большая часть звонков посвящается теме дня, а одна зрительница раздраженно замечает: «Не надо оправдывать кавказцев, они все плохие». В вечернем выпуске «Московских новостей» (ТВЦ) того же дня появляется еще одно сообщение: со склада украли товары (пальто на 450 тысяч рублей). «Предположительно, выходцы с Кавказа», – замечает ведущий. Через неделю эфир заполняется очередной информацией о трагическом случае в парке имени Горького, где на аттракционе «Воздушные качели» погиб человек. Журналист тут же спешит уточнить: «Этот аттракцион обслуживали кавказцы. Они задержаны, и с ними уже ведутся следственные действия». К вечеру обнаруживается, что трагедия случилась по вине погибшего, который проявил излишнюю смелость, нарушив правила пользования качелями. Но тут уже ведущий новостей (РТР) обошелся без соответствующих комментариев, и причастность кавказцев к трагедии так и запечатлелась в сознании обывателя. Стойким неприятием и непониманием национальной специфики кавказской культуры отмечены многие материалы столичных СМИ. Вот только один из примеров: обсуждение в передаче «Принцип Домино» (23.01.2004 г) проблемы многоженства в контексте заявленной темы о разводах. В качестве «ответчика» с мужской стороны, певец Феликс Царикати рассуждает о специфике кавказских браков: женщина на Кавказе защищена от разводов, муж заботится о ней, о детях, его основная обязанность – создание семейного благополучия, но при этом он может быть волен в своих действиях на стороне. При этом певец пытается создать идеальный образ кавказской семьи: «У нас на Кавказе мало семей которые разводятся. Нельзя разводиться, если есть дети». «А можете ли вы привести вторую жену?» – спрашивает ведущая Елена Ищеева. «Да, конечно, если я смогу ее обеспечить», – отвечает Феликс Царикати, вызвав бурю негодования женской половины в студии. «Вы толкаете женщину на деградацию», – заявляет одна из собеседниц. «У нас, в России женщина всегда сама подает на развод», – гордо сообщает Елена Ищеева, видимо, забыв при этом, что осетин Царикати тоже россиянин, так же как чеченцы, ингуши и дагестанцы являются гражданами России. Именно в их национальной традиции, подкрепленной исламом, существует многоженство. Ни у одного другого северокавказского народа этот институт не практикуется. Осетинки, черкешенки, кабардинки, балкарки, карачаевки, адыгейки психологически не подготовлены быть одной из гаремных жен. Странно при этом выглядит монолог адвоката, присутствующего в студии: «У меня недавно разводилась одна восточная семья. И я спросила женщину: «Ну а как же любовь?». «О чем вы говорите? – ответила та, – никакой любви у нас нет, мы не знаем, что это такое. Нас выдают замуж за того, кого хотят старшие родственники». «Тогда почему вы не ушли сами», – спросила я. «Что вы, меня бы сразу убили мои братья!». Не знаю, из какой страны была эта семья, но явно не из России. На Северном Кавказе, также как и во всем нашем Отечестве, влюбляются, разводятся, ссорятся. Покорность кавказской женщины основана на уважении к особой ответственности за семью мужчины. Необычайно развито почитание старших, прислушивание к их мнению и небезучастность к тому, что скажут о тебе в обществе. Дети становятся главной цементирующей семью силой и забота об их полноценном существовании – главная для кавказской семьи, потому что они – продолжатели семейной и родовой традиции. Странно было слышать от самого кавказского мужчины Феликса Царикати, осетина по национальности, который в ответ на упреки ведущих, что многоженством женщина унижается, со знанием дела сообщает: «Они так привыкли, они другого не знают». Хотела бы я увидеть осетинку, которая согласилась бы быть второй или третьей женой в «гареме». И уж тем более неприемлемо это в адыгской среде. В черкесских женщинах исследователями XIX века отмечали их свободолюбие, демократичность поведения, сочетаемую с особым целомудрием. Упомянутая передача «Принцип Домино» – типичный пример поверхностного этнографичного восприятия горской культуры и мифологизации современности. Думаю, что журналист, дающий сюжет из Северной Осетии о том, как осетинская семья, накрыв стол пирогами, отварным мясом, под звуки осетинской гармошки собирается смотреть футбольный матч, преследовал благие цели. Казалось бы, придраться не к чему: аборигены приобщаются к цивилизации, у них есть телевизор, и они смотрят футбол. Но на меня от этих кадров пахнуло двадцатыми годами, когда кинооператор собирал по городам и весям России сюжеты о том, как выходящие из «мрака невежества» граждане страны посещают избы-читальни, клубы и т.п. Работая главным редактором ГТРК Кабардино-Балкарии, я часто сопровождала коллег-телевизионщиков из Москвы и Санкт-Петербурга, приехавших «отобразить» современную жизнь горцев. Первое, что они просили показать – кинжалы, бурки, скакунов и т.д. Мы с иронией наблюдали за этими этнографическими этюдами и называли таких журналистов «миклухо-маклаями, приехавшими к папуасам». На самом деле, мы живем уже давно в современных реалиях, и для нас все эти предметы такая же национальная экзотика, как матрешки, самовары, расписные ложки для русских людей. Кстати, здесь есть серьезная оговорка – никто, кроме нас самих, не сможет передать изнутри дух нашей истории, нашего национального характера, суть современных проблем. Приехав на несколько дней в регион, столичный журналист может сделать только «Непутевые заметки», а самим региональным журналистам доступ на ЦТ практически закрыт. Как журналист, я прекрасно понимаю, что СМИ живут по определенным правилам, которые диктуют им логику поведения. По законам жанра нет события – нет интереса. К сожалению, для информационных программ этнические сообщества не представляют интереса, если кого-то не убили, не украли, не взорвали, не выгнали, не посадили. Но в этом безумном соревновании журналистов за «горяченьким» – целые пласты жизни российского общества перестают существовать в массовом сознании. Безусловно, в этом повинен не только век информационного взрыва, и все же… СМИ – связующее звено между обществом и властью, и эта функция должна диктовать обязанности, тематику и определенную гражданскую ответственность. С учетом роли СМИ в жизни современного общества именно журналистика может обеспечить возможность межнациональный диалог народов демократической России. С уважением относясь к Леониду Парфенову, решила обратиться к нему с предложением творческого сотрудничества в его цикле «Российская империя». Собственно, и не о сотрудничестве шла речь, просто я бескорыстно хотела предложить ему материалы по Кавказской войне, которую сто лет вела Россия с горцами. К Леониду меня не подпустили, но состоялся разговор с продюсером НТВ. Не буду называть его фамилию, так как своей реакцией он меня, мягко говоря, удивил: «…ведь мы делаем фильм о Российской империи, причем здесь Кавказ?». «Простите, но ведь империя прирастала провинциями, одной из которых стал Северный Кавказ, и в цикле уже звучат имена русских царей, которые непосредственно вели войну в этом регионе. Учитывая сегодняшнюю кавказскую ситуацию, думаю, российскому зрителю небезынтересны будут уроки XIX века», – попыталась убедить коллегу. Не знаю, дошли ли мои предложения до Парфенова, но к чести его надо заметить, что, рассказывая о царствовании Александра II, темы Кавказской войны он коснулся. Отдельное спасибо за то, что прозвучала красноречивая цитата из «Хаджи-Мурата» Льва Толстого. Меня удивило, как был анонсирован фильм: «Пленение Шамиля. Конец Русско-Кавказской войны». На самом деле, после 1859 года, когда Шамиль был пленен, военные действия перекинулись на Западный Кавказ и продолжались еще пять лет: 20 мая 1864 года на землях убыхов в урочище Красная поляна близ Сочи был подписан документ о полном завершении Кавказской войны. За это время от 3-миллионного адыгского населения осталось 900 тысяч, а убыхи как народ вообще исчезли с лица земли. Думаю, что подобная трагедия стоила того, чтобы поговорить о ней в следующих сериях поподробнее. Но этого так и не случилось. Спасибо каналу «Культура», передача «Библиомания» уделила Северному Кавказу целый сюжет. Представили книгу о Шамиле, прозвучали разумные слова о нем, процитировали Пушкина: его сомнения о возможной окончательной победе над горцами («черкесы нас ненавидят – мы вытеснили из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены»). Особенно порадовали слова ведущего: «Современная ситуация – отголосок прошлых лет». В целом, столичные СМИ очень далеки от представления особости северокавказской цивилизации и использования этого своеобразия как богатейшего материала для представления позитивного образа кавказцев в общественном сознании. Знание русской истории обязательно предполагает хотя бы элементарную осведомленность об исторических ценностях российских этносов, на «собирание» которых Россия затратила огромные людские и финансовые ресурсы. Если бы, готовя публикацию «Гуд бай, Ичкерия» («Известия», 17.10.03 г.), Вадим Речкалов дал себе труд ознакомиться с чеченской историей периода Кавказской войны, вряд ли бы в его материале появился столь оскорбительный для каждого чеченца пассаж. На его вопрос, обращенный к семиклассникам одной из грозненских школ, «кого вы знаете из героев-чеченцев?», дети отвечают кратко: «Зелимхан. Боролся, воевал. Уже погиб». Проявляя крайнюю «образованность», журналист поясняет российскому читателю: «Имеется в виду Зелимхан Харачоевский. Знаменитый разбойник, специализировавшийся на убийствах русских офицеров и чиновников российской администрации в конце позапрошлого века. Убит военными в 1913 году». Какая реальная ситуация скрывается за этим многозначительным уточнением, неизменно рождающим известные аналогии в новейшей истории Чечни? Во-первых, Зелимхан – национальная легенда, он герой народных сказаний, ему посвящены исторические романы. Его имя знает и почитает каждый чеченец. Зелимхан – символ борьбы с теми, кто пришел в XIX веке завоевывать Кавказ и пролил там много горской крови. И поделать с этим ничего нельзя. Такова генетическая память горцев. А чтобы понять, почему Зелимхан «специализировался», по выражению В. Речкалова, на убийстве русских офицеров и чиновников, автору публикации нужно было внимательно прочесть Толстого, Бестужева-Марлинского, Лермонтова или ознакомиться хотя бы с проектами покорения Кавказа, предложенными царскими наместниками Ермоловым, Цициановым или, например, генералом Вельяминовым: «Нужно наносить горцам самый существенный вред в необходимых средствах существования. Нужно направлять удары на те предметы, коих они не могут скрывать от войск наших... Уничтожение полей в продолжении нескольких лет кряду – есть, по-моему, единственное средство достигнуть сей цели». Оценивая подобную тактику «адаптации» северокавказских народов к российской государственности, известный историк-кавказовед, профессор Н.И. Покровский писал: «Все эти мероприятия, официально именовавшиеся «политикой приобщения горских народов к культуре и цивилизации», не могли, конечно, пройти бесследно для отношения рядового горца к завоевателям-чужеземцам, и, вспоминая о царизме, горец не мог одновременно не вспоминать о погибшем урожае, о разрушенном жилище, о вырезанной семье». Что касается времени жизни и смерти Зелимхана, то этот период обозначен в учебниках истории как «наступление реакции и усиление национального и административного гнета на Северном Кавказе». Даже в советском идеологизированном двухтомнике «История народов Северного Кавказа» он оценивается следующим образом: «В Чечено-Ингушетии в годы нового революционного подъема выступления крестьян носили антиколониальный и классовый характер. Как правило, они заканчивались кровавыми столкновениями между горцами и карательными отрядами царизма. Власти по понятной причине называли выступления в Чечне «разбоем». Лишь «Правда» последовательно вскрывала их подлинную причину – колониальный гнет царизма». Журналисту демократического толка полагается более бережно обращаться с такой тонкой материей как национальное достоинство и национальная память, если он только не приверженец имперской России. Впрочем, независимо от политических пристрастий элементарная интеллигентность мобилизует наши этические установки, которые позволяют отделить журналистику от щелкоперства. Тем более что задумана Вадимом Рычкаловым хорошая тема, грустная и щемящая: школьники разоренной Чечни, дети войны – за партами. Из какой жизни пришли они в классы, какие страшные образы войны хранит их раненая память. В статье цитируются слова Раисы Абдуллаевой, педагога с 25-летним стажем, которая учила детей и при Дудаеве, и при Масхадове: «Упущенное поколение. Нам нечем их удивить. Они все видели. Будем выезжать на непреходящих ценностях – милосердие, терпимость, честность. А примеров для подражания в современной Чечне нет». Какое пространство для размышлений, сколько глубины таит в себе эта трагическая ситуация. А тут сразу в заглавие такое ерничество – «Гуд бай, Ичкерия». На какую обратную связь рассчитывает журналист. И все же эту публикацию хотелось бы отметить как одну из редких в федеральной прессе, отражающих драматическую ситуацию современной Чечни. Жаль только, что заявленная в анонсе статьи глубина вопроса не соответствует масштабу и уровню ответов. Конечно, одной статьи катастрофически мало для осмысления этих проблем. Хотелось бы надеяться, что тему поднимут другие федеральные СМИ, хотя информационная тишина по замиренной Чечне создает впечатление запрета на освещение всего, что вызывает у общества массу вопросов. Любопытна специфика обсуждения темы ксенофобии и расизма в передаче «Свобода слова» на НТВ. Следуя заданному стилю, в качестве двух основных «ответчиков» были приглашены две, скажем прямо, достаточно специфические персоны: Валерия Новодворская и Глеб Павловский; среди гостей наблюдался писатель А. Проханов. Как мне кажется, проблема экстремизма напрямую связана с национальной напряженностью в России. Тут бы самое время уточнить ее происхождение. И уточняют! В студии слышны выкрики господина Проханова: «Кто защитит русскую нацию от кавказских торговцев? Они приезжают в наш монастырь со своим уставом». Раздается еще реплика из недр телеаудитории: «Люди возмущаются, почему у нас на рынках нет подмосковной продукции – все заполнили кавказцы». Депутат Лысенко («Демократический союз») выражает праведный гнев: «В Америке тоже много иммигрантов, но там плавильный котел, и они переварились, а тут понаехали и живут обособленно». Далее следует еще несколько реплик о кавказском криминале, который заполонил Москву. К чести Новодворской, она попыталась уточнить, какой национальности «люберецкие» и «солнцевские», но именно на этой фразе уважаемый Савик Шустер прервал ее монолог. Почему эти возмущенные реплики повисли в воздухе безмолвной аудитории? Неужели такие серьезные претензии к нацменам не требуют ответа или хотя бы комментария ведущего, и если на обсуждении присутствует писатель А. Проханов, то почему нет представителей интеллектуальных элит других народов? Кто-то из выступающих заметил: «Экстремизм есть и в других странах, это не только наша проблема». Вот тут-то следовало бы уточнить существенное отличие в этом смысле России от других стран. Если в Европе заселяющие страну иммигранты не имеют общих с ней исторических связей, общего исторического контекста сосуществования, то в России нетерпимость проявляется к народам, которые являются ее составной частью, которые участвовали вместе с русскими в обустройстве российского государства, более того, своими этнотерриториями наращивали Российскую империю. До какого уровня толерантности должно подняться российское общество, чтобы проблема шовинизма и ксенофобии исчезли из нашей жизни? В Америке существует своеобразный тест на этнотерпимость: если Вам сообщат, что Ваша дочь выходит замуж за негра и Вы при этом ответите: «Ну и что, негры тоже люди» – вы ксенофоб и расист. Если же в ответ Вы выразите недоумение по поводу того, почему Вас об этом спрашивают, – Вы нормальный человек, ибо истинная толерантность – это не столько уважение к непохожести, сколько умение эту непохожесть не замечать. К сожалению, даже большая часть позитивных этноматериалов неуклюже следует словам старой песни «Мы тоже люди, мы тоже любим. Хоть кожа черная у нас, но кровь красна»… Современная эпоха информационного взрыва превратила СМИ в один из главных источников формирования политической позиции человека. При этом очень важно отметить, что степень влияния (или точнее, манипулятивного воздействия политической пропаганды) обратно пропорциональна культуре личности: чем она (культура) выше, тем сильнее сопротивляемость индивида идеологической манипуляции. Многочисленные опросы населения в разных сторонах мира свидетельствуют о падении уровня доверия населения к СМИ, несомненно, в России отношение граждан к прессе еще более неоднозначно. Частично, это отторжение навязываемых мнений и оценок объясняется свойством человеческой психики вырабатывать психологические методы защиты против внушения. Подобное свойство обозначено в науке термином «контрсуггестия». Пропагандистская компания гораздо успешней достигает цели, если аппелирует к социокультурной идентичности, умело затрагивает глубинные культурные «архетипы», живущие в массовом подсознании. В этом случае массовая политическая активность, направленная в определенное русло, грозит непредсказуемым взрывом политической ситуации, предвестники которого в России уже совершенно очевидны. Ощущают ли СМИ свою ответственность за сложившуюся ситуацию? Как решаются проблемы «другого» в информационном пространстве России, каким рисуется его образ? Все российские этносы – социальные партнеры. Что в этом смысле есть суть диалога, как принципа общественной практики, раскрывающего внутреннюю сущность партнера. Подлинный диалог имеет конечной целью получить максимум сведений о собеседнике, узнав то, чего вопрошающий не знает, а не транслировать распространенное мнение, стремится к новому знанию, видеть в собеседнике партнера по поиску истины. В диалоге мы познаем себя через другого, мы видим себя его глазами, другой становится своего рода посредником в процессе нашей самореализации. В контексте диалога культур осуществляется поиск возможностей самореализации каждой этнокультуры в едином политическом пространстве современной России. Только путем взаимного обогащения знаниями в ходе диалога можно подняться на более высокую ступень развития. Владеет ли таким искусством диалога наша пресса? К сожалению, образ «другого» в российских СМИ сводится, в основном, к уже устоявшимся и постоянно тиражируемым штампам: «инородцы» захватили лучшие экономические позиции, лишив русских рабочих мест; русский народ вымирает, а «они» «размножаются», к тому же женятся на «наших» женщинах, плодя потомство «себе подобных»; большинство преступлений совершают кавказцы и прочие «гости с юга», – эти «обвинения» следует отнести к разряду «глобальных». Помимо них в каждом этнорусском регионе существует целый ряд характерных «частных» претензий славянского населения к «южанам» и прочим инородцам. Уровень осмысления этнокультурных процессов в федеральной прессе подчас до неприличия маргинален. Ведь предполагается, что журналист – это человек с высшим образованием, который, безусловно, знаком с азами гуманитарных наук. Уже давно мировая наука отказалась от европоцентристского подхода в оценке культур, а мы все выясняем, какой народ России высокоразвит, кто – дикари и т.д. и т.п. Безграмотно ранжировать культуру, каждая занимает свою нишу в мировой цивилизации. Уже давно «Школа анналов», теория культурного релятивизма предложили исторической науке принципиально новый инструментарий, позволяющий понять каждое культурное явление в логике собственной культуры и ее языка. Исторический процесс определяется не столько войнами, революциями и лидерами, сколько жизнью простого человека во всех ее проявлениях. Эпоха изучается через ментальность, письма простого человека могут больше рассказать о ней, чем королевская хартия и городские грамоты. А мы все «по-старинке»: свой – чужой, развитый – неразвитый, малый – великий. Наше восприятие друг друга в период существования СССР формировалось в едином социальном поле, где все мы были советские люди («товарищи») без учета каких-либо культурно-этнических традиций, без учета принятых в национальных культурах социальных иерархий и субординаций. Сегодня перед нами стоит важнейшая задача – поиск нового межнационального консенсуса. Ведь большая часть наших граждан еще не осознает Россию как многонациональную страну. И осуществить этот поиск возможно только вынося на широкую аудиторию общественный диалог о базовых ценностях российской цивилизации о том, что сближает народы и что отличает один народ от другого, что является смыслом его жизни, основой его самоидентификации, без чего он перестает существовать как уникальная самобытная субстанция, утрачивает национальный идеал, саморазрушает национальную психологию. Трудно переоценить роль СМИ в этом процессе, но, к сожалению, мы наблюдаем обратную картину. Торжество имперского стиля «Экстремизм для России губителен, и если не препятствовать этому, мы разрушим страну», – сказал В.В. Путин на встрече в Кремле с Татьяной Сапуновой, поплатившейся увечьем за то, что попыталась убрать с дороги антисемитский плакат. Аналогичное предупреждение повторил глава государства и после трагедии «Норд-Оста», призвав сограждан к взвешенности оценок и трезвости в поиске виноватых. Но то ли тихо сказал Президент, и его не услышали, то ли услышали, но сделали вид… И началась истерия. Казалось, пережитое станет поводом для осмысления истоков межнациональных конфликтов и поиска тех, кто их провоцирует. Но случилось обратное. Возникает вполне логичный вопрос: если Президента не слышат широкие слои населения и особенно средства массовой информации, формирующие общественное мнение, должны ли его соратники побеспокоиться об этом? В практической плоскости этот вопрос можно сформулировать так: есть ли в российском правительстве структура, которая занимается предупреждением и профилактикой межнациональных конфликтов? Нет такого органа, как нет и в целом государственной национальной политики. Поэтому вместо того, чтобы вырабатывать правила и нормы сосуществования различных культур и конфессий в едином экономическом, правовом и социальном пространстве, мы шельмуем друг друга, ищем внутреннего врага, ставя под угрозу уникальную особенность России – ее культурное многообразие. Так и не осмыслено до сих пор на государственном уровне состояние межнационального общения, не определены истоки недовольства и напряженности, питающие центробежные тенденции, не выявлены условия и факторы, составляющие интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, пути и механизмы консолидации наций, народностей, регионов. Некоторыми правительственными учреждениями делаются пока еще слабые попытки осмыслить этот процесс на государственном уровне. Но конечный результат таких акций, как правило, ограничивается констатацией неблагополучия межнациональных отношений и разрушительными действиями СМИ в этом вопросе. «У восточного мудреца спросили: «Какая разница между умным и мудрым человеком?» – «Умный найдет выход из любого положения, а мудрый не создаст положения, из которого надо искать выход». Эту притчу на экспертном совете у заместителя председателя Совета Федерации Александра Торшина рассказал доктор юридических наук, профессор Тарас Шамба. Если следовать логике восточной мудрости, то руководителей советского, а потом и Российского государства, отстаивавших в течение десятилетий межнациональные отношения в России, нельзя назвать мудрыми. Проблемы (часть – по объективным причинам, часть – по субъективным) созданы, и сегодня мы их имеем по полной программе. Или, извините, они нас. Поэтому нет ничего удивительного в том, что газеты, журналы и телевидение не особо задумываются над тем, как осветить драку на рынке или факт постройки еще одной мечети в Казани. А читатели и зрители – над тем, как эту информацию интерпретировать. Стереотип прочно вошел в сегодняшнюю повседневность: драка на рынке – ищи «лиц кавказской национальности», открыли мечеть – жди пополнения рядов ваххабитов. Александр Торшин привел примеры заголовков, как он выразился, не из «желтых», а демократических, считающих себя респектабельными, газет: «Чеченец русскому – не товарищ», «Обреченная нация», «Жидов побили, Россию не спасли», «Грузинский дипломат устроил резню в метро», «Главная черта русских – вороватость», а эксперты дополнили этот список некорректного, а то и просто хамского отношения коллег по журналистскому цеху к освещению деликатной проблемы. Все так. И тем не менее, принимая упреки в адрес СМИ, хочется заметить, что вряд ли журналистская корректность способна разрешить проблемы, которые нагромождались столько лет, а за последние годы лишь усугубились. Сила к печатному слову действительно возвращается, а телевизионную картину уже давно можно относить к оружию массового поражения сознания, и все-таки вряд ли принципа «не навреди», если вдруг журналисты начнут его придерживаться, будет достаточно, чтобы разгрести авгиевы конюшни межнациональных проблем. Справедливо замечая, что «таким многоцветьем национальной политики не может похвастаться ни одно государство мира», Александр Торшин призывает журналистов и политиков к «особой деликатности, особому такту в освещении вопросов межнациональных отношений». Значит, время говорить «про это» открыто наступит не скоро. Тем более что, как замечает доктор философских наук, профессор Эдуард Баграмов, по-прежнему остается актуальной цитата из концепции 1996 года: «На государственном уровне еще не утвердился системный, взвешенный взгляд на национальный вопрос, не стали нормой при разработке и проведении государственной национальной политики опора на научный анализ и прогноз, учет общественного мнения и оценка последствий принимаемых решений…» (Л. Айдинова: «Легенды и были национального вопроса» // «Век», № 35, 2002 г.) Надо ли доказывать, насколько важна сегодня эта тема, как необходимо вооружить людей знаниями, дать им ключ к мирному цивилизованному разрешению проблем, возникающих на почве межнациональных отношений. Именно государство устанавливает правила взаимоотношения и взаимодействия между федеральным центром и национальными образованиями. И пока, к сожалению, очевидно главенство государственных приоритетов по отношению к изначальным интересам каждого человека как носителя национальной культуры и особенностей национальной ментальности. Для того, чтобы выстроить продуктивную национальную политику в масштабах государства и на уровне отдельных регионов, прежде всего, нужно определиться в основополагающих ценностях. Следует отметить, что целостность России в постперестроечный период сохранена, несмотря на всплеск сепаратизма, не потому, что государственной машине удалось репрессивными мерами устранить угрозу межэтнических войн, а скорее, по причине исторически укоренившегося в основной части российских этносов осознания, что альтернативы терпимости, взаимопонимания и дружбы с ближайшими соседями просто нет. Причину всевозможных противоречий и конфликтов скорее следует искать во взаимоотношениях государства и отдельного народа, т.е. в государственно-национальных отношениях. Урегулирование межнациональных отношений – это прежде всего средство развития и укрепления единой и неделимой России. К чему в итоге привело памятное многим выражение первого Президента России «берите суверенитета столько, сколько сможете съесть», последнее десятилетие продемонстрировало в избытке. Подобная идеология не отличалась новизной. Много уже написано о той мине замедленного действии, которую заложили под национальный вопрос еще в СССР: территории исторического проживания народов волюнтаристски нарезались под формальные, не наполненные реальным содержанием национально-государственные и национально-административные образования, наделенные «сверху» разными правами и полномочиями. Мало того, что произвольно менялись границы национальных образований, перемешивались и сами народы: депортация, освоение целины, великие стройки, политические изгнания – словом, весь Советский Союз представлял огромный непрерывный миграционный поток. Принятая во всем мире национально-культурная автономия, позволяющая каждому этносу удовлетворять свои национально-культурные потребности в едином общеправовом пространстве, советской тоталитарной системой была отвергнута, и сегодня это аукнулось мощным всплеском возвращения этнической памяти к своим корням. Национализм стал окрашивать политические, экономические, социальные и территориальные проблемы, которые мгновенно всплыли наружу с распадом СССР. Всплеск национализма в постперестроечной России поставил на повестку вопрос, а была ли действительно в СССР дружба народов. И ответы на него были неоднозначны. «… когда рвануло, когда центростремительные силы победили центробежную силу культуры, мы сразу потеряли друг друга. Я уж не говорю об утраченном доверии – между абхазами и грузинами пролегла настоящая война, с реальными жертвами... Сумгаит? Нагорный Карабах? На редколлегии журнала «Дружба народов» я тогда мрачно пошутила, предложив переименоваться во «Вражду народов»… Не помню, смеялись моей шутке или нет. Кажется, смеялись. Во всяком случае, тогда и представить не могли, что последует за Сумгаитом, сколько будет конфликтов и даже войн, сколько тысяч людей уйдут из жизни, останутся без крова, без средств к существованию. Но и Бог нас пока упас от югославского варианта… Последние события вокруг Тузлы показывают, что ни у России, ни у Украины нет четкой, продуманной и то же время достаточно эластичной национальной политики, нет межнациональных институтов, нет специалистов, общих экспертных групп, нет ничего. «Плохо. Все плохо», – сказал однажды Путин – сказал, правда, по другому поводу, но формула сия распространима на многие стратегические и тактические, международные и межнациональные проблемы России. Коготок вытащим – хвост увязнет. На исламский форум поедем, заявку на полноценное участие подкинем, антисемитизма наедимся по самые уши, – а в это время рванет совсем в другом месте, у братьев-славян между собою. В Чечне поддержим Кадырова, выстроим декорацию вместо выборов, и воображаем, что где-нибудь в Карачаево-Черкесии потом нам эта оскорбительная – не только для чеченцев, для всей страны – подтасовка «кандидатов» не отзовется новой бедой. И так далее… Не имея полноценных институтов национальной политики, в том числе и дипломатических, а имея вместо них громогласные заявления, Россия постоянно будет увязать в проблемах. Но предлагается еще одна декорация – Московский дом национальностей. И это вместо постоянно действующих ситуационно-аналитических групп, которые отслеживали бы процесс изнутри. С национальными проблемами, повернутыми – уникальная ситуация! – внутрь и вне России (украинская, молдавская, таджикская и т.д. и т.п. диаспоры плюс межгосударственные вопросы), должны работать советники высочайшего интеллектуального уровня (сегодня большей частью «отправляемые» в так называемое дальнее зарубежье). Два года тому назад мы вместе с послом Хайди Тальявини придумали проект: «Защита будущего: Кавказ в поисках мира». Сейчас, проведя после многих лет отсутствия общий семинар в Тбилиси, приняли решение создать новый проект – собрать вместе кавказские «Этнические автопортреты». Вы скажете: бумага, слова, книги… кого это спасло? Отвечу: если разруха начинается в умах, то только в умах наступит и ее окончание. В российских «толстых» литературных журналах (за исключением питерской «Звезды», всерьез разрабатывающей проблематику Кавказа, ну и, разумеется, «Дружбы народов») вы никогда не прочтете перевода, например, с карельского. На московской Биеннале поэтов будут водить хороводы вокруг поэта из Канады (и очень хорошо, что водить!), но никаких хороводов, насколько я знаю, вокруг поэтов из Киева, Тбилиси, Сухуми, или Баку, или Уфы, пишущих на своем языке и переводимых на русский. И даже на Франкфуртской книжной ярмарке среди российских (ведь государственное присутствие России было заявлено) писателей в делегации не было ни одного (!!!) писателя из республик России: пишущего на своем – и переводимого на русский. Может быть, были издательства? Увы, их присутствие не было заметно. Я не знаю, занимался ли кто «национальной картой» России для этой ярмарки, но эксперта – хотя бы для совета – явно не хватало». (Н. Иванова: «Вражда народов» // «Независимая газета», 14.11.2003 г.) Все ли так было плохо в национальной политике СССР? Сторонники скажут, что во многих национальных районах открывались школы, академии наук, создавались культурные учреждения и т.д. Противники напомнят, как репрессиям подвергались целые народы, а доступ в государственные органы власти и высшие учебные заведения был закрыт для целого перечня национальностей. Советское государство занималось строительством нации, и под цели этой политики использовались все средства, вплоть до статистической фальсификации. 126 национальностей и этнических групп отмечала последняя советская перепись (1989 г.), новая же перепись зафиксировала их общим числом около 160. «Первичные данные переписи 2002 года говорят о достаточно серьезных изменениях в этнической структуре российского народа, которые произошли с момента переписи 1989 года. Речь идет о своего рода «подвижках» в численной иерархии 23 самых крупных этнических общностей (численность каждой свыше 400 тыс. чел.), по которым Госкомстат объявил данные. Эти 23 народа составляют 96% населения страны, и их культура и язык зримо присутствуют в жизни страны, особенно в регионах преимущественного расселения, прежде всего, в республиках. Добрые или плохие отношения между крупными народами или их отношения с самым многочисленным народом – русскими влияют на общественную жизнь и стабильность государства», – подвел итоги переписи директор Института этнографии и антропологии РАН Валерий Тишков («НГ», 11.11.2003 г.) Ни одно научное копье сломалось в попытках объяснить всплеск национализма в постперестроечном Отечестве. «Россия переживает мучительную смену культурных стереотипов, осваивая реальность постмодерна», – этим переходным периодом объясняется кризисное состояние общественного сознания, считает Д. Орешкин. Призывая на помощь великого интеллигента Юрия Лотмана, умершего в начале «эпохи перемен», он напоминает, что этот тонкий талантливый философ успел задать рамки для описания назревающих взрывов в российской культуре. «Русский мир, по Лотману, традиционно двумерен. Добро – зло, наши – не наши, красные – белые. Ад и рай без промежуточного звена в виде чистилища. Лотман назвал нашу культуру бинарной. Перемены в ней суть катастрофические инверсии, когда победившая сторона стремится до основания истребить побежденную, но после победы немедленно раскалывается внутри себя – потому что остается в коридоре все того же бинарного взгляда на реальность. Особенно в советскую эпоху мы видели мир черно-белым. («Это же очевидно: собрать все, да и поделить!»; «Это же очевидно: народы-предатели должны быть выселены с Кавказа, и дело с концом»). Более сложный стереотип культуры – тернарный – он признает право на существование «третьего лишнего». Заслуга Лотмана не в том, что он обозначил термины, а в том, что диагностировал современное состояние российской культуры как переходное от бинарной к тернарной. При том что сам переход осознается общественным сознанием еще в бинарных понятиях». (Д. Орешкин, «НГ», 19.11.2002 г.) «Если отношения народов не улучшаются, они начинают ухудшаться. Если неустанно не работать над тем, чтобы перебороть националистические тенденции у собственного народа, происходит автоматическое раскручивание контрнационализма у этнических соседей», – к предупреждению профессора социологии Теодора Шанина («НГ», 27.12.2002 г.) стоит прислушаться особенно. Будучи некогда сторонником построения Израиля как государства, сам воевавший против палестинцев в подразделении коммандос, готовый умереть за свои идеи, Т. Шанин ныне – воинствующий пацифист. Он хорошо знает историю вопроса, когда говорит, что Россия должна учесть негативный опыт Израиля в конструировании межнационального диалога. К сожалению, русское общество не проявляет особого желания познать душу народов, культуру и этнопсихологию тех, кто уже несколько столетий является их соседом в едином государстве. Когда же мы, наконец, решим, будем ли мы страной 160 обособленно существующих национальностей или начнем третье тысячелетие единым российским народом с равноуважаемыми гражданскими правами каждого человека, независимо от цвета кожи, вероисповедования, группы крови и всевозможных антропологических признаков. Судя по тому, что происходит в последнее время в публичной политике, общественной жизни, и особенно в средствах массовой информации – очень нескоро. «В уже неоднократно упоминаемую эпоху было популярным слово «нацмен». Это определение нерусского жителя СССР использовалось всякий раз, когда речь заходила о найме на работу, при поступлении в вуз или об анкете кандидата в члены КПСС. В быту ходили другие слова и обозначения разных братских народов, но вспоминать их сейчас не хочу, им придуманы более сильные аналогии, часто употребляемые в российской прессе, а иногда из уст политиков и общественных деятелей. Но если самоназвания народов было не принято упоминать всуе, только в контексте: например, «великий узбекский народ» (это когда Узбекистан сдавал по 6 миллионов тонн хлопка в год), или «гостеприимный грузинский народ» (и так понятно – вино, шашлык, пальмы, пляж, «Сулико»), то теперь названия народов – специальная терминология криминальных статей и репортажей. Разве интересно узнавать о каком-то банальном драчуне или грабителе вне его конкретного обозначения? Нет, надо указать его этническую принадлежность, чтобы знать, от кого страдает титульная нация. Вот только заголовки статей и сообщений: «Армянин выкинул своего собутыльника из окна», «Инкассаторский броневик атаковали кавказцы», «Азербайджанец передал башкира-террориста ФСБ России», «В Москве кавказцы в драке порезали студентов». Уже ставшие классикой заголовки сообщений агентства АПН: «Евреи любят власть меньше, чем ханты и манси» или «Грузины живут хуже собак и кошек». Как шедевром интернационализма можно только восхищаться сообщением агентства «Урал-прессинформ»: «В Челябинском зоопарке происходят Дни народов Урала». Вряд ли президент Путин читает сообщения агентств или статьи в газетах, но почему-то повторяет их ошибки: то министра Шамузафарова назовет татарином, то посчитает, что платки-хиджабы на головах мусульман – дань моде. Так можно договориться и о хасидских шляпах, но их моде уже не одно столетие. Два года назад президент поразил научный мир глубочайшими познаниями в особенностях ислама, назвав жителей российского Кавказа шиитами по вероисповеданию. Я не знаю, сколько нужно времени, чтобы российские политики перестали кичиться мнимым величием страны, без повода обозначая все лучшие качества людей исключительно по их этнической принадлежности, а худшие приписывая, с их точки зрения, недругам. Как-то решил посчитать, сколько раз российские государственные агентства упоминали в своих сообщениях о катастрофах и взрывах «чеченский след». Агентство ИТАР-ТАСС в 1998-м – 34 раза, в 2000 – 46 раз. Стоит ли уточнять, что в подавляющем большинстве этих событий «чеченский след» не подтвержден. Но сказанное президентом, губернатором, прокурором или генералом ретранслируется агентствами, телекомпаниями, радиостанциями и газетами. Стоит ли удивляться настойчивости милиционеров, с одной стороны, исполняющих задание, с другой стороны, имеющих с этого свой интерес. Стоит только удивляться заявлениям политиков и общественных деятелей по поводу того, откуда берутся эти молодые нацисты и бритоголовые. Им показывают пример. Когда взрослые люди в форме блюстителей порядка останавливают исключительно тех людей, которые не выглядят похожими на русских, то у прыщавого, наголо обритого оболтуса появится алиби: «Почему менту можно, а мне нельзя?» Будет почти верно, если когда-нибудь скинхеды заявят, что на самом деле они – дружинники, помогающие правоохранительным органам в борьбе с нерусскими. Вы всерьез думаете, что Россию пустят в Шенгенскую зону?..» (О. Панфилов: «Из пионеров в расисты» // «Независимая газета», 14.11.2003 г.) «…политика прогибания перед нацменьшинствами в ущерб русскому народу не с коммунистов у нас началась и с ними, к сожалению, не кончилась. Эта дурная традиция живет до сих пор, и если от чего-то, в конце концов, все-таки гибнет Россия, то именно от нее», – бьет тревогу А. Иванов, называя Россию «лучшим санаторием для инородцев». «Ницше говорил: «К моей благотворительности судьба всегда послала самых наглых нищих». Объевшись суверенитетом, лопаясь от самомнения, вызванного униженным заискиванием русских перед ними, правящие клики бывших автономий приступили к созданию на территории России этнократических государств, проводя политику дискриминации и вытеснения русского населения. Неужели не ясно, что это прямой путь к распаду России. Нет, продолжаются показушные игры в «многонациональность». Вместо фикции «советского народа» официально пропагандируется новая фикция «россияне», и все это сопровождается униженными плясками на коленях перед «малыми народами». Чего еще желаете-с? Последний пример такой показухи – только что прошедший референдум в Чечне. При этом забыли русскую пословицу на счет волка, который, сколько его ни корми, все равно в лес смотрит. А символ Чечни – именно волк. У других республик иные символы. Но взгляды их обращены в том же направлении. Сторонники показушной любви к «малым сим» не могут или не хотят понимать, откуда исходит главная опасность. Сегодня в России подданные второго сорта – это русские. И никакого «общего дома» при таком положении не построить: рухнет он, как рухнул СССР. И по той же причине. (А. Иванов: «Лучший санаторий для инородцев» // «Stringer», 2003 г.) Но авторы «Русского дома», газеты «Stringer», «Спецназ» и прочих патриотических изданий по крайней мере взглядов своих не скрывают и ни к либералам ни к демократам себя не относят. А вот как расценить появление на том же канале ТВЦ в ночном выпуске информационной программы «События. 25 час» (29.01.03 г.) следующего сюжета. Анонсируя его, ведущий программы С. Кучер обеспокоено сообщил: «Через несколько лет москвичи будут иметь коричневый цвет кожи, кавказское лицо, азиатский разрез глаз…» Автор сюжета журналист В. Хомяков поведал о «печальной» перспективе Москвы в обозримом будущем стать тотально заселенной молодой порослью «ахмедок», «мамедок» и прочих «черномазых» аборигенов южных российских окраин, ибо деторождаемость русского народа резко упала в связи с обрушившимися на государственнообразующий этнос разрушительными социальными катаклизмами новейшего времени. Для подкрепления мысли на экране был представлен график, иллюстрирующий демографический кризис в Москве: доля рождаемости русских составила 1,5%, азербайджанцев – 1,7%, лидировали чеченцы – 9%. Именно эти три национальности участвовали в сравнительном анализе. На фоне рыночных рядов и выхваченных из базарной сутолоки нерусских лиц патриотично настроенный голос за кадром вещал: «…попадая в благоприятные условия, они (очевидно, имеются в виду кавказцы и азиаты) начинают размножаться. Славянки выходят замуж за преуспевающих южан, рожают от них детей, пройдет время, и как бы ни окультуривала их Москва, они вырастут и все равно будут сморкаться в рукав». К счастью, гость в студии, председатель Евразийского экономического союза, оказался нормальным русским интеллигентом и на предложение С. Кучера обсудить сложившуюся ситуацию отреагировал вполне адекватно: «Вот такие сюжеты и рождают «бритоголовых». Соблазнительно списывать свои проблемы на инородцев. Кто мешает русским женщинам больше рожать? А если не устраивает количество южан на рынках – учитесь торговать сами». Судя по выражению лица С. Кучера, он явно не ожидал столь позитивной реакции гостя. «Но ведь факты налицо…», – робко отреагировал ведущий «Событий» и быстро попытался перевести разговор в другую плоскость. При этом очень хочется уточнить, почему столица многонациональной России должна иметь преобладающий славянский облик? И почему коренным гражданам России: дагестанцам, осетинам, ингушам, чеченцам, кабардинцам и т.д. – не позволительно заселять Москву, в то время как в отношении к выходцам из Ярославля, Саратова, Воронежа, Владивостока подобные сомнения не возникают. Следовательно, жители Северного Кавказа – граждане второго сорта или это можно объяснить как-то по-другому? Кроме того, у московского обывателя абсолютно отсутствует географическое понимание, что есть ближнее зарубежье – Грузия, Армения, Азербайджан – и какие народы населяют российские субъекты федерации – республики Северного Кавказа. Все одно – «черные», «горбоносые», «нахальные». «Обеспокоенностью» чистотой московской расы заполнены многие печатные и электронные СМИ. На страницах «Комсомольской правды» демографы отмечают: «Столицу по прогнозам московских ученых к 2005 году заселят чеченцы и ингуши. Их с учетом официальной статистики рождаемости и притока в столицу может стать не менее 44 % от всех жителей города. Дагестанцы, азербайджанцы, таджики, казахи и грузины доведут численность мигрантов с Кавказа, Закавказья и Азии до 60-80 %. Уже сегодня 22 % браков москвичек смешанные. Они заключаются русскими барышнями с представителями именно этих национальностей» («В 2050 году в столице не останется русских» // «КП», 20.01.2003 г.). Отметим, что упоминание дагестанцев – жителей субъекта РФ – в качестве мигрантов с Кавказа – свидетельство безграмотности журналиста, что встречается в каждой второй публикации по национальной тематике. Газета «Известия» вынесла обсуждение проблемы смешанных семей на круглый стол. Материалы его были опубликованы под рубрикой «Некоторые любят погорячее» (подзаголовок: «Россиянки с детьми предпочитают создавать семьи с выходцами с Кавказа»). «Сегодня вследствие целенаправленной политики «мирного геноцида», проводимой в стране государственной властью, потери русского населения в России около миллиона в год, поэтому арифметика проста: миллион вымирает – миллион заезжает. Что позволяет восполнять колоссальные демографические потери. Учитывая, что в среднем рождаемость среди русских – 7 человек на тысячу в год, а тех же азербайджанцев – 25, нетрудно подсчитать, что в ближайшее десятилетие в Москве возникнет ситуация, когда трудно будет формировать классы, где хотя бы 50 % детей были бы русскими. Специалисты установили, что при наличии в классе трети иностранных школьников с плохим русским языком – занятия превращаются в хаос, где остальные дети начинают говорить на неправильном русском языке». («Известия», 19.04.2003 г.) В беседе с Виктором Кожемяко («Советская Россия», 8 октября 2002 г.) профессор С. Кара-Мурза объясняет низкую рождаемость у русских подсознательным ответом на вызов, брошенный народу собственным правительством: «Просто народ как бы хочет умереть. Сейчас у нас на Кавказе рожают по окраинам, а в России – нет. Почему? Он чувствует, народ, что ему как бы не дают, не позволяют жить. Отпал инстинкт продолжения рода. Это как бы в полуобморочном состоянии происходит». Естественное вымирание русской нации, безусловно, трагично, ибо оно ставит Россию на край гибели. Только почему тревога о депопуляции русского этноса всегда является одним из основных мотивов обличения врагов русского народа в лице инородцев. И не понятно, почему при этом остальные российские этносы нужно называть «сопутствующими». «К сожалению, именно русское население в большей степени охвачено депопуляцией. Это уже идущий самым интенсивным образом при низкой рождаемости процесс вымирания, связанный с многолетним старением, многолетней миграцией и невиданным разбоем последних лет. …при сохранении нынешнего преобладания русского и сопутствующих народов России, бездетных и малодетных семей, страна обречена на вымирание. Русский этнос может остаться в XXI веке государственнообразующим только при полной смене властного режима, осуществляющего катастрофический для страны курс, и создании правительства национального спасения» (Б. Хореев «На краю гибели» // «Завтра», № 45) Но если учесть, что в России 36 млн. бедняков (по мнению ученых, бедность – это жизнь на 600 рублей в месяц), среди которых представлены все национальности России, то «правительство национального спасения», за которое ратует Б. Хореев, нужно всем: есть хочется независимо от цвета кожи и разреза глаз. Заметим, что к кризисным регионам относят Чукотку, Агинско-Бурятский, Эвенкийский, Коми-Пермяцкий округа, республику Ингушетию, да и весь Северный Кавказ очень тяжелый по уровню жизни. Далее называются республики Марий Эл, Калмыкия, Ивановская и Читинская области. Оказывается, самые обездоленные россияне проживают в национальных автономных образованиях. Такую информацию дает директор института социально-экономических проблем народонаселения РАН Н.М. Римашевская в интервью «Новой газете» (№ 77, 2003 г.) «Почему одни народы способны к возрождению, а другие погибают, просто исчезают, как скифы, с лица земли? В чем механизм выживания?» – на этот вопрос журналиста И. Типлареевой Н.М. Римашевская высказала свою личную точку зрения. «Прогнозы ученых по России очень пессимистичны. По данным ООН к 2050 году – середине этого столетия – в России будут жить 100 млн. Сейчас мы имеем 145 млн. – будет 100. Потеряем одну треть населения. Если ничего в нашей жизни не изменится к лучшему. Меня лично всегда обнадеживали исследования российского ученого начала XX века Питирима Сорокина. Он рассматривал ситуацию в России после Первой мировой войны, революции, Гражданской войны, и высоко оценивал генотип российской популяции. Сорокин показал: наш народ способен выжить даже в тех страшных условиях как биологический феномен. Ученый считал: большую роль в формировании российской популяции сыграл суровый климат. Одно дело – жить в мягких, расслабляющих, не требующих борьбы за жизнь условиях. Другое у нас: 80 % территории страны – зона рискованного земледелия. Это же неблагоприятный для выживания фактор. Но народ доказал свою живучесть. И все же государственные меры принимать необходимо. Правительство должно вспомнить слова Александра II в связи с подготовкой освобождения крестьян от крепостного права. Он подчеркнул: дворянство во имя общества должно пожертвовать частью своих привилегий. И далее – отмена рабства ни в коем случае, даже на первом этапе не должна ухудшить быт крестьян, а напротив – улучшить его. Таким образом, ставил вопросы русский царь в отличие от современной правящей элиты России». («Новая газета», № 77, 2003 г.) В патриотически настроенных СМИ констатация физического вымирания русского народа носит явно выраженный шовинистический привкус. «Все прекрасно понимают, что вымирают отнюдь не все «дорогие россияне», а совершенно определенная их часть. Прежде всего это относится к русским, а также к ряду иных «неблагополучных этносов». При том, некоторые российские народы вполне успешно «плодятся и размножаются», как это рекомендует и наша Библия, и их Коран. Перевес, однако, на стороне Корана (не только у нас в России, разумеется, но и у нас тоже). Об этом не очень-то говорят – тема больно скандальная – но всегда имеют в виду. Все «дорогие россияне» живут не бог весть как замечательно, и «дети Корана» не исключение. Почему же у них «семеро по лавкам», а у нас – в лучшем случае один в колыбельке, а то и никого? Притом понятно, что на одного малыша Ваню приходится пять-шесть мальчиков Ахметок, и в самом деле решительно не хорошо. Ибо от этого пользы нет ни Ване, ни, кстати, Ахметке. Потому что дело тут не в «расизме» – речь идет о сохранении устоявшихся пропорций. Пресная каша без кавказских пряностей, может быть, и не вкусна – но блюдо, состоящее целиком из перца, абсолютно несъедобно…» (К. Рыжов, «Спецназ России», № 7, 2002 г.) К столь «оригинальным» рассуждениям автора публикации К. Рыжова побудило несогласие с теми мерами, которые предлагает государство для стимулирования деторождаемости в России. Одна из них – «компенсация тягот детопроизводства», с увеличением пособий на каждого последующего ребенка. Но поскольку «дети Корана» и так хорошо плодятся, а давать денег русским, не давая, скажем, ингушам («ПОСЕ по шее надает») – серьезный повод для «хорошей межнациональной свары», то мы, сожалеет автор, «попадаем в идиотскую ловушку: желая полить и удобрить чахнущие цветы, мы способствуем разрастанию буйного Чертополоха, который и без того хорошо растет…» Но даже такой откровенный расистский взгляд на своих соотечественников – северокавказцев – все же не смог заслонить очевидного преимущества в этом вопросе традиционной этнокультуры горцев перед культурой русской, в которой, по мнению автора публикации, произошел «разрыв в менталитете поколений». «Традиционные народы живут так и сейчас. Послушание детей родителям, жестко контролируемое инстанциями рода, способствует желанию иметь как можно больше детей, которые впоследствии будут «покоить старость» (т.е. обеспечивать и обслуживать) отца с матерью. Русские, увы, в этом отношении, вполне вписаны в современность. Если кавказские подростки, что бы они там ни думали о своих родителях, все-таки им подчиняются (и уж, по крайней мере, никогда не допустят, чтобы «уважаемый отец» жил бедно и плохо при хорошо устроившемся сыне – это позор для сына, а механизмы давления на таких позорников прекрасно отработаны), то мы толерантно соглашаемся с тем, что «каждый живет как хочет». И знаем про себя, что от наших детей нам будет мало проку» (К. Рыжов: «Праздник непослушания» // «Спецназ России», № 7, 2002 г.) Подобные издержки в отношении отцов и детей К. Рыжов видит в насаждении либерально-демократических «идей свободы каждой суверенной личности, которая никому ничем не обязана, в том числе папе с мамой». Но ведь все этносы прошли сквозь «ломку демократических реформ», почему же столь ощутимы потери у русского народа? И не продуктивней ли для самого русского этноса попытаться понять суть кавказской психологии, ее устойчивость к новообразованиям, чем вешать ярлык «упертых маргиналов». Некоторые публикации в либерально-демократической прессе мало чем отличаются от бездумного больного шовинистического бреда так называемых маргинальных СМИ. В этой связи сравним несколько материалов. В газете «Русский вестник» (№ 45-46, 2002 г.) некий этнопсихолог Сергей Благоволин посвятил серию статей анализу тейпового и родового сознания чеченцев. По его теории, чеченцы как этнос произошли от хазар, т.е. «прямых предков восточно-европейских евреев» и «получили от ашкенази» очень много. Хазары в свою очередь были первыми «засланными казачками», которые смогли насадить на Руси известную своими страшными последствиями «ересь жидовствующих». Глава на эту тему так и называется «Роль чеченцев в планах хазар», которые «наработали опыт управления другим этносом». «Группа засланных на Русь хазар состояла из гипнотизеров, пропагандистов, фокусников, алхимиков, имела в своем составе врачей, обученных лечить, убивать, применять психотропные вещества, и пользовалась мощной финансовой поддержкой, приходившей из района Венгрии. Все их действия были направлены на отвлечение усилий и ресурсов русских от внутреннего развития и государственного строительства, на недопущение полного разгрома подполья, ориентированного на иностранных хозяев и идеологов». В главе «Истребление России и русских» С. Благоволин «анализирует» преемственность чеченцами от хазар способов управления и распределения сфер влияния в русском обществе: «Примечательно, но чеченцы также активно пользуются тем же самым методом – они используют различные схемы для формирования марионеточных агентурных сетей в правоохранительных органах и госаппарате России, образуют марионеточные псевдороссийские (псевдорусские) банки, фирмы, лотерейные и пропагандистские проекты, организуют свои браки с «временными женами» (псевдобраки). Только в более мелких (пока) масштабах, чем гунны (хунны) осуществляли когда-то в Китае». Но, пожалуй, самый безумный фрагмент этого «исследования» посвящен кавказскому периоду формирования психологии чеченского этноса. Здесь буйная фантазия «этнопсихолога» разыгралась особенно изощренно. Оказывается, вайнахи имели особую систему формирования «своеобразного тейпового пушечного мяса». Они охотно принимали в свой тейп беглецов из других тейпов, этносов, племен. При этом, «беглец» должен был привести банду грабителей и убийц в свое родовое село. Затем убить несколько бывших своих сородичей. В завершении, «новичок должен был вступить в гомосексуальную связь (как пассивный партнер) если не со всеми мужчинами тейпа, то со специально выделенными. В иерархии тейпа он становился низшим. Затем ему выделяли в жены чеченку, которая не котировалась уже ни у одного чеченца, и он становился производителем низших воинов для тейпа». Далее цитировать просто неприлично. Таким образом «этнопсихологом» был обнаружен «ключ к пониманию истории формирования чеченской тейповой психологии и способов ее современного функционирования». Можно воспринять все написанное С. Благоволиным как проявление клинической картины состояния самого автора, к тому же газета «Русский вестник» архимаргинальна, имеет маленький тираж, на умонастроения россиян влиять никак не может. Тогда хотелось бы понять ее принципиальную разницу с публикацией в газете «Известия» (13.11.02 г.) диакона А.Кураева «Как бороться с терроризмом без спецназа». Даже не обращая внимание на откровенные исторические искажения, которые допускает автор (хотя выпускнику филологического факультета МГУ позволительно было бы иметь более глубокие знания по истории Отечества), сама тональность статьи – яркое подтверждение реально существующего имперского высокомерного шовинистического отношения ко всякому инородцу в составе России. Основная суть «духовных исканий» диакона Кураева – в утверждении совершенно очевидной для него истины, что бандитизм и терроризм имеют национальное лицо. А поскольку речь в статье идет о конкретных «лицах кавказской национальности», то диакон и объясняет, что свою природную агрессивность они «усвоили из своих национальных преданий и религиозных наставлений». Некоторые абзацы его размышлений настолько красноречивы, что уже сами говорят за себя. «…культуры народов, вовлеченных Российской империей в общие границы, настолько различны, здесь соседствуют столь различные представления о добре и зле, что нередко то, что считается преступлением в понятиях одной культуры, воспринимается другим народом как доблесть. …страусиная политика не поможет: от вопроса о корнях терроризма в самой национальной традиции тех или иных горских племен не уйти. …какие национальные черты стушевал, а какие, напротив, подчеркнул ислам в национальных темпераментах и нравах северокавказских горцев». Провославный богослов Кураев убежден, что все сегодняшние проблемы в России происходят от агрессивных горцев, тем самым добавляя свое имя к многочисленной группе авторов стремительно раздувающегося мифа о «чеченской мафии», о ее «всесильной руке», протянувшейся повсюду. А не продуктивней ли для собственной истории ответить служителю культа на сакраментальный вопрос: почему у русского человека так много врагов, мешающих ему обустроить державу? А главное, они все время меняются во времени и пространстве: то татары, то турки, то поляки, то евреи, то американцы, то весь мировой капитализм. Теперь к ним добавились горцы Северного Кавказа. «Конфликт культур – это не пограничная проблема. Гиксосы среди нас. И если в Европе они занимают маргинальные позиции, зацепившись за нижние этажи социальной лестницы, то в Москве все иначе: пришельцы не стесняются демонстрировать свою силу, не скрывают презрения к нам, туземцам. Не скрывают своих планов превратить Россию в Московский халифат» (А. Кураев) Трудно понять, где лукавит священнослужитель, а где он искренен. Одно из двух: или А. Кураев быстро меняет взгляды или направленность его суждений определяет политический флюгер. Еще совсем недавно после «Норд-Оста» отвечал он в газете «Россiя» (28.10.2002 г.) на вопрос: «Испытываете ли вы чувство ненависти после прошедших событий?». «Как христиане вообще могут рассуждать о своем чувстве? Для верующего человека такого аспекта вообще не должно существовать. «Любите врагов ваших и благословляйте обижающих вас», – эта цитата должна стать руководством для любого человека. Причем совершенно неважно, к какой религии он относится. В повседневной жизни мы, конечно, не можем руководствоваться принципом «Если тебя ударили по правой щеке – подставь левую», но мстить и ненавидеть недостойно истинного христианина». Вот с одной мыслью диакона, можно выразить солидарность: «Так несет ли культура, нация ответственность за то, что они хранят в качестве своего «здравого смысла», что передают своим детям в качестве стандарта жизни?». Думается, что этот вопрос, адресованный автором кавказцам, прежде всего, актуален для самого русского народа. Информация ВЦИОМа, что свыше 60 % граждан исповедуют идею «Россия для русских», более чем тревожна. Еще Н. Рерих писал: «Россия не единая раса, и в этом ее сила. Россия – это объединение народов, говорящих на 140 языках. Это свободная соборность, единство в разности, полихромия, полифония». Вот вам руководство к действию в национальной политике, господин Кураев, хотя Н. Рерих православной церковью неприемлим и отлучен от нее как еретик. Тогда обратимся к Библии: «Возлюби ближнего своего…» А православный священник Кураев пишет: «…разбойным аспектам туземной культуры Империя должна объявить войну. Газетами, школами, церковью. Если надо – и спецназом… Порой именно пушки способны проложить дорогу к переговорному столу. Военные операции уместны хотя бы потому, что только их успех может придать России в глазах чеченца статус уважаемого государства». Тут у диакона есть много единомышленников. СМИ, особенно электронные, блестяще справились с госзаказом по формированию образа чеченца, а вместе с ним и всех горцев как основного врага в сознании россиян. Ну а когда такой почин был положен, то каждый на своем участке стал извлекать дивиденды. После «Норд Оста» юные любители компьютерных игр получили изделие Mist Land «Проект A.L.Ф.А.» – симулятор деятельности одноименного антитеррористического подразделения. Время действия – наши дни. Декорации: Чечня, остальной Северный Кавказ, захваченные террористами самолеты, нефтяные платформы. Чтобы на монитор не проникли настоящие тайны разработчиков игры контролировал один из основателей настоящей «Альфы». В творческих планах слаженного коллектива серия игр о российских спецподразделениях. Что ж, воспитание патриотизма – дело хорошее. Только кто выступает в роли врага? Свои же сограждане! Или мы уже отказались от идеи Северного Кавказа в составе России? Кавказ всегда был очень сложным регионом России. Здесь все смешалось в кучу: и религия, и национальность, и территориальные проблемы. Здесь лежат мины, которые Федеральный Центр никак не хочет обезвредить, мины, которые будут взрываться в нужное время, в нужный час. И так походя, неосторожно, высокомерно, пренебрежительно высказываться в адрес кавказцев, как это делает Андрей Кураев – значит вредить собственному Отечеству, потому что слишком много крови русских солдат в течение двух столетий пролито на Кавказе, чтобы удержать его под властью России. С учетом той национальной политики, которую ведет Россия, очень велика вероятность распространения военного очага из Чечни по всему Северному Кавказу. Не спецназом должна решать Россия вопрос на Кавказе, а Словом, продуманным, взвешенным и следующим за ним Делом. Пример духовной ответственности русского интеллигента, прежде всего, перед собой, являет писатель Борис Васильев: «Сколько дров наломали только в национальной политике! Коли не знаете ни менталитета, ни верований, ни культуры, ни обычаев разных народов, то посоветуйтесь с теми, кто этим занимается. И еще один момент – надо эти народы уважать. Мы же высокомерны до глупости. Умей наши вояки слушать знающих людей, они бы раз и навсегда уяснили, что народ, не испытывавший ни в какой форме крепостное право и потому генетически внутренне свободный, можно уничтожить, но не покорить» («Новые Известия»). Еще один перл из статьи Андрея Кураева – свидетельство очередного заблуждения в оценке народов Северного Кавказа: «А по другую сторону Кавказа – Кубань. Плодороднейшие земли планеты. Почему же в последнее тысячелетие здесь не было земледельческих цивилизаций? Отчего эти черноземы оставались пустошью, пока не появились русские крепости, казачьи поселения, станицы и заставы? Не оттого ли, что рядом были горцы, считавшие нормой жить за счет набегов на соседей?» Историки свидетельствуют, что к набегам, никогда не являвшимся основой горской экономики, горцы прибегали в исключительных случаях. Зловещее слово «набеги» принадлежит к еще одному мифу, созданному вокруг народов Северного Кавказа. Видимо, господин Кураев начитался тех теоретиков, которые в своих трудах причиной, побудавшей Россию вмешиваться в изначально внутренние по сути конфликты на Северном Кавказе, обозначали «набеговую систему, реально угрожавшую целостности империи». Эту теорию отрабатывали не только столичные авторы, но и представители научной мысли Северного Кавказа. Свое отношение к «набеговой» причинности Кавказской войны высказал кубанский историк, профессор КГУ Игорь Куценко. «Не могу не повторить своего отношения к теории «набеговой» причинности Кавказской войны (мне приходилось писать об этом в связи со статьей М.М. Блиева в журнале «История СССР», 1991, № 6). Набеги с дневнейших времен были обычным явлением жизни народов приграничных районов. Их можно считать разновидностью «соседских отношений». Случалось, ими начинались войны. В XIX веке набеги служили поводом для ответных действий, например, после нападений горцев на казачьи станицы. Тем более, что объектами набегов кавказцев не были Москва, Калуга, Рязань или Воронеж. Набеги, которые велись в ходе войны, были внешним выражением сложных процессов внутреннего порядка. Их-то необходимо исследовать в первую очередь. «Набеговая концепция» по существу родственна «цивилизующей роли» колонизаторов. Она снимает имперский характер политики царизма, уравнивает в ответственности за войну агрессора и его жертвы. По такой «теории» получается, что на огромных просторах Сибири, Средней Азии, Кавказа царская Россия только и делала, что оборонялась от нападений беспокойных соседей, и, дабы обезопасить себя, включала новые земли и народы в лоно своего колониального государственного надзора. Кавказская война и ее последствия заставляют вернуться к понятию «национализм». В советских словарях он трактуется как реакционная буржуазная идеология и политика, а также как движение за национальную независимость в зонах национально-освободительной борьбы. Такой подход одностороеннен, не учитывает содержательную сущность явления. Между тем в Кавказской войне именно сердцевина национально-этнического порядка стояла на первом месте: русские расправлялись с нерусскими «нехристями», горцы боролись с «гяурами». В националистической форме социальные противоречия часто предстают и сегодня» И. Куценко (ж-л «Жизнь национальностей», № 2-3, 1999 г.) Во все времена побывавшие на Северном Кавказе путешественники отмечали высокую культуру земледельческих технологий у горцев. Известный русский ученый-аграрник XIX в. Клининг отмечал, что «еще многому придется учиться русскому человеку у горца в области земледелия». Английский философ и этнограф Эдмунд Спенсер был изумлен агротехнической культурой черкесов, которую он увидел, объезжая в 1836 году вместе с графом Воронцовым Черноморское побережье Кавказа: «С первого же момента, когда открылись передо мной черкесские долины, вид страны и населения превзошел самое пылкое мое воображение. Вместо пустыни, населенной дикарями, я нашел непрерывный ряд обработанных холмов, почти ни одного клочка земли некультивированного, огромные стада коз, овец, лошадей и быков бродили в разных направлениях по колено в траве, везде раскрывались красивый парк, величественные очертания роскошных лесов, коттеджи с изящными верандами, фермами, фруктовыми садами…». Эти земли до сих пор хранят следы адыгского земледелия. Еще можно встретить в лесах знаменитые адыгские вишни и груши, селекционированные местными умельцами. Только самих черкесов нет на этих землях. Когда-то на горных склонах, спускающихся к Черному морю, жило самое большое адыгское племя шапсугов, к которому я и принадлежу. Ныне от него осталось три маленьких аула под Краснодаром. Вот где полная драматизма тема для религиозного человека Кураева. Почему? Куда делся этот народ? Что случилось с ним? Напомним еще для иллюстрации, что в Венеции и Генуе, которые в XIII-XIV вв. активно торговали с Северным Кавказом через Черное море, существовал обычай каждый год составлять гороскопы для города. Так вот одним из обязательных пунктов была информация о том, сколько хлеба поступит в Италию из Черкессии, от того самого народа, который стал соседом кубанских казаков после завоевания Северо-Западного Кавказа Российской империей и который, кстати, потерял вследствие этой войны более двух миллионов от трехмиллионного этноса. Такое ощущение, что имперская политика царской России, а потом и СССР, остается так мила некоторым сердцам по сей день, что делает еще более очевидной крайнюю необходимость исторического «ликбеза» именно в средствах массовой информации как наиболее доступном источнике распространения знаний. Работая в архиве, я натолкнулась на любопытный документ, который до сих пор не введен в научный оборот. Приведу небольшой его фрагмент как характерную иллюстрацию «бережного» отношения к изгнанным российским этносам. ГАРФ, Ф. 3316, Оп. 64, Д. 298, Л. 1,2 От полномочного представительства СССР по Франции 4 марта 1926 года секретарю ЦИК СССР Енукидзе: «Ко мне явился представитель живущих в Сирии черкесов, вместе с одним известным французским писателем Куртелемоном, который уже с десяток лет проявляет особое внимание к восточным народам. Черкесы в Сирии составляют примерно 118 тысяч человек, из которых 50 тысяч живут в той части Сирии, которая находится под французским мандатом, а 68 тысяч – под английским мандатом. Так как все эти черкесы – выходцы из Кавказа, а именно из той местности, которая находится между рекой Кубанью и Абхазской автономной Советской республикой, они обратились к нам с просьбой разрешить им постепенное возвращение на родину. Я, ссылаясь на аналогичную просьбу татар из Румынской Добруджи, обратившихся к нам с просьбой о разрешении возвращения в Крым, – указал, что тяжелые материальные условия нашей страны затрудняют удовлетворение таких просьб, хотя мы, конечно, относимся чрезвычайно сочувственно ко всем восточным народам и, в частности, к выходцам из территории Советского Союза. Я обещал делегату черкесов послать их просьбу в Центральный Исполнительный Комитет». Х. Раковский От Народного комиссара по иностранным делам 8 марта 1926 года секретарю ЦИК Енукидзе: «Я получил копию письма товарища Раковского к Вам от 4 марта по поводу желания черкесских эмигрантов вернуться на Кавказ. Товарищ Раковский пишет, что прилагает к этому письму записку, которая в одном экземпляре была направлена к Вам. Пожалуйста, дайте мне возможность ознакомиться с этой запиской. По существу этого вопроса надо иметь в виду, что в султанское время черкесы были балованными детьми высшей власти, в то время как теперь, при кемалистах они чувствуют себя обиженными. Весьма энергичный воинствующий национализм кемалистов усматривает в них чуждый элемент, их прежние привилегии преторианского характера безвозвратно исчезли. Мы несколько раз обсуждали этот вопрос с товарищем Сурицем и другими, между прочим, с представителями ОГПУ, и мы всегда приходили к выводу, что при несомненной невозможности для нас принятия обратно всех черкесских эмигрантов, мы должны были бы принять и разместить небольшое количество, чтобы тем самым не дать погаснуть этим надеждам в других и поддерживать в них благоприятное для нас настроение. Сообщите, пожалуйста, в какой форме и каким путем Вы находите наиболее целесообразным дальнейшее рассмотрение этого вопроса». Чичерин Заметим, при кемалистах в Турции черкесы практически потеряли свое национальное лицо, были подвергнуты настоящему геноциду. Именно это бедственное положение заставило их обратиться к правительству СССР с просьбой о возвращении на родные земли. Последующая ведомственная переписка показывает, что в обратном переселении было отказано и черкесам, и татарам. Что касается чеченцев, о которых россияне теперь знают только как о разбойниках, о них написаны славные страницы русскими людьми, несколько иначе, чем диакон Кураев, понимавшими смысл служения своему Отечеству. «Чеченцы, – писал в конце XIX в. русский историк Бутков, – трудолюбивее других кавказских народов. Когда чеченец дома, он работает неусыпно. Хлебопашество удовлетворяет первые их нужды, иногда и с избытком, который идет в обмен на товары. Чеченцы честолюбивы, горды, вспыльчивы, храбры, решительны. Чеченец легче снесет всякую другую обиду, нежели оскорбляющую личность его. Сказать, что он трус – значит, сделать его себе врагом непримиримым и подвергнуться мщению. Они редко попадают в руки неприятелей, почитая за стыд жить после плена». «Смертельно опасно держать в бесправии или в состоянии правовой и политической дискриминации целую национальную группу, это всегда чревато ее антигосударственной активностью», – напоминает М. Золотоносов об историческом уроке российского еврейства, революционность которого была спровоцирована отсутствием политических прав, «борьба за которые будоражила и революционизировала евреев в течение более 150 лет. Отменить дискриминационную черту оседлости дальновидные русские люди предлагали еще в 1860-е годы, но российская бюрократия не была бы бюрократией, если бы пошла на это. Характерно, что нынче на сходной социальной основе создается миф о «чеченской мафии», о тайной «чеченской руке», протянувшейся повсюду. Скоро появятся «Протоколы чеченских мудрецов», центры которых находятся за границей…» («Московские новости», 5-11.11.2002 г.) Антикавказскую пропаганду, кавказофобию, раздуваемую СМИ вполне можно отнести к разряду антигосударственной деятельности, в противном случае следует усомниться в искренности слов, произносимых Президентом страны. В феврале с.г. на совещании с членами правительства В. Путин поручил Кабинету министров более внимательно рассмотреть федеральную программу развития юга России: «Здесь очень много проблем. Причем не только текущих, связанных с летними катаклизмами, но и вопросов стратегического характера», – отметил глава государства. Президент подчеркнул, что «развитие юга страны – это один из наших стратегических интересов». Но если газеты и впредь будут пестреть заголовками типа «Северный Кавказ в огне» или «Чеченские шлюхи взрывают Москву», то вряд ли можно рассчитывать на реализацию этой программы. Бывший министр по делам национальностей Р. Абдулатипов, хорошо осведомленный о состоянии этноконфессиональной политики государства, подводит горестные итоги: «Мы научились по-новому относится к американцам, немцам, французам, англичанам, но разучились по-старому, по-человечески относиться к русским, украинцам, эстонцам, чеченцам, ингушам, дагестанцам, кабардинцам, балкарцам и другим народам СНГ и России». Ныне даже Министерство по делам национальностей упразднено, правда, существует министр РФ Владимир Зорин, который занимается в правительстве национальными проблемами. На вопрос корреспонденту газеты «Время новостей»: «Что было приоритетным в национальной политике новой России, утвержденной указом президента Б. Ельцина в июне 1996 года», – В. Зорин отметил, что она сыграла положительную роль в реализации прав и свобод граждан, прежде всего, в удовлетворении национально-культурных потребностей. «Сегодня зарегистрировано более 300 общественных национально-культурных автономий, решающих вопросы образования, культуры, информации, – федеральных, региональных, местного уровня. В Москве, например, печатные СМИ выходят на девяти языках народов России, в Камчатской области – на четырех. В целом по стране радиовещание ведется на 43, а телевещание – на 33 языках. При правительстве создан Консультативный совет национально-культурных автономий в целях осуществления постоянного диалога между исполнительной властью и общественными организациями гражданского форума. Российская национальная политика соответствует демократическим европейским и мировым стандартам. Более того, наш закон о языках народов Российской Федерации считается лучшим в Европе по провозглашению и защите прав на изучение родного языка. Вообще этнический элемент культуры, образования и изучения языка у нас закреплен законодательно. Помимо закона о национально-культурных автономиях, есть законы о гарантиях прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, о землях традиционного природопользования – всего не меньше десятка. С законодательной базой все в порядке. Другое дело – не все реализуется, выполняется. Самый главный мировой, европейский и общероссийский стандарт очень прост: каждый человек, независимо от происхождения, вероисповедания и национальности должен чувствовать себя дома в любой точке Российской Федерации. Конечно, особенности национальных российских характеров учитываются при стратегическом планировании экономического развития России. Но мы забываем, что у нас теперь есть и такой регулятор экономики, как рынок, который как раз и проявляет особенности, где больше преуспевают. Советская национальная политика была не просто политикой лозунга дружбы народов: ассимиляция в СССР поощрялась и на деле. Сейчас в России поощряется не ассимиляция, а интеграция. Тема нашего разговора – национальная самоидентификация. Но мы забываем, что в стране идет процесс общероссийского общегражданского строительства, выстраивание приоритетов развития, понимания российского патриотизма, общероссийской идентичности. Да, мы все россияне, но у каждого есть и имя и отчество. И в том, что мы такие разные, я вижу источник стабильности и огромного потенциала нашего государства». В. Зорин Как бы жизнеутверждающе ни звучал монолог министра, по всем декларируемым положениям можно привести соответствующие возражения и контраргументы, тем более что реальное положение дел в национальном вопросе в корне противоречит оптимизму В. Зорина. Более подробно мы остановимся на этом в главе «СМИ и национальная идея». Заметим только фундаментальное противоречие между реальностью и декларированием: при стратегическом планировании экономического развития России (если оно вообще существует в стране) абсолютно не учитываются особенности национальных российских характеров. А говорить о том, что неправославные и нерусские граждане чувствуют себя дома в любой точке Российской Федерации, не только преждевременно, но и безосновательно. Скорее, реалии свидетельствуют об обратном. Выходящие в Москве печатные издания на языках разных народов России читаются самими народами, которые и без того неплохо себя знают. Телевещание на языках в этнорегионах существенно урезано общефедеральным ВГТРК, теперь местному телевидению оставлены только новости. Кто не смог и не успел создать запасной канал (республики Северного Кавказа, например, экономически дотационны), так и останется потребителем «центрального телевидения». Из общественного пространства этносубъектов исчезнет такой важнейший транслятор национальной культуры, как местное ТВ. Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, на чьих землях в основном ведутся нефте– и газоразработки, стремительно вымирают от пьянства, безработицы и безденежья. Такое важное условие сохранения традиционного уклада жизни народов Севера как оленеводство находится на грани исчезновения. Численность поголовья оленей на Чукотке, например, сократилась настолько, что можно вести речь о полном уничтожении оленеводства в округе. Так называемая интеграция приводит к деградации национального самосознания. Национальная самоидентификация нивелируется, и это особенно трагично на фоне отсутствия приоритетов общероссийской идентичности. Список национальных претензий на этом не заканчивается. Кого сегодня в российском правительстве волнует сохранение, например, такого северокавказского этноса как адыги? Знает ли кто в России такую дату как 21 мая 1864 года – завершение Кавказской войны? В этот день был положен конец существованию некогда процветавшей исторической Черкессии, которая в конце XIX века потеряла 90% своего населения, убитыми и сосланными в Турцию. В результате Кавказской войны и последующей советской национальной политики оставшийся этнос был разделен – ныне часть адыгов проживает в Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Адыгее, одно из самых крупных адыгских племен – шапсуги оказались изолированными от основного этнического массива на черноморском побережье Краснодарского края, где они не имеют даже культурной автономии, не говоря уже о другой форме национальной государственности. На территории Северной Осетии проживает еще одна небольшая часть адыгов – моздокские кабардинцы. В постперестроечное время попытки адыгов этнически консолидироваться в надежде на возрождение вылились в создание Международной черкесской ассоциации. Поиск выхода из современного духовного кризиса был тут же трансформирован в российских СМИ в миф о «Великой Черкессии». Эксперты Северокавказского военного округа на основе якобы анализа ситуации в регионе яростно предостерегали об опасности возможного союза горцев Северного Кавказа, который может привести к распаду России в случае, если кабардинцы, адыгейцы, черкесы, шапсуги (все это один народ – адыги) объединятся, создадут Великую Черкесию, то они тут же потребуют вернуть свои исторические земли – Закубанье и Черноморское побережье. Это неуважение и высокомерие по отношению к целому народу транслировали многие центральные СМИ. Нужно быть народом-самоубийцей, чтобы дерзнуть на реализацию этого плана, а «экспертам» необходимо хотя бы владеть историческим минимумом и обладать географическими познаниями. Все эти измышления практически списывают со счетов несколько поколений северокавказского этноса, выросших в советском интернациональном пространстве, прошедшем вместе с русским народом все потрясения и трудности прошлого столетия, представив их эдакими абреками с кинжалами в зубах, жаждущими скальпа убитого врага. Многие политические и общественные деятели, депутаты высказывают свою озабоченность о диаспоре русских за рубежом. Депутат Госдумы господин Рогозин сделал эту тему своей «политической фишкой». В 1998 г. он инициировал разработку государственной программы национально-культурного развития русского народа. Этот радикальный рогозинский проект предлагал: 1) придать русскому народу статус государственнообразующего; 2) объявить его коренным на территории всей РФ; 3) признать русских разделенным народом… Как должны воспринять последствия принятия подобной концепции другие народы в составе России? Почему бы государственному деятелю не вспомнить при этом, что в странах Ближнего Востока и Турции сегодня проживает свыше трех с половиной миллионов потомков иммигрантов Северного Кавказа, которые в XIX веке были депортированы с исконных мест проживания Российской империей. Среди них адыги, абхазы, осетины, карачаевцы, лезгины, аварцы, кумыки, лакцы, чеченцы – все они до сих пор не получили статус изгнанников. Многие из них хотят вернуться на историческую родину, но бюрократическая волокита, а теперь и Закон о миграции делают невозможным их возвращение. Кстати, черкесская диаспора за рубежом по численности стоит на втором месте после русской: «…между тем, две черкесские общины – на Северном Кавказе и Ближнем Востоке продолжают жить в изоляции друг от друга, что, как утверждают языковеды и историки, может привести к полной потере черкесской диаспорой родного языка. С небольшой разницей во времени это может произойти в течение 20-30 лет в Турции, Сирии, Иордании, где проживает небольшое количество потомков черкесов» (З. Канукова: «Северный Кавказ», № 18, 2003г.) На встрече В. Путина в Петербурге с деятелями культуры внимание главы государства привлек призыв директора Эрмитажа Б. Пиотровского о необходимости защиты археологических памятников, которые грабят «черные археологи». Национальные культуры – те же археологические памятники. И сегодня они переживают экономический, социальный и культурный кризис. Но эта тема закрыта для общественной дискуссии. Не интересует федеральные СМИ и вопрос, как в современной России реализуется этнический (национальный) статус по таким показателям как участие во власти, доступ к СМИ, развитие национальной культуры и языка. Подобное невнимание ко всем этим проблемам провоцирует рост этнической консолидации по линии отторжения от России. Уже почти невозможно встретить в прессе позитивный образ «лица кавказской национальности». Кто напоминает россиянам, какой вклад внесли в национальную культуру эти самые «лица»? С горечью говорят кавказцы о чувстве отверженности их от русской интеллигенции и все нарастающем отторжении их культур в общероссийском пространстве. Давайте, вспомним некоторые имена: Гамзатов, Гергиев, Темирканов, Кулиев, Шемякин, Искандер, Кугультинов, Окуджава… Необъятен будет список ярчайших нерусских имен в искусстве, науке и истории страны. Судьбы этих людей – летопись государства Российского. И мы терпеливо продолжаем ждать, когда духовные (не политические!) лидеры русской культуры, понимая под культурой способ существования нации, осознают всю степень ответственности за те народы, которые российская государственная мощь вовлекла в орбиту своего вращения. Ведь никто еще не оспорил великодушия замечательного правила: «Мы в ответе за тех, кого приручили!». «В конце концов, не нравятся армяне – не смотри цветное телевидение – его изобрел Ованес Адамян, отвернись от холстов Айвазовского, покрой, наконец, матом матушку Суворова – она имела несчастье армянкой родиться; вас раздражают азербайджанцы – ну выключи Муслима Магомаева! И с грузинами не особенно церемонься – эка важность Вахтанг Кикабидзе, Нани Брегвадзе! Да и вообще весь Кавказ, черный-пречерный, смуглый-пресмуглый, нагловатый донельзя, нежелающий никак смирить гордыню, произносящий длинные тосты вместо того, чтобы сразу хлопнуть, плеснуть в хайло, как в каменку, резко вскидывающий ноги и руки в танце – асса! Кавказ! Туда ссылали умниц русских – поэтов, офицеров, необыкновенно совестливых людей, и они прикипали сердцем к этим могучим горам, крепким и работящим их обитателям!» (Иосиф Вердиян, «Новая Газета», № 60, 2002 г.) Печально, что забыта в русской культуре традиция Льва Толстого. Появится ли сегодня человек, который напишет «Хаджи-Мурата»? Кстати, именно благодаря русской интеллигенции XIX в. горцы Кавказа не стали в глазах русского общества дикарями-разбойниками, несмотря на то, что шла почти столетняя Русско-Кавказская война. То, что мы видим сегодня, несколько отличается от прошлых столетий. Диалога так и не получилось, а сложилась ситуация «они-мы», «свои-чужие». Она отчетливо просматривается в последних фильмах на тему Чечни: «мы» – героический спецназ, и «они» – враги, хотя «они» – это еще совсем недавно – полноправные граждане России. Даже в объединении «Южный Федеральный Округ» – полное непонимание геополитической, этнической, религиозной специфики Кавказа. Вертикалью власти называют полное отсутствие какой-то внятной национальной политики в этом регионе. Как можно в Юг России объединить калмыков, горцев, Поволжье? Какое отношение имеет к Кавказу Калмыкия, или Астрахань, или Волгоград? Это поволжская территория – там другие проблемы. Республики Северного Кавказа – это одна лодка, одна религия, одна культура, единый менталитет и общность исторической судьбы. За всем этим просматривается некая конечная стратегия, не способствующая консолидации Северного Кавказа с Россией. Возвращаясь еще раз к статье А. Кураева «Как бороться с терроризмом без спецназа», отметим, что отклики российских граждан на монолог диакона – свидетельство того, что, к счастью, позиция православного священника, призванного словом лечить людские души, исповедуя при этом идеалы той самой великой русской соборности как отличительной черты нации, не есть общенациональный взгляд на проблему. Написавший в «Известия» читатель Н. Зайцевский гораздо тоньше воспринимает ситуацию, сложившуюся в отношениях России и Северного Кавказа. «Отличительная черта республик Северного Кавказа – социальная и экономическая запущенность. Отсюда нестабильность, миграция в более благополучные регионы страны, теневая экономика, коррупция. Отсюда безработица, функциональная безграмотность и невежество. Стимул жить по-человечески отсутствует. Улучшение ситуации на Северном Кавказе возможно только вкупе с улучшением ситуации во всей России. Прежде чем предлагать всем чеченцам разделить ответ за «Норд-Ост», я бы все-таки попытался рассмотреть чеченский этнос поближе. Неужели со времен Навуходоносора ничего не изменилось. Чеченцы учились в школах и вузах, защищали диссертации и командовали полками. А сейчас многие из них ввергнуты в средневековье. Как возвратиться из небытия в новые времена? Никакие мысли о криминальной природе того или иного этноса не выведут нас на дорогу к Храму».(Н.Зайцевский) «Настала пора и нам осознать меру единства террористов с их народом», – этим утверждением заканчивает свою статью А. Кураев. И он не одинок. О том, что у преступности есть национальность, более конкретно высказался М. Соколов. «…есть криминальная статистика. Она разная для разных этнических групп. У разных групп на 1000 душ бывает разное число преступников, и – что даже более важно – у всякой нации свой набор излюбленных преступлений. Королева русской преступности – убийство в пьяной драке, убийство же неверной жены – деяние в России весьма редкое, тогда как у южных народов картина скорее обратная. Мы и перед лицом такого статистического факта будем утверждать, что преступность не имеет национального лица? Например, крепко выпивать с незнакомым грузином безопаснее, чем с незнакомым русским, а наниматься в батраки к незнакомому русскому безопаснее, чем к незнакомому ингушу. Применительно к чеченцам предупреждающая об опасности статистика убийств, похищений и террористических акций тоже существует, и она удручающа. На одну чеченскую душу процент такого рода деяний неизмеримо выше, чем у прочих народов бывшего СССР, причем существенен характер этой высокой опасности. Это не утрата кошелька и не разбитая морда, а это смерть или рабство. После спектакля «Норд-Ост» соседство чеченца будет – и обоснованно будет – вызывать такие же чувства, как соседство бесхозного чемодана в зале аэропорта, при виде которого сознательный человек позовет милиционера, а несознательный уж на всякий случай отойдет подальше». «Известия» (31.10.02 г.) Газета «Русский вестник» после «Норд-Оста» опубликовала следующее заявление: «Кавказцы захватили в свои руки сферу торговли в Москве, в настоящее время идет ускоренный захват систем образования и здравоохранения. В беседах кавказцы не стесняясь говорят, что они контролируют правоохранительные органы Москвы и Московской области. В настоящее время много кавказцев готовится в учебных заведениях для кадров МВД, ФСБ, налоговой полиции и прокуратуры. Это говорит о том, что они не только действуют через коррумпированных чиновников, но и ставят своих представителей в указанных силовых органах. <…> Террористический акт в Москве показывает, что осуществлявшиеся до сих пор методы и политика противостояния кавказским бандитам недееспособны, и необходимо вернуться к методам и политике, практиковавшимся в Российской империи. «Сила и страх, страх и сила – только они могут здесь действовать успешно, а милосердие здешний народ не чувствует и не понимает», – писал в начале XIX века главнокомандующий на Кавказе граф А.П. Тормасов, заигрывавший до этого с кавказцами. В связи с трагическими событиями в Москве Ханты-Мансийское региональное отделение Русского общенационального союза (РОНС) считает необходимым выступить с инициативой о выселении всех чеченцев из всех населенных пунктов России в Чечню». «Русский вестник» (№ 41-42, 2002 г.) Какова принципиальная разница этой публикации с тем, что пишет в «Московском комсомольце» «золотое перо России» Юлия Калинина? Разве что в территориальном масштабе. Если национал-патриоты из Русского общенационального союза (РОНС) мыслят выселение чеченцев на историческую родину из всех уголков России, то Юлию Калинину вполне устраивает вариант «очищения» от вайнахов Москвы. «Вот парадокс: все москвичи прекрасно понимают, что чеченцы, проживающие в Москве, представляют собой потенциальную опасность. Они могут быть идеально интегрированы в наше общество, и вести себя безукоризненно, и заслуживать всеобщее уважение и хорошее к себе отношение, но все равно стопроцентной уверенности в том, что они откажут в помощи соотечественникам, прибывшим в Москву спасать страдающий чеченский народ – нет. Нет такой уверенности (это – мягко говоря). Тем не менее, любая попытка москвичей понять эту проблему натыкается на жесткую критику со стороны властей и обвинения в «ксенофобии и разжигании национальной розни». Это еще одна коренная, истинная причина нашей незащищенности от терактов. Чтоб не бояться чеченцев, нужно просто не пускать их в Россию. Нужно, чтоб они здесь не жили. Чтоб не имели здесь своего бизнеса, чтоб не было этой уймы чеченских банков, фирм, лавок, магазинов и контор, с которых неизвестно кто получает доходы. Кстати, по моим данным, полученным, что называется, из осведомленных источников, в Москве свой бизнес есть даже у Басаева. Он, естественно, зарегистрирован на других людей, но прибыль идет туда – в горы, на поддержку сопротивления. Ситуация просто омерзительная. У нас – вернее, на нас – делаются деньги и тратятся на то, чтоб с нами же вести войну. И ничего нельзя с этим поделать. Интересно, что московские чеченцы сами отлично понимают неоднозначность своего положения. Почему сейчас все их «крупняки» – Джабраилов, Сайдуллаев, Бажаев – объявили, что выплатят компенсации пострадавшим? Потому что боятся – за себя и за всю московскую диаспору – и пытаются «выкупить» смертельную обиду, нанесенную их земляками. Намерение благородное, но все же чувствуется здесь некий гадкий привкус. Мол, это у нас, у чеченцев, кровная месть. А русских мы заколбасим, потом денег им дадим, и все, и они заткнутся… Заткнутся. Еще одна глубинная причина нашей незащищенности: русские непременно заткнутся. Сначала побазарят: «Как это могло случиться? Доколе это будет продолжаться?..» А потом заткнутся и позволят делать с собой что угодно». (Ю. Калинина, «Гадкий привкус свободы» // «МК», 30.10.02 г.) Публикация Юлии Калининой была, пожалуй, единственной среди того количества обличительных материалов, обрушившихся после «Норд-Оста» на голову «лиц кавказской национальности», которую скромно отметили как «способствующую разжиганию межнациональной розни», но этим и ограничились. «На заседании комиссии Госдумы по политическому урегулированию и соблюдению прав человека в Чеченской Республике с участием Уполномоченного по правам человека в РФ Олега Миронова, а также представителей силовых ведомств обсуждаются два вопроса: о мерах, принимаемых органами власти по политическому урегулированию кризисной ситуации в Чеченской Республике, и о статье Юлии Калининой «Гадкий привкус свободы» (газета «Московский комсомолец», № 245, от 30.10.02), в которой «содержатся призывы к ограничению конституционных прав и свобод чеченцев». Комиссией подготовлено заявление, в тексте которого сказано, что призывы, подобные содержащимся в указанной статье Юлии Калининой, способствуют разжиганию межнациональной розни и свидетельствуют «о злоупотреблении свободой массовой информации» со стороны автора статьи и редакции. Авторы заявления усмотрели в публикации статьи «Гадкий привкус свободы» нарушение ст. 4 Федерального закона «О средствах массовой информации», а также ст. 29 Конституции РФ». (14.11.2002 г. // «МК-Новости»). Безнаказанность рождает ощущение вседозволенности, примером чему служит публикация Константина Крылова в «Литературной газете», по сравнению с которой Юлия Калинина выглядит просто образцом толерантности. На подобный монолог автора сподобили события в Ингушетии 22 июня 2004 года, когда ночью напали на столицу республики. Можно было бы понять праведный гнев господина Крылова, если бы к нему он добавил хотя бы толику сострадания к погибшим от рук боевиков в Назрани тем самым «лицам кавказской национальности», которых всех огульно он ничтоже сумняшеся причисляет к эсэсовцам и нацистам. Монолог столь отвратительный и откровенно расистский, что испытываешь чувство брезгливости от необходимости его комментировать, поэтому предоставим слово автору: «…Отдельный интерес представляет символический аспект последних чеченских акций. Их привязка к значимым датам – 9 мая (когда был убит Кадыров) и 22 июня – отнюдь не случайна. Руководство чеченских боевиков все более откровенно отождествляет себя с гитлеровскими войсками. Это логично: союзничество чеченцев с фашистами во время Великой Отечественной – факт известный. <…> Этот аспект чеченского смосознания обычно замалчивается – в основном благодаря усердной работе либералов-правозащитников, обожающих порассуждать о том, что «целый народ не может нести на себе исторической вины за что бы то ни было». Разумеется, это не касается русского народа, о разнообразных исторических грехах и винах которого те же самые либералы любят и умеют посудачить. Обвинение же в «фашизме» – в российских условиях очень сильное – вообще адресуется только русским и никому больше. В действительности все куда сложнее и интереснее. В российском общественном сознании, к сожалению, полностью табуирована такая тема, как традиционное сотрудничество определенных народов – прежде всего кавказцев – с антироссийскими силами на Западе. Но без понимания этого фактора, имеющего многовековую историю, невозможно понять очень многие кавказские реалии. Так те же чеченцы являются народом, традиционно инспирируемым разного рода западными державами для того, чтобы забивать русским под кожу гвозди. Мало кто знает, например, о настоящем культе Англии, до сих пор весьма распространенном среди чеченцев. Этот культ имеет очень давнюю историю: британцы использовали чеченцев против России еще в XIX веке. Интересно, что славные традиции сотрудничества продолжаются и сейчас – именно Британия является одним из главных гнезд чеченских террористов (как и террористов вообще) за пределами России – даже несмотря на известные инциденты с отрезанными головами британских граждан. То же самое, хотя в меньшей степени, касается и Германии. Сотрудничество с нацистами – это славная, по мнению чеченских идеологов, страница в истории чеченского народа. Более того, многие из этих идеологов настаивают, что это союзничество сыграло большую роль в процессе этногенеза чеченцев как единой нации. Так или иначе, культ нацизма и нацистов в Чечне достаточно распространен – уж, по крайней мере, не меньше, чем в какой-нибудь Прибалтике, где поклонение эсэсовцам – часть государственной идеологии и, что характерно, весьма популярны все те же чеченцы. То же самое имеет место на Западной Украине: во Львове, как и в Риге, имеется улица Дудаева – и культ нацистов и СС… Из этого следует простой вывод. В Чечне мы имеем дело не просто с людьми, вдруг вожелавшими независимости. Это еще и потомки фашистских выкормышей – в самом прямом смысле этих слов. 22 июня этого года нам еще раз об этом напомнили» («Литературная газета», 30 июня – 6 июля 2004 г.) На следующий день после захвата ДК шарикоподшипникового завода, 24 октября, депутаты Госдумы на пленарном заседании приняли заявление, адресованное террористам, населению и силовикам. Особенно показательно звучало выступление депутата А. Митрофанова (ЛДПР): «Мы должны предложить конкретные меры. Почему Конгресс США смог сразу, очень быстро после событий отмобилизоваться и принять патриотический акт? Где наш патриотический акт? Где наш патриотик экт?.. Десять лет по вине администрации Москвы была поставлена совершенно другая ситуация с этническими преступными сообществами, с ними заигрывали, дали им бизнес… поэтому бандиты приезжают на джипах. У них современное оснащение, все виды связи, перехватов. Откуда это, кто дал им деньги?.. Плакали все во время Буденновска: нельзя! И коммунисты тоже кричали, что нельзя воевать с собственным народом. Можно. Можно воевать с собственным народом, если кое-кто перешел определенные границы. Я очень уважаю, кстати, чеченцев, это мужчины. Но если они приняли решение и пошли дальше, чем это можно, они должны знать, чем это может кончиться не только для них, но и для всех. Надо было еще тогда, в 1995 – 1996 годах, сделать дымящуюся яму, как предлагал Владимир Вольфович…» Селезнев Г.: Алексей Валентинович, немножечко остановитесь… Митрофанов А.: Нет, я в рамках дозволенного… Селезнев Г.: Я обращаюсь к телевидению, исключите, пожалуйста, все эти сюжеты митрофановские из своей трансляции. Митрофанов А.: Почему? Селезнев Г.: Потому. Прошу отключить микрофон… (Выдержки из стенограммы пленарного заседания Госдумы 24 октября, «Московские новости», № 42, 2002 г.) Московская трагедия оказалась на руку шовинистам. После теракта в Москве борцы за «Россию для русских» воспрянули духом. Оказалось, что события на Дубровке – замечательный предлог для «окончательного решения национального вопроса». Практически все существующие в России правые националистические организации высказали свое отношение к происходящему на экстренных собраниях и совещаниях, информацию о которых представил на страницах «Московских новостей» Дмитрий Бальбуров. «Партия национального возрождения «Народная воля» имеет план государственного переустройства. Она предлагает разделить Чечню на равнинную и горную части. Равнинную часть передать в состав Ставропольского края, горной Ичкерии предоставить независимость, депортировать туда всех этнических чеченцев из России и равнинной части и отделить ее государственной границей. Идеолог партии, бывший депутат Госдумы Михаил Бурлаков считает, что в Парламенте некому отстаивать интересы русских. Если бы там был представлен «Спас», то никакого конфликта в Чечне не было. Лидер «Народной национальной партии» Александр Иванов-Сухаревский считает, что время борьбы с «жидомасонским заговором» прошло, сейчас все силы необходимо бросить на «противодействие исламской экспансии». – Мы выпустим экстренные номера газет, листовки, соберем многотысячные демонстрации. О мерах физического воздействия на «инородцев» не спрашивайте, мы пока сами не знаем. Не исключено, что на местах, в первичных ячейках такие планы уже существуют и начинают выполняться. Я опытный человек, меня репрессиями не запугаешь, – возмущается он. – Моих «скинхедов» бросают за решетку за бритые головы и тяжелые ботинки, а «инородцы» безнаказанно возят по Москве тонны оружия и взрывчатки. Еще одно националистическое движение «Белый мир» действует в полутора десятках регионов страны, имеет два своих сайта в Интернете. Лидер «Белого мира» Алексей Романов считает, что захват заложников в театре – это очередной аргумент в пользу того, что надо «мочить черных». «Что такое коренные народы России?» – спрашивает он и сам отвечает. – «Это выдумка политологов. Поволжских народов, кроме татар – двунадесять, о сибирских и дальневосточных даже смешно говорить». Издатель влиятельной в националистических кругах газеты «Эра России» Владимир Попов уверен, что события 23-26 октября – дело рук некой всемирной масонской секты, контролирующей США, а террористов Бараева готовили в «Моссад» и ЦРУ. Цель – разжечь межнациональную вражду в России, так как национальная политика – самое уязвимое звено государства. <…> Единства в националистических кругах по-прежнему нет. Кто-то жаждет попасть в парламент на волне резонанса от событий в театральном центре на Дубровке, кто-то мечтает о дружбе с администрацией и правительством, кто-то рекрутирует новых «соратников». Бараев сдал всем им козырного туза. Как распорядиться нежданным подарком – пока обсуждается в штаб-квартирах националистических организаций, в местах сборищ «скинхедов», в редакциях экстремистских газет. Не исключено, что очень скоро время слов пройдет. (Д. Бальбуров «Торжество национальной идеи» // «Московские новости», № 42, 2002 г.) Предвыборная деятельность партий и блоков активизировала национал-патриотические силы, срочно «рванувшие» в большую политику. Понимая, что самостоятельно в Думу им не пройти, они стали использовать более солидные партобразования. Скандал разгорелся вокруг блока Глазьева, Рогозина «Родина», который буквально за несколько суток до финала избавился от некоторых членов. Среди них кадры из партии «Народная воля», сторонник С. Бабурина В. Давиденко, бывший вторым лицом в избирательном объединении «Спас». Трагические события на Дубровке создали в прессе целую «антологию» обличительных материалов. Особенно досталось от патриотов власти, демократам, евреям, чеченцам и всем народам Кавказа. «Смерть десятков людей, включая женщин и детей, не выдержавших штурма, лежит на совести тех, кто вообще позволил террористам создать в центре Москвы такую ситуацию, из которой уже не было бескровного выхода. ФСБ и МВД – отдельный вопрос. Интересна роль в подготовке условий для террористической деятельности в столице московского руководства и мэрии. Вряд ли кто сможет сейчас ответственно заявить, каково участие чеченского бизнеса в Москве. Чеченцам принадлежит основная часть столичного общепита, начиная с Макдональдса, заканчивая супердорогими ресторанами и ларьками с шаурмой и шашлыком. В столице полно фирм и контор строительного, ремонтного, промышленного и даже полиграфического характера, где все контролируется чеченскими деньгами, а на большинстве рабочих мест заняты чеченцы. Все эти конторы с удовольствием регистрируют московские власти, дают им возможность обживаться в центре и на окраинах, владеть многими зданиями, промышленными корпусами. Офисы таких контор – шикарные особняки. События вокруг комплекса на Дубровке в Москве показали и совершенно новый расклад в отношении множества других диаспор к происходящему. Пожалуй, впервые такое число азербайджанцев и грузин почти открыто поддерживали дерзкую вылазку террористов. Более-менее пророссийски были настроены только армянские, осетинские или дагестанские диаспоры. Жуткие поборы со стороны московских властей в отношении всех кавказцев постепенно доводят их до запредельной степени озлобленности, когда они рады любой пакости против самого порядка вещей в столице. Сами азербайджанцы говорят, что все дело портит именно беспринципность московской власти. Пускают в столицу, давая заниматься чем угодно, всех подряд – и честных, и не очень. Но обирают нелегальными поборами тоже всех подряд. Многие оперативники, работавшие в Москве в 92-м-93-м годах, помнят, как в том числе и при помощи милиции московские власти выламывали руки «славянам» – русскоязычным предпринимателям, пытавшимся работать в городе. С кровью освобожденные от русских места моментально передавались кавказцам, которых потом не контролировал никто. Власть в Москве предпочитает взимать со всех кавказцев поборы, не разбираясь ни с кем и никого не трогая. У любой разведывательно-диверсионной операции в бюджет закладывается статья на оплату взяток и поборов местным властям. Это одинаково обыденная вещь для всех «силовых» структур – как официальных, так и террористических…» (А. Брежнев «Москва-аул» // «Завтра», 29.10.2002 г.) «Если сейчас вновь прокрутить программу Савика Шустера «Свобода слова», показанную в прямом эфире в пятницу 25 октября по НТВ, мы увидим то агрессивное меньшинство, которое при любых событиях занимает автоматически крайнюю антирусскую позицию. Так формируется малым числом людей якобы общественное мнение России. Так оказывается давление на правительство и президента России. Все заметили, как оправдывался по телевидению зам. министра внутренних дел Владимир Васильев, объясняя в целом достаточно успешный штурм террористов и их уничтожение спецназом начавшимся расстрелом заложников. Значит, если бы не было расстрела заложников, идти на штурм никто бы не решился? Побоялись бы наших демократов. Различных Кагарлицких, Басилашвили и Немцовых… Но кто им дал право выступать от имени всего общества, от имени всего русского народа? НТВ практически все эти два дня внушала и своим зрителям, и властям неизбежность капитуляции. Неизбежность сдачи наших государственных позиций, вывода войск и повторения Буденновска и Кизляра. Сколько было обращений к президенту Путину о необходимости признания условий Бараева и его бандитов. Выделялся своей непримиримостью и разнузданностью режиссер Марк Розовский. Вспомним откровенные гнусные признания в ненависти Марка Розовского, прозвучавшие в прямом эфире. В ненависти не к чеченским бандитам, не просто к бандитам. В ненависти к русским патриотам. Могут сказать, что у него дочь была в числе заложников, он был невменяем. Допускаю. Тем более странно, что у него маленькая дочь захвачена чеченскими террористами, а он выливает ведро ненависти на русских патриотов. Ненависть к русским патриотам перевешивала даже чувства к дочери. И вот этот злобствующий мелкотравчатый ремесленник от искусства делает любопытные признания. Мол, почему переговоры о спасении заложников с чеченскими террористами вели не русские патриоты, не Проханов, не Глазьев, не Зюганов, а сплошь одни евреи. Еврей Кобзон, еврей Рошаль и другие. Мол, шли бы патриоты сами защищать своих соотечественников. Я еще понимаю, почему бандиты общались со своими соплеменниками из Чечни и Ингушетии. С генералом Русланом Аушевым, с депутатом Асланбеком Аслахановым. Им проще говорить друг с другом… Но почему все остальные политики-переговорщики, как утверждает гордо Марк Розовский – одни евреи? Что за странное доверие проявляют эти убийцы сотен людей, эти международные террористы к евреям из России? К Кобзону и Немцову, к Явлинскому и Политковской и т.д.? Вроде бы идейные соратники Бараева в Израиле к соплеменникам наших демократов в Израиле относятся мягко говоря иначе. Да и друзья Немцова и Явлинского в Тель-Авиве не отличаются мягкотелостью по отношению к таким же исламским террористам. И в любой самой смертельной ситуации предпочитают штурм любым переговорам с террористами. Почему же наши евреи-либералы в любом противостоянии России с теми или иными врагами автоматически занимают позицию врагов России? Осмелился бы сейчас Савик Шустер повторить ту передачу «Свободы слова» уже после штурма театрального центра. И как бы он сейчас выглядел в глазах своих зрителей? Хочется уже сейчас, после благополучного спасения дочки Розовского спросить того же Розовского. Пусть уже он ответит, раз он сам затеял деление всех политиков на русских и еврейских, почему чеченские бандиты так возлюбили еврейских политиков? Ни одного русского политика и журналиста. Ни того же Шандыбина или Рогозина, ни журналистов Мамонтова или Кольцова, а только еврейских политиков и журналистов? Кому и почему доверяют чеченские бандиты?» (В. Бондаренко «Соучастники» // «Завтра» – 29.10.2002 г.) «…бесновались на экранах записные юмористы, заламывали руки, требовали переговоров, уступок боевикам. Мудрствовали Немцов с Хакамадой, отвозили в Кремль очередные ультиматумы боевиков, давали интервью, шелестели чешуйками. «Аналитики» и «политологи» авторитетно обосновывали невозможность штурма и просчитывали, как удобнее и быстрее выполнить ультиматум чеченцев. «Культурологи» обосновывали поражение историческими особенностями русского менталитета, который улучшается поражениями и проигрышами. И все это время русские офицеры вели подготовку к штурму. Разведывали коммуникации, на заброшенном ДК отрабатывали детали штурма, отвлекали внимание боевиков бессмысленным топтанием милицейских кордонов на виду у ДК. Они, эти офицеры, очень хорошо понимали, что сегодня лежит на весах истории. На них лежала судьба России. Сорвись штурм, сдайся Кремль – и не удержать распада России, не остановить новые банды боевиков, расползающиеся по городам и весям. «Свободу Татарстану!», «Русские вон из Тувы», «Независимость Якутии!» – все эти лозунги уже торопливо малевались новыми бараевыми в предвкушении «слома» России. Главное, чтобы вышло у Бараева, а там… Не вышло. «Спецназ» был молниеносен и безжалостен, как удар меча. «Пленных не брать!» – это был даже не приказ, это было заклинание. За всех замордованных в подвалах заложников, за всех четвертованных пленных, за всех наших беженцев и уморенных этой сволочью русских. «Пленных не брать!» Чтобы потом не сидели они со скучающими и торжествующими лицами в ожидании бессмысленных приговоров. Кого сегодня пугает «пожизненно»? Ну разве что Политковскую… И потому «вырубившихся» боевиков кончали просто и быстро. Как приморенных крыс. «Беременных» бомбами боевичек в первую очередь – чтобы не очухались, не «разродились» испепеляющими пластидными взрывами. Выстрел в затылок – и катись к аллаху, сука! Передай Хаттабу привет от «Альфы»! Высекали очередями и выжигали гранатами огневые точки. Не давали «нохчам» головы поднять, прицелиться. Огненным вихрем прошли «спецы» по этажам, оставляя за собой только трупы. «Вы пришли сюда умереть? Умрите!» Эти люди спасли Россию! Спасли ее честь, ее будущее, ее настоящее… И если Путин и сегодня не поймет, что люди в погонах второй раз спасли его карьеру и политическую судьбу, то грош ему цена как президенту. Солдаты и офицеры выполнили свой долг перед Россией, теперь время выполнять свой долг перед ними Путину…» (В. Шурыгин «Завтра», 29.10.2002 г.) Накопленная в недрах российского общества (особенно в провинции) ненависть к чеченцам, пожалуй, очень ярко подтверждается реакцией значительного большинства на приговор полковнику Буданову, обвиненному в убийстве чеченской девушки Эльзы Кунгаевой. Многие патриотические союзы в регионах сделали каждый по-своему попытку поддержать Буданова. Псковское региональное отделение «Союза государственных и патриотических сил» объявило, что направило Юрию Буданову телеграмму, в которой осужденному экс-полковнику предложено «выдвинуть свою кандидатуру на пост депутата Госдумы от Псковской области». «Было объявлено также, что Буданов, возможно, выдвинет свою кандидатуру в Ростовской или Ульяновской областях. Вместе с тем инициативники настоятельно рекомендовали ему сделать это именно в Пскове, поскольку «предыдущие выборы в Госдуму, начиная с 1993 года, да и президентские 2000 года показывают, что электорат Псковской области настроен патриотически». Тот факт, что согласно пункту 3 статьи 32 Конституции России, гласящему, что «не имеют права избирать и быть избранными граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда», «патриотов», похоже не волнует. Более того, инициативная группа, по словам ее активистов, занимается выдвижением «героя Чеченской войны, временно арестованного по надуманному обвинению в совершении преступления». О том, что Буданов признался в убийстве и даже извинился перед родителями убитой им девушки, псковские «государственные и патриотические силы», вероятно, не слышали». ЦИК нередко сетует на то, что в российском парламенте есть люди с криминальным прошлым. Судя по вчерашнему выдвижению, у определенной части населения есть желание видеть в Госдуме депутатов с криминальным настоящим». (А. Желенин: «Новые известия», 30.07.2003 г.) Статья «Евреи кавказской национальности» («Новая газета», № 41, 2003 г.) рассказала об обострении национальных проблем в городе Йошкар-Ола (республика Марий Эл). Официальная газета «Марийская правда» после событий «Норд-Оста» дала подробную выкладку: сколько кавказцев в республике живет, и чем они тут занимаются, сообщив при этом, что за каждым чеченцем ведется особое наблюдение. Члены республиканской организации «Человек и закон» провели мониторинг, который выявил группы людей, пропагандирующих насилие. К ним были отнесены, в первую очередь, незарегистрированное, но действующее отделение РНЕ, скинхеды и отделение концептуальной партии «Единение». На зданиях живых домов, включая и йошкаролинскую прокуратуру, регулярно появляются изображения шестиконечных звезд с письменным пояснением, кого надо бить, чтобы спасти Россию. Активисты организации неоднократно обращались в прокуратуру по факту возбуждения национальной розни, но в возбуждении дела было отказано за неимением для этого нужных оснований. Судя по количеству национал-патриотической прессы, можно сделать вывод, что из общей массы российской журналистики выделиласьсь некая «русская журналистика», которая представляет и защищает интересы своего народа. Здесь справедливо будет поставить вопрос: что делает русская журналистика, чтобы русский народ гордился собой и, наконец, в полной мере занялся самопознанием? Как лицу кавказской национальности, мне не понятно, какие расхождения по части любви к своему народу могут быть у русского патриота и патриота, скажем, из числа горцев. Одна из претензий, высказываемых в патриотически настроенной прессе, сводится к тому, что не представлена на общенациональных каналах русская духовная культура в ликах лучших ее представителей, утрачен интерес к отечественной истории. Так ведь и к другим национальным культурам не благоволит родное ТВ, хотя предвижу возможные возражения: мы – государственнообразующий этнос, а вы – примкнувшие или «сопутствующие». В то же время есть все основания согласиться с В. Кожемяко («Советская Россия», 14.11.02 г.), что «у нынешнего телевидения есть любимые герои, которые изо дня в день не сходят с экрана, и нелюбимые, которых вы не видите здесь никогда. А по какому принципу идет отбор? Кого тут любят и кого не любят? Кого приглашают, интервьюируют, показывают, а кого – нет? И самое главное – изменилось ли в этом смысле что-нибудь после 23 октября, ведь так много нам твердят о необходимости консолидации общества перед лицом опасности»? Но когда В. Кожемяко пишет, что «от телевидения напрочь отлучены лица, составляющие по истине лицо отечественной культуры», то почему называемые им Д. Балашов, Т. Петрова, Ю. Бондарев, В. Распутин, В. Белов и другие замечательные русские писатели не могут соседствовать на экране с М. Жванецким, И. Шварцем или, скажем, с Р. Гамзатовым, Ч. Амереджиби. Почему его так раздражает ведущий новостей культуры «сладкоголосый» Флярковский? Мне, «инородцу», полнокровной россиянке, одинаково интересны и те, и другие. Как тут не вспомнить ироничного В. Вишневского: «Умом Россию не понять, не по пути нам и с Европой. У ней особенная стать, и это нам выходит боком». Кстати, эту, спародированную Вишневским, известную поэтическую фразу Чрезвычайный и Полномочный посол ФРГ в России Ханс Фридрих фон Плетц оценил с позиции «сумрачного германского гения»: «Я задаюсь вопросом, действительно ли Россия такая огромная тайна, что сами русские не могут подобрать к ней ключи, или же это является такой уловкой, чтобы не додумать мысль до конца. Ведь эта формулировка предполагает, что в одной ситуации можно дать один ответ на вопрос, а в другой ситуации – совершенно другой. Но я знаю, что в любом случае надо стараться отвечать на все вопросы. Это на самом деле не специфическая русская вещь, она существует и у других народов». * * * Ксенофобический путеводитель по русским. Такая рубрика существовала у ныне «покойной» газеты «Консерватор», где из номера в номер журналисты пытались ответить на вопрос, какими русские видят других и как они сами воспринимаются окружающими народами. Не претендуя на конечный результат, представим в сокращении несколько наиболее характерных материалов на эту тему. «Русские вечно опаздывали с технологиями и во всем полагались на иностранцев. Сначала они позвали варягов на княжение, а после обильно привлекали итальянских архитекторов, голландских шкиперов, немецких полководцев, турецких строителей и африканских футболистов. Обломов любил Штольца и терпел его нравоучения, царицами систематически становились перекрещенные немки. Фаворитами двора – Бирон, Лефорт, Ганнибал и прочие Фонвизины, что создавало в подозрительном и обидчивом русском сердце ощущение беззастенчивого заговора послов. Поэтому иноземцы всегда оказывались первыми жертвами воспрянувшей национальной гордости: в революцию 1905 года жарче других горели немецкие экономии (слово-то какое гадкое!), некрасовский Савельич с братками закопал живьем немца-управляющего, 14-й год вымел немецкие фамилии из армии, 37-й извел под корень Коминтерн, а Коха, Грефа и Чубайса и по сей день ненавидят пуще прочих реформаторов за то, что не Ивановы. В 91-м году это уже закончилось многомиллионным исходом немцев в Германию, испанцев в Испанию, греков в Грецию, евреев в Израиль, а украинцев в Канаду. «Скатертью дорога», – сказали русские и побежали следом. Как относиться к напасти, русский не знает, потому что расовый микс для него в новинку и теоретических расистских разработок (хвала аллаху) катастрофически не хватает. Сто лет мусоля протоколы сионских мудрецов, он и не подозревал, что у сенегальских, шанхайских и колумбийских мудрецов тоже могут быть планы порабощения России. <…> Русский взгляд вовне первым делом натыкается на американца. Американец для русского – младший идол, деградирующий старший брат. Рок-н-ролл, жвачку, джинсы, «Плейбой» и все остальное, что нужно растущему организму, он уже выдумал, а дальше ни «тпру» ни «ну». Правящая миром нация продолжает вести себя, как Карлсон, живущий на крыше. Размахивает руками. Требует любви. Отнимает у всех варенье. Много и зажигательно врет. Желает именоваться только в превосходных степенях: «самый лучший в мире человек с мотором, укротитель хулиганов и пожиратель взбитых сливок». При этом регулярно вспоминает про отеческий долг и лезет учить всех общечеловеческим ценностям, которые выдумывает тут же у себя, на восточной лужайке Белого дома. …В неизбежных заграничных сварах даже образованные русские, всегда старавшиеся держаться этикета и международных наречий, все чаще переходят на здоровый мат, узнавая в чужой обслуге и бюрократии ухватки ялтинских горничных и брянской таможни». (Д. Горелов: «Какими они видят других» // «Консерватор», № 4, 2003 г.) Споры вокруг употребления слов «русский» и «российский» иногда доходят до абсурда. Боязнь, чтобы, не дай бог, не уличили в национализме, заставляет некоторых подменять одно прилагательное другим, что уж совсем иногда переходит в нелепость. Ну попробуйте роман Пушкина «Евгений Онегин» назвать «энциклопедией российской жизни» или сказать «здесь российский дух, здесь Россией пахнет». Авторство этих ироничных вопросов принадлежит Льву Пирогову. «Конечно, слово «русский» – с душком, неприятное… Курс на искоренение плохого слова глубоко правильный. На это указывают мысли многих актуальных мыслителей современности. Скажем, Дмитрий Евгеньевич Галковский в своей книге «Пропаганда» пишет: «Русский – это, собственно, прилагательное, и русские – межеумочная нация, нация манипуляторов, распределителей, которым, с одной стороны, на все национальные ограничения наплевать (кто есть русские – космополиты), а с другой стороны – ни один народ их сожрать не может». И Алексей Николаевич Баташев в своей книге «Баташ» вторит ему: «Русский язык, называя все прочие народы именами существительными, для самого себя имени существительного не определил, а постановил именоваться прилагательным. Как будто сомневался, а существует ли такой народ вообще? Давайте же спросим себя: русские – сущность или некое качество?» Давайте, в натуре, спросим. Вот, бывает, грабишь вечерком какого-нибудь поляка, он что кричит?.. «Родаки»! То есть к братьям по крови взывает. А случить русского прижать – «караул»! Зовет этнически ему чуждый татаро-монгольский орган правопорядка. С одной стороны, это и хорошо: национализма в русском человеке, как видим, нет. Зато есть слепая вера в репрессивный аппарат государства! А это, с другой стороны, плохо. Совершенно справедливо отметил плохой мыслитель Ольшанский в своем широко читаемом в наших либеральных кругах «Живом журнале»: «Русский – это не национальность. Русский – это государственная, имперская принадлежность. Поэтому Ленин – русский, а вот генерал Власов – нет. Русский – есть конгломерат славянства, варягов, татар, евреев, немцев и Бог знает кого еще, работающий на благо определенного государства, определенного Проекта под названием «Россия». Немецкая монархия и остзейские общественные деятели, татарские дворяне и еврейские комиссары, грузинский диктатор и чувашский Ильич, эфиопский поэт и украинский прозаик – русские есть государство». Конец цитаты. И это ужасно. Русское звероподобное государственничество хуже национализма. Разве мы не с государством всю дорогу боролись? Но, позвольте, разве Россия – не название государства?». (Л. Пирогов «НГ», № 41, 2003 г.) Справедливости ради следует отметить, что образ русского человека в СМИ, да и в целом в общественно-культурном дискурсе, часто представлен не менее одиозно, чем «лицо кавказской национальности». «Большая часть демократической прессы, будем откровенны, к понятию «русский» прибегает лишь тогда, когда имеется в виду разоблачительный эффект», – писал В. Лакшин десять лет назад, с горечью констатируя, что исчезает само слово «русский», его стараются избегать, заменяя в необходимых случаях словом «российский», как несколько ранее словом «советский». «Это понятно для государственного употребления, когда подчеркивается многонациональный характер страны, где помимо русских живут и отстаивают свою культуру и язык татары, башкиры, якуты, калмыки и другие народности. Но огромный народ, исконе говорящий на русском языке, имеющий свою историю и культуру, свой этнос, сильно влиявший на свою культуру мира, – куда он исчез? И пока мы стесняемся слова «русский», американцы спокойно употребляют его для поселенцев из России на Брайтон-бич». Владимир Лакшин представлял тот тип русского человека, русского интеллигента, который, гордо ощущая свою национальную принадлежность, никогда не позволял себе битье кулаком в грудь с заявлениями маниакального величия, считая это «дурным тоном посетителя забегаловки». Поэтому его мнение было и остается своеобразной лакмусовой бумагой, проверяющей истинные планетарные параметры патриотизма, который почему-то объявлен «последним прибежищем негодяев». В статье «Россия и русские на своих похоронах» («НГ», 17.03.93 г.) он попытался деликатно сформулировать наметившуюся тенденцию уничижения образа русского народа в публичной сфере. С тех пор в прессе не появлялась столь толерантная, интеллектуальная, глубокая оценка этого явления. «Скрытая теплота патриотизма», как определил это Лев Толстой, куда достойнее патриотического жара с выкриками напоказ, раздиранием рубахи на груди или любованием поэзией матрешек, самоваров и троек. Мне всегда было неловко за наше, русское, как если бы их кто-то непрерывно обижал или на их достоинство покушался.» Анализируя в конкретные публикации центральных СМИ, В. Лакшин выделяет стереотипы или то, что он называет «новейшие веяния» в оценках русского народа. Русский – это и есть «совок» с его «хамством, разгильдяйством, с двойной жизнью русской души». Между словом «русский» и «большевик» можно ставить тире, потому что «большевизм» – это «воплощение русской духовности». Русские – исконно имперский народ, и «вовсе наивно утешаться тем, что в России была какая-то особая интеллигенция». Эти определения принадлежат перу критика Л. Аннинского, которому решительно возражает В. Лакшин: «Да, дело плохо. Куда ни кинь, эти русские – имперщики, сатанисты, революционеры, разрушители. Может быть, если русская история нехороша, народ безнадежен, интеллигенция – шайка разрушителей, хотя бы в будущем нам светит что-нибудь отрадное? «Не стройте иллюзий, – отвечает Аннинский, – русские как народ могут деградировать до самоощущения третьего мира, до положения, при котором нас никто не боится, а значит, нами никто не интересуется. Далее – распад на «исходные племена». Народ-то, конечно, не исчезнет (и на том спасибо! – В.Л.): только, может быть, рассредоточится, рассосется, разбредется. И переименуется (то есть перестанет называть себя «русским» – начало уже положено. – В.Л.). Перепишется в другие государства. Забудет, что был когда-то единым». Вы возлагаете надежды на русскую культуру, народ, вам дорога история России? Напрасно. «…Потеря веры в традиционный проект «прекрасного будущего», – объясняет нам М. Берг («МН», 1993, № 8). – для русской культуры катастрофична. И приводит к пересмотру не только отношения к «демократическим ценностям», но и к прошлому – истории России. И прежде всего к пересмотру интеллигентского мифа о «простом русском народе». Хорошо. «Миф о народе» пересмотрели и даже приняли к сведению заявление Д. Галковского, ценное по крайней мере своей откровенностью: «…Я действительно не люблю свой народ» («НГ», 27.11.1992). Может быть, спасение России в ее интеллигенции? Куда там! «Забыть надо эти вздорные, мертворожденные слова – «интеллигент», «интеллигенция», – советует А. Иванов. Не сулит блага и обращение к так называемой «русской идее» в любом ее взоре. Поскольку М. Бергом установлено, что «русский человек ощущает себя банкротом», «конец русской истории» он неоспоримо связывает с «концом русской идеи»: «…Победа демократии стала не началом, а концом русской культуры». И в растерянности от этого бесцеремонного напора, пропустив момент, когда правда стала неправдой, мы слабо защищаемся, испытывая непрестанную неловкость за свой негодный народ, за свою неудавшуюся историю, и смутно бормочем в ответ: «Нет, русский интеллигент, господа, тоже человек… И Чехов, и Достоевский – неплохие, в сущности, писатели». Однако, что касается меня, я как-то до сих пор больше верю такому знатоку русского «менталитета», как драматург Островский, сказавший устами пройдохи-приказчика в «Горячем сердце»: «Вы из чужих земель, вы нашего народу не знаете. Наш народ простой, смирны, терпеливый народ, я тебе скажу, его можно грабить». И грабили. И вырывали из рук землю и орудия труда, отучая работать. И прославляли его терпение. И обманывали, и загоняли в лагеря. Кто загонял? Власть, дети разных народов – большевики, конечно, в немалом числе и свои, русские. Но честно ли подменять социальные корни национальными, копаясь в «менталитете», плодя межнациональные счеты? Благое дело – национальная самокритика, которая не в чести в нас с чаадаевской поры. Да, мы несчастны и обременены множеством исторических и благоприобретенных недостатков. Слишком неразборчивы и терпимы. Слишком мало уважаем себя и свой труд. Впадаем в крайности, поддаемся влияниям, легко роняем достигнутое, не знаем стойкой солидарности, редко способны к аккуратности и систематике и т.д. и т.п. Да мало ли что не принадлежит к числу национальных добродетелей? Но все это горечь для того, кто говорит об этом, оставаясь сердцем и думами в своем народе. И другое отношение – спокойного и даже веселого равнодушия, а порою легкого глума и ерничества, когда ораторская фигура «мы русские…», начинающая поток обличений, употребляется в чисто риторических целях и не несет смысловой нагрузки. Как многие другие люди моей генерации, я бы взращен так, что мне претит всякий оттенок агрессивного национального чувства: антитюркизм, антисемитизм, антиамериканизм. И русский шовинизм мне враг. Но примите уж как угодно, как причуду или национальный предрассудок, но мне почему-то хочется, чтобы к понятию русского – русского характера, русской культуры, русской литературы – относились хотя бы с минимумом уважения и справедливости. С самохвальством ясно. Но и тот, кто, перейдя предел естественной национальной самокритики, возводит хулу на все русское, само собой совершает «глупство». Пожалуй, и не только. Неуважение к своему народу – самый верный путь к возбуждению исторических счетов и вражды с другими народами. Так что похоронщикам России и русских можно сказать: лучшей услуги таким обществам, как «Память», вы не могли бы придумать. В недавние годы «демократы» вели свою избирательную кампанию под лозунгами «возрождение России», расцвета русской культуры, загнанной большевиками. К чему же они пришли? В изнурительной полемике «патриотов» и «демократов» все более поляризуются ценности либерального «цивилизованного мира», западного понятия о свободе – и представление как об исходной ценности о своей стране – Отчизне, Родине. Эта дилемма кажется мне ложной. Я не мыслю родины без свободы, но и свободы – без родины. Тем более что Россия по моим наблюдениям, не собирается без времени отдавать Богу душу, рассеиваться по другим народам и терять имя. Судя по всему, она и на этот раз переживет критиков, примеривающих по ней траур. Катафалк заказывать рано». (В. Лакшин. «НГ», 17.03.1993 г.) Позиция русского интеллигента В. Лакшина, не интеллектуально отстраненная, а проникнутая болью и пониманием, что «наш народ сейчас болен, что он в беде», особенно дорога сегодня, когда безжалостная и хладнокровная критика всего русского соседствует с вульгарной развязанностью, задевающей национальное достоинство других народов: «Если твердить человеку, что у него ужасный склад ума, нелепый характер, чудовищная наследственность – не надо ждать благого эффекта. Оценка свойств натуры – личности ли, нации – таким образом не нейтральна: она сама есть некое действие и нередко разрушительного свойства» (В. Лакшин). Осознание подобных последствий начисто исчезло из отечественной журналистики. Сторонники «русской идеи» сетуют на загнанность и угнетенность русского народа инородцами и властью. В борьбе «за Русь святую» отрабатывают «образ врага», что придает еще большую ценность взвешенному Слову такой личности, как В. Лакшин, принадлежащей к типу «уходящей натуры», точнее, уже ушедшей из общественного диалога. «Чем больше русские сталкиваются с нерусскими, тем стремительней они ищут точку опоры в самих себе… Куда девать дух революции, воли, раскаленное пламя воссияния, которое тайным зное копится в русском сердце, тревожит сны, зовет в абсолютные дали», – это перлы А. Дугина, «основателя евразийской геополитической теории», как позиционирует его газета «Комсомольская правда», а приведенные строки печатает подвальным материалом «Российская газета» (20.05.2003 г.). Именно он стал основным участником ток-шоу Светланы Сорокиной «Основной инстинкт» (тема «Свой – чужой»), главным экспертом по делам национальностей. А чем объяснить постоянное присутствие В. Жириновского на телеэкране? «Вы, грязные чурки, вам надо обтесаться, получить образование! Вот я закончил два университета…» – это из его обращения к «инородцам». «…Мы должны быть сильной, мощной и пугающей страной», – вещает он в «Постскриптуме» у Пушкова. Газета «Коммерсант» писала об инициативе вице-спикера Государственной думы В. Жириновского по созданию международного Конгресса патриотических партий, своего рода националистического интернационала. Его первое заседание состоялось летом 2002 г. в помещении Института мировых цивилизаций. «Кроме собственно делегатов в зале есть еще только журналисты и послы тех стран, где патриотические партии находятся у власти. Страны эти суть Ирак, Иран, Ливия северная Корея, Индия и Афганистан. А журналисты в зале сидят какие-то такие хитрые, что дарят друг другу книгу «Права русского человека». На ее обложке изображено что-то среднее между свастикой и женской заколкой для волос. – Если мы к вечеру договоримся, то проведем 18 января в Москве всемирный конгресс патриотической партии! – сообщает присутствующим Жириновский». Все это можно было расценить как блажь независимого партийного функционера, не будь он при этом вице-спикером Государственной думы, а следовательно, государственным человеком. Пожалуй, нельзя не согласиться с определением этого «феномена» Андреем Пионтковским («Новая газета»): «…Он нужен Кремлю… По скоморошьи ярко озвучивает созревающие в Кремле новации, в реакции общества на которые там не совсем еще уверены… Жириновский – это ходячее коллективное подсознательное российской политической элиты, ее фрейдовское «оно». Он бесстыже артикулирует то, что мейнстриму элиты сказать очень хочется, но он, мейнстрим, немножечко стесняется. Жалкая смесь имперской спеси и постимперского бессилия – вот доминанта внешнеполитического сознания и подсознания значительной части «российской элиты». Трансляция идеи образа врага России связана с тем, что «подобная идеология и ее носители с периферии культуры, где они пребывали с первых лет гласности, выходят (и собственно уже вышли) в культурное ядро. Вряд ли в прежние годы такие маргиналы как А. Проханов или «сакральный географ» А. Дугин (на потеху всем сочинявший геополитические страшилки о войне «атлантистов» с «евразийцами» и потчивавший читателей байками про теорию мирового льда) могли надеяться на то, что их будут регулярно приглашать в эфир общенациональных телеканалов, где они начнут выступать в качестве «экспертов-аналитиков» и их будут воспринимать всерьез. Вряд ли ряд ли Проханов мог надеяться на премию «Национальный бестселлер», присужденную ему адептами другого политического лагеря, вдруг уверившимися, что «либеральный» проект в области литературы провалился, и нужно поддерживать «красно-коричневого». Вряд ли он думал, что его антисемитский роман, эту премию получивший, выйдет в элитарном издательстве, станет модным и окажется в центре внимания не только «своей» тусовки, но и всех СМИ сразу», – так оценивает смену «властителей дум» М. Золотоносов («Старый враг лучше новых двух» // «МК», № 43, 2002 г.) Феномен возникновения А. Проханова как активно действующей публицистической фигуры попыталась определить Н. Кожевникова, дочь писателя Вадима Кожевникова, чьим любимым учеником был А. Проханов, и который оценивал его как литературно одаренного человека. «…на фоне стряпни донцовых-марининых, скучных мерзостей Т. Толстой, «постмодернистской» невнятицы объявленных модными авторов, чьи личности заретушированы настолько, что не угадывается даже их пол, писателя с собственным незаемным лицом явно гетеросексуальной, т.е. нормальной ориентации и, извините, с позицией, которую он готов защищать – биться насмерть хоть с кем, замалчивать было больше нельзя. «Господин Гексоген» прогремел как выстрел. Читатели, соотечественники, закормленные развлекательным суррогатом, ждали, видимо, когда же с ними заговорят всерьез, без уловок, ужимок, шоу-менов, затасканных по тусовкам, заговорят страстно, с беспощадной правдивостью про то, что сейчас составляет нашу жизнь с ее надеждами, миражами и каждодневными, ставшими будничными кошмарами. Среди почти поголовного отступничества прохановская вера, иступлено раскольничья, истовая, с элементом бесовства, может превратиться в соблазн, опасно влекущий. Что же случилось в стране, в обществе, если позорный грех антисемитизма спускается как «мелочь» – типа бородавки на лице. Где вы, либералы-демократы, способные черносотенцу противостоять, сразиться с ним на том же литературном романном пространстве, в тех же масштабах – с эпическим замахом? Вы уступили ему дорогу, он вырос, поднялся, потому что вы, жалкие, забились по нарам и залгались, предали заветы российской интеллигенции – говорить правду, не взирая ни на что. И если вас в очередной раз прихватят за глотку (уже прихватывают) – сочувствия не дождетесь. Заслужили». («Новая газета», 2-4.12.2002 г.) Очень точно определил в этой связи современную российскую ситуацию Александр Храмчихин («Комплекс полноценности» // «Отечественные записки», № 4, 2003 г.) «За десять лет существования новой России СМИ сформировали две картины мира, которые условно можно назвать «демократической» и «патриотической». В обеих присутствовали «недееспособный», «непредсказуемый» Ельцин, коррумпированная «семья» и власть вообще, грабительская «прихватизация» и обнищание народа. Были у картин и различия. В «демократической» картине ведущее место занимал Его Величество Запад, у которого русский хам должен был смиренно учиться и не сметь возражать. Были также «борцы за свободу Ичкерии» и «русские агрессоры». В «патриотической» картине присутствовала Великая духовность русского народа, ненавистный Запад, стремящийся эту Духовность погубить, предварительно грязно над ней надругавшись, березки, лики святых, былинные богатыри, межконтинентальная баллистическая ракета РС-20 и тт. Сталин и Жуков (насчет Ленина между различными категориями «патриотов» согласия не было). Вырваться из созданной «акулами пера» «вилки» было практически невозможно. Журналист или политик, сделавший шаг из одного лагеря, не мог остановиться посередине и «проскакивал» до противоположного, так как ни те, ни другие инакомыслия не допускали. Рискнувший не согласиться подвергается жестокой обструкции с обязательным переходом на личность. Создание отечественными СМИ атмосферы национальной катастрофы и чувства полной безысходности нанесли обществу колоссальный моральный и материальный ущерб». Юрий Лотман писал: «Не бывает интеллигентного человека без желания понять другого». То, что неизбежно присутствует в самом понятии интеллигентность – сомнение. Образ интеллигентности как высокой социальности, как отношения людей, основанное на взаимном уважении и безусловной любви – это образ матери с ребенком на руках. Если Россия – мать, то все мы – ее дети, которых любят независимо от цвета кожи или курчавости волос, старшие они или младшие, послушны или иногда своенравны. В нормальной дружной семье старшие заботятся о младших – это естественная функция сильного человека – беречь слабых. Перенося этот образ на этническую картину мира, раскрашенную расовыми или этническими группами, отметим, что неизбежно они делятся на «сильные», «доминирующие» и «слабые», «уязвимые» или «угнетенные». Социальные различия между этими категориями, чем бы они ни были вызваны, интерпретируются как «расизм» или «дискриминация». Исправлять несправедливость возможно только установив для «слабых» специальный режим: привилегии и особо благоприятное обращение – от перераспределения ресурсов до требований т.н. «политической корректности», нормативного языка в общении с ними. Следовательно, если рассматривать русскую нацию как доминирующую по отношению к национальным сообществам в составе России, то не является ли это расизмом, когда лозунг «Россия для русских» превращается в русскую идею. Смеем надеяться, что нас ожидает все же несколько иное развитие событий. «Империи рушатся, и хорошо, если после них остаются нормальные жизнеспособные государства. Но вместе с империей должен исчезнуть и имперский патриотизм. Потому что нет ничего нелепее мечты о Великой Албании в маленькой и одной из самых бедных в мире стране. Ничего нет смешнее северокорейских карт, где страна Ким Чен Ира помещена в центре планеты с лучами, расходящимися, как от солнца, от столицы мира – Пхеньяна. Ничего – опаснее необоснованных амбиций раскинуть земли от Черного до Каспийского моря, если нет собственного морского флота. Именно тогда «красный» патриотизм бронзовеет, чтобы потом начать отливать коричневыми оттенками. Нам нужно новое осознание патриотизма. Новое, иное, чем прежде, его осмысление. Понимание того, что если у нас были Чайковский и Толстой, а у них Луи Армстронг и Мэрилин Монро, это вовсе не делает нашего лесника из Иркутской области духовно богаче и возвышеннее их фермера из Айдахо. И наоборот. Конечно же, у нас есть все основания гордиться, что мы – россияне. Но они точно такие же, как у монгола – гордиться своей Монголией, немца – Германией, а сенегальца – Сенегалом. Мы не лучше их. Не величественнее, умнее, одухотвореннее, красивее. И они не лучше нас. Просто мы – патриоты России, своей страны, а они – своей». (Р. Арифджанов, «Версия», № 8, 2003 г.) «Отношение к другим народам – это индикатор психологического состояния», – пишет Светлана Климова (Центр исследования социальных трансформаций). – Людям, потерявшим статус, нужно определяться с жизненной стратегией, а ситуация выбора – дискомфортная. Поэтому появляется неудовлетворенность миром вообще и ксенофобия в частности. Последняя выше по отношению к тем, от кого ожидается угроза. У агрессии различают по меньшей мере два мотивационных фактора. Один из них – чувство превосходства и безнаказанности, другой – комплекс неполноценности, – говорит профессор Акоп Назеретян. – Вы знаете почему в Англии нет антисемитизма? Потому что англичане не считают евреев выше себя. Это не я придумал – это слова Черчилля». Похоже, что мы имеем оба эти комплекса. С одной стороны, многие проявления национализма (словесную брань, к примеру) у нас вообще не наказывают. Антиконституционная лужковская «регистрация» – все знают, что она незаконна, ну и что? А насчет неполноценности… Некоторые теоретики обосновывают расизм тем, что еще сын Ноя, Хам, за известную провинность был проклят Богом, что потомки его стали черными рабами и что, значит, так тому и быть. Вряд ли все было именно так, но социологи и антропологи знают, что вообще-то эта проблема – национализм, расовая ненависть, отвращение к «чужаку» – действительно стара как мир, что она сопровождала человечество на протяжении всей его истории и что даже самое прогрессивное общество не свободно от этой заразы. Разница в том, что прогрессивные общества воспитывают у своих граждан толерантность. Или заставляют их быть толерантными. В России никакого антидискриминационного законодательства не существует, равно как и государственного органа, который бы проводил антидискриминационную работу. Вся она – удел правозащитных организаций» (А. Симонова: «Официальный расизм» // «Консерватор», № 3, 2002г.) Какими бы жесткими ни были законодательные акты, несомненно, что проблемы нагнетания националистических настроений они не решат, да и не их это поле деятельности. Брожение, идущее внутри общества, требует тщательного исследования и совершенно других мер его нейтрализации. До сих пор мы так и не определились в природе национализма. Что это – явление, свойственное имперскому духу русской нации? И как ответ на него этносепаратизм регионов? Существовал ли национализм в СССР? Книга Николая Митрохина «Русская партия» посвящена одному из самых интересных и малоизученных сквозных сюжетов в истории советской общественной мысли: движению русских националистов в 1953 – 1985 годах. Естественно, в 1985 году движение не прервалось, более того, именно в период гласности и «перестройки» оно во многом определило политический климат и идеологический рисунок, причем при Путине в еще большей степени, чем при Ельцине. Анонсируя книгу в «Московских новостях», Михаил Золотоносов пишет: «Исследование посвящено «русской партии», у которой были свои сторонники в партийно-государственном аппарате и творческих союзах. В известном смысле «русская партия», альтернативная партийному курсу, официально покоившемуся на догме интернационализма, была организацией тайной, конспиративной. Документальные отложения отсутствуют либо по-прежнему засекречены («и по-прежнему, – замечает Митрохин, – сохраняются бывшими сотрудниками ЦК КПСС и КГБ»), поэтому изучение превратилось в расследование, основанное на беседах с дожившими до начала XXI века активными участниками движения русских националистов. Самое, конечно, интересное в книге – это показ влияния органов власти на русское националистическое движение (Условно – РДН). Отдельные проявления этого были известны, но руководящее воздействие на РДН со стороны Политбюро и аппарата ЦК КПСС, а также аппарата ЦК ВЛКСМ столь последовательно и полно анализируется впервые. Вне поля зрения, к сожалению, остался КГБ. Первым неформальным политическим объединением во влаксти, поддержавшим «русскую идею», была «группа Шелепина»: она состояла в основном из бывших руководителей ВЛКСМ конца 1940 – 1950-х гг., тесно связанных с «органами». В эту группу входили, помимо Шелегина, Семчастный, Егорычев, Месяцев, Демичев, всего до 40 человек. Пользуясь доверием Хрущева, члены «группы» совместно с Леонидом Ильичевым (председателем Идеологической комиссии при ЦК КПСС) попытались начать кампанию по борьбе с либеральными веяниями среди интеллигенции). Националистически настроенные писатели находили себе покровителей наверху, создавая им опору и транслируя поддержку на более низкие уровни. Митрохин деловито составляет списки: Шолохов, Бубеннов, Софронов, Сурков, Закруткин (патриоты-антисемиты), Михалков, Леонов, Кончаловская, Сергеев-Ценский (циничные и хорошо замаскировавшиеся православные монархисты). Далее идут недавние фронтовики: от Михаила Алексеева и Бондарева до Стаднюка, Шевцова и Шуртакова. В середине 1950-х они начали занимать административные посты, в частности, в СП РСФСР. Механизмы передачи идей «русской партии» были многообразны. Скажем, в формировании Ильи Глазунова большую роль сыграли, как замечает Митрохин, взгляды его покровителя – «сочувствующего русским националистам православного дворянина и крупнейшего советского литературного функционера Сергея Михалкова и его жены Натальи Кончаловской, содержавшей салон, в который приходили русские националисты». Естественно, Глазунов был не единственной tabula rasa, на которую умелой рукой нанесли националистические письмена. Наиболее детально прослежена роль аппарата ЦК КЛКСМ в консолидации русских националистов и в поддержке издательства «Молодая гвардия» и журнала «Молодая гвардия». Отдельно рассматривается влияние русских националистических идей на движение за охрану памятников истории и культуры; отдельно «Русский клуб» Кожинова-Палиевского; отдельно – поддержка «деревенщиков», антилиберальная кампания 1917-1982 гг. У Митрохина вышла параллельная история советской литературы, обнажившая пути преобразования националистических импульсов, шедших с верха, в движение литературного кривошипношатунного механизма». (М. Золотоносов: «Славянский шкаф ЦК КПСС» // «Московские новости», № 43, 2003 г.) «Пока русский национализм фактически запрещен и преследуется (и это при том, что на Украине или в Литве национализм является государственной идеологией), пока русские являются угнетенным большинством, униженным и бесправным, до тех пор России просто не существует, а существует «эрефия», чучело исторической России, набитое трухой» (К. Крылов, «Консерватор», № 17, 2003 г.) – к сожалению, эта позиция занимает все большее пространство не только в общественном умонастроении, но, что наиболее тревожно, в политике, и сложившийся расклад в Государственной думе – наглядное тому подтверждение. Базовую опору подобным установкам создают в немалой степени средства массовой информации, используя все более совершенный профессиональный инструментарий. Недавно в свет вышел «Словарь современного жаргона российских политиков и журналистов». Его авторы – А. Могенов, С. Никулин, А. Ниясов и М. Савватова – внимательно читали газеты и смотрели телевизор на протяжении последних десяти лет, сознательно ограничившись лишь политической и социально-экономической тематикой. «Авторы словаря пришли к выводу, что информационные мифы создаются, закрепляются и поддерживаются в общественном мнении при помощи определенных лексических идентификаторов – эпитетов, аббревиатур, журналистских клише, ярлыков, элементов новояза, – иными словами, жаргонных терминов и выражений, активно эксплуатируемых в СМИ», – пишет Н. Назаревская (газ. «Культура», № 47, 2003 г.) К сожалению, адекватной оценки расистских и экстремистских тенденций в обществе так и не наступило. Бывший ведущий «Главной темы», а ныне генеральный директор телекомпании «Московия – 3-й канал» (собравшей под своим крылом «Русский взгляд», «Русский дом» – православно-патриотические передачи с националистическим уклоном) Толстой в итоговой декабрьской передаче пафосно заявил: «Евросоюз выделил один миллион долларов на борьбу с ксенофобией и расизмом, так что если их у нас нет – придется придумать, иначе денежки не получить». Столь безаппеляционное утверждение на телеканале, програмная политика которого «достойна» того, чтобы на нее обратили внимание соответствующие надзирающие органы, можно расценить как демонстрацию уверенности в «правильности» выбранного пути, который, как раз, и должен привести нас к «России для русских». Зачем нам нужны чужие отбросы?.. Название этой главы позаимствовано из интервью губернатора Кемеровской области А. Тулеева газете «Версия», где он озвучил свою позицию в решении миграционных проблем. Подобное мнение столь характерно для многих публичных политиков, да и для всей основной массы публикаций о задачах и формах российской миграционной политики, что мы решили вынести эту формулировку в заглавие. Представления материалов СМИ на данную тему принципиально начнем с «Литературной газеты», на страницах которой так странно лицезреть публикации шовинистического толка, иначе трудно оценить заметку А. Калинина «Ты здесь никто, Ваня!». Публикация в рубрике «Русский вопрос» предваряется призывом в подзаголовке: «Коренным жителям российских областей срочно требуется государственная защита». Основную авторскую тревогу вызывает эксплуатация коренного русского населения российской глубинки «пришлыми инородцами». Согласимся: да, существует проблема квартирного криминала, в которой, в том числе, замешаны и цыгане (А. Калинин пишет о сложившейся системе обманного выселения из московских квартир опустившихся на дно людей с последующей продажей их жилплощади цыганами). Но является ли этот квартирный бизнес исключительно национально цыганским. Не есть ли это штрих к общему портрету криминальной России, где единой преступной нитью повязаны все участники аферы, и где цыгане являются одним из звеньев этой цепи. «Рабы, да еще в законе. Не дикая Чечня – средняя полоса России! Новое явление XXI века Еще раз фразу «Мы – рабы» услышал я от русских людей в Подмосковье, неподалеку от станции Лобня. …Они начинают продавать себя рано, с шести утра. Кто определил эти места сбора, неизвестно, видимо, сложились сами собой. Чуть позже появляются и покупатели. Ходят, приглядываясь, оценивая товар. Потом окажется, что некий Заур, как он представился при знакомстве, вовсе и не хозяин, а подставная фигура. Хозяин же, у кого эти люди весь день перебирали лук, при расчете скажет, что он их и не нанимал вовсе, тем более никаких обязательств перед ними н6е брал. Сунет в руки по червонцу, и – ветер вам в спину. «Мы здесь как рабы», – скажет в сердцах одна из таких наемных работниц, бывшая обувщица из Кимр, когда мы с ней встретимся возле этой самой кучи. Только раньше рабы были черные, а хозяева белые, теперь же все переменилось. …А вот иная ситуация. В роли подневольных оказались уже коренные жители тверской деревни, приютившие беженцев из Чечни. В Старицком районе с населением чуть больше 29 тысяч человек проживают около 600 представителей разных наций и народностей, среди них – 93 дагестанца и 26 чеченцев. По другим данным, их значительно больше, просто многие живут без прописки и регистрации – приезжают, уезжают… В общем, проходной двор. Дагестанцы, армяне, чеченцы начали осваивать российскую глубинку еще при советской власти. Отсутствие достаточного количества рабочих мест в горных районах страны вынудило ЦК КПСС разрешить им сбиваться в бригады и брать подряды преимущественно в сельских районах. Многие здесь и осели... Но чеченские войны сорвали с мест их родных, друзей, знакомых, знакомых друзей и друзей знакомых. Они скупали пустующие дома, квартиры и селились кучно – в Старице, Луковникове, Бережках, Бойкове. В иных поселках приезжих сегодня больше, чем коренных. Живут по своим законам, все более чувствуя себя хозяевами. «Ругаться с ними мы не ругаемся, да это и бесполезно. Они кого хочешь перекричат, массой задавят. Обычно пытаемся уладить мирным путем…» – говорят жители села Луковниково. «Они на нас злые все. Ведь их бомбили наши русские солдаты, многих убило. А они все друг другу родственники…» «Обсуждаем мы их только на кухнях, у себя дома. Даже с соседями о них редко говорим. А что? У них прописка есть, они такие же граждане, как и мы. Что мы им скажем? Мы со своими соседями ругаемся, а у них один за всех и все за одного. Другие мы. Другие они…» «Мне маленький чеченец сказал: «Ты здесь НИКТО, а я КТО!» Откуда это у него? Все, наверное, родители настраивают!» А. Калинин («ЛГ», № 14, 2004 г.) Далее следует пространный перечень столкновений жителей Тверской области с пришлыми кавказцами. Завершает автор публикацию интересным пассажем: «Миграционные процессы обычно находятся под жестким государственным контролем. Защищая права мигрантов, государство в то же время понуждает их жить по тем законам, по которым живет общество. У нас – все наоборот. Нас самих понуждают жить по законам степей, гор, цыганского табора. Правда, гордости от этого никакой нет». Прочтя публикацию, не удержалась от звонка в «Литературку». Мое недоумение на счет причисления коренных российских этносов – чеченцев и дагестанцев – к мигрантам, и вообще по поводу тональности публикации заместителя главного редактора газеты В. Полякова попросту удивило: «Но ведь, согласитесь, проблема существует. Русской деревне сегодня очень тяжело». Абсолютно солидаризируясь с собеседником, спрашиваю: «А почему Вы решили, что подобных проблем выживания нет у северокавказских сельчан? Ведь постперестроичные реформы и рыночные катаклизмы одинаково поразили все регионы». «Но ведь вы на Кавказе занимаетесь овцеводством, а русский крестьянин – землей. И не очень плодородной. Для того чтобы ее возделать нужны дополнительные государственные средства и особые привилегии». Не буду приводить полностью наш долгий разговор. Надо заметить, он был достаточно интеллигентным, но впечатление у меня осталось удручающим. Если журналист такого ранга и столь авторитетное издание как «Литературная газета» абсолютно не представляют специфику и проблемы важнейшего для России региона – Северного Кавказа, и не усматривают в подобной публикации националистический «привкус», то вероятность ближайшего межнационального диалога практически сводится на нет. Горцы Северного Кавказа – коренные россияне – находятся в условиях тяжелейшего выживания. Их пашни политы потом, не менее едким, чем пот русского крестьянина. Горское отходничество, вынужденное кочевье за пределы родного ландшафта есть осознанная тяжкая необходимость накормить собственных детей. «Ты здесь никто, Ваня!» – повторю за автором: «Ты здесь никто, Аслан, Заур, Расул… – здесь, в своей собственной стране». Еще один перл из «Литературки»: хорошие русские люди едут в вагоне поезда, рассуждая о своем российском жытие-бытие. О начальниках-взяточниках, о нищите пенсионеров, об исконно русском терпении… «В Кирове на вторую полку подсел азербайджанец. Он сразу вытащил двухлитровую бутыль из-под кока-колы, взял у проводника четыре стакана и разлил. Старик заулыбался еще пуще, я тоже не смог отказаться, а Володя отказался наотрез. Позже, когда азербайджанец Рамиз пошел в соседнее купе со своей бутылью, он так объяснил свое воздержание: – На чем они нас ловят? На том, что мы никогда не отказываемся, когда угощают. Как только русский принял на грудь угощение, его можно брать голыми руками. Ты заметил, как он оскорбился из-за того, что я не выпил? Каждый отказ от водки расшатывает его мировоззрение. А перед походом в другие купе Ремиз рассказал, как он понимает современную обстановку. – У нас Баку сейчас весь в огнях. Как Париж. И жизненный уровень приближается. А здесь меня на вокзале поставили к стенке и стали обыскивать. Он меня обыскивает, а я знаю, сколько ему надо. Но меня гордость удерживает ему дать. Я всегда в России даю пятую часть. Но я даю пятую часть большому человеку в погонах, а когда меня обыскивает мелкий шакал, я просто его презираю… Арбузы в июле? А почему арбузы в июле не могут созреть, если они в Ленкорани под пленкой еще в феврале посажены?.. Какая селитра? Сладкий арбуз, ранняя капуста! Мы вам торговлю держим, у вас налаженное снабжение получается. Товар сам бежит куда надо. Сейчас вот в Екатеринбурге сбыт найду, потом в Курган погоню «КамАЗы» за картошкой. И всем хорошо. У нас русские сейчас хорошо стали по-азерлбайджанскому говорить. Ты пропорцию посмотри, у нас русских полмиллиона, а у вас азербайджанцев сто тысяч… И Рамиз, подхватив бутыль, пошел к соседям. Перед Екатеринбургом он залез на вторую полку и долго хрустел ассигнациями. Так долго, что мне перед сном этот хруст так же звучал в ушах, как иногда после рыбалки в закрытых глазах качается поплавок». (А. Образцов: «Под хруст ассигнаций» // «ЛГ», № 6, 2004 г.) Сегодня главным врагом среднего россиянина, как в регионах, так и в столицах, становится мигрант. Лицо неопределенное, но скорее восточной национальности. Впрочем, европеец из Украины тоже неплохо справляется с этой ролью. Корни этого конфликта, безусловно, связаны с национализмом. Но сейчас вопрос явно приобретает социальный оттенок. Дело не в цвете кожи – коренное население относится к этому фактору практически равнодушно, а порой чем темнее кожа, тем более симпатичен гость. Дело скорее в столкновении зачастую действительно несовместимых обычаев, причем на уровне вполне бытовом, определяющемся идеологией в довольно малой степени – таков взгляд на проблему П. Муравьева. «Лишенное внятной идеологии общество находится в процессе изобретения врагов, поскольку государственное предложение в этом вопросе спросу не соответствует, и черты этих врагов, как мы видим, уже определились. Враги народа могут спать беспокойно – смена им в обозримом будущем не предвидится». (П. Муравьев: «Ближайшее будущее врагов народа» // «Консерватор», № 2, 2002 г.) «Московские власти в лице мэра и местного милицейского начальства предлагают ужесточить правила регистрации приезжих, ссылаясь на то, что треть преступлений в Москве совершается иногородними. Странно, что при этом не предлагается ужесточить контроль за прописанными москвичами, ведь получается, что они совершают гораздо больше преступлений – две третьих, отнимая криминальный хлеб у приезжих. И если в нашем случае «понаехали» тут кавказцы, молдаване, украинцы, белорусы, то в иных столицах их место занимают турки, бангладешцы, пакистанцы и т.д. Проблема общая – глобализационная. И в каждой стране ее как-то решают, не пользуясь при этом инструментами административного произвола, физического насилия и прикладного расизма. Нынешняя практика применения законов и подзаконных актов, нынешний закон «О гражданстве» загоняют трудовую миграцию в тень, тем самым криминализуют ее и создают все условия для того, чтобы бюджет не пополнялся налогами. Подчеркну, что миграция из более бедных, чем Россия, стран – главным образом именно трудовая. В условиях сдерживающего российский экономический рост дефицита рабочей силы люди приезжают сюда работать и зарабатывать. А мы мешаем им, то есть самим себе, превращаем трудовую миграцию в нелегальную, плодим взаимную этническую озлобленность, взятки, беззаконие. Нелегальный бесправный эмигрант – это потенциальный преступник. Легальный эмигрант – это работник, такой же, как и «коренной» гражданин Российской Федерации. Альтернатива проста: или превращаться в плавильный котел, правильно организуя процесс переплавки трудовых ресурсов, или всю оставшуюся жизнь догонять Португалию» (А. Колесников, «Плавильный котел» // «Известия», 04.02.2003 г.) Говоря о стратегическом видении проблемы трудовой миграции в России, глава МВД, в чьем ведении находится решение миграционного вопроса, Б. Грызлов (ныне спикер Госдумы РФ) отметил необходимость притока такой силы в Россию, так как в ряде регионов идут процессы депопуляции трудового населения. А в ряде других – восполнимость трудовых ресурсов за счет собственной базы сведена к нулю. «…в случае невыхода на работу мигрантов в Российской Федерации, по крайней мере в мегаполисах, встанут строительные площадки, краны, часть транспорта. Мы должны честно сказать себе, что в какой-то степени мигрант может стать ресурсом, который поможет ликвидировать негативные проявления депопуляции, и которым он уже стал в других странах мира» (Б. Грызлов, «Российская газета», 31.10.2002 г.) При этом министр вполне справедливо заметил – мигранты должны уважать наш менталитет, соблюдать наши законы и видеть Россию не как территорию добычи «полезных ископаемых», а как страну своего возможного проживания, как свою родину. Мысль разумная и гуманистическая. Но что делает для этого само государство и СМИ, ставшие сегодня транслятором государственной политики. Основные претензии аборигенного населения к мигрантам сводятся, прежде всего, к обвинению в узурпации рабочих мест и нежелании приспосабливаться к местным культурным традициям. Так ли это на самом деле? Иммигранты, как правило, выполняют низкоквалифицированную, малооплачиваемую работу, поэтому упреки их в конкуренции с местным населением, которое не очень стремится в сферу обслуживания или на стройку, малообоснованны. Что касается их нежелания вписаться в местную культуру, то важно определить, к какой культуре им предлагают приспособиться, и как, и в чем проявляется это «нежелание» – конкретная информация на этот счет отсутствует. Европа, которая давно имеет четко выстроенную миграционную политику, каждый раз пересматривает ее в связи с требованиями времени: идеи мультикультурализма трансформируются в пользу сохранения национальной идентичности. Австрия, например, вводит обязательную для иммигрантов культурную программу. В Германии закон о мигрантах предусматривает языковое обучение и курс гражданства. Что происходит у нас? Руководитель крупного российского региона может позволить себе высказать в центральной прессе следующую позицию: «Пользуясь бесконтрольностью, к нам прорываются бездельники, которые потом требуют жилье. Работать не хотят или не могут, начинают воровать или грабить. А если бы вы видели, насколько агрессивны дети таких мигрантов – доходит даже до изнасилования славянских мальчиков» (губернатор Краснодарского края А. Ткачев, «НГ», 28.03.2003 г.) «Но главное, – подчеркнул Ткачев – найдено понимание с федеральным правительством и администрацией Президента по самым ключевым вопросам, в том числе по проблемам незаконной миграции, крайне острой для Кубани. Теперь мы будем бороться с этим явлением законными методами», – пообещал губернатор. По его мнению, журналисты, пишущие на темы межэтнических отношений, любят делать из мухи слона. Особенно недоволен краснодарский глава турками-месхетинцами и курдами, от которых «совершенно нет никакой пользы ни для края, ни для страны». При этом он похвалил за «хорошую ассимиляцию» армянскую и греческую диаспоры. Губернатор явно запамятовал, что в интересах развития экономических и торговых процессов в южных российских колониях, армяне и греки были призваны на кубанские земли еще императрицей Екатериной II, когда край только заселялся казачеством. Исторических свидетельств о роли этих двух этносов в стимулировании торговли достаточно для того, чтобы адекватно оценить их вклад в развитие Кубани. Город Армавир Краснодарского края традиционно считается своего рода столицей кубанских армян. У коренного кубанского народа – адыгов они известны как черкесо-гаи, хорошо знают адыгский язык, традиции и являются полнокровными коренными жителями кубанской земли. То же самое можно сказать и о кубанских греках. Что же касается турок-месхетинцев и курдов, то справедливости ради следует отметить их необыкновенное трудолюбие, плоды которого мог оценить каждый, кто проезжал по федеральной трассе на черноморское побережье Кавказа, где у дороги овощами с собственных огородов торгуют в большинстве своем турки-месхетинцы. Так что насчет «бесполезности» их для Краснодарского края с губернатором можно очень доказательно поспорить. Следуя его логике, если половина казачьих станиц имеет безработную, пьянствующую молодежь, значит ли это, что они бесполезны для края и «подлежат селекции», и по какому принципу определяет руководитель края полезность или бесполезность того или другого этноса. Сама постановка вопроса уже отдает нескрываемым расизмом. Красноречива оценка действий губернатора Кубани руководителем большого промышленного региона России А. Тулеевым, который, судя по всему, не менее радикально решает миграционные проблемы на вверенной ему территории. К ткачевскому определению этносов как «бесполезных» он добавил свой – «нехарактерные», что абсолютно неприемлемо для юга России: для пограничных южных территорий в силу исторической специфики их заселения полиэтничность и поликонфессиональность как раз характерны. Об этом мы будем говорить дальше. А по поводу утверждения Тулеева, что пришельцы «выдавливают коренных жителей из наиболее прибыльных секторов местной экономики», не вдаваясь в абсурдность этого тезиса, напомним, что экономика у нас нынче рыночная, следовательно, она любит более предприимчивых и деловитых. Не танками же завоевывают мигранты себе место под солнцем, а каторжным, бесправным трудом, не защищенным никакими социальными обязательствами работодателей. Монолог Тулеева – пример озвучивания устоявшихся стереотипов и штампов в оценке мигрантов, в числе которых «навязывание хозяевам собственного образа жизни». «…этнические конфликты, возникающие из-за несправедливого разделения рынка труда, – это даже серьезнее, чем экономический ущерб. Они реально угрожают общественной безопасности. Яркий вам пример – ситуация Кубани. Там власти недавно забили тревогу в связи с обвальным наплывом нехарактерных для региона этносов, которые расселяются, заметьте, в самых благодатных местах и выдавливают коренных жителей из наиболее прибыльных секторов местной экономики. Добавьте к этому пренебрежение гостей к местным обычаям, а то и попытки навязать хозяевам собственный образ жизни – и почва для конфликтов готова. – Вы не думаете, что действия властей на Кубани отдают самым что ни на есть махровым шовинизмом? – Да какой тут шовинизм… Неужели, если гость кладет ноги на ваш стол, его еще и свежей скатертью надо накрыть? Людей ведь возмущает не цвет кожи или разрез глаз, а то, что они лезут в чужой монастырь со своим уставом, плюют на правила общежития. …Все, что сделал Ткачев, – это попытался ради спокойствия вверенного ему региона контролировать там незаконную миграцию. Правовыми, подчеркиваю, методами. А ведь бесконтрольный наплыв мигрантов происходит не только на Кубани. Провинциальные города Центральной России заполняют невесть как просочившиеся беженцы из бывших среднеазиатских республик. Работы в глубинке почти нет. Чем зарабатывают на жизнь пришельцы из регионов, где основным промыслом давно стали наркотики, остается только догадываться. В некоторых районах дальневосточного приграничья китайцев уже больше, чем наших граждан. Чтобы понять, чем это грозит, вспомните Косово, которое приютившиеся там албанцы оттяпали у сербов. По сути, Ткачев пытается сегодня в одиночку предотвратить «косовский вариант» на южном приграничье своей страны» (губернатор Кемеровской области А. Тулеев: «Зачем нам чужие отбросы?» // «Версия» 10-16 июня 2002 г.) Об отношении к туркам-месхетинцам, да и к другим национальностям в Краснодарском крае, пресса практически умалчивает. Несколько прошлогодних публикаций в либеральных изданиях были посвящены всплеску активности краевых властей по ограничению миграции, которые предусматривали жесткие меры по отношению к туркам-месхетинцам. Неоднократно писали о турецкой проблеме в Краснодарском крае «Новые известия». «Для краснодарских властей турки-месхетинцы – настоящая находка. Активно рисуя их врагом общества № 1, кубанское руководство успешно сваливает на турок вину за все беды региона. Распространение наркотиков, воровство, грабежи, сознательное отравление земли, изнасилования, террористическая деятельность – вот неполный список преступлений, в которых обвиняются турки-месхетинцы. Что любопытно, обвиняется весь народ без исключения. Сказать, что Ткачев действует нахрапом, было бы неправильно. Подобно коллегам федерального уровня, он то созовет локальный, но такой же карманный, Гражданский форум, то создаст комиссию, то выступит в печати с осуждением фашистов и националистов. При этом упорно продолжает гнуть свою линию. Дошло до того, что турок, работающих на полях, штрафует и задерживает милиция. А уже заключенные договоры аренды расторгают. При этом деньги, уплаченные за аренду, никто, конечно, возвращать людям не собирается. Не так давно министр РФ Владимир Зорин заявил Интерфаксу, что власти Краснодарского края должны пересмотреть решении об ограничении миграции, которые предусматривают жесткие меры в отношении турок-месхетинцев. Но слова министра – кубанским властям не указ. Что им Зорин, если сам президент Путин до сих пор так и не дал однозначной оценки политике Ткачева? Вот и на позавчерашней пресс-конференции в ответ на конкретный вопрос: «Как вы оцениваете действия губернатора Ткачева в отношении миграции?» Владимир Путин привычно отговорился: «Если губернатор действует в соответствии с законом, хотя и жестко – это правильно, если нет – прокуратура должна подправить». И уже более уверенно продолжал об «опасности разжигания межнациональной розни в многоконфессиональной стране». Вот и вся оценка!» («Жизнь превратилась в ад» // «Новые известия», № 21, 2002 г.) Представители Новороссийского комитета по правам человека отметили, что визит на Кубань специальной комиссии Совета Федерации, переполнил чашу терпения турок. Мало того, что в состав высокой комиссии входил сам Николай Кондратенко (предшественник Ткачева, также не отличавшийся особой любовью к представителям «неправильных» национальностей), так еще и на встречу с турками-месхетинцами были приглашены местные казаки во главе с одиозным атаманом Безуглым. «После того как прибывшая в Крымский район комиссия Совета Федерации – кстати, туда входит знаменитый своим национализмом бывший губернатор края Николай Кондратенко – отказалась встречаться с представителями месхетинцев отдельно (только в присутствии местного казачества), они начали голодовку. Что изменилось? Ничего. Чего хотят местные власти? Понятно чего: выгнать их с «исконно русской земли». Как оценивает эту историю власть федеральная? Вот цитата из газеты «Новороссийский рабочий»: «Заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков высоко оценил деятельность администрации и Законодательного собрания края в решении этих непростых вопросов (речь идет о миграции). Владислав Сурков заявил: «Кубань – стратегическая окраина России, поэтому региону уделяется самое пристальное внимание. Ситуация здесь стабильная. С администрацией края у нас полное взаимопонимание. Здесь делается все возможное для сохранения стабильности». Статья, изданная в начале этого года, подписана пресс-службой администрации Краснодарского края». (А. Симонова: «Официальный расизм» // «Консерватор», № 3, 2002 г.) Исчезнувшая, к сожалению, из отечественного медиа-пространства «Общая газета» посвятила расцвету национальной нетерпимости в Краснодарском крае публикацию Фатимы Тлисовой «Кубань рейхнулась». Статья наполнена такими вопиющими фактами нарушения элементарных прав человека, что уже только одна эта публикация могла послужить поводом для серьезного общественного обсуждения проблемы и скорейшего политического ее решения. Но с тех пор так ничего и не изменилось, что окончательно убеждает в дальнейшей безысходности и тупиковости разрешения всех этнических и конфессиональных противоречий. Фатима Тлисова, черкешенка (адыгейка) по национальности, принадлежит к народу, чьи земли покоряли кубанские казаки, позволяющие сегодня столь нетерпимое отношение к «инородцам». Атаман Кубанского казачьего войска Владимир Громов без тени сомнения сообщил журналистке: «Мы традиционно сохраняем добрососедские отношения с горскими народами, но присутствия здесь турок, курдов и ассирийцев казачество категорически не приемлет. Правозащитники не тех защищают! Я председатель краевой призывной комиссии, преподаю в университете. И что вижу: в строю только русские, а студенчество «чернеет» на глазах. Армянская проблема стоит не менее остро. У них есть независимое государство Армения. Кто мешает им там жить и трудиться? Общество настроено против армян. Люди уже открыто спрашивают: «Когда гнать будем?» Нашу позицию разделяют в Центральной России, ее понимают в Кремле, ее поддерживает наш губернатор. Если кто-то попытается сместить Ткачева, мы сумеем его отстоять». В Крымском районе, где компактно проживают турки-месхетинцы, журналистка встретилась с простыми людьми, которые поведали ей свои истории. Краевая власть запретила муниципальным образованиям сдавать землю туркам и в аренду, и в субаренду, отбираются приусадебные участки, паспортная служба отказывает в прописке, за отсутствие которой турок штрафуют. У тех, кто не может заплатить штраф, судебные приставы забирают из дома самое ценное. «Мы покупали дома крымских татар, уезжавших в Крым. Теперь на нас заводятся дела о самозахвате. Если ничего не изменится, скоро среди нас начнется голод, потому что у турок нет других источников существования, кроме земли», – рассказывает активист движения турок-месхетинцев «Ватан» Мурат Чукадзе. «Неподалеку от Анапы есть хутор Школьный. Там мне советуют найти Юсуфа Расулова. – Мы собрались у меня дома, чтобы совершить намаз, – рассказывает Юсуф. – На автобусе приехали человек двадцать казаков, ворвались в дом. Мне сломали челюсть, били, пока не потерял сознание. Лутфиева Асима затащили в автобус и тоже били. Дурсунову Халиту выстрелили прямо в глаза из газового пистолета. Фазилова Бенташа и Расулова Мухиддина увезли в сторону Анапы и избитых до полусмерти бросили на обочине. У всех нас есть медицинские заключения, есть свидетели. Мы подали заявления в милицию, многих из казаков знаем лично, но никто не собирается их наказывать. Учительница Татьяна Тарасова охотно отвечает на вопросы: – Я веду выпускной турецкий класс. На прошлой неделе мы прошли аттестацию на общих условиях. Ребята показали результаты не хуже, чем в русских классах. Дети очень способные и воспитанные. Все рассказы о том, что турки не знают русского языка и не хотят общаться с русскими, – для нас, тех, кто живет рядом с ними больше десяти лет, – оскорбление такое же, как для них самих. Сейчас людей больше волнует, что подскочат цены на селхозпродукцию. Туркам не дают землю, значит, не будет осенью урожая. А работать на земле никто, кроме турок, не хочет. О страхе и плохих предчувствиях говорят в Краснодарском крае все. К примеру, профессор, политолог Михаил Савва пророчит беспорядки и конфликты, если власть не предпримет решительных мер – массового выдворения чуждых элементов за пределы Кубани. По Савве, в категорию «чуждых» попадают все, кто плохо владеет русским языком, отличается высокой рождаемостью и не исповедует православие. А также армяне и грузины, потому что их много. Стремление «инородцев» участвовать в политической жизни Савва расценивает как опасный и конфликтный фактор для «старожильческого» населения. Есть в интеллектуальной среде Кубани и люди, которые высказывают противоположные мысли. Высказывают, к сожалению, на условиях анонимности. По их мнению, традиционный национализм коренного населения Краснодарского края стал для властной элиты эффективным инструментом сохранения и расширения ее сфер влияния. Чтобы сохранить ресурсы, нужна силовая поддержка – поэтому и продолжается сращивание казачества с властью. При главах муниципальных образований специально для казачьих атаманов созданы должности первых замов. Казаки используются как мобильная, радикально-националистическая, вооруженная структура, обладающая зачастую большими карательными функциями, чем милиция. …Недавно ВЦИОМ анкетировал своих экспертов именно на эту тему. Вот один из вопросов: «Как вы считаете, какой процент населения России поддержит политику А. Ткачева?» большинство ответили – «90%». (Ф. Тлисова: «Кубань рейхнулась» // «Общая газета», № 21, 2002 г.) О причинах «особенностей национальной политики», провозглашенной губернатором Краснодарского края А. Ткачевым и появлении на Кубани «зоологических националистов», достаточно внятно рассказала публикация Игоря Бедерова в «Новой газете» (№ 49, 2002 г.). В беседе с коренным кубанцем, хорошо разбирающимся в хитросплетениях губернаторской политики, журналист, как нам кажется, нашел адекватные ответы тому, что на самом деле стоит за «национальным вопросом» в Краснодарском крае. И если в Ростовской области и Ставропольском крае как в пограничных регионах «горячих кавказских точек» действительно остро стоит объективная проблема миграции, то в Краснодарском крае все гораздо проще и объяснимей. Для объяснения сложившейся вокруг турок-месхетинцев ситуации приведем краткую историческую справку, которая со всей очевидностью свидетельствует, что пока эта проблема не будет решена на государственном уровне, она неизбежно будет порождать эскалацию нетерпимости и этнической напряженности во всех регионах их временного проживания. Известно, что в прошлом местом компактного проживания этноса была Месхетия – область в южной Грузии. В XVI веке эта территории была завоевана Турцией. А в 1829 году часть ее была присоединена к России. В 1944 году в Среднюю Азию были высланы как мусульмане – турки, курды, армяне-хемшины, туркмены-таракамы и непосредственно грузины-мусульмане, в том числе месхи. Это этнически не однородная, но связанная единая мусульманским вероисповедованием группа, получила позднее обобщенное название «турки-месхетинцы» или «месхетинцы». В результате депортации погибло около 17 тысяч человек (треть общей численности народа). После Ферганской резни 1989 года 90 тысяч турок-месхетинцев, большинство из которых до сих пор числятся гражданами СССР, вынуждены были бежать в Россию. Движение среди переселенцев за возвращение в Грузию началось еще в 1956 году, когда по указу Президиума Верховного совета СССР от 25 апреля были отменены ограничения для спецпереселенцев, хотя тем же законодательным актом депортированным запретили возвращение в места, откуда их выселили. Этот запрет был отменен только в 1974 году, но вопрос о репатриации турок-месхетинцев в Грузию так и не решен до сих пор, хотя шанс на возвращение дает вступление Грузии в Евросоюз, где в качестве одного из условий приема перед грузинским правительством поставлен вопрос о решении месхетинской проблемы. Но препятствие со стороны грузинских властей не единственная трудность репатриации. Положение осложняется неопределенностью этнической принадлежности переселенцев. Одна часть из исповедующих ислам грузин-месхов продолжает, несмотря на столь долгий отрыв от родины, считать себя грузинами, другая видит себя анатолийскими турками и третья часть (самая многочисленная) не обладает четко выраженным национальным самосознанием. Подобная градация расколола месхетинское общество в вопросах репатриации, где камнем преткновения стала тема выбора этнической ориентации: кем возвращаться на родину – грузинами или турками. Эту проблему обсудил съезд турок-месхетинцев, прошедший в Кабардино-Балкарии. Бурная полемика по определению конечной национальной принадлежности привела к победе сторонников «прогрузинского» направления. До конца 1980-х годов на родину вернулось около 1300 мусульман-месхетинцев, но после известных тбилисских событий 1989-1991-х годов часть репатриантов покинула Грузию, оставив там несколько месхетинских компактных поселений, которые с 1992 года снова стали пополняться возвращенцами. Таков краткий исторический экскурс. Возникает вполне закономерный вопрос, который одинаково интересен и для ситуации с турками-месхетинцами на Кубани: существуют ли претензии к прибывшим со стороны местных грузин-христиан и как вписываются турки-мусульмане в местное традиционное общество. Первое, что отмечают ученые, занимающиеся исследованием образа жизни в новых условиях так называемых турок-месхитинцев – это высокая степень социальной изолированности. Свои поселения репатрианты называют словом «остров», что вполне соответствует их отчуждению по отношению местному населению. Более того, такие «острова», существующие не только в Грузии, но и в Азербайджане, в республиках Северного Кавказа, в Краснодарском крае, Средней Азии и на Украине, имея между собой тесные связи, образуют своеобразный этнический архипелаг, максимально закрытый для проникновения внешних воздействий. Подобная форма отчуждения есть нормальный, логически и научно обоснованный способ самосохранения национальной идентичности маленького этноса, надолго оторванного от родного ландшафта. Вызывает ли это раздражение со стороны местного грузинского населения? Как реагируют они на подобную самоизоляцию турок-месхетинцев. В отличие от возмущенных оценок жителей Кубани (чье якобы недовольство озвучивает краевое руководство), грузины отмечают трудолюбие турок-месхетинцев, их этническую солидарность, почитание родителей, уважение к религиозным ценностям. Это не значит, что все так идеально во взаимоотношениях двух разноконфессиональных этносов. У них достаточно различий (и прежде всего религиозных) для возникновения взаимного отторжения, но разногласия не являются принципиальными, это скорее всего «бухтение» на бытовом уровне. И эта разность в восприятии грузин и кубанцев может стать темой отдельного культурологического исследования. Мы же ограничимся только констатацией, что налицо разные критерии и этнические установки к образу «другого». Перевес, несомненно, на стороне грузин, которые демонстрируют толерантность на генетическом уровне: не выпестованную неким законодательным кодексом или интеллектуальной системой, а порожденную собственными национальными традициями. «Игнорирование проблем турок-месхетинцев и нарушение их прав может стать новой угрозой для Юга России», – считает пресс-секретарь Института прав человека Татьяна Бердникова. Вряд ли стоит ожидать от краснодарских властей лояльного отношения к «пришлым инородцам», если по отношению к коренному кубанскому этносу – адыгейцам – этносу, представляющему западное крыло единого общеадыгского массива ( к восточным адыгам относят кабардинцев и черкесов), проявляется откровенная враждебность, выражающаяся в фальсификации хрестоматийных исторических фактов. Наглядно данную тенденцию демонстрирует новый учебник по истории края «Родная Кубань», созданный большим авторским коллективом под редакцией профессора КГУ В.Н. Ратушняка, тиражом 30000 экземпляров, изданный в 2004г. в Краснодаре по инициативе губернатора края А.Н. Ткачева и допущенный департаментом образования и науки Краснодарского края в качестве учебного пособия для школ. Подробный анализ данного научного опуса был сделан, кандидатом исторических наук, ведущим научным сотрудником Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований С.Хотко, и отражает общее мнение ученых-кавказоведов. Не имея возможности представить публикацию в полном объеме, приводим основные аргументы, свидетельствующие об антинаучности и идеологической сверстанности истории Кубани в угоду политической конъюнктуре. Из этого исторического пособия юные кубанцы узнают, что до появления на этих землях казаков автохтоны-адыги никогда не жили на Кубани, ни их, ни их отдаленных предков не было на территории Северо-Западного Кавказа. Не понятно, откуда они появились в период Кавказской войны, став ярыми врагами казаков. Вся эпоха Кавказской войны изложена без политической истории адыгов. Авторы не сочли возможным дать хотя бы краткий внешнеполитический обзор Черкесии этого времени, характера и масштаба национально-освободительного движения адыгов, дать сведения о лидерах адыгского сопротивления. Адыги совсем не попали и в кубанскую историю ХХ в., а те скудные сведения о них, которые получат кубанские школьники, территориально бок о бок живущие с этим народом и ежедневно сталкивающиеся с ними на улицах Краснодара, в учебных заведениях, общественных учреждениях и т.д., ничего не могут вызвать у молодого поколения кубанцев, кроме ненависти к адыгам. «…отчетливо видно стремление авторов к деэтнизации истории Северо-Западного Кавказа, к полнейшему умолчанию истории единственных аборигенов края – адыгов. <…> Самый большой раздел учебника – о Кавказской войне. Это само по себе вызывает сомнение: стоит ли в 6-7 классе делать акцент на военной теме в ущерб разделам о культуре, в ущерб другим периодам. Разве не достаточно 1-2 параграфов в этом возрасте? Мы можем предположить, что подобный дисбаланс сложился из-за того, что большая часть краснодарских «кавказоведов» занимается не историей и культурой Кавказа, а военно-историческими проблемами России на Кавказе. … Кавказская война на Северо-Западном Кавказе целиком представлена как казако-черкесский конфликт. Вся воинская заслуга в завоевании Черкесии приписана казакам – как будто здесь не было огромной российской регулярной армии и как будто солдат-великороссов погибло меньше, чем казаков. Во всем этом читается заявление – история Кубани есть история казаков. Но и демографически, и экономически на Кубани с 80-90-х гг. XIX в. доминирует неказачье население – русские, украинцы, армяне, евреи, греки, немцы, болгары, чехи,эстонцы…При изложении событий Кавказской войны воспевается захватническая политика царизма. ..казаки-линейцы представляются доблестными защитниками родной земли, т.е.эта война не велась для завоевания адыгской земли, хотя мы знаем, что эта цель подчеркивалась в сотнях русских документов, но только для защиты родной земли. Дагестан – тоже родная земля казаков! И Кабарда конечно же. Обращает на себя внимание крайне враждебный тон авторов – черкесы названы врагами! Данный учебник – единственное учебное пособие на всем Северном Кавказе, где допущена подобная лексика. Все другие авторы используют эмоционально неокрашенный термин «противник». В создании образа черкеса используется зооним – змей: страшный змей плывет по Кубани, угрожая родной земле, это переплавляются черкесы. Честный и деликатный разговор с детьми на эту важнейшую тему авторы подменили следующей установкой: «Прошли годы. Закончилась Кавказская война, а земли, где некогда шли ожесточенные бои за обладание побережьем Кавказа( черкесы, значит, не защищали родную землю, а вели бои за обладание побережьем Кавказа!) стали населять мирные люди многих национальностей( т.е. все хорошие и мирные, кроме черкесов). Весь этот замечательный учебник завершается текстом гимна Краснодарского края. Это и есть гимн «мирных людей многих национальностей». В нем есть и такие строки: «на врага на басурманина мы пойдем на смертный бой». Басурманин – это русский термин, заимствованный из татарского, обозначающий мусульманина! Что это, как если не обозначение мусульман в качестве врагов? Какая была необходимость в качестве гимна многонационального и многоконфессионального субъекта РФ, тесно связанного экономически с Турцией, утверждать боевую походную песню кубанских казаков на турецком фронте времен первой мировой войны? Не является ли это нарушением конституции РФ? Текст гимна должен консолидировать общество – это не аксиома, но в современном мире желательно, чтобы так и было. В адыгских песнях периода Кавказской войны есть такие строки, которые нельзя распевать со сцены, и их не поют. Подобные тексты являются предметом исследования историков и фольклористов, но им не приходит в голову идея рекомендовать их к ежедневному прослушиванию. …По-прежнему звучат замшелые штампы из официоза XIX в.: хищные, ленивые и праздные черкесы испытывали хронический продовольственный кризис, а их набеги были значимым фактором экономики! Но после выхода в свет в Санкт-Петербурге в 1897 г. исследования крупного русского ученого-агронома Ивана Николаевича Клингена «Основы хозяйства в Сочинском округе» этот штамп может озвучивать либо дилетант, либо ( если речь идет о профессиональном кавказоведе) совершенно недобросовестный человек….Один из главных вопросов, который хочется задать сочинителям рассматриваемого учебника: для кого 200 лет работало российское кавказоведение? Кавказоведение сегодня не может быть доморощенным. А содержание учебника не должно резко отличаться от устоявшихся научных представлений, достигнутого уровня знаний. Учебник полностью противоречит всему, что написали об адыгах ученые с мировым именем. Несомненно, учебник способен очень сильно навредить атмосфере толерантности в двух субъектах РФ – Краснодарском крае и Республике Адыгея. Учебник полностью фальсифицирует историю Северо-Западного Кавказа и представляет собой образец того, каким не должен быть учебник или любая книга, адресованная детям. Очевидно, что ребенок, воспитанный на такой книге, не станет считаться с проблемами аборигенов края – адыгов – и не будет воспринимать их таковыми». С. Хатко («Советская Адыгея» № 41, 2004 г.) *** На отношении к «инородцам» на Юге России, важнейшем для страны стратегическом регионе, следует остановиться особенно подробно, так как под сложившуюся там систему противодействия миграции попали не только граждане «ближнего зарубежья», но и полнокровные россияне – народы соседних субъектов Федерации. Юг России как федеральный округ объединяет Краснодарский край, Ставрополье, Ростовскую область, Калмыкию и семь республик Северного Кавказа: Дагестан, Чечню, Ингушетию, Осетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею. Основной движущей силой такого противодействия, главной опорой местных властей в «борьбе» с мигрантами являются казаки. При этом провозглашен основополагающий тезис «борьбы»: нашу землю мы ни с кем делить не должны!.. «Казаки выражают серьезную озабоченность в связи с возникшей угрозой изменения этнической карты Юга России, а также возможной потерей этнической своеобразности славянских народов. К сожалению, сегодня в ряде донских районов, например в Семикаракорском, идет спонтанное заселение, в некоторых хуторах уже проживают более половины представителей некоренных национальностей. Русское население притесняется, и это недопустимо. Поэтому мы целиком поддерживаем наших соседей-кубанцев, которые решили положить конец бесконтрольной миграции, нарушающей баланс между коренным населением и пришельцами. А это может привести к межнациональным конфликтам. Коренное население видит, как живут переселенцы, особенно кавказцы, как правило, нигде не работающие и ведущие себя агрессивно. Они занимаются воровством, торговлей наркотиками, грабежами. В Ростовской области создалась не просто тревожная, а крайне критическая ситуация, особенно в восточных районах. Здесь в последние годы дагестанцы и чеченцы буквально затерроризировали население. Они насилуют русских девушек, зверски избивают и калечат парней, совершают убийства. Казаки озабочены попытками мигрирующих религиозно-этнических группировок создать очаги напряженности и путем строительства мечетей. Такие попытки предпринимались в Ростове, Азове, Новочеркасске, Таганроге, Дубровском и ряде других районов. Население территории области войска Донского в подавляющей своей массе исповедует христианство. Поэтому распространение здесь иных религиозных течений воспринимается очень болезненно. Такая реакция усиливается событиями на Северном Кавказе, терактами против мирного населения, ростом преступности так называемого кавказско-мусульманского оттенка. Поэтому мы также обратились к губернаторам Ростовской, Волгоградской и Воронежской областей с призывом воздержаться от размещения на их территориях новых мечетей. Это, по нашему убеждению, позволит в дальнейшем сохранить существующий в настоящее время межконфессиональный баланс, избежать создания очагов конфликтов. Мечетей на Дону испокон веков не было, и все жили в мире и согласии. (В. Водолацкий: «Нашу землю мы ни с кем делить не должны…» // «НГ», 09.07.2002 г.) Не менее катастрофически представлена ситуация и в другом южном регионе – Волгоградской области. Все те же претензии, все те же «страшилки», все те же мифы… «…процесс освоения области выходцами с Кавказа и из Средней Азии идет дальше, не прерываясь и даже не замедляясь ни на минуту. Это во-первых. А во-вторых, уже сегодня пришельцы, будучи (пока что?) меньшинством, играют в жизни региона роль, куда более значимую, нежели их абсолютная численность. Крупнейшими и наиболее сильными национальными общинами в Волгоградской области являются чеченцы и азербайджанцы. Чеченцев в регионе не менее 70 тысяч. По мнению многих специалистов, это крупнейшая чеченская диаспора в собственно России, и при этом одна из самых влиятельных. До самого последнего времени «политическая крыша» чеченской общины (национальное общество «Барт», с некоторых пор именуемое просто «диаспорой») надежно и плотно прикрывала волгоградских вайнахов от любых превратностей судьбы. Руководство диаспоры исключительно умело играло на страхе власти сначала перед межнациональными столкновениями, затем – перед терроризмом и диверсиями, и добилось практически полной неподконтрольности любым официальным структурам в обмен на «миролюбие». Интересно, что особенно упрочились позиции диаспоры в годы первой чеченской кампании, когда губернатор публично просил ее главу замолвить словечко перед Басаевым, чтобы тот «не шел на Волгоград». А попутно бил по рукам милицию и ФСБ за малейшие попытки испортить вайнахам жизнь. Нетрудно понять, что предприимчивые чеченцы постарались извлечь из такой ситуации максимум выгод. За истекшие годы горцы заняли господствующие позиции в местном криминальном мире, уничтожив или превратив в «вассалов» почти всех русских авторитетов. На фоне вайнахов азербайджанская диаспора кажется тихой и незаметной… В областном центре быстро складываются самые настоящие азербайджанские кварталы. При этом азербайджанская диаспора так же, как и чеченская (правда, с меньшим успехом), упорно пытается выйти и на политическую арену, пользуясь при этом поддержкой Баку. Еще более ярко проявляются политические амбиции армянской диаспоры. По численности (30-35 тысяч) она заметно уступает предыдущим, но по экономическому и особенно политическому влиянию может поспорить если не с чеченцами, то с азербайджанцами точно. Все эти процессы проходят на фоне продолжающегося наплыва мигрантов из Азии и естественного вымирания русского населения области (число умерших среди русских волгоградцев в два с лишним раза превышает число родившихся). С каждым годом в первых классах волгоградских школ становится все меньше светловолосых учеников. По прогнозам специалистов, сохранение существующих тенденций может означать только одно: примерно через тридцать лет русские в Волгоградской области станут национальным меньшинством, обреченным на подчиненные роли во всех сферах деятельности, поделенных между более агрессивными пришельцами. А что же власть? Власть предпочитает не замечать очевидного и никогда первой не заводит разговора о национальной проблеме. А если ей напоминают о ее существовании, ответы может из обладминистрации сводится все к той же формуле: край испокон веков многонациональный, приживемся как-нибудь. На вопрос, как именно, ответа просто не дается. Уж очень неприятный, видимо, он будет» (В. Шумилин: «Русские уходят с Волги» // «Независимая газета», № 23, 2001 г.) Начальник отдела Совета безопасности Ставропольского края Василий Шнюков видит в наплыве мигрантов серьезную угрозу суверенности региона. «Полученному нами праву на свободу передвижения были принесены в жертву более важные конституционные гарантии. А именно право на жизнь. У нас в Ставропольском крае, например, свободная миграция привела к тому, что к 1988 году в крае были похищены более 170 заложников. Погибли 27 милиционеров. Идем дальше: в некоторых районах нашего края доля мигрантов составляют до 80% учеников. Они и сами не учатся, и русским детям не дают учиться. То есть мы потеряли право на образование. И наконец: право на жилище. Если бы не было потока мигрантов, стоимость квартир соответствовала бы реальности. Но приезжие, переплачивая, вздули цены, и местное население потеряло возможность купить жилье» («Комсомольская правда», 8.07.2003 г.) Вот такие серьезные обвинения на совести мигрантов: посягательство на базовые конституционные ценности, право на жизнь, образование и жилище. Остается только уточнить, каким образом приезжие дети не дают учиться русским детям и откуда у приезжих столько денег, чтобы так «вздувать цены» на жилье, ведь покинули они свои отчие земли явно не от сытой благополучной жизни, а в поисках лучшей доли. Предвижу ответ, ибо во всех случаях в регионах, включая Центр, он один и тот же: дети мигрантов не хотят учить русский язык и ведут себя обособленно, агрессивно, а их родители отнимают у аборигенов лучшие рабочие (хлебные) места, приезжие не хотят жить по местным законам и обычаям, «навязывают другим особенности своего поведения» и т.д. и т.п. Между тем, невозможно отрицать, что иностранный строитель – это прежде всего низкооплачиваемая и бесправная трудовая единица. «Дешевые и послушные», – называет их один из ростовских прорабов в беседе с корреспондентом «НГ». По его словам, «нелегалам платят примерно 4-5 тысяч рублей в месяц, плюс сверхурочные – около 150 рублей в час. Зарплата для Ростова не самая низкая, но вкалывать приходится на износ по 12 часов в сутки. Как правило, нелегалы занимаются неквалифицированным трудом: работа на бетономешалке, уборка, разгрузка-погрузка, принеси-подай. Благо, народ безотказный, да и под рукой всегда. Именно усердие гастарбайтеров порождает спрос на их услуги. Причем никакие, даже самые скотские, бытовые условия не уменьшают их трудоспособности. «Это самая дешевая и послушная рабсила, да и к тому же практически непьющая», – считает мой собеседник. …Вопреки расхожему мнению, строители-нелегалы никого не вытесняют с рабочих мест и не нарушают баланс на внутреннем рынке труда. «Если выслать всех рабочих-иностранцев, – заметил уже знакомый прораб, – темпы строительства заметно снизятся. Откуда взять людей, согласных пахать от рассвета до заката за пять тысяч безо всяких гарантий и страховки? Местных на подобные работы силой не затащишь. В Ростове легче сосчитать стройплощадки, где нелегалов нет». Вывод из этого только один: новый закон, который должен был упорядочить миграционные потоки, защитить права иностранных работников и принести казне дополнительные доходы, не работает. Да и не может он работать. По крайней мере до тех пор, пока зияют огромными дырами целые участки границы, а бывшие советские граждане при заполнении миграционных карт в графе «цель приезда» не перестанут без опасений нарушить законы государства вместо слова «работать» писал «приехал в гости к родственникам». Или до тех пор, пока не создадутся такие условия, при которых работодателям было бы просто невыгодно привлекать нелегалов». (А. Шаповалов: «Кому на Дону гостить хорошо…» // «НГ», 5.12.2003 г.) И пока государство собирается пустить миграционный поток в цивилизованное русло, борьбу с гастербайтерами осуществляют казаки и национал-патриоты, особое место среди которых на юге России занимает «Русское национальное единство» (РНЕ). «Они нам хлопот не доставляют», – утверждает УФСБ Ростовской области, по данным которого в рядах местного РНЕ, вот уже несколько лет возглавляемого бывшим борцом Юрием Накалюжным по прозвищу Хохол, около 30 тыс. человек. «Самые активные ячейки – в городах Шахты, Новочеркасск, Таганрог, Гуково и Белая Калитва. В УФСБ не видят большой проблемы в нынешней деятельности РНЕ, лишь отмечают, что постепенно они все больше и больше уходят от политики к бизнесу, главным образом теневому. Председатель комитета по связям с политическими партиями и общественными организациями администрации Ростовской области Валентина Маринова заявила «Власти», что открытых нарушений действующего законодательства за ростовским отделением РНЕ не установлено. К тому же, по утверждению госпожи Мариновой, РНЕ не раз выступало посредником в конфликтных ситуациях между кавказцами и казаками, «в ряде случаев предотвращая столкновения между сторонами». В пресс-службе ГУВД Ростовской области «Власти» заявили следующее: «В принципе ростовское РНЕ нам особых хлопот не доставляет. Никаких серьезных акций они не проводят. Разве что спалили дюжину банок прибалтийских шпрот да погорланили перед входом в Северо-Кавказский суд про свободу Буданову». («Коммерсант Власть», 4-10.08.2003 г.) Эту информацию сообщила корреспондент журнала Ольга Аленова, которая ездила на Ростов-на-Дону на оглашение приговора Юрию Буданову и там у здания суда обнаружила людей, безоговорочно поддерживающих полковника. Лидер местного отделения РНЕ Юрий Накалюжный охотно пошел на контакт с корреспондентом «Коммерсантъ Власти» «Обведя взглядом ряды своих бойцов, Накалюжный подзывает самого рослого... – Там звери на автосервис наехали, – доносятся его слова. – Возьми ребят, разберись. – Звери – это кто? – Ну, черные. У меня, правда, тут деление небольшое есть. Если он приехал в Россию гадить – это зверь, и мы его мочим. А если он живет с нами в мире, девчат русских не трогает, рынки наши не заселяет, значит, это нормальный человек. Тут у нас район есть, Нахичевань называется. Его еще Екатерина армянам отдала. Вот там недавно на наших пацанов наехали. Мы собрали братву, армян по пояс раздели и сошлись. – И что? – Теперь уважают. – У вас боевая организация? – За себя постоять можем, – говорит Накалюжный. – У нас вообще пожелание такое к партийцам: если ты мужик, занимайся борьбой или боксом. Поэтому все ребята где-то задействованы. Я вот тренер по греко-римской борьбе. – Вступить в РНЕ считается престижным, – говорят молодые парни у здании суда. – Если кавказцы наедут, ты не прятаться от них будешь, а ребят соберешь и сдачи дашь. Да и работой время от времени партия обеспечивает». Особенное внимание к казачьему вопросу на Юге России и к «засилью» его мигрантами отличает «Независимую газету». Регулярно на ее страницах появляются материалы с характерными заголовками: «Русские уходят с Волги», «Нашу землю мы ни с кем делить не должны», «Квот на курорты всем не хватит», «Ставрополье держит самооборону» («В помощь милиционерам – казаки с карабинами»). Идейная направленность публикаций такова: приток мигрантов на юг России угрожает безопасности страны, и казаки – главный оплот державы в укреплении ее южных рубежей. Причем, в число мигрантов почему-то попадают даже ногайцы и карачаевцы – коренные жители этих территорий. Не углубляясь в существо вопроса, который имеет очень много подводных течений, исторической специфики, этнических мотивировок и современных российских противоречий, журналисты выдают поверхностную информацию, несущую часто разрушительные, дестабилизирующие последствия для и без того хрупких межнациональных и межконфессиональных отношений. Доказательный пример этому – регулярно публикуемые «НГ» материалы собкора газеты по Ставрополью А. Шаповалова. С неподдельной тревогой журналист сообщил («Мигрантам – зеленый свет» // «НГ», 28.04.2003 г.), что переселенцам разрешили расселяться в курортных городах Кавминвод, «в результате чего численность населения в регионе превысила допустимые для нормального существования целебной базы пределы, не говоря уже о постоянно меняющемся составе. К примеру, в Кисловодске за последнее время более чем на 30% выросло количество армян и более чем на 20% – количество карачаевцев, а количество русских сократилось на 10%». Сравним эту цитату с тем, что писал А. Шаповалов за год до того в ноябре 2002 г.: «Межэтнические отношения на Ставрополье крайне напряжены. А наиболее угрожающий характер процессы неконтролируемой миграции приобрели для восточных районов края и региона Кавказских Минеральных Вод. Например, в Кисловодске за последнее время более чем на 30 % выросло армянское население и более чем на 20 % – карачаевское, а количество русских при этом сократилось на 10 %» («Уголовно наказуемое исследование» // «НГ», 26.11.02 г.). Все те же цифры, все та же постановка вопроса. Неужели в достаточно большом промежутке времени, который отделяет одну публикацию от другой, журналиста не заинтересовали глубинные проблемы миграции на Юге России. И добавляет ли конструктива к разрешению их постоянно приводимые одни и те же цифры. Правда, теперь в подкрепление сказанного добавляется фигура профессора Ставропольского Госуниверситета Виктора Авксентьева, «который обвиняется по ст. 282 УК ни много ни мало в разжигании межнациональной розни. Таким образом, пожалуй, впервые в России по этой статье привлекается не член какой-либо неонацистской или ваххабитской организации, а ученый, к тому же достаточно известный у себя на родине. Вина заведующего кафедрой социальной философии и этнологии Виктора Авксентьева сводится к тому, что в своей монографии «Ставрополье: этноконфликтологический проект» он «допустил высказывания, формирующие негативный образ мигрантов неславянских этносов и пропагандирующие превосходство лиц одной национальности над другими». Далее А. Шаповалов развивает тему угрозы Ставрополью «концентрацией тюркских и кавказских народов». «Не лучше ситуация и в ряде восточных районов Ставрополья, где число приезжих из соседнего Дагестана также стремительно возрастает. Особенно сильный наплыв мигрантов приходится на Нефтекумский район, где русских уже меньше половины, зато необычно высока концентрация тюркских и кавказских народов. За последние несколько лет в крае появилось более 30 небольших населенных пунктов, где нарушен этнобаланс и коренное русское население оказалось в меньшинстве. По прогнозам специалистов, такая же участь ожидает еще более 50 селений, так как количество приезжих в них уже вдвое превышает коренное население. Причем незаконная миграция одинаково доставляет неудобства как русским, так и представителям других национальностей, испокон веков проживающих на Ставрополье». И та, и другая заметки – типичный пример «информационного шума», «информационной агрессии», «информационной безответственности». Как можно отнести к мигрантам автохтонное население края? Знает ли автор публикаций, что район Кавминвод, т.е. нынешнее Ставрополье – это исконный ареал обитания коренного населения – карачаевцев (которые и есть тюркско-кавказский народ). Они живут здесь уже тысячу лет и корреспонденту следовало хотя бы внимательно изучить топонимику края, которая в большинстве своем имеет тюркскую основу, что является свидетельством существования здесь древней аборигенной культуры, носителями которой в крае являются карачаевцы, калмыки, ногайцы. И говоря о том, что мигранты «доставляют неудобства как русским, так и представителям других национальностей, испокон веков проживающих на Ставрополье», кого имеет в виду Шаповалов? Судя по всему, все те же перечисленные нами народы плюс россияне – дагестанцы, которых журналист тоже отнес к мигрантам. И уж тем более странным звучит утверждение, что «более всего у местного населения вызывает беспокойство, что приезжие не хотят жить по местным законам и обычаям, что приводит к межнациональным конфликтам». Это абсурдное заявление – образец типичных обвинительных штампах в адрес мигрантов. Все эти народы, объединенные А. Шаповаловым в единый мигрантский массив, имеют общую культуру и традиции, которые и есть суть «местных законов и обычаев». Да и расхождение их с казачьей культурой сомнительно, так как казаки в своем этногенезе имеют тюркскую основу (к этой теме мы еще вернемся). А сокращение количества русских – это что, по его мнению, происки аборигенов, которые в процентном отношении составляют мизерную часть от всего русского населения Ставропольского края? И еще одна существенная деталь: коль скоро территория, где проживают ингуши, чеченцы, ногайцы, калмыки, карачаевцы, дагестанцы, кабардинцы, балкарцы, осетины объединены в Южный федеральный округ, то почему они не имеют право мигрировать в пределах этого административно-территориального образования. Противодействие строительству мечетей на Юге России со стороны казачества является прямым нарушением прав верующих, тем более, что некоторые территории этого региона – исконные места проживания коренного мусульманского населения. Особенно это относится к Ставропольскому краю, где издавна живут исповедующие ислам ногайцы, туркмены, карачаевцы, татары. Все они мусульмане-сунниты ханафитского мазхаба(толка). Кроме того, второе место по численности после русских занимают в крае даргинцы из соседнего Дагестана, мусульмане-сунниты шафиитского мазхаба. Все мусульманские общины края в советское время относились к ведению Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), штаб-квартира которого находилась в г. Махачкале. Однако к началу 1990-х гг. оно распалось, и в результате образовались республиканские муфтиаты. Преимущественно немусульманские по составу верующего населения субъекты федерации, несмотря на громадность своей территории, самостоятельными муфтиатами не обзавелись. Общины Краснодарского края были подчинены Духовному управлению мусульман Адыгеи и Краснодарского края, а ставропольские общины – Духовному управлению мусульман Карачаево-Черкесии и ставропольского края. О нарушении прав мусульман на территории ставропольского края, которые приняли систематический характер говорится в публикации кандидата исторических наук, научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН, А.А. Ярлыкапова, в сборнике «Ислам и право в России: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье) М., 2004 г.» «В качестве примера можно привести случившееся в поселке Чернолесский Новоселицкого района Ставропольского края. Здесь власти не только не стали регистрировать исламскую общину, но и запретили местным мусульманам собираться для совершения молитвы в одном из частных домов, мотивируя это тем, что в поселке живут православные христиане, а собрания мусульман подрывают их устои. …Уже много лет мусульмане с.Канглы Минераловодского района не могут добиться разрешения открыть здесь медресе для обучения желающих получить элементарное исламское образование, причем таковые имеются как среди молодежи,так и среди старшего поколения. Нет мусульманских образовательных заведений ни в одном из ногайских или туркменских сел на востоке края, хотя в XIX в. в каждом ногайском селе имелось не одно мусульманское учебное заведение…Стоит ли после этого удивляться, что мусульманская молодежь Ставропольского края отправилась изучать исламские науки в соседние республики, в том числе и в вахабитские учебные заведения….Порой противодействие местных властей грозит перерасти в открытый конфликт. Такая ситуация сложилась, например, в Левокумском районе Ставропольского края. В одном из сел этого района местная администрация выступает каиегорически против открытия здесь мечети. …Это весьма тревожный знак, когда на территории одного из крупнейших субъектов федерации, имеющего протяженную границу с населенными преимущественно мусульманами республиками, происходят столь вопиющие нарушения их прав на свободное исповедание своей веры. Вызывают тревогу также и случаи откровенной травли мусульман, разворачивающейся на страницах краевых и центральных СМИ. Раздувая случаи перехода незначительной части ногайской молодежи в ряды ваххабитов, представители властей и краевые СМИ создают негаривный образ ногайца-ваххабита. Все ногайцы поголовно обвиняются, если не в принадлежности к ваххабизму, то по крайней мере в симпатии к нему. В газете «Ставропольская правда» за 5 августа 1999г. журналистка Валентина Лезвина делится с читателями своими «большими подозрениями» о том, «что именно осенью на ваххабитской ногайской арбузной корке мы можем поскользнуться так, что не только от ствропольского края, но и от всего Северного Кавказа останутся только осколки». Подобные выпады в отношении ногайцев не только не прекращаются, но и обрастают все более фантастическими «подробностями». Та же «Ставропольская правда» в номере за 1 марта 2003г. стращала своих читателей созданным в Чечне «из выходцев из мест компактного проживания ногайцев» ногайским батальоном численностью в 700 человек. Не отстают и центральные СМИ. Особенно отличились в травле несчастного народа, оказавшегося заложником национальной политики коммунистов, построивших систему, при которой только имеющие собственное территориально-национальнное образование народы могут решать свои насущные проблемы, такие московские издания, как газеты «Труд», «Известия», МК, а также журнал «Новое время». Все эти издания огульно обвиняют весь народ в том, что он якобы распространяет ваххабистские идеи по всему Северному Кавказу и угрожает безопасности российского государства. Эта развернувшаяся истерика, конечно же, не способствует созданию здоровой обстановки на территории Ставропольского края. Тем более она не способствует корректному отношению к нуждам и запросам мусульманского населения, соблюдению его прав и свобод». Безусловно, приграничный со Ставропольем нестабильный регион Чечни делает этот край наиболее уязвимым с позиции безопасности, тем более здесь требуется осторожная продуманная межнациональная и межконфессиональная политика. А что происходит на самом деле? «Год назад по ставропольской границе Галюгаевская, как и раньше, продолжали стрелять со стороны Чечни. Несмотря на это, Центр прекратил выделять средства на обустройство административной границы протяженностью 114 км. Так была упразднена особая зона 3 «А». Ситуация в приграничном Курском районе Ставрополья до недавнего времени практически оставалась фронтовой. Похищения и убийства людей, угоны автотранспорта и скота здесь были привычными. Преступления совершались не только глубокой ночью, но и средь бела дня. И только с весны этого года в районе стало относительно спокойно». В немалой степени этому способствовало объединение усилий Ставропольского МВД и казачьих отрядов, – подчеркивает автор заметки Мария Бондаренко («НГ», 26.11.02 г.). Не первый год в патрулировании административной границы участвуют добровольные казачьи дружины, вооруженные, по распоряжению Краевого совета безопасности, карабинами. За этой короткой информацией стоит очень серьезная проблема – подмена функций системы МВД казачьими формированиями. Шесть лет назад мне – тележурналисту ГТРК Кабардино-Балкарии – довелось снимать фильм к десятилетию северокавказского РУБОПа. Со съемочной группой мы объехали весь регион от Дагестана до Ставрополья. Помню особое впечатление произвела ситуация в Курском районе Ставрополья, пограничном с Чечней. Почти каждую ночь там погибали молодые неопытные солдатики, которых по два-три человека на ночь оставляли одних в этой очень горячей точке. Ничем не защищенные, стоящие буквально в чистом поле, они регулярно подвергались нападению боевиков. Очередной выход на ночной пост становился буквально приговором к смерти. Руководство знало о необходимости укрепления этой пограничной территории людьми, техникой, фортификационными сооружениями, но ничего этого предпринято не было. Ребята из Пятигорского СОБРа с горечью рассказывали, (прося при этом выключить камеру), как помогали рыть землянки своим родственникам, куда те вынуждены были спускаться на ночевку, потому что люди в Курской жили в постоянном страхе нападения боевиков, и никто не чувствовал себя защищенным. То, что должны были делать власти, начали делать сами казаки. И в этом их трудно упрекнуть. Но это участие в «делах государевых» породило в памяти и всколыхнуло в реальности потребность в реанимации казачьего военного института, а за этим стоят далеко идущие последствия. Как пытаются ставропольские власти регулировать «естественную» миграцию? Очень просто. Ставрополье стало первым в России регионом, получившим право самостоятельно устанавливать квоты для приезжих, в том числе и граждан России. Этого права депутаты краевой Думы добивались семь лет в ожесточенных спорах с местной прокуратурой, полагавшей, что данный документ ограничивает конституционное право граждан на свободу передвижения, выбор места жительства и право на труд. Но Верховный суд России встал на сторону местных законодателей, которые, кстати, тоже ссылались на Основной закон. Таким образом, на Ставрополье вступил в силу Закон «О мерах по пресечению незаконной миграции в Ставропольский край». В этой связи вполне справедлив вопрос, который задает М. Бондаренко: «Кстати, российское правительство одобрило концепцию регулирования миграционных процессов в РФ, но этот документ касается иностранных граждан. Кто и как регулирует «естественную» миграцию россиян, совершенно непонятно. И если в Ставрополье, ссылаясь на «национальную безопасность региона», установили квоты для приезжих, что мешает губернатору, к примеру, Тверской области, запретить появление в его регионе сограждан из Новгородчины или Псковщины?» «Больше всего вызывает беспокойство, – утверждает губернатор края Александр Черногоров, – что чужаки не хотят жить по местным законам и обычаям, они ведут себя так же, как и на их бывшей родине, навязывают другим особенности своего поведения, в том числе и криминального. <…>В законе серьезно ограничиваются квоты для городов-курортов Кавказских Минеральных Вод, зато разрешается спокойно селиться в восточных степных районах, например, в Нефтекумском. Летом температура здесь зачастую доходит до 40 градусов и то и дело бушуют пыльные бури, а зимой – сильные морозы и вьюги. По мнению разработчиков, закон не противоречит духу и букве Конституции. И все же, принимая его, ставропольские парламентарии не могли не видеть отклонений от юридической нормы. Но пошли на это прежде всего надеясь на «правоприменительную практику». К этому, судя по всему, их подтолкнул опыт соседей. Так, за период действия закона в Краснодарском крае комиссией было отказано в регистрации 2,3 тысяч приезжих, в основном армянам, из 2,5 тысячи. В суды обратилось около 500 человек, иски были удовлетворены лишь в 80 случаях. Однако в Ставропольском крае это будет делать сложнее, так как основные мигранты края сегодня – это жители Дагестана, Чечни, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. И сократить этот переселенческий поток с помощью закона практически невозможно, ведь выходцы из этих республик – такие же граждане России, как и ставропольчане. Понимая это, здесь, не в пример кубанцам, ужесточили порядок регистрации (кроме случаев наследования), передав решение остальных вопросов в специальные комиссии». (М. Бондаренко: «Квот на курорты всем не хватит» // «НГ», 14.10.2002 г.) Казачьи советы предлагают выработку дополнительных правил, регламентирующих пребывание «гостей» в субъектах Федерации, граничащих с зонами военных конфликтов. С просьбой придать Ростовской области статус территории с особым режимом проживания и регистрации обратился к президенту РФ Владимиру Путину атаман Всевеликого войска Донского Виктор Водолацкий. Казаки требовали введения регулярной регистрации для «иногородних», ограничения срока их пребывания в регионе, выдворения даже за незначительные правонарушения, тестирования на знание законов и языка, отказа в предоставлении права на проживание вблизи стратегических объектов, к числу которых отнесены АЭС, водохранилища, плотины, воинские части, аэропорты… Для переселенцев в качестве резервации закреплялся небольшой участок в восточном районе области. Однако казачий проект не нашел поддержки у президента» (М. Бондаренко, «НГ», 16.09.02г.) О том, что донское казачество опасается нарушения этнического баланса на юге России, журналистка еще раз напомнила в «НГ» (14.04.03 г.). Все те же проблемы, все те же заявления казачьих идеологов: «Мигранты не должны жить возле стратегических объектов… Они несут угрозу будущему края… Из восточных районов бегут коренные жители, которым становится негде работать… Формируются многочисленные, устойчивые, сплоченные и богатые чеченские, ингушские, турко-месхетинские, азербайджанские и китайские общины… Они выкупают предприятия, в огромных объемах строят жилье, открывают мечети, которых скоро станет больше, чем православных храмов». На этом фоне очень тревожным симптомом становится все более настоятельное желание такой влиятельной этнической группы как казаки самим решить проблемы урегулирования ситуации в южных регионах страны. В последнее время усилились требования со стороны российского казачества признать национальность «казак», возместить ущерб, причиненный им большевиками, вернув земли казачьих общин и все права, которыми казаки пользовались до революции. Вопрос о национальности обострился во время прошедшей недавно переписи, на которую казаками возлагались надежды по доказательству их как самостоятельной большой этнической группы, которой до сих пор несправедливо отказывали в праве на существование. На повсеместно прошедших Больших казачьих кругах было решено считать вопрос признания себя народом вопросом политическим. В этом случае власти должны будут выполнить закон о реабилитации репрессированных народов, вернуть казакам утраченную собственность и выплатить компенсации. «Если предстоящая перепись выявит, что две трети населения Дона – это казаки, то тогда Центр просто обязан дополнительно финансировать программу по сохранению наших традиций и обычаев. Тогда мы сможем открыть новые кадетские корпуса, казачьи школы, активнее бороться с наркоманией, более эффективно вести военно-патриотическое воспитание молодежи», – заявил атаман В. Водолацкий в Новочеркасске. «Но самооценка казаков несколько завышена: по мнению директора Института этнологии и антропологии РАН профессора Валерия Тишкова, о таких далеко идущих последствиях не может быть и речи. Казачество уже давно следовало оставить на уровне краеведческого движения, каким оно и было в 70-80-е годы, – считает г-н Тишков. – Это не есть этническая группа, это даже не социальный слой. Это мобилизованная память о социальном слое, который действительно существовал сто лет назад, а затем был капитально разгромлен. Конечно, есть семейные альбомы, этнографические тексты, история казачества. Но нет ни социальных, ни этнологических, ни исторических оснований для того, чтобы выделять казаков в отдельную группу. Тем более что в царских казачьих войсках служили представители очень многих народов, начиная от бурят и заканчивая русскими и украинцами. Искусственно «собирать» казачество – пустая и неэффективная затея. Хотя, конечно, это возможно, если какие-то этнические предприниматели потратят на это миллиард». (И. Сухов: «Мобилизованная память» // «Время новостей», № 141, 2002 г.) Судя по всему, правительство к казачеству все-таки прислушалось. При президенте РФ были сокращены важнейшие комиссии и Советы (включая Совет по помилованию), но оставлен Совет по делам казачества. Более того, генерал-полковник Геннадий Трошев после отстранения его от командования «контртеррористической операцией» в Чечне заступил на должность советника президента по вопросам казачества. Свою деятельность в этом качестве он начал довольно бурно. Знакомство генерала с казачьими войсковыми обществами началось в Волгограде, затем он совершил поездку в Западную Сибирь, где на встрече с представителями казачества Прииртышья генерал Трошев пообещал добиться предоставления казачеству государственного статуса. «На встрече с советником президента сибирские казаки назвали две основные проблемы. Одна из них – отсутствие официального статуса у российских войсковых обществ. Эту проблему, по мнению сибирских казаков, можно разрешить с помощью принятия закона о казачестве и создания штатной вертикали управления. Вторая проблема связана с упразднением управления по делам казачества при президенте: из-за этого возникла неразбериха с присвоением званий и формой одежды, а экологическая и природоохранная службы сибирского казачества потеряли свой статус. Ситуацию усложняет и децентрализация сибирских казаков из-за территориального разделения между Уральским и Сибирским федеральными округами. На встрече с сибирскими казаками генерал Трошев заявил, что «казачьи войска», как кадровые, должны жить по уставам и иметь цели и задачи. Далее генерал направится на Северный Кавказ, где расположены Кубанское и Терское казачьи войсковые общества. После завершения инспекционной поездки Геннадий Трошев должен предоставить президенту Путину доклад о состоянии и проблемах российского казачества и предложить пути их разрешения».(И. Буторин: «Генерал Трошев научит казаков жить» // «Коммерсантъ», 21.03.2003г.) К чести генерала, надо заметить, его слова не расходятся с делом, и уже в мае появилось сообщение о подготовке федерального закона о казачестве. «Вчера советник президента по делам казачества Геннадий Трошев заявил на встрече с Владимиром Путиным о необходимости принятия федерального закона о российском казачестве. Трошев информировал главу государства о проблемах казачества, вернувшись с Большого круга (съезда) казаков России. Советник президента посетовал на то, что закон о казачестве не может быть принят в течение уже десяти лет. Трошев сообщил, что сейчас проект закона о казачестве находится на экспертизе Главного государственного правового управления» («Казаки ждут федерального закона о казачестве» // «Известия», 29.05.2003 г.) Завершающий аккорд решения казачьего вопроса в России прозвучал из уст В.В. Путина на декабрьском (2003 г.) прямом эфире диалога Президента с российским народом. Мужчина из Ставрополя задал вопрос: «Пять лет я состою в отряде самообороны. У нас рядом граница с Чечней. Мы ее по ночам охраняем, днем патрулируем. Тратим много сил, а статуса у нас никакого. Необходимо решать проблемы лечения и реабилитации наших людей». Президент отреагировал с пониманием: «Если вы имеете в виду казачьи отряды, то правительство готовит проект закона, в 2004 году мы его примем – это я обещаю. По поводу вашего вопроса я дам соответствующие указания, и мы подумаем, как это сделать. Вы правы, особенно, что касается наших приграничных районов, тут надо людей защищать». В поддержке казачества с Президентом солидарна партия «Единая Россия». В предвыборный период ее лидер Б. Грызлов встретился с атаманами войсковых и окружных казачьих обществ и заверил их, что главная цель его партии и казачества всегда одна – великая, сильная Россия. Основной темой встречи стал вопрос, как помочь казакам стать надежной опорой для государства. «Пришла пора возрождать традиции казачества, – заявил Борис Грызлов. – Государство, забывшее свою историю, не имеет будущего. А казачество – это история, и история славная. Казаки всегда были опорой государственной власти, защищали южные границы России от Кубани до Уссурийска. Нерастраченный потенциал казачества мы должны сохранить и приумножить. Он нужен России!» Лидер «единороссов» поддержал атаманов и отметил их бесспорные успехи. Казачество поистине воспрянуло духом. Все больше казаков принимают участие в охране общественного порядка. Как в старые добрые времена, они несут службу по защите государственной границы и служат в 15 казачьих воинских частях, на 42 погранзаставах, 16 сторожевых кораблях. Грызлов признался, что восхищается прекрасными казачьими традициями, «пронизанными чувством патриотизма» и стремлением казаков передать их новым поколениям (в кадетских школах готовятся к государственной службе 11 тысяч казачат). «Считаю, что казачество должно быть востребовано нашим государством в полной мере, – заявил главный «единоросс». – Казачество, несколько веков верой и правдой служившее своему Отечеству, желает и сегодня ему служить. Мы не можем быть равнодушными к этому державному порыву! «Партию действительно волнуют интересы казачества, – не скрывал своей радости атаман Донского казачьего войска Виктор Водолацкий. – В программе «Единой России» обозначены те проблемы, которые мы стремимся решать на местах. И это в первую очередь борьба с преступностью – наркоманией, грабежами, разбоем. Но нужен закон о казачестве. Мы уверены, что успех «Единой России» на предстоящих выборах позволит Государственной Думе стать единой, и депутаты от партии смогут принять этот столь нужный закон». (В. Волошин: «Казаки – «единороссам»: «Любо, братцы, любо!» // «Комсомольская правда», 25.11.2003 г.) Не умаляя достоинств и заслуг казачьего сословия перед Отечеством, все же следует помнить, что разыгрывание «казачьей карты» может иметь непредсказуемые и далеко не позитивные последствия. Обратимся в этой связи к мнению профессора И.Я. Куценко, автору большого исторического исследования «Кубанское казачество», предупреждающего о недопустимости политиканства в этом вопросе и превращении казачества в действенный элемент государственной машины. Будучи объективным и уважительным исследователем пути, пройденного казачеством в российской государственности, И.Я. Куценко является активным противником псевдовозрождения, так явно наметившегося сегодня. «Интересно, что при малейшей попытке обособиться на основе старых казачьих традиций, немедленно всплывает знакомое лицо азиатского насилия. В плен худшего старого неизбежно, не осознавая этого, попадают наши современники, стараясь сделать благое дело. На краснодарских рынках, в аэропорту можно видеть фигуры облаченных в косматые папахи и черные гимнастерки или черкески парней. У некоторых за голенищем сапог казаков – плеть. Печать уже сообщала о случаях ее противоправного применения. По решению станичных сходов-митингов, современных «атаманов», презрев закон, самочинно пороли нарушителей общественной морали, спекулянтов. Многие относятся к такому «возрождению» народности положительно. И это в информационную эру компьютеров и роботов, покорения космоса! Такое возможно только в больном обществе, потерявшем достойные социальные ориентиры. Решать сегодняшние проблемы, наряжаясь в стилизованные под царские или белогвардейские костюмы, гордясь регалиями времен колониального порабощения Кавказа, кровавых подавлений бунтов доведенных до отчаяния людей, да еще представлять это, как некое «наитие» духа народного, – значит опуститься в болото гражданской безнравственности и обскурантизма. Сегодня стоит вопрос о переосмыслении политики царизма на Кавказе. Давно нужно называть вещи своими именами. Кавказ был завоеван силой оружия. Только после упорной, долголетней борьбы России удалось сломить сопротивление горцев. Война была жестокой и опасной. В Кавказскую армию ссылались многие политические противники петербургского режима. Война была нелегкой для русского народа. и поныне рязанская фольклорная группа исполняет по центральному телевидению песню-жалобу парней, которых угоняли «на проклятый на Кавказ». Для казаков война была не только бессменной служебной эстафетой нескольких поколений. Она непосредственным образом сказывалась на жизни станиц, их тревожном быте. Многие станицы выполняли функции пограничных застав и даже крепостей. Они были ближним тылом и для казаков, и для армейских частей. Казаки, постоянно находясь в зоне боевых действий, участвовали в войне «всем миром», включая стариков, женщин и подростков, преодолевая большие трудности. Шаг за шагом продвигаясь в глубь горских территорий, отвоевывали они для российских самодержцев новые земли и новых верноподданных. Последствия войны ощущались на протяжении десятилетий. Она наложила отпечаток на характер взаимоотношений с оставшимися на Кавказе горцами, а также – на психологию казачества, победителей, ставших хозяевами края. Ревниво и негостеприимно встретили они иногородних, которые пришли «на готовое». Минула целая эпоха. Ныне рядом с потомками некогда завоеванных горцев живут потомки завоевателей-колонистов. Давно сложилось все необходимое, чтобы между ними было взаимоуважение и соседское доброжелательство. Потому что современные коренные кавказские народы и русский народ сегодня – это народы, достигшие такого нравственно-интеллектуального уровня, который позволяет приступить к формированию демократического, гражданского общества. Но вопросы о былом живут и наносят ущерб подспудно, так как полного ответа на них еще не дано. И честно рассказанная правда снимет последние наслоения недоверия, будет способствовать становлению нового качества межнационального уважения и сотрудничества. Тем важнее научное представление о былом». (И.Я. Куценко: «Кубанское казачество», Краснодар, 1993 г.) История казачества поучительна, – считает ученый. Во-первых, она свидетельствует о губительной роли и для казаков, и для всей страны самодержавной власти, учит необходимости отказаться от идеологической зашоренности и самый главный вывод из многовековой истории казачества – любая попытка группового обособления неизбежно ведет в социальный тупик. Нынешнее казачье движение – одна из массовых и динамичных форм выражения российского национального духа, где своеобразие строится на основе ответственности перед обществом и государством. «Возрождение казачества может получить широкое общенациональное признание только в том случае, если оно пойдет под лозунгом: казаки не сами по себе, а во имя блага народного. Для этого важно разграничивать принципы оценок, отличать этническое от политического. Разве не ясно, что возвращение к «новому», «суб-этносовому» делению людей на разряды неотвратимо воскрешает до боли знакомые противоречия: между казаками и неказаками, казаками, коренными и другими народами. Какие огромные усилия потребовались для того, чтобы оставить их только воспоминаниями пережитого. А ведь уже имели место случаи столкновений неоказаков с горцами с человеческими жертвами, погром студентов Краснодарского политехнического института. Протаскивать в современную жизнь призрак самого мрачного порождения царизма и капитализма – сословности – значит навязывать курс антиобщественный. Людям современным не нужна еще одна грань разобщенности и противостояния. К тому же сооружаемая искусственно». И.Куценко В формировании современного понятия «казак» участвовали и славянские, и другие этносы. Если в XVI-XVII веках казачье войско собиралось только из казаков, то уже в XVIII-XIX в него принимали служить людей разных национальностей: русских, осетин, калмыков и т.д. Вплоть до революции при казачьих частях можно было встретить офицера из горцев. Царским указом позволялось прикомандировывать к казачьим полкам «закубанских армян». Осенью 1914 года, в трудное для России время, калмыков, собравших на нужды русской армии денег и лошадей, Николай II приказал зачислить в казачье сословие. Князь Дмитрий Тундутов за щедрые дары был награжден орденом Святой Анны третьей степени. Кстати, он, как и все калмыки, исповедывал ламаизм. Известно, что за создание нового казачьего объединения с включением в него мусульман хлопотал казачий генерал Дутов. Как оказывается, не столь далекие предшественники казаков отличались веротерпимостью, хотя, наверняка, были значительно набожнее, чем сегодняшние их «воспреемники». Вряд ли бы поняли и согласились они с таким вот заявлением атамана Донского войска В. Водолацкого: «Казаки озабочены попытками мигрирующих религиозно-этнических группировок создать очаги напряженности путем строительств мечетей». Препятствие строительству мечетей на территории Ростовской области атаман объясняет как преграду «росту преступности так называемого кавказско-мусульманского оттенка» (о, могучий русский язык, ты все стерпишь!) К тому же, отсутствие мусульманских храмов «позволит в дальнейшем сохранить существующий в настоящее время межконфессиональный баланс». Между чем и чем балансирует Владимир Петрович? Смею предположить, что при отсутствии мечетей в качестве баланса выступают в Ростовской области синагоги и буддистские храмы. «Мечетей на Дону испокон времен не было, и все жили в мире и согласии», – ну, в этом утверждении он погорячился. Не далее как в прошлом веке территория юга России была плацдармом Русско-Кавказской войны, окончившейся лишь в 1864 году. Надо заметить, что несмотря на все военно-политические пережитки того времени, через все препоны колониальной политики царизма основная масса коренных горских народов всячески стремилась к сближению с русскими, а точнее с казаками, которые составляли основное население юга России к концу войны. И это несмотря на то, что именно казачество стало для царизма основой колонизации края. Хочу напомнить только один фрагмент тех времен. Из письма атамана Лабинского отдела Савицкого (20 августа 1887 г.) начальнику Кубанской области: «Удаление горцев в Турцию доставило бы возможность освободить станицы от чрезмерного перенаселения их иногородними людьми, которые могли бы быть устроены на землях, освобождающихся от горцев». А вот сегодняшний текст атамана Водолацкого: «Мы целиком поддерживаем наших соседей кубанцев, которые решили положить конец бесконтрольной миграции, нарушающий баланс между коренным населением и пришельцами» (не с Марса ли?) Ну прямо как в детской сказке: у тебя избушка лубяная, а у меня ледяная – пусти погреться… Чем обернулось это гостеприимство – помните. Кстати, почти все города Северного Кавказа возникали как форпосты русской оборонительной линии и опоры колониальной политики царизма, причем возникали на исконно аборигенных землях горцев. Еще во времена Азовских походов Петра I (1695-1696 гг.), которые и начали отсчет покорения Кавказа, на территории нынешнего Ростова было облюбовано место для постройки крепости. В 1713 году здесь появился небольшой поселок, где стали селиться беглые крестьяне и различные «гулящие люди». В декабре 1848 г. императрица Елизавета Петровна повелела: «учредить таможню русскую на Дону у устья реки Тамерника против урочища, называемого «Богатый колодец», где и донские казаки могут вести свою торговлю с приезжими греками, турками, армянами». Эта таможня положила начало Ростову-на-Дону. Если бы Виктор Петрович порылся в архивах, он бы увидел, каким этнически разнородным составом заселялся Ростов. Может, это несколько успокоило бы его терзания по поводу изменения этнической карты юга России. Тамернецкий порт был тогда единственным русским портом на юге России, через который она вела торговлю со странами Черного, Эгейского и Средиземного морей. Греческие, армянские, итальянские купцы ввозили сюда свои товары. На берегу Тамерника собирались огромные базары, куда ногайцы пригоняли стада овец, коров и лошадей, крымские татары привозили соль, русские купцы – ткань и металлические изделия, черкесы – бурки, упряжь и т.д. Можно вообразить, каким разноцветьем народов, языков, религий, традиций переливался Ростов того времени. Донские, астраханские, кизлярские купцы посещали с торговой целью горные районы Кавказа, где обычай гостеприимства и куначества «так называемого кавказско-мусульманского оттенка» гарантировал им полную безопасность, бесплатное жилье, еду и корм для скота, ибо не было на свете, и, слава богу, нет до сих пор, священней обычая для горца, чем закон охраны и благополучия гостя. Я, горянка, никак не могу понять гордого заявления Виктора Петровича: «…автобус с турками-месхетинцами, который был выдворен из Краснодарского края, мы также отправили за пределы Ростовской области». Могу себе представить, какие чувства испытывали эти люди, до каких пределов матушки-России будут гнать их? Как тут не вспомнить миф о несчастной Ио, загнанной гневом Геры на край земли. Жаль, коллеги-журналисты быстро охладели к месхетинской теме. Какова сейчас судьба этих изгоев, в очередной раз так круто перевернутая теперь уже экспериментами губернатора А. Ткачева и молчанием правительства страны? Напомню, что изгнали беженцев, вынужденных переселенцев, которых война и преследования заставили некогда покинуть родную землю. Первейшей задачей для таких людей Комиссия по делам беженцев при ООН рассматривает проблемы обеспечения для них условий проживания, занятости, образования, медицинского обслуживания и др. Но у России, как всегда, «особая стать»… Адыги в своей истории это проходили. От бывшего до Кавказской войны трехмиллионного населения – более двух миллионов изгнаны на чужбину. Я знаю, как болят раны, когда гибнет народ, потому что для каждого человека это конкретная судьба его семьи. Вот и шапсугская фамилия моего рода Чухо почти исчезла. Еще одно поколение – и ее не станет совсем. Кому предъявлять счет? Казакам? Требовать этнической чистоты Краснодарского края? Напомнить господину Ткачеву, что он – колонизатор, распоряжается на моих адыгских землях, сам пришлый, еще и кого-то изгоняет? – это можно квалифицировать только как историческое безумие, больной бред маргинала. Водолацкий пишет, что «в восточных районах Дона воруют скот, перевозят оружие, дагестанцы и чеченцы насилуют русских девушек, зверски избивают и калечат парней» и т.д. Но ведь это всеобщий портрет криминальной России, где доля нацменов не превышает числа преступлений, совершаемых «лицами славянской национальности». Кстати, почему-то этот термин ни разу не был упомянут в криминальной хронике в отличие от другой знакомой аббревиатуры. *** Миграция породила еще один миф «об этнической преступности». Но оказывается, что не только большая часть наших граждан делит правонарушителей по национальному признаку. Весной в Москве прошел симпозиум под названием «Национальная безопасность России: проблемы нелегальной миграции и этническая преступность». Как сообщил газете «Известия» начальник главного управления уголовного розыска МВД В. Гордиенко, «этническая преступность опасней бытовой» (?!) Интересно, что подразумевается под этим? Какой национальный колорит отличает технику кражи вора-украинца от такого же карманника из Грузии или Армении? И каким образом исконно по-русски будет тащить кошелек у старушки представитель «государственнообразующего» этноса? Упоминалось на симпозиуме о существовании в преступной среде узкой специализации: за грузинами значатся дерзкие угоны машин, таджики специализируются на наркотиках, украинцы – на кражах и т.д. Значит ли это, что сей разбойный промысел в национальных традициях этих народов и обусловлен их этнопсихологией? «Преступные группировки, образованные по национальному признаку, сплоченней, конспиративней, у них более жесткие законы внутри группы, они не пускают к себе людей других национальностей», – утверждает В. Гордиенко. Питательной почвой для развития этнической преступности все участники симпозиума признали нелегальную миграцию. Автор заметки Наталья Коныгина справедливо отмечает, что никто из представителей якобы «потенциально опасных» для России национальностей на симпозиум не позвали, между тем у них другая точка зрения на происходящее. Председатель федеральной национальной культурной автономии «Украинцы России» А. Руденко-Десняк остроумно заметил: «Если мы будем после каждого преступления, совершенного русским, указывать его национальность, то получится, что русские – чудовищно преступная нация». (Н. Коныгина: «Особенности национальной преступности» // «Известия», 23.04.2003 г.) Год тому назад министр по делам национальностей Владимир Зорин сделал заявление по поводу акцентирования национальности преступника правоохранительными органами, отметив, что «речь идет об одном из пережитков нашего прошлого, когда еще была пятая графа в паспорте и когда вводился очень неудачный термин «этническая преступность». От этого подхода мы уже начали отказываться, но, как все старое, это цепляется за наше сознание. Недавно вышла в свет работа Эмиля Паина по наркомафии, который на научной основе развеивает миф об этничности наркобизнеса и показывает, что все эти преступные группировки интернациональны. То же мы видим и по нынешним судебным процессам над бандами похитителей заложников: чеченцы там составляют меньшинство. Развенчивание прежних мифов является одной из составных частей государственной программы воспитания толерантности». При этом министр с восторгом напомнил, что еще во времена Ярослава Мудрого государство учитывало в своей деятельности этнические и региональные особенности, развиваясь в целом как многоэтническое и многоконфессиональное. В «Русской правде» (XI век) содержались положения о том, что «ответственность за преступления несут жители русского государства независимо от их происхождения – являются ли они вятичами, кривичами или варягами. («НГ», 26.07.2002 г.). Сообщил В. Зорин и о взаимодействии в этом вопросе с руководством МВД, где подробно обсуждаются совместные меры по профилактике правонарушений, наносящих ущерб межнациональному сотрудничеству. «Договорились, что эти случаи будут особо тщательно расследоваться». Так что же происходит? У двух солидных ведомств своя позиция на этот счет, «а воз и ныне там», более того, этот воз дотянул уже до очень критической отметки кипения национальных страстей. Что это – бессилие структур, призванных заниматься смягчением межнациональной напряженности? Или имитация борьбы с экстремизмом? Иначе как можно объяснить, что через год после заявления Зорина о недопустимости акцентирования национальности преступника в Москве под эгидой МВД проходит симпозиум по этнической преступности. «Грызлов подтвердил, – пишет В. Зорин, – что случаи, подобные эпизодам в Красноармейске, в Волгограде, обстрел мечети в Иркутске МВД возьмет под свой особый контроль… Недавно завершилось рассмотрение дела по экстремистской группировки на Северном Кавказе. Но я бы отметил 27 дел о разжигании национальной розни». Свидетельство тому, что подобные заявления – всего лишь декларации, многочисленные материалы печатных и электронных СМИ, где в отличие от преступников со славянской внешностью непременно акцентируется этническое происхождение задержанных правоохранительными органами «южан». К тому же, в марте в ГУВД Москвы прошел брифинг, где столичные борцы с оргпреступностью отчитали журналистам, как они борятся с преступными этническими группами. «Разговор шел, прежде всего, о преступлениях, совершенных выходцами с Северного Кавказа и из Закавказья. А таковых за прошедший год было зафиксировано 4322. – Эти преступления чаще всего носят скрытый характер и совершаются в отношении лиц своей же национальности, – объяснил начальник 1-й оперативно-розыскной части при Управлении по борьбе с оргпреступностью ГУВД Москвы Андрей Большаков. – Раскрывать такие преступления трудно, потому что группировка построена по родовому принципу. Члены ее варятся в собственном соку: женятся-разводятся, убивают и хоронят друг друга. Старейшая и самая крупная этническая ОПГ в Москве – азербайджанская. Она специализируется на наркоторговле, правонарушениях в сфере потребительского рынка, похищении людей – в основном своей же национальности – с целью выкупа. Армянская группировка чаще занимается разбоями, вымогательствами, держит игорный бизнес. Грузино-абхазская ОПГ прославилась квартирными кражами и угонами машин. Есть также дагестанская, ингушская и – наиболее одиозная – чеченская группировки, занимающиеся похищением людей и наркоторговлей». (А. Грачева: «Авторитетный междусобойчик» // «МК», 11.03.04 г.) Национальность подчеркивается даже в самых «безобидных» случаях, как, например, в банальной автоаварии с машиной дочери бывшего премьер-министра М. Касьянова. Сообщая об этом дорожном инциденте, «МК» пишет: «Протаранить иномарку дочери Касьянова и машину сопровождения «посчастливилось» 19-летнему уроженцу Армении… Удар был такой силы, что машину кавказца вынесло на встречную полосу…» И уж совсем впечатляет заголовок заметки: «На автомашине дочери Касьянова остался кавказский след» («Московский комсомолец», № 3, 2004 г.) Не менее пристально следят за этническими корнями преступников и в «Московской правде». Заметка «Горячая кровь» сопровождается тревожащим анонсом: «В течение суток в столице пр изошли две драки с участием «лиц кавказской национальности». «Вчера в половине второго ночи на станции метро «Киевская» трое чеченцев нанесли ножевые ранения троим русским. По данным ГУВД столицы, два 25-летних парня из Чечни и 28-летний чеченец из Ивановской области в своре напали с ножом на двух приезжих из Липецка и одного уроженца Курска. Раненые госпитализированы. Преступников задержали сотрудники УВД на Московском метрополитене. Еще одна разборка с участием уроженцев Кавказа произошла несколькими часами раньше. Массовая драка между горцами состоялась у станции метро «Черкизовская». В результате двое участников потасовки были смертельно ранены. Прибывшие на место происшествия сотрудники милиции выяснили, что в драке участвовали около 50 человек, сообщает «Newsru.com». Милиционерам удалось пресечь драку и задержать десять участников». (Ирина Валерьева: «Горячая кровь» // «Московская правда», 18.07.03 г.) Уместно напомнить, что НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ разработал «Методические рекомендации по использованию специальных познаний по делам и материалам о нарушении СМИ национального, расового и религиозного равноправия», где учтены все нюансы, ибо «с каждым годом нарушения по этой тематике становятся все более совершенней и изощренней», – отмечает Генпрокуратура РФ. Один из пунктов рекомендаций гласит: «Унижение чести и достоинства выражается в тенденциозно подобранных сведениях о культуре, психическом складе, обычаях и т.д., позорящих и оскорбляющих либо всю этническую группу, либо отдельных ее представителей». К числу признаков пропаганды национального расизма и религиозной исключительности, нетерпимости, вражды относится формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, образа нации. Не берусь судить, к какой категории можно отнести публикацию Н. Бахрошина «Неравный брак» в газете «Версия» (30.09.2002 г.), и во имя чего данному сюжету была посвящена целая страница во вполне здравомыслящей и уважаемой газете. «Говорят менталитет у нас разный. Что это такое – мало кто знает, но говорят регулярно. Итак, про менталитет, что в вольном переводе с современного политизированного языка означает про склад ума. У нас, у русских, он один, у китайцев, допустим, другой, а у тех, кого в России принято называть «лицами кавказской национальности», совсем уж третий. Настолько непонятный, что рассуждают про него все, кому не лень». В том же ерническом стиле, заявленном с самого начала публикации, идет рассказ об истории знакомства и женитьбы русской девушки Марины и дагестанского парня Рашида. Родители Марины были категорически против, опасаясь корыстных видов жениха на жилплощадь, а родители Рашида в свою очередь «намекали», что в родном Дагестане тоже есть красивые девушки. Далее статью приводим в сокращении. «Семейная жизнь, так красиво начавшаяся со свадебного путешествия по голубому морю, под безоблачными небесами, быстро вступила в полосу затяжных штормов. Брак они воспринимали по-разному. Рашид, например, мог вполне домой не прийти, небрежно объяснив ей, что нужно посидеть с земляками. Или мог прийти не один, гости заходили как к себе домой и просиживали целые ночи, пили, курили прямо в комнате, ведя бесконечные беседы на своем языке, обращая на нее не больше внимания, чем на стол, за которым сидели, хотя ей к девяти на работу и нужно выглядеть. Потом начались материальные проблемы. Родители, конечно, подкидывали, что могли, но что они могли. Сколько присылали родители Рашида, Марина так от него и не добилась. Он искренне считал, что мужчина в доме должен распоряжаться деньгами. В том числе и ее. Да и какие могут быть ее деньги, когда мужчина в доме он? У них так не принято. Это он ей часто повторял. Перед этим непробиваемым аргументом Марина первое время терялась, потом начала потихоньку звереть. Впрочем, Рашид о разводе и слышать не хотел. Он сразу ей объяснил. Стоило только заикнуться, и тут же в ответ – молчи, женщина, если не дал Бог ума, то лучше молчи и никому этого не показывай. «Не разводятся у них в роду, нет такой привычки». До предела накаленные в сюжете (впрочем и в жизни) страсти заканчиваются трагической развязкой. Пропав куда-то на двое суток, Рашид вернулся домой, пахнув на Марину чужими дамскими духами и анашей, «которую земляки привозили в Москву регулярно. Тоже традиция». «В общем достал. Достал до самых внутренних органов. Со всем своим менталитетом, освященным вековыми традициями народа гор». Дойдя до последней точки кипения, Марина набросилась с ножницами на ребенка, затем принялась за мужа. Девочку спасти не удалось. Рашида в больнице подштопали и пообещали, что жить будет. А Марина теперь находится в следственном изоляторе». Аналогичной тональности публикация Елены Курасовой в газете «Stringer» (ноябрь, 2002 г.) «Столкнулись раз две цивилизации», в которой «повествуется» о судьбах двух девушек, на себе испытавших «суровую ментальность» кавказцев. «Одна из них – хорошая еврейская девочка, которую до девятого класса бабушка за ручку водила в школу, после неожиданной смерти мамы, пустилась во все тяжкие». Однажды, пьяная, она попала на квартиру к каким-то торговцам, которые все семеро ее изнасиловали. Торговцы, конечно же, были чеченцами по национальности. Девушка обратилась в милицию, завели уголовное дело. И однажды к папе явился один из насильников, сообщил, что хочет жениться на Оле. В обмен он пообещал подарить папе машину. Заметим, что события происходят в советский период «дружбы народов». Недолго думая, папа погрузил дочь в новенькие «Жигули» и отвез на квартиру к жениху. Далее следует текст, который просто необходимо привести в оригинале, так как кроме прочих журналистских «изысков» в нем просматривается такая «сборная солянка» этнографических бытовых деталей, что явно свидетельствует об отсутствии у автора элементарных знаний этнических характеристик народа (не далекого, заморского, а своего, российского). Если бы Е. Курасова не уточнила, что семья, в которую попала девушка, – чеченская, вполне можно предположить, что речь идет о среднеазиатской. Во-первых, плов – далеко не традиционное национальное блюдо чеченцев (уж скорее здесь можно было бы использовать кукурузные галушки), во-вторых, у них не принято есть, сидя на ковре, в-третьих, они никогда не едят руками, а пользуются как и (надеюсь) госпожа Курасова столовыми приборами. И, наконец, я не знаю чеченца, который не умеет говорить по-русски, так как было бы странно не знать языка страны, в которой твой народ прожил два столетия, в последнее из которых русский язык был государственным в Чечне. Судя по всему, этнографические детали здесь не имеют особого значения, все средства хороши для педалирования дикости и маргинальности «образа врага». «Квартира, в которую попала ученица физматшколы, поразила ее: мебели не было вообще – одни ковры. В доме находились только женщины и дети. Приняли ее вроде бы радушно. По-русски говорила среди новых родственников только одна девочка. Когда пришло время ужина, в большую комнату внесли блюдо с пловом и плошки. Посуда была дорогая, серебряная, старинная. Все уселись вокруг «сервированного» ковра. Еду накладывали руками, ими же и ели, ими же, жирными, брались за пиалы с чаем. Ольгу чуть не вырвало. В этой квартире она провела двое самых страшных суток в своей жизни. И ничего вроде бы не происходило. Но по намекам смышленой девчонки, которая почему-то прониклась к Ольге искренней симпатией, она поняла, что в ближайшее время придется не в ЗАГС идти, а отправляться в какое-то горное село». Далее сообщается, что все та же чеченская девочка вытащила ключ из кармана старушки и выпустила Ольгу, пригрозившую папе партийным комитетом закрытого предприятия, на котором тот работал, забрала у него «Жигули» и квартиру. Вторую историю русской девушки журналистка назвала «Исповедь чеченской любовницы». Познакомившись в ресторане с молодым чеченцем по имени Кадик, («это он для русских Кадик, для своих у него такое имя – не выговоришь»), решила «на него ставку сделать. Думала, купит квартиру, и я его и прогоню… Я ж не местная, замаялась по общагам мотаться…» Здесь тоже читатель узнает «характерные» детали кавказской ментальности и образа жизни. Оставим без комментариев и эту этнографическую зарисовку, текст сам по себе достаточно красноречив. «Сначала он мне хату снимал. Жили почти все время вместе. Я всех его друзей знала. От русских ничем не отличаются, только свинину с колбаской не едят, а так – и курят, и пьют. Любовницы у всех русские. А у одного любовница чеченка была. Но он на ней не женился. Рамадан соблюдают. В мечеть многие из них не ходят. С большим уважением относятся к тем, кто хадж совершил. Один из знакомых Кадика – малограмотный – после хаджа стал муфтием. Родня и друзья его достают страшно. По телефону звонят – опять кто-то в Москву едет. Раньше – учиться и лечиться. Теперь только лечиться. Он с ними по телефону говорит – через два слова на третье в чеченскую речь русские слова вставляет. Потому как в чеченском не всем нашим словам аналогии есть. Раньше, понятное дело – обязан был помогать, потому что лучше других жил. А сегодня-то? Дело его после девяносто восьмого лопнуло. Но не может чеченец чеченцу сказать, что нет у него денег. Перезаймет, а всех приехавших примет. У кого свои деньги есть – на такси встретит, в гостиницу устроит. У кого нет – тех в специально снимаемую квартиру поселит. И еще сам же за лечение заплатит. Не считая того, что всех прокормит. Вот говорят, они все друг за друга горой стоят. В горах, может, это и правда, а здесь – нет. Родине и тейповым – кровь отдаст. А если чеченец, но чужак – так ненамного лучше русского. Кадик, когда при делах был, всем помогал. А когда его беда коснулась – год за границей от долгов и органов скрывался, пока последние деньги с банковского счета на выкуп солдат наших не перевел. Помочь ему оказалось некому. Тысячи чеченцев в Москве, а его только один более-менее поддерживает, да и то, по-моему, больше выгоды с этого имеет, да и без особой охоты». Безмятежную жизнь «чеченской любовницы» нарушила тайная женитьба Кадика на соплеменнице. Узнав об этом, нахлестала она своего возлюбленного по щекам, а тот молчит в ответ, «как партизан все отрицает. Они, чеченцы, никогда про себя ничего не рассказывают – скрытные ужасно. Оправдывается – не мой паспорт, не моя жена». Не раз еще достанутся Кадику пощечины, которые он (что очень странно для чеченца) безропотно сносит от любимой женщины. «По щекам хлестала» она его при каждой новой информации: то один ребенок родился, потом еще близнецы («тут я его просто избила»). «Тогда он и раскололся: «Все равно мне на тебе жениться бы не дали – родня бы прокляла, отвернулась бы, а отец вообще мог убить. Да ты и сама бы в женах чеченских долго не прожила бы. Представь – в любое время дня и ночи в дверь могут постучать гости и ты должна будешь, молча улыбаясь, готовить, подавать, мыть, стирать. А иначе у нас нельзя. Закон простой: главное для чеченца, если он не воюет – чтобы от него жена-чеченка рожала. С голоду родня помереть, что бы ни случилось, не даст. И старики за этим следят очень строго. Сама знаю, что он прав, а все равно – обидно. Могла бы себе и побогаче спонсора найти, но душой прикипела…» В этой связи хотелось бы привести еще одну публикацию, несколько совпадающую по тематике с предыдущими двумя. Статья Евгения Данилова «Предприимчивые москвичи женятся на богатых невестах из провинции» («Известия», 22.11.03 г.) констатирует «новую столичную тенденцию», которую в последние годы стали отмечать правозащитники, занимающиеся проблемами нелегкой жизни провинциалов в столице. «Московские холостяки все чаще выписывают себе богатых жен из маленьких городов и сел. Когда приданое подходит к концу, незадачливая супруга быстро оказывается за дверью, причем уличить в мошенничестве альфонса практически невозможно – правоохранительные органы предпочитают не вмешиваться в семейные конфликты», – резюмирует автор. Он приводит конкретную историю Светланы Браун, экономиста из города Рыбинска Ярославской области, которая, приехав покорять Москву, через полгода получила должность финансового директора в крупной строительной фирме. Здесь в личной жизни героини появляется некто Вячеслав Музыкин, с которым она «свила семейное гнездышко» в его не обустроенной двухкомнатной квартире. Затратив на капитальный ремонт свои тридцать тысяч долларов и окружив мужа уютной изысканной жизнью, Светлана была вправе надеяться на крепкий семейный очаг. Но тот, в свою очередь, не спешил прописывать у себя супругу с ее двумя детьми. Вернувшись однажды с работы, женщина обнаружила на входной двери новый замок, а на площадке – свои вещи. При этом из тайной коробочки исчезли четыре тысячи долларов, отложенные ею на «черный день». Вызванный на место происшествия участковый посоветовал обманутой влюбленной возвращаться на родину в Рыбинск. Исходя из некоторых оценок этнической специфики морали и порядочности в предыдущих публикациях «Версии» и «Stringer» надо ли понимать данный бытовой сюжет как специфику «славянского менталитета», или москвичи – это особая порода людей, особая психология, подлежащая другим оценочным категориям! Почему в этом случае национальность героев «семейной истории» не акцентируется, но как только речь заходит о «кавказцах», неизменно начинается «поиск» национальных корней, породивших ту или иную ситуацию? *** К вопросу о миграции в российском обществе существует два противоположных подхода: одни утверждают, что раз миграция происходит, значит, есть вакансии на рынке труда и приток свежих сил – только на пользу. Другие говорят, что приезжие мешают коренным жителям нормально жить и работать. Но, скорей всего, истина где-то посередине. «Сегодня анализ иммиграционных потоков говорит о том, что они в первую очередь стремятся в столицы и на юг нашей страны. Но далеко не везде есть условия для того, чтобы всех принять, прокормить и трудоустроить. Конечно, это создает трудности – для самих приезжих в первую очередь. Поэтому мы сейчас разрабатываем систему предварительного информирования потенциальных мигрантов об условиях проживания в различных регионах России. Что касается конкуренции между «коренными» и «приезжими» – мигранты становятся конкурентами, только когда они находятся на нелегальном положении и предлагают свои услуги по более низким ценам. В упомянутом законе о правовом регулировании предлагаются три революционные меры: трудовая квота (допустимое количество трудовых мигрантов на территорию), карта мигранта и миграционная марка (пошлина). Так что регулирование этих отношений постепенно входит в цивилизованное русло». (В. Зорин: «Встречаются еще факты бытовой ксенофобии» // «НГ», 26.07.2002 г.) С 1 июня 2003 г. в силу вступила новое миграционное законодательство, согласно которому иностранные рабочие обязаны иметь карту трудового мигранта. Оформлять и оплачивать карту власти обязали работодателя. По данным Федеральной миграционной службы, в России сейчас находится от 3 до 7 млн. иностранцев, а зарегистрировано лишь 200 тысяч. На процедуру оформления разрешения мигранта на работу у работодателя уйдет более полугода. Схему получения трудовой карты мигранта и количество документов, которые необходимо иметь ему, чтобы работать в России, проанализировала «Новая газета» (5-9.06.2003 г.) в статье «Услуги населению оказаны», сделав эпиграфом к публикации слова президента РФ: «Мой вид деятельности – оказание услуг населению». Авторы публикации Анна Левина и Екатерина Иванова обнародовали сенсационный перечень бумаг, которые нужно будет заполнить простым рабочим. При этом разрешение на право осуществления трудовой деятельности выдается сроком до одного года, а все документы, если посчитать время получения каждого, оформляются приблизительно 7-9 месяцев. От себя редакция уточнила: «Кандидат в президенты США заполняет бумаг в три раза меньше, чем строитель в Москве». Можно представить, сколько раз оберут мигрантов на уровне ЖЭКа, больших и малых чиновников, участковых милиционеров и рядовых омоновцев. Принятый «Закон о мигрантах», судя по тому, как он будет реализовываться, мало что изменит в сфере отторжения аборигенным населением «пришлых». Речь идет в нем только о правилах регистрации приезжих, а как быть с воспитанием толерантного отношения друг к другу с обеих сторон: и местного жителя, и въехавшего в страну? Эту проблему отмечает А. Храмчихин: «Наряду с иммиграционной политикой преимущественно этнического характера должна работать пропагандистская машина внутри страны, но ее характер должен быть уже антиэтническим. Нам необходимо скопировать американскую концепцию единой нации, «плавильного котла» (можно назвать это гражданским национализмом, национализмом по гражданству, а не по крови)». Под этническим характером иммиграционной политики автор предполагает градацию мигрантов. Почти автоматически должны получать российское гражданство русские, украинцы, белорусы, представители национальностей, имеющих государственное образование в составе России, либо преимущественно проживающие на территории страны (например, народы Севера, или народы Дагестана, имеющие одну республику, но много национальностей): «В СССР тоже была попытка сформировать единую нацию, однако в ее основе лежала порочная идея пролетарского интернационализма, поэтому по мере разочарования населения в коммунистической идеологии утратила эффективность и национальная политика. Если плавильный котел действительно заработает, можно понемногу приоткрывать двери для иммигрантов, представляющих нероссийский этнос. «Котел» переплавит их в россиян». (А. Храмчихин «Коммерсантъ») Какие уж тут претензии к миграционному законодательству могут предъявлять «инородцы», если одинаково с ними поставлены в унизительные условия изгоев русские переселенцы. О судьбе русских людей, которых 10 лет тому назад распад СССР заставил переехать в Орловскую область с Украины, рассказывает публикация в газете «Трибуна». Вступление в силу «Закона о гражданстве» (№ 62 – ФЗ от 31.05.2002 г.) делает их бесправными гражданами, подлежащими депортации обратно на Украину. «Поиски врага, которые велись Россией, похоже, увенчались успехом. Враг – это 4-5 миллионов беженцев (наших соотечественников), орудие уничтожения – закон о гражданстве РФ, каратели – многочисленная армия сотрудников паспортно-визовых служб и прочих чиновников. …им предстоит долгая и унизительная процедура натурализации: получения вида на жительство, годовой экзамен на лояльность и только потом челобитная о гражданстве. Но прежде необходимо собрать кучу нелепых справок: о законном источнике средств к существованию, об отказе или утрате иностранного гражданства, владении русским языком… Час «икс» для наших соплеменников (соотечественниками их закон не считает) пробьет 1 января 2004 года, когда их статус нелегалов де-факто превратится в де-юре. В тылу России окажется целое беспаспортное государство. Депортировать этих людей домой никто не будет, во-первых, потому, что у них нет дома и в бытовом, и в юридическом смысле. Во-вторых, потому что на билет в один конец для миллионов нелегалов просто не найдется денег. В-третьих, зачем депортировать рабов? В мировой истории их только ввозили. Какой плантатор-фазендер откажется иметь в своем хозяйстве непьющего тракториста, которому можно платить полтысячи в месяц за каторжный труд, не производить отчисления в пенсионный фонд и кормить гороховой баландой. У тех, кто не согласен на рабство, тоже есть выход: юноши в бандиты, девушки в проститутки, старики – в могилу. Дважды изгнанные и загнанные в угол люди неизбежно обострят и без того накаленную криминальную обстановку в стране» (Али Наибов: «На наших началась охота» // «Трибуна», 26.12.2002 г.) Нерешенные иммиграционные проблемы способствую успеху ультаправых партий почти во всех европейских странах. В России реакцией на появление большого количества этнически, конфессионально и культурно чуждых мигрантов является все усиливающийся рост численности и влияния экстремистских националистических группировок. Эксперты предрекали, что накануне грядущих выборов вполне антииммигрантские настроения достаточно солидного по численности и наиболее социально активного слоя населения будут использованы в электоральных целях, что и произошло, судя по итогам выборов. «Главное не перегнуть палку и не выпустить из-под контроля нарождающееся движение против «инородных торговцев». Политтехнологи в частных беседах уже называют примерное число процентных пунктов, которые мог бы набрать кандидат от слабо умеренных до националистов – порядка двенадцати. Считается, что на роль карманного управляемого русского Ле Пена не годится Жириновский. Его потенциал исчерпан. Требуется новая сравнительно респектабельная фигура. Некоторые начинают поговаривать о духовном сыне батьке Кондрата, губернаторе Краснодарского края Ткачеве. Этот региональный вождь, прославившийся борьбой с местными нерусскими диаспорами, вероятно, считается контролируемой фигурой. Но если слухи подтвердятся, и Ткачев действительно будет использоваться властью в этом качестве, есть опасность превратить его в фигуру федерального масштаба. И тогда риск появления организационно и финансово крепко стоящей на ногах ультранационалистической силы станет реальностью» (А. Колесников, «Известия», 06.08.2002 г.) Проблема миграции в Европе тоже достаточно остра, об этом не раз писала наша пресса. После 11 сентября вслух начали говорить о том, о чем раньше в демократической прессе сообщать было неприлично. Основные претензии к иммиграции сводятся к тому, что поток приезжих может создать критическую массу населения, которому чужды либеральные порядки и западные ценности. Наше множественное отличие от Европы еще и в том, что на последних выборах в Государственную думу при активной поддержке граждан прошел Дмитрий Рогозин с лозунгом «Россия для русских» и Жириновский с призывом «Россия должна быть сильной, пугающей страной»!.. Диагноз, который поставил А. Минеев правым европейским лидерам, «воображающим себя штурманами истории», как нельзя кстати подходит и отечественным «профессиональным патриотам»: «Маленькая победоносная война очень хороша для мобилизации электората. Страшилка международного терроризма эффективно действует и помогает решать частные политические проблемы при поддержке масс. Намеренно меняя местами причину и следствие». * * * Активная подготовка к выборам всех политических сил вызвала на поверхность общественной жизни национальный вопрос, который каждый отрабатывал в силу своих политических пристрастий. «Порядок возможен только тогда, когда ответственность за него возлагается на титульную нацию», – так сформулировал национальную идею Д. Лысенко («Спецназ», 04.08.2002 г.), убежденный в том, что в России на смену коммунистам, безвольно скулящим о загубленной земле-матушке, и либералам, мечтающим сделать Россию еще одним штатом США, зреет новая консолидирующая сила, способная побороться за национальные приоритеты и национальные ценности. Результаты выборов показали, что убеждения Лысенко базировались на вполне определенном знании пристрастий электоральной массы. «Что же мы будем выбирать на парламентских выборах 2003 года? Единственное, что есть смысл выбирать – титульную нацию. Есть несколько сложных узлов, развязать которые невозможно без простого определения: русские хозяева в своей стране. Что сделал Сталин, когда началась Вторая мировая, она же Великая Отечественная? Он вернул Россию русским. Нацию сцементировали несколько поступков власти. Были сняты эпические кинополотна «Иван Грозный», «Александр Невский», русским вернули церковь, была проведена чистка в КГБ. Русский народ, ощутив себя хозяином, сделал невозможное» (Д. Лысенко, «Спецназ», 04.08.2002 г.) Прогнозы журналиста Андрея Колесникова, занимающегося систематическим исследованием проблем экстремизма в России, оказались, к сожалению, менее реальны. Русское общество сделало еще один шаг к тому, чтобы радикальный национализм приобрел респектабельность, заняв свое место в государственной политике. «Русский коктейль состоит из смеси безразличия и нетерпимости. Безразличие уравновешивает нетерпимость. Возможно, это и хорошо: кажется, только по этой причине национал-социалисты до сих пор не заняли большинство мест в парламенте, а рядовые обыватели предпочитают просмотр телепрограмм беготне с монтировкой по «кавказским рынкам» Тотальная нетерпимость заставляет московских брюнетов регулярно бриться, чтобы ничего даже отдаленно не намекало на лицо кавказской национальности, и при выходе из дома проверять наличие паспорта в бумажнике. Взаимные подозрительность и недоверие становятся основой основ отношений в обществе и государстве и, соответственно, между самим обществом и государством. Трагедия «Норд-Оста» лишь акцентировала внимание на всех этих несимпатичных чертах России». (А. Колесников «Формула газа» // «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.) Завершая главу о миграции, которая, конечно же, не может претендовать на полное исследование этой проблемы, но обозначает ее общие контуры, хочется привести выдержки из сочинений детей-мигрантов, присланные на литературный конкурс «Полюби меня, Родина!», который проводился в 2001 году усилиями Форума переселенческий организаций. Эссе, исповеди, рассказы и стихотворения прислали на конкурс дети из 12 регионов России. Председатель исполкома Форума Лидия Графова сделала небольшую подборку этих материалов в «Новой газете» (№ 58, 2002 г.). «Как бы ни безумствовал окружающий мир, дети остаются детьми. Они еще не успели растерять тех главных вечных истин, которые каждому из нас даются (как генетический год) при рождении. Дети живут в более духовном мире, чем взрослые. Чувства для них важнее, чем вещи. А отсутствие добрых чувств – горькая мука. Итак, «Полюби меня, Родина!». Да, это упрек России, которая не очень-то благоволит к «понаехавшим». Но, читая эти незамысловатые произведения, вы убедитесь, что большинство юных авторов особой обиды на Россию не таят. Очевидно, они понимают, что настоящая Россия – это не равнодушное к своим возвращающимся соотечественникам государство, не злая паспортистка или милиционер, штрафующий за отсутствие злополучной «прописки». Нет, Россия – это прежде всего люди, россияне, большинству из которых тоже живется совсем не сладко. И как бы ми ни ругали Россию, порой называя ее мачехой, а все-таки надо помнить, что сообщество россиян приняло, дало кров более чем восьми миллионам соотечественников, гонимых из бывших братских республик. Здорово, что дети-то как раз это понимают. И сами делают первый шаг: они так искренне любят Россию, что скоро (давайте надеяться: очень скоро) родина ответит им взаимностью. А как же иначе? Ведь России привалило огромное богатство. Мигранты нужны России так же, как Россия-мать нужна мигрантам». (Л. Графова: «Мир спасет любовь» // «Новая газета», № 58, 2002 г.) Думается, что эти щемящие строки будут самым пронзительным и действенным резюме к теме миграции в России. Станислав СЛАВИНСКИЙ (из Молдавии): «Две странички моей жизни»: «Родился я в солнечной Молдавии, в городе Кишиневе. С трех лет все уже осознанно воспринимал и осознанно воспринимал и хорошо запомнил. Помню красивый зеленый город, много солнца, цветов, фруктов, но главное – это люди, которые меня окружали: улыбчивые, доброжелательные, весело обращавшиеся ко мне как на русском, так и на молдавском языке. Мне казалось, что все меня любят, а я действительно любил всех. …В России все пришлось начинать с чистого листа. Нет жилья, нет у родителей работы по специальности, нет прописки, нет гражданства, нет статуса и так далее. Не лаской встретила нас этническая родина, а вопросами: «Почему вы приехали именно сюда?», «Хотите статус? Докажите, что в Молдавии вас били, в вас стреляли». Так началась вторая, российская страничка моей жизни. Мне, конечно, проще жить за спиной родителей, но им трудно. А это меня огорчает, и постоянно мучает вопрос: «А есть ли у меня Родина?!» Молдавия, где я родился, выдавила нашу семью со своей территории. Россия позволила жить, но не приняла с заботой, как это делает Израиль, обустраивая своих этнических евреев. И мне хочется спросить президента, правительство: «Полюбит ли меня Россия как Родина или вытеснит на третью страничку жизни?». Я не хотел бы… Денис РОМАНОВ (из Азербайджана): «Горжусь тем, что я беженец»: …Мне кажется, что правительство мало помогает людям, которые по его вине стали беженцами и вынужденными переселенцами. Когда в 1991 году начался переворот, никто не спросил народ, как ему лучше жить. Взяли и просто свергли правительство и разорвали большую страну на множество обособленных стран. Я думаю, что люди, которые перенесли боль, страдания, унижения, никогда не забудут, что они – беженцы. Пройдя через все потрясения, они все равно сохранят в памяти пережитое. Я убедился, что большинство беженцев и вынужденных переселенцев не разучились с душой и пониманием относиться к людям независимо от их национальности и занимаемого положения в обществе. Я горжусь тем, что я – беженец и что я не родился в России». Татьяна ЛОБУКОВА (из Латвии): «Хочу жить в России»: «Мы приехали в Россию из Латвии. После распада СССР нам, как и многим другим русским семьям, жить становилось все труднее. У родителей появились проблемы с работой, у меня – в школе, так как многие предметы уже преподавались только на латышском языке. …О жизни в России мы почти ничего не знали: по телевидению ее рисовали черными красками. Говорили, что в России власть в руках мафии, да и к тому же еще экономический кризис. Из-за таких «новостей» складывался довольно негативный образ. …За два прожитых в России года я приобрела много того, чего у меня не было в Латвии. Прежде всего это мои друзья. У меня всегда были проблемы в общении, но после переезда все изменилось. Может быть, из-за того, что я сама стала больше ценить людей. Теперь я точно знаю, что есть вокруг меня люди, которые, если попрошу, обязательно помогут. В Латвии люди очень сдержанные и общаются только со своими знакомыми и друзьями, а в России люди могут обратиться за помощью, заговорить с совершенно незнакомым человеком. Меня это поначалу очень удивляло. Мне было интересно общаться с белгородцами, потому что в душе я такая же, как они. Несколько лет назад я думала: вот вырасту и уеду жить в Европу или Америку, где уровень жизни намного выше, чем в России. Но теперь я ни капли не сомневаюсь, что хочу жить в России и трудиться на ее благо». Ксения БЕЛЕЦКАЯ (из Чечни): «Игра в войну»: Снова горькая повесть, свечки льющейся воск… Маскировка под совесть этим выводом войск. Взгляд с трибуны, не глядя – никуда (на страну?). Это взрослые дяди так играют в войну… Кто там прав – неизвестно, также – кто виноват, только мальчики вместо оловянных солдат. Только танки и пушки – не забава детей. Знаешь, это игрушки самых главных людей… Где же, мать, твои дети? В черной рамке портрет, а лицо на портрете – восемнадцати лет. Как на страшном параде, все ушли в тишину… Что ж вы, взрослые дяди, наигрались в войну? «Быдл-класс » – питательная среда для криминала… Отсутствие продуманной государственной политики по воспитанию толерантности в обществе, прежде всего, сказалось на молодом поколении, чье мировоззрение практически сформировалось в условиях демократических реформ, точнее, «демократических катаклизмов». Опустевшую идеологическую нишу советского периода стали заполнять всевозможные «специалисты» по обработке сознания, в том числе и националистически настроенные псевдопатриоты. «Патриотизм против толерантности! Ты патриот, ты русский – это всегда во все времена приводит к кровавым последствиям», – писал известный психолог Александр Асмолов после памятных событий на Манежной площади, когда возбужденная толпа футбольных фанатов 14 июня 2002 года устроила погром. Ему и принадлежат термины «быдл-патриотизм», «быдл-класс», который, по мнению профессора, является «питательной средой для криминала». «На волне патриотизма средний класс создать не удалось. Получилось нечто другое, чему общество ужаснулось. Можно десять раз говорить, что мы пошли по рыночному пути, что мы получили статус страны с рыночной экономикой, что в нас влюблена Торговая палата, но вместе с этим растет «быдл»-класс. Подростки на Манежной и экстремисты разного возраста – все это растет на теле «быдл»-класса, этот класс – питательный раствор для криминала. Что является причиной драмы? За всем этим кроется глубинный сложный механизм, заключающийся в том, что манипулировать и работать с толпой всегда намного легче, чем управлять свободными личностями». (А. Асмолов: «Быдл»-класс» // «Новая газета», № 42, 2002 г.) Юрий Щекочихин писал в «Новой газете» об отчете начальника московской милиции В.В. Пронина по событиям на Манежной площади на экстренном заседании Комитета по безопасности Госдумы: «Когда я понял, что ОНИ практически захватили гостиницу «Москва», нашей главной задачей стало не дать ИМ возможности пойти на Кремль, защитить здание Госдумы и отогнать от Манежной площади, где на стройке лежала уйма кирпичей. С этой задачей мы, считаю, справились», – эти слова В.В. Пронина у нас, на экстренном заседании Комитета, прозвучали как отчет с поля боя… Поле боя в самом центе Москвы. Боя с пацаньем. С НИМИ – нашими, родными, превратившимися неожиданно в грозную, неуправляемую, злобную и безжалостную стаю». (Ю. Щекочихин, «Новая газета», № 42, 2002 г.) Скинхеды! Зловещее слово, маргинальный образ, частное, нетипичное явление общественной российской жизни. Ряды их немногочисленны, организации разрозненны, выступления стихийны – таков один из вариантов оценки этого нового в российской общественной жизни явления. По данным МВД в России насчитывается до 15 тысяч участников экстремистских молодежных организаций скинхедов. Самые крупные группировки, объединяющие более 5 тысяч человек, действуют в Москве и Подмосковье, а в Петербурге насчитывается около 3 тысяч бритоголовых. Оценка этой новой молодежной экстремистской контркультуры неоднозначна. «На штурм Кремля скинхеды не пойдут», – считает руководитель аналитического центра «Панорама» Владимир Прибыловский. «Скинов очень много в Германии, пока там их больше, чем у нас. И там они избивают турок, сжигают общежития нацменов и совершают хулиганские поступки. Но в отличие от России там они – не хозяева на улицах. И боятся полиции. В странах с сильными демократическими традициями их держат в узде. А Москва давно стала опасна для человека с темным цветом кожи. Думаю, что в столице бритоголовых тысяч сто. Пока это вольница, не желающая кому-то подчиняться. Они обычно объединяются по месту жительства, по месту учебы в ПТУ… Но политическую партию из них не создашь. Это, наверное, главное. Они вообще не голосуют. И никогда на штурм Кремля, к примеру, не пойдут». (В. Прибыловский, «Век», № 35, 2002 г.) Констатируя, что скинхедов воспитали наши СМИ, наше ТВ, пропаганда жестокости и насилия, социально-экономическая ситуация в стране, низкая зарплата родителей, В. Прибыловский считает, что в России пока нет серьезной национальной партии, которая могла ы объединить этот молодой националистически настроенный электорат. «Фашизм никогда не был торжеством воинствующих подростков, это всегда движение озверевшего среднего класса. Но фашизм – это не только лом, крушащий демократию, это и средство заблокировать рождение полноценного гражданского общества. Поэтому постепенное приучение России к бесправию, безмолвию, ксенофобии, культу насилия и «простых решений» может сработать потом, когда объективный ход социально-политических процессов приведет к появлению новой демократической оппозиции, когда затрещат по швам бюрократические абстракции в виде «партий власти», «виртуальных элит», казенных профсоюзов. И вот тогда у правящих государственно-монополистических группировок может возникнуть соблазн сделать еще один «правый поворот» – от «управляемой демократии» к «управляемому экстремизму» (Е. Ихлов, «НГ», 1.08.2002 г.) Таков взгляд на проблему политолога Е.В. Ихлова, отмечающего при этом, что «коричневая» контркультура подобно эпидемии захватывает молодежную среду». «Политическая Россия традиционно тяготеет к левизне, при этом не имея до сих пор ни одной истинно левой партии», – считает П. Черноморский. Поэтому появление русских «левых», которые будут опираться на традицию Запада, а не на опыт СССР, неизбежно. Они уже зреют в недрах молодого поколения. «Если русский Жерминаль и наступит когда-нибудь, делать его будут новые, молодые сейчас люди, те, для кого идеологические и политические скелеты прошлых нескольких десятилетий представляются малоактуальными. Сталин, Брежнев, ГУЛАГ – все это будет учитываться как история, но не как вчерашнее прошлое, кладущее гигантскую тень на актуальность. К счастью для левых, все эти антисоциалистические пугала нынче все больше отходят в историографическое прошлое даже без их усилий. Другое дело, что в спину первым российским яппи сегодня дышит следующее поколение, те, кто родился во втором брежневском десятилетии – с 1974 по 1984 год. У этих молодых людей было больше времени, в начале 90-х они были подростками или детьми и не могли принять участия в эстафете молниеносного обогащения и мгновенного карьеризма, и в результате они часто образованнее и глубже, чем предшествующее поколение. Ранняя юность их прошла под череду жестоких обид, унизительной родительской ненужности и нищеты, теперь же, когда они учатся или получают дипломы, находят все теплые места уже занятыми. Они знают иностранные языки, прочли нужные книжки и посмотрели нужные фильмы, но дверь захлопывается буквально перед их носом. Престижные места отошли либо «умным жуликам», сумевшим правильно сыграть в начале 90-х, либо детям тех же самых жуликов. Остается довольствоваться крохами. Конечно, в этом новом поколении будут и те, кто полностью подчинит себя конъюнктуре и постарается по головам окружающих добраться до успеха. Но найдутся и другие, те, кто не захочет играть по общепринятым теперь правилам» (П. Черноморский «Когда наступит Жерминаль: в ожидании новых русских левых» // «Независимое обозрение», 06.09.2002 г.) Поколению, рожденному в 80-е, предстоит жесткая борьба за достойную жизнь. Социологи отмечают: «Подъем по социальной лестнице все трудней, шансы вертикальной мобильности резко снижаются». «Революции во всем мире совершались сильно политизированной молодежью, не вписавшейся в общество», – напоминает политолог В. Трофимов («НГ», № 39, 2003 г.), ставя очень важный вопрос о традиции, которую крайне необходимо предложить новому поколению, тем более что «все меньше остается тех, чье мнение можно принимать на веру и чей голос не потонет в «дискуссиях» новоиспеченных специалистов. Вакуум интеллектуальной элиты заполняют искусством. За нее сегодня выдаются артисты, эксплуатирующие любовь к своим кинообразам, спортсмены, которым все благодарны за еще не забытые до конца эмоции от их побед, политики и экономисты в отставке, оказывающиеся «гениальными» отчего-то именно после того, как расстаются со своими постами. Над долгосрочной перспективой задумываться просто некому. Сиюминутные интересы диктуют свои правила. Молодой человек в отсутствие возможностей надежного выбора, достойной судьбы, предоставлен самому себе, что во все времена приводило к проявлению негативной социальной активности». Как быть с нарастанием протеста в молодежной среде, особенно в провинциях. Те формы работы, которые использует сегодня власть и некоторые партии, заведомо обречены на отсутствие планируемого результата. Так неуклюже и откровенно ангажированы лидеры нового молодежного движения «Идущие вместе». Пресса много писала об этом новом путинском комсомоле, или даже «путинюгенде», как стали называть подопечных Василия Якеменко. За умонастроения молодых каждая партия борется по-своему. Союз правых сил создавал по всей России летние молодежные лагеря с учебной программой. С молодым поколением работают национал-большевики Э. Лимонова. Остатки «баркашовцев» собирают неофашисты, «левые радикалы», русские язычники, всевозможные спортивные и музыкальные «фаны» объединяются в стройные ряды – совершенно очевиден раскол в молодежной политической среде. «Происходит это стихийно или за всем этим стоит чья-то умелая рука?» – спрашивает Николай Коньков. «Когда главным врагом всякого уважающего себя спартача по определению становится «красно-синий воин», а панка – рэппер, и наоборот, то дело кремлевских политтехнологов можно считать наполовину сделанным. Достаточно, скажем, как в 1996 г., тем же футболистам «Спартака» заявить, что они будут голосовать за Ельцина, и сотня тысяч молодых болельщиков гарантированно последуют за своими кумирами. Короче, разделяй и властвуй». (Н. Коньков, «Завтра», № 6, 2003 г.) В этом же номере газеты молодой коммунист Дмитрий Аграновский делится впечатлениями от поездки в Ярославль, где он общался с представителями НБП, анархистами, СКМ, нормальными молодыми людьми, осознанно пришедшими в политику (речь идет не о каких-то неудачниках и маргиналах): «В жизнь входит многочисленное поколение 80-х, и этим людям нет никакой возможности жить. При этом они никаких иллюзий не строят, и если у них в мозгах еще каша, они не понимают, кто коммунист, кто фашист, кто либерал и чем они отличаются друг от друга, то они очень хорошо знают, что им не «светит», они точно знают, что у них нет будущего, нет перспектив, нет вообще ничего, и что их любимых девушек в любой момент могут увезти на чьем-то мерседесе. Поэтому у них очень много ненависти абстрактной… …они готовы всему этому противостоять, причем формы этого протеста будут совершенно иными, чем у старшего поколения, которые никогда не возьмут в руки стальной прут. А они возьмут… Распространенная формула среди молодежи: все сволочи! Она активно ищет политические формы защиты своих интересов» (Д. Аграновский: «Марш, марш левой!» // «Завтра», № 6, 03 г.) Недооценка молодого поколения, которое уже кроме «пепси» выбирает собственные политические ориентиры, предоставление их самим себе – реальная угроза для будущего России. Если сегодня свыше 80 % юношей призывного возраста не могут служить в армии по состоянию здоровья, если алкоголизм и наркомания затронули почти треть подрастающего поколения, если в тюрьмах «прописалось» свыше миллиона подростков в возрасте до 15 лет – ясно, что они в массе своей не могут быть избирателями демократов. Это те люди, которые на языке политтехнологов называются «протестным электоратом». Среди них не только опустившиеся и безвольные «маргиналы», как утверждает большинство средств массовой информации. Прибавьте к этому молодежь этнорегионов (особенно Северного Кавказа), которая разуверилась и в собственных властных элитах, видя растущую клановость, коррупцию, безработицу и отсутствие внимания федерального Центра, и за умонастроения которой, к тому же, борются всевозможные зарубежные эмиссары. Отсутствие социальных перспектив пополняет ряды оппозиции молодыми свежими силами. Вопрос только в том, кто раньше успеет направить эту бунтующую энергию в нужное русло. «Почему молодым нравится фильм «Бригада», почему некоторые из них в восторге от факельных шествий нацистов, а другие идут в партию Лимонова? Потому что они хотят верить в красивую идею, им нужна ослепительная эстетика, стиль всеохватывающий и всепоглощающий. Создать подобную эстетику не под силу никакому Павловскому или даже Михалкову. Но в то же время самыми яркими по своей эстетической форме за всю историю были только два стиля – Германии 1933 года и Советского Союза 1920. Выдать нагора идеологически насыщенную альтернативу «браткам» – вот задача нового поколения творцов. Молодежь уже смеется над говорящим много и без толку Жириновским, над Хакамадой, идущей по замкнутому словесному кругу, не говоря уж о скучных лицах из «Единой России», при одном взгляде на которых одолевает зевота. Молодые находятся в поисках Героя, который смог бы их за собой повести! Они ищут его, в том числе в своих рядах, но даже если он и найдется, все равно останется неизвестен, ибо в политику ныне его уж точно никто ни за что не пустит. Поэтому от того, кто первым найдет подход к этой огромной части общества и куда он поведет этих «тинейджеров», будет во многом зависеть расстановка сил на политическом Олимпе России 2010 года». (Олег Головин: «Потерянная молодежь» // «Завтра», № 43, 2003 г.) После Парламентских выборов 2004 года «расстановка сил» в молодежной среде приобрела достаточно ясные очертания и ориентиры. Пока старые демократы спорят с новыми либералами, в политику двинулись молодые под лозунгами «Россия для русских» и под заклинания о том, что «Фашизм в России не пройдет». На политическом горизонте будущей России, появилось Движение против нелегальных иммигрантов (ДПНИ). Об одном из его участников Владимире Ермолаеве писали «Московские Новости» (№ 19, 2004 г.). Выставив в мае свою кандидатуру на муниципальных выборах, этот молодой образованный человек без всякого административного ресурса набрал 34% голосов избирателей. Его результативным ресурсом стали лозунги «Россия для русских», «Москва для москвичей». Как начинаются и проходят массовые побоища, попыталась выяснить газета «Версия», располагая материалами уголовного дела по погромам на Ясеневском рынке. «Как оказалось, это якобы стихийное побоище было хорошо спланировано и осуществить его удалось только благодаря бездействию столичных милиционеров. Однако не всем его организаторам грозит уголовное наказание, многим удалось остаться незамеченными». Анализируя материалы дела, журналист Марина Латышева («Технология погрома» // «Версия», № 19, 2002 г.) приходит к выводу, что о погроме в Ясенево 21 апреля 2001 года было известно за неделю. Начиная с 12-13 часов дня группы подростков стали собираться на платформах станций метро «Свиблово» и «Речной вокзал», а также на железнодорожной платформе подмосковного Краснознаменска. Затем три группы прибыли на станции метро «Добрынинская», «Серпуховская» и «Сухаревская», где около часа ожидали вновь прибывающих товарищей. В результате на каждой станции толпилось человек по 40-50. Но милиция проигнорировала стаи агрессивно настроенных бритых юнцов. Затем к ним присоединились крепкие молодые люди, лет 20-25, которые стали отдавать команды толпе. Вся эта масса на одном поезде отправилась на станцию метро «Теплый стан», где располагается редакция журнала «Русский хозяин». «Журнал «Русский хозяин» официально зарегистрирован в Минпечати. Его главный редактор и автор большинства статей – Александр Червяков. Сейчас Александр Червяков решил на базе своего журнала создать одноименное общество и стать конкурентом Народно-национальной партии Иванова-Сухаревского в борьбе за симпатии московских скинов. Люди Червякова регулярно появляются в местах скиновских тусовок – на концертах, футбольных матчах – и вербуют подростков в свое движение». Далее журналистка подробно, по часам, исследует события того дня. Из материалов дела видно, что с 16 до 17 часов толпа скинов (более 200 человек) толкалась около редакции журнала «Русский хозяин». Пустырь просматривается с различных точек – толпу наверняка должны были заметить милиционеры. Но почему-то не заметили или не захотели. И подростки беспрепятственно отправились к рынку Ясенево. Уже на рынке к ним присоединилось около полусотни человек, самостоятельно прибывших туда. Погром длился 15 минут. Били всех, «чья внешность не свидетельствовала о принадлежности к славянам». Дальше события развивались таким образом, что обвинение по погрому в Ясенево получили продавец журнала «Русский хозяин» Семилетников А.В. (1971 г.р.) и еще несколько подростков. «Вопрос только в том, кого посадят – фашистствующего переростка Семилетникова или реальных организаторов этого погрома, которые догадались учесть даже «человеческий фактор» ленивой московской милиции», – замечает М. Латышева. – «Погром, к которому тогда отнеслись как к рядовой выходке столичных скинов, приуроченной ко дню рождения Гитлера, предвосхитил следующее кровавое побоище в Царицыне, закончившееся жертвами. А на прошлой неделе фанаты ЦСКА громили палатки на Старом Арбате». Многие журналисты отмечают, что, проявляя снисхождение к скинхедам, милиция решает собственные проблемы. Очень часто уголовные дела на группировки экстремистского толка просто не заводятся. В южном округе столицы группа скинхедов напала на подростков армянской национальности, в результате чего один из них получил множественные травмы. Один из нападавших был задержан, и вскоре превратился из скинхеда в обычного хулигана. Такие же метаморфозы произошли и с группой скинхедов, напавших в Санкт-Петербурге на группу туристов из Германии. И в том, и в другом случае нападавшие были коротко острижены и одеты в черно-белый комуфляж, в ходе драки они выкрикивали «лозунги националистического характера». Как сообщили корреспонденту «НГ» в пресслужбе ОВД ЮАО, нападавшие не были скинхедами и уголовное дело возбуждено по ст. 213 УК РФ (хулиганство). «По мнению представителей Московской Хельсинской группы, меры по предотвращению проявлений расизма и ксенофобии нацелены в первую очередь не на профилактику таких настроений, а на ужесточение режима пребывания в Москве. Начальник ГУВД Москвы генерал-майор Пронин в свое время публично призвал к скорейшему приданию Москве особого статуса и введению специальных норм въезда и регистрации граждан. В двух словах решение национального вопроса на территории отдельно взятого города выглядит так: чем меньше в столице инородцев, тем меньше связанных с ними проблем. Такое решение часто находит пусть и неформальную, но поддержку у милиционеров среднего звена – особенно у тех, кто работает в районах, отличающихся повышенной концентрацией приезжих. В неформальных беседах милиционеры признают, что бритоголовые, создающие нетерпимые и даже опасные для жизни условия, хоть как-то сдерживают поток мигрантов. Неудивительно, что порой скинхеды встречают снисхождение у некоторых милиционеров: враг моего врага мне не враг…» (Р. Уколов: «Бритоголовые «санитары рынков» // «НГ», 27.05.03 г.) Летом 2002 г. леворадикальные молодежные партии прошли маршем «Антикапитализм 2002» по подмосковным городам Щелково и Жуковский. «Желавшие участвовать в подмосковном походе радикалы с трудом уместились в отведенные для них организаторами первые три вагона обычной электрички, отправившейся в субботний полдень на станцию Щелково с Ярославского вокзала. По оценкам самих организаторов, всего их было человек 350-400. Ехали весело: из окон развеваются красные флаги с символикой Национал-большевистской партии (НБП), «Авангарда красной молодежи» (АКМ) и Революционного коммунистического союза молодежи (большевиков) (РКСМ(б)), на каждой остановке – агитация пенсионеров, стоящих на перроне с сумками на колесиках, во время перегонов – исполнение гимна СССР и «Марсельезы». Пассажиры революционной электрички непрерывно скандировали «Капитализм – дерьмо»«, «Смерть буржуям!», «Да здравствует 11 сентября!» и «Осама бен Ладен!». Все молодые люди воспринимали эти кричалки как тосты и каждую запивали водкой из горлышка» (Г. Паперная: «Русская молодежь клянет капитализм» // «Коммерсантъ») В Воронеже 18-летнему студенту вынесен приговор: два года ему нельзя посещать массовые мероприятия. Алексей Жигульский изготовил на домашнем компьютере листовку «Холокост Ньюс – 2002 г.», требующую всех африканцев, арабов, а заодно и евреев оставить русскую землю и убраться восвояси. При обыске у него на квартире нашли книги фашистского содержания. Зафиксированы случаи избиения молодчиками РНЕ китайцев, парня из Бангладеш и мароканца. «Новая газета» (21-24.11.2002 г.) сообщила, что 20 ноября Московский городской суд вынес приговор участникам погрома в Царицино. Михаил Волков, признанный виновным в организации массовых беспорядков, получил 9 лет. Три другие участника – по 3 года, и к 4 годам условно был приговорен Сергей Клеманов, помогавший следствию. Директор института прав человека Камильджан Каландаров высказал мнение, что настоящим преступникам удалось избежать наказания: «В погроме участвовало около 150 человек. Были убиты 3 человека, множество раненных. Перед судом же предстали пятеро двадцатидвухлетних мальчишек. Нашли крайних – настоящие организаторы остались на свободе. Теперь у них развязаны руки. Таким образом сегодня сделан еще один шаг к разжиганию национальной розни. Нельзя шутить подобного рода проблемами, особенно в такой многонациональной стране». Весной 2002 г. Московская прокуратура возбудила уголовное дело против сотрудников ОВД «Тверское» по статье 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Дело возбуждено после публикации «МН» «Право на расизм» и «Правозащитника вызывали?» (№ 6,8,2002 г.). В заметках рассказывалось об одном из защитников скинхедов – Владимире Барышенко. «Он известен, в частности, своими листовками с требованиями «немедленно прекратить политическую травлю инакомыслия и привлечь к уголовной ответственности организаторов и исполнителей кампании по удушению свободы слова и печати». (Удушаются, по версии Барышенко, распространители книг Гитлера «Майн кампф» и Истархова «Удар русских богов».) Этот господин, рьяно защищавший в суде интересы националистов, всюду представлялся «президентом русской национальной правозащитной секции» Международного общества прав человека (МОПЧ). Как выяснили «МН», Барышенко давно исключен из состава секции МОПЧ в России, справку об утере документов секции МОПЧ он обманом получил в ОВД «Тверское» и с ней попытался зарегистрировать собственную организацию. Интересно, что обращение в ОВД «Тверское» законного председателя секции МОПЧ Владимира Новицкого милицейские начальники проигнорировали. За что в принципе могут теперь поплатиться: статья 286 УК сулит различные наказания – от штрафа в сто минимальных зарплат до лишения свободы на четыре года. Однако уголовное дело, как стало известно «МН», почти не движется. Благополучно застопорилось и другое разбирательство, связанное с Барышенко. В конце февраля Владимир Новицкий и депутат Госдумы Юлий Рыбаков обратились в Генеральную прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело против Барышенко по признакам статей «Разжигание межнациональной розни» и «Незаконное использование товарного знака». Реакция блюстителей законности была вялой: листовки, распространяемые Барышенко, отправили на экспертизу в НИИ прокуратуры. Оттуда пришел ответ, что ничего противозаконного в призывах распространять идеи Гитлера нет. По данным Московской прокуратуры, подобные дела возбудить очень непросто: слишком сложны процессуальные нормы. В прошлом году в прокуратуру попало более 70 проверочных материалов по признакам статьи «Разжигание межнациональной розни». По ним возбудили около десяти уголовных дел. До суда дошло всего два. В обоих случаях подсудимые были оправданы. Стоит ли стараться?» (Д. Бальбуров: «Задумчивая Фемида» // «МН», № 24, 2002 г.) Как воюют с экстремистами в Орле, в «Московских новостях» писала Людмила Бутузова. Поводом для статьи стало избиение в городе армянской семьи с двумя маленькими детьми. Толпа молодежи в 150 человек набросилась на них с криками «Свободу русским – от жидов и черных». Женщину опрокинули на асфальт. Муж, бросившийся на помощь, перед тем, как их начали пинать ногами в лицо, заметил невдалеке патрульную машину и двух милиционеров. Впоследствии он рассказывал журналистам, что ожидал от них каких-нибудь действий – «пусть бы засвистели или выстелили вверх, чтобы остудить пыл толпы». «Милицейский уазик подъехал к армянам, когда двое из них уже был без сознания, трехлетние дети с окровавленными локтями и коленками плакали. Нападавшие, как свидетельствуют очевидцы (никто, впрочем, с места не двинулся, чтобы защитить людей), «организованно покидали поле боя». Милиционеры тоже не сделали попыток задержать кого-нибудь их них. Армен попросил их хотя бы довезти бесчувственного шурина до больницы. Ему объяснили, что у патрульно-постовой службы совсем другие задачи, вызвали «скорую» и уехали. Номер уазика Армен запомнил. Самое интересное, что «разборка» с инородцами в центре Орла случилась в самый разгар милицейской операции «Вихрь-антиэкстремизм». По радио и через газеты ее руководители целый месяц докладывали горожанам, что «все силы УВД и УФСБ брошены на то, чтобы не допустить проявлений экстремизма на межнациональной почве». Об итогах операции ничего не известно, случай с армянами не комментировался. – В драке участвовали не экстремисты, а обыкновенные хулиганы, – заявил начальник Советского РОВД Василий Шексуев одной настойчивой местной газете. – Найдем и посадим безобразников». (Л. Бутузова: «Взять и замазать» // «МН», № 24, 2002 г.) Однако, «безобразников с фашистскими выходками в Орле развелось подозрительно много», – отмечает журналистка. Не выдержав издевательств скинхедов, уехала на родину часть китайских студентов, обучавшихся в политехе. На улицах увеличивается количество фашистских надписей. Возле входа в суды Советского и Заводского районов красуются эмблемы скинхедов. Скинхеды устраивают засады на рынках, обыскивают, кого хотят. В Орле активно действует «Русская партия» во главе с вождем Игорем Семеновым, отбывающим сейчас наказание за хранение оружия. «Науку «русского патриотизма» скины проходят в «нейтральных» филиалах партии типа «Православного союза» или «Юного защитника Отечества», которые возглавляют единомышленники Семенова еще с тех времен, когда они все вместе присягали на верность РНЕ… Правозащитники с возмущением рассказывают, что в Орле, например, на митингах в честь 7 ноября или 1 мая стало уже правилом, что на трибуне руководство города и области, а возле нее – распространители националистической прессы, передают по рукам «Русский порядок» или краткое изложение «Майн кампф». Но самое страшное, что официальные власти не предпринимают никаких мер, чтобы как-то эффективно противостоять этому, хотя в одном только Уголовном Кодексе пять статей, позволяющих привлекать национальных экстремистов к уголовной ответственности, – такие выводы делает Л. Бутузова по ситуации в Орле. Впервые дело о разжигании межнациональной розни было доведено до суда в Новосибирске. Граждан Таджикистана и Узбекистана, торговавших на рынке, скинхеды избивали, грабили, побуждали уезжать из области. В двух случаях тяжкие телесные повреждения повлекли смерть потерпевших. Впервые подросткам инкриминировалась, как это обычно бывало, не хулиганство, а экстремистские действия. Суд в Новосибирске начался 7 октября 2003 г. «Правоохранительные органы постараются представить суд над скинхедами как знаковое достижение в борьбе с экстремизмом. Министр по делам национальностей РФ Владимир Зорин уже успел заявить, что передача в суд дела группировки новосибирских скинхедов свидетельствует о том, что в России начал действовать механизм противодействия экстремистской деятельности и разжигающей межнациональной розни. До сих пор уголовные дела против скинхедов, возбужденные в России, имели резонанс только в начале процесса, а затем тихо сходили на нет. Новосибирские скинхеды не брили голову, однако носили униформу с символикой в форме кулака. Их главный лозунг «Очистить Новосибирскую область от нерусских». При обыске у них найдены книги Гитлера. В группировку входили учащиеся школ и училищ в возрасте от 16 до 20 лет». («Московские новости», № 38, 2003 г.) На самом процессе обвиняемый Михаил Родошкевич – предполагаемый организатор экстремистского сообщества сообщил, что показания о своей экстремистской деятельности он дал под давлением следователей. «Никакой группировки у нас не было и не могло быть, а о движении скинхедов я слышал только из программ телевидения и газет», – сказал подсудимый. По его словам, ряд эпизодов следователи ему инкриминировали ошибочно. «Я только схватил за шиворот одного таджика, который распространял на оптовом рынке наркотики, а другого, некоего Болхиева, ударил по лицу – за то, что тот был пьян и плюнул мне на брюки, – заявил обвиняемый Родошкевич. «Нерусский – и так себя ведет», – добавил подсудимый, на время забыв о своей симпатии к таджикам. По материалам дела, после встречи с экстремистами Боходур Болхиев был обнаружен на одной из улиц Юго-Западного жилмасива с 18 колото-резанными ранениями. Выжил он по счастливой случайности» (К. Воронов: «Нерусский – и так себя ведет» // «Коммерсантъ», 22.11.2003 г.) «В России впервые осудили за убийство на почве расизма» – под таким заголовком газета «Московские новости» опубликовала материал о судебном процессе над московскими скинхедами, которых признали виновными в убийстве Карена Яхшибекова. «Самому младшему подсудимому Антону Мещерякову недавно исполнилось двенадцать лет. Тюрьма ему пока не грозит. Это он заколол ножом Карена Яхшибекова. Сейчас Антон радуется: ему обещали скоро выдать белые шнурки. У московских скинхедов это что-то вроде почетного знака за «особые отличия». Пятерых его старших «товарищей» приговорили к пяти годам исправительных колоний общего режима. Убийство произошло год назад. Предприниматель Карен Яхшибеков возвращался домой поздно вечером. В пешеходном переходе на Дмитровском шоссе его окружили шестеро подростков. Скрутили руки, отобрали сумку и кроссовки. Карен вырвался и пробежал еще несколько метров по тоннелю. Скинхеды догнали его, повалили на землю и стали пинать ногами. Когда Карен перестал кричать, Антон (12 лет) полоснул его несколько раз ножом – «для верности». Преступников задержали практически сразу. Тогда собрались больше двадцати свидетелей убийства. Все местные жители слышали в ту ночь радостные крики из тоннеля. Теперь преступников осудили по статье 105 УК РФ – «Убийство по мотиву национальной ненависти». «Привлечь человека именно по этой статье очень сложно, говорит адвокат Виталий Корыстов. – Нужно сначала доказать, что мотив убийства – действительно национальная нетерпимость. Это до сегодняшнего дня не удавалось сделать никому. В данном случае все оказалось «просто»: на суде и во время следствия подсудимые не скрывали своих расистских убеждений». Обычно судебная практика списывает все националистические «выходки» на простое хулиганство. Судьям – меньше волокиты, а подсудимым это смягчает наказание. Например, по российским законам за обычное убийство взрослый гражданин России может получить от 6 до 15 лет тюремного заключения, а за убийство на почве расизма – от 8 до 20 лет или исключительную меру наказания» (О. Гончарова: «Антон намылился за шнурками» // «Новая газета», 26.11.03 г.) В ноябре Москву потрясла очередная трагедия – пожар в общежитии Российского Университета Дружбы Народа, в результате которого погибло 38 человек, многие получили тяжелые увечья и ожоги. Даже эта страшная драма не стала препятствием активности скинхедствующих подростков. Уже после пожара 25 бритоголовых «мстителей» совершили нападение на иностранных студентов РУДН, в результате чего пострадало пять латиноамериканцев. Предъявлено обвинение двум задержанным, которые принимали участие в массовом погроме. «Мы удивлены, откуда у московских скинхедов столько цинизма», – говорит убежавшая от бритоголовых колумбийка Эмма Гарсия. – Я даже представить себе не могла, что они могут напасть на нас во время траура». У Эрнана Муньоса большой опыт общения со скинхедами: «Два года назад бритоголовые мне в драке ножом отрезали палец на руке и повредили сухожилие другого. Но врачи мне все пришили, вставив в кости железные прутья. Правда, теперь палец не двигается… Не знаю, что бы было со мной сейчас, если бы милиция не приехала вовремя». «Московский студент Денис Кашин и школьник из Подмосковья Алексей Кавалеров проходят по статье 213 Уголовного кодекса – «Хулиганство». Однако, как сообщили источники «Известий» в следственной группе, этих 16-летних ребят не станут держать под стражей. Прокурор даже не настаивал на их аресте. – Они же несовершеннолетние! Это дети, и сажать их в тюрьму очень не хочется, – сказал собеседник «Известий» в ОВД по обслуживанию РУДН. – От тюрьмы ничего хорошего ни им, ни нам не будет. Поэтому было решено отпустить их под подписку о невыезде. Адвокат Кашина и Кавалерова, который полагается задержанным по закону, настоял на проведении медицинского освидетельствования своих подзащитных. Вчера, незадолго до 23 часов, когда истекал отведенный УПК срок задержания, подростков возили в районный травмопункт. Результаты осмотра могут пригодиться защите на суде. В ближайшее время следователям предстоит проверить Кашина и Кавалерова на причастность к московским экстремистским группировкам. Милиционеры пока просят не вешать на этих подростков ярлыки так называемых скинхедов. Они утверждают, что если на молодом человеке тяжелые ботинки с высокими берцами и у него обрита голова, то это не делает его представителем банд бритоголовых. – Наших якобы скинхедов иностранные «коллеги» даже не признают, – сказали «Известиям» в ГУВД Москвы. – У наших неучей нет ни идеологии, ни понимания того, что они делают. А ботинки такие у нас продают на каждом углу. Тем не менее, по данным МВД России, в стране зарегистрирована деятельность целого ряда группировок скинхедов, которые насчитывают до 20 тысяч юношей и девушек в возрасте от 14 до 18 лет. В прошлом году к уголовной ответственности за разжигание национальной ненависти были привлечены более 50 человек. Согласно сводкам ГУВД, подобные происшествия случаются в столице практически еженедельно. Жертвами хулиганов становятся, как правило, африканские и азиатские молодые люди, а также юноши и девушки из Узбекистана, Таджикистана и Азербайджана. Именно бритоголовые совершили вечером в субботу организованную вылазку против иностранных студентов Университета дружбы народов» (Р. Кириллов: «Предъявлено обвинение участникам нападения на иностранных студентов» // «Известия», 2.12.03 г.) «…Бациллой национализма заражены многие страны. Но в Амстердаме в центре парка поставлен прекрасный памятник юноше из Суринама, которого убили фашисты. И детей спецально приводят к этому памятнику, чтобы они запомнили, что люди равны. У нас же сообщат по телевидению – и то спасибо. Извините меня, господин Президент, но больно было видеть, как представитель силовых структур докладывал Вам о причинах пожара (в РУДН), заикаясь, пряча глаза и не будучи сам ни в чем убежден. Один из нас – режиссер, в профессию которого входит видеть, когда человек говорит неправду или сам не знает что несет. Неужели, зная ужасную тенденцию вокруг иноземцев, нельзя было предусмотреть и не заколачиать пожарные лестницы, а кроме того, поставить здесь милицейский пост? Ведь в Москве 120000 милиционеров, это в 3-4 раза больше, чем в Нью-Йорке. Мы вовсе не желаем быть господами, сообщающими «истину царям». Перед Вами стоят огромные и почти невыполнимые задачи. Поверьте, не решив эту, Вы не решите ни одну. Судно непонятно почему не будет слушаться руля!» (А. Герман, С. Кармалита: Из открытого письма президенту России Владимиру Путину) «Скинхедов в Москве становится все больше», – утверждает газета «Известия» (2.12.2003 г.). «25-й час» – неизвестная ранее в Москве группировка бритоголовых. До сих пор на слуху были другие группировки – «Объединенные бригады 88», «Blood&Honor». Костяк же движения скинхедов составляют футбольные фанаты. Наиболее известные и устойчивые бритоголовых фанатов – это спартаковские Gladiators («Гладиаторы»), Flint’s Crew («Команда Флинта»), Clock-work orange («Заводные апельсины»), «армейские» Red-blue warriors («Красно-синие воины»), Kids («Дети»), динамовские Patriots. В символике скинхедов часто используются цифровые аббревиатуры. Так, число 18 означает «Adolf Hitler» – по порядковому номеру заглавных букв в латинском алфавите. 88 означает «Heil Hitler!» Фубтольые фанаты ввели в язык скинхедов свои понятие – «третий тайм» – время «белых», когда после матча боевики из обеих команд выходят на охоту на «черных». Аналогичное значение имеет и «25-й час». «В то время как власти пугают россиян правым экстремизмом, реальной угрозой оказывается бытовой национализм, создающий врага здесь и сейчас. И главная проблема в том, что бытовой национализм среднего россиянина отнюдь не всегда лишен основания», – считает Максим Орлов. По его мнению, постоянное увеличение притока мигрантов в страну усиливает националистическую установку россиян. «Чужаки рядом. Их стало больше. Скорее всего, ваши дети уже успели рассказать вам об этом, побывав после каникул в школе. В классе появились новички. И их зовут Фатима, Вартанчик, Рустам, Мадина… Мы не замечаем культурных расовых и национальных отличий до тех пор, пока чужак не ведет себя как чужак, т.е. работающая на птицеферме в одном из районов Псковской области семья узбеков пользуется равным с односельчанами успехом, а занимающаяся попрошайничеством в московском метро семья выходцев из того же Узбекистана вызывает однозначный протест. Армянский погром в Красноармейске (который власти сочли в итоге мелким хулиганством) и ряд аналогичных событий меньшего масштаба свидетельствуют: общество агрессивно требует ассимиляции от своих новых соседей и не видит иных способов решения возникающих проблем, кроме силовых. Надо отдать должное и противной стороне: ей также, как правило, чужда тяга к диалогу» (М. Орлов, «Консерватор», № 2, 2003 г.) Возвращаясь на метро с семейством после прогулки по Москве, Валерий Ширяев, журналист «Новой газеты» стал очевидцем действий скинхедов на станции «Лубянка». «Через полминуты после отъезда от станции «Лубянка» в вагоне стало как-то тесно. Отвлекшись от болтовни, мы обнаружили, что он заполнен веселыми крепкими молодыми людьми 18-22 лет, числом не менее 30. они смеялись и перемещались гурьбой по всему вагону, лениво присматриваясь к пассажирам. По дороге подняли, перешучиваясь, одного – с внешностью казаха и второго – с неявными признаками кавказских черт. Их быстро загнали в конец вагона, где моментально возникла кровавая свалка. Несчастных били картинно, как в кино: борцы за чистоту расы новейшей выделки подпрыгивали, хватались за верхние поручни и оттуда бросали свои молодые тела на лица тех, кого только что признали инородцами. Ногами вперед. В мгновенно возникшем водовороте из десятков кулаков и кроссовок тонули невнятные торжествующие крики». (В. Ширяев: «Вспышка скинфекции» // «Новая газета», 18-20.08.2003 г.) Журналист был шокирован той деловитостью и хладнокровием, с которыми выполнялась вся эта «спецпроцедура». На станции «Чистые пруды» с осознанием исполненного долга ребята, похохатывая, вывалились из вагона. Сержант, которому В. Ширяев пытался объяснить ситуацию, отреагировал на нее без особого энтузиазма, что свидетельствовало о его явном нежелании задержать подростков, которые спокойно поднимались по эскалатору. При этом журналист отмечает, что ребята эти были «по столичному хорошо одеты, ухожены, как и подобает москвичам, своевременно откосили от армии, предоставив одногодкам из бедной провинции право испытать себя в настоящем бою против ненавистных инородцев в Чечне, они скоро найдут свое место в сытой жизни». «Сильная юность, как это ни парадоксально, пуглива перед лицом жизни. И с радостью утверждает себя, сбиваясь в стаи и топча слабого. Кто не понимает этого, не понимает истории: с этой злой энергией покорена Сибирь, на ней танки вермахта въехали в Париж. Весь вопрос в том, как ее используют правители. Нам всем повезло, что единственный талантливый политик на этом поле Жириновский – еврей. Не может он со всей силой своего таланта призвать к войне с инородцами без риска для своей жизни. Но если представить, что у таких шакалов найдутся свои таланты, то через полпоколения веками отягощенная миллионами родственных и дружественных межнациональных связей Москва заполыхает баррикадами. Я знаю, на какой стороне окажутся все мои друзья, которым уже поздно менять язык и родину, – на стороне пассажиров вагона, в котором я ехал. Но перед этим они купят своим детям билет из России. В одну сторону. В горящем доме деньги не хранят. И когда капиталы и специалисты побегут из России, вслед за ними потянутся за хорошей жизнью повзрослевшие фашисты из этой истории. Куда? Лучше всего в Германию, где их сверстники в борьбе за чистоту нации на полном ходу выбрасывают русских из пригородных электричек. Что поделаешь – там на роль местных азербайджанцев, памятуя исторические традиции, выбрали нас. Я полагаю, что знаю свой город. А потому в душе абсолютно не верю в такой исход дела. Но наши политики не ездят в метро, не бывают в районах с фантастическим названием Промзона. И жизнь им не напоминает, насколько хрупок мир, в котором они с таким комфортом устроились». (В. Ширяев: «Вспышка скинфекции» // «Новая газета», 18-20.08.2003 г.) Социолог Борис Дубин опасается, что жизненные ориентиры современной российской молодежи способствуют наступлению серости. К тому же в России, где идея молодости не получила развития, происходят стремительные процессы дробления молодежной среды. Практицизм берет верх над идеализмом, что затрудняет формирование у молодежи общественной этики. «К середине 90-х стали выделяться группы, которые имели социальные, экономические, культурные преимущества. Эта часть молодежи существенно изменила свой образ жизни: появилось новое жилье, новые машины, новые способы отдыхать, клубы, журналы. Это прежде всего относится к центру, еще более сильно отодвинувшемуся от периферии. Обозначились группы молодежи, живущие в Центре и на периферии, обладающие хорошими исходными данными и более плохими. На протяжении 90-х эти группы поняли, что их траектории не просто не совпадают, а скорее разбегаются. Это стало влиять на самочувствие молодежи, что сказалось на ее политических пристрастиях и нарастании политической апатии. Не случайно 10-15 % молодых горожан говорят, что доверяют Жириновскому, а симпатизирующих, например, Немцову вдвое меньше. Главное, что сегодня объединяет молодежь с другими возрастными группами, – это отношение к Путину как к образу «главного», «шефа». Это во-первых. Во-вторых, идеи сильной державы, приоритета в мире, необходимости наведения порядка, впрочем, как и чувство обиды за то, что нас не уважают, все больше проникают в молодежную среду, особенно на периферии». (Б. Дубин: «Вверх по лестнице, не ведущей никуда» // «НГ», 14.03.2003 г.) Тема молодежного экстремизма находится в сфере постоянного внимания общественных правозащитных организаций. Материалы трехлетнего проекта Бюро по правам человека «Борьба с расизмом, ксенофобией и дискриминацией этнических меньшинств и коренных народов» легли в основу книги Сергея Беликова – стажера Московской коллегии адвокатов – «Бритоголовые: все о скинхедах», где он попытался обобщить разрозненные и противоречивые сведения о движении неофашистов в России. «По мнению автора, бритоголовые впервые появились в Москве в 1990 году. К 1998 году – это уже десятки организаций по всей стране. Пожалуй, самое крупное их мероприятие – погром Царицынского рынка в Москве 30 октября 2001 года: три человека были убиты и несколько десятков ранены. – Из неформального молодежного течения скины превращаются в политическое движение неонацистского толка, – уверен Сергей Беликов. – После царицынского погрома их начали давить, они замаскировались… и пошли в широкие слои молодежи. Уже не привлекают к себе пристального внимания и заняты физическим устранением людей, которых они считают нежелательными на территории России. Идеология становится жестче: если раньше девушка, которая идет с темнокожим молодым человеком, могла рассчитывать, что ее не тронут, то по новому «постановочному письму» полагается физически уничтожить обоих. У движения скинхедов немало поклонников среди молодежи, хотя исследователи и называют методы их работы обычной переориентацией уличных хулиганов. – Об их социальных теориях не говорят просто потому, что забывают: за частоколом людей, которые просто бьют, скрываются серьезные люди из политических партий, которые их направляют, – утверждает автор книги. – В Архангельске, когда организация бритоголового братства за пару недель исколола ножами 20 человек кавказской национальности, под суд пошли три человека из 60, сели двое. Люди другой расы уже чувствуют себя в России неуютно: – Только в августе на меня напали 12 раз, хотя я всегда осторожен, – говорит представитель московской протестантской церкви Натэль Габриэль. – Россия первой победила фашизм. Эфиопия, моя родина, тоже победила фашизм. Мне жаль, что через пятьдесят лет он возрождается в России. По мнению автора книги, на Западе нацизм идет во власть: движение Ле Пена во Франции, Йорга Хайдера в Австрии, сильные партии в Бельгии, Швеции, Дании, а на Россию там делается большая ставка: – Лидеры западных движений считают, что помочь нужно только финансами: процесс уже пошел. В Москве скинхедов около 10 тысяч, если взять еще сочувствующих футбольных фанатов – на порядок больше. По России – около 40 тысяч. Движение активно идет в регионы. Помогает и обнищание населения, и неконтролируемая миграция. Кто-то их считает патриотами. А они стараются интегрироваться в политику. В регионах это вполне возмпожно. Исследования социологов подтверждают, что почва для этого уже есть: нередко российское общество с симпатией относится к нацистам. – Само по себе экстремальное проявление расизма и национализма не является основной опасностью, – говорит представитель ВЦИОМа Леонид Седов. – Главная опасность – общественная атмосфера, питательная среда, которая не оказывает сопротивления, а наоборот, часто обнаруживает сочувствие к этим людям, хотя пока и не создает политических структур, которые берут на вооружение этих молодых бандитов. Наши исследования показывают, что 16 процентов людей совершенно откровенно высказываются за идею «Россия для русских». Еще 35 процентов с оговорками признают, что в общем идея здравая. Страна заражена подобными настроениями, проблема ксенофобии гораздо более опасна, чем ее крайние хулиганские проявления». («Известия», 20.12.2003 г.) Православие-Ислам: линия раскола Серия прокатившихся по планете терактов придала новый импульс дискуссии о «столкновении цивилизаций». Усилилась апокалиптичность предупреждений нависания над планетой угрозы исламского «экстремизма (терроризма)» способна покончить не только с существующим миропорядком, но и со всем живым на земле. Не успели еще рухнуть две башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, а всему миру уже был назван главный виновник этих событий. Конечно же, им стал легендарный фантом Усама бен Ладен и стоящая за ним таинственная террористическая организация «Аль-Каида», «опутавшая своими устрашающими щупальцами всю планету и угрожающая миру демократии и жизни человечества». Российские газеты запестрели заголовками один тревожнее другого. 31 октября, сразу после событий на Дубровке, газета «Известия» сообщила: «Бен Ладен обладает ядерной мини-боеголовкой». Со ссылкой на информацию, опубликованную «Вашингтон таймс» и английской «Гардиан»: «В вопросе, где бен Ладен мог достать материалы для создания ядерного оружия, эксперты расходятся. Некоторые считают, что источником стал Пакистан. Однако большинство придерживается другого мнения. Материалы попали к Аль-Каиде с территории бывшего СССР, где в постперестроечный период образовался «черный рынок» радиоактивных веществ. В 1997 году генерал Лебедь признавал, что 84 ядерных чемоданчика, находившихся на вооружении советской армии, пропали. …привести боеголовки в рабочее состояние боевикам Аль-Каиды помогли нанятые ими российские специалисты. Профессор Бредфордского университета Малколм Дандо уверен: в США сейчас полным ходом идут работы по созданию «несмертельных» видов оружия, сходных с газом, который был применен в ходе операций по освобождению заложников в Москве». Н. Бабасян («Известия», 31.10.2002 г.) «Чечня является исламской страной, силой присоединенной к России, и против чеченского народа была устроена Чечня», «…события в московском театре показали, что чеченское движение сопротивления не подавлено, оно бурлит как лава, которая дожидается подходящей возможности, чтобы излить свой огонь…», «…у чеченского народа не осталось выбора. Чеченцы попытались донести глас униженного народа до ушей мира и пробудить уснувшую совесть». Это выдержки из передовой статьи иранской газеты «Джомхурийе эслами» – исламский официоз всего лишь ретранслирует мнение правящих в стране аятолл. А мнение таково: весь мир делится на мусульман и немусульман, и в любом конфликте между ними по определению надо поддерживать единоверцев, просто потому, что они родились мусульманами. В Вашингтоне нас поддержали, а в Тегеране – нет. И будет по меньшей мере странно, если в будущем, когда в очередной раз возникнут споры вокруг иранской ядерной программы, вокруг печально знаменитой АЭС в Бушере российские власти не примут во внимание это обстоятельство. Сегодня все вроде встало на свои места. Наш партнер и стратегический союзник – Запад, и в первую очередь США». (М. Юсин: «Аятоллы поддержали террористов») «Однако зададимся вопросом: а существует ли исламский терроризм вообще? Вероятно, существует, но с одной оговоркой, что под термином «исламский» понимается не религия, а псевдорелигия, то есть религиозные лозунги, являющиеся прикрытием деятельности определенных политических сил. В равной степени это относится и к другим разновидностям террора: «баскского», «ирландского», «чеченского» и т.д. В этом контексте следует признать, что Арабский Восток, как, впрочем, и весь мусульманский мир, пронизан глубокими противоречиями, неурегулированность которых порождает различные «общественные болезни», включая экстремизм и террор». (Ахмят Хасянов: «Угроза с Востока» // «НГ», 10.10.2001 г.) Нагнетание исламофобии в нашей стране началось задолго до падения башен Торгового центра. Тему исламской угрозы для России спровоцировала почти десятилетняя чеченская война. Вместо того, чтобы отделить «зерна от плевел» и объединить страну в едином межконфессиональном диалоге, после «Норд-Оста» отечественные СМИ активизировали разработку темы изначальной агрессивности мусульманской религии, синонимом которой, благодаря стараниям журналистов, стал ваххабизм – одно из радикальных направлений в исламе. Столь активная обработка массового сознания дала очень печальные всходы. Мусульманин в сознании рядового российского обывателя иных конфессий стал неизменно ассоциироваться с бородатым головорезом из трофейных кадров хроники чеченской войны. «Самое тревожное, что исламофобией заражены не только русские националисты, но и сторонники демократической ориентации. Московские газеты давно пестрят исламофобскими заголовками: «Воины Аллаха выбирают Кавказ» («Время МН», сентябрь 1999 г.); «Исламские волки убивают русских солдат» («Коммерсант-дейли», сент. 1999 г.); «Кавказ все больше тлеет джихадом» («Известия», 21.04.1998 г.); «Затишье в Дагестане тревожнее криков «Аллах Акбар» («Новые известия», 29.05.1998 г.). Эти броские заголовки принесла на страницы газет Чеченская война. Исламофобией сегодня заражена вся Россия. Любой мусульманин воспринимается как исламский экстремист. Виной этому многолетняя антимусульманская пропаганда. (В. Бобровников: «Мусульмане Северного Кавказа». М., изд. «Восточная литература», РАН, 2002 г.) Нагнетание всевозможных фобий в обществе позволило известному российскому психологу А. Асмолову обозначить разрушительность их последствий для самого общества: «Губительно для любой цивилизованной страны порождение технологии страха, из-за которого всех начинают делить на «наших» и «не наших». В свою очередь «концепция заговора» как бы оправдывает и вынуждает к ответному терроризму». «Когда наши сегодняшние газеты пишут: «Чеченцам нет места среди нас», когда в стране бьют чеченцев, афганцев, тех, кого называют террористами, фанатиками и фундаменталистами, – это, по сути, гитлеровская концепция прогресса как этнической селекции. Только вместо евреев подставлены другие этнические группы. Обратите внимание еще раз на ряд: иезуитский заговор, франкмасонский заговор, заговор сионских мудрецов и – завершите цепь – чеченский заговор, заговор мусульманских фундаменталистов. Обратите внимание на терминологию: террор – антитеррор, контртеррор. За этим стоит более глубинная позиция «заговор – контрзаговор». Так порождается страх, из-за которого все в мире начинает делиться на своих и чужих, на наших и не наших». (А. Асмолов «О постановке террора на повестку дня» // «Новая газета», 21-24.11.2002 г.) Теологические объяснения истоков исламского радикализма возможны в такой же степени, как если бы кто-то попытался обвинить в изначальной жестокости православие, ссылаясь на сжигание живьем староверов служителями православной церкви: после многолетних издевательств вождей церковного раскола протопопа Аввакума, монаха Епифания, попа Лазаря, диакона Федора сослали в Пустозерск. Всем им, кроме Аввакума, вырезали языки и отрубили пальцы на правой руке, чтобы не крестились двоеперстно, а затем заживо сожгли. Можно назвать и другие имена, например, монаха Авраамия, который был сожжен в Москве на «болоте» – месте подобных казней. Все это делалось именем православной церкви и оправдывалось борьбой за чистоту ее рядов. Протопоп Аввакум писал: «В Москве жгут и по городам жгут митрополиты и воеводы. Везде их воля и сила». Это был период брожения православной церкви, когда появившееся новое религиозное движение никонианцев боролось со «старой верой», полученной от князя Владимира. Значит ли, что эта жестокость лежала в основе православных религиозных идей? Исламский терроризм как нечто, имеющее отношение к религиозной традиции мусульман, – политически необходимый миф. Любые объяснения, что теракт и захват заложников не свойственны природе исламской религии заранее обречены на недоверие, так как все теракты в России и в мире в последнее время совершают именно исламские радикалы. Но также успешно с христианскими идеями можно увязать испанскую инквизицию и Крестовые походы, а немецкий нацизм и итальянский фашизм связать с католицизмом. К сожалению, в мире нет ни одной религиозной традиции, которую не пытались бы использовать различные террористические организации. Боевики «Каха» опирались на иудаизм, «Тигры освобождения Тамил Илама» – на индуизм, даже такая миролюбивая религия как буддизм используется экстремистами. Битва Ирландской республиканской армии за права католиков тоже «освещена» религиозными идеями. Но можно ли обвинять Папу Римского за то, что в Ольстере рвутся бомбы? Баскская террористическая организация «ЭТА», корсиканские экстремистские организации также не имеют ничего общего с католицизмом и протестантизмом. Тем не менее, поток материалов СМИ транслирует в общество прямую связь экстремизма и терроризма установками Корана. Исламский деятель Абдул-Вахид Ниязов констатирует: «Ни в одном обществе невозможны такие заявления, как: «началась война между Аллахом и Иисусом Христом», «бей ислам, спасай планету!», «пора признать – уже двадцать лет мы ведем войну с исламом», «для нас забить человека камнями – варварство, для них – часть правовой культуры». Точно в таких выражениях нацистская газета «Фёлькише Беобахтер» писала в свое время о евреях. А потом были концлагеря» («Мусульмане у Кремля» // «Версия», 13-19.11.2001 г.) Рассуждая о перспективах исламского экстремизма в России, Михаил Тульский, судя по его тексту, имеющий смутное представление о реальной ситуации в мусульманских регионах, устрашающе прогнозирует, что «в российском исламе при попустительстве и даже содействии российских властей, которые не отдают себе в этом отчета, сложилась такая ситуация, что противником ваххабизма быть невыгодно, а иногда даже опасно». «Сейчас не только явные, но даже и тайные ваххабиты находятся в меньшинстве. Но если через несколько лет ситуация в руководстве страной изменится и наступит период политической нестабильности, то организованное, богатое и целеустремленное ваххабитское меньшинство может прийти к власти во многих национальных республиках, которые сейчас входят в состав РФ. Конечно, это маловероятно, но если такое произойдет, то ваххабиты, безусловно, поставят перед собой цель захватить всю Россию. Они уже сейчас не скрывают, что стремятся к исламизации России и русских (правда, добровольная исламизация идет успешно: пока в ислам перешел только бывший лидер христианских демократов Вячеслав Полосин). Нет никакого сомнения, что следующей их целью может стать мировое господство». (М. Тульский: «Ваххабиты в России побеждают умеренных мусульман», «НГ», № 108, 2001 г.) Трагические события с захватом заложников в Москве подняли на поверхность общественной жизни много вопросов, в числе которых особенно остро обозначилась религиозная тематика. Не спровоцирует ли этот теракт обострение межрегиозных и межнациональных отношений в России? Как могут повлиять на ситуацию духовные лидеры ведущих российских конфессий? Насколько реальна «исламская угроза» России? Правомочно ли утверждение о столкновении исламской и христианской цивилизаций и можно ли рассматривать войну в Чечне как столкновение православно-исламских интересов? Имеет ли сегодня исламский мир лидера (фигуру, равную Махатме Ганди или Понтифику), который мог бы вступить в диалог со всей исламской умой? Религиозные лидеры ведущих конфессий осудили террористов, в свою очередь эксперты-исламоведы отметили, что мусульманские служители культа почти ничего не могут сделать в сложившейся кризисной ситуации. Прозвучали предупреждения о возможных «ответных действиях со стороны русских радикалов». Политкорректные СМИ призвали к разграничению понятия «мусульманин» и «исламский фанатик». Одновременно страницы центральных СМИ запестрели устрашающими заголовками: «Ваххабиты в России побеждают умеренных мусульман?» («Пока имеет место триумф в информационной войне, но виртуальный триумф может превратиться в реальный» – «НГ», июль 2003 г.); «Ваххабиты дошли до Урала» («НГ», 14.11.02 г.); «Деньги для диктатуры шариата» («Известия, 10.06.03 г.); «Партизанский джихад против России продолжается» («Известия», 13.05.02 г.); и т.д. и т.п. Тревожным симптомом зазвучали сообщения о мусульманских погромах в российских регионах. Об избиении в мечети муллы иркутскими «национал-патриотами» сообщалось в новостном сюжете канала ТВС. Газета «Известия» писала об инциденте в городе Рошаль Московской области, где подростки (указаны фамилии) напали на служителей мусульманского культурного центра. Они кричали: «Это не ваше помещение, это христианское помещение! Прекратите здесь молиться!» Примечательно, что в заметке об этом же событии «Московский комсомолец» (23.11.2002 г.) позволил себе следующую ремарку: «Сотрудники милиции уверены, что данная выходка не является какой-то акцией по разжиганию межнациональной розни. Конфликт произошел спонтанно, к нему никто заранее не готовился, и основную роль сыграло то, что подростки были пьяны». В Тольятти в подъезде собственного дома ударом по голове был убит руководитель местной мусульманской религиозной группы Абд уль-Карим Таджетдинов, который после окончания Бухарского медресе и Исламского института в Ташкенте преподавал в школах при мечетях Нижегородской, Самарской и Саратовской областей. В октябре того же года в Тольятти было совершено покушение на председателя мечети Ирека Каримова, вследствие чего он стал инвалидом («Газета», 03.04.03 г.). Жертвой убийц стал председатель Совета потомков Пророка Мухаммеда, Саид-паша Салихов. Вместе со своим сыном он был расстрелян рядом с собственным домом в Старых Атагах . «В Духовном управлении мусульман Чечни, в свою очередь, Интерфаксу сообщили, что отец и сын Салиховы принадлежат к роду Курейшитов, их предки переселились в Чечню из Мекки в начале XX века с целью проповедования ислама. «Потомков» Пророка Мухаммеда почитает все население Чечни, с их участием решаются самых сложные внутричеченские конфликты». Сообщая об этом убийстве, «Независимая газета» (21.11.02 г.) отметила, что главы районных администраций Чечни обратились к Президенту РФ с призывом «пресечь произвол по отношению к гражданам республики со стороны представителей силовых структур», на счету которых, по их мнению, массовые похищения мирных граждан и убийства людей, которые особенно участились после теракта в Москве. Опасности радикальной исламской пропаганды для России патриотические издания стали противопоставлять зарождающуюся в недрах православной церкви «наступательную энергию русского народа», поскольку западное христианство не имеет, ни действительно «крестоносного» религиозного духа, ни даже сил, чтобы выделить из себя какое-то западнохристианское «упование».. «…Воинский дух и далеко еще не исчерпанная наступательная энергия русского народа вполне могут начать искать выход в том уповании, которое окажется под рукой. К сожалению, опять же, радикальное, полное воинского духа Православие у нас не в чести, а если и существует, то пока только в маргинальных формах и без прочного вероисповедного фундамента. Православный «мейнстрим» разделен между откровенно циничным «церковным либерализмом» экуменистов, за которым нет веры даже в экуменистические ценности, и особенным вялым «батюшкизмом» дам бальзаковского возраста, ищущих в религии утешения воспаленным бурной молодостью нервам. Молодая энергия либо гасится этими направлениями, либо отталкивается от Церкви, о которой мало кто помнит, что по учению Святых Отцов она есть «Церковь воинствующая». Ее война не «против плоти и крови», а против «духов злобы поднебесной», но в этой духовной войне христиане не чуждались брать в руки и стальной меч. Нельзя сказать, что такого православного «упования» вовсе нет. Оно пока таится – в катакомбах, в отдаленных обителях, в тайниках сердца, в малых группах единомышленников. Но оно обязательно придет – сильное своей преданностью Церкви, учению Святых Отцов и закаленное воинским духом, готовым встретить в бою любую чуждую духовность или чуждую бездуховность. И у этой «новой религии» хватит сил обратить к себе тех, кто отошел от «ветхой», будучи соблазненным разложением и либерализацией, внесенным в Церковь западными ветрами последнего времени» (Е. Холмогоров «Армии Апокалипсиса» // «Спецназ России», № 9, 2002 г.) С новой силой зазвучала тема особой миссии русского народа, «русской Почвы, русской Крови»… «…выражения типа «потомки православных» или «православный генетический код» надобно воспринимать с известной буквальностью. Ежели в плане Божественного Промысла существует особая миссия Русских именно как народа, и ежели за явленный лик сей миссии признано Православное Царство, то никакое временное помрачение, пусть даже и приключившееся с подавляющим большинством народа, не способно стать поводом к отмене Божественных установлений». (Р. Бычков «Христианство на пределе истории» // «Завтра», № 18, 2003 г.) «Интересно, что патриотизм проявляет себя во всякой среде, во всех «прослойках», «сословиях» и «классах». Скоро плотина прорвется, и тогда… О-о-о, господа» Вы увидите, что будет тогда… Вспомните футбольный погром на Манежной площади, когда разгромили элитный гастроном на углу гостиницы «Москва» и сожгли несколько иномарок… Но это еще цветочки… Самое интересное, что когда прорвет плотину и из телевизоров хлынет изумрудная вода, тогда все, масоны, либералы и олигархи, – с удивлением видят, что объединение произошло не по классовому, не по сословному, не по идеологическому, и даже не по конфессиональному прзинаку, а только по двум: патриотическому и национальному. И эти два начала будет объединять начало третье – «мистическое» – Русский Духъ. Дай Бог, чтобы в Духе этом Русском преобладало Православное его начало, которое и есть Альфа и Омега России» (Л. Симонович «Весны дыхание» // «Завтра», № 18, 2002 г.) Бесспорен факт, что в России существует экстремизм и терроризм под религиозными лозунгами, и существует он в основном на территории воюющей Чечни. Усиливающаяся политизация ислама может увеличить регион их распространения, тем более что в России появились условия расширения социальной базы для распространения фундаментализма. После «Норд-Оста» усилились негативные оценки ислама как религии террора. Мировой общественности стали известны факты контакта группы Мовсара Бараева с адресатами из мусульманских стран. Опасаясь всплеска антиисламских настроений, лидеры мусульманского мира дистанцировались от международного терроризма. С особой силой о противостоянии двух религий – православия и ислама – заговорили после теракта в России. В передаче «Русский дом» («Московия», 14.09.03 г.), ее бессменный «эксперт-аналитик» (ныне депутат Госдумы «Родина») православный генерал КГБ в отставке Николай Леонов в беседе с американским журналистом Хлебниковым уточнил: «Противостояние христианства и ислама началось еще тысячу лет назад. Сначала арабы пытались поработить Испанию, затем турки покушались на Европу. Со времен Петра I европейцы объединялись с мусульманским миром против России. Теперь они пожинают плоды». Выбор в качестве собеседника Павла Хлебникова был не случаен. Темой обсуждения стала изданная в России книга старшего редактора финансового журнала «Forbes»: «Разговор с варваром: Беседы с чеченским полевым командиром Хож-Ахмедом Нухаевым о бандитизме и исламе» (М., 2003 г.). Размышления американского журналиста об исламе, видимо, бальзамом разлилось по сердцу неистового русофила Леонова: «…Почти все кровопролития в сегодняшнем мире происходят там, где ислам соприкасается с другими верами и культурами… Конечно, ненависть исламских фанатиков сосредоточена на Америке и Израиле, но главные их завоевательные амбиции направлены на Россию». Хлебников видит в истории ислама постоянные войны и разгул бандитизма, в исламской цивилизации – средоточие насилия и беззакония, бедности и невежества. Европейская же цивилизация основана на личной свободе, человеческом достоинстве, гражданственности, правосознании и народовластии, а потому она бесконечно превосходит исламскую, в недрах которой таится какая-то «изысканная кровожадность… целая культура убийства, эстетика душегубства… дикая жажда крови» (с. 198-199). Уж на эту тему американскому журналисту и русскому генералу было о чем поговорить. Отвечая собеседнику, негодующему по поводу антироссийской политики Европы и агрессивности ислама к России, П. Хлебников заметил: «Мусульманам надо было подождать немного. Сытая, ленивая Европа сама сдалась бы им без боя». Объединила участников передачи и общая патриотическая установка. Генерал Леонов целиком согласился с трактовкой «русской идеи» Хлебниковым: «…это любовь к России, к русской истории, к русской культуре и к русским героям. Все. Точка» Все чаще ислам стал воспринималься синонимом терроризма, бандитизма и «основным врагом» православной цивилизации. Тревожно, что эти мысли транслируют люди, чьи имена ассоциируются с духовными пастырями русской культуры. «Страшные существа прервали спектакль, чтобы потребовать прекращения войны в Чечне. На самом деле Чечня имеет к этой истории довольно косвенное отношение. Более прямое отношение к этому имеет взбесившийся по всему миру ислам, его комплекс скорпиона и садомазохистская страсть. Они (бараевцы) ждали и жаждали точно того же, чего жаждали и получили мусульманские авиаторы Мохаммеда Атты: смерти для себя и для как можно большего числа неверных. Того же, чего ждет любой палестинский шахид, влезая в переполненный израильский автобус. Того же, чего жаждали те гады, что планировали взорвать сразу десять международных «боингов» над Тихим океаном. Так и во всем мире. Алжирские активисты вырезают целые деревни, не имеющие никакого отношения к их спору с правительством, хамазники взрывают беззаботно танцующих юнцов, алькаэдовцы уничтожают деловой центр с тысячами мелких служителей бизнеса, на райском острове Бали мишенью бесноватого муллы с лошадиными зубами становится курорт, куда стекались со всего мира так называемые «бэкпэкерз», т.е. ребята с рюкзачками, в Москве басаевцы-бараевцы, обвешанные несусветным количеством оружия и взрывчатки, прерывают столь милое и наивное увлечение жанром мюзикла. И в каждом случае бандиты выдвигают как бы весомые, а на самом деле косвенные причины для своих злодеяний: отмены выборов, прекращение оккупации, американский империализм, превосходство Ислама, независимость Чечни. Прямая же причина заключается в исполненном ненависти, а потому совершенно бессмысленном вопле «Аллах Акбар!», который дает индульгенцию на любое преступление ради уничтожения того современного мира, в котором мы все – и они в том числе – живем». (В. Аксенов «Норд-Ост» с юга» // «Московские новости» – 29 октября – 4 ноября 2002 г.) Живущий в Израиле поэт И. Губерман провел прямую параллель между терроризмом и исламом, который назвал «зеленой чумой, захлестнувшей весь мир», и он не видит никакого выхода, «потому что даже если наглухо отгородиться от них стеной, если мы будем их кормить и поить, то теракты все равно будут продолжаться. Человек ведь духовное создание, а духовность для этих людей неразрывно связана с убийством евреев. Там младенцы едва ли не в яслях одеваются в пояса смертников». Пока муллы в мечетях не перестанут призывать к убийствам, это не прекратится. И за Россию, опять-таки стыдно, потому что военное оборудование поставляется во все эти страны непрестанно» («МН», № 37, 2003 г.) На страницах «Московских новостей» противоположную позицию высказал писатель Сергей Аверинцев: «В таком мире, одним из постоянных компонентов которого является международный терроризм и только одна из его разновидностей – исламистский терроризм, мы живем задолго до падения двух башен-близнецов Торгового центра. Я хочу сказать, что реальные события мало похожи на столкновение вполне чуждых друг и другу и равных себе цивилизованных субстанций, что оно скорее заставляет думать о страшной диалектике внутри единого общечеловеческого процесса. И символично, что новое словечко «исламизм» представляет собой вполне в духе эстетики постмодерна эклектическую комбинацию несоединимого. «Ислам», означающее принятие божьей воли, и наш «изм», напоминающий все-таки, что речь идет не о вере. А о терроре». («МН», 29-4.10.2002 г.) В полемике о причинах межнациональных конфликтах и способах их разрешения, о религиозной подпитке этих конфликтов высказываются порой крайне оригинальные суждения. Свое видение причин агрессивности мусульманского мира представила на страницах «Независимой газеты» лауреат Букеровской премии писатель Людмила Улицкая: «Что касается агрессивности, я не думаю, что человеческая природа стала хуже, чем она была, скажем, пятьдесят или сто лет тому назад. Другой вопрос – куда направлены эти запасы человеческой энергии, где они растрачиваются: на футбольном матче, в горячей дискуссии или на поле боя… Арабский фундаментализм оказался чудовищно мощным резервуаром этой агрессии. Недавно моя подруга-журналистка вместе со своими коллегами – французскими журналистами месяц провела в Афганистане, шла по следам отступавших талибов. Самое яркое в ее рассказе – как она оказалась в какой-то момент на рынке, чтобы купить для группы еды, и вдруг поняла, что она не видит вокруг ни единого женского лица, потому что все женщины в паранджах, а вокруг тысячи усатых, бородатых мужчин, которые тоже не видят женских лиц, если не считать матерей, бабушек и младших сестер. Мальчики, никогда не играющие с девочками, молодые люди, лишенные общения с девушками. А жениться-то дорого. Пока еще он денег наберет, чтобы жениться… И вот эти тысячи, миллионы молодых мужчин, которые живут без женщин, без нормального секса, – представляете, какой это резервуар энергии. Вот исток агрессивности. Эти молодые мужчины готовы стрелять и убивать, и жизни своей им не жалко: в загробном существовании каждого из них ожидает по сорок гурий… Замечу в скобках, что Ясер Арафат в одном из своих выступлений сказал, что самое мощное оружие против неверных – арабская матка. Чеченская тоже оказалась неплоха: по данным только что проводившейся переписи населения, в каждой чеченской семье при идущей войне в среднем пятеро детей. И что же наш евро-американский мир с его комфортной и удобной жизнью, с нашими гуманитарными ценностями, что может он противопоставить это свирепой энергии?» («НГ», 01.11.2002 г.) Американская операция в Ираке расколола не только мировое общественное мнение. Она вызвала идеологическую многоголосицу, нашедшую отражение в федеральных СМИ. Одни считали, что избавление от опасного диктатора является меньшим злом, чем неизбежное наступление неограниченного господства Америки над планетой. Другие утверждали, что однополярный мир хуже многополярного. В том и другом случае неизбежно возникала тема роли ислама в мировом геополитическом раскладе. И каждый отрабатывал ее в соответствие со своими политическими пристрастиями. «Сегодня можно говорить о «зеленой чуме». Еще год назад подобное выражение употребляли в адрес исламского терроризма, но теперь оно скорее напоминает о цвете доллара и униформы бравых джи-ай. Кстати, случайно ли такое совпадение? Зеленый – цвет жизни, и им украсила свое знамя религия, лучше других приспособленная к житейской повседневности и сводящая к минимуму духовные запросы своих приверженцев. То же самое можно сказать и о культе доллара, затягивающем в свою орбиту все достижения культуры – так равнодушная зелень джунглей затягивает развалины древних городов. Сжигая Александрийскую библиотеку, халиф Омар изрек: «Если в этих книгах написано иное, чем в Коране, они вредны». Долларопоклонники сказали бы иначе: «эти книги вредны, если из них нельзя извлечь прибыль». Налицо духовное родство между талибами, взорвавшими тысячелетних Будд, и «бушистами», рушащими сегодня иракские памятники культуры. Недаром американские стратеги всегда находили общий язык с исламскими экстремистами – в Афганистане, Косове, Чечне. И враждуют они недаром – ведь куда приятнее сражаться с врагом, который похож на тебя. В надвигающемся противостоянии России придется занять свое место, и стоит трижды подумать, прежде чем искать его в лагере исламистов, куда нас упорно затягивают идеологи евразийства. Стратегический союз с пограничным исламским зарубежьем для нынешней слабой России в перспективе неизбежно обернется подчинением, а жизнь иноверцев в мусульманских странах всегда была нелегка». (В. Эрлихман: «Зеленая чума» // «Консерватор», № 11, 2003 г.) «Буш в Ираке защищает интересы евроатлантической цивилизации, фактически спасая ее. Ибо если прекратится экспансия цивилизации христианской, начнется экспансия ислама: свято место пусто не бывает. Такова реальность, и с нею-то приходится иметь дело. Мир, каким мы знаем его сегодня, создан цивилизацией евроатлантической. Известный тезис, что Америка несет миру прагматизм, а ислам стоит на ее пути, утверждая высокие духовные ценности, либо спекулятивен, либо основан на невежестве. Ценности радикального ислама на данный момент сводятся к праву отрезать головы несогласным. Я горячо симпатизируя Гейдару Джемалю. Умному, жесткому, лукавому. Этот человек умеет защищать интересы своей цивилизации. Я не знаю, кого у нас можно противопоставить ему. Генералы, кричащие в программе Савика Шустера о том, что и как мы покажем Америке, поступают в известной мере правильно. Генералу приличествует агрессивность. Но о чем думают так называемые высоколобые и где у них лбы – для меня загадка. Если Россия причисляет себя к белой цивилизации, то ее место в этой войне на американской стороне. Если не причисляет, исламская цивилизация быстро ей все объяснит. Да, собственно, уже пытается». (М. Веллер: «США – не страна, а сборная мира», // «Консерватор», № 11, 2003 г.) «После же бескровной третьей мировой Запад с наслаждением затопчет Россию в грязь, и продолжает это делать дальше. Мы не нужны «белой цивилизации» – разве что в виде тушки (или, выражаясь политкорректнее, «сырьевого придатка», обязательно нищего и жалкого). Поэтому хоть в чем-то сочувствовать американцам – или глупость, или измена. Если говорить честно, то Ирак – это банальная диктатура, вполне светская по форме и содержанию и имеющая к «воинствующему исламу» примерно такое же отношение, как морская свинка к морю и свиньям. Никакой «исламской солидарности» по отношению к Ираку тоже не существует. Арабские страны, разумеется, недовольны американским вторжением – но ничего, кроме недовольного бурчания, до сих пор не слышно. Более того, некоторые «исламисты» не скрывают своей радости по поводу скорого свержения Хусейна. Арабы и, шире, мусульмане вообще могут быть очень опасными (особенно для нас, потому что для нас опасны вообще все). Но вообще-то арабский мир – это серпентарий, где отсутствует даже элементарная «цивилизационная солидарность», а бал правят мелкиеместные интересы. Образ «великой и ужасной исламской угрозы» – это изделие западных СМИ, который будет отброшен, как только отпадет в нем надобность». (К. Крылов, «Консерватор», № 11, 2003 г.) Осознанно или нет, но в различного рода публикациях о совершаемых террористических актах как на территории России, так и в других точках мира, часто подчеркивается их религиозный характер. При этом отмечается направленность исламской агрессии против приверженцев христианства. Такие пассажи позволяют себе даже правительственная «Российская газета». В заметке о расследовании взрыва в ресторане «Максим» в Хайфе, осуществленного 4 октября смертницей «Исламского Джихада» (ИД) Ханади Джарадат, Захар Гельман пишет: «По данным источника в хайфской полиции, ресторан «Максим» – не случайная цель террористов. Разрушенный взрывом едва ли не до основания, он 40 лет находился в совместном владении евреев и арабов-христиан. Обслуживающий персонал, охрана, клиентура также состояли в основном из евреев и арабов-христиан. «ИД» выбрал в качестве жертвы ресторан «Максим» не только потому, что хотел запугать местных арабов-христиан (берите выше). Зная о том, что располагающееся в Иерусалиме Всемирное христианское посольство предполагает провести акцию в поддержку Израиля, «ИД» сделал попытку запугать всех христиан – сторонников Израиля. <…> И все-таки теракт в Хайфе не запутал христиан. Сегодня в комплексе зданий Всемирного Христианского посольства в Иерусалиме состоится праздничная церемония, цель которой – выразить солидарность христианского мира с Израилем. Специально на эту церемонию прибыли более трех тысяч христиан из 80 стран мира». (З. Гельман: «На чьи деньги взорван ресторан «Максим» // «Российская газета», 13.10.2003 г.) Но независимо от обилия негативных оценок, научиться жить рядом с мусульманами придется, потому что клеймо ваххабитов на двадцати миллионах российских сограждан и восприятие их как «пятой колонны» внутри страны приведет не просто в тупик, а к расколу России по конфессиональному признаку. Здравомыслящие русские интеллигенты это прекрасно понимают. Печально, что их одинокие голоса редко слышны в российских СМИ. «Мусульманство – это культура колоссальной мощи. Мы просто не думаем об этом, а напрасно. На мусульманский мир нельзя влиять, если его не понимаешь. В мусульманских странах сейчас можно найти как минимум десять миллионов человек, готовых взять бомбу и пойти пешком в нужное место. И они не боятся умереть. Американцы не смогут победить в этой войне, потому что любая война строится прежде всего на способности человека пожертвовать собой, а не на умении убить других. Американцы воюют за свободу, равенство и братство на земле, и победу американского образа жизни, а мусульмане – за свою идеологию» (А. Кончаловский, АиФ, № 44 – 2002 г.) Фундаментализм, ваххабизм, исламизм, интегризм – в богословских спорах вокруг этих терминов используются одни и те же аргументы, извлеченные из Корана и хадисов. Только каждый сторонник того или иного течения в исламе трактует их в соответствии со своей политической стратегией. Религия всегда решала один главный вопрос – о смысле жизни, но сегодня как ислам, так и христианство становятся знаменем политической силы. Существует глубокая внутренняя связь религии и политики, особенно это очевидно в мусульманском мире: в его тотальной политизации и кроется загадка исламской «угрозы», которую сегодня так эксплуатируют в мире, подменяя саму суть мусульманской религии ее политическими течениями. Апеллирование к неким гуманистическим ценностям, призывы СМИ к толерантности оценок заранее бесполезны, ибо в каждом конкретном случае отрабатывается определенный «заказ» на ту или иную информацию. И «заказ» этот лежит в сфере политики, что становится особенно очевидным в освещении крупных мировых событий, будь то американская военная операция в Афганистане или в Ираке. Бесполезно пытаться объяснить цитатами из Корана, что в основе ислама как и всех других монорелигий – миролюбие и терпимость. Причины активности религиозной жизни, независимо от внутренних разногласий, гораздо глубже. Неожиданный взгляд на проблему отмечает публикацию Светланы Клишиной в «Московских новостях». «Не говорите мне о заповеди «Не убий» и о Коране, запрещающем воевать с женщинами и детьми. Как будто мы не знаем, как поразительно пластичны все священные книги. Спорящие на тему о насилии побивают друг друга цитатами из одного и того же Корана и одной и той же Библии. Дети и внуки нынешних правоверных мусульман и дети и внуки нынешних правоверных христиан будут колошматить друг друга до тех пор, пока в мире не останется ни одного мусульманина и ни одного христианина. И ни Аллах, ни Христос не вмешаются в эту бойню не потому, что хотят искусить веру людей и провести их через такое испытание. Они не вмешаются, потому что их – нет. «Бытие есть, небытия нет», – припечатал древнегреческий философ Парменид. А к небытию – какие же могут быть претензии? На «нет» и суда нет. …В Доме культуры на Дубровке схватились не только террористы и спецназовцы. Там сошлись Аллах и Христос. И оба потерпели сокрушительное поражение. Их величественное безмолвие – лучшее доказательство их небытия». («МН», № 45, 2002 г.) Религиозная агрессивность продиктована принципиальными противоречиями современной цивилизации с традиционными религиями. Такова позиция тех, кто рассматривает трагедию 11 сентября еще одним подтверждением враждебности библейских религий (а не только ислама) «новому Вавилону». «Библейские религии внутренне враждебны современной цивилизации, и надо быть ни горячим или холодным, как настоящие мученики за веру, а теплым, как средние граждане, чтобы быть изблеванным из жизни вечной и праведной, оставаясь с компьютером, акциями, телевизорами и карточкой для банкомата в кармане. Религиозные войны унесли больше всего жертв в мировой истории, и сегодня Бог снова требует от свое паствы нового Армагеддона: борьбы с современной цивилизацией. Бог диких пастухов непреклонен, и служение ему должно быть до конца. До конца творения. Человеконенавистничество нашло сподручное себе знамя, подняло его из пыли. Бог умер? Как бы не так! Вера на подъеме, подогреваемая год от года необъявленной войной. А что же сам человек, созданный Богом «по образу и подобию своему»? – он внушает сильные сомнения по нравственным качествам образца. К тому же Бог – явный провокатор, если не хуже. Кого Бог хочет наказать, он лишает разума! Но кого лишает – верующих в Него до полной ненависти к ближним своим? Бог не от мира сего, и требует туда же к себе всего человека. Человек – это пародия Бога, чьим образом и подобием он является. Так может быть пора по этому образу и подобию оценить Создателя человека?» (И. Шевелев: «Бог умер. И мертвее всех живых» // «НГ», 23.08.03 г.) Действительно, в исторических религиозных традициях можно обнаружить оправдание использования силы для насаждения и утверждения веры. Но ведь мы живем в такое зыбкое, готовое в любую минуту взорваться время. Так не продуктивней ли для общего будущего обновить и максимально использовать миротворческих потенциал религиозных идеалов и ценностей, а не аппелировать в выяснении религиозной сути к известному «око за око», войне с неверными – джихаду и т.д. Кроме того, воспринимать друг друга в третьем тысячелетии на уровне средних веков – по крайней мере, не интеллектуально, если не сказать жестче, особенно касательно оценочных выводов некоторых журналистов как трансляторов и оформителей общественного мнения. Смеем надеяться, что христианские представления об исламе времен крестовых походов (XII-XIII вв.), хроники которых изображали мусульман морально несовершенными, противопоставляя «врагам Господа», «спутникам Дьявола», «варварскому нечестивому» племени идеальный образ «рыцаря Христова», существенно изменились после многовековых контактов, ведь Европа и Азия всегда были сообщающимися сосудами. Равно как и трансформацию восприятия христианского мира вправе потребовать от мусульманской уммы. Автор монографии «Образ другого: мусульманин в хронике крестовых походов» (изд. «Алетейя», СПб, 2001 г.) С.И. Лучицкая, исследовавшая характер первых военных контактов этих двух мировых религий, отмечает, что оппозиция «свои – чужие» во все эпохи была присуща человеческому сознанию. Более того, она имеет фундаментальное значение для раскрытия специфики любой культуры и ее самосознания. Роль образа другого в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах исключительно важна, ведь познание чужой культуры и самопознание – суть явления одного порядка. Только в контактах с чужой культурой происходит осознание специфики собственной культуры. В разные исторические времена «иной» имело различное содержание: иноплеменник, иноверец, политический противник, представитель иной культуры или цивилизации. Граница между «своими» и «чужими» не является данной раз и навсегда, а разворачивается в процессе исторического развития. Контакты с другой культурой приводят к изменению этой границы, и всякий раз к новому самоопределению культуры. Если в античности оппозиция «свои – чужие» имела культурный смысл, то в Средневековье главную роль в создании образа «другого» все же играла религия. Для христиан это были нехристи-язычники, иноверцы-мусульмане, иудеи, христиане-схизматики. Неизвестные народы, жившие на окраине Христовой Ойкумены, часто отождествлялись с народами «Гога и Магога», которые должны прийти с Севера для участия на стороне Антихриста в последней эсхатологической битве. Материалы федеральных СМИ дают основание думать, что в XXI веке мы возвращаемся к средневековой религиозной риторике, соответственно определяющей суть образа мусульманина. Частично мы уже упомянули термины, которыми крестоносцы обозначали мусульман. Добавим к ним «племя презренное, служащее Дьяволу», «племя нечестивое и жестокое». С.И. Лучицкая в числе многих хроник приводит фрагмент из Рауля Каннского, где он называет ислам «ошибками язычников», подчеркивая агрессивный характер поведения мусульман. Гордыня и спесь отмечаются как наиболее характерные их черты, часто они рисуются неразумными и беспечными, не умеющими адаптироваться к новой ситуации. Таким образом, «христиане проявляют добродетель», а мусульмане ведут себя как «самонадеянные грешники». Но уже XVI вносит в мировую гуманистическую мысль новое понимание «иного». Монтень на страницах своих «Опытов» делает первую попытку осмысления инаковости не как обязательно варварского и дикого, а скорее, «непривычного», что не одно и то же. Развитие в историческом времени этой темы породило в XX веке новую трактовку понятия «культура» как разнообразия единств, откуда вытекает необходимость равноправного диалога для всех культур (независимо от их уровня развития) как единственного объективного источника исторического познания. Наше общество, к сожалению, пока хорошо освоило только монологическую форму восприятия иных культур. Особенно заметно это в религиозной тематике, где христианство рассматривается как изначально миролюбивая религия терпимости, а ислам характеризуется врожденной воинственностью с обязательной установкой на джихад. Абсолютно идентифицируется международный терроризм – мусульмане России. Понятно, что эти вопросы не должна обходить пресса, но при этом СМИ обязаны представить адекватный образ российского ислама и рядового российского мусульманина. Пока мы можем констатировать отсутствие равного признания ислама и православия, двух схожих между собой цивилизаций, каждая из которых внесла свой вклад в мировую культуру. Это тем более важно для России, где доминирующими цивилизационными компонентами являются культурно-религиозные восточно-христианские и тюрко-исламские ценности. Отождествление терроризма и мусульманской религии отбрасывают ислам на задворки истории. «Нельзя не согласиться с предостережениями, что дух нетерпимости ко всему неисламскому, внушаемый и внедряемый исламистами в мусульманском сообществе, может быть опасен не столько для западной цивилизации, сколько для самого мира Ислама. Но для российской цивилизации не менее опасна и противоположная тенденция исламофобии, которая после взрывного всплеска исламистского терроризма в новом столетии стала набирать силу» (Л.И. Медведко. «Россия, Запад, Ислам: «столкновение цивилизаций»?», М., 2003 г.). Особенно заметно в общероссийском культурном дискурсе преобладание признания исторической, социально-культурной значимости православия. Безусловно, мы отдаем себе отчет, что объем и функции этих двух традиционных российских религий не равнозначны. Но уж слишком велик разрыв в подчеркивании значимости православия в современной России, его роли в обеспечении цивилизационной идентичности, в утверждении самобытной системы духовных ценностей русской нации, в соотношении к аналогичной роли ислама для российских мусульман. Место православной церкви в жизни русского общества в значительной степени отличается от участия ислама в становлении и развитии государственного и национального самосознания российских народов. Но и в этом вопросе существует градация. Во-первых, степень влияния мусульманских ценностей на духовную культуру, ментальность и образ жизни, например, народов Северного Кавказа, несколько разнятся даже внутри самого северокавказского сообщества. Религиозная организация существования этноса была неоднозначной ни по степени воздействия и восприятия, ни по временным рамкам. Это заметно и в современной ситуации. Сила исламских традиций на Северном Кавказе идет по убывающей с востока на запад, от Дагестана до Адыгеи. Если среди западных адыгов ислам не стал заметным общественно-социальным и культурным регулятором, то в Чечне, Ингушетии, Дагестане он охватил значительную историческую, социальную и духовно-культурную сферы этих народов. К тому же восприятие всего Кавказа как «горячей точки» на карте России заслонило суть религиозной ситуации в этом этнически и конфессионально многоликом регионе. Грузия и Армения – особая ветка христианства. Азербайджан разделен в рамках ислама на суннитов и шиитов. Среди дагестанских народностей аналогичное разделение существует у лезгин. Большая часть осетин исповедуют христианство, адаптированное к местной языческой традиции. Аджарцы в составе христианской Грузии в большинстве своем – мусульмане. В Чечне, в отличие от остальных северокавказских республик, получили распространение идеи суфизма. Все это приводит к религиозной изоляции народов внутри одного геополитического региона, что сегодня совершенно не учитывается тактикой Центра в противодействии распространению радикальных исламистских настроений в регионе, и уж тем более, абсолютно не понимается средствами массовой информации. На протяжении последнего столетия российские мусульмане были лишены возможности развивать собственную культуру в соответствии со своими цивилизационными традициями. К концу 20 века мусульманский мир, как и Россия, стали рассматриваться Западом в качестве арены борьбы за использование природных и людских ресурсов. Россия оказалась не готова к этому вызову, тем более что во внутренней государственной политики невнятно прослеживается понимание роли нашей страны как основного цивилизационного стержня не только православного христианства, но и части мусульманского мира. Откуда в России такое недоверие к исламу? Есть ли почва для этого? Нужны ли нашей исторически поликонфессиональной и полиэтничной державе эти игры в политический ислам? Как бы ни ломались копья в философских баталиях о смысле и действенности веры, реалии жизни демонстрируют, что религия уже давно воспринимается как очень существенный фактор светской общественно-политической жизни. А «страшилка» исламизма расколола мир на «наших» и «не наших». «Об истинной силе и степени влияния исламистов в том или ином отдельно взятом обществе судить очень непросто, даже несмотря на огромное, прямо-таки лавинообразное количество публикаций на этот счет. Подавляющая их часть основана на информации, периодически вбрасываемой спецслужбами, на амбициозных заявлениях разного рода духовных вождей, на конъюнктурных высказываниях политиков и экспертов. Радикальный ислам уже давно обрел инструментальный характер и вовсю используется светскими лидерами для достижения своих целей. Таким же образом его разыгрывают разного рода силовые структуры, использующие исламистскую угрозу как способ высасывания денег из госбюджета» (проф. А. Малашенко, «Время новостей», 4.12.02 г.) Безусловно, в прессе слышны здравомыслящие голоса российской интеллектуальной элиты, которая отдает себе отчет, что противоречия в исламе необходимо анализировать в свете идущих в мире глобализационных процессов, породивших множество новых проблем в геополитическом пространстве планеты. Одна из них – глобальная миграция населения бедных стран в зажиточные, что неизбежно приводит к этническим конфликтам. «Но самая главная боль, которая ждет нас в наступающем веке: ислам против остального мира. Уже сейчас Европа не знает, как спастись от мусульманской иммиграции. Возрождение ислама, взрыв численности мусульманского населения дает исламской цивилизации новую веру в свое своеобразие и ценности. Одновременно усилие Запада экспортировать собственные ценности и институты, которые он надменно считает универсальными, вмешиваться в конфликты в исламском мире – все это вызывает резкий отпор мусульман. Весь мир настороженно прислушивается к крикам муллы. Когда-то в своей первой статье профессор Самуэль Хандингтон оборонил страшную фразу о «кровавых границах ислама». Сбыться этому жуткому пророчеству или не зависит от остальных цивилизаций, от их способности отбросить свою агрессивность, эгоизм и мнимое культурное превосходство, от готовности понять, наконец, что зеленое знамя ислама сжечь, расстрелять и разбомбить нельзя. Оно – как рукописи у Булгакова – не горит. Не под силу это, похоже, ни НАТО, ни тем более российской армейской группировке». (соб. кор. РИА «Новости» В. Семенов: «Крик муллы» // «МК», 15.10.1999 г.) Есть ли основания рассматривать терроризм как борьбу ислама против западного мира? И каковые истинные истоки терроризма? Основная направленность материалов СМИ по исламской проблематике отрабатывается в контексте устоявшегося тезиса «столкновения цивилизаций» между иудейско-христианским миром и исламом. Хотя сам автор теории Хандингтон отметил междоусобную братоубийственную войну внутри мусульманских стран. Он напомнил («Observer» – ноябрь, 2001 г.), что во всем мире ислама за последние 20 лет произошло конфликтов и войн («внутрицивилизационных») больше, чем межцивилизационных столкновений в масштабах всей планеты. Стоит при этом вспомнить и угрозу джихада ряду арабских стран за сотрудничество с западными правительствами со стороны террориста № 1 Усама бен Ладена: в угаре объединения усилий США и России в антитеррористической операции в отечественной прессе забыто имя его «создателя». «России отводится роль послушного исполнителя в стратегическом замысле Запада начать «крестовый поход» против ислама как последнего ресурса политического сопротивления новому миропорядку», – при всем неприятии некоторыми демократами представителя политического ислама Гейдара Джемаля, нельзя не согласиться с этим его утверждением. Запад ведет сложную игру с исламским миром, где учтены до деталей его интересы. США после «черного вторника» объявляют антитеррористическую операцию «Свобода без границ», создавая возможность осуществить силовые действия практически против любого из государств, заподозренного в связях с терроризмом. К таковым Америкой отнесены Судан, Сомали, Ливия, Сирия, Йемен, и уже «разобрались» с Ираком. И если ранее в список неблагонадежных не была внесена Саудовская Аравия (родина Усама бен Ладена), то в последних материалах американских спецслужб она заняла свое место в ряду потенциальных врагов Америки. «Буря в путыне», «палестинская интифада» («революция камня»), учебные центры подготовки «воинов ислама» под руководством американских инструкторов в Афганистане – все это сделало США в глазах многих мусульман главным врагом ислама. Истинные цели этой закулисной борьбы – приобщение к потоку «черного золота» – нефти, а не противостояние цивилизаций. Таков в общих чертах подход «патриотических» СМИ в оценке исламского фактора международного терроризма. Что касается либерально-демократической прессы, то в последний год она старается избегать явного антиамериканизма, усматривая одну из причин появления терроризма в России в жестких военных действиях на территории Чечни, что, безусловно, соответствует истине. Еще один важный вопрос, который почти не обсуждается в СМИ, равно как и отсутствует в политической практике: можно ли только военными силовыми акциями справиться с вакханалией экстремизма? Тем более что террористы-камикадзе уже выходят из-под контроля религиозных иерархов и руководителей различных экстремистских организаций. Что эффективней: силовой отпор или интеллектуальное напряжение? Первый вариант дает очевидный, но сиюминутный эффект. Он проще в исполнении: дан приказ, и солдаты державы ложатся на амбразуру. Второй подход требует множественных консолидированных усилий всего общества, направленных на познание другого, на помощь страждущим, на великую гуманистическую ответственность. Конечно, проще объявить врага и «мочить» его, где придется. «Махатма Ганди предупреждал, что жизнь по принципу «око за око» сделает весь мир слепым. Надо кому-то первому остановиться. Почему бы не нам с нашей традицией самоотверженной и жертвенной борьбы за добро, вплоть до превращения того, кто борется за добро, в абсолютное зло – это, пожалуй, главная тема Достоевского. Пора бы подумать и первыми остановиться» (В.П. Лукин: «Как избежать оруэлловского мироустройства» // «Время MN», 6.11.02 г.). Публикациями такого рода не часто наполняются страницы федеральных СМИ. Здесь не сиюминутная реакция на текущие события, а пристальный взгляд на культуру третьего тысячелетия, на место России в ней. Это позиция образованного интеллектуала, умеющего увидеть в частном глобальное явление, в мировом раскладе – судьбу государства. Патриот своей страны и человек мира – редкое явление в нашей политической жизни. Понимание Лукиным борьбы с терроризмом не в рассматривании этого явления как локального исламского очага, борьба с ним порождает «планетарного масштаба гуманитарную ответственность». Понимание того, что продуктивней подключить к этой борьбе Слово, диалог, ведущий к культуре мира, к сожалению, имеет слабые шансы в российском политическом и культурном дискурсе, хотя Президент России неоднократно подчеркивал: «талибы как человеческий тип существуют по ту и по другую сторону баррикад. Борьба с талибанством в человеческой голове и человеческой душе – это главная борьба на сегодняшний день. Борьба за самореализацию человечества, исключающая его самоуничтожение». Пытаясь стать полноправным «субъектом» Европы, Россия начинает аналогичным западным способом решать собственные проблемы: терроризм – война цивилизаций, иммиграция – угроза растворения «государственнообразующей» нации в пришельцах, мусульманский мир – уничтожение исконных христианских ценностей. На самом деле у России с Европой разные стратегия и тактика по всем этим направлениям: иммигранты в России – бывшие и нынешние собственные граждане; российские мусульманские общины – исконно исторические; терроризм – ответная реакция на войну в Чечне. Европейские интеллектуалы, напуганные ближневосточной иммиграцией, видят в ней угрозу европейской самобытности. Европейский обыватель, в свою очередь, обвиняет пришельцев в бескультурии, в распространении преступности, в нежелании приспосабливаться к европейским ценностям. На этой теме зарабатывают политические балы не только маргиналы вроде Ле Пена, но и некоторые либерал-демократы. Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони после теракта 11 сентября заявил о превосходстве «европейской» цивилизации над «мусульманской». В условиях Запада есть основания говорить о столкновении цивилизаций, ибо ценности восточного мусульманского мира абсолютно противоположны либеральным европейским. Возможно ли использовать концепцию Хандингтона применительно к полинациональной и поликонфессиональной России? Различие национальной идеи Европы и России убедительно сформулировала Екатерина Русакова. «Национальная идея формируется вокруг образа врага. Есть две близлежащие цивилизации: европейская христианская и азиатская мусульманская. Раньше было по Киплингу: Запад есть Запад, Восток есть Восток… Теперь Европа переживает ползучую ответную экспансию. Она реагирует на мусульманские общины как на добычу, которую невозможно переварить. Утверждение принципов либерализма становится тоталитарным: французские суды запрещают (!) мусульманским девушкам ношение традиционных мусульманских платков в стенах государственных учебных заведений. И если аналогичные кризисы с сатанистками и ведьмами в Европе неизменно разрешаются в пользу веротерпимости в отношении последних, то к мусульманской «инакости» Старый свет отказывается привыкать. При этом весь восточный мусульманский мир практически во всем организован как противоположность либеральному европейскому. Вместо свободы нравов – ортодоксальная религиозность, вместо смешения – культурная обособленность, вместо политкорректности и сексуальной терпимости – категоричная гетеросексуальность и идеологическая авторитарность. И еще – демографический рост на фоне европейского увядания. Есть над чем задуматься. Сильвио Берлускони высказывает то, о чем принято молчать. Он не следует принципам политкорректности: после бенладеновского теракта 11 сентября он заявил о превосходстве «европейской» цивилизации над «мусульманской». То есть присвоил себе идею, от которой двумя руками открещивается Джордж Буш, хотя действия последнего куда как красноречивее его слов. А в конце прошлого года на фоне интенсивных дебатов о расширении Европейского союза и дилеммы о приеме Турции (последнему яростно воспротивились французы, причем именно из-за «цивилизационной» принадлежности Анкары) неожиданно предложил принять в состав ЕС Россию и Израиль. То есть замкнуть тем самым круг противостояния Востоку и превратить ЕС в реконкисту наших дней. Если признать принадлежность России к западной цивилизации, то ее вступление в «общее противостояние» с мусульманским миром выглядит как будто логично. Но при этом у нашей страны нет ни демографических, ни культурных оснований переживать то, что переживают спешно деколонизованные демократии: российские мусульманские общины – историческое явление, и они никак не являются внутренней оппозицией. Это доказали народы Дагестана, организовавшие антибасаевские ополчения во время вторжения ваххабитов в Новолакский и Ботлихский районы республики. Никакой исламо-христианской враждебности в России нет и не было, и попытка использовать русский биологический материал в своей предполагаемой реконкисте со стороны теоретиков европейской цивилизации является обыкновенной провокацией. Единственным ее результатом могло стать внутреннее обострение национальных конфликтов и разрыв связей с теми странами Ближнего Востока, в которых авторитет России (но не Америки или Европы) традиционно высок. План Берлускони по сталкиванию интересов России с мусульманским миром выгоден лишь европейским правым. У них сегодня время нового поиска врага и соответствующего идеологического угара. Этот план также простой ход по настраиванию европейской России против неевропейской. Вступление в Евросоюз и отождествление страны с Европой способно принести России только кратковременную тактическую выгоду. Стратегически же это может обернуться только полным и безоговорочным провалом». Е. Русакова («Европа от Атлантики до интифады?» // «Независимое обозрение», № 1, 2003 г.): «Общество вправе судить», – написал в «Известия» (8.11.02 г.) читатель Г. Трубников (Санкт-Петербург) после трагедии на Дубровке. И отвечать ему нужно как гражданину России, выражающему сомнение в том, что «терроризм не имеет религии и национальности». «Куда денешься от факта: буквально все авторы ужасающих терактов последнего времени либо мусульмане, либо называют себя таковыми. И это исторический вызов именно исламу. Кто на него ответит? У мусульман нет всемирного единоначалия. Но кто-то должен взять на себя право говорить от имени исламского мира. Скажут: «Вы, что же, предлагаете судить религию?» Во-вторых, «судить» не означает «осудить». Как человек, честь которого подвергнута сомнению, сам требует над собой суда, так и полномочные представители ислама могли бы на это пойти. А пока полномочный орган всемирного ислама не создан, мы, граждане всего мира, имеем право и должны по меньшей мере сформулировать вопросы к идеологии ислама». Письмо Трубникова, как и множество других вопросов к сегодняшнему состоянию исламской религии, имеют под собой реальную основу. Одним только цитированием сур из Корана ситуацию не объяснишь. Как случилось, что ислам стал ассоциироваться с религией, несущей угрозу всему человечеству? Анализ материалов печатных и электронных СМИ по данной тематике позволяет сделать неутешительный вывод, что в большинстве публикаций уже почти стираются грани между исламом и исламизмом, когда речь идет о сути исламской религии. Между тем, ислам – это мировая религия более полуторамиллиардного населения Земли. А исламизм – идеология и практика построения всемирного мусульманского государства отдельных течений политического ислама, чьи базовые установки редко озвучиваются в российском массмедийном пространстве. «Презумпция виновности» по отношению к последователям этого течения стала нормой для большинства СМИ. Но политический ислам есть выражение воли полутора миллиардов мусульман. Поэтому его аргументы надо по крайней мере выслушать. Эту мысль в свое время подчеркивала «Независимая газета», предоставляя свои страницы для обнародования полифоничных мнений по узловым общественным проблемам. О возможном ответе политического ислама действием США по дискредитации мусульманской идеологии писал Гейдар Джемаль – председатель Исламского комитета «Нетрудно заметить, что усилия западных политтехнологов в последние десятилетия были направлены на то, чтобы изолировать умму от международного протестного движения, развивающегося как в «третьем мире», так и на самом Западе. В итоге из исламского культурного пространства организаторам нового мирового порядка удалось создать нечто вроде цивилизационного гетто, лишив мусульман союзников среди антиимпериалистических и антиколониальных движений. Сегодня последствия такой изоляции, идеологической слабости и политической раздробленности могут стать непосредственными предпосылками к развязыванию Соединенными Штатами третьей мировой войны». (Г.Джемаль «НГ», 10.10.2001 г.) «Однако существует еще один фактор, который усложняет и без того тяжелую ситуацию в арабском мире. Он связан с внешним влиянием. Ближний восток – регион острой геополитической борьбы за раздел сфер «жизненных интересов», в которой нефть играет немаловажную роль. В условиях неурегулированности внутренних противоречий любое вмешательство в дела региона со стороны внешних сил вдет к росту напряженности в этих странах и озлоблению толпы. На этом фоне планируемая США акция возмездия с нанесением ударов по центрам международного терроризма способна кардинально изменить последующую картину мира в XXI веке» (А. Хасянов «НГ», 10.10.2001 г.) Одним из стереотипов мусульманской тематики является понимание джихада (араб. «усилие» или «борьба» (за веру)) как обязательной священной войны против неверных. Многие авторы, желая представить джихад как святую обязанность каждого мусульманина, забывают некоторые существенные нюансы. Прежде всего концепция джихада была разработана в эпоху мусульманских завоеваний (673 – 752 гг.), когда весь мир был разделен на три сферы: – «область Ислама» (дар ал-Ислам), т.е. страны, исповедующие Ислам, находившиеся под властью мусульманских правителей и мусульманского права; – «область мирного договора» (дар ас-сулх), т.е. области, подчинявшиеся мусульманам путем договора (сулх), немусульманское население которых (ахл аз-зимма) находилось под покровительством Ислама платя за это подушную подать (джизйа). – «область войны» (дар ал-харб), т.е. немусульманские страны, не имевшие мирного договора с мусульманами, а, следовательно, находившиеся с Исламом в состоянии вечной войны, где отсутствие военных действий рассматривалось как временное затишье. Законники-факихи подразделяли джихад на несколько видов: «джихад сердца» (борьба со своими собственными недостатками), «джихад языка» (разрешение одобряемого и запрет порицаемого) и «джихад меча» (вооруженная борьба с неверными, падшие в которой обретают вечное блаженство). Последний вид джихада называют также «газават» (мн.ч. от газа – «набег») или «фатх» («завоевание», «победа»). В такой войне запрещается убивать женщин, детей, стариков и невооруженных священнослужителей любого вероисповедания. Воинам противника можно оказывать пощаду (аман) без каких-либо дальнейших обязательств (ср. с мирным договором сулх), население и движимая собственность вражеской страны могут быть получены победителем как добыча (ганима, фай). «За последние несколько десятилетий никакой другой термин не был столь превратно и неверно истолкован мусульманами и немусульманами как слово «джихад». Как в мусульманских странах, так и на Западе, джихад прежде всего связывают с военными конфликтами, применением силы, принуждением в вопросах веры и отсутствием всякой толерантности. Все концепции джихада радикально противоречат кораническому тексту. Именно это одно из главных препятствий на пути диалога между мусульманами и Запада». (кандидат философских наук, Загир Арухов: «В лабиринтах джихадизма» // «НГ», 10.10.2001 г.) Представляет интерес, что писалось о джихаде в девятнадцатом веке, когда ислам еще не был столь политизирован. «Мы уже видели из жизнеописания Магомета, что вскоре по его прибытии в Медину была объявлена священная война против неверных, под которыми в то время подразумевались жители Мекки. Уже из этого мы видим, что обязанность воевать с неверными налагалась не на отдельные личности, а на всю общину, и установление ее должно было повести к уничтожению язычества как общественного учреждения. Поэтому Магомет приказывал разрушать языческие капища и под страхом тяжкого наказания запретил некоторые языческие обычаи. Что касается христиан и евреев, то, придя к заключению, что они признают иное учение, Магомет решил сломит сперва их политическое могущество, а затем разрешить им свободное исполнение их богослужения с известными ограничениями и с уплатой определенного налога. В таком случае они составляют как бы государство в государстве, управляемое собственными законами и установлениями, но для них всегда невыгодно, если кто-нибудь из его членов вступит в пререкание с магометанином, так как свидетельство их против верного в расчет не принимается, и т.д. Последователи Магомета постоянно руководствовались этими правилами, за исключением того, что в пределах Аравии они вовсе не терпели неверных, в том числе христиан и евреев, а живших там оседло они высылали из страны, действуя по примеру самого Магомета, который следовал такой же политике в отношении некоторых иудейских племен Медины. Напротив того, вне Аравии они терпели не только евреев и христиан, но, например, и персидских магов; последние впрочем, находились в полной зависимости от произвола наместников, которые в отношении их не были связаны божеским законом и часто пользовались случаем, чтобы выжать из них деньги или еще более ухудшить положение несчастных, так что лишь жалкие остатки их могли сохраниться в Персии до настоящего времени. Таким образом, общепринятое мнение касательного того, что ислам оставляет лишь выбирать между смертью и обращением, совершенно неправильно. Священная война имеет целью не обращение иноверцев, а лишь уничтожение их политического могущества. Принимают ли покоренные ислам или нет – это их дело. Напротив того, магометанские правители смотрели на обращение в большинстве случаев очень неодобрительно и лишь в редких случаях покровительствовали таким попыткам, так как они были убыточны для фиска. Тем не менее закон священной войны, который вначале способствовал возвышению ислама, в настоящее время, при совсем изменившихся условиях, является для него источником многих затруднений, так как официально все немагометанское должно признаваться враждебным, следовательно, жить в мире можно только из соображений оппортунизма. Столь же значителен и нравственный вред, им приносимый, потому что верные впадают в умственное высокомерие, заставляющее их смотреть на иноверцев с большим презрением и вызывающее их довольно часто на насилие и несправедливость». («Иллюстрированная история религии» под редакцией проф. Д.П. Шантепи де ля Соссей) Еще одна «страшилка», которая так активно внедряется в сознание – это тотальные ваххабистские настроения в исламе. Как оплот ваххабизма представляется Саудовская Аравия – государство, на территории которого находятся важнейшие мусульманские святыни и которое является бесспорным лидером арабского мира. Действительно, имя шейха Мухамада ибн Абл аль-Ваххаба почитаемо в Саудовской истории, но его учение никогда не рассматривалось в качестве официальной идеологии королевства, – считает профессор Леонид Сюкияйнен. Приверженцы буквалистского толкования исламских традиций не определяют официальную политику СА. «Можно стремиться к слепому подражанию образу жизни первых поколений мусульман, точному воспроизведению в некие дни тех правил поведения, которых они придерживались, избегая любых рассуждений о смысле этих норм и преследуемых при их реализации целей. Так и поступают исламские экстремисты, которых у нас принято именовать ваххабитами. Но можно видеть суть приверженности праведным предкам в ином – в освоении тех принципиальных подходов к окружающему миру, которые они исповедовали, и применении их для решения сегодняшних проблем. Какой же из этих подходов преобладает в Саудовской Аравии? Если крайние радикалы делают упор на толкуемый в агрессивном духе джихад, то сторонники умеренного ислама выбирают иджтихад – рациональный поиск ответов на вопросы, не получившие прямого отражения в Коране, сунне или практике праведных предков. Характерно в этом смысле решения Академии фикха (мусульманской юриспруденции) Лиги исламского мира с центром в г. Мекке, которую ныне возглавляет бывший министр исламских дел Саудовской Аравии Абдалла ат-Турки. В нем не только подтверждается, что «врата иджтихада открыты», но и подчеркивается необходимость решения современных проблем с учетом условий нашего времени и общих целей шариата». (Л.Сюкияйнен «НГ», 10.10.2001 г.) Размышлениями о сути мусульманской религии и степени идеологической подпитки ею исламского терроризма в достаточной степени были заполнены страницы печатных СМИ и телевизионный экран. Мы остановимся на дискуссии, возникшей в газете «Известия» после опубликования нашумевшего памфлета Олега Осетинского «Если бы я был бен Ладеном» («Известия» – 13, 26 сентября, 3,10 октября 2002 г.), так как она наиболее полно отражает противоречивость отношения российского общества к исламу как мировой религии. По мнению автора, на наших глазах разгорается беспощадная война цивилизаций и религий, которая сформирует лицо XXI века. А мы не только не знаем, что делать, – мы даже не знаем, как об этом говорить. Разные чувства возникают после его прочтения. Здесь просматривается и призыв: «Бей мусульман – спасай христианскую цивилизацию!», здесь и вполне понятная обеспокоенность за судьбу православия как духовного столпа русского этноса, попытка разобраться, является ли ислам террористическим учением, – словом, очень много важных, волнующих общество вопросов. Реакция на публикацию была неоднозначна – слишком больна и неизведанна тема. Автору пришлось отвечать на многочисленные возмущенные письма: «Ежу понятно, что я не призываю к ненависти! – а написал как раз памфлет против ненависти!.. При сочинении этого памфлета мной двигало только одно – тревога за Россию и весь цивилизованный мир». Вот тут с автором можно поспорить. Какое место в этом цивилизованном мире отводит памфлетист Осетинский миллионам мусульман? Очень незавидное. Хорошо что этот памфлет появился – он обозначил тему. Печально, что дискуссия по нему не соответствовала остроте и масштабу проблем, поднятых автором. Здесь вполне можно согласиться с его предложением сесть за «Стол Доверия» и начать «открытые диспуты мусульман, атеистов и христиан по Всемирному ТВ за большим круглым столом, замешанным для этой цели великим японским скульптором. Но с одним условием – ведущим «Стола Доверия» может быть только один человек – поэт, писатель и мудрец Олжас Сулейменов, автор великой книги «Как человек стал Хомо Сапиенсом», нынешний посол Казахстана в ЮНЕСКО. Вот он – сможет всем все разъяснить. Примирить всех со всеми. И всех врагов – сделать друзьями. Дай Бог? Алла берса!». «Уроки 11 сентября: «Итак – 11 сентября 2001 Америка допустила вторжение в свою страну адского Зла. Допустила-то она это зло раньше, 11-го были просто продемонстрированы плоды допущения – первые плоды! Чудовищ, как известно, порождает сон разума. Так не пора ли – проснуться? Ведь 11 сентября мифы прошлого века, – что волк и ягненок подружатся, если волк прочтет демократическую конституцию – как бы развеялись. И мы узнали много нового про волков. Например – почему 11-го? Ведь бен Ладен планировал произвести теракты раньше, но взорвал именно 11 сентября. Так почему? А вы расшифруйте дату премьеры его страшного боевика «11-9-2001». А в США цифрами это будет так: 9-1-11. понимаете? Телефон Американской Службы Спасения! Вот – дьявольский цинизм, плевок в душу мировому Добру! Теперь представьте себе текущие планы у этого «режиссера». Может быть, следующий боевик он назовет «Страшный суд» – по пьесе «Апокалипсис»? И уже – снимает?.. Но 11 сентября случилась и нечаянная радость: кончилась холодная война между Россией и США. После двух недель раздумий и бессонной ночи, преодолев давление наших пещерных евразийцев, Президент России наше в себе мужество принять историческое решение, достойное Петра 1-го – смело крутануть штурвал России – к нашей духовной родине, к союзу с Западом – навсегда! Каковы же уроки 9-1-11? Сколько врагов у христианской цивилизации: Первый урок 11 сентября – мы узнали, что врагов цивилизации – много. Вот цифры: страшную акцию бен Ладена поддержали 75 % мусульман Британии. Во Франции за бен Ладена – 80 % мусульман! В Германии – 68 %. Да в самих США во многих мечетях собирают деньги на джихад против Америки. То есть везде открыто зреет пятая колонна сторонников бен Ладена, которым отвратительны либеральные порядки и западные ценности! Кто же пустил к себе миллионы врагов, – и зачем? Один крупный американский кинорежиссер – умоляя не называть его имя – «либералы заклюют за ксенофобию!» – сказал мне – «Демократы в погоне за голосами избирателей запустили в США больше 30 миллионов иммигрантов, которые расшатали костяк нравов, обычаев и законов Америки. Они редуцируют ауру общества, замедляют прогресс, половина из них живет на пособие – из кармана простых американцев. Прочтите пророческую книгу Пата Бьюкенена «Гибель Америки от иммигрантов?» – и вы поймете, почему на вопрос, «видите ли вы сегодня в мусульманах скрытую угрозу»? – утвердительно ответило 76 % белого населения США! Говорят, даже в Англии отдельные лорды начинают прозревать – но позволяют мусульманам на Трафальгарской площади кричать: «Британия станет мусульманской, смерть неверным!» Бедная Англия? Нет, – бедная Россия! Потому что если Англия все-таки начинает протирать глаза – то мы в России все еще бубним: «национализм, расизм, ксенофобия – низзя!» неужели прав был Пушкин – «что нужно Лондону – то рано для Москвы»? Где вы грядущие гунны? «Где вы, грядущие гунны»! – мечтал Валерий Брюсов. Да вот они, вот! Прилетели, проползли, протырились, внедрились, – и всем завладели. Нужно помнить, господа, что, в отличие от Америки, мы находимся на передовой войны с «терроризмом». Нам этот враг – фатализм и агрессия, отрицание ценностей западной цивилизации – знаком тысячи лет. И, казалось, мы с этим Змей-Горынычем покончили в 1552-м в Казани – но!.. Страшно интересно – кто же разрешил нелегальным иммигрантам скупать Москву целыми улицами? Помилуйте, к нам нельзя так много «гостей»! Мы еще сами «дикие», как говорил академик Панченко, – и пришельцы из стран с чуждым менталитетом нас окончательно разложат, усредневековят, они проникнут в органы управления, они уже «работают» в милиции – и скоро, наверно, пойдут учиться в летные школы! Почему? Да потому, что борцы за права всех человеков – кроме русских! – нас так долго усыпляли красивыми словами о гуманизме и исключительно мирных способах укрощения хищников, что, как сказал по ТВ великий Солженицын, – «мы просто привыкли капитулировать перед всем и всеми»! Так что же – опять нужен Владимир, – снова насильно крестить Россию? Нужно же определяться, господа-товарищи, – какого будущего мы хотим для детей? Хотим, чтоб Кремль и Собор святого Петра были разрушены, как статуи Будды и Косовские церкви-святыни? Чтоб Моцарт и Достоевский были запрещены? Чтобы Салмана Руджи и других вольнодумцев в исламских странах – а потом и у нас? – забивали камнями? Одной из самых запретных тем для либералов всех стран до 11 сентября была тема возможности совместного проживания больших групп этнически и религиозно чуждых народов – тут же крик – «расист, ксенофоб»! Эти страусы утверждали априори: все могут жить со всеми! Но, увы, сегодня стало ясно – не все! И расизм здесь ни при чем! Можно построить еще Вавилонскую башню – но она, к сожалению, упадет. Просто – уже не 18-й век. Не 19-й. И уже не 20-й. А 21-й век будет веком чудовищной ломки – полного передела всех основных парадигм. Веком трагедий, и, может быть, веком зари нового, осмысленного, – научного! – объединения людей. Известно ли вам, к примеру, как подбирают космонавтов для совместного полета? Целая бригада ученых трудится полгода, чтобы выяснить – совместимы ли четыре человека – чтобы полетать вместе каких-то полгода! А теперь поймите: мы ведь тоже все космонавты! – мы все мчимся незнамо куда на космическом корабле г-на Бога. И предполагаем на нем жить не полгода. Следовательно, должны разбираться, как нам жить вместе – по науке! Неразвитые нации должны развиваться и дотягиваться до цивилизации сами – своим трудом на своей родине – разумеется, с помощью цивилизованных держав, – ради Бога!» (О. Осетинский) Думаю, что более, чем недоумение вызвала реакция на эту публикацию одного из переводчиков Корана, и, как сам он пишет, «сына мусульманских родителей» А.Гафурова. Можно было бы не обратить на нее внимание если бы не типичность высказанных к исламу претензий. И если уж ученый-востоковед позволяет себе столь «грозные пассажи» в адрес религии полуторамиллиардов жителей планеты, то, что можно ожидать от неосведомленного обывателя, сознание которого находятся в процессе постоянной «промывки»... «Передайте, пожалуйста, автору блестящего памфлета «Если бы я был бен Ладеном…» мое восхищение. Олег Осетинский бьет в набатный колокол предупреждения о грозящей катастрофе. И всем нам, кому дорога демократия и свобода, пора понять, что современный ислам – это не религия, а особая организация с жесточайшей дисциплиной, которая ставит своей целью подчинение всего рода человеческого. Принято считать, что для исламиста нет ничего святее Корана. А на самом деле мусульмане частенько нарушали его установления. Например, запрет на убийство людей Писания – то есть иудеев и христиан. И перед убийством мусульман никогда не останавливались, хотя это в Коране приравнено к убийству всего рода людского. Расхожее заблуждение, когда думают, что в исламе все равны и даже есть некая исламская демократия. Но это равенство бессловесных рабов друг перед другом, равное право принести себя в жертву по повелению духовных вождей. Исламисты виртуозно используют западную демократию и политкорректность себе на пользу. Разве не было ясно, что давление Запада на Мушаррафа в Пакистане с требованием демократических выборов приведет к победе исламских радикалов? Ну зачем заставлять Арафата проводить выборы? Чтобы обеспечить легитимность палестинских террористов? Вон в Алжире исламские экстремисты до сих пор режут мирных граждан, требуя признания результатов выборов, прошедших десять лет тому назад. Надо отдать должное турецким генералам, которые бросают армию на подавление «исламской демократии». Сколько раз спасали они страну от исламского режима «нравственности, справедливости и порядка»! Еще одно заблуждение касается мира и благоденствия на земле. В истории стран ислама ни того, ни другого никогда не было. И жизнь в Средней Азии до прихода русских была для народа сущим адом. С запада набегали туркмены, с востока наступали кокандцы, с юга нападали афганцы. Убивали, грабили, жгли, уводили в рабство. А ведь и насильники, и жертвы были одной веры – ортодоксальными суннитами. И только русское завоевание избавило несчастное мусульманское население от этого многовекового кошмара. Ислам правит на Востоке более тринадцати веков и не принес ему ничего, кроме упадка, одичания и деградации. Зато по части деспотии и жестокости ему нет равных. Мировое сообщество должно объявить ислам «религией нон грата» со всеми вытекающими для исламистов последствиями. Есть тоталитарные секты, почему же не могут быть тоталитарные религии? Нам надо быть твердыми и последовательными, как турецкий генералитет. И никаких колебаний в вопросах о «белых платочках»! Убежден, что это пробный шар, запущенный исламистами и оплаченный арабскими нефтедолларами. Лучший союзник исламских экстремистов – оголтелый национализм. Но как это доказать бедным одураченным татаркам? Государство должно перестать заигрывать с религией, если оно объявило себя светским. И не надо показывать по ТВ религиозные празднества, имамов в роскошных халатах и длинные ряды коленопреклоненных мусульман в мечетях. У нас, конечно, свобода информации, но когда вопрос стоит о безопасности – даже не одного государства, а всего человечества, надо выбирать, что важнее. Исламское духовенство сосредоточило в своих руках беспредельную власть, которая нередко попирает международное право. Допустим, Салман Рушди достоин самого сурового наказания за свои «Сатанинские стихи». Но как оно посмело приговорить к смерти британского подданного, который не совершал уголовного преступления на территории мусульманского государства! Великобритания имела полное право послать свои авианосцы к берегам Исламской Республики Иран. Это был бы поучительный прецедент. И последнее. Ислам начал войну с мировой цивилизацией. И на переднем крае ее обороны оказался Израиль. Если это государство выстоит, то выстоим и мы. Хотелось бы, чтобы мои слова, слова сына мусульманских родителей, переводчика Корана, были услышаны и теми мусульманами, которые хотят отсидеться в уже начавшейся войне».(А. Гафуров «Я знаю, что такое ислам» // «Известия» – 19.10.02 г.) «Настоящий писатель не может быть националистом. Потому что любой национализм связан с пошлостью и жестокостью, которые являются главными врагами художника. Этим набоковским высказыванием (к сожалению, не могу слету привести точную цитату) можно было бы и ограничиться, поскольку сочинение литератора Осетинского – ярчайшее подтверждение правоты Владимира Владимировича. Ничего, кроме пошлости и жестокости, в этом громокипящем произведении я не обнаружил. Но несколько слов я все-таки скажу – уже не как избалованный русский читатель, которого коробит манерная вульгарность и стилистическая невменяемость «писателя газет», а как нормальный гражданин той страны, носитель той культуры и обитатель того мира, на защиту коих встает столь славное христолюбивое воинство. Во-первых, меня изумило и испугало, что ЭТО напечатано в «Известиях» – в газете, традиционно пользующейся репутацией «солидного» издания. Во-вторых, мне хотелось бы напомнить читателям, которые легко могут заразиться праведным негодованием воинственного автора, что, в отличие от мусульман Франции, Англии и Америки, наши мусульмане в большинстве своем ниоткуда не приезжали – они полноправные граждане Российской Федерации: предки их предков родились на этой земле и в ней же похоронены… И, в-третьих, тема эта действительно самая важная и страшная для современного мира. Именно поэтому подобные пошлости и глупости недопустимы. Христианская цивилизация на самом деле стоит «бездны мрачной на краю». Но та ересь, суть которой столь простодушно и бесстыдно выразил г-н Осетинский, конечно же, никакое не спасение, а один из самых жутких и мерзких соблазнов». (Т. Кибиров «Соблазн простодушно-бесстыдной ереси» // «Известия» – 19.10.02 г.) «Является ли ислам террористическим учением? Только ли экономические причины вызвали противостояние цивилизаций? Что значит для современного мира исламская подавленность личностного начала при преобладании власти идеи? И, наконец, сакраментальное: что же нам делать? Я остро ощущаю потребность в квалифицированном, неангажированном экспертном мнении об этом. Проблема в том, что одни опять пытаются воспринимать немцев отдельно, а фашистов отдельно. А другие кричат: все немцы фашисты! Слова-заместители: мусульмане, террористы. То, о чем пишет г-н Осетинский, может сказать любой образованец. Все эти кухонные интеллигентские разговорчики ничего не добавляют к тому, о чем за год после 11 сентября передумано и переговорено. И я жду от «Известий» серьезного разговора! Не такого, чтобы мы, мало знающие эту цивилизацию, надергивали цитаты из Корана (вот и я вам свои прислал…). И не такого, когда некая экзальтированная Кораном читательница все твердит, как великолепен ислам. Она ведь говорит о том исламе, который в ее душе. Он, возможно, великолепен. Так ведь и православие не есть лишь Московский патриархат! Но всему миру приходится иметь дело не с этим исламом, а с тем именем которого убивают тысячи гяуров. Нам – потребителям свободной прессы, не хватает аналитики в области человеческих проблем. Нужен, очень нужен разговор на темы вроде поднятой Олегом Осетинским!» (В. Русецкий «Я не знаю, что такое ислам» // «Известия» – 19.10.02 г.) «Ведь, по сути, истеричные стенания студента по поводу «засилья мусульман в Москве» – это лишь подвариант холодно-рассудочного, но не менее гнусного выдавливания русскоязычных граждан из активной политической и экономической жизни, увы, во многих других частях бывшей вроде бы «братской» и интернациональной державы о 15 республиках – начиная от без-пяти-минут-в-Евросоюзе Эстонии и Латвии и заканчивая среднеазиатскими минидеспотиями. Такой язык не принят в средствах массовой информации. И слава богу! Но он принят и, увы, все более опасно принимается улицей. А почему вы полагаете, что русская улица чем-то принципиально в этом плане, в плане готовности в трудные моменты экономической жизни сползти в национальный экстремизм, отличается, скажем, от палестинской улицы или от ле-пеновской, французской улицы? Если что-то сильно не нравится и тревожит – это не значит, что об этом надо обязательно молчать. Рост националистических настроений во всем мире – не только в России – во многих случаях также проходит под молчание официальных властей. Выяснилось, что остывшие от идейных боев «холодной войны» державы и их лидеры в большинстве своем оказались не готовы к новым вызовам времени. А готовы лишь к заклинаниям, что, мол, Сэмюэль Хантингтон не прав и никакой такой «войны» цивилизаций» нет и не предвидится. Ситуация в мире после 11 сентября 2001 года до сих пор толком не осмыслена ни человечеством в целом, ни его «племенными вождями» в частности. Все говорят, что настала некая новая реальность. Какая? Все говорят, что нужны некие новые формы межнационального общения, новый язык в международной, межнациональной дипломатии, новые принципы жизни общества, наконец. Какие? Где они? Нет их. Призывы любить ближнего и Бога низведены до никчемных банальностей. Почему? Надоело? Не ищите ответа на эти вопросы в статье Осетинского. Не надо. Мы не к тому ее публикуем. А если найдете у него – сто раз подумайте, прежде чем принять и одобрить для себя лично. Но помните: ЭТО ВСЕ уже бродит среди нас и в нас, и за пеленой ненависти или полного безразличия (что порой бывает равноценно) мы не видим завтрашнего света. Потому что пора включать мозги. И душу». (Г. Бовт «Известия», 20.10.02 г.) «Ни ислам как религия, ни мусульмане как вероисповедная группа не несут и не могут нести ответственности за теракты 11 сентября 2001 г. Как же получилось, что одним из следствий этих событий годичной давности стала едва ли не повсеместная исламофобия? Ответ настолько прост, насколько очень может быть, неожидан для многих: теракты совершили члены относительно немногочисленной секты, узурпировавшие право выступать от имени всего ислама и всех мусульман. Мусульмане же оказались в массе своей не способны отмежеваться ни от самих терактов, ни от этой секты, чьей идеологией является ненависть ко всем, кто с ней не согласен, включая мусульман иных направлений, а практикой – систематическое насилие, включая террор» (А. Игнатенко «Ислам – жертва ваххабизма» // «Независимая газета», 18.09.02 г.) Что можно возразить Олегу Осетинскому? Сказать, что по времени существования ислам находится сейчас в XIV веке, и соответственно возрасту он бродит, бурлит, самоутверждается. Как самая молодая мировая религия она переживает идею экспорта своих ценностей, будучи при этом значительно пассионарней православия и католицизма. Напомнить при этом, что происходило с христианской религией в Средневековье, когда она находилась в том же возрастном периоде: костры инквизиции унесли десятки тысяч европейских жизней, столько же – Крестовые походы за утверждение веры в мировом масштабе. «Поговаривают, что инквизиция стала заслоном от арабо-мусульманской экспансии. Но реальная история говорит совсем о другом. Инквизиция – это тотальный террор, охвативший Европу почти на 200 лет. Именно по образцу инквизиции выстроили свою систему подавления мысли сначала коммунисты, а потом их верные выученики национал-социалисты. По образцу Святой инквизиции была создана идеологическая полиция КГБ и гестапо. Поразительно, что зоологический антисемитизм был главной движущей силой и для Торквемады, и для Геббельса, и для Суслова. По сути дела, идеологи, Третьего рейха лишь унаследовали набор страшилок Торквемады, создавшего миф о евреях, пьющих кровь христианских младенцев Навязчивое желание управлять чужими мыслями не покидает и сегодня многих идеологов, властителей и религиозных деятелей. Стремление регламентировать чужую мысль и навязывать другим свою веру можно было бы считать просто маниакальным психозом, если бы люди, одержимые этой болезнью, не становились сплошь и рядом лидерами многомиллионных государств и сообществ». Духовная чума, охватившая в свое время Испанию, распространилась со временем и на весь мир. И конца этой эпидемии не предвидится». (К. Кедров «Испанский сапог для мысли» // «Новые Известия») «Воинствующий ислам... Выработанная за последние десятилетия политкорректность не разрешает называть вещи своими именами, нам внушают: виновата не миролюбивая, проповедующая доброту мусульманская религия, а кучка религиозных фундаменталистов, стремящихся с помощью религии наживать политический капитал и опирающихся на бедные и неразвитые народные массы. Давайте попробуем расставить все точки над i: ни одна религия, кроме буддизма, мир не проповедует. И Христос, и Магомет призывают к борьбе, а не к смирению, и борьба эта сопровождается реками крови. Жестокости христиан в средние века происходили не только от грубых нравов. Не будет милости к нераскаявшимся грешникам – об этом недвусмысленно написано в Апокалипсисе. И пылали костры инквизиции, и совершались дикие Крестовые походы. Только в сравнительно недавнее время христиане начали понимать, что слова Христа нельзя трактовать буквально, не вникая в их скрытый смысл, и что истинное христианство еще только выходит из возраста безрассудного отрочества. Таким образом, сегодняшний образ ислама – это суть образ христианства нескольковековой давности, до Возрождения и Гуманизма, Реформации и Просвещения, великих революций и секуляризации. Он не миновал еще стадию жестоких детских драк, когда руки работают раньше головы». (А.Себелев «Ноосферное сознание и устойчивое развитие» // «Литературные вести», №69, май 2003) Будучи авторитетным российским дипломатом и профессиональным арабистом, Евгений Примаков как никто другой понимает политическое значение ислама в современной российской государственности. Наша страна насчитывает около 20 миллионов мусульман. Совершенно очевидно, что разделение мира по цивилизационно-религиозному принципу нанесло бы удар по российскому федерализму. «Для понимания будущего мусульманского мира и его взаимоотношений с остальной частью человечества особенно важно различать исламский фундаментализм и исламский экстремизм. Первый, как и любой другой религиозный фундаментализм, ратует за религиозное воспитание, соблюдение религиозных традиций в быту. Второй ставит своей целью распространение – силой, в том числе и на другие страны – исламские модели государства, исламских правил поведения в обществе и в семье. Именно насильственным путем. Тот факт, что в последнее десятилетие влияние исламского фундаментализма усилилось, имеет свое объяснение. Это, несомненно, связано с крушением колониальной системы – значительная часть колоний и зависимых территорий была населена на карте мира десятков суверенных мусульманских государств. В этой части фундаментализм связан с ростом национального самосознания, заторможенного при колониальном режиме. Исламский фундаментализм усиливается с разделом современного мира на «золотой миллиард» – благополучный Север – и остальную часть, к которой относится большинство мусульманских стран. Рост влияния исламского фундаментализма связан также с реакцией традиционного общества на шокирующие проявления «массовой культуры», которая разъедает многие моральные устои. Что касается пространства бывшего СССР, здесь тоже наблюдается рост влияния исламского фундаментализма. Это происходит в том числе и как реакция на практику советских времен: запрет строить мечети, запрет на мусульманские обряды, на проведение мусульманских праздников. Подобная политика осуществлялась в отношении всех конфессий, но затронула в большей степени мусульманское население, так как ислам больше, чем другие религии, определяет быт верующих». (Е. Примаков «Война с исламом может расколоть Россию» // «Известия» – 5 ноября, 2002 г.). Непродуктивно сегодня пытаться объяснить многие противоречия ислама, основываясь только на выдержках из Корана. С таким же успехом можно доказать и агрессивность Ветхого Завета, напомнив про «око за око, зуб за зуб», равно как и безволие Нового Завета: «Ударили по одной щеке – подставь другую». Многое, сказанное в Коране, нужно анализировать в пределах того времени и конкретных исторических условий, когда он появился: на Аравийском полуострове шла борьба с язычниками за утверждение новой монорелигии. Согласно Мухаммеду, новая религия потребовалась для того, чтобы, с одной стороны, «поставить печать», т.е. исправить и закончить Послания двух предшествующих религий (христианство, иудаизм), и с другой – дать арабам Пророка Священную книгу, непосредственно ниспосланную ему – Коран. И Пророку, и Корану предстояло возвысить над племенными распрями арабов, создать из них единый народ и дать им единый язык – арабский. С тех пор история ислама пережила шестнадцать веков становления, взлетов и падений, и как всякий живой организм исламская умма находится в идейных поисках своего места в мировой цивилизации. Сила и слабость ислама именно в том, что он не является догматически застывшей религией, лишенной творческой потенции. Он продолжает функционировать в борьбе идей и мнений, что соответственно порождает появление религиозно-политических группировок, партий, течений, среди которых не последнюю роль играют идеи панисламизма, исламского интегризма (ваххабизма). Разночтению Корана и разноголосому толкованию Сунны способствует отсутствие единой богословской общепризнанной школы. В исламе никогда не было централизованного института, который бы узаконил религиозные догмы для всех мусульман, как это сделала церковь и Вселенский собор в христианстве. Общественное мнение по вопросам веры формировали частные люди, чей авторитет основывался на их знании в области религии. Это приводило к разногласию в богословских вопросах, но одновременно открывало возможность народам, принявшим эту новую монорелигию, вносить свой вклад в духовный мир ислама, создавая его региональные формы. К тому же главные источники исламского вероучения – Коран и Сунна – не давали однозначного ответа на возникающие вопросы теории и практики ислама. Эту особенность, пожалуй, можно трактовать как сильную сторону мусульманства, позволяющую ему приспособиться к потребностям места и времени. Конечно, различные региональные формы бытования ислама существовали в рамках общерелигиозной мусульманской системы, но творчески трансформировались в этнических культурах. Таким образом мусульманская религия в процессе своей экспансии приобретала специфические региональные черты. Это особенно важно помнить, когда на всех северокавказских мусульман навешивают ярлык ваххабизма или пытаются рассматривать их с позиции иранской, турецкой или арабской модели ислама. Каждый регион требует отдельного восприятия и осмысления, особенно Северный Кавказ. И уже тем более непродуктивно и безграмотно экстраполировать чеченскую ситуацию на все северокавказские республики… Каким образом на Северный Кавказ проник исламский радикализм? Возможен ли халифат в России? Идея ваххабизма не единственная радикальная экспансия в постперестроечное российское пространство. Результатом кризиса официальной коммунистической идеологии, последующих за этим экономического, социального и духовного кризиса стало распределительное распространение в России различного рода религиозно-нравственных концепций и псевдотеорий, привнесенных извне. Новая исламизация началась на Северном Кавказе. Что принесла она горцам и как была встречена ими? Традиционные горские общества особенно тяжело пережили имущественное расслоение, безработицу, лишившую мужчин возможности кормить семью, что является для кавказца его святой обязанностью и честью, падение норм горского этикета, который веками держал северокавказские этносы наплаву, деградацию традиционных горских институтов общежития: взаимовыручку, гостеприимство, общинность существования, почитание старости, целомудрие женщины, послушание молодежи и т.д. и т.п. Идеология ислама предлагает новые морально-нравственные, социально-экономические и политические ориентиры, которые во многом соответствуют запросам северокавказской ментальности. Следует оговориться – во многом, но не во всем. К тому же живо еще поколение горцев, сформировавшихся в условиях советской образовательной системы, в условиях атеизма и интернационализма. Но уже занимает активные жизненные позиции молодежь, не защищенная духовно-нравственным стержнем, легко обрабатываемая новыми идеологиями. Культурная ситуация в самих северокавказских республиках, к сожалению, неадекватно отвечает на вызов, брошенный современной ситуацией. Такой геополитически важный для России регион, наполненный внутренними конфликтами и подверженный внешним влияниям, «выключен» из сферы интересов центральных СМИ, да и самих федеральных властей. Ситуация усугубляется разрушением внутрикавказских связей. Желание вернуться к истокам, предложить методологию национального возрождения подчас приводит к маргинализации, отсутствию национальной самокритики. Происходит некое саморазрушение этносов, которое усугубляется безразличием местным властных элит, мало обеспокоенных сохранением национального лица собственных народов. Не услышаны и не востребованы лучшие представители северокавказской интеллигенции и не задействованы в диалоге Центр–Северный Кавказ. Еще в 1998-1999 гг. на страницах центральных газет, особенно «Независимой газеты» времен В. Третьякова в достаточном количестве были представлены аналитические материалы по узловым проблемам ситуации на Северном Кавказе. «В настоящее время еще рано говорить о широком распространении идей ваххабизма на территории России. Вместе с тем в контексте общих процессов «новой исламизации» отдельных российских регионов нельзя пройти мимо усиливающихся попыток некоторых политических сил разыграть карту ваххабизма, запугивая общественное мнение угрозой новой волны ваххабизма и оказывая тем самым давление на российскую политическую элиту. Нельзя исключить, что подозрительно быстрое распространение на уровне массового сознания российских граждан термина «ваххабизм» применительно к тем или иным вооруженным группировкам на Северном Кавказе происходит не случайно». (К. Поляков «Пути и капканы «Исламской революции» // НГ, № 44, 1999г.) Как случилось, что являющийся субъектом Российской Федерации Дагестан оказался рассадником ваххабистских укреплений, каким образом могли произойти страшные взрывы двух жилых домов в Москве? Тогда, в 1999 году на эти вопросы потрясенному и возмущенному обществу центральная пресса давала более точные ответы, чем это случилось после трагедии «Норд-Оста». «Кто продал, проморгал или пропил Северный Кавказ?! Неужели спецслужбы действительно находятся в таком упадке, что проглядели террористов, не предупредили президента о надвигающейся с Востока угрозе? Должен констатировать обратное: в Кремль с первых месяцев президентства Ельцина шли из органов госбезопасности и внешней разведки секретные доклады, в которых назывались источники финансирования исламских сепаратистов, имена их лидеров, указывались базы подготовки боевиков и давались прогнозы, которым, увы, суждено было сбыться. Более того, долгосрочные сценарии по отторжению ваххабитами мусульманских территорий Росси, описанные в докладах спецслужб, претворяются уже за пределами Дагестана и Чечни. Знает ли об этом Борис Николаевич?» (А. Челноков «Ваххабиты в Тобольске» // «Совершенно Секретно», № 10, 1999 г.) В статье приводятся материалы спецслужб, из которых совершенно очевидно, что ситуация с распространением крайних радикальных исламских течений на Северном Кавказе прогнозировалась, и руководство страны имело полную информацию о развитии деятельности экстремистских организаций. «Уже в 1992 году контрразведчики знали названия всех ваххабистских фондов и их эмиссаров, действующих в России и естественно докладывали об этом правительству. Особое внимание обращалось на международную исламскую организацию «Спасение» или «Аль Игаса», т.к. имелась информация о том, что ее руководители, связанные со спецслужбами Саудовской Аравии, негласно финансировали воинствующих ваххабитов по всему миру (кстати, ваххабизм – официальная государственная идеология Саудовской Аравии). Из секретного донесения службы контрразведки, датированного ноябрем 1992 года: «Большую часть эмиссаров составляют приверженцы ваххабистского толкования ислама, финансирующие Исламскую партию возрождения. По оперативным данным, только ее филиалу в Дагестане Саудовской Аравией в текущем году выделено 17 млн. долларов. В республике эмиссары активно используют структуры Махачкалинского Исламского культурного центра. В этом плане выделяются гражданин ОАЭ Сервах Абед Саах, организовавший в Кизилюртовском и Хасавюртовском районах издание, пропагандирующее ваххабизм, а также руководитель филиала Международной исламской организации «Спасение» по Северному Кавказу и Азербайджану гражданин Алжира Зарат Абделькадер, который финансирует подготовку боевиков в Чечне» В 1992 г. Минюст зарегистрировал московское отделение «Аль Игаса». Поражает стремительность, с какой эта сомнительная саудовская организация была легализована в России: заявление с просьбой о регистрации поступило в министерство 10 ноября, и в этот же день «Аль Игаса» получила официальный статус, хотя процедура регистрации религиозных и общественных объединений обычно длится около месяца. Затем деятели из «Аль Игаса» получили возможность легально действовать через московские финансовые структуры, в 1993 г. они вплотную занялись Чечней. Из секретного доклада ФСБ РФ (1994 г.): «Позиции ваххабистов в ЧР достаточно сильны. В настоящее время в Шалинском районе действуют центры по обучению исламу и военной подготовке сторонников этого направления. Срок обучения – две недели, курсанты получают стипендию 7 тысяч рублей. Преподавателями являются граждане Пакистана и Саудовской Аравии. Один центр расположен вблизи села Автуры в бывшем пионерлагере «Дружба», другой возле села Сержень-Юрт на территории базы отдыха профтехобразования «Лесная поляна». В других донесениях контрразведки в Кремль говорилось об активной деятельности ваххабитов в Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Адыгее и Карачаево-Черкессии. Из аналитической записки полномочного представителя Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ): «…Бесконтрольная деятельность зарубежных исламских организаций и благотворительных фондов (в основном Саудовской Аравии, Пакситана и Турции), избегающих контактов с официальным духовенством, в деятельности которых четко просматриваются тенденции по созданию на территории России т.н. исламской оппозиции. Ее основными задачами являются: – подрыв авторитета и отстранение официального духовенства от духовного управления верующими через созданные ею ИКЦ и ВКЦ – базу «параллельного ислама», руководители которой полностью зависят от саудовских денег; – просвещение молодежи в учебных лагерях через призму нетрадиционных для России мусульманских канонов с последующим отбором и «полулегальны» вывозом… кандидатов для фундаментального обучения за рубежом. За последние годы подобным образом вывезено за рубеж более 500 человек. И этот процесс не остановлен; – осуществление стремления (через пропаганду единства исламского мира и высвобождения от всего чуждого мусульманам) построения исламского государства на Юге России». А. Челноков В прессе достаточно был исследован вопрос о появлении ваххабизма и в Чечне и на всем Северном Кавказе как следствие попустительства федеральных и региональных властей. Но ситуация с исламом на всем Серном Кавказе неоднозначна, хотя, как правило, в материалах СМИ почти отсутствует региональное разграничение. Что касается Чечни, религия здесь давно политизирована. И в этом смысле она стоит особняком от остальных республик Северного Кавказа. Исторически чеченцы всегда отдавали предпочтение адату (обычному праву), что заставило в свое время пришедший сюда в форме суфизма ислам приспособиться к местным условиям. В XIX веке Шамилю не удалось подчинить чеченское общество «чистому исламу», и оно осталось во власти традиционных институтов без всплесков экстремизма и клерикализма. Каким образом стало возможным проникновение на территорию России радикального ислама? «В годы «перестройки» никакой взвешенной политики (кроме запретительной) в отношении ислама не было у российского правительства. Более того, государство, ликвидировав Советы по делам религий при СМ СССР и СМ РСФСР и другие соответствующие структуры, самоустранилось от правового регулирования режима отделения церкви от государства. Тем самым государство само не только создало предпосылки для фактического неравенства традиционных для России религий, но и всячески подчеркивало огосударствление Православной церкви. Свидетельство тому – консультации президента и главы РПЦ в октябре 1993 г. Решая вопрос о судьбе многонациональной и многоконфессиональной страны, президент не счел нужным встретиться с представителями других религий. «Перестройка» религиозной жизни по времени совпала с открытием в Москве посольства Саудовской Аравии. Появление в России официальной Саудовской миссии внесло существенные корректив в тактику деятельности зарубежных исламских организаций и центров. В целях утверждения своего влияния на мусульман России всевозможные международные исламские организации начали завоз бесплатной религиозной литературы, издание которой внутри страны было запрещено, строительство мечетей и исламских культурных центров. На их средства обеспечивалось бесплатное паломничество российских мусульман в Мекку и подкуп отдельных религиозных деятелей». (Рамазан Джабаров «Экстремисты против традиционалистов» // «НГ», 20.10.99 г.) Стоит ли упрекать северокавказскую интеллигенцию в том, что якобы, именно она сыграла роль детонатора известных процессов в регионе, как это сделал директор Института антропологии и этнографии В. Тишков, («не Москва виновата…», «пора спросить и с Северного Кавказа»). Хотя доля истины в этих упреках есть. Региональные власти не отнеслись с должным вниманием к начинавшемуся распространению исламского фундаментализма на Северном Кавказе. Что же в этих условиях можно было требовать от рядовых граждан, для которых строительство мечетей, появление исламских просветительских центров стало добрым знаком возвращения из атеистического прошлого к религиозной духовности. В тот период мой сын заканчивал школу, и мне предложили послать его на учебу в один из исламских университетов Саудовской Аравии. Проспект учебного заведения содержал очень много полезной информации: наряду с богословскими науками стояли философия, иностранные языки, история, география, предполагалась профессиональная физическая подготовка. К тому же, плата за обучение была чисто символической. Только случайное стечение обстоятельств помешало его отъезду. В последствии мне пришлось сталкиваться с молодыми юношами, вернувшимися после учебы из Саудовской Аравии. Это были ребята с абсолютно изменившимся мировоззрением, подвергнутые идейной обработке исламизмом. Можно ли ожидать, что ближайшее время отношение к российским мусульманам станет не столь настороженным? Всем памятно разъяснение В.В. Путина на саммите Россия – ЕС в Брюсселе (2002 г.) непонятливому французскому журналисту, чем опасен исламский фундаментализм: «Если вы хотите стать настоящим радикальным исламистом и готовы пройти обряд обрезания, тогда я приглашаю вас в Москву. У нас много разных религий. У нас есть специалисты в этой области, я порекомендую им, чтобы они провели операцию так, чтобы у вас больше ничего не выросло» «Если вы хотите стать радикальным исламистом и сделать обрезание, приезжайте в Москву. Мы – мультиконфессиональное, многонациональное государство. Пожалуйста, приезжайте. В Москве относятся терпимо ко всему и ко всем» – перевел переводчик. Но не прошло и года как Владимир Путин обсудил перспективу вступления России в Организацию исламской конференции (ОИК) с Вениамином Поповым, послом по особым поручениям по контакту с международными мусульманскими организациями. На встрече президент подчеркнул: «Почти двадцать миллионов мусульман, живущих в России, имеют полное право чувствовать себя частью мусульманского мира» («Время новостей», 15.08.2003 г.) Какие проблемы испытывает сегодня ислам в России? Одна из главных проблем – информационный дефицит объективности и информационная предвзятость оценок. Благодаря усилиям некоторых центральных СМИ в сознание российских граждан внедряются стереотипы представлений о многомиллионном мусульманском мире как о диком, варварском и однозначно враждебном России. Это тем более осложняется тем, что, не имея доступа к общенациональной трибуне (ТВ, газеты), российские мусульмане лишены возможности адекватно противодействовать подобным тенденциям. За пределами интересов СМИ лежат реформистские модернизационные процессы современного ислама, наполненные поисками адекватного ответа на «вызовы» нового времени. Современная исламская мысль ставит новые проблемы и задачи перед мусульманским обществом, которое сегодня нуждается не в воинственности на пути веры, а в усовершенствовании прежних богословских и правовых методов и понятий. «Мы обязаны бороться не с помощью джихада, а иджитихада» – идею современного французского философа Мухаммеда Аркуна разделяют сегодня здравомыслящие исламские богословы. Исламское просвещение в среде самих мусульман приобрело достаточно системную направленность: сегодня в России существует множество разных изданий от общероссийских газет до региональных, где публикуются материалы по религиозно-правовым и культурным проблемам современного ислама, новости из жизни российско-мусульманской общины и т.д. С 1994 года в рамках государственной программы «Голос России» дважды в неделю в эфир выходит часовая радиопередача «Исламская волна». Темы этой передачи – Коран и его толкование, новости уммы, основы шариата и мусульманской этики, история арабо-мусульманской культуры, уроки классического арабского языка, корано– и хадисоведения, история ислама и его распространения в России. Параллельно на «Радио России» уже более десяти лет по пятницам выходит программа «Сайт ул-Ислам» («Голос ислама»). Помимо сообщений информационного и просветительского характера, литературных чтений и репортажей, радиопортретов современных мусульман, программа включает в себя регулярные конкурсы слушателей. На телеканале «Россия» 15 февраля 2002 года появилась новая пятнадцатиминутная передача «Мусульмане», посвященная традициям и культуре мусульманских народов России (она сменила в эфире прежнюю программу «1001 день»). Передача состоит из трех-четырех сюжетов и сопровождается комментариями ведущей Динары Садретдиновой, выпускницы столичного ГИТИСа. На канале «Культура» идет передача «Все суры Корана». Кроме того, в практику телеканалов – в том числе и центральных – с недавних пор входят трансляции моления во время праздника Курбан-байрам в московской Соборной мечети. Безусловно, такие передачи на общенациональных каналах необходимы, но, как нам кажется, они носят несколько узкий, скорее этнографический характер и вряд ли в полной мере смогут заполнить позитивный информационный вакуум вокруг ислама. Более того, своим сюжетным наполнением, формой подачи материала и поднимаемым кругом вопросов, эти передачи загоняют российский мусульманский мир в некую экзотическую маргинальную нишу, к тому же, делая акцент на жизни мусульман Поволжья, Урала и Сибири, они практически не затрагивают Северный Кавказ. В недрах российского многоконфессионального общества существуют более глубинные процессы, требующие отражения в центральных СМИ. Как отмечает Любовь Горяева, исследовавшая состояние мусульманского просвещения в современной России, «электронные СМИ федерального уровня уже прервали многолетний заговор молчания в отношении российского ислама, хотя «мусульманское присутствие» на радио– и телеканалах пока еще незначительно». «Но основания для оптимизма все-таки имеются. Настоящий бум переживает сегодня самое универсальное и ориентированное на молодежь средство коммуникации – исламский Интернет. Крупнейшие его порталы – muslim.ru, islam.ru, koran.ru, ansar.ru, islamnews.ru и т.д. – имеют общероссийское значение. Региональные исламские учебные заведения, издания, издательства, просветительские общества, СМИ также завели собственные вэб-странички. …характер мусульманского просвещения в современной России определяется разнонаправленными факторами. На ситуацию влияют и преобладание урбанизированного атеистического большинства, и издержки многолетнего «размусульманивания», и чрезмерная осторожность исламских окологосударственных структур, призванная уравновешивать избыточную «пассионарность» новой генерации, и заговор молчания центральных СМИ в отношении мирного ислама, частично компенсирующийся обилием региональной исламской периодики и вероучительных изданий. Дух взаимного недоверия или просто недоговоренности по-прежнему отравляет отношения между исламской уммой России и прочими ее гражданами, а также некоторыми государственными институтами. Поэтому задача мусульманского просвещения касается не только мусульманских народов, но и тех, кто веками жил и будет жить рядом с ними». (Л. Горяева. «Отечественные записки», № 3, 2003 г.) Сложность влияния на российское мусульманское сообщество обусловлена отсутствием в исламе жесткой вертикали, характерной для христианства. С политической точки зрения, России легче было бы иметь дело с одним главным выразителем интересов мусульман по принципу Русской православной церкви, где взаимодействие ее с обществом направляется и корректируется Патриархом. К тому же недавнее противостояние Талгата Таджуддина, называвшего себя верховным муфтием России, и Равиля Гайнутдина – Председателя Духовного управления мусульман Европейской части России – крайне осложнили консолидацию российских мусульман. В интервью «Газете» Равиль Гайнутдин сообщил, что в 2000 году на заседании Совета муфтиев России было принято решение обратиться к президенту Владимиру Путину с просьбой разрешить мусульманским организациям России провести объединительный общероссийский мусульманский съезд. «Из администрации президента мы получили ответ, что такой съезд нецелесообразен. Далее было много бесед, разъяснений, позиций. Мы узнали о том, что, к сожалению, и в руководстве страны, и в обществе достаточно сильны те, кого устраивает сегодняшнее положение ислама в России, те, кто не заинтересован в объединении исламских организаций. Но работа по консолидации мусульманских организаций шла. Мы старались, чтобы мусульмане были едины и вместе служили интересам ислама и отечества. Мы стремимся к целостности страны и к единству российской уммы». («Газета», 10.06.2002 г.) Поскольку Россия сталкивается с феноменом пробуждения ислама и стоит перед необходимостью определить свое стратегическое отношение к нему, прежде всего, необходимо понять все многообразие российского мусульманского мира. От правильного осмысления этой проблемы во многом зависит будущее Российского государства. Несомненно, что государство должно относиться к традиционному российскому исламу так же, как к православию: поддерживать, укреплять его, помогать ему бороться с внутренним врагом – экстремистами под личиной ислама. Лишь в редких публикациях транслируется понимание, что в Чечне столкнулись не православно-исламские интересы – в основе чеченского сепаратизма лежит внешний импульс, геополитическая механика враждебных России мировых сил. «И чеченский, и исламский факторы в Чечне были использованы инструментально теми мировыми силами, которые ставят своей целью развал России, ее ослабление, ее вовлечение в серию конфликтов малой и средней интенсивности». Ваххабиты (а через них более серьезные враги России) использовали чеченскую психологию – чеченскую пассионарность, определенный анархизм, своенравность, национальную идею и т.д. Использовали для своих стратегических целей. Эти положения легли в основу конференции «Угроза ислама или угроза исламу?», которую движение «Евразия» провело в июне 2001 года. При участии представителей посольств исламских стран, духовных авторитетов традиционного ислама, законодателей, востоковедов, представителей РПЦ были проработаны основные стратегические вопросы, касающиеся отношений России с исламским миром. К сожалению, пресса обошла молчанием это событие и уж тем более не ознакомила общественность с материалами конференции. Не стал достоянием общественности и состоявшийся в Свято-Даниловском монастыре в ноябре 2002 года с участием духовных лидеров христианства, ислама, иудаизма, буддизма из России и других стран СНГ Межрелигиозный миротворческий форум, в основу которого был положен поиск новых форм межрелигиозного сотрудничества. Как правило, СМИ мало интересует подобные мероприятия. Сообщения о них, если и появляются в печати или на ТВ, то, как правило, в форме констатации. С определенной долей иронии обсуждался в прессе иск трех жительниц города Нижнекамска республики Татарстан к Управлению паспортно-визовой службы МВД республики о защите своих прав. Поводом для этого послужил запрет МВД РФ фотографироваться на общегражданский паспорт в предписанных исламом головных уборах (хиджабах). Татарские женщины отстаивали свое право соблюсти законы веры, по которым мусульманка, достигшая 13-14 лет, не имеет права оставлять открытым иные части тела, кроме лица и кистей рук: без хиджаба женщину могут видеть только муж и близкие. «Дело о хиджабе» длилось более года, в итоге Верховный суд России разрешил женщинам-мусульманкам фотографироваться на паспорт в хиджабе. Среди заголовков на эту тему встречались и такие: «Гюльчатай закрывают личики», «Если мусульманкам позволено в хиджабе, то матросам – в бескозырке». Татьяна Миткова, комментируя на НТВ сюжет, посвященный заседанию Верховного суда, выразила мнение, что «данное решение наверняка вызовет вопросы у юристов». Следует отметить, что в освещении этого вопроса избирательность в предоставлении демократических прав продемонстрировали СМИ, позиционирующие себя либерально-демократическими. Журналисты писали о том, что «Коран стал источником права». Не обошлось и без спекуляций – например, довольно распространенным было мнение, что власти «пошли на поводу» у мусульман, а решение Верховного Суда – это просто попытка умиротворить мусульманское сообщество страны в целях недопущения и предотвращения возможной террористической активности. В «Известиях» от 16 мая 2003 года на первой полосе была опубликована статья под ироническим заголовком «Главное, чтобы хиджабчик сидел». Авторы этой статьи утверждают, что в результате решения, вынесенного кассационной палатой ВС РФ, «Россия стала менее светским государством, чем была», пожертвовав светскими принципами в пользу религиозных обычаев. Однако так ли это? Действительно ли Верховный суд при вынесении своего решения руководствовался скорее аятами Корана, нежели нормами Конституции? И действительно ли его определение принесло в жертву принцип светскости российского государства? На этот вопрос ответил журнал «Религия и право»: «Верховный суд в своем решении руководствовался исключительно положениями Основного закона Российской Федерации – а не религиозными текстами, не культурными предрассудками и не политическими соображениями – чего, увы, нельзя сказать о многих из комментаторов этого решения. Ситуация, в которой прямое применение конституционных норм для защиты прав граждан характеризуется как ущемление принципа светскости, парадоксальна, но вполне характерна для спутанного и деформированного общественного сознания современной России, видящего опасность там, где ее нет и отказывающегося видеть там, где она действительно присутствует. «Мы стали свидетелями чрезвычайно редкого случая, – заявил Владимир Ряховский, – когда государство в лице судебной власти проявило уважение к своим гражданам и ради обеспечения их прав пошло на определенное ограничение своих полицейских функций, расставаться с которыми оно обычно не спешит». Необходимо отметить еще один аспект, который, как правило, упускался из виду во время бурного обсуждения определения Верховного суда. Решение это касается не только ограниченного числа заявительниц, и даже не только мусульманского вероисповедания. поэтому необоснованны доводы о том, что это решение представляет собой не более чем попытку сгладить остроту «исламского вопроса», что данное решение не связано исключительно с исламским вопросом, поскольку в судебном определении не исключительно мусульманам, но и представителям любых других религиозных организаций разрешено фотографироваться в головном уборе, если ношение такового предусмотрено нормами их религии. Суд в своем определении защитил не ислам, который не нуждается в судебной защите, равно как и не нуждаются в ней ни христианство, ни буддизм, ни иудаизм. Религии защищены своим многовековым нравственным и духовным авторитетом. В защите земной власти и земного закона нуждаются обычные граждане, люди, исповедующие разные религии и придерживающиеся различных убеждений» (ж-л «Религия и право», № 2, 2003 г.) Естественно, положительное решение суда вызвало удовлетворение многих мусульманских лидеров, оценивших его как первый шаг по достижению консенсуса, позволящего всем гражданам РФ (независимо от вероисповедания) чувствовать себя комфортно в России. Некоторые журналисты усмотрели в разрешении мусульманкам фотографироваться в платках далеко идущие политические последствия. «Хиджаб и джихад – это одна и та же энергия, но только направленная к разным целям. Некоторые, впрочем, считают, что к одной и той же – скрытая пружина многих проблем, с которыми сталкиваются мусульмане и мусульманки, претендующие на то, чтобы жить в светских государствах строго по шариату, – это порождаемая исламским экстремизмом исламофобия. В религиозных требованиях видится претензия на этнокультурную автономию, а в этнокультурной автономии – первый шаг к политической экспансии. Мало того, что ислам не является жестко структурированной религией, – в России, к тому же, не существует единого ислама, единой мусульманской общины. А попытки ее образовать «политтехнологическим» путем, создать общероссийскую исламскую структуру, оказываются чрезвычайно рискованны – ведь создав «единый российский ислам», вполне можно расколоть страну по религиозному признаку» (Е. Холмогоров «Два закона» // «Консерватор», 23-29.05.03 г.) С характерным для этой газеты отношением к мусульманам «Известия» сообщили о важном событии в российско-мусульманском сообществе. Руководители духовных управлений мусульман России провели семинар «Исламские финансовые отношения и перспективы их осуществления в российском мусульманском сообществе». Речь на нем шла о знакомстве российских мусульман с исламскими принципами экономики, где главное отличие исламской финансовой системы от традиционной – отсутствие ссудного процента: исламский банк берет (и предоставляет) деньги не на кредитной основе, а на инвестиционной – вознаграждение банка (вкладчика) не является гарантированным, а возникает вследствие (в случае) получения прибыли. Характерна интонация, с которой автор публикации Илья Максаков оценивает это мероприятие. При этом следует отметить, что в рубрике «Кавказский хребет», которую он вел в «Независимой газете», относительно ислама и всей северокавказской тематики его материалы отличались объективно-аналитическим тоном и толерантностью. Остается предположить, что журналистские оценки меняются в соответствии с требованиями «заказчика» информации: «После судебного разрешения мусульманкам фотографироваться на паспорт в платках-хиджабах лидеры российских мусульман, ободренные успехом, поднимают вопрос об исламских принципах в экономике. Таким образом запущен пробный шар для выяснения реакции государства на перспективы исламизации – конечно, не всей российской экономики, но ее отдельных отраслей в отдельных регионах уж точно». («Деньги для диктатуры шариата» // «Известия», 10.06.03 г.) Еще одной темой обсуждения стал «Коран и пенсионная реформа» – под таким заголовком «Известия» опубликовали заметку о возникшей для российских мусульман «серьезной проблеме», так как «начавшаяся пенсионная реформа предполагает вложение пенсионных отчислений в ценные бумаги с фиксированной доходностью. Такие доходы категорически осуждаются Кораном». «До сих пор российские мусульмане могли без труда избегать участия в запретных для них финансовых сделках. Если это и ограничивало их экономические возможности, то по крайней мере не создавало проблем с законом. Все изменилось с началом пенсионной реформы: теперь отчисления компаниям, которые инвестируют управляемый капитал в традиционные инструменты фондового рынка, стали обязательным условием трудоустройства. Никакой альтернативы этому пока нет. Даже на гораздо более «продвинутом» европейском рынке первый пенсионный план, полностью соответствующий предписаниям шариата, был предложен всего два года назад компанией Parsoli. А первый полностью исламский банк откроется в Великобритании только весной будущего года. Мусульманские законоведы считают, что человек не несет ответственности за то, что он делает вынужденно. Поэтому участие в пенсионных схемах, являющихся обязательной частью трудового соглашения, считается допустимым. Акценты при этом могут быть расставлены по-разному. По мнению председателя экспертного совета Духовного управления мусульман Дагестана Мухаммад-Расула Саадуева, опубликованному сайтом islam.ru, «если проценты на счет начисляются без согласия верующего, то есть он добровольно не участвует в ростовщических операциях, то мусульманин не совершает грех при условии, что он не имеет возможности изменить что-либо». Единственное для российских мусульман – это воздержаться от того выбора, который предложен им пенсионной реформой. В пользу Внешторгбанка, автоматически становящегося в таких случаях управляющей компанией». (А. Безлепкин: «Коран и пенсионная реформа» // «Известия», 21.12.2003 г.) Между тем, публикация в «Независимой газете» доктора экономических наук, исламоведа А. Журавлева об отличии исламских банков от обычных финансовых институтов, а также о нормах шариата, регулирующих экономическую деятельность, – пример того, что вопросы эти вполне решаемы в рамках российской финансовой экономической системы и причин для ажиотажа нет. «Мусульманское право, имеющее более чем тысячелетнюю историю и основанное на шариате, запрещает экономическим агентам куплю-продажу денег. Таким образом, ислам не признает ссудный процент. Его место занимает показатель доходности торговых и инвестиционных операций. Чтобы заработать прибыль, исламский банк должен непосредственно участвовать в предпринимательской деятельности своих клиентов, деля с ними прибыль или убытки финансируемого им проекта. Между тем Закон РФ «О банках и банковской деятельности» гласит: «Кредитной организации запрещается заниматься производственной, торговой и страховой деятельностью». Гражданский кодекс исключает беспроцентный кредит как финансовую транзакцию (перевод денежных средств), и это положение недвусмысленно подкрепляется Налоговым кодексом. Очевидно, один из возможных вариантов – продолжить пользоваться существующими банковскими услугами, руководствуясь шариатским принципом «нужда делает запрещенное дозволенным». Другой вариант – полностью отказаться от этих услуг. Некий промежуточный случай – иметь отношения с обычным банком, избегая его услуг, сопряженных с процентными платежами. Еще одна возможность для мусульманина – направить начисленный ему процентный доход на благотворительные цели, очистившись тем самым от греха. Наконец, способ неординарный, необывательский: учредить исламский банк или иной финансовый институт». Существующий в России ряд финансовых услуг, обязательных для каждого гражданина (медицинское страхование, автогражданка, пенсионная реформа), плохо сопрягается с принципами, которые ислам устанавливает для финансовых операций своих адептов. В каждом из этих случаев есть некоторое пространство для финансового маневра, – считает А.Ю. Журавлев. «Согласно существующему положению, средства пенсионных накоплений могут инвестироваться в облигации РФ, субъектов РФ, муниципальных образований, российских корпораций, в ипотечные ценные бумаги, в акции. Доход от всех названных классов активов, за исключением акций, предоставляет собой запретный процент. Совершенно очевидно, что эмиссия так называемых исламских облигаций у нас в стране на повестке дня не стоит, поскольку доход по этому инструменту возникает как часть дохода финансируемого проекта и, стало быть, может превратиться в убыток, если убыточен проект. А вот инвестиции в акции, то есть капитал компании, полностью разрешены шариатом при соблюдении нескольких условий. В прибыли компании не должны доминировать поступления от производства или продажи алкоголя и свинины и ее производственных, не вполне приветствуется в этом смысле также табак и, с оговорками, оружие. Большинство специалистов по шариату сходятся на том, что такое доминирование наступает при превышении доли в одну треть («куср»). Понятно, что отбор компании, соответствующих шариатским требованиям, чьи акции котируются на бирже, представляет собой довольную трудоемкую процедуру. Помимо финансового анализа эта процедура включает в себя в себя расчет удельного веса доходов, которые данный эмитент получает от неисламской части своего бизнеса и от дебиторской задолженности, приносящей процент. Соответствующую часть суммы, вырученной в качестве дивидендов или в результате продажи актива, следует направить на нужды благотворительности. Есть, правда, небольшая проблема: по закону управляющий пенсионными накоплениями может вложить в акции не более 65% средств, имеющихся в его распоряжении. А остальные 35%? Очевидны два варианта. Первый – получить согласие шариатского консультанта (его наличие является общепринятой нормой для исламских финансовых институтов) на применение, допустим, упомянутой схемы «очищения» с помощью благотворительных отчислений. Второй – договариваться с регуляторами рынка. Продемонстрированная в случае с Бадр-Форте Банком готовность к диалогу со стороны того же Центрального банка РФ говорит о том, что в этом нет ничего невозможного». (А. Журавлев: «Нужда делает запрещенное дозволенным» // «НГ», 3.12.2003 г.) Рискуя навлечь на себя гнев единоверцев, отмечу, что хиджаб, пенсионная реформа, мусульманские банки, шариат, – присутствие всех этих чисто исламских категорий бытия очень спорно для народов Северного Кавказа. Более того, есть все основания утверждать, что эти вопросы не должны обсуждаться среди северокавказских мусульман, равно как и не должны присутствовать в их жизни. Не останавливаясь подробно на расшифровке этой темы (она требует объемного исследования), замечу, что подобные публикации приравнивают северокавказское исламское сообщество к мусульманской умме арабского мира, где шариат положен в основу государственного устройства, и провоцируют внедрение этих категорий в светскую жизнь российских мусульман. К чему ведет подобное отношение к исламу? Нельзя не согласиться с известным публицистом, исламоведом А. Малашенко, что «самоощущение человека как носителя религии меньшинства все более закрепляется в возросшей в российском обществе ксенофобии, в том числе исламофобии. Мусульманские народы острее ощущают свою обособленность, что еще более укрепляет в них сознание религиозной самобытности, вызывает дополнительные усилия ее подтверждения». Ведущий вечерних новостей (ТВС, 24.11.2002 г.) сообщает: «Подрались женщины в Иордании. Они были мусульманки. Журналистам так и не удалось узнать причины ссоры». Позволительно спросить, какую нагрузку несет этот новостной сюжет? В чем суть информации? Что подрались женщины или что они были мусульманки – потому со свойственной им агрессивностью устроили драку? В заметке об открытии в испанском городе Гранада мусульманской мечети «Известия» (12.08.03 г.) акцентируется тот факт, что «полиция Испании недавно обнародовала сенсационные документы – арестованные в Гранаде и Мадриде члены исламского движения моджахедов имели прямые контакты с Осамой бен Ладеном и занимались вербовкой жителей страны для войны с «неверными». В полиции утверждают: Испания давно превратилась в перевалочную базу для радикальных исламистов». В анонсе заметки ее автор Е. Шестаков дает определенную установку на читательскую реакцию: «В Гранаде, бывшей столице исламского государства на юге Испании, впервые с 1492 года открыта новая мечеть. Глава Союза мусульман страны Малик Абдеррахман выглядит довольным: отсюда, с вершины холма, на котором стоит мечеть, открывается удивительный вид на дворец Альгамбра – символ длительного господства в Андалусии мусульман-мавров. «Историческая справедливость», – шепчет про себя Малик». При этом как благотворный факт рассматривается строительство в Пхеньяне первого православного храма Святой Троицы. «Троица выражает принципы единства, любви и полноты, чего, как написал патриарх Алексий II в своем послании, так не хватает корейскому народу. Руководитель КНДР Ким Чен Ир сказал, что мыслит храм как зримое воплощение традиционной российско-корейской дружбы» («Время новостей», 25.09.03 г.). Газета выделила целую страницу номера рубрике «Православие без границ», посвятив ее развернутой информации о православных приходах за рубежом, которые призваны «сохранять идентичность русских людей на чужбине». Дело, безусловно, благородное, и бессмысленно было бы утверждать обратное. Но почему строительство новых мечетей, которые несут ту же функцию для мусульман, нужно рассматривать как появление очередного очага ваххабизма? Особенно это противостояние ощущается на Юге России, где казаки выступают с открытыми протестами против строительства мечетей на территории Ставропольского края и Ростовской области, объясняя это все теми же причинами. Это тем более можно рассматривать как факт нарушения конституционных прав, так как именно Юг России является в его значительной территориальной части является местом расселения автохтонных кавказских этносов, исповедующих ислам. В мае 2002 года страницы центральной прессы были заполнены информацией о судебном процессе в Пятигорске над участниками «ваххабитского подполья», готовящими государственный переворот на Северном Кавказе. Электронные СМИ посвятили этой теме серию «устрашающих» передач. «17 подсудимых обвиняются ни много ни мало – в попытке вооруженного захвата власти в двух республиках Северного Кавказа: Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии. Федеральные власти фактически признали: в России действует мощнейшая организация, цель которой – раскол страны. Основной метод борьбы – террор. Следователи, ведущие пятигорское дело, говорят о «ваххабитском подполье». Подполье связано с самыми одиозными из чеченских полевых командиров и финансируется из-за рубежа. Ваххабизм, ваххабиты – эти непонятные, пугающие слова вновь возвращаются в нашу жизнь. Казалось, после августа 1999 года, когда армия штурмом взяла два «ваххабитских» села в Дагестане – Карамахи и Чабанмахи, угроза исламского фундаментализма на Северном Кавказе отведена, «пятая колонна», помогавшая Басаеву и Хаттабу, разгромлена и больше не возродится. Увы, так только казалось. Взрыв в Каспийске, ответственность за который все в Дагестане возлагают на ваххабитов, сорвал пелену с глаз, развеял иллюзии. Угроза не исчезла. Ваххабитское подполье действует. Оно не отказалось ни от одной из своих амбициозных целей. Оно готовит новые акции – не менее дерзкие, чем в Каспийске. Кто они, эти люди, объявившие России войну не на жизнь, а на смерть?» (Г.Пунанов, «Известия», 13.05.02 г.) Процесс в Пятигорске «по соображениям безопасности» был объявлен закрытым. Российскому обществу предложили конечный его результат – жесткий приговор с многолетними сроками участникам заговора. Граждане были лишены возможности ознакомиться с подробностями заговора, с «уникальными документами», которые якобы должны быть представлены на процессе и которые, в свою очередь, могли бы подкрепить утверждение, что 17 молодых полуграмотных людей угрожали правительству двух таких политически стабильных республик, особенно Кабардино-Балкарии, где президент В. Коков жестко контролирует ситуацию, имеет в распоряжении ФСБ, укрепленный аппарат МВД, лояльное России население. «Известия» (13.05.2002 г.) опубликовали попавшие к ним «эксклюзивные» материалы о «ваххабитском подполье»: «Из дневника, найденного в пещерах плато Бечасын (авторство следствием не установлено): 1. Ограбить российский банк. 2. Купить оружие и снаряжение в превосходстве над МВД. 3. Поставить ультиматум преступным группировкам. 4. Поставить ультиматум сектам, работающим на подрыв ислама. 5. В случае неподчинения уничтожить преступные группировки сверху. 6. Взять под охрану коммерсантов этих преступных группировок, тех, которые ведут бизнес незаконно, и побудить к исламу и закяту (налогу) чисто в пользу бедных, также к работе на пути Аллаха». Далее следует еще 14 пунктов, которые формулируют столь примитивные и абсурдные задачи, что с трудом воспринимаются как возможные к осуществлению. В их числе: «Образовать Кавказский Имамат; Присоединить Абхазию к имамату и получить выход к морю; Поставить ультиматум перед Украиной о возврате исконно мусульманских незаконно удерживаемых Крымских земель – в границах XVII века; С присоединением Крыма – образование мусульманского халифата во главе с амиром». В публикации говорится о созданной имамом одной из мечетей Нальчика Мусой Мукожевым в Кабардино-Балкарии структуре, «которая готова в любой момент заменить действующую административную систему. В его организации есть те же управления, что и в администрации президента республики. Но Мукожев именно потому до сих пор и находится на свободе, что прийти к власти он планирует все-таки мирным путем. К сожалению, – пишет газета, – не все благополучно и в республиканских управлениях ФСБ. Один из оперативных сотрудников Управления ФСБ России по Северному Кавказу, попросивший не называть его фамилию, прямо сказал о своих местных коллегах: «Работать с ними было сложно. Очень важная информация «утекала» в самый неподходящий момент». Как должен воспринять обрисованную столь презентабельной газетой устрашающую информацию российский обыватель? Какое представление складывается у него о Северном Кавказе? Несомненно, как о регионе, несущем угрозу его благополучию. То, что в террористических актах гибнут жители северокавказских республик, независимо от национальности и вероисповедования, остается за кадром. К тому же, утверждение о том, что эта нищая, прозябающая от безделья молодежь, которую экономическая разруха и безработица привела в ряды ваххабитов, способна создать на Северном Кавказе халифат, по меньшей мере, звучит как издевательство над жителями семи северокавказских республик. Что такое халифат? Это важнейший в исламе институт, который выполняет функцию объединения уммы – общины верующих. Больше половины населения Северного Кавказа причисляет себя к мусульманам номинально, по этническому признаку. Студенчество, интеллигенция, сельские и городские обыватели большинства северокавказских республик далеки от исламских фундаменталистских идей. На кого же собирались опираться эти «повстанцы»? Ситуация, характерная для Чечни и Дагестана, безусловно, распространяется и на другие республики Северного Кавказа в связи с существованием чеченского военного очага, но есть ли убедительные основания для того, чтобы держать в напряжении российское общество угрозой создания халифата в северокавказском регионе. К тому же, эта раздутая СМИ «страшилка», прежде всего, дискредитирует саму российскую власть, ибо до какой же степени нужно было упустить ситуацию на Северном Кавказе, чтобы там появились группировки, способные к свержению государственного строя в семи республиках и двух крупных краях. Так же как и постоянно упоминаемая в СМИ идиома «война на Северном Кавказе» рождает в сознании российских граждан образ Юга России кровавого, воюющего региона, теперь уже грозящего стать «халифатом от моря до моря». Накануне разоблачения упоминаемой террористической группы в средствах массовой информации появились утверждения военных, что из Панкисского ущелья Грузии в места компактного проживания адыго-черкесских народов (Карачаево-Черкессия, республика Адыгея) со своим отрядом выдвинулся чеченский полевой командир Руслан Гелаев, целью которого была дестабилизация ситуации в западной части Северного Кавказа. Адекватную оценку этим событиям дает Милрад Фатулаев («Дворцовые перевороты» террористов» // «НГ», 23.05.02 г.): «Учитывая, что операция проводилась незначительными силами, легко предположить невозможность осуществления и этой задачи. Цель, вероятнее всего, сводилась к тому, чтобы еще раз обратить внимание на чеченскую проблему». Оценивая возможности государственного переворота в КБР и КЧР, журналист пишет: «Впервые о террористической группе стало известно после громкого заявления генпрокурора РФ Владимира Устинова, объявившего накануне визита президента Владимира Путина в КБР о предотвращении попытки переворота в двух северокавказских республиках. Столь громкие заявления не применялись даже к захвату сторонниками братьев Хачилаевых здания Госсовета и правительства Дагестана в мае 1998 года. Думается, что террористы, может быть, и не были против переворотов, да еще и в двух республиках сразу, но где взять такие силы? Осуществить этот замысел, если таковой был, невозможно столь незначительными силами в политически стабильной КБР. Чего не скажешь о КЧР, где в высокогорных районах по-прежнему сильны позиции религиозных радикалов. Странным и непоследовательным в этой ситуации выглядит поведение руководителей двух республик. Глава КБР Валерий Коков вначале гневно опроверг заявление Устинова и пригласил в Нальчик Владимира Путина, чтобы убедить его в обратном. Но после признательных показаний террористов подтвердил существование планов переворота, хотя не согласился с возможностью их реализации – столь абсурдными они выглядели». Подобная «устрашающая» риторика свойственна не только журналистам. По словам помощника Президента РФ Сергея Ястржембского, положительные итоги контртеррористической операции в Чечне, идущей под лозунгом уничтожения там гнезда международного терроризма, в том, что «в республике достигнуто несколько фундаментальных целей, прежде всего исчез террористический анклав, который угрожал как безопасности России, так и государствам Кавказского региона». «Планы экстремистов были далеко идущими, – заявил Сергей Ястржембский, – это создание халифата на территории Северного Кавказа» («Российская газета», 3.10.02 г.) Более объективным представляется мнение исламоведа А. В. Малашенко, что «исламский проект обречен на общерегиональном уровне, поскольку население западной части Северного Кавказа еще менее исламизировано и куда меньше, чем чеченцы и дагестанцы симпатизирует шариату. В этом плане представляется вымыслом сделанное в августе 2001 г. генеральным прокурором РФ сообщение о намерении «ваххабитов» совершить государственный переворот в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, где радикальный ислам пользовался еще меньшей поддержкой и где призыв к созданию исламского государства не мог встретить положительного отклика». «Девяносто чеченских смертников готовы к походу на Москву», сообщает «Газета» (13.11.02 г.), при этом заголовок статьи жирным шрифтом вынесен на первую полосу и сопровожден фотографией отряда чеченских боевиков. Еще более грозным предупреждением звучит анонс публикации: «Боевики планируют совершить серию крупных терактов в Грозном, Центральной России, в том числе и Москве. Их осуществление возложено на группу специально подготовленных смертников. Уже сегодня в столице Чечни предположительно находятся около 90 террористов-камикадзе». Видимо, в подкрепление темы 18 ноября «Газета» опубликовала под рубрикой «Джихад» текст анонимного письма, авторами которого предположительно являются руководители террористической организации «Аль Кайеда», обнародованный спутниковым телеканалом Al Jazzera. «В число стран, которым угрожают террористы, попала и Россия», – отмечает газета. «В пятницу, в канун публикации этого послания, из столицы одного из государств «оси зла» раздались призывы уничтожить всех «неверных». В багдадской мечети «Мать всех битв» состоялась традиционная проповедь священного месяца Рамадан, которую транслировало иракское телевидение. Шейх Бакр Абед аль-Раззак аль-Самараи построил свое обращение к правоверным следующим образом: «О, братья, сегодня более чем когда бы то ни было мы должны понять заповедь джихада всем сердцем, особенно в этот тяжелый час для исламской нации, в час противостояния с неверными, евреями и крестоносцами. Они выступают против Аллаха, против его книги, против его пророка, против вас, верующие. Они верят, что их оружие защитит их от Аллаха, что их бомбы, самолеты и ракеты испугают нас. Но Аллах не позволит этого! Вы, Запад, и есть настоящие террористы. С помощью Аллаха мы наведем на вас страх и ужас. Аллах не дарует неверным победы над верующими. Мы знаем, кто вы такие, вы – потомки свиней и обезьян, карлики, угрожающие пророку Мохаммеду и его последователям! Мы будем бороться с неверными всеми способами. Джихад, джихад, джихад! Сегодня, после оккупации Иерусалима, после вторжения неверных на территорию Аравийского полуострова, где находятся святые места, и в Ирак, джихад становится обязанностью каждого мусульманина. Тот, кто не понял этой обязанности, неизбежно попадет в ад. Это не только слова, которые вы услышали от проповедника в мечети, это религиозная обязанность каждого». (А.Бильжо: «А тобой, Буш, Аллах займется отдельно» // «Газета», 18.11.02 г.) Еще в больший ужас привело российских граждан сообщение о том, что в «Москве сотрудники ФСБ обнаружили и разгромили ячейку одной из крупнейших международных террористических организации. В ходе спецоперации оперативники задержали более 120 членов движения Hisb-ut-Tarhir («Партия исламского освобождения»), готовившихся к свержению действующего в России политического режима и созданию в ней исламского государства. Достичь своей цели экстремисты собирались путем террора и разжигания межнациональной розни». (Ю. Спирин. «Известия», 10.06.03 г.) Каждый новый террористический акт в России порождает всплеск исламо– и кавказофобии. Материалы печатных и электронных СМИ о «победоносном» шествии исламских экстремистов по российской земле становятся все более угрожающими и доходят иногда до абсурда. «Комсомольская правда» (08.07.2003 г.) составила для своих читателей памятку «Как узнать террористку в толпе», сопроводив ее подзаголовком «Вырежи и сохрани»: «Не стоит думать, что шахидка всегда женщина с ярко выраженной кавказской внешностью. Для теракта могут использовать и славянок. Совершенно необязательно террористки могут использовать «пояс шахида». При теракте в толпе такие пояса обычно маскируют. Например, под сумку-кошелек на талии. Мы попытались обобщить советы. На кого обратить особое внимание при большом скоплении народа: 1. На человека, который слишком активно «ввинчивается» в толпу; 2. На женщину, у которой выступает животик (поясная сумка; замотанный вокруг бедер шарф и т.п.) 3. На человека, который ведет себя неадекватно (постоянно озирается, высматривает кого-то в толпе)» Журнал «Итоги» напоминает о майском сообщении спецслужб о возможном прибытии в Москву женщин-смертниц, о том, как они могут выглядеть: «Для опознавания друг друга некоторые женщины-террористки условились о единообразной одежде: потертый джинсовый костюм грязно-зеленого цвета (короткая куртка и расклешенные брюки с бахромой внизу), на правом бедре вышит серебряной нитью цветок, на поясе широкий ремень темно-коричневого цвета с большой круглой пряжкой из белого металла. Под куртками могут быть надеты красные футболки» («Бей первым» // «Итоги», № 31, 2003 г.) В центральной прессе появился термин «черные вдовы». Так стали называть террористок-смертниц, сообщая, что все они вдовы или сестры убитых боевиков. Одни высказывали мысль, что эти женщины – отчаявшиеся и никому не подконтрольные террористки-одиночки, другие издания публиковали подробные материалы о методике подготовке шахидок. «Чисто женское преступление» – озаглавила публикацию о задержанной террористке Зареме Мужихоевой газета «Коммерсантъ» (14.07.2003 г.). Журнал «Эксперт» (№ 26, 2003 г.) вынес на обложку зловещий заголовок «Террор черных вдов», напечатанный на фоне красной паутины с черным пауком. «Будущих шахидок зомбируют психотропными препаратами, а еще я неоднократно слышал, насилуют и снимают все это на видеокамеру. То есть буквально опускают. После всего этого у них не остается никаких шансов на нормальную жизнь в Чечне. И выход только один – взорвать на себе эту бомбу, начиненную гвоздями, шариками и еще бог знает чем. Как с этим бороться? Неизвестно, но надо искать способы. Может, влиять на чеченскую молодежь через имамов, еще как-то. В общем, всем надо учиться этому противостоять», – сообщил в интервью газете «Собеседник» (№ 27, 2003 г.) советник президента РФ Сергей Ястржембский. «Чеченские шлюхи взрывают Москву», – под таким заголовком газета Stringer (июль, 2003 г.) изложила свою версию о том, что чеченские шахидки, взрывающие себя в толпе мирных российских граждан, – женщины, прошедшие через сексуальное насилие. «В материалах от 10.11.2002 г. «Девочки полковника Буданова» наш психолог заявила, что вероятней всего в качестве шахидок на «Норд-Осте» были использованы чеченские проститутки. В ответ наш сайт забросали возмущенными откликами – 12 страниц полемики. Нам объявили джихад. Общество считало, что чеченские мужчины – это благородные рыцари, особенно по отношению к своим женщинам. А сами чеченские женщины – образец восточного целомудрия. А потом выяснилось, что Бараев на вопрос о том, что за женщины пришли с ним на «Норд-Ост», ответил лаконично: «Это суки». А вдовствующая шестой год шахидка Аминат Исуева, убитая во время штурма, была беременна. Чем чаще на Россию нападали чеченские шахидки, тем очевидней становилась правота нашей версии. Сегодня многие эксперты признаются, что террористок-смертниц чеченские шахиды выращивают из «опущенных» женщин, которых насилуют всем стадом, избивают, держат на игле». Публикация «Стрингера» сопровождалась подзаголовком-вопросом: «Если чеченские боевики делают ЭТО со своими женщинами, за что сидит полковник Буданов?» «Черные вдовы» начинают превращаться в миф, который не столько объясняет, сколько прикрывает настоящие цели и истинных организаторов терактов. Последние взрывы в Тушине и на Тверской улице явно организованы менее профессионально, чем теракт на Дубровке, и еще меньше похожи на месть вдов. Создается впечатление, что кто-то пытается эксплуатировать созданный во время «Норд-Оста» образ, что подтверждается собранными редакцией сведениями». («Московские новости», № 27, 2003 г.) Единственной газетой, которая попыталась проследить судьбы женщин-смертниц до той роковой черты, когда террористический акт оборвал их жизнь вместе с безвинными жизнями тех, кого они обрекли на смерть, стали «Московские новости». Серия публикаций Санобар Шерматовой представила рассказы о конкретных судьбах тех женщин, кто погиб в терактах в Москве и на Северном Кавказе. У каждой из них была своя трагическая дорога к «поясу шахида». Некоторым жизнь не оставила никакого шанса на ее продолжение. Это ни в коей мере их не оправдывает, но проследить, что это за феномен – смертницы Второй чеченской, почему эти женщины решились на убийство, заплатив за это собственными жизнями, общество обязано перед жертвами с обеих сторон. Из множества судеб этих вынужденных самоубийц складывается женское лицо чеченской войны. После серии взрывов в Тушино, на Тверской, в Моздоке в прессе стала отрабатываться тема израильского опыта борьбы с террористами, особенно в плане операций возмездия: «Речь, например, идет о сносе домов террористов. В Израиле этот метод считают очень эффективным фактором профилактики терактов. Считается, что перспектива уничтожения имущества и жилища террориста должна оказать серьезное психологическое воздействие на его родственников, которые, узнав о готовящемся теракте, сделают все возможное, чтобы не лишиться накопленного добра. Прибегают израильтяне и к таким методам, как арест мужчин из семьи террористов и выселение целых семей – причем не только с Западного берега в сектор Газа, но и в Италию, и на Кипр (именно так израильтяне поступили год назад после кровавых событий в Вифлееме)». («Итоги», 05.08.2003 г.) О том, что российские спецслужбы от тактики «ударов по хвостам», т.е. поиска баз шахидов уже после совершенных терактов, переходят к игре на опережение, писал журнал «Итоги» (05.08.2003 г.). В статье шла речь об операции, проведенной спецслужбами в подмосковном поселке Толстопальцево, где в заброшенном доме было изъято шесть поясов шахидов, снаряженных килограммом пластита каждый. «Из показаний неудавшейся террористки Заремы Мужихоевой ФСБ стало известно, что обширную территорию Подмосковья, где, как выяснилось, разбросаны базы подготовки террористов, сегодня можно всерьез рассматривать как филиал Панкисского ущелья». После теракта в Тушино по указанию Бориса Грызлова начались мероприятия по выявлению потенциальных террористок-смертниц. Приказом МВД за номером 12/309 от 09.07.2003 года предписано проверять всех «женщин в головных уборах и женщин-мусульманок в платках, являющихся признаком потенциальных террористок». За неделю до того, как российские спецслужбы должны были отрапортовать о завершении беспрецедентной по масштабам спецоперации «Фатима», направленной на выявление потенциальных шахидов и их арсеналов, произошел чудовищный теракт в Моздоке, где руками террориста-смертника был сметен с лица земли военный госпиталь. Итоги месячника «по отлову подозрительных мусульманок» подвела «Новая газета». «В Москве были задержаны для проверки женщины, носящие традиционную исламскую одежду, платки и длинные юбки. Среди них: супруга муфтия Духовного управления мусульман азиатской части России Нафигуллы Аширова Нора Аширова, дочь поэта Расула Гамзатова ученый-искусствовед Патимат Гамзатова, ведущая программы «Голос ислама» на радио «Россия» Лейла Хусиянова. Это женщины известные, в определенной степени защищенные своим социальным статусом. Тем не менее милиционеры вели себя с ними грубо и откровенно советовали: «Сними платок и вообще, одевайся, как положено одеваться русским гражданам, если не хочешь проблем.» …В федеральной прессе стали распространяться советы, как распознать шахидку. Подозревать следует чеченок, мужей которых убили в первую и вторую чеченские кампании. Чем больше у них убитых родственников, тем они подозрительнее. Им должно быть 20-35 лет, европейский тип внешности. Высшее образование тоже шахидский признак. Никаких платков и длинных юбок шахидки не носят, одеты по последней моде. Но поведение не соответствует одежде: они отводят глаза от мужчин, пытаются закрыть оголенные части тела. Общественность тоже подвела итоги операции «Фатима». На минувшей неделе в Институте развития прессы прошла прессконференция с участием председателя Московской Хельсинской группы Людмилы Алексеевой, директора Института проблем глобализации Бориса Кагарлицкого, председателя Исламского комитета Гейдара Джемаля, шеф-редактора журнала «Смысл» Максима Шевченко и шейха Нафигуллы Аширова, того самого, чью жену задержали и беспардонно обыскали. Участники высказывались об операции «Фатима» как о позорной и неэффективной практике, являющейся новой формой апартеида и сегрегации. Говорилось, что действия чиновников нарушают права граждан и подпадают под статьи Уголовного и Гражданского кодексов. Людмила Алексеева рассказала, что Московская Хельсинская группа провела исследование «Язык вражды», тема – ксенофобские высказывания в прессе. Правозащитники установили, что самые респектабельные российские газеты не чураются околофашистской пропаганды и формируют образ врага. На основе газетных публикаций правозащитники составили «рейтинг врагов». На первом месте – чеченцы, далее кавказцы вообще, затем, по убывающей, – американцы, китайцы, евреи и арабы» («Новая газета» № 57, 2003 г.) Журнал «Итоги» обнародовал первые «положительные» результаты операции «Фатима». «Так, спецслужбам стало известно, что организаторы терактов вынашивают планы по использованию в качестве «живых бомб» беспризорников. Известен и примерный сценарий. Подростку дают сумку и просят за небольшую суму передать ее человеку, сидящему за столиком в кафе. В сумке – радиоуправляемое взрывное устройство, начиненное для увеличения поражающей способности, как и пояса шахидов, шариками от подшипников. Едва подросток войдет внутрь кафе, террорист нажмет кнопку пульта, приводящего бомбу в действие. В связи с этим оперативники не исключают, что операция «Фатима», которая завершится 9 августа, плавно перетечет в другую операцию, например под названием «Беспризорник». (ж-л «Итоги» – 5.08.2003 г.) О скандальной истории, связанной с «женщинами-смертницами», рассказала Санобар Шерматова на страницах «Московских новостей». В одном из столичных супермаркетов в канун женского праздника 8 Марта появилась фотография с изображением женщин, якобы, намеревавшихся совершить террористические акты, аналогичные взрыву в метро 6 февраля. «Потенциальными террористками» оказались 14 врачей (чеченок по национальности) – сотрудниц Международного медицинского корпуса, оказывающих бесплатную медицинскую помощь населению Чечни и Ингушетии. Почти все они – специалисты высшей категории, хорошо известны в обеих республиках, потому что читают лекции медицинским работникам всех трех районов Ингушетии. Каково же было изумление этих женщин, когда им стали сообщать, что ориентировками на них обклеены магазины и вокзалы столицы. «Получив в руки ориентировку, женщины без труда догадались, когда и при каких обстоятельствах их фотографировали. Они снимались для служебного альбома. Федеральная служба безопасности, отвечая на запрос депутата Госдумы от Ингушетии Башира Кодзоева, утверждает, что фотографии с фамилиями и именами 14 женщин были обнаружены в схроне боевиков в Грозном. Изъятые материалы, по сведениям ФСБ, принадлежали руководителю террористической группы Тазабаеву. …Каким образом внутренний документ неправительственной медицинской организации оказался в бандитском схроне – это отдельный вопрос. Но даже если дело обстояло именно так – почему не проверили? Ведь под каждой фотографией значатся имя и фамилия, а также профессия – доктор. …Может быть, вся эта история вовсе не ошибка? И целью неизвестных чекистов были не женщины, а сама организация, работающая в горячей точке? Эта версия объясняет, по крайней мере, почему на всеобщее обозрение был выставлен внутренний документ IMC. Известно, что иностранные организации, работающие на Северном Кавказе и особенно в Чечне, у нас, мягко говоря, не привечают. Вот и руководству IMC дали сигнал к размышлению… Возможно, найдутся и другие объяснения, но бесспорно одно. Без всяких доказательств четырнадцать врачей были названы террористами. В ответном письме ФСБ депутату Кодзоеву сообщается: «ввиду неподтверждения первичной информации проверочные мероприятия в отношении указанных женщин прекращены». Однако фотографии врачей продолжают висеть на сайтах с примечанием «Объявлены в розыск». (С. Шерматова «МК», 28.05-3.06.2004 г.) Каждый новый взрыв в столице и за ее пределами рождает в прессе сюжеты, стимулирующие неприязнь к «лицам кавказской национальности». К подобным публкациям следует отнести все чаще появляющиеся сообщения о том, что «будущих смертниц агенты боевиков высматривают… на столичных улицах. А это значит, что русоволосой шахидкой может стать любая московская девочка, чья-то дочь, сестра, невеста…» Статью об этом в «Московском комсомольце» (30.04.2004) Марина Гриднева начинает с интригующего анонса: «Откуда берутся шахидки? Наши спецслужбы могут назвать по крайней мере один точный адрес: в горах на юго-востоке Веденского района Чечни успешно функционирует «школа смертниц»… В основном туда попадают не по своей воле, а особо ценятся девушки славянской внешности». На подобные размышления журналистку навела история 15-летней москвички Вики Варфоломеевой, убежавшей из дома предположительно с 38-летним Эмилем Мамедовым, (азербайджанцем по национальности), с которым познакомилась через Интернет. Вполне естественно предположить, что страстная юношеская любовь к мусульманину вызвала у девочки интерес к исламу, но это очень встревожило ее отца: «Казалось бы лето на дворе, а она ходила в бесформенных балахонах, максимально скрывающих тело, отказалась от мяса и колбасы, перекрасила волосы в темный цвет, а осенью попросила купить ей черное пальто и палантин, который она на мусульманский манер закручивала на голове». У Вики стали находить Коран на арабском языке, учебник арабского языка, записи арабских женских имен с переводом. «Первое, что приходит в голову – она готовилась принять мусульманство», – встревожено рассказывает журналистке отец. «Из моей девочки готовят шахидку. – твердил мужчина. – Они увезли Вику, куда точно – не знаю, предположительно на Северный Кавказ». Уверенность автора публикации в том, что Вику непременно увезли в чеченский лагерь подготовки шахидок, строится в основном на предположениях отца девочки. Еще одним поводом для буйной фантазии журналистки явились две фотография, прилагаемые к статье. На одной «девочка-подросток в окружении родни мило улыбается. На другом – совсем свежем – ну, вылитая шахидка» (речь идет о снимке, где Вика рядом с дядей в длинном черном пальто и в платке, тоже, кстати, улыбающаяся – что же «шахидского» увидела в этом облике М. Гриднева?). «То, что из девочки хотят сделать шахидку-смертницу, – это не версия, а скорее предположение, высказанное в частной беседе сотрудниками ФСБ, – такие случаи, к сожалению, известны. За вербовку девочек славянской версии «агентам» платят солидные деньги. Именно на русских девушек делают ставку боевики, планируя теракты…» Версия о первой юношеской любви девочки-подростка к взрослому мужчине (о котором, кстати, известно все: адрес, имя, профессия), побудившая Вику на столь безрассудный поступок, журналистом даже не рассматривается. Шахидка и всё тут. Даже если эта история закончится благополучно, эпатажная этническая информация, расписанная на целой газетной полосе, уже начала свою разрушительную работу. В случае, если все это окажется обычной бытовой историей (судя по всему, так и будет), никто и не подумает об опровержении. «Мавр» сделал свое дело – выдал нагора «страшилку», и теперь не дай бог русской девушке познакомиться с кавказцем – какой реакции следует ждать от ее близких? Естественно – страха, что их дитя этот «чурка» сразу определит в шахидки. Есть в этой публикации любопытный пассаж: «Телерепортажи о последних терактах в Москве Вика смотрела всегда очень внимательно, но без эмоций, я бы сказал даже хладнокровно». Очевиден вывод, подсказываемый читателю: ислам, которым так прониклась Вика, уже начал «обработку» сознания девочки, подготавливая ее к подвигу «во славу Аллаха». Четко обозначена триада: ислам – террор – шахиды! Не менее зловещим предупреждением звучит другое сообщение: «В Москве поймали вербовщицу шахидок». Ею оказалась двадцатиоднолетняя уроженка Наурского района Чеченской республики, приехавшая в Москву еще осенью прошлого года и снявшая однокомнатную квартиру в Юго-Западном округе. «В четверг Никулинская прокуратура Москвы предъявила новое обвинение уроженке Чечни Заре Муртазалиевой, задержанной со взрывчаткой возле гостиницы МВД на проспекте Вернадского в Москве. Теперь ей вменяется в вину вовлечение в террористическую деятельность двух молодых москвичек-мусульманок. По версии следствия, Муртазалиева пыталась убедить девушек стать смертницами. Террористические группы, занимающиеся подготовкой и осуществлением взрывов в Москве, сменили тактику. Если раньше они привозили в столицу женщин-смертниц из Чечни или Ингушетии, то теперь пытаются вербовать шахидок прямо в Москве. …При досмотре у нее обнаружили в редикюле 196 граммов «пластита-4». Эта взрывчатка в два раза мощнее тротила. Как вспоминают оперативники, при задержании Зара вела себя очень хладнокровно. Зара Муртазалиева по версии следствия является не смертницей, а вербовщицей шахидок. …Вовлечение в террористическую деятельность – достаточно редкий состав преступления. В практике ГУБОПа это вообще первое такое дело». (В. Речкалов «Известия», № 88, 2004 г.) Почему женщина, которая не собиралась взрываться, ходила по Москве со взрывчаткой в сумке, не имея регистрации, будучи чеченкой, прекрасно понимая, что ее в любой момент может остановить милиционер: эта доблестная операция спецслужб вызывает много недоуменных вопросов. Правда, в следующей публикации Вадим Речкалов попытался дать на них ответы, побеседовав с теми двумя москвичками, которых по версии следствия Зара Муртузалиева готовила в шахидки. «Выяснилось, что с Зарой они познакомились по собственной инициативе, а воевать против федеральных сил готовы против всякой вербовки». С Зарой девочки познакомились в московской мечети, куда Аня и Маша пришли сами, желая познать истины ислама. Кроме того, им нравились молодые чеченцы, студенты вуза, где девочки учились. «Когда мы узнали, что она чеченка, то сразу начали ее расспрашивать. Мы же интересовались этим народом. Обменялись телефонами, договорились встретиться в субботу…» Из пространной беседы, с «завербованными» москвичками (она занимает полторы полосы), меньше всего следует, что Зара готовила их в шахидки. Но шокирующий заголовок первой публикации уже начал зомбирование сознания обывателя. Аня: «В новостях много говорили об исламе, в основном, плохого, что мусульмане, дескать, настроены агрессивно… И мне стало любопытно. А может, я думаю, это хорошая религия?» Маша: «Бабушка моя была очень верующей христианкой, и я тоже… Каждый вечер молилась, но как-то не находила в этой религии упоения. Выходишь из церкви – должно, вроде, легче стать, а у меня наоборот тяжесть на сердце. Потом как-то так вышло, я тогда еще в университете училась, что жизнь начала сталкивать меня с мусульманами. Это были чеченцы. Мы как-то были у них в гостях, и там они делали намаз. На меня это произвело большое впечатление. Как это читалось, этот шепот… Мы тогда чеченцами увлекались, ну, и до сих пор как бы… На «Коньково» в студенческом городке с кем только не общались, кого там только не было – индусы, арабы, грузины, армяне, киприоты у нас были знакомые... Но из всех наций самыми необычными и самыми интересными нам показались чеченцы. Эта их гордость чрезмерная… Короче, девушкам нравится. Я уверена, что мы не одни такие… Аня: «Чеченцы не такие, как их по телевизору показывают. Мне нравится, что у них все строго. Традиции соблюдаются, обычаи. Они, например, всегда встают, когда кто-то заходит. Парень при общении с девушкой соблюдает дистанцию. Они могут общаться, но он ее даже пальцем не трогает. А девушки чеченские не пьют, не курят. Жена с мужем при посторонних друг друга по именам не называют, своих чувств не показывают, зачем другим на это смотреть. Ребенка своего при чужих не приласкают, не похвалят. Племянника можно приласкать, а своего – ни-ни. Справедливая такая строгость. Я просто влюбилась в эти традиции, в эту страну, в этот народ. Я мечтаю поехать в Чечню. Аня: «Они (чеченцы) мне все импонировали. Мне нравилось, как они танцуют лезгинку, как пошли воевать за родину – и дети, и мальчики молодые, и мужчины. У нас в институте парень был такой – чеченец. Мы сидели компанией в столовой. Он рассказывал, что из Нальчика приехал. Даже не знаю, что меня в нем заинтересовало. Чеченец – это так необычно. Он говорил, что никогда не позволит своей сестре куда-то ходить без него. Мне это было очень интересно». Маша: «Мы приняли ислам благодаря чеченцам. Они нам его и преподали. Так получилось, что истинно верующих мы впервые увидели только среди чеченцев. Как они про Бога говорят! Он един, он всемилостив, он всепрощающий… Маша: «Там различные горы. Ущелья скалистые. Серпантин. Люди. Я представляю таких старичков всяких, бабушек в платках. Ходят такие с палочками. Крепкие, чистые. А мужчины… Я все время себя с чеченцем представляю. Ну, такой мужчина в черкеске, в папахе. А женщины в таких костюмах – платочки, прямые платья, а платок длинный, обвязывает как бы. Такие все красивые, нарядные. Маша: «У меня были русские друзья – компания целая. И если бы я продолжала с ними общаться, я бы очень быстро испортилась. Может, я такой человек, который поддается чужому влиянию…В общем, были у меня друзья, которые увлекались курением травки. Ну, я тоже увлеклась… Потом у меня появились друзья, которые увлекались хождением на дискотеки. Ну, я тоже начала с ними ходить. И контраст между буднями и выходными стал таким резким, что учиться было невмоготу. И я уехала за город на дачу, чтобы не видеть своих друзей… А когда вернулась в Москву, стала общаться с чеченцами, приняла ислам, бросила университет и всех своих русских друзей. Раздражает эта их расхлябанность, бесполезность обращения с ними». Аня: «В русских нет сплоченности…» Аня: «Мы спрашивали у Зары про войну в Чечне. Она говорила, что федеральные войска бесчинствуют, а все, что показывают по телевизору, – это неправда. Потому что когда войско заходит на территорию другой страны, это уже не войско, а мародеры. Зара же чеченка, про войну все знает… О ненависти к русскому народу Зара не говорила. Только к солдатам. Но я тоже говорила о своей ненависти к солдатам. А следователи восприняли это как ненависть ко всему народу». Маша: «Я считаю, что русская армия творит в Чечне беззакония. Я бы пошла защитницей чеченского народа… Я не считаю тех, кто там воюет, русским народом. Там есть солдатики, а есть контрактники. Вот я бы пошла против контрактников. Которые ради денег не жалеют никого». Аня: «А я бы хотела помогать раненым чеченцам. Ну, то есть служить медработником. Воевать с оружием все-таки мужское дело». Маша: «А я бы воевала в действующей армии. Но не снайпером, мне кажется, это нечестно – быть снайпером. Простым солдатом. В руках бы у меня был пулемет, а вот здесь кинжал. Ходила бы врукопашную». Аня: «А я всегда на стороне слабых». Маша: «Они не слабые, Аня». Маша: «Они свободные, непокорные вообще. Они взрослые с детства. В моей семье нет такого мужчины. Главного нет. Отец – добытчик денег, но мягкий человек. Не то чтоб подкаблучник, но все равно как-то… Я вот иду по улице и не вижу среди русских ни одного парня с мужским взглядом. В этих своих серьгах, татуировках, с пивом и хвостиками. Жалкие все какие-то» (В. Речкалов, «Известия» 18.06.04). Общая направленность материалов СМИ после серии терактов в России носит или констатационный, или обличительный характер. Только очень редкие одинокие голоса пытались в этой связи анализировать истоки и причины терроризма в России, отдавая себе отчет в том, что террористы-самоубийцы – это явление, пришедшее к нам с Ближнего Востока и поэтому не имеющее в России глубоких исторических или культурных корней и справоцированное военной ситуацией на территории Чечни. «Этот кошмар стал частью истории, вошел в нашу культуру, закрепился в коллективной памяти, однако за прошедший год мы вряд ли продвинулись вперед в понимании сущности происшедшего, а размышления о терроризме и борьбе с ним превратились в банальность», – писал Б. Кагарлицкий о моральных последствиях терактов 11 сентября в Америке и «Норд-Оста» в России. «Обида, бессилие, озлобление и желание отомстить порождают ненависть такого накала, что ни собственная жизнь, ни жизнь невинных людей уже не имеют никакой ценности. Самоубийство становится самым эффективным способом возмездия. Объект нападения уже не важен. Показательно, что во время московских нападений последних дней службы безопасности сработали четко и профессионально. Но предотвратить взрывы и гибель людей все равно не смогли, ибо при столкновении с таким типом террора профессионализм спецслужб уже не является достаточным для того, чтобы защитить общество. И опыт Израиля это тоже подтверждает. Остановить террор должны сами чеченцы и палестинцы. Больше этого сделать некому. Но для того, чтобы это произошло, люди должны получить надежду. Терроризм порождается безнадежностью. Борьба с терроризмом – это борьба за мирное урегулирование, уважающее интересы и достоинство обеих сторон». (Б. Кагарлицкий, «Новая газета», № 50, 2003 г.) В печатных и электронных СМИ появились материалы, «исследующие» национальную предрасположенность чеченцев к самоубийству. Даже такой вразумительный тележурналист как В. Соловьев усиленно пытался выяснить у психиатра Т. Дмитриевой (ТВС, «Смотрите, кто пришел»), заложено ли «пристрастие» к шахидству в этнопсихологии чеченца. По убеждению замдиректора института имени Сербского профессора Зураба Кекелидзе, психологические установки террориста из Басконии, Северной Ирландии или Чечни крайне мало отличаются друг от друга, несмотря на различие вероисповедания. В подготовке смертников используются догматы веры, однако, не надо придавать особого значения какой-то определенной религии. Террористические акты, проводимые на территории России с помощью смертников, в том числе и женщин, не подражание – считает он. «Когда бросают бомбу, нельзя же рассматривать это как подражание предыдущим войнам. Можно выделить и некоторые психологические черты, свойственные террористам. Во-первых, сниженный инстинкт самосохранения продолжения рода, особенно это касается женщин, во-вторых, замена личных целей (таких, например, как создание семьи) общественными. В-третьих, преданность определенным идеалам тех, ради которых они идут на смерть. В-четвертых, сниженная критичность по отношению ко всему проходящему. И наконец, вера в загробную жизнь, в то, что в награду за свой самоубийственный поступок они получат место в раю». (З. Кекелидзе «Современный каннибализм» // «НГ», 23.07.03 г.) Общество получило серьезный повод для размышлений, как случилось, что в России террористками-смертницами становятся женщины, что противоречит самой женской сущности как продолжательнице рода. Ответ на этот жесткий вопрос вылился в СМИ в виде вышеприведенных сюжетов, что само по себе загоняет проблему в еще больший тупик. И все же констатация того, что склонность к терроризму заложена в самой природе человека с того момента, когда Каин убил своего брата Авеля, равно как и объяснять терроризм фанатизмом группы людей, ставших на путь насилия, напоминая при этом, что фанатик-индуист убил Махатму Ганди, мусульманина Анвара Садата застрел боевик из организации «Братья-мусульмане», а еврея Ицхака Рабина – молодой израильский экстремист (добавим сюда А. Желябова, С. Перовскую, А. Ульянова, вспомним, убийство Шарлоттой Корде Марата и т.д. и т.п.), – все это вряд ли сможет прояснить, почему в XXI веке принцип непримиримости достиг угрожающих масштабов. В этом смысле прогресс человеческой истории можно рассматривать лишь как замену стрелы автоматом Калашникова или управляемым фугасом. Фактически вся история международных отношений и их нынешнее состояние является ничем иным как террористическими отношениями, где присутствует насилие, агрессия, в которой участвуют мужчины, женщины и даже дети. Раздающиеся по всему миру взрывы под знаменем ислама – это всего лишь одно из звеньев в цепи агрессивной истории человечества. К сожалению именно льющаяся в терактах кровь позволяет увидеть стоящие за спинами шахидов сложнейшие проблемы. Но, к сожалению, часто эмоциональное восприятие трагических событий заслоняет поиск объективных и субъективных причин возникновения и развития такого явления как терроризм. * * * Каковы же реальные истоки исламского терроризма, причины, его порождающие? Надо заметить, что поиски ответов на этот вопрос «приглушены» в публичной сфере, включая и национальные СМИ. Как правило, это удел общественных правозащитных организаций. Терроризм – раковая опухоль постиндустриального общества: таковы взгляды на проблему обществоведов, политологов, культурологов. Именно эта составляющая почти не представлена в федеральных СМИ. А если и обозначена, то в качестве анонсной публикации появляющимся на Западе аналитическим трудам. Чаще всего, подобные материалы или редкие интервью специалистов публикуют независимые общественные издания. Правозащитный журнал «Карта» предоставил свои страницы данной проблематике. «Не загоняем ли мы себя в правовой, политический и просто нравственный тупик, когда борьбу за национальную свободу и независимость, отстаивание целостности государства или, наоборот, попытку выйти из страны, найти свою идентичность в зависимости от ситуации и точки зрения, объявляем или терроризмом или антитерроризмом. Трагедия состоит в том, что мало кто из числа политических элит задумывается о том, какая цена человеческой жизни будет заплачена в достижении той или иной цели, которая, в конечном счете, может оказаться мифической», – спрашивает доктор исторических наук А. А. Челядинский (Белоруссия) в статье «Где же выход». Подробно анализируя последствия трагических событий в США 11 сентября 2001 года, ученый-международник предлагает аргументированные выводы, позволяющие определить истоки терроризма и наметить стратегию противодействия ему. В кратком изложении публикации остановимся на главном. Как это ни парадоксально звучит, но возможность террора прямо пропорциональна достижениям цивилизации. Террор ужасен не только конкретными жертвами, его разрушительная сила гораздо страшнее, ибо она способна привести современную цивилизацию в состояние хоррора. Если «террор» с латыни – «устрашать», «наполнять страхом», то «хоррор» в латинской терминологии означает «наполняться страхом», «ощетиниваться», «вставать дыбом». И тогда охваченная хоррором цивилизация начинает бояться самой себя, «потому что любые ее достижения: почта, медицина, компьютер, авиация, высотные здания, водохранилища, все средства транспорта, АЭС, – могут быть использованы для ее разрушения». «На смену экологии как первоочередной заботе приходит хоррология – наука об ужасах цивилизации как системы ловушек и о человечестве как заложнике сотворенной им цивилизации. И чем выше цивилизация здесь и сейчас, тем она опасней. Нью-Йорк, Вашингтон, Москва, Тель-Авив, Лондон опаснее, чем маленькие городки. Бурлящие стадион, пляжи, аэропорты, вокзалы опаснее, чем маленькие деревушки. Цивилизация становится особенно грозной в местах своего скопления. Цивилизация уязвима проникновенностью своих коммуникативных сетей. Цивилизация не только обнаруживает свою уязвимость, она становится причиной и мерой уязвимости, мерой ее совершенства и есть мера ее хрупкости. «Цивилизация – лестница прогресса, ведущая на эшафот» (Эпштейн). Растет возможность террористической деятельности с использованием высоких технологий, особенно опасных в биологической, электронной и информационной среде». Одну из причин нестабильности в мире А. Челядинский видит в быстрых темпах глобализации, усиливающих разрыв между странами, двести из которых остались на обочине глобализационных процессов, и только тридцать в них вовлечены. «Дисгармония развития порождает новые вызовы и угрозы, к которым относятся, прежде всего, массовая миграция населения в благополучные, но тем не менее, стремительно стареющие районы мира. Протестная масса растет и в развитых обществах, и не только за счет иммигрантов с арабского Востока. Есть ведь и внутренние протестанты. Антиглобалистское движение молодежи объективно отражает тревогу по поводу своей невостребованности в настоящем и будущем». Еще одной важнейшей причиной активизации терроризма является поведение США в международных отношениях, во внешнеполитических установках которых после распада СССР «стала просматриваться тенденция к общемировой и региональной гегемонии, к попытке сделать XXI век новым американским веком». Не вдаваясь в анализ тактики, посредством которой осуществляется панамериканская стратегия, отметим культурную политику США, когда под флагом «взаимообогащения культур» фактически навязывается модель одной страны. «На знаменитый вопрос Понтия Пилата, заданный Христу: что есть истина, – разные ветви цивилизации дают разные ответы. Разнятся подходы к таким понятиям как «справедливость», «правда», «пределы насилия», «цена человеческой жизни». Для европейцев и американцев представители другой культуры, традиции – носители качественно другой цивилизации, которая породила совершенно другую ментальность. В мусульманском мире иная система запретов и ограничений, иное отношение к женщине, власти, демократии. Для европейца забить человека камнями – дикость, для арабов – часть правовой культуры. Для араба умыкание невесты, ношение кинжала – традиция, для европейца – преступление – похищение человека и ношение холодного оружия. Для европейца многоженство – экзотика, для мусульманина – норма» (А. Челядинский «Где же выход», ж-л «Карта» № 32-33, 2000 г.) Так же как неприемлимо для кавказского человека бросать детей, не кормить старых родителей, жить в нищете, валяться пьяным, существовать за счет женщины, не признавать родственников, равно как и однополая любовь, феминизм, эмансипация женщины, «свобода» детей от собственных родителей, свобода сексуального выбора и т.д., – словом, все то, что пришло в нашу жизнь вместе с «западными ценностями», чуждо кавказской ментальности, сформированной не исламом, а историко-географическими условиями и этническим поведенческим кодексом. «Все это вызывало и будет еще больше вызывать сопротивление, включая терроризм. Например, исламская часть человечества, живущая почти в 60 странах мира и объединяющая полтора миллиарда человек, не может присоединиться к американским или и европейским стандартам. Прежде всего, потому, что она вместе с восточноазиатской, индийской, славяно-православной, латино-американской и африканской частями цивилизации находится на других стадиях общественно-политического развития. Не лучших и не худших. Просто других». Общая картина мирового терроризма, описанная А. Челядинским, позволяет сделать вывод, что для России решение этих проблем лежит несколько в другой плоскости. У российских мусульман, как у автохтонных этносов, органично вмонтированных в российскую государственность, в общую для всех культуру российских ценностей, нет принципиальных разногласий с русским миром, нет причин для антагонизма, радикального неприятия русской цивилизации. Уже очевиден факт, что именно чеченская война позволила появиться в нашей стране самому понятию «терроризм». Даже при открытости границ и возможности миссионерской деятельности исламистских эмиссаров на территории российских мусульманских республик, невозможно себе представить, чтобы в постсоветской среде могли оформиться террористические центры, если бы не война в Чечне. Поэтому осмысление этих проблем в России должно идти принципиально в другом направлении. Не соглашаясь в некоторых деталях с профессором Челядинским, заметим, что прислушаться к сказанному им все же придется, ибо если сейчас христиане составляют 30 % населения планеты, а мусульмане – 12, то через четверть века первых будет 25 %, а вторых – 30. Такие прогнозы дает современная демографическая ситуация. Самое страшное, что эта возможная война будет войной нового типа, непредсказуемой, неподвластной любым прогнозам и сценариям, – считает Челядинский. Это война «новых варваров» против «старой цивилизации». Рядовой исламский террорист, скорее, всего даже не понимает значимости для евроамериканца таких ценностей как демократия, свобода, права человека. Там, где, по нашему мнению, существует современная экономика, свобода, равенство, терпимость, он видит безбожие, разврат, плутократию, порнографию. Так где же выход? «Одни предлагают частично ограничить права и свободы граждан в соответствии с законами военного времени, другие оспаривают эти предложения, заявляя, что это подорвет суть либеральных ценностей. Третьи предлагают начать физическое уничтожение террористов, объявить им беспощадную войну. На примере Израиля можно увидеть тупиковость метода». Только глубокое изучение причин появления терроризма, его социальных корней может стать гарантом всеобщей безопасности, – считает автор публикации. Его позицию разделяют многие здравомыслящие люди. Но, судя по всему, мы далеки от решения этих вопросов. «Ложь возникает не только тогда, когда люди говорят неправду, но и когда слова сплетаются таким образом, что правда исчезает. Словесность вокруг проблем терроризма в большинстве своем неправдива, возникла она вовсе не для того, чтобы с терроризмом бороться. В этом мире всегда будут случаи вооруженной борьбы, справедливой и нет. Обзывая всех их терроризмом, ты теряешь способность понять, что происходит», – пишет профессор социологии Манчестерского университета Т.Шанин. Рассматривая терроризм как одну из форм ведения войны, ученый считает, что она должна быть выделена и проанализирована, чего как раз и не хватает нашей прессе. Он отрицает возможность учета опыта Израиля для России, хотя в какой-то степени он может быть поучителен для России и других стран своей отрицательной динамикой. «Если неустанно не работать над тем, чтобы перебороть националистические тенденции, у собственного народа происходит автоматическое раскручивание контрнационализма у этнических соседей» – это предупреждение социолога вполне оправдали российские реалии последних лет. Тем не менее, российские СМИ, не думая о последствиях продолжают педалировать тему «исламской агрессивности», подчеркивая при каждой возможности непременные связи чеченских боевиков с международным терроризмом. Историю одной телемистификации проследила Елена Рыковцева, проанализировав какое развитие получила на федеральных каналах информация французских спецслужб о задержании четырех террористов – сторонников «Аль-Каиды» и сообщение британцев, арестовавших семерых террористов североафриканского происхождения. У тех и других, по сообщению спецслужб, были найдены колбы со смертельным ядом – рицином. При этом французы заявили, что задержанные алжирцы бывали на территории Чечни, британцы же не стали подтверждать прямую связь своих арестованных с кавказским регионом, так как у них не было точных данных о том, что «алжирцы как-то связаны с воинствующими исламистами, про которых известно, что они прошли через лагеря подготовки в Панкисском ущелье», – писала британская газета «The Financial Times». Что делают при этом «Вести недели» на канале «Россия»? Игнорируя первоисточник, ведущий сообщает противоположную информацию: «Влиятельная газета The Financial Times со ссылкой на офицеров разведки написала, что арестованные террористы проходили подготовку на Кавказе». «Удачливо включив в маршруты задержанных Чечню и Панкисию, Москва с успехом примазалась к ядовитому производству. В дни «английских» арестов Сергей Ястржембский делает заявление, что в Чечне уничтожена группа боевиков, один из которых «имел при себе инструкции по изготовлению в домашних условиях отравляющих веществ, в том числе рицина». И минувшим воскресеньем государственный канал уверенно закручивает англо-российские события в один большой узел: «Лондонские сидельцы не просто обвиняются в приготовлении биологического яда. Они связаны с чеченскими террористами и обучение своему опасному ремеслу прошли на Кавказе. Эти данные одновременно подтверждают спецслужбы Англии и США». (Похоже, подтверждают лично корреспонденту программы «Вести недели». – Е.Р.) Отравить лондонскую подземку – раз. Отравить все живое в Чечне – два. Тут к своему лондонскому коллеге с подачи ведущего – «Расследование дела о рицине привело в Панскисию и Чечню» – подключается российский корреспондент «Вестей» с обобщающее-устрашающим сюжетом. Сначала (года два назад) в Чечне был найдет тайник боевика Читигова с инструкциями по изготовлению отравляющих веществ (на экране крупно – листочки, где корявыми печатными буквами написано: ЯД и ХАРАКТЕРИСТИКА). Далее рассказывается, что в Гудермесе трое детей отравились яблоками, подобранными на улице. Плоды содержали яды – сулему и мышьяк. И вслед за этим оперативники в Курчулоевском районе обнаруживают тайник Аслана Масхадова, где же эти яды хранились расфасованными по пакетикам. (Вообще, любопытно: как они узнают, где чей тайник? Визитные карточки в них боевики оставляют, что ли?) Смысловая связь, что детей отравил именно Масхадов, прослеживается. Кстати, у государственной же «Российской газеты», которая за два дня до этого сюжета напечатала похожий материал с хроникой «ядовитых» тайников, этот эпизод трактуется несколько по-другому: дети (не из Гудермеса, а из Гудермесского района) случайно обнаружили тайник бригадного генерала Вахида Мурдашева, где наряду с оружием и боеприпасами хранились упаковки отравленных сухофруктов. Дети, к несчастью, попробовали. Но поскольку Мурдашев служил в бандформировании Масхадова, считай, в отравителях – все одно Масхадов. Понятна еще одна вещь. Если перед британским следствием стоит задача доказывать, что все, кого нынче задерживают на территории Англии подозрению в изготовлении яда рицин, принадлежат к международной террористической сети, то перед российскими идеологами – что все «международные террористы», задержанные там, связаны с «отечественными». Для укрепления доктрины, что в Чечне Москва ведет войну не с отдельно взятыми чеченскими боевиками, а с мировым терроризмом». (Е. Рыковцева: «Утка в ядовитых яблоках» // «Новая газета, № 5, 2003г.) * * * Не менее существенной для российских мусульман является проблема исламского религиозного образования и возможности публичной просветительской деятельности. Здравомыслящие мусульманские лидеры считают, что бороться с ваххабизмом можно только развивая структуры исламского духовного образования внутри России с минимальным привлечением зарубежных миссионеров. «Ректор Московского исламского университета имам-хатыб Марат Муртазин, говоря о духовном возрождении мусульман на территории бывшего СССР, отмечал проблему нехватки в начале 90-х годов имамов-проповедников, преподавателей, ученых-богословов, знатоков шариата и других исламских наук. По его словам, тогда думали, что из арабо-мусульманского мира к нам придут и чистые идеи, лишенные какой-либо политической подоплеки. «Процесс возрождения духовности через импорт религиозных идей оказался для нас очень болезненным», – признается он Тем не менее, многие эксперты считают, что арабские сотни тысяч долларов, вкладываемые в верующих, дадут гораздо большую отдачу, чем американские миллионы, вложенные в армию. Ведь американское оружие будут держать в руках люди, в чьи головы вкладывались идеалы арабского мира. Это прекрасно осознавал Тарик бен Ладен, брат Осамы, посещавший Россию в ранние 1990-е. После его визитов в Чечне, Ингушетии, Дагестане и других кавказских республиках, как грибы, начинали расти мечети, исламские школы и культурные центры. Их руководителями оказывались, как правило, проверенные кадры бен Ладена» (В. Волков «На паях с Америкой» // «Известия» – 5.12.2002 г.) Проблема подготовки религиозных кадров одинаково актуальна как для российских мусульман, так и для мусульман, оставшихся после распада СССР за пределами культурного влияния России – прежде всего, это регион Центральной Азии. Эта проблема остра не только для Средней Азии, но и особенно важна для Северного Кавказа в связи с военным очагом на территории Чечни, через которую фундаменталистские идеи транслируются на весь регион. Подготовку российских имамов и преподавателей можно осуществлять через Казанский исламский университет и через Московские учебные центры. В борьбе с религиозным экстремизмом заинтересовано, прежде всего, духовенство традиционного ислама. Мусульманские лидеры Ингушетии обратились к президенту республики М. Зязикову с просьбой «приложить все усилия по недопущению раскола в ингушском народе в связи с активизацией в последнее время в Ингушетии последователей ваххабизма». Аналогичное заявление своему правительству последовало со стороны муфтията республики Татарстан («НГ», 29.01.2003 г.). Равиль Гайнутдин, председатель Совета муфтиев России, главной причиной появления радикальных исламистов в России и Центральной Азии называет «неграмотные неумелые действия зарубежных миссионеров, которые навредили возрождению ислама на территории бывшего СССР. Эти проповедники и миссионеры жили в монорелигиозной среде и проповедовали учение, которое не готовило исламскую молодежь бывшего СССР к жизни в полирелигиозном обществе. То, что происходит в Чечне, – это не только сепаратизм. Ваххабизм – это идеология, сторонники которой убеждены в победе. Свою идеологию надо гарантировать и нам, но средств на это не хватает» («Известия», 05.12.2002 г.). По словам Р. Гайнутдина, за 30 лет с 1960 г. в СССР было подготовлено только 9 имамов. Ситуация в этом смысле столь трагична, что позволяет сделать вывод: в XX веке государство разрушило систему религиозного образования. «В настоящее время одним из наиболее актуальных и сложных вопросов является вопрос лицензирования и аккредитации религиозных учебных заведений. Министерство образования РФ выдает исламским учебным заведениям лицензию лишь на право ведения образовательной деятельности в сфере религиозного образования и не выдает лицензию о высшем профессиональном образовании по государственным стандартам. Министром образования РФ Филипповым В.М. не был подписан приказ № 3241 от 28.09.2001 о выдаче лицензии по направлению «Теология» Российскому исламскому университету, что лишает этот вуз возможности получения соответствующей государственной аккредитации. Вместе с тем известно, что в христианских вузах, в частности в Свято-Тихоновском богословском институте, проводится подготовка специалистов как по религиозным, так и по светским дисциплинам в соответствии с государственной аккредитацией, полученной от Минобразования РФ. Исходя из вышеизложенного, по вопросу лицензирования и аккредитации религиозных учебных заведений выносятся следующие предложения: а) выработать новый механизм лицензирования и аккредитации учреждений высшего и среднего профессионального образования с учетом их образовательной деятельности как по светским, так и по религиозным направлениям, который дал бы возможность получать государственную лицензию и аккредитацию не только христианским, но и исламским и другим религиозным учебным заведениям; б) создать Методический совет при Минобразования РФ с целью выработки единых учебных программ для учреждений профессионального образования с учетом их религиозной направленности. Совет муфтиев России, Российский исламский университет выражают готовность участвовать в выработке единого государственного стандарта для учреждений религиозного образования РФ. И последнее. В XX веке государство разрушило систему религиозного образования. Сегодня традиционные религиозные организации России, в том числе и такая авторитетная, как Русская Православная Церковь, не располагают в полном объеме финансовыми возможностями, чтобы возродить за несколько лет то, что созидалось веками. Отсюда и возникает угроза попадания в неотлаженную систему религиозного образования идей экстремистского характера. Мы надеемся на материальную помощь государства и со своей стороны готовы согласовывать с Российской академией госслужбы и Министерством образования наши учебные планы в целях выработки единого внутрирелигиозного стандарта, исключающего возможность проникновении извне чуждых традиционному исламу идей». (Р. Гайнутдин: «В XX веке государство разрушило систему религиозного образования» // «НГ», 30.10.2002 г.) В связи с этим не менее актуален вопрос и о подготовке отечественных религиоведов, ибо сегодня Россия нуждается в квалифицированном компетентном суждении о ценностях разных религий, определяя их как части культуры человечества в целом. К сожалению, в прессе мы чаще слышим людей, объявляющих себя «специалистами»-теологами-религиоведами, чьи оценки идеологически насыщены. Между тем, целью истинно-научного религиоведения является рассматривание религии как культурно-исторического феномена. Подобный подход начисто отсутствует в средствах массовой информации, где религиозная тематика представлена таким образом, что она, скорее, создает атмосферу недоверия и напряженности, чем способствует межкультурному и межрелигиозному диалогу. «Фантасмагоричная история распада СССР и образование на части постсоветского пространства государства под названием Российская Федерация, так и не нашедшего в пылу борьбы за демократию своей национальной идеи, ознаменовали собой не менее фантасмагоричный этап государственно-церковных отношений. На этом этапе государство стало питать к религии смешанное чувство, состоящее из религиозного невежества, религиозной вредности, неосознанной вины за былые преследования и дремучего атеизма, стыдливо скрываемого за секулярной терминологией просвещенного гуманизма и так называемой «светскости». Очевидно, что в новой России изменится, а точнее, появится (в ельцинскую эпоху ее просто не было) государственная этноконфессиональная политика со своей доктриной. И нет сомнений, что в этой ясно и четко сформулированной политике иным (боле значимым и правовым образом закрепленным) будет место традиционных российских конфессий, ибо государству необходимо искать факторы социальной устойчивости. Игра в политкорректность слишком дорого стоит. Прежнее экспертное сообщество не смогло дать государству внятной концепции конфессиональной политики. Как известно, «Концептуальные основы государственно-церковных отношений в Российской Федерации», разработанные группой религиоведов в 2001 году, были отвергнуты администрацией президента как политически бесперспективные и для реальной политики неприменимые. Между тем власть ощущает потребность в экспертном сообществе, адекватном новому политическому мейнстриму. …впервые из уст представителей президента России религиозная общественность услышала о теологии как о государственном заказе. Едва ли с точки зрения реальной политики государству может быть близок научный интерес религиоведения к «новым религиозным движениям» и «квазирелигиям», если при этом не следует экспертного ответа на ключевые вопросы. Например, каким образом интегрировать православные, исламские, буддийские социальные группы в структуру российского гражданского и полтического общества и как государству отвечать на вызовы религиозного экстремизма?». (А. Журавлевский: «Трудный выбор» // «НГ», 2.12.2002 г.) Перечисленные проблемы характерны не только для ислама. Традиционные религии в России сегодня переживают трудные времена становления после десятилетий советского атеизма. О том, что внутри церкви (помимо ударов извне) существуют попытки раскола, которые ослабляют и без того сложный путь Православия к своей пастве, говорят многие священнослужители, что само по себе уже свидетельствует о внутрецерковном брожении умов и традиций. «Главную опасность нужно ждать от трех сил: «обновленцев» протестанского толка, не признающих церковного Предания, мечтающих о разрушении церковных границ и слиянии всех религиозных конфессий; «обновленцев» сектантского толка, отвергающих соборность православия и строящих из своих приходов отдельную ото всех церковь; и, наконец, от тех православных священников, которые делают все, чтобы РПЦ подчинялось Папе Римскому». Таков взгляд на проблемы православной церкви московского священника Владимира Вигилянского, доцента Российского православного университета имени святого апостола Иоанна Богослова («НГ», 16.10.02 г.). Будучи деканом факультета церковной журналистики, он рассматривает как одну из возможностей продуктивной стратегии воздействия на людей нецерковных наличие качественных православных газет и журналов, констатируя при этом, что существующие церковные издания пока еще далеки от идеала. «Что касается светской печати, то проблемы церкви ее интересуют очень, но писать о них с сознанием дела журналисты не могут. Одним из главных заблуждений, перечеркивающим любые, даже правильные, частные размышления о православии, является суждение о церкви как о некой организации, совмещающей функции нескольких министерств: культуры, просвещения, образования, социального обеспечения, иностранных дел и т.д. Людям нецерковным понять трудно, что церковь – это Тело Христово. В церкви могут быть какие угодно грешники, в том числе и церковные иерархи, но к самой церкви это не имеет никакого отношения. Неудивительно, когда светские журналисты относятся к Церкви как к партии или организации, но странно, когда о ней судят подобным образом люди, называющие себя верующими. К сожалению, почти все публикации на церковные темы грешат именно таким взглядом». Думаем, что обозначенные православным священником проблемы можно в полной степени отнести и к российскому исламу. О глубоком кадровом кризисе в рядах РПЦ не раз сообщалось в СМИ. Многим еще памятен телесюжет в вечерних новостях канала ТВС 4 октября 2002 г. о скандале в Воронежской епархии, где толпа православных священников в рясах и крестах толкала в шею и нещадно лупила молодого худощавого человека, а он отбивался и кричал: «Побойтесь суда Божьего!». Почему-то сюжет этот шел как горячая новость российской и международной жизни: с него начался вечерний выпуск, что и побудило Евгения Кущева порассуждать на эту тему в статье «Бои местного значения» («НГ», 16.10.02 г.) «Много ли мы знаем о реальной церковной жизни, ведь в последнее время нам все время преподносят только глянцевую, полную благости картинку, а не правду о том, как и чем живет православный народ и духовенство. Кто пишет сейчас о корыстолюбии и пьянстве среди священников, о деспотизме и самодурстве архиереев? Ничего этого нет, все прикрыто «политкорректностью», которая не дает нам увидеть проблему глазами, например, Лескова, который даже в XIX веке, в эпоху духовной цензуры, не боялся писать правду. Сегодня бесправие нашего духовенства, особенно сельского, не меньше, чем 70, 100 или 200 лет назад. Ничего в укладе его жизни особенно не изменилось: все те же заботы о хлебе насущном, о том, чтобы выучить своих многочисленных детей. В общем, как говорится, не позавидуешь. Надо и приход себе побогаче сыскать, и расположением благочинного заручиться, и архиерея не прогневать, а то ведь и места своего запросто можно лишиться… В общем, православные клеймят друг друга и анафемствуют, но суть все та же – человеческие страсти и деньги. Особенно сейчас, когда в храм пришло множество людей, прежде совсем от Церкви далеких». В нынешних условиях новых глобальных вызовов и опасностей становится настоятельной необходимостью участие традиционных религий России в оздоровлении социальных и духовных условий жизни общества, в утверждении нравственных норм, воспитании толерантных установок среди своих последователей. По понятным причинам особенно актуальна эта сфера деятельности для исламского духовенства. Сегодня, когда разрушительная сила идеологии экстремизма и терроризма стала очевидной в республиках Северного Кавказа, руководители субъектов делают пока еще слабые попытки привлечения в борьбе с преступностью и ее профилактикой религиозные организации. Такой опыт в этом году начал осваивать Дагестан, где близость Чечни, сохранение в ее горной части баз боевиков, делает обстановку в республике огнеопасной. «Дагестанская правда» сообщала, что в июле с.г. состоялось заседание Экспертного совета при Комитете правительства республики Дагестан по делам религии на тему «Совместные действия государственных и религиозных организаций по предупреждению и борьбе с преступностью». Еще раньше роль религии как значительного помощника в политической и экономической сферах понял бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, и то, что когда-то вменялось ему в числе всевозможных обвинений, теперь приобрело очевидную ценность и значимость. В статье «Кривое зеркало Ингушетии» («НГ») М. Фатулаев, перечисляя всевозможные «пороки» Аушева-президента (неприкрытая феодальная вседозволенность и т.д. и т.п.) написал: «Духовное управление мусульман Ингушетии, несмотря на то, что религия по Конституции отделена от государства, возводит культовые сооружения, в том числе и на госсредства, а по неподтвержденным сведениям служители Всевышнего получают зарплату из бюджета как госслужащие». Между тем, по прошествии нескольких лет после ухода Р. Аушева с президентского поста, стал очевиден его позитивный опыт руководства этим сложнейшим субъектом РФ: преодолевая сопротивление Центра, маневрируя между миром и войной, Аушеву удалось удержать республику буквально на краю, не дав вовлечь Ингушетию в идущую полным ходом Чеченскую войну. Существенную роль здесь сыграла опора его на мусульманское духовенство, привлечение которого в качестве консолидирующей ингушское общество силой трудно переоценить. Об этом говорили духовные лидеры Северного Кавказа на прошедшем в ноябре 2003 года научно-практическом семинаре «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединений у российских мусульман», проводимом организацией «Юристы за конституционные права и свободы» (ЮРИКС). Кстати, здесь же муфтий Карачаево-Черкесии рассказал, какую борьбу им приходится выдерживать в противостоянии с казачьими движениями Ставрополья, всячески препятствующим строительству там мечетей, хотя земли Ставрополья – исконные места проживания карачаевцев-мусульман. В связи с прошедшим семинаром хотелось бы отметить еще одну деталь, которая лично вызывает определенные вопросы. Специалист по исламскому праву, доктор юридических наук, профессор Л. Р. Сюкияйнен предложил аудитории для обсуждения возможность использования законов шариата в жизни российских мусульман. Не могу судить, насколько востребованы будут они в Татарстане или в Башкирии, но что касается некоторых республик Северного Кавказа, то вопрос этот остается очень спорным. Граждане северокавказских субъектов федерации живут в российском правовом пространстве: заключение брака, констатация смерти, регистрация оформления ребенка, развод, – все это проходит через соответствующие юридические гражданские институты. Есть ли необходимость в введении шариатских норм в обыденную жизнь? Ведь страна-то у нас светская. Оставим эту тему на уровне вопроса, но очевидно, что обсуждение ее требует более широкого общественного участия. Много раз в прессе упоминался конфликт в российской еврейской общине, где так затянулась борьба за звание главного раввина между Берл Лазаром и Адольфом Шаевичем. В исламской среде долгое время делили власть Талгат Таджуддин, объявивший себя верховным муфтием всех мусульман, и глава Совета муфтиев России Раввилем Гайнутдин. Конфликт между Московским Патриархатом и Ватиканом, запрет на въезд в Россию Далай Ламы и многие другие кризисные ситуации российских конфессий становились предметом внимания СМИ. «Церковь не сумела заполнить вакуум, оставшийся после краха коммунизма. Она болеет теми же болезнями, что и все наше общество. Она еще не вышла в полной мере из тоталитаризма, не оправилась от того удара, который был нанесен по христианству в годы советской власти. У Русской православной церкви существует мощное православное крыло, мечтающее вернуться в прошлое, заимствующее из прошлого жесткие авторитарные модели, враждебно относящиеся к демократии, демократическим реформам. Имперская идеология, шовинизм, чувство национальной исключительности все еще определяют создание большинства клириков и многих верующих. Поэтому церковь не сумела стать духовным авангардом общества. Она не смогла стать выразителем народных чаяний. Напротив, она в лице многих иерархов все чаще обслуживает интересы власти и свои корыстные интересы» (В. Илюшенко «Новая газета», 7-10 августа 2003 г.) Исследовательский центр «Религия в современном обществе» Российского независимого института социальных национальных проблем использует данные общеинститутского мониторинга общественного мнения для реализации своей многолетней программы изучения роли религиозного фактора в общественной жизни. На страницах «Независимой газеты» М. Мчедлов, Ю. Гаврилов, А. Шевченко обрисовали социальный портрет и общественно-политические позиции современного верующего. По своей мировоззренческой ориентации респонденты распределились следующим образом: к верующим в Бога отнесли себя 43,4% опрошенных; о безрелигиозной мировоззренческой ориентации (неверующие и безразличные к религии) заявили 28,6%; колебания между верой и неверием характерны для 23,9%; вера в сверхъестественные силы свойственна 3,9%. Помимо общей мировоззренческой ориентации выявлена и конкретная конфессиональная принадлежность. Свыше половины респондентов (55,9%) отнесли себя к последователям православия; 29% – к приверженцам ислама. Принадлежность к другим конфессиям отметили 1,7% опрошенных, а 13,4% заявили о своей внеконфессиональной религиозности. Наибольшим доверием во всех мировоззренческих категориях опрошенных пользуется президент РФ (61,6%), которому доверяют 65% верующих в Бога, 59,7% неверующих, 59,2 колеблющихся и 55,9% верующих в сверхъестественные силы. Вторым по степени доверия государственным институтом у верующих в сверхъестественные силы, неверующих и колеблющихся являются Вооруженные силы (47,5%) Наименьшее доверие вызывают политические партии и объединения, занявшие или разделившие последнее место у всех категорий респондентов, а также Государственная Дума, которая оказалась на предпоследнем месте во всех мировоззренческих группах, кроме неверующих. В целом можно отметить, что степень доверия почти ко всем государственным и общественным институтам у верующих в Бога несколько выше, чем у остальных мировоззренческих групп. Исключение составляют лишь электронные и печатные СМИ, которым больше доверяют верующие в сверхъестественные силы. Уровень доверия к государственным и общественным институтам в группах последователей ислама и православия в большинстве своем совпадает. Представители обеих конфессиональных общностей на первое место ставят президента РФ, на второе – Вооруженные силы, на третье – религиозные организации, на четвертое – правительство РФ. «Анализ политических предпочтений современных верующих, а также степени их доверия к органам власти и общественным институтам позволяет отметить следующее. Политические предпочтения и уровень доверия к государственным и общественным институтам верующих в Бога близки аналогичным характеристикам российского общества в целом. Отличия можно видеть в большей популярности идеологии «русского пути» и соответствующих электоральных предпочтениях, а также в большей «государственнической» направленности доверия названным социальным институтам. Наименее популярна среди верующих в Бога реформаторская «рыночная» идеология и связанные с ней политические объединения. Политические предпочтения последователей православия практически такие же, как и у большинства остальных респондентов, а приверженцы ислама отличаются дифферентностью, значительно большей долей сторонников коммунистической идеологии и соответствующими избирательными предпочтениями, меньшим уровнем доверия к государственным и общественным институтам. Если к этому добавить более низкий образовательный и материальный уровень мусульманской группы, больший удельный вес в ней лиц молодых возрастных категорий, высокую степень социального неблагополучия, в частности возможность усиления политического и религиозного экстремизма». («Кому они доверяют?» // «НГ», № 19, 2001 г.) Возможен ли православно-мусульманский диалог? Следует оговориться, что в данном случае понимать под диалогом. Здесь мы скорее имеем в виду не поиски общности целей этих двух религий, которые лежат на поверхности, а скорее выработку форм духовного и культурного взаимодействия и равноправного участия в общественной, социальной и культурной жизни российского государства. Тем более, что вопросом межконфессионального диалога озабочены и сама Православная церковь. С 17 по 20 ноября в Москве прошла международная богословская конференция «Православное учение о Церкви», организованная Синодальной богословской комиссией. В работе конференции приняли участие более 80 православных богословов из 17 стран мира, а также представители Евангелической Лютеранской Церкви Германии и Англиканской церкви. Тот факт, что в странах исламского мира проживают несколько миллионов православных христиан, позволяет рассматривать их как мощную силу, способную консолидировать внутри России эти две конфессии, к тому же в России как православие, так и ислам испытали одни и те же потрясения почти вековой эпохой атеизма, истреблением лучшей интеллектуальной богословской элиты обеих религий, уничтожением мечетей и церквей как духовных религиозных центров. Невосполнимой потерей для православных стала эмиграция русских религиозных мыслителей, с высылкой которых русская философия практически прекратила свое существование на родине. Так называемый «философский проход» осенью 1922 г. в принудительном порядке не просто увозил за границу С.Булгакова, С.Франка, Н.Бердяева, Н.Лосского, этот рейс как бы заканчивал эпоху русского религиозного ренессанса. Не меньшие потери понес и корпус исламских просветителей, труды которых начинали поиск форм вхождения и адаптации российских мусульман в послереволюционное государство. Для конфликта Ислам-Православие нет исторических оснований, т.к. российские мусульмане вместе с русскими создавали нашу цивилизацию, – считает доктор философских наук А.А. Нурулаев («АиФ», № 44, 2002 г.): «Мало кто знает, что столь ненавидимый позднейшими поколениями хан Золотой орды Батый сохранил православие на тех землях, которые захватил он или его приемники. Те же православные земли, которые находились за пределами влияния Золотой орды, перешли в католичество. Но в советских учебниках по истории об этом не было сказано ни слова, как не сказано о том, что хан Узбек в XIV веке провозгласивший ислам в качестве государственной религии Золотой орды, тем не менее, много сделал для православия. Своими указами он поставил под защиту исламского государства православные церкви. Покушавшимся на них грозила смертная казнь. Ну а когда российское государство окрепло, русская культура в свою очередь оказала могучее влияние на тюрок мусульман». Опыт духовного и культурного взаимодействия православных церквей с мусульманским миром находится за пределами интереса общенациональных СМИ. А между тем этот вопрос приобретает сегодня особую актуальность. Знакомство с историей сосуществования двух цивилизаций может снять психологическую напряженность и культурную нетерпимость, нагнетаемые сегодня в обществе (не без участия СМИ), которые имеют реальный шанс перерасти в православно-мусульманское противостояние. Александр Сергеев, анонсируя в «Независимой газете» сборник статей «Архипелаг в океане. Православие в мусульманском мире» (М., 2001 г.), писал о стратегической идее, вдохновившей авторов: «Сборник может дать новые знания о мусульманском мире многим российским читателям, оказавшимся в плену идеологических штампов и поверхностных представлений. Мы часто сталкиваемся с тем, что не только рядовые граждане, но и государственные чиновники самых высоких рангов демонстрируют полную некомпетентность в этом вопросе. Сегодня палестино-израильский конфликт часто преподносится как конфликт между мусульманами и иудеями, а наличие православного фактора в палестинской драме остается за кадром. Между тем примерно четвертая часть палестинцев исповедует православие, а в ряде крупных городов (Раммалла, Вифлеем) православные составляют большинство населения. Такое положение, безусловно, заставляет по-иному взглянуть на палестино-израильский конфликт, на его религиозное измерение. В условиях, когда могущественные мировые силы делают ставку на межцивилизационный конфликт между православными и мусульманами, именно Православные Церкви на Ближнем Востоке могут стать той силой, которая поможет новому сближению между Россией и арабо-мусульманским миром, ослабляя радикальные антироссийские течения». Можно привести много примеров, когда в отдельных мусульманских странах политические деятели являют пример искреннего уважения христианских святынь и готовность к диалогу и сотрудничеству. Именно на Ближнем Востоке зародилось и делало свои первые шаги христианство. В настоящее время насчитывается около 12 миллионов «восточных» христиан, зависимых или не зависимых от Рима. На заре ислама Мухаммед отправил группу мусульман, спасавшихся от мекканских преследователей, к христианскому королю – негусу Абиссинии (Эфиопии). В эпоху экспансии ислама многие христиане («люди Писания») довольно легко уживались с завоевателями, тем более что последние признавали за ними право на религию. В Ираке второе место после ислама занимает христианство, самой крупной организацией которого является Халдейская католическая церковь, образовавшаяся в 1551 г. в результате унии между Римским Престолом и епископами Ассирийской церкви Востока, недовольными традицией назначения следующим патриархом их церкви племянника предыдущего. Сначала сторону халдо-католиков приняло меньшинство ассирийцев, но сейчас их численность вдвое превышает количество ассирийцев, верных своей церкви Востока. В Ираке проживают армяне-григорианцы, армяне-католики, без всяких препятствий к вероисповедованию живут несколько тысяч православных (Антиохская православная церковь), о которых никто не вспоминает в связи с Иракской войной. Подобная религиозная многоликость отличает мусульманскую Турцию. И хотя из 65 миллионов населения Турецкой республики 98% исповедуют ислам, здесь проживают 50 тысяч армяно-григориан, 3-5 тысяч православных греков, находящихся в юрисдикции Вселенского Константинопольского Патриархата. Кстати, турецкое правительство признает Патриарха лишь как главу Православной Церкви Турции, однако при этом не вмешивается в его отношения с другими поместными Православными Церквами. Имеются также христианские общины сирийцев (15 тыс.), халдеев, несториан, маронитов, римо-католиков и некоторых других вероисповеданий. В Турции 75 тысяч мечетей, около 70 православных святынь, 50 армянских церквей. Кроме того, в стране проживают 12 миллионов алавитов, последователей крайней шиитской секты, в учении которой причудливо переплелись элементы ислама, христианства и астральных халдейских культов. Некоторые суфийские тарикаты (братства), например, тарикаты бекташи или моулави, в своих вероучениях опираются не только на Коран, но и на священные писания других религий, в том числе иудаизм. Историческая практика показывает, что утверждение о полной нетерпимости ислама к людям других религий является умышленной фальсификацией, направленной на его дискредитацию в глазах других конфессий. Все эти вопросы нужно рассматривать в историческом контексте применительно к каждой отдельной политической ситуации. В период пика своего утверждения так называемого «золотого» века ислам прекрасно сосуществовал с другими религиями. Сложнейшие процессы поиска «себя» в новом мире идут в недрах христианской конфессии. К сожалению, в прессе, особенно на телеэкранах, религии чаще всего представлены «батюшкизмом», церковными «ряжеными», религиозными церемониями, одурманиванием, маргинализацией и политической спекуляцией. За пределами интересов СМИ остается диалог христианской и мусульманской цивилизации, у которых гораздо больше точек соприкосновения, чем антагонизмов. Россия и мир Ислама обладают уникальным цивилизационным потенциалом, который позволяет им внести свой вклад в создание общемировой многополярной модели сосуществования различных этносов, социумов, культур. Проблема богословия и мироустройства в век глобализации давно уже обсуждается высшими иерархами ведущих мировых религий: встреча папы Римского и Великого муфтия Сирии, католикоса Армении и шейха Уль Ислама Азербайджана и т.д. К сожалению, содержание этих встреч остается закрытым для российского потребителя информации. В условиях возникшего идеологического кризиса наметилась опасная тенденция использования религии для достижения политических целей и отстаивания экономических интересов различных корпоративных, в том числе криминальных групп. В кострах локальных межнациональных конфликтов сгорают жизни и мусульман, и христиан. Победителей в них быть не может. С одной стороны, запугивание россиян угрозой ваххабизма, который якобы утвердил свои позиции на Кавказе и уже держит курс на Москву, с другой – попытка направить энергию политического ислама в русло религиозного и национального экстремизма создает систему замкнутого круга, в котором возникают благодатные условия для «самовоспроизводства» экстремизма. Обуздать разрушительные силы, прикрывающиеся религиозными лозунгами, традиционные конфессии, ослабленные эпохой атеизма, вряд ли в состоянии без содействия государства и участия СМИ, в силах которых всеми доступными средствами утвердить «культуру мира». Надо отдать должное печатным средствам массовой информации (чего нельзя сказать о ТВ), которые пытаются максимально полнее обрисовать картину международной и российской религиозной жизни с учетом проблем всех конфессий. В то же время отсутствуют публичные дискуссии как способ выяснения истины. Рядом с историками, культурологами, философами, к сожалению, отсутствуют религиозные иерархи, теологи и богословы. Россия – страна крайностей. В свою очередь непредсказуема и мусульманская умма. Как привести эти сложные общественно-социальные организмы в согласие? Запад высылает нежелательных мусульман, но российские мусульмане – составная часть страны. Как научиться жить вместе? Много вопросов, которые должны быть вместе с ответами озвучены СМИ, и прежде всего самым доступным их информационным компонентом – телевидением. Однако вряд ли можно надеяться, что в ближайшее время эти проблемы станут достоянием общенациональной дискуссии на «голубом экране», т.к. подобные темы как и многие другие глобальные гуманитарные вопросы российской государственности, выпадают из финансово-коммерческих интересов ведущих российских телеканалов. Предельно острых тем для общенационального ТВ достаточно. Вот только некоторые из них, на наш взгляд, наиболее острые в этноконфессиональном диалоге. 1) Демократическая Россия оказалась неспособной включить этномусульманские общества в российскую государственность. Спор между демократами и почвенниками имеет непосредственное отношение к мусульманской части населения России: примут ли они западные ценности или им ближе традиционализм русской культуры, которая позволит сохранить им национальную идентичность? К сожалению, голосов этнорегиональной интеллектуальной элиты почти не слышно в общественно-политическом дискурсе России. 2) Испытывает ли Россия национально-цивилизационный долг перед народами, которые ее государственная машина вовлекла в орбиту своего вращения? И не только перед теми, кто остался в ее составе после распада СССР, но и перед Средней Азией, Закавказьем. 3) Почему фундаментализм во всех религиях имеет такой успех? Не является ли это свидетельством того, что в эпоху атеистического нигилизма сильные человеческие эмоции таким образом ищут возможность реализации (если Бога нет, то все позволено!.. – Ф. Достоевский)? Великое искусство государственных лидеров состоит в умении направлять психическую энергию масс в положительное русло. Владеют ли им наши политики? Либерально ориентированная пресса констатирует наметившуюся тенденцию «насаждения православной духовности» как знак того, что православие уже является в России государственной религией. «Рождественское телебогослужение напомнило некое шоу, цель которого видится в демонстрации единения церковных чинов с представителями власти и богатства. Бог вместе с верующими отодвинут в массовку: на этих пышных формальных «богослужениях» некого причащать. В России появился новый феномен – неверующие православные…» Об этом размышляет известный религиовед, руководитель учебно-научного центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета Николай Шабуров. «Слияние Церкви с властью – опасный симптом. Ведь политические режимы не вечны. Я вовсе не хочу сказать, что Россию вскоре ждет потрясение, соразмерное 1917 году, – нет, разумеется, но в конечном итоге поддержка Церковью сегодняшней власти будет поставлена обществом ей в вину. Мне не хотелось бы предрекать катастрофические сценарии, но… Сейчас активно верующих в России, несмотря на все разговоры о духовном возрождении страны, всего 3-5%. Церковь второй раз наступает на те же грабли. Когда-то она настолько слилась с самодержавием, что, круша опостылевший царизм, российские мужики с тем же остервенением крушили церкви и убивали священников». (Н. Шабуров: «Люди отвернутся от православия» // «Новая газета», 12-14.01.2004 г.) Примеров активной экспансии православия, подкрепленной государственной поддержкой, накопилось уже достаточно, чтобы можно было доказательно констатировать, что православие в России становится институциональной религией. Русской православной церкви передано три миллиона гектаров земли из сельскохозяйственного фонда страны. Список привелегий достаточно обширен. В «патриотической» прессе разгорелись страсти по поводу необходимости причислить к лику святых пограничника Евгения Родионова, который погибая в чеченском плену, не отказался от православной веры. Женя действительно был зверски убит в Чечне, пройдя через адские страдания, неимоверными усилиями мать нашла его тело и похоронила в Подольском районе Московской области: «С 1999 года газеты наперебой начали писать о том, как Евгению Родионову предлагали отказаться от Христа и перейти в мусульманскую веру, тем самым сохранив себе жизнь. Возникло движение за его канонизацию. Были написаны иконы и составлен акафист «святому мученику воину Евгению». В преддверии Архиерейского Собора 2000 года российская пресса писала о причислении Евгения Родионова к лику святых, как о свершившемся факте. «Чудо о Евгении», «Святому было 19 лет» – типичные заголовки газет того времени» (С. Шабуцкий «Канонизация не может быть предметом патриотических игр» // «НГ», 16.10.02 г.) Вокруг имени Евгения Родионова началась уже настоящая религиозно-патриотическая спекуляция. Его подвиг во имя православной веры приравняли к «святым деяниям» Серафима Саровского, Александра Невского, Дмитрия Донского, «Благоверного Царя Иоанна Васильевича Грозного». Газета «Завтра» (№ 18, 2002 г.) в рубрике «Символ веры» писала: «Между тем гряде 23 мая 2003 года, день рождения и одновременно день убиения (ритуального) воина Евгения Родионова, когда на деревенском кладбище под Подольском вокруг могилы с двумя скромными памятниками встанут хоругвеносцы и ветер раскроет новые Русские знамена…и все мы вдруг, забыв вражду, забыв распри и споры, забыв все вообще земное, все мы, вслед за священниками, будем петь слова молебна уже прославленному Русскому Воину Евгению, который пойдет теперь впереди нас всех Крестным ходом по Святой Руси…» (Л. Симонович: «Весны дыхание») «Русский дом» (канал «Московия») посвятил этой теме цикл передач, а в концерте к пятилетнему юбилею этой передачи прозвучали церковные хоралы, воспевающие подвиг Евгения Родионова, акцент в которых был расставлен на борьбу православнго креста против мусульманского полумесяца. Можно согласиться с Сергеем Шабуцким, что «среднестастистический обыватель не видит различий между взглядами таких изданий, как «Русский дом» и позицией РПЦ. Не говоря уже о том, что зачастую подобная шумиха разворачивается вокруг чьей-то трагедии». «Времена изменились. В том смысле, что на смену антирелигиозной пропаганде как элементу государственной идеологии явилась пропаганда религиозная. Президент лобызается с патриархом перед телекамерами. Политические деятели, вчерашние коммунисты-безбожники, возжигают в храмах свечи и неумело крестятся. Открытие офиса или сдача в эксплуатацию любого объекта уже не обходится без их освещения местным батюшкой. А церковь, конституционально отдаленная от государства, все безграмотней вторгается в светскую жизнь. Удивляться нечему. Если за прошедшее десятилетие Русская церковь, получив невиданные налоговые и таможенные льготы в коммерческих операциях с нефтепродуктами, табаком и алкоголем, превратилась в крупнейшего хозяйствующего субъекта, то претендовать на духовную монополию ей уже сам Бог велел.. да и светская власть, приобретя надежного политического партнера, во всем всегда поддакивающего, не осуждающего даже войну в Чечне, тоже тому не препятствует» (В. Выжутович, «Московские новости», № 34, 2–8.09.03 г.) Публикация в «Московских новостях» стала откликом на протест РПЦ спектаклю «Благовещение» французского балетмейстера Анжелена Прельжокажа, которым открывался Московский международный балетный фестиваль «Гран-па». Общественный комитет «За нравственное возрождение России», председатель протоиерей Александр Шаргунов требовал запретить показ «кощунственного и развращающего балета». А также решение Замоскворецкого районного суда о признании незаконным возбуждение уголовного дела против группы энтузиастов, разгромивших в Центре Андрея Сахарова выставку «Осторожно, религия». Оценивая это как «вторжение церковников со своим уставом в чужой монастырь» и замену «советской партийной цензуры цензурой поповской», В. Выжутович пишет: «Таким образом обществу дают понять: православие является в России государственной религией; всякое «оскорбление» канона будет уголовно наказуемо, а любые бесчинства в «защиту чувств верующих» получат судебное оправдание». Выставку «Осторожно, религия!» центральные СМИ оценили разнополюсово, равно как и неоднозначную реакцию вызвала она в среде художественной общественности: одни назвали ее кощунственным святотатством, надругательством над христианской верой, другие посчитали, что религиозный кич как поиск художником новых путей имеет право на существование, и не следует использовать цензуру и загонять его в подполье. Но после нескольких дней работы фестиваля шестеро православных алтарников из храма Святителя Николая в Пыжах пришли на выставку и разрушили наиболее оскорбительные, с их точки зрения, экспонаты, залили краской стены и картины, разбили витражные стекла. Многие экспонаты, действительно, оскорбляли чувства верующих: икона Христа с прорезью вместо лика, куда каждый мог просунуть свое лицо; плакат с изображением Христа на фоне лейбла кока-колы с надписью «Это моя кровь»; триптих, на котором изображалось триединство Евангелия от Матфея, Манифеста коммунистической партии и фашистской символики. Скандальная выставка закрылась досрочно. По инциденту в Центре имени А. Сахарова было возбуждено два уголовных дела. Священнослужители были оправданы решением суда, который не обнаружил состава преступления по статье «Хулиганство» в судебных материалах. Второе уголовное дело «о возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды» осталось на стадии расследования. «Заседание было открытым, но в зале смогло поместиться только 12 зрителей. Эти места отдали священнослужителям. Однако к зданию суда для поддержки «братьев» пришли не меньше тысячи человек. На несколько часов движение транспорта было перекрыто. Среди «групп поддержки» черным одеянием и соответствующей символикой выделялись два десятка молодцов из Русского национального единства. Возможно их пригласили на случай мести со стороны художников-богохульников. Однако поскольку таковых не обнаружилось, баркашовцы выглядели какими-то неприкаянными. «Молитесь, и чтобы без безобразий», – объяснил им, что делать кто-то из участников акции. Это оказался один из тех самых шестерых разрушителей богопротивной выставки Владимир Сергеев. Он служит алтарником, а в миру руководит детской секцией рукопашного боя». (В. Перекрест «Осторожно, религия» // «Известия», 12.08.03 г.) Неоднозначной была реакция общественности на введение в школах преподавания «Основ православной культуры». В прессе развернулась полемика, причем выяснилось, что не только безбожные атеисты, но многие верующие и даже некоторые священники не поддерживают эту идею. Учебник Аллы Бородиной был назван «пособием для скинхедов или черносотенным учебником». (Е. Ихлов) «Клеймо «ересь» ставится на все, что автору учебника не нравится. При этом госпожа Бородина, скорее всего, не задумывалась над тем, что термин «монофизитская ересь», походя брошенный ею, оскорбляет миллионы приверженцев Армянской Апостольской церкви (монофизиты – особая ветвь христианства, возникшая в результате теологических споров в IV-V в. н.э.; к монофизитам относятся Армянская, Коптская и Эфиопская церкви). …иудеи обвиняются в распятии Христа, а «благородный» русский народ противопоставляется иным, которые, «не всегда благородно ведут себя на территории православного государства»… …католики (коих в мире полтора миллиарда) презрительно именуются «папистами» и «латинянами». (М. Гохман «Московские новости», № 2, 2003 г.) По факту возбуждения национальной и религиозной розни главой движения «За права человека» Львом Пономаревым был подан судебный иск автору учебника Алле Бородиной и издательству «Покров». Также правозащитная организация потребовала привлечь к ответственности по этому делу проректора Московского института повышения квалификации работников образования С.Б. Романова и руководителей Минобразования РФ, рекомендовавших данный учебник для средней школы. Правозащитники посчитали, что в нем пропагандируются национальная рознь, ксенофобия и неприязнь к иным неправославным, в том числе христианским конфессиям (ст. 282 УК РФ). Прокуратура дважды отказала правозащитникам в возбуждении уголовного дела, несмотря на экспертизу Центра изучения религий РГУ и решения Мещанского межмуниципального суда Москвы. Давая оценку действиям прокуратуры, Орхан Джемаль писал: «Автор прямо и открыто агитирует в пользу православия, отождествляет понятия «русский» и «православный», а заодно огрызается в сторону неких «новых (читай: неправославных) жителей» России, которые «не всегда так же благородно, как русские, ведут себя на территории традиционно православного государства». Если это не относится к ксенофобии, то что же тогда относится? Ну и, разумеется, не обошлось без традиционного «жиды Христа распяли, причем автор недалеко ушел от этого черносотенного лозунга. «Почему иудеи распяли Христа? Что мешало им понять духовный смысл Иисуса о Царствии Небесном?» Ответ ясен: потому что иудеи корыстны, эгоистичны, думают только о земном и стремятся к власти над другими народами. Даже этих нескольких цитат (аналогичные им можно найти почти на каждой странице) должно быть вполне достаточно для привлечения к ответственности лиц, причастных к изданию, – как минимум за вопиющий непрофессионализм. Однако прокуратура сумела не найти «негативных установок и побуждения к действиям против какой-либо нации, расы, религии» и утверждает, что «в книге отсутствуют отрицательные эмоциональные оценки, унизительные характеристики представителей той или иной конфессии», как сказано в отказе в возбуждении уголовного дела. Не заметить всего этого можно было бы, только если не открывать учебник вовсе» О. Джемаль: «Право и православие» («Новая газета», № 91, 2002 г.). Телевизионное обсуждение введения «Основ православия» в школе, к сожалению, не соответствовало серьезности проблемы. Показателен в этом смысле один из выпусков «Свободы слова» (НТВ, 22.11.02 г.), посвященный этой теме. В студии присутствовали режиссер Н. Михалков, богослов А. Кураев и профессор Ю. Афанасьев. От других конфессий – сопредседатель Совета муфтиев России Баширов, участие которого в передаче ограничилось несколькими репликами. Естественно в пользу преподавания «Основ православия» в школе свидетельствовал Никита Михалков, противоположную точку зрения представлял Юрий Афанасьев. Процитируем только маленький фрагмент из его выступления у микрофона: «В «Концепции социального развития Русской православной церкви» есть завуалированный пункт, гласящий, что нельзя исключить такую возможность, когда религиозная форма государства станет естественной формой устроения России. Введение «Основ православия» в школе – одна из ступеней на пути к этому. Таким образом закладываются основы православного фундаментализма». Казалось, произносится ключевая фраза, которая разворачивает пружину дискуссии, требует ответной аргументации и т.д. Ведущий программы С. Шустер, как будто не услышав ее, объявляет уход на рекламу. Это свойство почти всех ток-шоу: комкать заявленную тему, сводя ее обсуждение к констатации и назывным предложениям. А ведь для размышлений именно по этому пункту дискуссии был достаточно весомый повод. В августе 2000 года между Московским патриархатом и Кремлем едва не разгорелся открытый конфликт. Архиерейский собор РПЦ одобрил основы социальной концепции РПЦ, согласно которой церковное руководство в определенных ситуациях может призвать население к гражданскому неповиновению, что явно не привело в восторг Президента страны. В принципе соглашаясь с необходимостью преподавания «Основ православия» в школе, Егор Городецкий («Консерватор», № 3, 2003 г.) отметил, что должны это делать профессионалы в лице священнослужителей, при строгом соблюдении «светской» учебной методики, потому что «религия это сила, а сила не остается без хозяина. Или религиоведение будут преподавать в государственных школах, или детям расскажет о Боге кто-то другой». Эксперт Фонда защиты гласности Юрий Казаков увидел в «православизации» России своего рода вызов, брошенный другим конфессиям: «Я с повышенной тревожностью отношусь в том числе к внятным телевизионным признакам «православизации» России: появлению священника у полкового знамени, окроплению им танков. Я все время думаю, как должен воспринимать такие кадры и стоящие за ним дела мусульманин: как признаки формирования «страны в стране», матрешки, где он, иноверец, принципиально отделен от православного как человека первого сорта, социально более близкого государству? Акцентируя внимание на фактической православизации России, с ведома и санкции власти (при том, что никто не отменил конституционного положения о «светскости» многонациональной России, в которой каждый волен иметь свою веру или не иметь ее вовсе), могу выразить свое ощущение ситуации следующим образом: Наше государство на деле очень далеко от мультикультурализма. Не больше волнует его и толерантность» В связи с бурным обсуждением введение «Основ православия» в школе, Александр Архангельский отмечает: «…будучи лично противником означенного двусмысленного курса и сторонником более честного факультатива под названием «Закон Божий», я был поражен реакцией либерально настроенной интеллигенции и особо ее передового вооруженного отряда – журналистов». «Люди, для которых что культура, что православие, все едино, ибо полторы книжки, прочитанные в глубокой юности, давно прочно забыты, пускались в долгие и путаные рассуждения о свободе информации, равенстве религий перед законом, о клерикализации общества… …на Ветхом и Новом Заветах основано здание той цивилизации, к которой все мы принадлежим. Мы проигрываем исламизму не только потому, что он агрессивен и непредсказуем, но прежде всего потому, что – в отличие от «среднего» мира «средний» представитель мира христианского – давно уже отрекся от религиозных ценностей. …не перечитывать Евангелие даже атеисту – если он числит себя по ведомству образованного сословия – стыдно. …всеобщее показное воцерковление спецслужб не бросает и не может бросать тень на православную церковь, поскольку она принимает всех, кто стучится в ее врата; а как известно, и бесы веруют и трепещут… Проявить невежество в исторической, литературной, музейной областях – это для образованца позор; не знать, чем акафист отличается от проповеди, а ектенья от последования, печатно использовать обкомовское выражение «святые отцы», всерьез произносить «постная свинина», не отличать власть имущего от власть имеющего и проч. – это нормально. Почти как для еврейского журналиста с «Радио Израиля» – выражение «боевое крещение» (слышал своими ушами). «Русская церковь никогда не отличалась терпимостью… всегда стояла на страже церзуры… неизменно была на стороне реакции…» Кто это пишет? Пламенный большевик Емельян Ярославский, он же Губельман? Или современный журналист, считающий себя просвещенным борцом за культуру? Уточнение нужно, или можно обойтись?» (А. Архангельский: «Сколько будет дважды два» // «Известия», 28.11.2003 г.) «Лет десять назад твердили, что «церковь отделена от государства, но не от общества». Эта фраза была ковровой дорожкой на телевидение и в школу служителям культа. Но государство тогда все-таки как-то где-то молча признавало, что церковь от него – да, отделена. А сегодня министр по национальной политике Владимир Зорин заявляет в интервью корреспонденту «Времени MН» (от 16 декабря), что у церкви и государства «общих задач предостаточно». И какая, по-вашему, задача первой? «Религиозное просвещение населения». Вот так прямо и сказано. Ничего себе первоочередная задача государства! Министр образования стоит за введением курса «Основы православной культуры», а директор Фонда эффективной политики Глеб Павловский и вовсе считает, как он заявил в «Огоньке», что в школе «спокойно можно преподавать Закон Божий». Правда, он же убежден, что в школе обязательно нужно преподавать «Историю религии». Очень странное сочетание. Если уж в школе сколько-нибудь объективно начнут преподавать историю религии и церкви, не ограничиваясь легендами, как Сергей Радонежский поднял Русь на борьбу с Мамаем, а не забыв хотя бы раскол, не говоря о прочем – вроде сожжения новгородских еретиков в клетке на льду Москвы-реки, то это будет такая прививка от всех «Законов Божиих», что эффективнее не придумаешь. Понятно, что «Законы Божии» можно преподавать только в том репрессивном духе, как в советские времена преподавали обществоведение в школе или научный коммунизм в институте. Преподавание идет насуплено и серьезно, пока слушающие обреченно молчат, а неудовлетворительная отметка по столь ответственному предмету грозит большими неприятностями. А если ученики могут говорить и спрашивать, не соглашаться и смеяться, то любому батюшке не позавидуешь в его более чем двусмысленном положении. Ту же эволюционную теорию пока ведь еще не запретили! А может, и запретят. Заявил же патриарх, что он не допустит преподавания в школе атеизма… Складывается впечатление, что власти не прочь разжечь «страсти по православию», если уж разожжены «страсти по исламу». Вместо того чтобы тушить там, хотят подпалить здесь. Пока что, слава богу, православные страсти не очень-то разгораются». (Е. Иваницкая: «Закон Божий в первом чтении» // «Новая газета», 21-24.12.2002 г.) По мнению муфтия Равиля Гайнутдина, преподавание теологии не должно носить принудительного характера. В качестве реакции на попытку введения в школы как обязательного курса «Основ православной культуры» он сформулировал некоторые положения, которые необходимо учитывать при решении этого вопроса. «1. Преподавание основ конфессиональной культуры и теологии не должно носить принудительного характера. Учащиеся должны иметь право конфессионального выбора. 2. В программе должны строго соблюдаться нормы Конституции РФ относительно равенства всех религий и религиозных объединений перед законом, отделения религиозных объединений от государства, недопустимости придания какой-либо религии характера государственной или обязательной, а также недопустимости оскорбления религиозных чувств и убеждений граждан. 3. Курс богословия не должен ни противопоставляться религиоведению как светской философской дисциплине, ни заменять его, ни подменяться им. 4. Все гуманитарные дисциплины должны быть объективными и не должны содержать положения, оскорбляющие религиозные и национальные чувства и убеждения граждан». (Р.Гайнутдин: «В XX веке государство разрушило систему религиозного образования» // «НГ», 30.10.2002 г.) Светское государство или православная империя? – этот вопрос все чаще звучит в обществе. Основанием для дискуссии служит достаточно ощутимое сращивание православной церкви и государства. Одна из важнейших проблем, способных расколоть российское общество по конфессиональному признаку – формирование русской национальной государственной идентичности как конфессионально-этнического моносообщества. Многие сегодняшние идеологи национального возрождения используют как базовые, традиционалистские мифологии типа «Москва – третий Рим», «народ – богоносец» или «особый путь России». Совершенно отчетливо наметилась тенденция превращения «национально акцентированного православия в некое подобие государственной идеологии». Политолог Е. Ихлов усматривает в этом «явный признак тоталитарной реставрации», в результате которой на смену гражданственно космополитической модели формирования нации, предложенной либералами (А-модель), приходит модель-И (консолидация на конфессионально-этнической основе по израильскому варианту). Е. Ихлов утверждает, что подобная переориентация произошла с подачи самого государства: им санкционировано сведение российской цивилизации к узким рамкам этнонациональной государственности: «Энтузиазм «романтизму» придавал конфликт с этническим сепаратизмом. Возникло представление, что неудача федерации в ее тяжбе с центробежным национализмом вызвана тем, что условно говоря «русские» не так консолидированы, как «чеченцы» на каком-то, видимо, достаточно высоком уровне было решено заложить в государственную пропаганду, в том числе в образование, доктрину формирования национально-религиозной идентичности по «племенному» принципу (кровь и почва + вера отцов). Поклонники «племенной» концепции полагают, что если они будут внедрять узкоэтнический национализм умеренными дозами, то ничего страшного не произойдет. Но здесь вектор важнее, чем сила импульса. Острый кризис русской национальной идентичности может привести к сильнейшему резонансу от самого незначительного идеологического воздействия. Вот почему в такой инфернальный ужас привел понимающих людей план Министерства образования насаждать национальную идентичность путем внедрения в школах основ православной культуры, построенной по И-модели. Привнесенный в государственную школу квазиправославный «национал-катехизис» настолько снижает критерий допустимого, что очень скоро религиоведение превратиться в проповедь конфессиональной и этнической исключительности. Отказ от политкорректности при ознакомлении с историей и традицией русского православия, лихорадочная актуализация средневековых мифов, растравление старых национальных и церковных междоусобиц – все это за поколение превратит Россию в «двух-трех общинную» нацию – по типу Ольстера, Левана или Боснии и Герцеговины. И дальше произойдет самое страшное – крах нынешней России. (Е.В. Ихлов – аналитик общероссийского движения «За права человека» – «Цивилизация или племя?» – «НГ», 28.07.03 г.) Это замечательно, что церковь стремительно возвращается в жизнь России. Только важно решить вопрос – каковы пределы этого возвращения? Где заканчивается высокое духовное служение и начинается религиозная экспансия? Размышляя о месте Русской православной церкви в нынешнем российском обществе, архимандрит Петр Поляков на вопрос корреспондента «Литературной газеты» (№ 31, 2000 г.) Татьяны Зиминой: «Будет ли в ближайшие годы усиливаться влияние Церкви в России», – «ничтоже сумняшеся» сказал: «…Несомненно, что сейчас, когда духовных ориентиров в обществе практически нет, кроме как Русская православная церковь, которая созидает души людей, ее влияние и авторитет будут возрастать. Об этом свидетельствует и политическая жизнь страны: сейчас ни один политик не посмеет высказать что-либо недостойное в адрес Православной Церкви. Иначе все политическое будущее для него будет закрыто». Ответ, безусловно, знаковый. Православная церковь становится символом государственной власти, ни одна торжественная служба по случаю православных праздников не обходится без присутствия на ней первых лиц государства, хотя при этом в России представлены, в достаточной степени, все мировые конфессии. РПЦ принимает участие в важных государственных торжествах и акциях. В декабре 1990 года Священный синод Русской православной церкви принял решение создать церковную молодежную организацию, которая и была образована на первом съезде православной молодежи под названием Всецерковное православное молодежное движение. В последние годы Церковь начала активно взаимодействовать с Вооруженными Силами России. Решением Святейшего Патриарха и Святейшего синода образован синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. «По благословению патриарха Московского и всея Руси Алексея II равноапостольный князь Владимир, крестивший Русь, стал покровителем Внутренних войск МВД. 10 ноября 2002 года Владимир Путин передал икону святого равноапостольного князя Владимира Внутренним войскам. В храме Христа Спасителя прошла первая торжественная литургия в честь святого князя Владимира. В храм пришли около 400 служащих, некоторые даже перекрестились. «Ничего страшного, что у нас армия многонациональная», – шепотом успокаивал журналистов полковник главного штаба Внутренних войск Анатолий Бурлаков. – Ведь Бог един, а у нас всегда приоритет отдан православию. «Внутренним войскам необходим духовный покровитель, – заверил газету генерал-майор Внутренних войск МВД России Виктор Скрябин, – большую роль в формировании морального облика военных играет церковь». («Столичная», № 111, 2003 г.) Одновременно российские офицеры обратились за помощью в воспитательной работе со срочниками-мусульманами к исламским богословам. По данным «Известий», уже началась работа по подготовки специального пособия для военных по воспитательной работе с исламским уклоном. Автором учебника, в котором будут доходчиво описаны мусульманские традиции, праздники, обряды и психология верующего мусульманина, является советник председателя Совета муфтиев Сергей Мельков. «Мы знаем об инициативе Совета муфтиев России и поддерживаем это начинание, – сказали «Известия» в отдельной дивизии особого назначения Внутренних войск МВД, – Хорошо, если подобные учебники для нас напишут и представители других конфессий». Претворен в жизнь проект создания многосерийных фильмов, рассказывающих об истории Русской Православной Церкви. Десять серий ленты уже вышли в эфир на канале «Россия». В работе находится пятисерийный телефильм «Паломничество в Вечный город», посвященный многовековой истории паломничества русских людей в Рим. Третий проект будет включать «Психологические портреты митрополитов Русской Православной Церкви». Русский ислам своей многовековой историей может быть не менее привлекателен для телевизионщиков, но вряд ли подобные планы таятся в недрах Министерств культуры, информации и образования. * * * Можно ли связывать с религией надежды на совершенствование общества? Трактовать религию как основу культуры? Как соединить стремление к «свободному обществу» и к православию? Экуменизм и демократия! Эти и многие другие вопросы в сфере конфессиональной жизни нашей страны требуют не навешивания ярлыков, а публичной общественной дискуссии, дискуссии интеллектуальной, панорамной, многозвучной. В течение последних лет на острове Родос по инициативе Центра национальной славы России (ЦНСР) проходит мировой общественный форум «Диалог цивилизаций», где речь идет о сохранении множества национальных культур, о выборе между диалогом и разговором с позиции силы и т.д. и т.п. В очередной раз материалы, столь значимые для русской цивилизации, не стали предметом широкого обсуждения российской общественности. Д.и.н. Ю. Кобищанов (Институт Африки РАН), анализируя тенденции развития московской мусульманской общины в свете политических, демографических и социальных процессов предлагает следующий прогноз на первую четверть XXI века: – к 2025 г. каждый четвертый житель Москвы будет мусульманином, каждый второй – христианином (православным, католиком, армянином-григорианином, баптистом, иеговистом и пр.) – как и сегодня, мусульмане будут второй по величине конфессиональной общностью среди жителей Москвы и Подмосковья, но численность мусульман будет постепенно приближаться к численности православных христиан; – нередки будут переходы христиан в ислам, а мусульман – в христианство, особенно среди лиц смешанного происхождения, хотя массовой исламизации православных христиан не произойдет; – многие из москвичей-христиан будут иметь мусульман среди близких родственников; – появится многочисленный слой москвичей-мусульман, русских по языку и культуре (что не исключает некоторых культурных особенностей), но имеющих корни в мусульманских этносах и проявляющих интерес и симпатию к цивилизации и истории ислама, арабскому языку; – христианские (православные, протестантские и др.) и мусульманские группы москвичей, несмотря на усложнение этнической и цивилизационной ситуации, будут сближаться и интегрироваться в один общественный организм при доминирующей роли русского языка и русской культуры; в то же время произойдет консолидация ряда этнических общин (в том числе мусульманских) и кланов, этнических в своей основе; рядом с ними будут жить сотни тысяч мусульман из разных стран Азии и Африки, а также немусульман и нехристиан. Сходную картину мы сможем наблюдать и в других больших российских городах. Но некоторые города (Астрахань, Оренбург и др.) и окружающие их территории, где мусульмане преобладали до середины XV-XVI вв., вновь станут почти наполовину мусульманскими. Под влиянием афроазиатских общин среди потомственных граждан России начнется повторная общинная консолидация. Разумеется, традиционную русскую или татарскую общину уже ничем не удастся воскресить. Но остатки прежнего коллективизма все же могут получить как бы второе дыхание, например, в церковных общинах. Процесс возрождении местных субкультур может получить и ксенофобский оттенок. Поведение властей, элит и простых граждан будет самым непоследовательным и противоречивым. Судя по всему, российское общество и государство не готовы и не готовятся к ситуации, которая ожидается в XXI в. В этой сложнейшей ситуации особенно важна возможная роль, с одной стороны, христианского духовенства и исламских имамов, а с другой – средств массовой информации, которые призваны контролировать словом общественные кризисы и конфликты XXI в. Всех конфликтов все равно не удастся избежать, но их число и остроту можно значительно уменьшить». (сб. «Мусульмане изменяющейся России», из-во «РОССПЭН», М., 2002 г.) Нужен ли России диалог с исламским миром? Этот вопрос расколол общественное мнение на два противоположных полюса. Разделенность мнений усилилась обсуждением участия России в Организации Исламская конференция (ОИК). «Участия Владимира Путина в саммите Организации Исламская конференции я (ОИК), тон которому задал своей антисемитской вступительной речью премьер Малайзии Махатхир Мохамад, многие в Москве восприняли негативно. Рискуя оказаться в меньшинстве, выскажу иное мнение: присутствие на мусульманском форуме было очень полезно для российского лидера. Потому что он воочию убедился, что представляет собой современное самосознание исламского мира и поддержку каких идей могла бы означать попытка России не просто стать наблюдателем в ОИК, но и существенно усилить восточный, исламский «вектор» своей официально многовекторной внешней политики. Наконец, насколько этот самый «вектор» совместим с главной целью, заявленной российским руководством, – интегрироваться в сообщество развитых наций и превратить Россию в мощную страну. Дискуссия о том, почему исламский мир, который в середине минувшего тысячелетия опережал мир христианский. Потом так сильно отстал, идет давно. До сих пор основные причины этого мусульмане усматривали в чужих кознях – монгольские набеги и завоевания, западный колониализм и империализм, наконец, иудейский заговор… Попытки иного взгляда особого отклика в мировой исламской общине не находили. Опубликованный ООН весной прошлого года Доклад о человеческом развитии в арабском мире, подготовленный, кстати, арабскими же исследователями, встречен с недоверием. Авторы возлагают ответственность на самих арабов, критикую неэффективные и неспособные к модернизации политические и экономические системы в большинстве стран. Однако бороться с самим собой трудно и неприятно. Куда проще найти злодея на стороне. Знакомство с образцами исламского политического мировосприятия заставляет всерьез задуматься о том, сколь далеко вообще возможно движение по этому «вектору». Бессмысленно оспаривать очевидную мысль, что Россия в силу неоднородности населения и особого географического положения нуждается в хороших отношениях со всеми соседями и с разными центрами мировой политики. Однако одно дело хорошие отношения и совсем другое – попытка самоидентификации с той или иной организацией. И если Россия не может окончательно влиться в единую Европу, потому что в значительной степени является азиатской страной, то и путь на восток имеет четкие пределы. Их продемонстрировал Махатхир Мохамад – ведь только в кошмарном сне можно представить себе приложение его идеологии к российской многонациональности и многоконфессиональной действительности. Наблюдать за тем, как мысль мирового ислама пульсирует в рамках ОИК, еще можно. Но не более того» (Ф. Лукьянов: «Дневник наблюдений за исламом» // «Известия», 20.10.2003 г.) Противоположное мнение наиболее полно отражено Сергеем Карагановым («В одиночку ничего не добиться», «НГ»), который считает, что необходимо как можно скорее «начать крупный интеллектуальный диалог с исламским миром, с регионом «проваливающихся» государств». По его мнению, необходимость активной политики всего остального мира в отношении региона Большого Ближнего Востока, куда относятся страны Магриба (Северной Африки), Пакистан, Иран, Ирак, Афганистан, некоторые страны советской Центральной Азии, а также Закавказье и государства традиционного Ближнего Востока, объясняется тем, что этот огромный регион является «средоточием почти всех глобальных вызовов современности». «Страны Большого Ближнего Востока из-за сложившейся структуры социально-культурных и религиозных отношений не могут приспособиться к новому информационному и постиндустриальному развитию, а уровень и качество тамошнего образования не соответствует требованиям современного мира. Даже самые богатые из государств региона вынуждены импортировать менеджеров и экспертов из-за рубежа. В регионе не растет производительность труда. Одна из важных причин отсталости заключается и в традиционном исключении из производственного процесса женщин. Налицо и демографический рост, повсеместно обгоняющий рост ВНП. В такой обстановке в регионе нарастает череда социальных взрывов и революций, происходит радикализация многих режимов, именно здесь сосредотачивается большинство самых опасных террористических группировок. Именно этот регион является наиболее опасным и с точки зрения появления там ядерного оружия или других видов ОМУ. Тут я вступаю на очень скользкую поверхность. В сущности, я критикую уклад жизни, закрепленный в этом регионе. Но то, что этот регион необходимо модернизировать, чтобы он не превращался во все большую проблему для всего мира и для самого себя, достаточно очевидно». Почему не рассказать россиянину о том, как многообразен и противоречив исламский мир? Индонезия – самая крупная страна Юго-Восточной Азии с самой многочисленной в мире мусульманской уммой. Страна парадоксальной ситуации, когда 88% населения причисляет себя к мусульманам, а индонезийские власти отказываются называть свое государство мусульманским. Яванский менталитет на протяжении столетий пропустил через себя влияние практически всех мировых религий: индуизма, буддизма, ислама, христианства. Индонезия переживает исторический вызов, брошенный ей исламским радикализмом. Какой выбор делает эта страна? Вышедшая недавно книга Виктора Сычева «Индонезия и мусульманский мир в XX в.» (М., 2003 г.) дает возможность «осознать всю политическую гамму сложного и порой весьма противоречивого исламского мира, осмыслить необходимость более серьезного понимания роли и значения политического ислама в современных международных отношениях» (А. Андреев, «Новая газета», 25.09.2003 г.) Исламский фактор приобретает особое значение при формировании внешполитического курса России не только потому, что на ее территории проживает 20 миллионов мусульман-автохтонов, но в большей степени в связи с надеждами, возлагающимися на Россию как связующий мост между исламскими и неисламскими странами, доверие между которыми было подорвано событиями 11 сентября. В контексте этого озвучил свою позицию председатель Комитета по международным делам СФ Михаил Маргелов: «Задача России в исламском мире – побудить мусульманские страны к единству в борьбе с радикализмом и экстремизмом, к помощи богатых государств исламского мира бедным, к снижению градуса недоверия Юга к Северу. Задача России – показать международному сообществу, что положительное влияние на стабилизацию исламского мира могут возыметь только согласованные с этим миром действия». Правда нельзя отказывать себе в удовольствии съязвить по поводу одного пассажа из текста: «Само участие России в саммите ОИК способно повысить самооценку народов мусульманских государств», – после чего непременно хочется уточнить по поводу такой же ответной реакции со стороны России. Необходимость диалога с мусульманским миром, который в обывательском сознании ошибочно ассоциируется с понятием «терроризм», диктуется, по мнению М. Маргелова, еще моральной необходимостью: «И США, и страны Западной Европы, и Россия в лице бывшего СССР в свое время, исходя из собственных интересов, поддерживали нестабильность в исламском мире, и сегодня пожинают по сути то, что сами посеяли. Исключительно долларом и пулей накопленных проблем не решить. Терроризм стал глобальной проблемой, в равной мере угрожающей и Северу и Югу. Решить ее без участия самого мусульманского мира не удастся». При всей общности взгляда на проблему отношения России к «совокупному Востоку» С. Караганова и М. Маргелова любопытно выделить их отношение к роли Америки в этом регионе. Если С. Караганов видит необходимость перерастания российско-американского партнерства «из области двусторонних отношений в проблемы регионов Третьего Мира, которые угрожают и США, и России», то М. Маргелов, напротив, считает, что «активное участие России в исламских странах способно внести весомый гуманитарный элемент в отношения с Югом, смягчить последствия реальной политики США, способной даже усилить радикализацию и архаику переферии как объекта глобализации». Это сладкое слово «свобода»!.. В ряду последствий трагедии, пережитой страной в октябрьские дни 2002 года, многие журналисты констатировали наметившийся перелом в отношениях прессы с властью и обществом. Впервые журналистский корпус России заговорил о самоцензуре. Генеральный директор Первого канала Константин Эрнст, оценивая освещение трагедии на Дубровке собственной информационной службой, сказал: «Мы собрались и приняли решение, что вводим очень жесткую самоцензуру. Мы руководствовались единственным решением: никакая наша информация не должна повредить заложникам, а все наши действия должны способствовать их быстрейшему вызволению». «Война и свобода слова – это вещи абсолютно несовместимые», – ужесточил формулировку генеральный секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко. Министерство печати затребовало материалы общенациональных каналов, выходившие в эфир с 23 по 26 октября. «В пресс-службе Минпечати «Газете» подтвердили информацию о том, что в ближайшее время будет проведен мониторинг всего радио– и телеэфира на предмет поиска нарушений Закона о средствах массовой информации, Закона о борьбе с терроризмом, а также выявления сюжетов и комментариев, разжигающих национальную рознь. Эксперты министерства искать будут огрехи не только юридические, но и морально-этические. После завершения этой работы Минпечати обещает сделать выводы, соответствующие тяжести журналистских и редакторских проступков. Первые оргвыводы Минпечати начало делать уже по ходу развития трагедии. <…>В свою очередь, представители журналистских объединений не видят явных нарушений в работе журналистов в дни трагедии. В частности, секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко считает, что «пресса в основном выполнила свою функцию и обеспечила граждан достаточным объемом информации». Некоторые ограничения, которые были наложены на действия СМИ, были оправданными: «Я бы даже отметил, что это был тот редкий случай, когда власть действовала чрезмерно робко, поскольку некоторые СМИ, как рентгеном, просвечивали деятельность наших силовых структур, поставляя ценную информацию террористам и их пособникам». Руководство всех телеканалов, участвовавших в освещении трагедии, уверено, что их работа явно вне претензий и подозрений. «Нам не стыдно за то, что мы делали», – согласно сказали «Газете» на ОРТ, РТР, НТВ, ТВС, REN TV. Эта уверенность основана не только на внутренних ощущениях, но также и на том, что журналисты, дежурившие у ДК, постоянно консультировались с представителями оперативного штаба и многое из того, что могло навредить заложникам, просто не выдавали в эфир...». (Е. Кузин: «Начался разбор телеполетов» // «Газета», 29.10.2002 г.) Первые санкции последовали в отношении радиостанции «Эхо Москвы» в связи с тем, что в четверг вечером один из террористов в течение почти получаса получил возможность высказывать свои требования в прямом эфире. Находящиеся в студии Матвей Ганапольский, Сергей Бунтман и Сергей Марков объяснили слушателям, что, предоставляя эфир террористу, они пытаются спасти жизни детей, находящихся в здании. В пятницу Минпечати направило представление в Минсвязи о прекращении работы сайта «Эхо Москвы». Спустя некоторое время расшифровка этого разговора была удалена из электронной версии радиостанции, и Минпечати отозвало свой запрет. Вопрос о дисциплинарной ответственности был поставлен перед руководством радио «Маяк» в связи с тем, что, по мнению Минпечати, оно нарушило правила освещения антитеррористической операции. В дни трагедии Министерством печати было приостановлено вещание «3-го канала», больше известного как канал «Московия» в связи с демонстрацией в эфире обращения террористов, захвативших заложников, записанное телеканалом «Аль-Джазира», а также заявление гендиректора агентства «ИНТЕР-Кавказ» Шарипа Асуева в программе «Регион», и сюжеты этой же программы о приеме новых членов в РНЕ, которые рассказали о своих планах отомстить за московских теракт. Кроме того, в эфире канала прозвучали высказывания участников и журналистов о том, что «для москвичей все кавказцы на одно лицо» и они не видят «разницы между террористами Бараева и торговцами на рынке». Аналогичным образом в Минпечати расценили продемонстрированные в программе «Регион» маршруты возможных отходов террористов и планы запасных аэродромов Москвы, а также фактическую рекламу информационного сайта террористов, транслировавшуюся в программе «Главная тема». Вскоре после встречи первого заместителя главы Минпечати Михаила Сеславинского с генеральным директором «3-го канала» Владимиром Желонкиным в субботу вещание канала было восстановлено в полном объеме в обмен на обещание руководства телекомпании, что подобные сюжеты больше не повторятся. Нареканию подверглась работа телекомпании НТВ, которая квалифицировалась как фактическое пособничество террористам: якобы, камеры НТВ стали показывать перемещение спецподразделений около ДК на Дубровке перед штурмом Были применены санкции в отношении другого государственного СМИ – «Российской газеты». В пятницу г-н Сеславинский заявил, что министерство считает неэтичной публикацию фотографии трупа заложницы на первой странице номера. «Фотоснимок, опубликованный на первой странице «Российской газеты», оскорбляет не только память и достоинство погибшей заложницы, но и является безнравственным по отношению к находящимся сейчас в зале людям и их родственникам», – подчеркнул он. Редколлегия газеты нашла замечания Минпечати справедливыми, первому заместителю главного редактора Юрию Макарцеву был объявлен выговор. «Судя по истерике в Госдуме, где срочно приняты поправки к закону о СМИ, по выступлению ряда политиков, да и авторов некоторых телепередач и газетных статей, виновные найдены и разоблачены – это, конечно же, журналисты. Не так показывали. Не тем дали слово. Слишком остро комментировали. Впервые за многие годы появилась в одной из столичных газет установочная статья, от которой потянуло запахом отделов пропаганды и агитации. Формулировки «должен быть отстранен», «требует опровержения» и т.д. мы уже когда-то и где-то встречали. Статья требует крови журналистов и руководителей одного из телеканалов, который провинился хотя бы уже тем, что в три страшных дня имел самые высокие рейтинги. Если отвлечься от адресов и фамилий, все мы, оказывается, виноваты в том, что неверно работали с обществом и общественным мнением. Некоторые из нас, как теперь оказалось, ни черта не понимая в тонкой материи терроризма, лезли со своими телекартинками и комментариями. Известно, что в минувший четверг на заседании Совета безопасности шел разговор об ответственных за случившееся (хотя и назывались отнюдь не журналисты). Плохо, что этот разговор остался за закрытыми дверями. Перевод стрелок ответственности на журналистов нельзя считать точкой в обсуждении того, что случилось на Дубровке и после нее. Названные поименно бездари и предатели – это тоже страховка от новых терактов» (В. Лошак, главный редактор газеты «Московские новости, № 43) О том, что после «Норд-Оста» изменятся отношения власти и СМИ, стало ясно после интервью Глеба Павловского, президента Фонда эффективной политики, данное газете «Время новостей» (28.10.02 г.) сразу после штурма. Он назвал политическим распадом, за который ответственна не власть, а общество сам подход средств массовой информации к освещению теракта, когда на телеэкранах проходили «ток-шоу» с несчастными родителями, чьи родственники сидели под дулом автомата, развалившийся бандит дирижировал политиками и несчастными людьми, приказывая им идти на демонстрацию и т.д. «Мы живем в демократическом обществе, и именно поэтому уязвимы для терроризма, и именно поэтому это вопрос (что это значит для России) ни к какому-то определенному центру по принятию решений, а отдельно к политическому сообществу, к культурным и информационным элитам, отдельно исполнительной власти, отдельно к обывателю. Ясно, что сейчас начинается процесс осмысления происходящего. Понятно, что возникают проблемы по реорганизации системы пропаганды. Нужна информационная политика ясности, которая использует все виды коммуникационного воздействия, включая пропаганду. Когда в наши коммуникации включаются террорист, то ничего страшнее просто нет. Он не просто может убивать людей, он может переключать всю систему функционирования системы демократического общества. Он работает как вирус компьютерной сети, и так же, как вирус, он может вам грохнуть всю сеть и отформатировать жесткий диск». Дальнейшую ситуацию со СМИ, которых неизбежно призовет к себе на службу государство, спрогнозировал Дмитрий Орешкин: «В ближайшем будущем нам предстоит пережить вторую, заметно более длительную фазу спецоперации – на мозгах. Называется глубокая промывка. Будет предложен широкий ассортимент простых ответов на сложные вопросы. …следует ожидать повышенной активности заинтересованных и хорошо мотивированных лиц на ниве позитивной журналистики. Всплеск простого и все объясняющего патриотизма в СМИ неизбежен как наступление снегопадов. Вряд ли риторика окажется примитивно-антикавказской. Более вероятно, что акцент будет сделан на происках международного терроризма и исламского фундаментализма и необходимости крепить единство России перед лицом внешней угрозы». Д. Орешкин «Спецоперация на мозгах» («Московские новости», № 42, 2002 г.) 31 октября 2002 г. «Российская газета» напечатала материал заседания экстренного совета экспертов на тему «Теракт в прямом эфире», посвященный работе журналистов в дни захвата заложников. Гостями газеты стали помощник Президента РФ Сергей Ястржембский, ведущий программы «Вести» на канале «Россия» Сергей Брилев, корреспондент BBC-news (Великобритания) Николай Горшков, обозреватель газеты «Известия» Ирина Петровская, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по информационной политике Борис Резник, журналист, политолог Виталий Третьяков, заместитель главного редактора службы информации телекомпании НТВ Савик Шустер. Заседание Совета экспертов вела заместитель главного редактора «Российской газеты» Ядвига Юферова. Для обсуждения были предложены следующие вопросы. Как работали журналисты, выполняя по сути роль информационного спецназа на этой войне с терроризмом? Какие уроки обязательны для СМИ после трагедии «Норд-Оста»? Как власть взаимодействовала со СМИ в чрезвычайных обстоятельствах? Где границы свободы слова, которые журналисты не должны в такие дни переступать, и кто должен их обозначить. При всей полифоничности позиций эксперты сошлись в одном – журналистскому сообществу самому нужно выработать профессиональный Кодекс действий журналистов в чрезвычайных обстоятельствах. Ирина Петровская предложила создать рабочую группу из журналистов, которые бы «отмониторили» все, что было в эфире и на страницах газет, и составили точный свод ошибок. При этом она сослалась на существующее пособие, которое называется «Руководство для создателей передач «Би-би-си», содержащее специальный раздел «Вещание и терроризм», где обозначены все ключевые позиции. Подводя итоги дискуссии, Я. Юферова подчеркнула, что «Российская газета» берет на себя определенные обязательства, чтобы такая хартия у профессионального сообщества непременно появилась. 31 октября 2002 г. Союз журналистов России пригласил главных редакторов и ведущих журналистов обсудить «Этические принципы профессионального поведения журналистов, освещающих акты терроризма и контртеррористические операции». Проект этого документа был предложен СЖ еще год назад после событий в Нью-Йорке, но приобрел особую актуальность после московской трагедии «Норд-Оста». Главный пафос всех выступлений был в том, что журналистское сообщество должно само выработать и принять правила действий журналистов в чрезвычайных обстоятельствах, дабы власть таким образом не смогла ввести цензуру и ограничить свободу слова. Аналогичную позицию заявили «Медиа-союз» и Индустриальный комитет СМИ, объявившие о своем намерении уже в начале ноября обсудить правила работы средств массовой информации в экстремальных обстоятельствах. Решение было принято на встрече председателя Индустриального комитета, гендиректора Первого канала Константина Эрнста, главы Минпечати РФ Михаила Лесина и его первого заместителя Михаила Сеславинского. «Российские СМИ начала XXI века делятся, как говорится в старом анекдоте, на две неравные половины. К первой относятся федеральные телеканалы – все они в той или иной степени контролируются государством, которое, таким образом, уже овладело «командными высотами» в медиа-сфере. Второй канал принадлежит государству по определению. В совете директоров Первого после 2001 года заседают только «государевы люди». НТВ «рулят» питерские газпромовцы. «Третья кнопка» находится в ведении ныне лояльного Кремлю московского мэра. А на шестой с недавнего времени вещает государственный же «Спорт». Времена медиа-олигархии, доминировавшей на телевидении во второй половине 90-х годов, закончились в результате жестких действий со стороны новой президентской команды. Недолгое существование канала ТВС стало исключением, наглядно подтвердившим правило. Второй уровень – печатные СМИ, большая часть радиостанций, дециметровые телеканалы. Словом, все то, что не влияет принципиальным образом на электоральный выбор населения. Здесь ключевые позиции – у частного бизнеса. Впрочем, он тоже должен соблюдать определенные правила игры. Большинство игроков на рынке в полной мере учитывают политические риски. Исключение составляют преиущественно левые и националистические газеты, которым «положено» поносить и Путина, и власть в целом. Однако круг их читателей постепенно сужается и состоит по большей части из людей, которые все равно никогда не смирятся с существованием «антинародного режима». Отсюда и спокойное отношение власти к их истерикам – впрочем, тоже до известного предела. Так, «Завтра» заработала предупреждение за интервью с Закаевым (впрочем, как утверждают, причиной такой реакции Минпечати стало и слишком тесное общение ее главреда Александра Проханова с Борисом Березовским). А несколько откровенно экстремистских листков (типа антисемистских «Русских ведомостей») оказались под судом: министерство Михаила Лесина активно занялось их ликвидацией в судебном порядке» (А. Макаркин, «Совершенно секретно», № 8, 2003 г.) Генеральный директор издательства «Вагриус» Андрей Ильницкий, рассматривая сегодняшнее состояние российского общества как некий итоговый этап развития страны за последние 15 лет, как «время собирания камней» и самоидентификации общества, констатирует, что несмотря на конституционно закрепленные свободы, разделение властей на судебную, законодательную и исполнительную, модернизация «идет туго». Основной стопор заключается не в ценностных приоритетах, а в отсутствии у россиян навыков к самоорганизации и взаимодействию. Иными словами стране нужно не население, стране необходимы граждане!.. Одним из существенных модернизационных ресурсов общества, во власти которого развивать у россиян способность к самоорганизации, а следовательно к строительству гражданских институтов, А. Ильницкий считает «создание медиапространства, консолидирующего граждан на основе реформаторских идей и общечеловеческих ценностей. Люди модернистского толка не знают, что их в нашей стране большинство. Думают, что реформаторские убеждения разделяют лишь они сами, но не народ в целом. СМИ должны разрушать этот миф. Нужны СМИ ясные, внятные, формирующие, но не противопоставляющие его другим социальным группкам. Их создание и финансирование – задача, которую должен решать крупный бизнес, понимая, что умение договориться с властью, должно быть подкреплено работой с обществом». А. Ильницкий «Моральный дефолт» («Известия», 21.07.2002 г.) К сожалению, пока мы наблюдаем ориентацию СМИ скорее на продажу себя власти, нежели обществу. «Первая древнейшая профессия все больше смыкается со второй…» Как реагирует общество на каналы социальной коммуникации, которые так или иначе связывают различные социальные слои и группы в единое целое. Исследования ВЦИОМа, опубликованные в «Новой газете», (№ 9, 2003г.) скорее всего, подтверждают тезис, что «пипл хавает», тем самым характеризуя уровень развития нашего общества. Деятельность печати, радио, ТВ в последние годы, судя по оценкам, все лучше отвечают массовым вкусам и запросам. Изменения к лучшему в 2000 г. отметили 24 % россиян, к худшему – 16 %; в 2001 г.: 27 % – 21%; в 2002 г.: 36 % – 24%. В различных социально-демографических группах позитивные оценки происходящих в сфере СМИ изменений также чаще всего преобладают над негативными. У россиян старше 50 лет и те, и другие примерно выравниваются, а у лиц, относящих себя по социальному статусу к «низшему слою», преобладают в последние два года негативные оценки (2000 г.: 15% – 13%; 2001 г.: 15% – 27%, 2003 г. – 23% – 29%). Возрастная динамика позитивных оценок за последние два года показывает, что деятельность СМИ все больше и успешней ориентируется на молодежь. Нам кажется, что в нужный момент мы можем защититься от СМИ. Но пребывая в уверенности, что можно отгородиться от них лишь с помощью интуиции, – значит, поддаться непростительному соблазну искать выходы там, где их нет. «К сожалению, большинство не только отечественных, но и зарубежных авторов, пишущих сегодня на тему СМИ, не в состоянии четко очертить эту проблему», – считает А. Росляков («НГ», 3.10.02 г.), анонсируя книгу Поля Бурдье «О телевидении и журналистике», которую французский социолог адресовал журналистам, не рассматривающим сферу своей деятельности как «институт символического угнетения». Его критические нападки на ТВ и прессу не являются банальным выступлением против журналистов. «Напротив, речь идет о том, чтобы сделать их союзниками в размышлениях о том, каким образом можно общими усилиями бороться с угрозой инструментализации телевидения». Метафорически обозначая журналистику как очки, сквозь которые человек смотрит на мир, Бурдье предлагает поразмышлять, насколько этот взгляд объективен. Чем и как ограничить власть СМИ, которые все более выходят из-под контроля общества и часто становятся для него небезопасны? Этот тревожащий вопрос находится в постоянном процессе обсуждения. С интересом услышала я от гостей Н.Н. Дроздова («В мире животных»), что некоторые организованные формы животного мира (например, муравьи) нашли сильный, продуктивный способ управления всем сообществом. Человечество тоже ищет его, создавая мировые правительства и т.д. Сегодня функцию управления всем человеческим сообществом берет на себя СМИ. Это власть, воздействию которой почти невозможно сопротивляться. СМИ – это не только газеты, журналы, ТВ, радио, это книги, интернет, рекламные щиты, листовки и т.д. Каждодневно, ежечасно все это присутствует в нашей жизни. Нужно ли и можно этому противостоять? Такие функции СМИ как социально-политическая и экономическая, функция стимулирования потребления, информирования и развлечения, создают мир вокруг нас, хотим мы этого или нет. СМИ – это мощный источник нашего знания о мире, а для большинства – единственный доступ к реальности. На чем базируется ответственность СМИ перед потребителем информации: медийные каналы организуют смысловую жизненную сферу, смысловое пространство мира, находящиеся за гранью нашего личного опыта, опосредуя этот мир собой, определяют значительность тех или иных событий. Это свойство СМИ достаточно изучено зарубежными и отечественными аналитиками. Пожалуй, своеобразным итогом этого осмысления можно считать появление фильма «Матрица» об искусственном интеллекте, получившем полный контроль над человечеством. Еще раньше родилась антиутопия Оруэлла. Это понимание породило новую потребность осмысления диады общество–СМИ, суть которой – научить потреблению всего этого информационного массива. Старая одесская хитрость: если вы не можете сопротивляться насилию, расслабьтесь и получите удовольствие, абсолютно противопоказана в отношениях со СМИ. Можно расслабиться и получить удовольствие и не заметить, как станешь «наркозависимым» от желания подвергаться системе информационного насилия, без которого ты перестаешь самостоятельно постигать мир. Пожалуй, самый большой аналитический разговор о роли СМИ в жизни демократического российского общества состоялся в мае 2001 г. в Институте философии РАН на заседание клуба «Свободное слово». Дискуссия была посвящена проблемам российской действительности сквозь призму конфликта вокруг НТВ. Материалы опубликовала «Независимая газета» (№ 6, 10.06.2001 г.) под общим названием «Век исследования: свобода, собственность, мораль». Приведем основные высказывания участников дискуссии. «Кому на самом деле принадлежит телевидение в России и кому оно по праву должно принадлежать? Если верно, как, скажем, считает В. Познер, что свободного ТВ никогда и нигде не было, что телевидение – это прежде всего вид бизнеса, где всем управляют власть денег и соображения выгоды, а значит, кто платит, тот и «заказывает музыку», то спрашивается, о какой свободе вообще может идти речь? Можно ли публичную власть в сфере информации отдать в частные руки, объявлять чьей-то собственностью, или же право на получение информации, свободной и объективной, является достоянием всего общества? И как следует рассматривать и оценивать деятельность тех СМИ, которые говорят от имени общества, на деле подменяя его и выдавая свои вполне корпоративные интересы за всеобщие» (В. Толстых, доктор философских наук, президент клуба «Свобода слова») Для ведущего сотрудника РАН, доктора философских наук Вадима Межуева история с каналом НТВ стала поводом для размышлений, существует ли свобода слова в современной демократической России или это надуманная проблема? И если такая угроза существует, то от кого она исходит? Среди ограничительных источников он отметил власть по всей ее вертикали, причем если в Центре наблюдается в этом смысле некий камуфляж демократического имиджа, то «на уровне регионов давление местной администрации на СМИ зашкаливает за все разумные пределы, особенно в периоды выборных кампаний». Подобная угроза исходит и от представителей крупного финансового капитала. «Третий вариант, угроза свободе слова исходит …от самих журналистов, которые часто смешивают ее со свободой собственного слова. Но если гарантом свободы слова в обществе являются журналисты, как они часто о себе думают, то кто же тогда их противники. Есть еще и четвертый вариант, который также подлежит обсуждению. Не является ли врагом свободы слова в обществе само общество, для которого оно не стало первоочередной ценностью. На мой взгляд, любое общество, даже самое демократическое, не является окончательной и полной гарантией для свободы слова. Всегда найдутся те, кто захочет ограничить эту свободу. Свобода гарантируется лишь постоянной готовностью людей отстаивать ее всеми доступным для них средствами. Общество, в котором люди не воспринимают ограничение свободы слова как личную трагедию, рано или поздно перестает быть свободным». (В. Межуев) Уход с информационной арены команды старого НТВ, по определению В. Третьякова, «ангажированной, самой идеологически подкованной и целенаправленной медийной структуры в Москве, чью аббревиатуру расшифровывали как НАТО-ТВ», ознаменовал собой исчезновение в России политического телевидения. Насколько это событие свидетельствует об узурпации свободы слова? По мнению доктора философских наук Вадима Цыбурского, власть добилась очень конкретного результата: в России больше не повторится массированного выступления антигосударственных СМИ, т.е. власть «существенно ограничила тот феномен, который я называю антигосударственным и антинациональным гражданским обществом». Формальная свобода, позволяющая каждому выразить свою точку зрения, малоэффективна в нашем обществе, ибо «мы уже десять лет живем в стране, где существует гласность без слышимости». Реальная практика показывает, что выражение того или иного мнения ни коим образом не влияет на ту или иную политику. В сложившейся российской действительности существует альтернативная свобода слова. «Итак, между чем я могу выбирать? Между режимом, который проводит политику, опасную для меня и моего выживания, и режимом, который проводит политику для меня благоприятную, а я не могу повлиять ни на то, ни на другое. И если режим, который проводит политику, обрекающую меня на гибель и уничтожение или на социальную деградацию, даст мне формальное право выражать мое мнение, то помилуй Бог, меня мало волнует право издать какой-то предсмертный вопль. И, наоборот, если режим будет проводить благоприятную для моего благополучия политику, но при этом просто заткнет мне рот, это ничуть не убавит моего поневоле молчаливого восхищения этим режимом» (В. Цыбурский) «Движение за действительную свободу рождается снизу», – считает доктор экономических наук Александр Бузгалин. Интеллигенцию мало интересуют то протестное движение трудовых коллективов против собственников, которые подмяли под себя тысячи предприятий, лишив простой рабочий люд элементарных прав и свобод (а ведь кроме интеллигенции в стране есть еще рабочие). Эту борьбу они хотели перевести в открытую, честную дискуссию с собственником. Мера интереса журналистики к способности этих простых людей защищать свои права – это и есть свобода слова. «В отличие от того, что происходит в нашей гуманитарно-художественной интеллигенции, в стране начинает рождаться снизу движение за действительную позитивную свободу. Очень слабое, очень примитивное, но оно есть. Есть огромное количество людей, которые живут по другим законам, чем мы с вами. Если мы не захотим их увидеть и вступить с ними в диалог, нас будут бить, а мы будем в лучшем случае иногда с сожалением об этом говорить» (А. Бузгалин) Председатель Совета предпринимателей при правительстве Москвы Марк Масарский говорил об опасности воспринимать телевидение как бизнес, потому что законы существования бизнеса включают в себя в том числе увеличение прибыли, конкуренцию и уничтожение конкурентов. Ведь законам бизнеса нельзя доверять, например, ядерное оружие, а «электронные СМИ – это то же ядерное оружие. Это чудовищной силы влияние, такой способ манипулирования левым полушарием мозга, который начисто исключает правое – критическое, словесное». Валентина Федотова, руководитель Центра философии РАН, доктор философских наук назвала ТВ «профессиональным эксплуататором всякой отсталости в российском народе». «Пиплы хавают», и ТВ идет на то, чтобы давать самые тупые вещи в своих программах, всякая интеллектуальная программа или фильм идет после часа ночи. «…ельцинская свобода слова была самой большей, которую мы видели в своей жизни. Но эта свобода слова была элементом анархического порядка, и говорить можно было все, что ты хочешь, безо всякой действенности слов. Я абсолютно убеждена, что сейчас происходит полное поражение ельцинской свободы слова, при которой Васька слушал, да ел, приватизировал и присваивал, в то время как мы говорили, говорили и говорили. И вместо свободы действенности слова, с моей точки зрения, происходит и уменьшение этой свободы слова. То есть слова хочется привести в соответствие с определенной деятельностью, с реакцией на них». По мнению публициста Вадима Белоцерковского, СМИ должны быть кооперативными, они не могут принадлежать ни капиталу, ни власти, а принадлежать трудовому коллективу телевизионного канала или редакции. «Это слишком важный орган для нашей страны, которая пытается стать демократической, но никогда ею не была, равно как к капитализму Россия не способна. К сожалению, кооперативные СМИ «сегодня утопия для России, потому что интеллигенция этого не понимает почти совсем, народ пассивен, задавлен, потерял способность себя защищать, в значительной степени потерял способность и солидарности.» Каков же выход из многоплановой противоречивой проблемы свободы слова в нашем государстве? Очевидно, что нет свободы без СМИ, но так же очевидно, исходя из либеральной концепции «нет свободы без собственности», что обладание свободой возможно только тогда, когда есть собственность, в данном случае на СМИ. «Надо, чтобы собственность либо принадлежала всем, я имею ввиду СМИ, и тогда мы получим политическую свободу выражения мнений, либо увеличить количество частных собственников до такого предела, чтобы каждый мог прийти на частное СМИ и высказать свою точку зрения. Другого выхода я не вижу. Один вариант социалистический, другой – либеральный. Столкновением двух парадигм и будет развиваться наше общество». (В. Федотова) О том, что СМИ по определению не могут оставаться в частных руках, говорил Абдусалам Гусейнов, замдиректора Института философии РАН, потому что «информация, точно так же, как знание, есть такая вещь, которая по определению не может функционировать в режиме частной собственности. Но можно ли отделить одно от другого? Вот вопрос, над которым надо думать. Опыт наш показывает, что этого сделать нельзя». В информационной цивилизации, кто владеет информационными средствами, тот, действительно оказывает реальное влияние на людей, поэтому чем дольше, тем острее идет борьба за СМИ, посредством которых можно прийти к власти и манипулировать ею. Если государство хочет быть сильным, оно не может позволять отдельным корпоративным группкам (владельцам СМИ) осуществлять подобное влияние, хотя здесь возникает опасение за свободу слова. В этой связи усиливаются роли интеллигенции в обществе. В. Стегин призывает на помощь в осмыслении этой проблемы идею философа Г.И. Наана (ж-л «Власть и дух»): общество, представляя целостный организм, имеет в своей генетике две стороны. «Одна, связанная с необходимостью изменения, мутации членов общества. А вторая с их сохранением и воспроизведением того, что есть. Так вот по мысли Наана, воспроизведение и сопряжение – дело бюрократии, т.е. государственной власти, они обеспечивают сохранение вида. А мутации вносит интеллигенция. Ее предназначение не во власть идти. Идя во власть, она становится бюрократией. А ее предназначение – менять культуру, вносить путаницу в культуру. Возникает конфликт: власть всегда стремится оградить себя от новых идей и от критики своих действий, сделать так, чтоб ничего этого не было. И поэтому она начинает ущемлять интеллигенцию. А поскольку у интеллигенции нет никаких рычагов и институтов для защиты, то понятно, что власть всегда выигрывает. Свободная пресса – как раз защита интеллигенции от бюрократии. В XX веке в демократических обществах эти процедуры отработаны. Но сейчас, коль скоро СМИ в глобальном масштабе становятся могучим средством формирования добровольно-принудительных типов поведения и поскольку мощные корпорации, национальные и транснациональные, в этом заинтересованы, здесь возникает колоссальной сложности проблема: возможна ли вообще в этих условиях свободная пресса?» (В. Стегин) Профессор Дипломатической академии Владлен Сироткин напомнил об опыте Франции и Англии относительно соотношения свободы слова и собственности на средства массовой информации. Во-первых, там существуют наблюдательные советы. Во-вторых, многие печатные издания акционированы обществом известных журналистов. Например, газета «Монд» (Франция) находится в собственности коллектива, и никакие олигархи не могут оказать на нее влияния. Одной из предпосылок вседозволенности (имитации свободы слова), которую позволяют себе некоторые СМИ, член-корр. РАН Н. Лапин назвал следование большинства СМИ принципу корпоративности, когда журналисты по возможности не вступают в полемику друг с другом. О том, что в сегодняшней России ни государство, ни СМИ не защищают ни гражданина, ни национальных интересов, говорил доцент Высшей школы экономики В.Махнач: «У нас ведь в самом деле как бы свободная пресса, как бы государство, как бы власть, как бы оппозиция – сплошной набор бесконечных «как бы». Нужна ли свободная пресса каждому гражданину или правы те, кто доказывал, что только интеллектуалу? Нет, каждому, кто получил удар резиновым демократизатором. Безусловно, каждому и каждый это понимает. Потому что наличие прессы более или менее разномастной увеличивает способность к огласке гражданина, группы граждан, корпорации и т.д. Но пресса эту функцию не выполняет. Она категорически отказывается интересоваться этими демократизаторами. Пресса не способствует формированию гражданского общества». (В. Махнач) Многие участники дискуссии согласились с тем, что базовые ценности российского общества находятся за пределами интересов СМИ. Важнейшие проблемы, обсуждение и решение которых формирует гражданскую позицию, отсутствуют в печати и на ТВ. Каждый раз, когда речь заходит о глобальных проблемах построения демократического общества, конструктивная информация заменяется «информационными шумами». Например, в теме распределения собственности ни власть, ни пресса не способствуют, чтобы возможно больший процент членов общества стали собственниками. В оценках отношения Центра и регионов пресса пугает тоталитаризмом или сепаратизмом. Но эти проблемы, как и многие другие, гораздо многогранней, глубже. Несомненно, демократия выстраивается только снизу. «…свободная пресса хороша, даже более того, драгоценна тогда, когда мы относимся к ней как к одной из разновидностей сфер обслуживания, как к полиции. Если пресса, как и полиция, становится властью, общество в опасности». Это особенно актуально для России, где общество не подготовлено к защите от «манипуляции сознания» со стороны СМИ. В этой связи В. Третьяков приводит ситуацию с президентом Америки Клинтоном и небезызвестной Моникой Левински. Темой их отношений были заняты все американские СМИ, она была вынесена на разбирательство Сената. Но как только встал вопрос об импичменте президенту Америки, все сразу замолчали, потому что сработал инстинкт самосохранения общества: отставка законно избранного президента могла нанести вред национальным интересам Америки. В. Третьяков подчеркнул, что в колоссальной силе СМИ, а тем более силе общенациональных телеканалов, мы все убеждаемся во время выборов. Всем памятно, как с помощью ОРТ победило «Единство»: еженедельно выходящий на экран журналист фактически уничтожил очень сильные позиции столичного мэра. В свою очередь, именно благодаря СМИ на политическом небосклоне взошла новая звезда президента России. Телевидение является самым сильным политическим оружием, прежде всего, в силу его всепроникновения и специфических средств воздействия. Бывший редактор «Независимой газеты» отметил клановость и закрытость ТВ, упомянув о существовании на «старом НТВ» «черных списков», в которые внесены издания и люди, не желательные для появления на экране. «Газеты сегодня ничто в сравнении с ТВ. Газета звучит только тогда, когда ее процитируют на телевидении. Это заставляет газеты добиваться благосклонности общенациональных каналов. Поэтому любой журналист из газеты, почти любой, побежит с радостью на любой телеканал, куда бы его ни приглашали. Телевидение сегодня, безусловно, колоссальная машина по изготовлению разных продуктов, в том числе, продукции под названием «свободная мысль», «свободное слово» и так далее. Но и пропаганда – безусловно, и манипуляция, безусловно» (В. Третьяков) По мнению В. Третьякова, свобода распространения информации, свобода электронной прессы – это, в том числе, и проблема национальной безопасности. Поэтому газеты могут принадлежать кому угодно, но ТВ...? К тому же, не надо путать свободу слова и свободу распространения информации. «Свобода слова должна быть абсолютной, а вот свобода распространения информации, свобода прессы – это оружие. На Западе умеют найти механизмы, которые снимают эти проблемы, сохраняя видимость демократии, а иногда и в целом демократию». (В. Третьяков) Можно ли говорить о свободе вообще как о реально существующей в мировой истории? Может быть, «свобода только одна из великих иллюзий, владеющих человеческим сознанием»? Такой философский вопрос поставил перед участниками дискуссии Вадим Межуев. Можно ли искать ее в современном обществе? Опыт XX века показывает, что не только в России свобода слова находится под вопросом. «Я не считаю, что современный Запад движется по пути свободы, да и сам он так не считает, когда говорит о себе. Возникшее на Западе массовое общество сделало главной своей ценностью ценность власти. Кто сегодня герой дня? О ком больше всего пишут в прессе? Кого в первую очередь показывают на ТВ? Это люди власти, не инакомыслящие, не борцы за свободу, а властная элита находится в центре общественного внимания» (В. Межуев). Приведенная в сокращении дискуссия была последней столь обширной и представительной по составу участников, по многообразию и уровню поднятых в ней вопросов относительно СМИ и демократии в России. И если уход команды Евгения Кисилева с канала НТВ активно обсуждался в прессе, то изъятие канала ТВС из российского информационного пространства закончилось простым отключением шестой кнопки и не получило столь широкого резонанса в российском общественном дискурсе. В интервью «Нью-Йорк Таймс» президент России В. Путин, отвечая на многие вопросы западных журналистов, коснулся и свободы слова в России, по его мнению напрямую связанной с экономической независимостью прессы: «Для того чтобы обеспечить реальную свободу прессы, мы должны обеспечить возможность экономической независимости СМИ, и мы настойчиво будем это делать, и всячески будем поддерживать реальную независимость прессы, даже если нам не нравятся те идеи и те мнения, которые высказываются в СМИ» («Время новостей», 07.10.2003 г.). Президент не отрицал, что государству удалось подчинить себе многие национальные средства массовой информации, но продуктивней ли было для общества, если бы они остались в ведении олигархов, которые, выдавая свои групповые интересы за общенациональные, транслировали их через контролируемые ими СМИ. По сути была предпринята попытка создать в России систему олигархического правления людьми, разбогатевшими в одночасье. «Их государство назначило миллиардерами: просто раздало государственное имущество практически бесплатно… Они люди умные, пронырливые, они прекрасно поняли, как можно манипулировать общественным мнением, и по сути, также, как поступили с природными ресурсами, начали поступать и со средствами массовой информации, с общественными национальными каналами телевидения, и так далее, подчиняя их своим групповым интересам, подменяя общенациональные интересы групповыми» – таким образом сформулировал суть государственной информационной политики В.В. Путин. Напрямую с зачисткой информационного поля, попыткой «построить» по вертикали общественное мнение либеральная пресса связывает реорганизацию Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМа), открытого в горбачевскую перестройку пятнадцать лет назад и задуманного как «Гэллап» – исследовательский центр с очень высокой репутацией. За эти годы руководителю ВЦИОМа Ю.А. Леваде удалось создать высокоавторитетную фирму, которая в результате акционирования сегодня оказалась в руках госсударства. Безупречный профессионал Ю. Левада стал не нужен как руководитель. «Левада – великий социолог, он работает с цифрами, но видит дальше и больше. Бесстрашный, спокойный, мудрый Юрий Александрович честно и скромно пытается выяснить, имеет ли наше общество свое мнение, и где и когда случается в обществе гражданин? Ну, конечно, тем, кому на выборах 2003-2004 нужна не просто победа, а очень оглушительная, убедительная и предсказуемая победа, такая, чтоб аж зашкаливало, чтобы все вокруг только пело и ликовало, ни к чему называть вещи своими именами. И мы, общество, должны определиться, чего хотим сами от себя… Репутации или имиджа?» (З. Ерошок «Новая газета», № 57, 2003 г.) Если в течение двух лет после «Норд-Оста» газетные полосы демократических изданий были заполнены тревогой о сужении информационного пространства, то в подведении итогов политического сезона 2004 года уже прозвучали вполне оформленные позиции известных российских журналистов. «Политической жизни в России больше нет и будет она теперь не скоро» (Д. Быков); «Состояние российского общества значительно хуже, чем десять лет назад… В России остался один публичный политик – это президент Путин» (С.Сорокина); «Власть целей не формулирует и у нее нет сколько-нибудь звучного и непротиворечивого плана общенациональной работы» (А. Привалов); «Цензура на федеральных каналах из факта известного, но официально оспариваемого, стала фактом очевидным и публично доказываемым» (И. Яковенко); «Журналистика переступила нравственный порог» (А. Симонов) То, что происходит в последние годы со средствами массовой информации в России, по мнению многих аналитиков, свидетельствует о росте государственного давления и самоцензуры в их рядах. Недавнее увольнение с канала НТВ популярного ведущего Леонида Парфенова и закрытие его программы «Намедни» называют классическим выражением этих тенденций. Однако подавляющее большинство телезрителей никакого неудовольствия по этому поводу не проявило, им оказалось безразлично выйдет «Намедни» в эфир или вместо него покажут кино. Исследуя проблему независимых СМИ , как одного из фундаментальных институтов демократии, эксперты Института открытой экономики А. Кунов, А. Ситников, С. Шульгин выделяют одним из главных факторов развития независимых СМИ качество национального благосостояния. Сравнение 124 стран по уровню дохода и степени независимости СМИ показывают, что богатые страны имеют в основном свободную прессу и телевидение, тогда как бедные страны значительно отличаются друг от друга по степени независимости СМИ. Аналогичная градация существует и внутри России, где большая степень свободы слова отмечается в экономически сильных регионах. Тем не менее, согласно выводам института «Общественная экспертиза», с 2001 года в России практически не было регионов, где существовали бы благоприятные условия для независимых СМИ. «Конечно, общественный спрос на демократические свободы – далеко не единственный фактор, определяющий темпы развития этих свобод. Трудно предсказать, например, как далеко могут пойти политики и государственные чиновники, если захотят ограничить доступ к определенным видам информации. Сложно также ожидать спонтанного формирования другого условия свободы слова – подлинно конкурентной среды на информационном рынке. Тем не менее мы рискнем утверждать, что попытки государства, федеральных и региональных властей препятствовать существованию независимых источников массовой информации рано или поздно войдут в противоречие с предпочтениями богатеющей части населения. Спрос на свободу слова, поддержанный ростом доходов людей, может стать одной из опор демократии в России.» А. Кунов, А. Ситников, С. Шульгин, «Отложенный спрос на свободу слова», («Эксперт» №24, 4.07.2004 г.) Есть ли связь между уровнем свободы и уровнем потребления? – спрашивает Леонид Радзиховский. «Одна, скептическая, часть общества считает, что связи нет вовсе никакой, поэтому на политику надо вообще плевать. Другая, более ответственно-патриотическая, часть общества знает, что связь есть – обратно пропорциональная. Соответственно, в видах спасения России и русского народа требуется немедленно прекратить разнузданную вакханалию свободы, от которой задыхается наша страна, требуется усилить наше слабенькое государство, начать (наконец-то!) вести пропаганду здорового патриотического способа – жизни, мыслей, секса… Поэтому мы живем – как мы. <…>Америка судит своих солдат, пытавших иракцев. Крик по этому поводу стоит на всю страну, министр обороны, госсекретарь, президент, пыхтя, как мальчики, пойманные на рукоблудстве, оправдываются в Конгрессе примерно, как Клинтон оправдывался, на потеху всему миру, из-за Моники. Наш суд присяжных оправдывает спецназовцев, убивших шесть безоружных чеченцев. Провокационное предложение создать комиссию по «Норд-Осту» патриотические избранники народа с грохотом прокатили. А потом уже и народ прокатил на выборах тех предателей, кто посмел это предложение внести. Через 10 лет после убийства Холодова отставной министр Грачев нежданно изволил явиться в суд (от скуки?), чтобы презрительно – гордо глянуть на судей Холодова, объяснить, что ему наплевать. Таков уровень производства и потребления свободы у них – и у нас. Это нормально, у каждого свои традиции». Л.Радзиховский («Русский курьер», 5.05.2004г.) Об этих самых неистребимых наших «традициях», прочно засевших в генетической памяти целой нации написал Станислав Рассадин. «Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам». Представьте, Ленин. 1914 год. «О национальной гордости великороссов». Как ни крути – о гордости! При всей ленинской неискупимой вине перед Россией можно гадать, а то даже и угадать, как бы он воспринял картину… Ладно, оставим народ, который он презирал, интеллигенцию, которую ненавидел. Но – его «старая гвардия», сперва принявшаяся лизать сталинский зад, а потом, будучи послана этим «Лениным сегодня» на смерть, продолжавшая славить его… Вопрос на засыпку: коли так, каковы же вскорости будем «мы все»? Во что превратимся мы с вами, то есть общество в целом, если избираемая нами «элита» хищно высматривает в российском прошлом традицию… Уж разумеется, не гриневских понятий личной чести и общего долга. Нет, говорю, тут привлекательна совсем иная традиция, а именно… Впрочем, не умея сказать выразительнее, почтительно и благодарно присоединяюсь к Владимиру Ильичу». Ст. Рассадин, «А Ленин опять впереди» («Новая газета»,19.07.2004 г.) Оценивая содержание печатных и электронных СМИ последних лет многие аналитики сходятся к тому, что большая часть информации отражает исключительно активность власти. Из информационного пространства выпали насущные проблемы общества. Наиболее полно анализ весеннее-летнего медийного сезона 2004 года сделал Александр Привалов. «Оставим в стороне нежелание или неумение медиа и экспертного сообщества присматриваться к низовым общественным движениям, хотя бы к тем же акциям протеста, пока они не доходят до голодовки, – это предмет для отдельного разговора. <…>По известной формуле Ренана, жизнь нации – это ежедневный плебисцит. Имеется в виду, разумеется, не беспрестанное хождение на референдумы, устроенные по рецепту А.Вешнякова. Речь о том, что нация существует постольку, поскольку имеет согласное представление о стоящих перед ней целях, о повседневно создаваемом ею собственном будущем – и общность этого представления, уверенность в правильности и значимости сообща решаемых задач должны вырабатываться и проверяться все время, буквально каждый день. <…>С такой точки зрения нынешние ленты новостей пришлось бы понять если ни как уклонение деятельной части общества от участия в этих самых повседневных плебисцитах, то, по крайней мере, как ее отказ от участии в формировании их повестки, в постановке общих для страны целей». А. Привалов «О нации и ее новостях», (ж-л «Эксперт» №24,2004 г.) Что такое честная журналистика в наше рыночное время? Можно ли называть журналистами пиарщиков? И как быть с теми, кто, работая в СМИ, не признает профессиональную этику? Эти вопросы поднимались в обширной дискуссии, прошедшей на страницах «Литературной газеты». Ее открыли Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности и Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» («ЛГ» №1, 2004г.) продолжили публицист Виталий Третьяков («ЛГ» № 3-4), журналист Сергей Золовкин ( «ЛГ» № 5), писатель Александр Ягодкин («ЛГ» №6) и в № 9 обозреватель «ЛГ» Анатолий Друзенко. Девятнадцатый номер газеты был посвящен читательским мнениям. Обсуждение проблем российских массмедиа завершили Игорь Гамаюнов, шеф-редактор отдела «Общество» «ЛГ» и Андрей Дмитровский, старший преподаватель кафедры журналистики Орловского госуниверситета. («ЛГ» № 20) Остановиться на столь представительной по количеству и качеству участников полемики имеет смысл еще и по тому, что со времен уже упомянутого нами заседания клуба «Свободное слово» (май 2001 г.) подобного интеллектуального форума, где были бы сформулированы важнейшие для осмысления дуэта «СМИ и общество» вопросы, не проводилось. Тем более, что за последние четыре года острее зазвучала тема свободы слова в современной России, но здесь скорее больший интерес участников был обращен к проблемам профессионализма, содержательного наполнения массмедийного пространства, нравственно-этическим нормам журналистского сообщества. Ведущим мотивом дискуссии стала мысль о том, что «в новых условиях, когда разные мнения жизненно необходимы, журналистика неизбежно станет инструментом обмена конструктивными идеями, несмотря на сопутствующие этой профессии болезни…» В числе недугов «четвертой власти» называлась подмена основной функции журналистики, когда исследование жизни вытесняется «шоу-фантасмогорией по мотивам жизни». «В результате даже вполне разумные попытки адекватного расследования серьезнейших социально-экономических проблем, приправленные «остреньким», заканчиваются позорным провалом... Состояние морального и правового нигилизма – вот пожалуй невеселый диагноз, которого заслуживает нынешняя журналистика. Из чего и проистекают ее беды. Одна из них (на мой взгляд, самая опасная) – это деструктивность многих публикаций. И без того сложная социальная ситуация, коими полна наша жизнь, накаляется ими до предела. На традиционно русский вопрос «кто виноват?» авторы худо-бедно еще пытаются ответить, а на «что делать?» дыхания не хватает. Как в песне Высоцкого: «Вдоль дороги все не так, а в конце – подавно!» И – ни слова больше. <…> «Перо» журналиста становится лживым даже тогда, когда он сообщает полуправду, умалчивая о чем-то существенном, провоцируя тем самым потребителей своей информации на конфликт. В то время как в самой сути нашей профессии заложена функция конфликтолога, обязанного исследовать ситуацию не с целью взорвать ее, а найти способ решения проблемы. Политический пиар и журналистика! Как разграничить эти два понятия, которые часто (особенно в предвыборных баталиях) сливаются воедино, становясь мощнейшим оружием манипуляции сознания? Андрей Дмитровский ратует за ужесточение уголовной ответственности журналистов за клевету. Кроме того, он предлагает в каждой области (субъекте РФ) создать при Союзе журналистов Коллегию журналистской этики, в которую смог бы обратиться любой гражданин, посчитавший действия или публикацию журналиста не соответствующими Кодексу чести. В компетенции Коллегии могут быть поэтапные меры, вплоть до полной дисквалификации журналиста, скомпрометировавшего свою профессию, без права его работы в любом органе СМИ. «Совершенно ясно, что пиар и журналистика профессии разные, хотя и находятся в ближайшем родстве: и те, и другие должны рассказывать людям правду о происходящем вокруг, помогать аудитории ориентироваться в жизни. Но отвечать, как за клевету и оскорбления, так и за умолчания, приведшие к тяжким последствиям, и журналисты, и пиарщики должны также как все. …Турецкие журналисты, по словам Алексея Симонова, уже сделали подобную попытку, организовав «общество людей, говорящих правду». Появление в нашей стране журналистских коллегий станет первым шагом к более глобальной цели – созданию в стране атмосферы национальной беседы, что сплотило бы нацию в едином созидательном действии. Конечно, они не решат всех наших проблем, но помогут удалить из столь важной сферы деятельности, как информационная, наиболее «беспредельных», «диких» журналистов, деятельность которых порочит и без того весьма подмоченную сегодня репутацию журналистской профессии». А. Дмитровский («Говорящие правду», «ЛГ» №21, 2004 г.) Феномен телевидения породил новый, ранее не существовавший в журналистике, жанр, теперь активно вытесняющий с экрана классические, рожденные в печати, журналистские жанры – информацию, репортаж, интервью и комментарий. Этот новый жанр журналистики называется игра. Появление его в российских СМИ Виталий Третьяков объясняет приходом в нашу журналистику западной массовой культуры, в недрах которой и родилась игра как жанр журналистики, постепенно проникнув даже в чисто информационные и аналитические передачи. Яркие примеры этого – авторская программа Леонида Парфенова «Намедни» и руководимая им «Страна и мир». Естественным будет отнесение к разновидностям игры на ТВ непосредственно игровых передач, но к ним же сегодня примыкает и ток-шоу. Аналитические программы, претендующие на обсуждение серьезных общественных проблем («Свобода слова», «Основной инстинкт», «Времена») базируются на игровой основе, где ведущий (модератор) – главный герой игры. В. Третьяков подробно анализирует как в этих политических ток-шоу «процесс выявления победителя замаскирован, спрятан от аудитории, ведущему приходится и определять победителя, то есть быть судьей.» «Владимир Познер, ведущий чрезвычайно серьезной телеигры «Времена» (под жанр ток-шоу) время от времени говорит присутствующей (зачем?) в студии публики: «Поаплодируйте этому ответу!» Роль журналиста-ведущего всех этих «телеигр» вызывает у Виталия Третьякова ассоциацию со старым советским термином массовик-затейник. «Журналистика довольно быстро стала профессией для масс, хотя и не была таковой в младенчестве. Будучи в нежном возрасте, журналистика работала на элиту. Как только журналистика, особенно через ТВ, охватила своим влиянием фактически 100 % взрослого и детского населения развитых стран, она почти полностью переключилась на работу с массами. А там, где массы, там игра превалирует над серьезным делом и серьезным искусством, каким, в частности, одно время пыталось стать телевидение. <…> Игра не предполагает содержательного или временного опережения конкурентов из других СМИ вообще. Ведь сама она практически никак не связана с тем, что происходит вне студии, и тем более в ходе игры не рождается внешних по отношению к журналистике событий. Эксклюзивное интервью, статья или журналистское расследование могут стать поводом для возникновения абсолютно новых или неожиданных поворотов в политике или общественной жизни. Разумеется, благодаря содержанию. В игре превалирует форма, содержание же, в принципе, всегда одинаково. <…> Жанр игры нельзя считать ущербным, но можно низшим – это жанр масскульта и массовой журналистики. Он не создан искусственно, а родился из нормальных человеческих потребностей. Другое дело, что продюсеры, менеджеры и журналисты ТВ искусственно раздули рамки этого жанра за пределы, отведенные ему нормальной общественной потребностью. Видимо, жанр игры является еще и жанром – заменителем более высоких жанров, когда в журналистке возникает дефицит людей, умеющих работать в серьезных жанрах, а в обществе – дефицит серьезных идей». В. Третьяков «Играющая журналистика» («ЛГ» № 14, 2 04 г.) Размышление в ходе дискуссии о свободе слова в российских регионах воронежского писателя Александра Ягодкина отражают действительную картину «провинциальной демократии». Скорее эта тема более злободневна для Москвы. Как иронично отмечает автор «там юристы, правозащитники, и заграница недалеко, а до Страсбурга и Европейского суда вообще рукой подать. Иностранцев полно, перед которыми надо блюсти цивилизованные манеры. А провинция что – чем дальше в лес, тем толще административные партизаны.» Миф о равенстве всех граждан перед законом в провинции превращается в суровую прозу жизни. В недавнем прошлом региональный журналист, я очень хорошо понимаю Ягодкина. Мне пришлось уволиться из ГТРК Кабардино-Балкарии за очень безобидный сюжет по культуре, который «рассердил» местное руководство. Здесь власть можно только любить, если не любить, то молча. Фрондирующим журналистам быстро напомнят, кто в доме хозяин. Послушным выдадут премию «прямо из кормящих рук». «Сегодня редкий журналист отваживается в провинции говорить в адрес власти нехорошие слова. Налаживается прежняя советская благодать: по всем каналам и страницам города идут репортажи типа «Вот спасибо, дай Бог тебе здоровья, барин, дозволь ручку поцеловать». Лишь изредка какой-нибудь отщепенец открывает полог, и оттуда такое вылезает… В провинции это случается не в местных, конечно, СМИ, а в каких-нибудь региональных выпусках федеральных изданий или телеканалов. Осталось еще и уголовную ответственность ввести в постоянный обиход, чтоб власть окончательно прищемила хвост разгулявшейся было гласности! Знаю двух воронежских тележурналистов, которые пытались заглядывать камерой на вторую сторону медали. Давно уже закрыли их передачи. Иногда мы встречаемся, но я лишь однажды спросил, как именно брали их за интимные места. Больше не спрашиваю: достаточно было один раз увидеть их темнеющие от вопроса глаза. Вопрос о журналистской солидарности в подобных случаях не возникает. Какая может быть солидарность в стаде, из которого тебя в любой момент отведут на мясокомбинат? Власть надежно «овладела» провинциальной свободой слова. И вопрос об ответственности за это самое слово неуместно предъявлять самим журналистам». А. Ягодкин ( «Право на молчание», «ЛГ» № 6, 2004г.) Многочисленные отклики читателей, вызванные дискуссией, свидетельствуют о том, что рядовой получатель информации достаточно критично оценивает современное состояние СМИ. Желание объективности, беспристрастности, интеллектуальности, глубокого анализа общественных процессов – главная потребность нормального гражданина своей страны. Приведем только некоторые из читательских писем. «Предлагаю учредить новое издание, свободное от недостатков современной прессы – назвать его, например, «Только факты» или «Без комментариев», где публиковать сведения о предвыборных обещаниях губернаторов и доходах и имуществе государственных чиновников. Интересная нарисуется картина». «Кажется очевидным, что идеальное издание должно: 1) рассказывать о самоотверженном труде; 2) повествовать о буднях «простых» людей; 3) насаждать нравственность и культуру; 4) воспитывать патриотизм; 5) пропагандировать общенациональные цели. Скажите: вы точно уверены, что в самом деле будете ЭТО читать? Что толку бранить прессу, которой вменяемая часть населения не посылает внятных сигналов, что она хотела бы в ней видеть. Точнее, что она хотела бы ПОКУПАТЬ. В отсутствие этих сигналов печать поневоле ориентируется на невменяемую часть населения, которую и подсаживает на иглу своими похабными изданиями. Горько, что проделывается это с родостным визгом». «В большинстве своем нынешняя российская пресса отражает всю духовную нищету общественных и политических процессов и их исполнителей. Нет в обществе людей (из тех, что на виду, конечно), для которых интересы Родины, жалкая участь большинства населения были бы важнее интересов собственного кармана. Не видно государственных и политических деятелей – честных, смелых, бескомпромиссных, обеспокоенных судьбой страны и ее будущим. Парламентские скоморохи, нувориши, или, как их называют, олигархи, и их карманная, продажная пресса – это шутовской колпак с торчащей клоунады на ярмарке политической суеты». «Беда наших СМИ – отсутствие интересных аналитических материалов и критических статей о современной общественно-политической жизни. Как будто нет в стране народа, а есть только правительство, попса, мафия и олигархи. Народ только в рубрике «Происшествия»». «В сегодняшней прессе мне «нравится» почти полное отсутствие какой-либо мысли. «Вихрь мусора», как говорил Салтыков-Щедрин». Серьезным предупреждением свободе слова в России стал новый законопроект о средствах массовой информации, подготовленный в 2004 году Индустриальным комитетом. Пока он не получил еще широкого обсуждения в обществе, но некоторые специалисты в области СМИ уже высказали о нем свое неоднозначное мнение. Впервые о необходимости принять новый закон о СМИ заговорили в июне 2002 года на конференции «Индустрия СМИ: направление реформ» – самом представительном мероприятии СМИ со времен объявления гласности. В здании мэрии на Новом Арбате собралось около 800 человек – руководители, владельцы, журналисты центральных и региональных СМИ России, а также представители смежных со СМИ областей. Именно тогда прозвучал нашумевший доклад министра по делам печати Михаила Лесина о том, что государство должно снизить свое присутствие на рынке СМИ. Он пообещал уйти со своего поста и ликвидировать министерство в течение двух лет. По его замыслу в России нужно оставить по одному государственному СМИ – телеканал, газету, радиостанцию и информагентство. Для написания проекта закона была создана лоббистская группа. В итоге появился Индустриальный комитет СМИ, состоящий из руководителей центральных СМИ. В сентябре 2002 года его президентом стал гендиректор Первого канала Константин Эрнст. Все заседания в рамках комитета были закрыты для журналистов. Напоминая об этом «Газета» (19.05.04 г.) предоставила возможность высказать оценку законопроекта известным российским журналистам. Директор Центра правовой защиты интеллектуальной собственности Владимир Энтин, один из авторов ныне действующего закона о СМИ и автор закона об авторском праве отметил, что предложенный вариант расширяет инструментарий воздействия на СМИ. Изменения, внесенные в ныне действующий закон о СМИ, по его мнению, отражают два вида интересов. Первый из них – увеличение полномочий регулирующего органа. Отныне правопреемник Минпечати сможет не только выносить предписания и предупреждения, но и самостоятельно (а не через суд, как было раньше) приостанавливать его деятельность – в том случае, если СМИ подозревается в связях с террористами или обвиняется в экстремистской деятельности. Создается еще одно беспрецедентное поле для деятельности регулирующего ведомства (сейчас эти функции – прерогатива судебной власти) – следить, не нерушают ли СМИ законные интересы граждан. А вот о том, как эти интересы понимать, пока ничего не известно. И хорошо, если это в итоге будет предметом широкого публичного обсуждения, а не содержанием министерской инструкции или сферой применения «телефонного права». «Если относится к законопроекту не как к бумаге, которая стерпит все, а как к нормативному акту, то он наводит на грустные размышления. Как и любой агрегат, закон со временем устаревает. Но никто не предлагал пока делать колесо квадратным только потому, что на круглом ездили лет двадцать назад, а то и более. Американцы не торопятся отменять Первую поправку к Конституции США, которая запрещает принимать законы, ущемляющие свободу печати, в связи с изменившимся раскладом политических сил. Французы довольствуются точечным изменением закона о печати, который был принят еще в 19 веке и о котором ехидничал еще Бомарше. А этот проект крутится вокруг увеличения срока действия лицензий на вещание и укрепления полномочий профильного министерства». В. Энтин («Газета», 19.05.04 г.) Одно из главных отличий нового законопроекта в области прав журналистов состоит в том, что конфиденциальность источника информации исчезает. Теперь заставить журналиста назвать источник будет легче. Все эти, возникшие непонятным образом изменения, ущемляют не права журналистов, а право на получение информации то есть, читателя, зрителя, слушателя. «Как будто не журналистов нужно оградить от информации, а все население» – резюмирует А. Венедиктов, член Индустриального комитета. «Я вошел в комитет после захвата заложников на Дубровке когда понял, что сообществу нужно консолидироваться и не отдавать на откуп чиновникам выработку правил саморегуляции. Я действительно против нового закона, но в его политической части. Сфера обслуживания населения – развлечением либо информацией – не требует нового закона, все и так хорошо регулируется! Вторая часть связана с бизнесом СМИ, и здесь, я считаю, требуется новое законодательство. Но я буду драться! Думаю, сам факт внесения нового проекта позволит поговорить обществу о цензуре и об этических нормах журналистики в 21 веке, о том, какие СМИ нужны и для чего. Нам говорят, что наступила новая эпоха борьбы с терроризмом. А я напомню, что ни в одной стране мира, подвергнувшейся террористическим атакам, ни в одной, где борются с терроризмом, ни в США, ни во Франции, ни в Испании, ни в Германии, в 2001 года не принято ни одного нового законодательного изменения о СМИ. <…> Закон будет оценен внешним сообществом. Ведь одна из основных претензий к России, помимо Чечни, демократических институтов, судебной системы, – состояние свободы слова. Законопроект станет определяющим для отношения к нам наших партнеров – как в ЕС, так и в «восьмерке». <…> НТВ, «ТВ-6» и «ТВС» закрывались при наличии очень хорошего закона. Это было очень подозрительным, но это были, так скажем, «случаи». Если же появится закон, который систематизирует эти «случаи», то это уже не будет только подозрением. Мы хотим быть в клубе с Зимбабве и Северной Кореей?» А. Венедиктов «Я буду драться» («Газета», 19.05.04 г.) Нынешним летом представители Думы и некоторые члены Совета Федерации подняли вопрос о регулировании сетевого медиапространства, то есть о политической, корпоративной и коммерческой цензуре в интернете. 16-17 июня в Париже прошла специальная встреча ОБСЕ, посвященная актуальным проблемам «глобальной сети». Представители мирового сообщества обсуждали вопросы взаимосвязи пропаганды расизма, ксенофосии и антисемитизма с преступлениями на почве ненависти. «Позицию России озвучил генерал ФСБ Виктор Остроухов, официально представленный как доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН. Тема выступления на сессии о толерантности звучала не иначе как «пропаганда терроризма и ксенофобии в телекоммуникационных сетях общего пользования». В докладе генерал определил, что процветанию ксенофобии, терроризму и экстремизму содействуют сразу четыре группы сетевых ресурсов, в числе которых помимо сайтов экстремистских и террористических организаций попали ресурсы нетрадиционных религиозных учений, сект, некоторых политических партий и антиглобалистов. <…> Что касается терроризма, то Виктор Остроухов высказался следующим образом: «Особо необходимо отметить, что посредством таких ресурсов, демонстрирующих сцены убийств и пыток военнослужащих и мирных жителей, проводится политика широкомасштабного, информационного террора». Правда, генерал не уточнил, различает ли он в данном случае журналистскую и террористическую деятельность. В заключение профессор Остроухов предложил повысить международное взаимодействие в сфере контроля за содержанием Сети и привлекать к ответственности реальных владельцев наиболее одиозных интернет-ресурсов. Алексей Коротаев, постоянный представитель Международной лиги прав человека в Женеве, так оценил доклад российской делегации: «Я не знаю, отражает ли это выступление официальную позицию Российской Федерации. Я искренне надеюсь, что нет». («Новая газета» № 45, 04 г.) Попытку выстроить систему контроля за содержанием в интернете идеолог одного из крупнейших в России интернет-холдингов Иван Засурский объясняет реальными проблемами в Сети. Действительно, в ней есть и порносайты и программы с компроматом, словом, существует «беспредел», но бороться с ним глобально – бесперспективно. С этим проще разбираться локально. Кроме того И. Засурский видит в попытке цензуры Интернета «лукавое» желание проконтролировать свободный поток информации, которую сегодня поставляет в Сеть одна из самых либеральных в России компаний «Рамблер». Если глобальный рынок, как получатель информации о России, заметит какое-то давление на компанию, это сразу нивилирует ее как источник информации. К сожалению, «в России все, что имеет политическую окраску, сразу оказывается в опасной зоне, потому что тут же начинается регулирование, лицензирование.» Если закон будет сформулирован и, не дай Бог, начнет действовать «значит просто произойдет отток медийных активов в интернете в другие страны». «Они просто реально исчезнут из-под юрисдикции России. А те, которые останутся, – мы, например, – не можем уйти, у нас здесь телевизионный канал – мы потеряем в конкуренции. Это нас убьет. Мы перестанем быть собой, играть какую-то серьезную роль. Это страшно очень для наших инвесторов, для владельцев компании, но это еще страшнее для тех, кто принимает закон. Потому что их цель не будет достигнута. Мы же находимся в глобальной ситуации. Мы имеем реальность свободных информационных потоков, которые невозможно никак придавить или остановить. <…>Эволюция СМИ происходит в сторону взаимодействия с аудиторией. Сейчас самые большие, самые крутые, самые доходные проекты в мире, самые долгосрочные и успешные будут происходить в сфере интерактивных медиа. Интернет – это интерактивное телевидение. Сеть представляет собой очень сложный, очень интересный многоуровневый механизм, в котором сопряжены реальные люди. Тот, кто первый построит правильную архитектуру открытых медиа, где будут участвовать люди по определенным правилам, – тот возьмет большой перспективный рынок». И. Засурский Особенно красноречивым свидетельством «укрощения» СМИ стала ситуация с федеральными телеканалами. Начавшийся, как обычно, с сентября телесезон – 2004 принес совершенно новый расклад в электронных СМИ. Поскольку ТВ, как самое доступное информационное средство на виду у всех, перетрубации внутри этого массмедийного «монстра» наиболее красноречиво отразили основные виражи российской демократии. Подводя итоги последних пяти лет (1999-2004 гг.) отечественного ТВ, обозреватель «Новой газеты» Надежда Прусенкова проследила судьбу общественно-политических программ, придя к выводу, что телевидение сегодня практически отказалось от прямого эфира. «В отличии от телевидения сегодняшнего ТВ пятилетней давности было моложе и смелее, оно прямо говорило, что думало, и не боялось получить по какому-нибудь месту. Телевидение того образца не могло не говорить. И все, что могло быть сказано в прямом эфире, шло в прямом эфире. Телевидение сегодня говорить уже не хочет. Оно выдержанное, как пятизвездочный коньяк, – в год по звезде. Только совсем без политического вкуса и творческого аромата. Поэтому сегодня почти не осталось прямых эфиров. Сегодняшняя реальность – заранее прописанная». Н. Прусенкова, «Кривой эфир» («Новая газета» №49, 2004 г.) Наиболее «израненным» встречается со своим зрителем в новом сезоне канал «НТВ». Программа «Намедни», «Личный вклад» и «Свобода слова» навсегда покинули эфир. То же предрекают и детищу Л. Парфенова «Страна и мир». Удастся ли сохранится «К барьеру» В.Соловьева, тоже неизвестно. Прогнозы о дальнейшей судьбе НТВ не утешительны, они сводятся к тому, что псевдонезависимый канал перестает быть серьезным политическим игроком на телевизионном поле, со временем ему отведут роль развлекательного канала. «На НТВ «Намедни» и «Свобода слова» обозначали уровень общественной гласности. Потому их изъятие из эфира воспринимается обществом как ее поражение» – трудно согласится с этим утверждением Юрия Богомолова, общество давно уже не замечает «потери бойцов» (причем лучших), один за другим покидающих его ряды. Но его оценка ток-шоу Савика Шустера достаточно объективна. Оно, действительно, давало политизированной части общества выговориться если не непосредственно, то через тех, кто наиболее ярко и звонко артикулировал их представления о жизни, власти, социальных проблемах. «Устами Жириновского регулярно гласил вульгарный национализм, устами Рогозина – национализм более или менее цивилизованный. Благодаря словоизвержениям одних общественных деятелей выплескивалась на поверхность путинофилия, благодаря грозным спичам других вываливалась в эфир путинофобия. Ток-шоу Шустера функционировало, как клапан на котле, в котором кипятятся эмоции разного толка и пошиба – неудовлетворенность одних, ненависть и злоба других, жажда реванша третьих и т.д. Словом, улица была не безъязыкой. И есть еще одна историческая заслуга «Свободы слова» (не ее одной, правда). Она почти наглядно продемонстрировала, как за последние два-три года прокисла наша политическая элита от Зюганова до Хакамады. При недавней встрече на этот упрек Савик отмахнулся сталинской фразой, чуть-чуть переиначенной: «Других политиков у меня нет». Ю. Богомолов «Нет слов», (ж-л «Огонек» № 28, 2004 г.) «На «НТВ» разместили госзаказ», «Запломбированный канал», «От кого теперь будет не зависеть НТВ?», «Огосударствленное телевидение» – такими заголовками откликнулась на кадровые и структурные изменения НТВ демократическая пресса. Что касается «православно-патриотических» СМИ, в числе которых, к сожалению, лидирует «Литературная газета», то практическое уничтожение «либерал-телевидения» их не очень опечалило. «Можно только удивляться терпению государства, дававшего Парфенову долгие годы развивать свои проекты, оттачивать мастерство, создавать парадигму и стиль «информационного бизнеса». …Россия – это очень серьезная страна. И она не может обойтись без серьезной тележурналистики, чья цель – качественное и оперативное предоставление информации.» – таков вывод из увольнения Леонида Парфенова сделан на страницах «ЛГ» ( № 23, 04 г.). Автор этих строк – телеобозреватель газеты Александр Горбунов в другой публикации, посвященной «исследованию» передачи «К барьеру» бдительно вопрошает: «Газпром» владеет НТВ. «Газпромом» владеет государство. Не пора ли присмотреться к тому, как осуществляется эфирная политика на этом важнейшем телеканале? Кем она осуществляется? И с какими целями? («ЛГ» № 17, 04 г.) Вот, наконец, и присмотрелись! «Информиционное постранство зачищено» – такова главная суть множества публикаций нынешнего года. Особенно насторожило высказанное новым министром культуры и массовых коммуникаций Александром Соколовым желание пролицензировать электронные и печатные массмедиа, причем «на получение лицензии могут рассчитывать лишь те СМИ, которые способны компетентно освещать ту или иную проблематику». («МН» 15.03.04г.) Весенняя активность государства в регулировании информационных потоков дала возможность аналитикам жестко сформулировать конкретную ситуацию в СМИ. Наиболее полную подборку мнений на этот счет сделала газета «Известия» (5.06.04 г.) …«к июню 2004 года все федеральные телеканалы сложили с себя информационные функции и окончательно встали на пропагандистские рельсы. Государственное (в разных видах и формах) телевидение уже не притворяется ни средством информации ни даже бизнесом, коим пыталось притворяться последний десяток лет» Е. Афанасьева «Эхо Москвы» …«от грандиозной державной режесуры сводит скулы – какие же еще понадобятся краны и экраны, чтобы показать миру, стране и «главному телезрителю» величие власти? В новостях и государственных зрелищах, в дни праздников и бед, на фоне массовки из политической знати осталось только одно лицо – мужчины, который сам по себе хорошая новость». А. Качкаева радио «Свобода» …«телевидение доказало: игры окончились, теперь мы жить будем по-новому. По-новому, когда в новостях шесть сюжетов про президента и два про министров – итого восемь паркетных, немножко патоки в адрес пограничников, тонкий слой культурки и прогноз погоды.» А. Ковалева «Известия» …«у вас еще есть свобода слова? Тогда мы летим к вам» Н. Прусенкова «Новая газета» …«информационная зачистка прошла эффективно. Теперь чужие здесь не ходят – лишнего не говорят, неприятного в подробностях не показывают» И. Петровская «Известия» Довольно оригинальной воспринимается на этом фоне лекция президента Фонда эффективной политики (ФЭП) Глеба Павловского, прочитанная им в апреле сего года в Высшей школе экономики. Тема ее «Состояние политических СМИ в 2004 – 2008 годах». Политические СМИ ему не нравятся: он считает, что в стране развелось слишком много коррумпированных журналистов. Обществу же в целом политолог предсказал «период катастрофического обнаружения реальности». Между тем политическая журналистика, по его мнению, переживает кризис и пока не понятно чем он закончится. «Кризис прежде всего объясняется тем, что читатель (зритель) не получает информации о реально происходящем в стране, постоянно идет подмена понятий. Вместо анализа, опирающегося на факты, аудитории выдаются разрозненные факты, по которым очень трудно воссоздать картину в целом. Факты подаются так, как будто описываемое явление возникло только вчера, в то время как на самом деле оно корнями уходит в прошлое. Политолог считает: аналитики мало, многие журналисты рассказывают о событиях, будто вчера с Луны свалились и были не в курсе событий, происходивших раньше». («Известия» 3.04.04 г.) Эту ситуацию Павловский объясняет ангажированностью многих журналистов, поэтому значительная часть материалов прессы представляет собой скрытую рекламу. Среди СМИ, представляющих сегодня пока еще слабый монопольный бизнес политтехнолог выделяет три группы. «Первая. Собственник СМИ, близкий к власти. Вторая – собственник, находящийся в оппозиции к власти (здесь были упомянуты имена политэмигрантов Березовского, Гусинского и Невзлина). Третья – на рынке СМИ появился неконтролируемый «сектор коммуникаций». Прежде всего под это определение попадают интернет и «новые коммуникативные сообщества, складывающиеся в регионах». На них-то и стоит делать ставку. Именно они выведут из кризиса. Произойдет это, по прогнозу Павловского, в ближайшие 5 лет. Что касается ангажированности, то из этого политолог видит, в общем, очевидный выход: работать на аудиторию. Нужно увеличивать тиражи, демонополизировать рекламный рынок. А будущим политическим журналистам предстоит «вырвать у политиков право быть профессиональным журналистом». В довершение стоит отметить, что по сведениям «Известий», проблемой низких тиражей печатных СМИ в последнее время сильно интересуются в Кремле и думают над тем, как убедить российских граждан читать не только таблоиды, но и что-то более серьезное» А. Шведова («Известия» 3.04.04 г.) Подводя итоги 2003 г., газета «Совершенно секретно» посвятила состоянию российской прессы подборку, которую назвала «Усмирение СМИ». Предваряя данную рубрику, Г. Сидорова пишет: «Журналисты – тоже часть общества, в котором живут, того государства, где если уж власть, то обязательно предержащая; если политика, то до последнего патрона, если рынок – то непременно базар; если закон – то закон джунглей. И пресса – товар, вариант бизнеса по-русски. Но может ли пресса быть просто бизнесом? Расследовательская журналистика – лишь оружием в предвыборных баталиях? …Пресса и власть. Вечные оппоненты. Дым очередного сражения рассеялся. И никогда не знаешь, что это было: Бородино или Ватерлоо?» (Г. Сидорова «Усмирение СМИ», «Совершенно секретно», № 8, 2003 г.) В этом же номере газеты Алексей Симонов, председатель Фонда защиты гласности, подводит итоги состояния прессы на 2003 г.: «Свободы слова у нас и не было. Свобода слова – это социальный договор между обществом, властью и прессой. И этот договор в нашей стране не был заключен. У нас нет закона о телерадиовещании, нет закона о доступе к информации, нет закона о защите персональных данных. До сих пор не существует внятного правового треугольника, который бы определял отношение внутри отрасли, в которой сталкиваются интересы владельца, топ-менеджера и отдельных журналистов. Поэтому-то в стране до сих пор существовала практика, называемая гласностью. Дл нее придумали кучу разных определений. Самое удачное, на мой взгляд: гласность – это возможность выкрикнуть из толпы, что король голый. А свобода слова – это возможность сказать королю, что он гол до того, как он появится на площади перед народом. Мы долго надеялись, что гласность постепенно эволюционирует в свободу слова. Сегодня эта надежда уничтожена. Но начался процесс уничтожения не вчера. Поначалу гласность истрепали сами средства массовой информации. Потом отчасти и продали. Пресса была эгоистична и расплатилась за свой эгоизм. Ей вскоре показали, что СМИ сначала можно ангажировать, потом надавить на них и, наконец, попросту «построить». Еще при позднем Ельцине все государственные телерадиокомпании были объединены в единый холдинг, дабы обеспечить управляемость информационных потоков хотя бы на уровне крупнейших телекомпаний в каждом регионе. Потом уже Путин подписал доктрину информационной безопасности, суть которой заключается в защите государства от любопытства собственных граждан. Несмотря на то, что на нее не так часто ссылаются, она лежит в основе идущих сегодня в прессе процессов. То, что происходит в последние три года, – логичная, профессионально выстроенная политика. Ее задача – восстановить систему сигнальной управляемости прессы. Это когда пресса понимает, что если уничтожают ТВС, то это не только расправа с ТВС, а сигнал всем остальным. И реагирует на этот сигнал должным образом. Поэтому сейчас в повестке дня вопрос свободы слова не значится вообще. Сохранить бы гласность – ту самую возможность выкрикнуть из толпы, что король голый. А то, глядишь, толпа сама скоро начнет затыкать рот «крикунам». Только задумайтесь: за возвращение цензуры выступают более 50 процентов населения и более 70 поддерживают охоту на олигархов. Прошлое возвращается…» Председатель дискуссионного политического клуба интеллигенции «Московская трибуна» Владимир Илюшенко дал тревожный прогноз состояния общества на 2004 год. Относительно прессы он заметил: «…Проведена колоссальная зачистка информационного поля. Закрыты или поставлены на грань выживании многие печатные органы. Ликвидирован единственный частный телевизионный канал федерального значения, позволявший себе умеренную, и притом вполне обоснованную, критику власти. Принятые недавно поправки к законам о СМИ и о выборах, заявление главы Совета Федерации о необходимости «создать государственный орган для регулирования информационного потока» с тем, чтобы отфильтровывать негативную информацию (не подумайте чего плохого: речь не о цензуре, а только лишь о «регулировании»!), – все это говорит о дальнейшем наступлении на права и свободы граждан. Мало того, физически уничтожены наиболее авторитетные лидеры демократических сил – Галина Старовойтова, Сергей Юшенков и (очевидно) Юрий Щекочихин. Устраняют самых лучших, самых смелых, самых ярких. Можно констатировать, что пространство демократии в России сжимается, как шагреневая кожа».(«Новая газета» № 41, 2003 г.) Как оказалось, эти прогнозы двухгодичной давности стали не только пророческими, но приобрели еще большую жесткость и остроту. Телевидение – как оружие массового поражения «Все меньше пищи для ума, все больше для глаз» – таков главный смысл претензий к самому мощному по силе воздействия коммуникативному органу. Грядущее подведение телесезона на «ТЭФФИ-2004» станет очевидным свидетельством, что «информационно-аналитическая составляющая нынешнего телевидения стремительно вытесняется развлекательно-познавательной. В целом можно констатировать, что к десятой годовщине церемонии российское телевидение подготовилось как никогда. Жаль только, что десять лет спустя смотреть практически нечего». (С. Варшавчик «НГ», 6.07.04 г.) Странная сложилась на ТВ ситуация: на общероссийских каналах совсем нет самой России, ее простого маленького человека, за счет терпения и выносливости которого держится вся эта необустроенная, богатейшая и вечно нищая страна. Редко увидишь его проблемы в кадре, узнаешь о прожитой нелегкой жизни, о том, как умеет он петь и трудиться и о том, как не умеет потребовать у государства, чтобы оно о нем заботилось. Сам по себе он, кормилец земли российской, не интересен столичным масс-медиа, он нужен им для употребления бразильских сериалов, «Окон», «Большой стирки» и т.д. и т.п. Всё остальное эфирное время столичная элита обращает на себя. Церемонии ТЭФФИ, включая последнюю, убеждают, что не скоро российский обыватель станет «предметом интереса» столичного медиа-бомонда. Закончится вечер, разойдутся гости, и снова на экране появится тусовка «токшоувных джентльменов и леди» с рассказами о своих уик-эндах, разводах, зарубежных турне, кулинарных и текстильных пристрастиях. И снова зазвучат в эфире вопросы о стоимости отелей, в которых любят останавливаться «новые герои», какого меха шубки предпочтительней, какой фирмы обувь любимей. Ксюша Собчак отметит свой очередной день рождения в кругу «Высшего света» (видел бы это ее папа – демократ первой волны), ночной эфир представит «Стиль от Ренаты Литвиновой» (примеряя экстравагантную шляпку, кинозвезда прямо из Парижа томно сообщит зрителям, как давно она здесь не была), Н. Болтянская в «Ночных музах» будет активно допрашивать своих собеседников об интимно-эротических подробностях их жизни, приводя часто в недоумение некоторых гостей студии (ну не изменяла Рождественская своему мужу и не вкладывает Казарновская сексуальную энергию в свой голос, а ведущей, как раз, хотелось обратного) – всевозможные разговоры ни о чем со «столичным бомондом». «История в лицах» расскажет о пикантных подробностях из жизни известных людей и т.д. и т.п. Сами названия передач чего стоят! Ну да Бог с «ними», с «их» любовью к черным бриллиантам, к Ницце, к японской кухне, к тонким винам. Им повезло, они могут хотеть и иметь. Но почему все это в таком количестве представлено на общенациональных каналах? «Будто у телевизоров не многомиллионный обыватель России, в подавляющем большинстве неблагополучный, а «дачник» из избранного состоятельного круга. Кружка. Клана», – горько отметит Ст. Рассадин («Новая газета», 27-29.01.03 г.) «исчезновение необходимости стыдиться» как общественную трагедию. «У них своя жизнь – у страны своя». И не только простого русского человека нет на экране, нет и тюркского, нет кавказского (разве что в милицейских вестях), нет крепкого сибирского мужика, нет эвенка, чукчи и многих-многих других этносов, мало интересующих столичные масс-медиа, если там кого-то не убили, не арестовали и не взорвали. Что есть современное российское телевидение – политическая машина или средство массового развлечения, пресловутый рейтинг или социально-ответственный координатор общественного многоголосья? При всем многообразии оружия ТВ, связанного с транслящией образов поведения, норм, ценностных систем, определяющих экономическую, социальную, психологическую и другие важнейшие сферы деятельности общества, попытаемся рассмотреть отечественного электронного «монстра» – как оружие массового поражения, так как свою «убойную силу» оно достаточно убедительно продемонстрировало в последнее десятилетие. О «ценностях и приоритетах» ТВ написано уже достаточно, чтобы, наконец, можно было сформулировать реальную роль телевидения в разрушении общественного сознания, в навязывании придуманного мира, демонстрируемого с экрана. «…само российское общество, по версии наших СМИ, делится сегодня всего на три группы: бандиты, те, кто связан с ними, и остальные» – трудно оспорить этот вывод культуролога Д. Дондурея, посвятившего одну из своих статей об отечественном ТВ сравнительному анализу его телепродукта с кинопродукцией голливудской. Результат оказался не в пользу россиян. Если Голливуд стоит на защите семьи, приватной жизни, собственного мира и индивидуальной неповторимости как таковой, то на российском телевидении в программах «Моя семья», «Большая стирка», «Окна», «Принцип домино» и многих аналогичных «телестриптизах» идет постоянное уничижение, разрушение и девольвирование всех этих фундаментальных человеческих ценностей. Американская идеология мифологизирует индивидуальный успех личности, создавая в каждом уверенность в возможности добиться значимых жизненных результатов. Наши сериалы и ток-шоу, тем более, криминальные новости, разрушают всякие представления о труде, творчестве, личном успехе. В тысячах американских фильмах и сериалах прямо или косвенно пропагандируются такие важные гиперидеи, как уважение к частной собственности, к труду, инициативе, творчеству, знаниям. Российское телевидение тиражирует абсолютно противоположные приоритеты и взгляды: тотальное неуважение к частной собственности, к чужому добру, успеху, мнению. Перечень принципиальных несовпадений в идеологии американских и российских масс-медиа можно значительно расширить, добавим только к отмеченному Д.Дондуреем специфику российских сериалов по так называемой «чеченской» тематике (теперь к ней добавилась «антитеррористическая»). Фильмы «Война», «Спецназ», «Родина ждет», «Блокпост», «Антикиллер-2» и другие телешедевры рисуют образ «другого», пусть и противника, специфическими российскими красками, тем более что в образе врага, как правило, выступают представители российских этносов. Если у американцев будет плохой черный бандит, то на другой стороне обязательно появится хороший черный полицейский. В фильмах об американских спецслужбах в паре обычно работают негр и белый и т.д. и т.п. (далее мы подробней остановимся на этническом факторе в отечественном кино.) Объяснить подобный подход к отечественных «производителей ценностей» возможно отсутствием стратегии моделирования будущего, отсутствием пропаганды гордости за свою страну. Главное для нашей темы, то, что отмечает Д. Дондурей – отсутствие политкорректности. «Как бы мы, да и сами американцы над нею (политкорректностью) ни издевались, это социально-психологическое самоограничение – сегодня важнейший моральный инструмент накопления цивилизованности, обучения тому, что люди должны быть терпимы к представителям другой расы, другому полу, другой секс-ориентации, другим религиозным убеждениям. Вообще ко всему «другому». Это один из важных элементов эффективного процесса модернизации. Только в этом случае можно по американским программам на трансевропейские деньги организовать любое производство в Китае или Венгрии, Ирландии или Чечне. Многие психологические заборы, нормы и табу, разграничивающие разные этнокультурные и социальные общности, взламываются именно политкорректностью, поэтому телевидение должно было бы терпеливо и исподволь обучать своих зрителей тому, что не могут 44% москвичей считать азербайджанцев опасными для себя людьми, а 40/% – чеченцев. Из-за подобной нетерпимости у нас увеличиваются экономические издержки, риски, следовательно, в 2002 году, к примеру, было чуть более двух миллиардов прямых иностранных инвестиций, а вот в Китае – 96». (Д. Дондурей: «Фабрика страха» // ж-л «Отечественные записки», № 4, 2003 г.) Все эти издержки отечественного телепроизводства киновед объясняет молодостью российской демократии, тем, что Россия, вообщем-то, еще недолго живет в условиях свободы, а переход из несвободы к ценностям глобального общества не прост. «Очевидно, что модернизация общественной системы – очень сложный, длительный и многомерный процесс. Без соответствующей гигантской работы телевидения – осуществить ее практически невозможно. А у нас отсутствует даже институт телекритики. При этом все понимают, что ни одна область интеллектуальной деятельности не может сегодня сравниться по своему значению со СМИ. Согласитесь, странно, что именно этот самый мощный в наше время социальный институт выведен из сферы профессионального анализа. Телевидение, безусловно, больше, чем серьезный бизнес или большая политика. Сильнее терроризма в качестве оружия. Телевидение – это сама жизнь, в которой процессы кардинального и быстрого обновления существенны как никогда прежде». (Д. Дондурей: «Фабрика страха» // «Отечественные записки», № 4, 2003 г.) По поводу отсутствия института телекритики позволим не согласиться. Наверное, справедливей будет считать, что все то количество критических материалов по телевизионной тематике не оформлено в некую профессиональную систематизированную структуру, но за последние годы о ТВ написано и сказано так много и так глубоко, что есть конкретная реальная основа для оформления стратегии общенационального телевидения. Парадокс в том, что сами телевизионщики все изреченное не хотят или не умеют услышать или принять к сведению. Подтверждение этому – начало очередного сезона на ТВ. В качестве иллюстрации мы приводим публикации в федеральной прессе, наиболее полно характеризующие динамику (точнее, ее отсутствие) изменения вещательной политики ведущих телевизионных каналов. Сориентированность нового сезона на ТВ, начавшегося осенью 2003 года, на развлекательные программы, отмечали многие СМИ. «Московский комсомолец» (14.08.2003 г.) иронично сообщал о появлении на экране передачи «Пушечное ядро» («В гонке для молодых и богатых бездельников будут участвовать 30 экипажей: маршрут Москва – Полтава – Симферополь – Ялта – Стамбул. 200 десантников взорвут цистерну с керосином …) («...Федор Бондарчук, вместе с различными звездами на пленере предастся ловле рыбы, поеданию шашлыков и разговорам по душам…»). В течение целого цикла зрителям канала РТР предстоит наблюдать, как резвятся у глади озера двадцать незамужних девушек в поисках счастья, «ведь у каждой из них есть шанс завоевать сердце холостяка Игоря Николаева», – так анонсирует новую передачу «Замок» журнал «7 дней». Еще своих зрителей канал РТР «порадовал» передачей «Крутой маршрут», очередной вариацией на тему «Фактора страха». По поводу названия этого шоу зритель Вадим Зеленков написал в «Известиях» (16.12.03 г.): «Какой же эмоциональной глухотой надо обладать (или каким невежественным быть), чтобы откровенную развлекаловку выпустить под тем же заголовком, под которым вышла знаменитая книга Евгении Гинзбург, ставшая одним из первых свидетельств трагедии заключенных сталинских лагерей! «Уважение к минувшему – вот черта, отличающаяся образованность от дикости». Авторам нынешнего «Крутого маршрута» напомню, что эти слова сказаны А.С. Пушкиным. Такого автора они, надеюсь, знают. Неужели нас ожидает появление женской поп-группы «Бабий Яр» и дома отдыха на уик-энд для холостяков «Один день Ивана Денисовича»? Циников хватает. Невежд тоже. Увы, не удивлюсь». На канале ТНТ участники передачи «Голод», российские юноши и девушки, будут просить на улице немецкого города себе на пропитание – таковы конкурсные условия: победить значит выстоять в борьбе за кусок хлеба. На этом же канале по второму заходу начала свои «творческие» хлопоты «строительно-развлекательная» программа «Дом», в которой до конца не смог продержаться даже ее первый ведущий, «золотой граммофон России» Н. Басков. Теперь сменившая его Ксюша Собчак как опытный сексо-психолог формирует из состава бывшей «строительной бригады» партнерские дуэты, для проведения очередной внебрачной ночи с последующим обсуждением ее перед гражданами родного Отечества. Не отрицая самой потребности зрителя в развлечении, все же думается, что такие программы должны быть уравновешены телепродукцией, которая работает прежде всего с эмоциями и с интеллектом зрителей. Развлекать не оболванивая! «Не нравится – не смотри, жми другую кнопку. А понимаете, что случилось: некуда больше жать», – к такому выводу пришла Галина Мурсалиева. «Повсюду вой людей, убедивших себя в том, что «с волками живем уже». Каменный век телевидения, внутривидовой отбор: «Если мы сначала не ударим, голоса нашего никто не услышит. Сначала ударь (ударь, ударь, ударь!), потом получишь рейтинг. Без него погибнешь от холода, голода, диких зверей. По-волчьи вой!». Свою статью «Общество злых детей» («Новая газета», № 71, 2003 г.) она посвятила состоявшейся на Первом канале ТВ премьере передачи «Розыгрыш», герои которой Н. Русланова, В. Шендерович и Ю. Началова помещены в ситуацию, известную всем, кроме их самих. По замыслу авторов зритель должен «обхохотаться» над мечущейся в неподдельном отчаянии Ниной Руслановой, униженным В. Шендеровичем, облитой чем-то сверху Юлией Началовой. Первая в списке разыгранных «жертв» Нина Русланова, выйдя из магазина, обнаруживает свой новенький автомобиль, раздавленный танком. «Ставшее пресловутым словом «шок» здесь просто нечем заменить. Актриса испытывает настоящий шок, и мы это видим, мы слышим, как она это свое горе оплакивает, прокрикивает. Видим ее и в другой, уже новой стадии, когда больше не кричится, и она молча курит. Подъезжает наконец машина ГАИ, начинается разговор инспектора с танкистом. Все герои – члены съемочной группы. Ситуация по-настоящему живет, ее проживает только Русланова. Танк в итоге отъезжает, и только после того, как она ощутила уже все сполна: вот они – раздавленные, раскоряченные детали любимицы. Вот она, ее боль, посмотри, зритель, просмакуй всю эту гамму чувств, – вот только тогда ей объяснят подмену, показывают спрятанную невдалеке целехонькую машину. И она бежит, смеется, и это все что угодно, но только не смех человека, которого только что остроумно и безобидно разыграли. Шут-точки. Кажется, вот сейчас над ухом довольного в прошлом «нотного» телеведущего Валдиса Пельша проблестит стрела и странно, что он не одет в шкуру» Розыгрыш В. Шендеровича зрители в зале признали лучшим. Писателя-сатирика заманили в подмосковный город Королев на творческий вечер. Уже стоя на сцене он узнает, что половина и без того полупустого зала – глухонемые, поэтому его тексты будет сопровождать появившаяся рядом женщина-сурдопереводчик. Перебивая начало писательского монолога, серьезный мужчина в галстуке настоятельно требует объяснить, почему развелось так много шендеровичей и якубовичей. Вдобавок извинившись, что опаздывают к ужину, зал покидает солдатский взвод. Все заканчивается грубым требованием спонсора концерта – «нового русского» вернуть гонорар, т.к. дядечка-антисемит – глава местной администрации, и, игнорируя его вопрос о евреях, Шендерович поставил под угрозу бизнес «спонсора». Вдруг в возвращенном Шендеровичем конверте оказываются фальшивые доллары, которые якобы успел подменить сам сатирик. Естественно в этом месте по драматургии сюжета появляются грозные слуги закона… Как больно видеть лицо любимого сатирика, когда вместе со всем залом смотрит он на собственное унижение, сидя уже в студии Первого канала. «Камера выхватывает его реакцию: вот он смеется, как бы да, ребята, хорошо я попал, мастера вы талантливые; но вот слегка забывшись, просто не в силах следить за собственной мимикой, лицо закрыл руками, виден один только глаз, и ловит его камера, ловит все: смятение, стыд за себя, муки какие-то, просто невыносимые» Передача «Розыгрыш», которая так потрясла Галину Мурсалиеву, была первой в этом цикле. Потом зритель увидел в подобных ситуациях Смехову, Ширвиндта, Зверева, Павлиашвили, и кто там дальше еще… Реакция у нормального, психически здорового, нравственно брезгливого человека вполне совпадает с впечатлением Мурсалиевой: «Идет изощреннейшее, просто садистское подглядывание за человеком, помещенным внутрь ситуации, совершенно дикой; подглядывание за подглядывающим за собой – бедная старая передача «За стеклом». Ее считали этической голытьбой, но там-то участников изначально предупреждали о скрытой камере. А просто нет предела совершенству… Выросли, поднялись злые дети из культового фильма Ролана Быкова «Чучело». Встали и на все эти наши слова про «так можно», «не нравится – не смотрите», создали свои культы. Кто не спрятался – чучела…» «Потеря стыдливости неизбежно ведет к апологии бесстыдства и ежели и впрямь «джентльмен получает все», если он сам свое гипотетическое попадание в разряд «элиты», «новейшей аристократии» рассматривает как средство для вышеуказанного получения, что тогда остается жлобам?» (Ст. Рассадин. «Новая газета», 27-29.01.03 г.) А «жлобам» остается смотреть «амебные» передачи, которыми так богат новый сезон на телеэкране. В качестве иллюстрации приведем фрагмент студийного обсуждения, «Как пережить развод» в новорожденной передаче «Город женщин» (ОРТ). Назначенная «властительницей дум» Ирина Салтыкова, участница всех ток-шоу на всех каналах, преподносимая как образец «стильной, современной, талантливой, красивой женщины». Телеведущая Дана Борисова представляет И. Салтыкову: «Самая яркая звезда российской эстрады бросила опостылевшего мужа и сделала головокружительную карьеру». Появляется абсолютно согласная с таким утверждением певица. Не менее восторженно Л. Кривцова представляет следующего гостя: «У нас в студии сразу две звезды, секс-символ российской эстрады Влад Сташевский». «Что случилось, почему вы разошлись?», – спрашивает Лариса у Сташевского. «А правда, что вас в семье жены заставляли есть вилкой и ножом, а вам это не нравилось?» – живенько перебивает ее Дана. «Ты что думаешь, Дана, Влад, который закончил университет, не умеет есть вилкой и ножом?» – укоризненно уточняет Кривцова. После выяснения причин развода певца секс-символа следует вопрос: «Сможешь ли ты еще раз жениться?» «Да, я люблю детей». Л. Кривцова: «Вот, Дана, у тебя есть шанс. Дана у нас девушка на выданье». Д. Борисова: «Нет, я не люблю женихов б/у». Л.Кривцова: «Что ты, Дана, сейчас тысячи девушек мечтают об этом, глядя на Влада». Далее следует вопрос Салтыковой: «Ирина, ты сделала головокружительную карьеру! Если бы ты Виктора (Салтыков, первый муж Ирины) не оставила, ты бы сделала такую блестящую, головокружительную карьеру?» «Нет, конечно», – без тени сомнения сообщает Ирина. «Должен ли муж уходя оставить все жене?» – вопрошает Дана. И. Салтыкова: «Я сама все оставила мужа, даже вилки оттуда не взяла. Я не хотела ничего старого». Д. Борисова: «Что произошло после развода? Вы что-то переосмыслили? Каких мужчин вы теперь любите?» И. Салтыкова: «Сейчас я изменилась, и мужчины у меня стали другие». Л. Кривцова: «У нас в студии специалист по аромотеропии, оказывается, приятные запахи защищают от стресса». Далее все участники передачи изображают «нюхальщиков», тщательно определяя, какой запах более стрессостойкий, ну и т.д. по сценарию. Такими пустыми разговорами заполнено большинство ток-шоу. В недавней передаче «Принцип Домино» та же Ирина Салтыкова объясняла зрителям, как важно посещать фитнес-клубы, следить за фигурой, как мужчины любят тугое тело, ухоженных женщин и т.д. Слава богу, в большинстве своем реакция российского зрителя адекватна тому образу, который ему навязывают, свидетельство чему письма телезрителей в прессу: «Заметки Ирины Петровской «Круто! Ты попал в «Розыгрыш» (4.10.2003) помимо прочего навели на следующее размышление. Новая телепередача представила нам нового же национального героя. Им (ею) у нас на глазах становится Дана Борисова. Все нынче лезут в умники, никому не нравится роль придурка. А Дана, наоборот, непринужденно взяла глупость на вооружение. Девочка легко несет чушь, легко врет и легко в своих грехах признается. Результат налицо. Вот Дана уже мельтешит в «Последнем герое». Вот в «Городе женщин» переигрывает профессиональных журналистов. И вот в «Розыгрыше» – народных артистов и сатириков. У сказочного Ивана-дурака появилась реальная преемница всероссийского масштаба. Зрители – в восторге. Ай да Дана, ай да теледурочка!