© Джаныбек Молдоисаев, 2011. Все права защищены © Джаныбек Молдоисаев, 2011. Все права защищены Произведение публикуется с разрешения автора Не допускается тиражирование, воспроизведение текста или его фрагментов с целью коммерческого использования Дата публикации на сайте www.literatura.kg: 3 мая 2011 года Джаныбек Молдоисаев Тайна священного озера (Исторический роман) Роман по сути описывает легенду о появлении озера Иссык-Куль. Это одна из наиболее убедительных версий относительно возникновения священного озера. Книга написана в патриотическом духе и предназначена для воспитания у молодежи любви к родине и людям разных национальностей вне зависимости от вероисповедания. В романе описываются события, произошедшие в далеком VII веке на территории нынешнего Кыргызстана, ярко подаются сражения, немного говорится о философии и религии. Но самое главное в книге – любовь! Любовь киргизского воина к монгольской девушке и арабского воина к киргизской принцессе. Полет фантазии автора в романе безграничен. Роман также полон легендами и тайнами и держит читателей до конца в напряжении. Первая публикация. СОДЕРЖАНИЕ: Введение Часть первая. Гильдия купцов Часть вторая. Кыргызы Часть третья. Город Ак-Буркут Эпилог Введение Кыргызская земля – настолько чистая, благодатная и священная, окруженная реками и цепью высоких гор Ала-Тоо, словно пленная. В самом центре Средней Азии так красиво и удобно расположена, к ним издревле дорога Великого Шелкового Пути купцами проложена! Неизведанная земля кыргызов – как много тайн в себе она хранит, земля кыргызов, окутана невидимой завесой, такой твердой как гранит! А Иссык-Куль не просто озеро, а реликвия, оставленная далекими предками, оно древо жизни кыргызов, укрытая среди гор, словно засыпанная ветками. Кыргызы – древний кочевой народ, который для всех является загадкой, и все чужестранцы любуются на них с немым восторгом и украдкой. А в южной части земли кыргызов, есть гора с великим названием Сулейман, который из-за святости и чистоты народа – всем кыргызам богом дан! В один из солнечных дней пятеро пастухов весело шумя, купались в озере. Самому младшему пастуху было девять лет, а старшему недавно исполнилось пятнадцать, остальным было по тринадцать лет. Рядом с ними мирно паслись отара овец и небольшой табун лошадей. Юные пастухи поочередно ныряли и выныривали из воды, доставая со дна озера небольшие камешки. Видно было, что такое занятие пастухам нравилось больше чем выпас скота. – Смотрите у меня черный камень, – весело крикнул один из юнцов. – Какого у тебя цвета камень, Алтынбек? – Я нашел камень белого цвета, – ответил ему Алтынбек. – Таалай, Максат, Сыймык, у кого еще камешки белого цвета? – У меня какой-то желтоватый камень с черными пятнышками, – отозвался Максат. Эркин отшвырнув в сторону найденный черный камень, снова нырнул в воду. Все остальные тоже последовали его примеру. Через некоторое время все разом вынырнули, держа в руках камешки. Все начали разглядывать свои находки. У всех были ничем не отличающиеся друг от друга камни. Один из самых младших пастухов которого звали Сыймык, разинув рот с удивлением рассматривал свою находку. В руках он держал странный желтый предмет. – Смотрите, что я нашел, – наконец придя в себя, подал голос Сыймык. Все разом повернувшись к Сыймыку, ахнули от удивления. Сыймык дежал в руках блестящую статую орла размером в огромный мужской кулак, судя по всему, статуя была отлита из чистого золота. – Дай мне подержать орла, – поспросил Эркин. – Покажи нам свою находку, я тоже хочу потрогать, – подал голос Максат. – Подождите, давайте все выйдем на берег и посмотрим вместе, – предложил Алтынбек. Пастухи один за другим вышли на берег и сев на камни и в песок, одеваясь, начали с интересом разглядывать орла. – Это же золото! – воскликнул Алтынбек. – Золото? Но, откуда оно взялось, сюда кроме нас никто не приходит купаться, – спросил Эрмек. – Видимо кто-то, все-таки купаясь, уронил и потерял, – предположил Алтынбек. – Сыймык, теперь ты у нас самый богатый! Что ты будешь делать с золотым орлом? – спросил Максат. – Ты поделишься с нами, со своими друзьями? – решил задать вопрос все это время молчавший Таалай. – Я не знаю, сначала мне надо спросить у отца, – ответил Сыймык. – А ты не говори отцу, мы лучше продадим на базаре твою находку, а деньги поделим между собой, – деловито сказал Алтынбек. – Да, он прав, зачем говорить отцу, он еще подумает, что ты украл его у хана и побьет тебя! – Ну, не знаю, решайте вы, – почесав затылок, произнес Сыймык. – Можно мне посмотреть на вашу находку, – неожиданно для всех раздался старческий голос. От неожиданности пастухи схватились за кинжалы и кнуты. Повернувшись назад, пастухи заметили старика с длинной бородой. Старик был одет в обычный халат серого цвета, а головным убором ему служил белый тюрбан. – Не пугайтесь меня дети. Я вовсе не хотел вас напугать, – начал объяснять старик. – Пока вы оживленно спорили, я незаметно подошел к вам сзади. Видите ли, я все это время наблюдал за тем, как вы купались вон с того холма. Ждал когда вы выйдете с озера. А когда вы вышли на берег, то с таким интересом начали рассматривать какой-то предмет, что я, не удержавшись, решил подойти к вам. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что старик один пастухи спрятали свои кинжалы. Алтынбек как самый старший из пастухов решил задать вопрос первым: – Кто вы и откуда? Мы вас раньше здесь не видели. – Меня зовут старик Ван, я не здешний. Я путешественник и прибыл сюда с далекого Китая. – С Китая? – Да, вы, наверное, слышали о Китае? – Да слышали. А где находится Китай, сколько дней пути отсюда? – Много, много дней пути. А вы кем будете? – Меня зовут Алтынбек. А это мои друзья Таалай, Максат, Эркин и Сыймык. Мы из поселения расположенного в долине Кара-Ой, а сюда приходим пасти овец и лошадей. – Я так и понял, что вы пастухи. Значит вы с поселения Кара-Ой? – Да. – Я прибыл в ваши земли специально, для того, чтобы поклониться горе Сулейман, и заодно побывать на вашем озере, дабы искупаться и излечиться от недугов. – Излечиться? – Да, а вы разве не знаете, что ваше озеро обладает чудодейственной силой. – Какой силой? – переспросили пастухи. – Чудодейственной и магической силой. Не зря ваше озеро называется священной. Вы, что разве не знали об этом? – Нет, не знали, – недоуменно пожали плечами пастухи, – озеро, вроде как озеро. – Вы сами не понимаете, каким сокровищем вы обладаете, а тот слиток, что вы нашли, служит тому подтверждением. – Подтверждением чему? – непонимающе спросил Алтынбек. – Сначала я вам коротко расскажу о себе, а потом объясню остальное. Но сначала не могли бы вы поделиться со мной своей едой. Последний раз я ел два дня тому назад. И сказать по правде очень голодный. На сытый желудок слова выходят из уст с большей охотой. Пастухи, немного посовещавшись, открыли свои сумки и вытащили оттуда вареное мясо и кумыс. Старик Ван улыбнувшись, глотнул кумыс и, взяв небольшой кусок мяса, медленно начал есть. – Мой прапрадед, который занимал должность составителя императорских указов при дворцовом секретариате династии Тан, когда-то побывал здесь. Он, кстати говоря, ведал составлением императорских указов и пользовался большой властью. Даже сам император Гао-цзун из Танской династии, в свое время, признав его заслуги перед страной, представил его к высшей награде. Вот я решил отдать дань уважения его памяти и пустился в это путешествие для того, чтобы воочию увидеть то место, где когда-то давно разворачивались великие события, – медленно разжевывая мясо, рассказывал свою историю старик Ван. – Несколько месяцев назад я примкнул к каравану, следовавшему из Багдада в Ош. Там я вместе с паломниками поднявшись на вершину Сулейман горы, поклонился и прочел молитву. После чего, не задерживаясь, решил посетить ваше священное озеро. К счастью, купцы оказались весьма щедрыми и подарили мне верблюда, но, к сожалению, в одном из ущелий мой верблюд сломал ногу, и мне пришлось его оставить там, у местных охотников. – Вы паломник? – перебил его Эркин. – Нет, я являюсь летописцем и одним из советников китайского правительства. Я много лет изучаю летописи, оставленные моими предками. Несколько лет тому назад, я, изучая карты восточных стран и летописи находящиеся в императорском архиве, случайно обнаружил записи, оставленные одним из моих прямых предков. В летописи говорится об удивительных событиях, произошедших в том самом месте, где сейчас находимся мы с вами. Императорские картографы в свое время на наших картах в точности обозначили месторасположение этого озера. Именно благодаря одной из этих карт я так легко нашел ваше священное озеро. – Что такое карта? – робко спросил Сыймык. – Это специальная тонкая доска или холст бумаги, на которой изображены не только города, но и горы, леса, моря, океаны, озера и дороги ведущие к ним. По карте можно спокойно найти дорогу в любой конец света, не боясь при этом заблудиться. – Что такое моря и океаны? – снова спросил Сыймык. – Вот видите озеро? – Да, и что? – Так вот, представьте себе сотни тысяч таких вот озер собранных в одном месте, – увидев в глазах пастухов не понимающие взгляды, старик Ван спросил, – кстати, вы умеете считать? – Не все, – за всех ответил Алтынбек. – А как же вы тогда пасете скот, не зная их точного количества? – Мы помним на лицо всех наших овец и лошадей, и еще распознаем по цвету шерсти, либо клейму на теле. – Понятно. Ну, тогда я вам объясню по другому, представьте, что ваше озеро настолько большое, что может занимать, куда большую площадь земли, чем этот, и что в ней очень много воды – это и будет море. – Но наше озеро и так большое, нам до другого берега не доплыть, а чтобы обойти вокруг озеро потребуется несколько дней, – воскликнул Таалай. – Вот именно! Моря и океаны настолько громадны, что по сравнению с ними ваше озеро кажется крохотной водой! – А у вас сейчас собой есть эта самая карта с изображением морей и океанов, о котором вы говорите? – на этот раз спросил Эркин. – Да, – с этими словами старик Ван, глотнув из бурдюка кумыс, осторожно достал из пазухи пожелтевшую карту, – можете подержать, только будьте осторожны, это очень ветхая бумага! Пастухи, раскрыв, сложенную карту, с интересом начали ее рассматривать. – Вы шутите? Где тут картинки гор и лесов? Я рисовать не умею, но зато знаю, как выглядят горы с отвесными скалами и деревья с листьями, – недоверчиво спросил Эркин. – Скажи мне, Эркин, у тебя есть кинжал? – Да, но зачем он вам? – А у твоего отца есть кинжал? – Он носит огромную саблю! – гордо заявил Эркин. – Но какое это имеет отношение к карте? Вы случайно не китайский лазутчик? – Нет, я не лазутчик! Я обыкновенный летописец и ученый. Дорогой мой Эркин, а теперь скажи мне, если положить рядом с саблей маленький кинжал, как они будут выглядеть? – Одинаково! – Почему? – Потому что у меча и ножа имеются рукоятки и острые лезвия, разница будет только в длине. – А почему тогда ты не носишь саблю? – Потому что он для меня большой и тяжелый, а кинжал очень удобен, и его можно легко спрятать в рукаве. Да и потом, кинжалом тоже можно отбиваться от врагов. – Вот именно! С картой тоже дело обстоит именно так. Высокая гора это словно длинная и тяжелая сабля, его невозможно носить собой, и из-за большого размера на маленькой карте трудно поместить. Но зато вот это вот точка на карте - это определение местоположения большой горы, и оно так красиво сидит на карте, словно маленький кинжал. Смотря на эту точку, я живо представляю себе кинжал, а кинжал это словно большая сабля, следовательно, я понимаю, что там изображена гора. Теперь вы меня поняли? – Ну, да. – Находясь там у себя на родине, я видел целые полки, заваленные ценными сведениями обо всех варварских племенах, населяющих восточные страны. Среди них, вам кыргызам отведена отдельная полка. Я несколько месяцев изучал ваш язык, быт и обычаи. Пока не наткнулся на записи, которые были сделаны несколько сотен лет тому назад одним из моих предков. Именно прочитав об этом, я перевел все записи и поспешил в ваши края, чтобы увидеть это место своими глазами, и по возможности продолжить записи о вашем народе и о том, что стало с вами после тех событий. Из-за этого я без разрешения взял на время с императорского хранилища всю летопись о событиях прошедших времен, для того, чтобы кое-что добавить от себя. Мне надо будет после своего путешествия первым делом обязательно вернуться в императорскую сокровищницу и положить на место все записи, а их благо целый мешок. Я и сейчас очень сильно жалею, что взял все записи до единого, у меня просто не было времени переписать их, поскольку для этого потребовались бы многие месяцы. Если я не верну их на свое место, позже никто из наших потомков не сможет узнать о тех событиях, по причине которых я сюда и прибыл. Слушавшие старика Вана пастухи только теперь заметили небольшую сумку скорее похожую на мешочек, который он носил на спине. – Вы хотите сказать, что в этом самом мешке находятся ценные сведения о давным-давно прошедших здесь событиях? – заинтригованно спросил Алтынбек. – Да, и вы даже не представляете насколько ценные сведения. Это целая история, длиною и шириною под стать громадной китайской стене! – Что за китайская стена? – спросил Эркин. – В моей родной стране есть огромная китайская стена, построенная на базальтовых скалах, мы его называем Чан Чэн. Протяженность Чан Чэн доходит до десяти тысяч ли, при этом высота ее составляет в среднем семь-десять метров, а ширина пять метров. Но стена, конечно, далеко не прямая, она извивается подобно змее, следуя направлению горных хребтов, речных долин и ущелий. Стена была построена при правлении династии Цинь. Именно император Цинь Ши Хуан начал его строительство, позже строительство продолжил император из династии Хань, а затем император Миньской династии. Также у китайской стены имеются сооруженные линии сторожевых башен, которые уходят вглубь пустыни, для защиты торговых караванов от набегов кочевников. – Лучше расскажите нам о тех событиях, которые произошли здесь, – Алтынбеку не терпелось услышать историю загадочного старика по имени Ван, прибывшего из далекого Китая. – Вы хотите услышать эту историю? – Да, – чуть ли не хором ответили все. – Знаете в наших краях, чтобы история была ясной для восприятия окружающих, его переписывают в книги и рассказывают так, будто повествующий эту историю человек сам лично присутствовал всюду и везде, и даже знал, о чем думал и говорил каждый человек. В тех записях, которые я сейчас вам прочитаю, вы узнаете о прошлом своего народа, о том, как они храбро сражались и погибали, о несметных богатствах, которые остались на вашей земле нетронутыми и, конечно же, о любви! – Вы сказали о несметных сокровищах? – переспросил Максат. – Да, согласно оставленным записям, в ваших горах среди расщелин и пещер, а так же на дне вот этого самого озера скрыты несметные богатства! Услышав эту совершенно неожиданную новость, все пастухи разом ахнули. – Но откуда они взялись, эти самые богатства? – спросил Алтынбек. – Не все сразу, мальчики! Вы об этом узнаете только в конце истории. Но сначала вы должны пообещать мне, что когда я начну читать, не будете перебивать меня. – Я не верю в сказку о якобы скрытых здесь богатствах! Мы еще с малых лет облазили все горы и расщелины и уж если эти богатства действительно были бы, то давно нашли бы их, – недоверчиво сказал Максат. – Тогда скажи мне мой юный друг, что вы только, что жадно разглядывали, держа в своих крохотных руках? Кусок застывшего навоза с крыльями? Пастухи уже успевшие позабыть про найденную золотую статую орла, стыдливо переглянувшись между собой, опустили головы. Старик Ван, взяв с рук Сыймыка находку, поднял вверх и сказал: – Вот это и есть подтверждение тому, что вы обладаете всеми богатствами мира, даже казна моего императора и то не сравнится с ними! Закончив приводить пример, Старик Ван снова вернул статую Сыймыку и продолжил: – Кстати, судя по вашим узким глазам, смуглым оттенкам лиц и темным волосам ваш внешний облик за прошедшие столетия полностью изменился. Видимо сказываются захватнические походы Чингиз-хана в ваши края и последовательное порабощение вашего народа. А ведь когда-то кыргызы были совсем другими с большими голубыми глазами и со светлыми волосами. – Вы сказали голубые глаза и светлые волосы? – переспросил Максат. – Это неправда мы такие, какие есть! – Успокойтесь мальчики, я вовсе не собираюсь с вами спорить, на счет цвета ваших глаз и кожи. Это я так делюсь со своими наблюдениями исходя из данных оставленных моим предком. Давайте лучше я поделюсь с вами той историей, о которой я вам говорю, – улыбаясь, предложил старик Ван. – Так вы дадите мне слово, что не будете перебивать меня, или уже не хотите услышать историю. Конечно, если вы хотите, то можете вернуться обратно в озеро и продолжить поиски сокровищ. Я уверен, вы еще добрую дюжину таких изделий выловите со дна. Но зато так и не узнаете, откуда все это и как туда попало. Если верить древней поговорке, человек, который имеет богатства, будет обладать короной царя земного! А если он не знает историю своего народа, то его царство продлится немного! Поэтому, друзья мои знайте свою историю и умейте передавать их своим потомкам. Ваши предки согласно моим записям так и делали, я удивлен, что вы не знаете свою историю. – Нам семьям пастухов не полагается много знать. У нас много положено знать только знати из числа приближенных к ханскому двору, – заметил Алтынбек. – Я это понял. Но мы можем быстро исправить эту ошибку. Я вас полностью просвещу той историей, о которой ваш хан, наверное, и толком не слышал. Так вы обещаете не перебивать меня? – Да! – хором пообещали пастухи. – Тогда слушайте меня внимательно, – сказав это, старик Ван вытащил из мешка ветхие записи и приступил к чтению. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Гильдия купцов Когда-то на земле кыргызов, где есть горы и текут реки, куда ни разу не совались римляне, хетты и даже греки. Был построен огромный город, со стенами столь высокими, что среди просторных пастбищ, башни города казались одинокими. В один из тихих и безмолвных дней, наступило оно, словно подобной напасти должно было быть суждено. Границу кыргызов вражеские полчища уверенно пересекли, и тем самым мирных горожан в навязанную им войну вовлекли Жители великого города Ак-Буркут всей силой на защиту встали, несмотря на их героические подвиги в той войне многие пали. Кыргызам вначале боя удалось отбросить силы монголов назад, но тут же, на их головы посыпались длинные стрелы, словно град. Монголы тараном пытались городские ворота взломать, а горящие стрелы со свистом нарушали небесную гладь. Кыргызские баатыры храбро сражаясь, погибали у городских стен, предпочитая умереть, убив десяток врагов чем, попав в позорный плен! Шесть дней и семь ночей продолжалась это великое сражение, в конце концов, монголы наконец-то потерпели поражение. С тяжелыми потерями начали монголы от стен города отступать, кыргызы воспрянув духом, вышли из города и начали на них наступать. Преследуя врагов, кыргызам удалось, разбив их наголо всех перебить, и таким образом по лицу монгольской империи пощечину влепить! Монголы в этом сражении потерпели поражение, запятнав свою честь, и при этом потеряли стольких храбрых воинов, что их было не счесть! Но насладиться триумфом победы кыргызы полностью не успели, поскольку на помощь к монголам, слегка опоздав, китайцы подоспели. Китайская армия численностью пятьдесят тысяч воинов на город напала, от внезапного и мощного удара часть городской стены упала! Китайцы начали проникать в город через частично разрушенную стену, с ликованием перепрыгивая через трупы и выпуская из ртов пену. Учуяв кровь и близость победы, китайцы начали всех горожан убивать, словно шакалы начали даже женщин, детей и раненных добивать! И вдруг, произошло самое страшное: земля начала уходить из-под ног, откуда-то из земли раздался звук, словно кто-то трубил в огромный рог! Земля раскололась надвое, горы зашатались и с мест своих сдвинулись, увидев это, остававшиеся на ногах китайцы вон из города ринулись! Подул ветер, послышались раскаты грома, и появился блеск молнии, из земли начала появляться вода, вода все прибывала, словно река. Причем очень быстро прибывающая вода, была ужасно горяча, из-за этого утопающие в воде люди, обжигаясь, умирали крича! В мгновение ока улицы города начали затопляться прибывающей водой, город постепенно исчезал в воде, уносимый куда-то сильной волной. Наконец, город полностью исчез, и вместо него озеро появилось, словно претендуя на место среди гор, озеро, откуда-то объявилось! Кипящее озеро в гневе, не переставая, выпускала в небо душный пар, которой словно сотни тысяч догорающих углей были принесены в дар! Только к концу седьмого дня озеро начало потихоньку остывать, горящие угли на дне озера, словно одумавшись, начали застывать. После того, как в том краю, где появилась озеро, прошло пятьсот лет, про город, исчезнувший под озером, говорили, что это какой-то бред! Ну, как мог город исчезнуть, словно под землю провалившийся? И на его месте образоваться озеро, откуда то из земли объявившийся? Нет, такого в истории кыргызов быть не могло, говорят старики, хотя некоторые аксакалы твердят, что их познания от истины далеки… Глава 1. В Средней Азии существовало множество диких племен, единственным средством существования, которых было скотоводство, охота и рыбный промысел. Однако не все племена были дикими. Среди непокоренных девственных степей жили народы, которые по степени развития были далеко впереди от остальных менее развитых племен. Менее развитыми они были потому, что часто подвергались регулярным нападениям со стороны вражески настроенных племен. Постоянные набеги вражеских сил сильно затрудняли жизнь простых ни в чем не повинных кочевников, единственное желание которых заключалось в том, чтобы выжить и продолжить свой род. Именно поэтому они были вынуждены постоянно кочевать из одного места в другое. Одной из достопримечательностей Средней Азии являются горы. Высокие горные массивы, на вершинах которых белеют снежные шапочки. Даже бесстрашный орел своими сильными взмахами крыльев не сумел бы подняться до самых вершин гор. А сумей он подняться, то наверняка ужаснулся бы от их величия, ибо были они настолько громадны, насколько можно было бы вообразить. В один из дождливых дней по луже и грязи прокладывая себе дорогу по каменистой местности, продвигался большой караван. Хозяевами данного каравана были богатые купцы, точнее гильдия купцов главной целью которых была торговля всем, чем можно было торговать и при этом получать от этого хорошую прибыль. Купцы - это бесстрашные люди, которые могут без страха путешествовать по всему миру, торгуя всем, чем только можно торговать. Их жизнь наполнена всякими неожиданностями, которые словно показывая свои капризы, преподносятся судьбою во всяких неожиданных местах и немыслимых формах. Именно эти злые проказы судьбы с годами сделали их закаленными, привыкшими ко всему, но не потерявшими свою деловую хватку торговцами. Купцы по своим предположениям относились к элите или как они сами говорили к высшей касте торговцев, так как в своих долгих странствиях им часто приходилось иметь дело со знатью. Ибо только знатные люди, не имеющие никаких недостатков, могли позволить себе покупать у них дорогие товары, привезенные из разных уголков мира. И такие частые связи с богачами не ускользало от внимания даже глав общин вплоть до самих ханов, царей и императоров. Тогда они становились гостями самых разных царей, а если купцы еще и в придачу могли заинтересовать какого-нибудь царя своими дорогими товарами, это делало их работу прибыльной. В ходе своих долгих путешествий и странствий купцы стали более опытными в своем деле и пришли к выводу, что при встрече с царями надо первыми идти к ним во дворец на поклон, дабы засвидетельствовать им свое почтение. Для подобной делегации отбирались самые старшие из купцов, которые в свою очередь выбирали из своих сокровищ самые лучшие и дорогие подарки, чтобы преподнести их в виде даров. Подобные действия оправдывали себя, так как по распоряжению царей им везде открывались ворота и, следовательно, разрешение на торговлю, безопасность и приют. И вот один из таких караванов, несмотря на плохую дождливую погоду, направлялось в город Ак-Буркут. Из-за тумана и плохой видимости караван сбился с пути и вот уже в течение трех дней и ночей блуждал по каменистым ущельям. Шум и гам, поднимаемый всадниками и погонщиками верблюдов, сливался с шумом дождя. Отчаянные попытки следопытов и проводников найти дорогу или хотя бы какое-нибудь временное укрытие ни к чему не привели. Измученные и усталые животные отказывались идти, некоторые лошади, поскальзываясь по луже падали вместе с всадниками, только верблюды еще держались на ногах. Но ненадолго постепенно и они начали падать, вследствие чего глава купцов и всего каравана вынужден был отдать приказ об остановке всего каравана. Махмуджан ибн Халиф был очень недоволен временной остановкой, хотя распоряжение об этом отдал сам. Будучи предприимчивым торговцем, каждое промедление для него было не выносимо, ибо, как ему казалось, это было связано с огромными издержками. В это самое время Махмуджан ибн Халиф о многом думал, так как, больше ничего ему не оставалось делать. Однако его размышления были неожиданно прерваны громкими возгласами старшего проводника по имени Курчгез: – Господин! Смотрите! Кажется, Всевышний все же решил нам помочь, освободиться от чар горных шайтанов, которые вот уже как третий день устраивают над нами свои дьявольские танцы! Курчгез слабо улыбнулся, указывая наконечником своего короткого копья, на проблески солнца, лучи которой начали еле пробиваться сквозь огромные слои тучи. Однако Махмуджан ибн Халиф вовсе не разделял радости Курчгеза, поэтому тут же накинулся на него с криками: – Ах ты, негодяй! Говоришь, что мы освободились от дьявольских чар?! Скажи мне, а не ты ли завел нас сюда? – Боже упаси! О чем это вы говорите? Ведь я же не виноват в том, что погода решила сыграть с нами такую злую шутку, – с обидой воскликнул Курчгез. – Да будет тебе известно нечестивец, что злая шутка этой чертовой погоды, задержало нас в этих чертовых горах, как ты уже сам мог заметить на целых три дня! – не унимался Махмуджан ибн Халиф. – Но ведь… – И ты еще имел наглости подойти ко мне, и…– перебил его Махмуджан ибн Халиф, все сильнее злясь на Курчгеза. – Господин! Я просто хотел…– начал было оправдываться Курчгез, но его снова перебил Махмуджан ибн Халиф: – Не смей меня перебивать! Мало ли что ты хотел! Да я тебя!... – неизвестно, сколько времени Махмуджан ибн Халиф вымещал бы на нем свою злость, если бы в их перепалку не вмешался начальник стражи каравана, ответственный за обеспечение его охраны. – Мой господин! Прошу вас пройдемте со мной, я хочу вам кое-что показать. Побагровевший от злости Махмуджан ибн Халиф, замолчав, тут же обернулся, узнав голос Эль Херзука, начальника наемных солдат. Одного взгляда брошенного на серьезное и непроницаемое лицо высокого и статного Эль Херзука было достаточно на то, чтобы Махмуджан ибн Халиф быстро пришел в себя. Успокоившись и взяв себя в руки, он последовал за начальником охраны Эль Херзуком. После долгого молчания, Курчгез тихо выругавшись, направился искать своего коня. Найдя своего гнедого скакуна, он быстрыми шагами повел его в сторону скал. Дойдя до остроконечных выступов Курчгез резко вскочив на своего коня, обиженно посмотрел в сторону Махмуджана ибн Халифа, который в это самое время вместе с Эль Херзуком занимался осмотром нанесенного погодой ущерба. То, что происходило в его душе, не с чем было сравнить, оскорбления нанесенные хозяином, сильно задели старшего проводника Курчгеза. – Да, мне еще никогда не приходилось выслушивать такие несправедливые обвинения, – думал Курчгез. – За все мои тридцать два года жизни, которые я прожил среди этих высоких гор и голых степей, я научился многому. И если я ошибся один раз, то это не значит что я обманщик. Курчгез с досадой на лице сидел, размышляя над ситуацией в которую он попал. Его лицо, несмотря на загар, сохраняла свой первичный бледно-желтый цвет. Курчгез был мужчиной высокого роста, крепкого телосложения со светлыми, как песок волосами и голубыми, как небо глазами, характерными для кыргызов. В памяти Курчгеза сразу появились воспоминания пятилетней давности, о которых сколько бы ни старался, он никак не мог забыть. Будучи еще молодым и горячим джигитом он пошел добровольно служить в армию монгольского полководца Мунджехбия. Служба в монгольской армии ничего ему не давало, за исключением того, что родители и близкие его могли находиться в безопасности. Поскольку по приказу генерала Мунджехбия, родственники всякого кто вступал в ряды его многочисленной армии, освобождались от уплаты налогов и от всех посягательств со стороны монгол. Такое преимущество облегчало Курчгезу службу в монгольской армии, так как, находясь в долгих походах, он мог без всякой боязни отсутствовать достаточно долгое время. Однако все же одно обстоятельство не давало ему покоя. Если он не боялся того, что его семью тронут монголы, то на счет своих он не мог дать никаких гарантий. Многие жители долины, где он жил к его решению отнеслись с крайним недовольством, а некоторые старцы даже открыто показывали ему свое презрение. Но когда его примеру последовали еще четыре десятка других джигитов с его полселения, то презрительное отношение к ним уменьшилось. В любом случае решение принятое ими было отнюдь не от безрассудства юной головы. Они приняли это решение, чтобы выжить и продолжить свой род. В столь трудные времена многие люди вымирали целыми семьями. Часть из них погибало от естественного голода и болезней, а остальные погибали от безжалостных нашествий монголов, китайцев и других разноязычных, диких племен. Из-за отсутствия постоянных сил для поддержания порядка и обеспечения охраны селений, они становились легкой добычей для врагов. Жители маленьких поселений много раз обращались к большим кыргызским городам, с просьбой присоединить их к себе, или хотя бы прислать небольшую армию. Все было безрезультатно, многие ханы и бай-манапы отказывались им помочь, считая их предателями, и пособниками монголов. Вот почему Курчгез и сорок других кыргызских джигитов были вынуждены записаться в монгольскую армию. За четыре года кыргызские воины, сражавшиеся на стороне монголов, показали себя с лучшей стороны. Данное обстоятельство не осталось без внимания со стороны монгольских офицеров. Поэтому, сам генерал Мунджехбий приказал сформировать из кыргызов отдельную тысячную, а наиболее отличившихся воинов, наградить особым нагрудным знаком монгольского хана. Затем из числа награжденных выбрать наиболее храброго и сделать его их командиром. Курчгез, за эти годы научившийся мастерски владеть мечом и больше всех кыргызов отличившийся во многих боях был назначен тысячником. Быть тысячником в монгольской армии – это означало только одно, а именно то, что Курчгез по рангу приравнивался одному из высших офицеров монгольской армии, поскольку в его подчинении находилось одна тысяча солдат, которые вместе с ним проходили через множество боев и сражений. Генерал Мунджехбий всю жизнь мечтавший о том, чтобы в его армии служили бесстрашные и храбрые воины, был очень рад видеть отдельный тысячный отряд, состоящий из доблестных кыргызских воинов. Чтобы наверняка знать, что они не нанесут удар ему в спину, он приказал им всем выбрать себе невест среди монгольских девушек. Таким образом, предусмотрительный Мунджехбий решил лишний раз подстраховаться. По его мнению, кыргызы, после длительной жизни с монголками, так или иначе, должны были привязаться к ним, а то и вовсе влюбиться. К тому же, если от их брака рождались дети, то у него появлялись хорошие заложники. Ведь именно с помощью жен и детей можно было держать кыргызов в короткой узде, дабы им в один прекрасный день, не могли прийти в голову бредовые мысли ослушаться его и чего доброго, еще и попытаться напасть на него самого. Однако после нескольких лет службы, возникшие обстоятельства вынудили Курчгеза и нескольких сотен его воинов бежать из рядов монгольской армии, – ему было невыносимо вспоминать о глупых ошибках своей юности. Встряхнув голову, Курчгез вернулся к действительности. – Все, хватить думать о прошлом, – сказал себе Курчгез. – Лучше мне надо как следует подумать о том, в каком глупом положении оказался я. – Шайтан! Ну, надо же а?! Неужели я, Курчгез, мог взять да и заблудиться в этих горах, – Курчгез так и не мог себя за это простить. – А ведь я, считай, что вырос в этих краях. Надо же было мне попасть в такую ситуацию! Действительно, ситуация в которой оказался Курчгез, была не пустяковой. Несколько дней тому назад узнав от своих соплеменников о том, что по их земле собирается пройти большой караван, он вызвался быть их проводником. Тогда на границе он встретился с одним из младших купцов стоявшим в сопровождении конного отряда солдат. Они специально ждали его, так как об его появлении были осведомлены заранее. Еще тогда Курчгез своим опытным взглядом заметил что, это не был простой караван. Этот караван не относился к числу тех караванов, которые часто проходили по Великому Шелковому Пути. Курчгез сразу определил, что эти купцы были не из близлежащих краев. Поскольку, судя по странному, и дорогому одеянию, это был не простой купец, да и снаряжения сопровождавших его воинов тоже были богатыми. За долгое время своей жизни Курчгез повидал многих воинов, включая и то, что участвовал в нескольких сражениях. Следовательно, хорошо разбирался в вооружениях солдат, но из всех виданных, эти солдаты были хорошо вооружены и к тому же, все они были в железных кольчугах, на которых были странные узоры. Поэтому он решил ухватиться за возможность хорошо заработать, оказав им хорошую услугу. Младший купец, которого специально выслали вперед в сопровождении нескольких воинов, с целью раздобыть среди местных жителей хорошего проводника, был крайне осторожен. Шахрик эд Дин, так звали младшего купца, на долю которого выпала возможность угодить старшим купцам, найдя им хорошего проводника, был недоволен своими результатами. Поскольку, он не смог так быстро найти лучших проводников, которые смогли бы провести их караван по горным дорогам. Слухи, о приближении каравана, которые он специально пустил среди местного населения, не дали положительных результатов. За исключением того, что за восемь дней ожидания к нему явились только четыре человека. Да и то на проверке выяснилось, что двое из них просто мошенники, не имеющие о дорогах ни малейшего представления и пытавшиеся заработать легкие деньги. Их-то после нескольких расспросов и вычислил сам Шахрик эд Дин. Хотя это его и не очень обрадовало, поскольку из двух оставшихся один был старик в оборванных лохмотьях, который вряд ли кроме еды о чем-либо еще мог думать. Вторым же кандидатом был двенадцатилетний пастух, утверждавший, что он знает, чуть ли не все дороги и тропинки, ведущие до великого города Ак-Буркут. Его то и решил попридержать на время Шахрик эд Дин, хотя вместо него предпочел бы кого-нибудь постарше. Но другого выхода у него не было, так как время его очень сильно поджимало, караван уже был на подходе к границе. Поэтому младший купец очень обрадовался, когда на девятый день ожидания к ним явился мужчина в крестьянской одежде довольно таки с приятной внешностью. Мужчина хорошо объяснялся на нескольких местных диалектах, выглядел вполне здоровым, и вообще внушал к себе доверием. Шахрик эд Дин не тратя времени попусту, решил приступить к расспросам: – Как тебя зовут? – Курчгез из племени Карышкыра! – гордо ответил мужчина. – Откуда ты узнал, о том, что нам требуется хороший проводник? – каждый раз, задавая вопросы, Шахрик эд Дин смотрел ему прямо в глаза, пытаясь уличить его во лжи. – От своих соплеменников, да и потом слухи здесь быстро распространяются, словно стая ворон летящих плотной массой в разных направлениях, издавая при этом много шума, – отвечая на вопросы, мужчина, который представился Курчгезом, вел себя вполне спокойно, всем своим видом показывая, что он именно тот человек, который им нужен. Его спокойное поведение сразу понравилось младшему купцу. Но он решил не показывать ему этого, поэтому продолжил свои расспросы: – Скажи мне, что ты знаешь о городе называемой Ак-Буркут? – Великий город Ак-Буркут, расположен в двенадцати днях пути к северо-востоку от тех гор, – твердым голосом ответил Курчгез, указывая на вершины скалистых гор, расположенных слева от них. – Почему вы называете его великим? Хотя, конечно, мы тоже слышали, что он большой, но от этого она вовсе не становится знаменитым. В тех далеких краях, где нам не раз приходилось бывать, мы видели большие города с высокими башнями и хорошо укрепленными стенами. Их то и можно назвать великими, а не то, что ваш город Ак-Буркут, расположенный в богом забытой горной дыре! – медленно произнес Шахрик эд Дин. После не долгих раздумий, Курчгез попытался ответить на заданный вопрос, который казался для него забавным. Неужели, – думал он, – этот упитанный и, наверное, хорошо образованный, побывавший во многих местах младший купец, ничего не знает о городе, о великом городе Ак-Буркут?! – Странно, что вы до сих пор не слышали о великом городе Ак-Буркут, хотя как я уже понял, направляетесь именно туда, – почесав затылок, заметил Курчгез. Шахрик эд Дину вдруг стало стыдно, за свой вопрос. Впервые он ощутил себя бездарным юнцом, которого устыдили…и кто? Какой-то крестьянин, пастух, землепашец?! Шайтан его раздери! С него было достаточно, Шахрик эд Дин узнал о Курчгезе все, что следовало знать. Поэтому, долго не раздумывая, взял его в проводники. Последнее что он спросил у него: – Я не расслышал тебя, пожалуйста, повтори мне, сколько потребуется дней, чтобы добраться до города…до великого города? – это необходимо было знать, чтобы доложить об этом господину Махмуджан ибн Халифу. – При хорошей и устойчивой погоде путешествие займет не более двенадцати дней пути. На этом вопросы закончились. Дальнейшее, что они решили это то, что обговорили цену за услугу, которую он окажет. Указанная Курчгезом цена вовсе не понравилось Шахрик эд Дину, поскольку требуемая сумма по его предположению была слегка завышенной. Курчгез за то, чтобы вывести караван прямо к воротам города Ак-Буркут просил сорок золотых монет и плюс лошадь с хорошим снаряжением. После долгих торгов и споров Шахрик эд Дину удалось сбить цену до двадцати двух золотых и пяти серебреных монет. Тем самым, продемонстрировав свое купеческое мастерство, которым он очень гордился. На том они и решили остановиться, поскольку дальнейшие споры о сумме вознаграждения были бесполезными. По-прошествие двух дней, с того момента, как Курчгез был нанят Шахрик эд Дином в качестве проводника для приближающегося каравана, один из воинов стоявших на дозоре сообщил о приближении каравана. Услышав эту весть, Шахрик эд Дин вскочил на ноги и велел одному из воинов подать ему лошадь. Курчгез тоже встал со своего места и стал наблюдать за поспешными движениями Шахрик эд Дина. От того места, где Шахрик эд Дином и сопровождавшими его воинами был разбит временный лагерь, взору всех открывался весь окружающий горный ландшафт. Встречать приближающийся караван вышел лично сам Шахрик эд Дин. Поприветствовав всех купцов низким поклоном, он сразу же направился к верблюду Махмуджан ибн Халифа, для того, чтобы представить ему найденного им проводника. После недолгого совещание старших купцов купеческой гильдии, кандидатура проводника, предложенная Шахрик эд Дином, была одобрена. После трехчасового привала караван продолжил свой путь по бескрайным степям и высоким горам, во главе проводника по имени Курчгез. Глава 2. Махмуджан ибн Халиф приказал одному из своих слуг собрать всех купцов к нему в шатер. Ему надо было посоветоваться со всеми, прежде чем им продолжить дальнейший путь. Через некоторое время после ухода слуги, к его шатру начали прибывать один за другим все купцы из их гильдии. Еще не выспавшиеся купцы были в недоумении, поскольку не имели никакого понятия о том, зачем Махмуджан ибн Халифу понадобилось поднять их в столь ранний час. Первыми в шатер вошли два самых старших купца Фарух ибн Хасан, считавшийся самым мудрым стариком и Ибрахим ибн Халиф, главный советник гильдии и дядя Махмуджан ибн Халифа. Оба в свое время успели исколесить чуть ли не весь мир. Они считались лучшими купцами и одновременно выступали в качестве послов. Если бы не их возраст они бы наверняка до сих пор занимались бы торговлей. Но им обоим было свыше семидесяти лет, поэтому они здесь были только исключительно в качестве мудрых советников. Их уважали все, от малого купца до самого старшего, и при необходимости всегда могли к ним обратиться за любым советом. Зайдя в шатер, они оба прошли в дальний угол и сели на свои привычные места. Сразу же за ними вошел Сабахаттин Аби, который тоже являлся старшим купцом, но по статусу был ниже, чем Махмуджан ибн Халиф. Сабахаттин Аби вел дела с дальними заморскими странами и тюркоязычными странами, откуда он и был родом. Затем вошли и остальные, в частности младшие купцы. Еще через некоторое время шатер был полон, из-за шумного обсуждения молодежи относительно причины внезапного собрания всех купцов. Громче всех в обсуждении шумели трое младших купцов Юсуф, Махрук и Кемран, они были лучшими мастерами по скупке и сбыту ювелирных изделий из золота и серебра. Все они были наполовину персами наполовину арабами, но, несмотря на различие их наций, они были лучшими в своем деле. Слева от этой шумной толпы опустив голову, видимо о чем-то задумавшись, сидел еще один младший купец Шакрик эд Дин. Внезапно все замолкли и прислушались к шуму приближающихся шагов. Шаги приблизились и внезапно в шатер, просунув голову, зашел высокий и, несомненно, крепкий начальник охраны всего каравана Эль Херзук. Сразу за ним вошел Махмуджан ибн Халиф, сопровождающие его телохранители остались возле входа. Быстро поздоровавшись со всеми, Махмуджан ибн Халиф приступил к делу: – Итак, я вижу, здесь все собрались. Хорошо, я хочу поговорить с вами о наших дальнейших действиях, - начал Махмуджан ибн Халиф. – Всем вам известно, что мы из-за проклятой погоды слишком долго засиделись в этой дыре. Не пора ли нам дальше продолжить наш путь?! – Да, но мы же вроде сбились с пути, – заметил Махрук. – Утром ко мне явился наш проводник, эээ…как его там звали? – говоря это, Махмуджан ибн Халиф как бы невзначай посмотрел на Шахрика эд Дина, тот в свою очередь опустил еще ниже и без того опущенную голову. – Курчгез! – двое младших купцов хором подсказали имя проводника – Ах да, Курчгез! Так вот, этот самый Курчгез, – продолжал Махмуджан - явившись ко мне утром, сообщил, что нашел старую дорогу, слегка размытую дождем, но все же, отчетливую. По его утверждению мы теперь спокойно можем двинуться в путь. Услышав эту новость, среди присутствующих купцов послышались вздохи облегчения. Купцы уже начинали беспокоиться, относительно того выберутся ли они отсюда вообще или нет. – А теперь господа обсудим остальное, – продолжил Махмуджан ибн Халиф, после того как стихли возгласы младших купцов. – Скажи мне Кемран, ты успел подсчитать наши убытки? Кемран двадцати пяти летний, худощавый счетовод, которому обратился Махмуджан, поднял голову и слегка привстал. Затем правой рукой порывшись в своей сумке, сшитой из оленьей кожи, достал гладкую доску. На небольшой доске, которую он вытащил из сумки, были сделаны его записи. – Ну, после проведенного мною обхода всего каравана, – начал отсчитываться Кемран, - были выявлены следующие недостатки… – Ты, Кемран давай говори покороче! – перебил его Юсуф, уж больно ему не терпелось полюбоваться на солнце. Между тем, действительно, вокруг все начало оживляться. Солнце, появившись, начал как бы наверстывая пропущенные за тучей дни, светиться и согревать все живое. Даже животные начали оживляться, стали слышны ржание лошадей и радостные хрипы верблюдов. – Не слушай его, продолжай начатое, – сказал Махрук, заметив как умолк Кемран, после того как его перебили. – Ну, так вот, – продолжил Кемран. – Я посчитал и проверил всех наших животных и обнаружил пропажу трех лошадей вместе с грузом… – С каким грузом?! – воскликнул Сабахаттин Аби, который до сих пор молчал сидя и слушая высказывания всех присутствующих купцов. По его усталому и сонному виду было заметно, что он чуть задремал. Вся это сырость и слякоть действовали ему на нервы. За всю свою жизнь, привыкшему к теплу и постоянному уюту Сабахаттин Аби было нелегко путешествовать по пустынным степям. К тому же ночью он от шума дождя никак не смог заснуть, но, несмотря на это он никогда не забывал о деле. Среди молодых купцов поговаривали, что будто бы он, даже во сне занимается своим купеческим ремеслом. Хотя это и было шуткой, но этому многие верили. И даже сейчас, когда речь зашла об убытках, он быстро оживился, в его глазах даже появился какой-то странный озорной блеск. – Скажи, с каким грузом? Что было в мешках? – громко повторил свой вопрос Сабахаттин Аби. – К одному из лошадей были привязаны шесть персидских ковров разных цветов и оттенков. В остальных двух лошадях были несколько мешков зерна, - продолжал Кемран. – От удара молнии умер один верблюд, скорее всего кто-то из слуг забыл его привязать и укрыть от дождя. Шесть мешков муки испортились от сырости, пришлось от них избавиться. Несколько мешков набитых сушеными рыбами тоже испортились, от них начало так вонять, что быстро пришлось отдать их собакам. Ну, в общем, это все, если не считать того, что все наши одежды превратились в грязные лохмотья, – закончив свой доклад Кемран сел на свое место. Махмуджан ибн Халиф, дослушав его отчет до конца, поднял свою правую руку, призывая всех к тишине, так как, узнав о больших убытках, все присутствующие купцы начали громко шуметь. Когда все голоса замолкли, Махмуджан ибн Халиф, посмотрев на всех, сказал: – Вы все слышали о том, какие убытки мы понесли. – Сейчас Кемран занимается оценкой всех товаров, которые мы потеряли, – продолжил он. – Потом он нам сообщит, насколько золотых мы прогорели. – Бог милостив, если позволил потерять нам только это! – перебил его Ибрахим ибн Халиф. – Представьте себе что было бы с нами, если бы мы потеряли больше. – Да, действительно, нам надо радоваться, что мы сами уцелели, – согласился с ним Махмуджан ибн Халиф. Каким бы жадным ни был Махмуджан ибн Халиф, он всегда соглашался со своим дядей. К тому же, сейчас он действительно был рад тому, что с ним и с его драгоценным грузом ничего не случилось. В любом случае, эти убытки для них были незначительными. После обсуждение всех вопросов, участники собрания начали потихоньку покидать шатер Махмуджан ибн Халифа. Выйдя из просторного шатра, все купцы невольно подняли головы, с детским восторгом и любопытством рассматривая солнце. Яркие лучи солнца осветили начавшийся день, как бы говоря всем, что теперь с этого момента все будет хорошо. Понаблюдав за тем, как все тучи исчезли, уступив место лучам солнца, все купцы разошлись в разных направлениях. Оставшись одни, Махмуджан ибн Халиф и Эль Херзук решили обсудить наедине то, что не хотели при всех. – Итак, Эль Херзук скажи мне, что тебе удалось разузнать? – спросил Махмуджан ибн Халиф. – По моим предположениям очень скоро у нас могут возникнуть крупные неприятности. – Неприятности? По-моему, у нас уже имеются большие неприятности. Что может быть хуже этого? – удивился Махмуджан ибн Халиф. – Я имею виду не случившееся, а то, что может произойти из-за случившегося, – с серьезным видом ответил Эль Херзук. – Шайтан! Прекрати говорить загадками. Что значит, может произойти из-за случившегося? – нетерпеливо переспросил Махмуджан ибн Халиф. – Говори, что ты имеешь в виду? – Охотники, из моего отряда сообщили мне, что дичи, на которых они охотятся, осталось очень мало. И ведут себя горные архары очень странно, – начал отвечать Эль Херзук. – Создается такое ощущение, будто их кроме нас для пищи истребляют еще и другие охотники. – Ну конечно, а ты думал, что местные жители не едят мясо архаров. Да здесь почти все население только и делает, что питается мясом архаров и всего живого, что преподносит им Всевышний в этих чертовых горах, – улыбнувшись, воскликнул Махмуджан ибн Халиф. Однако Эль Херзука беспокоило кое-что другое, поскольку слова Махмуджан ибн Халифа вовсе не успокоили его подозрительность. Взгляд начальника охраны был, каким-то задумчивым. Похоже, было на то, что его мысли заняты другим. В его взгляде чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но не может. Внимательно взглянув на него, Махмуджан ибн Халиф тоже забеспокоился. – О, Шайтан! Неужели все так плохо? Ты так на меня смотришь, будто хочешь сказать о том, что нам всем скоро наступит конец! – не выдержал Махмуджан ибн Халиф. – Провались я в самый глубокий колодец, если это не так! – в ответ воскликнул Эль Херзук. – Да скажешь ты, в конце концов, что все это означает?! – в голосе Махмуджан ибн Халифа явно чувствовался страх. – Скажите мне уважаемый Махмуджан, – начал Эль Херзук, только наедине он иногда позволял себе обращаться к нему по имени. – За все наше путешествие, начиная с того момента, как мы оказались в этих горных лабиринтах, вы видели хоть одного местного жителя? Я вот лично не видел ни одного, так же как и восемьсот пятьдесят моих воинов! – Да, но ведь это же еще ничего не значит, – ответил Махмуджан ибн Халиф. – Вряд ли в этих горах могут жить люди. – Вот именно, здесь никто не может жить! Иначе мы или мои разведчики обнаружили бы следы их обитания. – Ну, не живет здесь никто и что с того? – все еще в недоумении вопрошал Махмуджан ибн Халиф. – А то, что не нравится мне это тишина и пустота! Такое ощущение, будто мы здесь не одни и находимся под чьим-то постоянным наблюдением. Не нравится мне и то, что архаров стало очень мало. Мало их, потому что на них кроме нас охотятся и другие, причем уничтожают их в том же количестве, что и мы. А мы их убиваем, как вам известно, для того, чтобы кормить свежим мясом всю купеческую гильдию, слуг, рабов и моих воинов. Из этого следует, что возможно параллельно с нами, где-то рядом за счет мяса горных архаров кормится и другая армия! Хотя, как нам известно, мы за долгое время не видели ни одной живой души. Все это очень странно, теперь-то вы понимаете, о чем я говорю? До сих пор молча слушавший Махмуджан ибн Халиф, внезапно весь побелел и, уставившись на Эль Херзука, пробормотал что-то не вразумительное. По-видимому, слова начальника охраны произвели на него сильное впечатление. Через какое-то время, наконец, придя в себя, Махмуджан ибн Халиф взволнованно сказал: – Кажется, в моей голове все начинает проясняться. О, Шайтан! А ведь ты прав! Ты дорогой мой Эль Херзук шайтански прав! Как я мог все это время быть слепым! Похоже, этот чертов туман, проник и в мою голову, иначе бы я сам сразу все понял бы. Значит, ты думаешь, что нас пасут? – Иначе и быть не может! – твердым голосом подтвердил Эль Херзук. – Кроме того, я забыл сказать вам еще одну важную вещь. – Что еще? – жалобно спросил Махмуджан ибн Халиф. – Два дня тому назад один из моих охотников приволок убитого архара. По его словам, прежде чем его подстрелить, он выследил его по следам. Причем когда он до него добрался, архар сильно хромал. Хотя он был молодым и сильным. Архары, вообще являясь горными животными, хорошо ориентирующимися в горах, редко поскальзываются и ломают себе ноги. Но все же, даже и такое с архаром может произойти. Так подумал и охотник, подстреливший его, – продолжал говорить Эль Херзук. – А когда наш мясник начал разделывать тушу, неожиданно нашел причину, по которому архар так сильно хромал. Все дело было в куске железа извлеченного из ноги архара. Причем рана на ноге архара на момент его смерти была еще свежая. – И что такое было в этом куске железа? – нетерпеливо спросил Махмуджан ибн Халиф. Неожиданно Эль Херзук вместо ответа вытащил из кармана острый предмет и, показывая его Махмуджан ибн Халифу, сказал: – Это наконечник стрелы, стрела изготовлена очень искуссным мастером. Прежде чем прийти к вам я показал его нашему мастеру-оружейнику. Он утверждает, что эта стрела изготовлена монгольскими мастерами. – Что? Монголы, здесь?! О, Шайтан! Этого не может быть! Они не стали бы так далеко заходить на чужую территорию! Ведь ты же сам говорил, что это земля кыргызов. – Даже при наличии регулярной армии кыргызов находиться в здешних местах не безопасно, – ответил Эль Херзук. – Значит, ты хочешь сказать, что монголы, каким то образом узнав о нашем караване сели нам на хвост? – Да! И узнали они это без труда. Необязательно иметь лазутчиков, чтобы узнать о приближении каравана. Зачем посылать лазутчиков, когда есть, извините за выражение, такие тупые купцы. – Кого это ты имеешь в виду? – спросил Махмуджан ибн Халиф. – Я имею в виду младшего купца Шахрик Эд Дина! Он повел себя очень глупо, раструбив на всю округу о приближении большого каравана. Не сомневаюсь, что для монголов это был праздник! Конечно, услышав такую весть, монголам ничего не оставалось, как снарядить отряд для поиска нашего каравана. А плохая погода, задержавшая нас несколько дней, стало им вторым подарком, они просто идут следом за нами. Монголы умеют заметать следы, а здешняя местность им хорошо помогает в маскировке. – Но, почему они не напали на нас? – почти шепотом спросил Махмуджан ибн Халиф. – Скорее всего, поджидают удобного случая. – Ведь они могли напасть на нас тогда во время бури, когда мы были наиболее уязвимыми? – Вопрос не ко мне. Попробуйте спросить у них. Возможно, их что-то или кто-то сдерживает все это время. – Может быть, их не так много как мы думаем, и они боятся нас? – с надеждой в голосе спросил Махмуджан ибн Халиф – Я не думаю, что они нас боятся, даже при наличии малочисленной армии монголы запросто перебили бы нас. Для этого им не обязательно выходить из укрытия, они могут перестрелять нас из своих луков, – сказал Эль Херзук. – Спасибо, за откровенность! Как начальник охраны тебе бы следовало меня успокоить, вместо того, чтобы пугать, – упрекнул его Махмуджан ибн Халиф. – Я всего лишь говорю правду. Мне незачем скрывать от вас свое мнение. – Вот что мне в тебе нравиться, так это то, что ты никогда не врешь. Всегда говоришь правду, как это подобает истинному воину. Не то, что мои трусливые помощники, думающие только о том, как бы меня надуть, – с восхищением заметил Махмуджан ибн Халиф. Подобные льстивые слова, произнесенные из уст Махмуджана ибн Халифа, подействовали на Эль Херзука как исцеляющий бальзам. Подняв голову, Эль Херзук решительным голосом произнес следующие слова: – Мои люди днем и ночью будут глядеть в оба! Я увеличу количество дозорных и вышлю вперед отряд разведчиков. Ночью перед каждым шатром буду ставить часовых. Обещаю, что ни одна мышь не проскочит не замеченным. А если монгольским собакам взбредет в голову напасть на наш караван, они об этом сильно пожалеют! – нахмурив брови, грозно сказал Эль Херзук. – Узнаю своего начальника охраны! Таким ты мне нравишься! – произнес Махмуджан ибн Халиф. – Будет хорошо, если пока о монголах никто не будет знать. Не хочу, чтобы купцы и слуги поднимали панику, показывая монголам, свою трусость, – предложил Эль Херзук. – Да, ты прав. Так и поступим, – согласился Махмуджан ибн Халиф. На этом их беседа закончилась. Эль Херзук вышел из шатра, чтобы дать своим людям необходимые распоряжения. Оставшись один, Махмуджан ибн Халиф открыл свой дорожный сундук и вытащил свой небольшой меч, с позолоченной рукояткой. Движением руки, вытащив свой меч из ножен, он провел пальцем по краям лезвия, проверяя, не отупел ли его меч. Меч его был хорошо заточен, поскольку он им никогда не пользовался. Да и обращаться с мечом он и не умел. Носил его просто так, для устрашения. И взял он сейчас в руки свой меч лишь для того, чтобы почувствовать себя более уверенным. Глава 3. После того Совет купцов обсудил дальнейшие планы, караван незамедлительно тронулся в путь. Впереди каравана авангардом двигался отряд из ста пятидесяти воинов. Все они были верхом на лошади и составляли одну треть конницы охраняющей караван. Посередине каравана параллельно с верблюдами двигались около пятисот пеших воинов. Наконец, замыкали шествие еще две сотни всадников. Идеальное расположение воинов при движении каравана обеспечивало моментальную охрану, и отражение противника на случай внезапной атаки. Подобная тактика охраны движущегося каравана хорошо зарекомендовало себя, и впоследствии была с годами оточена. Впереди во главе конницы был ни кто иной, как сам неустрашимый Эль Херзук вместе со своим помощником Джусом. Джус, китаец по происхождению и один из лучших воинов, освобожденный из плена Эль Херзуком, но оставшийся с ним по своему собственному желанию. Он также являлся правой рукой Эль Херзука, который был для него воплощением истинного воина. По мнению Джуса, для него, как и для всех воинов Эль Херзука, сражаться в его рядах было огромной честью. Все его воины беспрекословно выполняли все его приказы и даже готовы были отдать за него свои жизни, что говорило об их уважении к нему. Всего наемный отряд Эль Херзука насчитывал свыше восьмисот пятидесяти воинов. Все его воины были закаленными в боях ветеранами. Из-за большого авторитета Эль Херзуки Совет купцов взял его к себе на службу. И вот уже более десяти лет он служил верой и правдой гильдии купцов. Поскольку он мог обеспечить надежную охрану многим караванам, его почти всегда брали с собой в дальние странствия. Итак, после того как караван продолжил свой путь, у всех было приподнятое настроение. Стали слышны щебетания птиц, после дождя вокруг стало все зеленеть. То тут, то там стали заметно появляться зеленые травы. Чувствовалось, что весна вступает в свои права. Пройдя несколько десяток миль, разведчики, высланные вперед, доложили о небольшой реке преграждающей путь. Через некоторое время авангард каравана уткнулась носом к реке. Эль Херзук немедленно дал распоряжение о временном привале. Пока к реке начали стягиваться все оставшиеся, Эль Херзук со всеми своими офицерами начал рассматривать другую сторону реки. К их удивлению на другой стороне реки взору открывалось красивое зрелище. Всюду зеленая трава, горные цветы и высокие хвойные деревья. Весь окружающий ландшафт был воистину восхитителен. Неожиданно молчание нарушил чей-то возбужденный командный голос. – Что случилось? Почему остановились?! Кто-нибудь мне скажет, куда эти остолопы пялятся?! Обернувшись, Эль Херзук увидел вопросительный взгляд Махмуджана ибн Халифа. Пока они, забыв обо всем, с восхищением рассматривали зеленую долину, к ним сзади подошел глава купеческого каравана со своим дядей в сопровождении нескольких телохранителей. Протискиваясь сквозь ряды пеших и конных воинов Махмуджан ибн Халиф пробился ближе к Эль Херзуку и повторил свой вопрос: – Скажите мне, что привлекло ваше внимание? И почему шайтан вас возьми вы не отвечаете на мои вопр…Ух! О, шайтан! – внезапно он осекся, увидев то, на что, уставившись, смотрели все. Подошедший сзади Ибрахим ибн Халиф тоже воскликнул от удивления, и как бы ни веря своим глазам начал их протирать своими руками. – Будь я проклят, если это не райский сад! – восхищенно сказал Ибрахим ибн Халиф. – Если бы мы были в пустыне, и откройся моему взору подобная картина, я бы сказал что это - дьявольская шутка злых духов. – Но, мы не в пустыне, где горячий песок и раскаленный диск солнца медленно обжигают наши головы, – наконец придя в себя, подал голос и сам Махмуджан ибн Халиф. – Сейчас мы находимся в горах, где пусть даже и светит солнце, но все же, прохладный ветер дует со всех сторон. – Что скажешь Эль Херзук? – поскольку все они приблизились вплотную к реке то шум быстрого течения, местами бьющегося о камни, полностью заглушал их голоса. Так что Махмуджан ибн Халифу пришлось, чуть ли не выкрикивая повторить свой вопрос. Услышав его голос, Эль Херзук обернулся и ответил: – Ничего удивительного в этом нет. Мы давно знали от других странствующих купцов о существовании подобной земли. Только вот никак не могли в это поверить. – Однако же, согласись, ты не такое ожидал увидеть здесь, в стране наполненной всякими дикими племенами, не так ли? – прищуривший спросил Махмуджан ибн Халиф. – Да нет, мой господин. Если я и удивился то немного, – и резко обернувшись, командным голосом прокричал. – Всем назад! Что вылупились раззявы! Разбить лагерь и напоить лошадей! Услышав его голос, все воины спешились, и начали поспешно выполнять все его распоряжения. Через полчаса прибыл весь караван. Последними к месту временного лагеря прискакали войска, находящиеся в авангарде. Пока часть воинов охотилась, добывая свежее мясо архаров, другая часть разжигало костры, дабы согреться и приготовить пищу. Поскольку уже солнце приблизилось к закату, костры были как раз к месту. Перейти реку вброд отложили на завтра. Подобное решение было самым разумным, так как требовалось огромное количество времени и терпения, чтобы перейти на другую сторону с тяжело нагруженными верблюдами. Ближе к вечеру вернулись охотники с хорошими добычами, в виде мяса архаров оленей и диких кроликов. До полуночи все купцы и воины пировали от души. Все веселились из-за того, что до города, по словам проводника, оставалось всего пять дней пути. Чтобы поднять настроение воинов глава купечества после долгих споров с Сабахаддином Аби решил выдать усталым воинам несколько бочек вина. Получив по порции вина, воины, выкрикивая свой боевой клич, начали пить за здоровье всех купцов, в особенности Махмуджана ибн Халифа и за счастливое возвращение назад к себе домой. Разумеется, опьяневшие воины в своих счастливых пожеланиях не забывали упомянуть и имя своего командира Эль Херзука. – «Аайяк - уа-а, Эль Херзук!» – вдалеке до сих пор были слышны отдельные выкрики все еще веселившихся воинов. Однако по приказу того же самого Эль Херзука ровно в полночь всем было приказано немедленно прекратить пиршество и разойтись по шатрам. Патрульный дозор начал обходить весь караван, чтобы проследить за своевременным выполнением приказа начальника охраны каравана. Через некоторое время в лагере наступила безмолвная тишина. Только верблюды и лошади изредка издавали какие-то звуки издали напоминающие сонное похрапывание. Спустя некоторое время все те, кто сидели возле костров начали засыпать. Недалеко от шумной реки никак не потухал один костер, на котором все еще жарилась туша оленя. Со стороны казалось, что там, у костра, сидят несколько теней издали напоминающие очертания диковинных чудовищ с неподвижными лицами. Только приблизившись можно было увидеть, что эти неподвижные лица вовсе не диковинные чудовища, ждущие своих жертв. Эти лица принадлежали Курчгезу, Джусу и Эль Херзуку, которые, проскакав вместе со всеми почти весь день, почему-то забыли покушать вместе с остальными. Только сейчас сидя у костра и наблюдая за тем как медленно жариться мясо, они полностью осознали тот факт, что они голодны как волки. Именно поэтому они сидели молча, только время, от времени обмениваясь короткими замечаниями. Неожиданно молчание нарушил Курчгез, заметив, что мясо уже достаточно прожарено. – Ммда, судья по запаху, мы теперь можем смело покушать, – сказав это, Курчгез вытащил свой длинный охотничий нож и начал отрезать куски мяса от туши висящей над костром. Джус молча наблюдавший за ним, порывшись в своей дорожной сумке, достал оттуда хлеб и бурдюк, наполненный вином. После чего все трое с жадностью набросились на мясо. Несколько минут можно было наблюдать за тем, как они с большим аппетитом пожирают куски мяса, при этом, не забывая запивать их вином. Слышно было даже шипение жира случайно капающего на горящие угольки. Плотно покушав, проводник и воины потеряли интерес к еде. Глотнув из бурдюка немного вина, Джус отломил ветку из груды дров и, заострив ее кончик своим ножом начал ковыряться в зубах. – Завтра нам предстоит сделать многое, – нарушил молчание Эль Херзук. – Советую вам обоим как следует поспать. Небольшой отдых вам не помешает. Услышав голос Эль Херзука, Джус и Курчгез вздрогнули. Подняв голову, Джус одобрительно закивал, явно соглашаясь с советом своего командира. Курчгез же пробурчав что-то невнятное начал снимать свои сапоги. Видно усталость его так доконало, что он решил сразу же лечь у костра. – Ты хороший проводник, Курчгез раз сумел вытащить нас из того горного лабиринта, – похвалил Эль Херзук. – Прости меня, если раньше чем-то тебя обидел. Я знаю, что ты сильно на нас зол за то, что мы тебя тогда несправедливо оскорбили. – Забудь об этом, – подал голос Курчгез. – На вашем месте я тоже поступил бы подобным образом. К тому же откуда вам было знать, что в сезон дождей, когда все, вокруг смывается, даже самый опытный следопыт может сбиться с пути. – Да, но тогда мы, точнее купцы панически боялись нападения разбойников. Представь себе, как они сильно рискуют. Ведь этот караван не простой, ты даже представить себе не можешь какие богатств…– похоже несколько глотков вина предложенного Джусом начали развязывать его язык. Однако предостерегающий взгляд, брошенный его правой рукой Джусом, вовремя остановил бесконечный поток слов, из которого можно было выудить много полезной информации. Подойдя к своему командиру Джус, приподняв его, сказал: – Вы сегодня сильно перебрали, мой господин пойдемте, я помогу вам дойти до вашего шатра. – Джус, т-тты должен осмотреть лагерь и проверить все ли в порррядкке, - похоже, язык его уже начал заплетаться. – Провверь ввсе ппосты, хоррошо..?! – Не беспокойтесь, мой господин. Я удвою караульных и расставлю посты. После того как китаец отвел своего господина в шатер, он вернулся на свое место у костра. Сев поближе к огню он так же молча, как ни в чем не бывало, продолжил ковыряться в зубах. Похоже, было на то, что в его зубах застрял маленький кусочек мяса, от которого он хотел избавиться. – Почему ты с ним? – спросил его Курчгез. – Потому что я служу ему, – резко ответил Джус. – Понимаю, а почему ты ему служишь, – не унимался проводник. – Ведь ты мог выбрать себе другого господина. К тому же, ты китаец! – И что же, по-твоему, китайцам нельзя служить? – Ты неправильно меня понял. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Мне просто было интересно, – отпарировал Курчгез. – Что именно? – Ну, хотя бы то, с каким рвением вы все ему служите. И почему вы смотрите на него как на …– не зная с кем сравнить, Курчгез на секунду умолк. – Как на … на… – Бога? – Да, – согласился Курчгез. – Ты прав, он для нас как бог, а для некоторых больше чем бог! Внезапно глаза Джуса загорелись странным огнем. Неизвестно, что на него подействовало. Но, похоже, было на то, что он крайне возбужден. Его лиц вспотело, когда он заговорил вновь. – Когда я был маленьким, отец отдал меня в школу, где учили мастерству владения мечом. Он мечтал о том, чтобы в будущем из меня получился хороший полководец. Но я не хотел быть воином, поскольку знал, что многие погибают в никчемной междоусобной войне двух династий. Знаешь, кем я хотел стать? Я хотел быть простым ученым, таким как мой дед. Ты знаешь кто такие ученые? Это те люди, которые умеют читать и писать, наблюдают за звездами, изобретают нужные людям вещи. Так вот я отказался повиноваться отцу и вместо того чтобы учиться мастерству отправился в храм императора. Когда отец пришел меня забрать и как следует выпороть, его схватили воины из охраны императора. – За что? – В то время в стране были трудные времена, страну раздирал голод и бесконечные междоусобные войны. В тот день отец пришел чуть выпившим и держал в руках небольшой кусок веревки. Именно этой веревкой он меня и порол. Но, воины императора приняли его за шпиона и задержали его. Разумеется, он начал сопротивляться, требуя от них, чтобы они его немедленно отпустили. Услышав голос отца, я выбежал из комнаты и начал объяснять причину, по которой отец сюда прибыл. Наконец поняв, что этот пяньчжуга вовсе не шпион, а мой отец и прибыл, для того чтобы меня забрать, они его отпустили. Но, к сожалению, на шум, издаваемым моим отцом своими истошными, пьяными криками прибежало еще несколько воинов вместе с начальником охраны. Они немедленно потребовали объяснений. Однако трое воинов, которые задержали отца, внезапно струсив, наплели какую-то глупость. Указав на нас пальцами, они нагло заявили, что мой отец пытался напасть на них, с явными намерениями проникнуть в опочивальню императора и убить его. – Неужто они поверили? – изумленно спросил Курчгез. – В начале нет. Но когда увидели в его руках веревку, то немедля схватили его. Меня они не стали трогать. На следующий день суд Его величества императора обвинил моего отца в попытке удушить императора куском веревки!? – О боже! Но, это же, смешно! – Конечно, мне тоже было смешно. Стоило только мне представить отца, нелепо подбирающегося к императору и пытающегося удушить его веревкой, которым он обычно порол меня. Но, обвинения, почему-то не рассмешили судью. И поэтому, ближе к полудню, когда отец еще не успел полностью осознать, что с ним происходит его повесили…Представь, они повесили моего безобидного отца за то, что он просто пытался ….В общем мне тогда было очень тяжело. Позже закончив свою учебу, я нашел тех трех воинов, которые сдали моего отца, и перерезал им глотки. Затем несколько лет бесконечных сражений плен, потом рабство и …. В общем, я оказался в руках Эль Херзука он дал мне свободу. Но, я не захотел возвращаться к себе на родину. И вот уже свыше пяти лет я служу у него. Почти все воины обязаны ему жизнью. Он для нас воплощение всего. Ты, наверное, уже заметил из пьяных выкриков воинов, что даже боевой клич у нас «Ааяк-уаа, Эль Херзук!» что означает «Вперед, с нами Эль Херзук!». Курчгез дослушав до конца горькое повествование китайца, многое понял. – Ну а теперь, твоя очередь рассказать о себе. – Да что тут рассказывать. Я родился в обыкновенной кыргызской крестьянской семье. Хотя наш род считается одним из древнейших и знатнейших, за последние сотни лет из-за нашествия монголов, татар и других племен мы обеднели. Сотни лет назад племя Карышкыра, откуда я родом, был самым большим и могущественным. Но, как я уже сказал постоянные сражения, уносили жизни многих моих предков и родственников. В связи с чем, наше племя стало малочисленной и слабой. – А как же остальные племена? Неужели они не приходили вам на помощь? – Нет. Поскольку им самим приходилось защищаться от набегов монголов и даже китайцев. Разбившись на мелкие племена и враждуя между собой, кыргызы часто становились легкой добычей врагов. Были даже такие случаи, когда целые племена исчезали с лица благословенной кыргызской земли. К примеру, племена Аргымак, Карапай, Узунбут и Найзачан полностью вымерли. Часть из них от голода и болезней, а остальные с помощью врагов. Взглянув на Джуса, Курчгез понял, что тот почти уже засыпает. Через минуту другую китаец уже уснул, не забывая при этом мирно похрапывать. – Остальную историю я расскажу тебе потом, как-нибудь… – устало сказал Курчгез. После чего, потеряв всякий интерес к спящему китайцу, закрыл глаза и тоже заснул крепким сном. Глава 4. Среди горных скал на небольшом лугу, где вся земля уже проросла зеленой травой, мирно паслись стадо горных архаров. Между высоких деревьев были слышны радостные щебетанья птиц. Со стороны можно было сказать, что в этом тихом месте нет присутствия людей. Поскольку все вокруг напоминало забытое людьми место, куда вряд ли еще ступало нога человека. Однако вдруг все живое вокруг зашевелилось, горные архары начали показывать явное беспокойство. Даже птицы до этого мирно щебетавшие начали взлетать из своих гнезд расположенных на верхушках деревьев. Между тем обеспокоенные архары начали бросать тревожные взгляды куда-то в сторону. Еще минута и стадо вот-вот готова была тронуться в путь, покидая мирное пастбище. Но что-то их сдерживало от подобного поступка. Сдерживал их главным образом самый большой архар с длинными кривыми рогами. Именно этот архар считался главным стада. Но, поскольку он никак не показывал своего беспокойства, то все остальное стадо тоже решило забыть свои страхи. Однако через некоторое время глава стада занервничал и замер, как бы прислушиваясь к чему-то. Вообще многие охотники в своих рассказах часто говорят, что архарам присуща сверхчувствительность. Так как они способны почувствовать приближение опасности за многие расстояния. Поэтому следует ли удивляться тому, что архары почуяли какую-то угрозу. И вот когда все замерли в ожидании чего-то, как бы в подтверждение их опасения послышался топот скачущих лошадей. Все горные архары, недолго думая, разбежались в разные стороны. Сделали они это с такой скоростью, что еще раз говорило об их быстроте. Через какое-то время, на том месте, где только что паслись горные архары, появились всадники. Однако вместо того, чтобы остановиться и погнавшись за архарами поохотиться на них, как этого делали обычно охотники, они проскакали рысью, не на секунду не останавливаясь. Разумеется, это говорило о том, что эти всадники не были охотниками. Всего всадников было шестеро. Лошади, на которых они скакали судья по гривам и коротким ногам были степными скакунами. Что касается всадников то их странные верхние одеяния, состоящие из шкур разных животных, и грубые кожаные брюки говорили о том, что и они тоже являются степными жителями. Почти у всех всадников были длинные волосы под стать гривам своих лошадей. А у некоторых волосы были даже завязаны в косы. Но не это было самое странное, странным было то, что у всех на кожаных ремнях висели кривые мечи, а к седлам были прикреплены копья и луки с длинными стрелами. Такое вооружение могло быть только у монгольских солдат. Итак, шестеро монгольских солдат не останавливаясь ни на минуту, скакали в сторону от пастбища. Судья по тому, как быстро они скакали, можно было догадаться, что они, куда то сильно торопятся. Действительно, эти всадники были отрядом лазутчиков, и они спешили добраться до места дислокации своих основных войск. У лазутчиков было срочное послание от сотника Хурсакая адресованное своему генералу Мунджехбию. Почти трое суток без остановки скакали эти солдаты, останавливаясь лишь для того, чтобы дать лошадям немного отдохнуть, а затем пускались в путь. Видно было то, как лошади сильно вспотели от сильного бега. Хотя всадники и замечали сильную усталость лошадей они и не собирались сбавлять темп скорости. Так конечно, можно было спокойно загнать лошадей до смерти. Но, похоже, и это их не останавливало. Проскакав весь день и отдыхая лишь на короткое время, всадники ближе к вечеру добрались до восточных границ своих земель. Там их остановил патруль, охраняющий восточный рубеж границы Монголии. Командир отряда, узнав, откуда они и куда направляются, приказал своим людям накормить их и дать свежих лошадей. Несмотря на предложения пограничников отдохнуть и поспать до утра, шестеро всадников тем же вечером тронулись в путь. Ближе к полудню в монгольском лагере, который состоял из нескольких сотен юрт, послышался шум и топот бегущих ног. Крики и возгласы сливались в один громкий рев, отчего в лагере был невообразимый настоящий шум и гам. Шумная толпа двигалась к центру лагеря, где находилась самая большая юрта. Возле входа в юрту стояли с каменными выражениями лиц четыре воина в длинных серых халатах. Все они держали в руках длинные копья и круглые щиты. Четверо воинов помимо копий и щитов имели также кривые мечи, прикрепленные к поясу. Эти вооруженные воины были личной охраной генерала Мунджехбия, который и находился в этой самой юрте. После того как толпа приблизилась к юрте, их остановили охранники, спросив о том, по какой причине они тревожат отдых великого генерала Мунджехбия, наместника хана Монгольской империи. Пока охрана расспрашивало толпу, услышав шум из юрты, вышел здоровый монгол с круглым лицом. Одеяние его было небогатое. Но на шее у него висели золотые и серебряные украшения, а на поясе меч с позолоченной рукояткой. С недовольной ухмылкой на лице он громко кашлянул и, взглянув на толпу, спросил: – Что за шум вы подняли? Охранники, стоявшие возле входа в юрту, увидев его, низко поклонились, так как узнали в нем тысячника Тайлихкана, самого свирепого и кровожадного из всех тысячников. – Я спросил, что за шум вы подняли? И какого черта вы здесь устраиваете базар?! – голос его был требовательным и слегка раздраженным. – Простите нас, но они хотят видеть генерала Мунджехбия, – решился ответить один из охранников. – Генерал Мунджехбий занят важными имперскими вопросами, – бросил тысячник. – И у него нет времени на то, чтобы принимать у себя всякий сброд! – Не гневайтесь на нас тысячник. Мы всего лишь хотим его увидеть, – смиренно сказал один из стариков. – Вы что не слышали, что я вам сказал! – похоже было на то, что тысячник начинал уже злиться на толпу. – Если вы немедленно не уберетесь отсюда, я прикажу вас всех…. – Впустите их Тайлихкан, – неожиданно раздавшийся голос принадлежал мужчине, который сидел в юрте. Хотя никто не видел, кто говорит, одного голоса было достаточно на то, чтобы тысячник сразу же умолк. Цвет его лица сразу же изменился. Если до этого он был весь красным и готов был сорваться, то через мгновение его лицо обрело свой обычный цвет. Было похоже на то, что обладатель этого твердого голоса имел огромный авторитет. – Заходите! Вы пятеро можете зайти, остальные ждите здесь, – сказав это, тысячник указал пальцем на самых старших по возрасту стариков, которые стояли впереди всех. Зайдя в юрту все пятеро сели на колени, и сделав поклоны, поздоровались с генералом. – Приветствуем вас! О, великий и могущественный, гроза всех степей и равнин, покоритель всей Азии, генерал, командующий туменами монгольской армии, наместник хана Монгольской империи и наш любимый господин Мунджехбий! Позвольте нам, рабам вашим, несчастным старикам, доживающим свои золотые дни под вашей защитой, обратиться к вам с просьбой, – сказав это, он поклонился еще ниже. – Можете поднять свои головы. Я хочу увидеть ваши лица, – тихо ответил человек, которого именовали Мунджехбием. – Мы не смеем…– испуганно начал было отвечать один из старцев, но неожиданно его перебил Мунджехбий. – Что вас привело ко мне? Чего вы от меня хотите? – О, наш господин! Повелитель…– снова начал один из стариков. – Прекратите! Отвечайте на мой вопрос! – при этих словах глаза полководца сверкнули огнем. – Что вам надо?! Испугавшись гнева наместника хана Монгольской империи, старики засуетились и захлебываясь, перебивая друг друга, начали жаловаться. – Нам старикам многого не надо. Хотя мы иногда голодаем, по нескольку суток вообще ничего не едим. Сами мы охотиться не можем, глаза наши уже не те, тетиву лука еле натягиваем, на расстоянии пяти шагов из лука не сможем даже в здоровенного джейрана попасть. Обычно на охоту ходит наш маленький внук, но в иной раз, завалив степного джейрана, он не может притащить его домой. Ведь как мы уже вам говорили, он еще маленький и силенок у него не хватает. Поэтому он приходит с маленькими добычами. Если бы наш сын был бы с нами. Он бы сам нам помогал, да и у внука был бы отец. Но, к сожалению, мы потеряли его два года назад. Он погиб в одном из походов, которые так часто осуществляете вы, наш господин и повелитель. – У меня тоже самое, – вмешался второй старик, которому на вид было лет семьдесят-семьдесят пять. – Только вместо внуков у меня младший сын. Ему всего семь лет, он считается единственным нашим кормильцем. Поскольку я и моя старушка ни на что больше не годимся. А старшие сыновья мои, такие сильные и могучие погибли в схватке на границе нашей империи. Они были в отряде пограничников, которые подчиняются сотнику Эбею. Как мне позже рассказал сам сотник Эбей, двое моих сыновей были самыми храбрыми и погибли, не уронив чести перед врагами монгольской империи. Судья по их виду и одеянию, которое состояла из одних полуоборванных лохмотьев, они действительно голодали. Подумав немного, Мунджехбий почувствовал себя виноватым. Ведь по сути претензии их были вполне справедливыми. Осуществляя многочисленные походы на дикие племена, живущие за пределами монгольской империи и не подчиняющиеся монгольскому игу, они потеряли много солдат. За последние десятилетия монголы сумели покорить дикие племена, объединив их и сделав покорными налогоплательщиками. Все племена обязывались ежегодно платить дань монгольской империи. Платили в основном зерном, скотом, золотом и серебром. Те племена, которые не могли дать ежегодно две трети дани, поставляли солдат. То есть, отправляли своих молодых юнцов служить монголам. В основном это были племена кочевников не монгольского происхождения, которые были плохо организованы. Поэтому, монголы держали их под своим постоянным контролем. Именно, за счет этих добровольных поставок солдат, монголы пополняли ряды своей бесчисленной армии. Одна треть армии монгол, состояла из солдат разных диких племен. Остальные две трети были призывниками монгол и татар, служившие на обязательной основе. И вот, сейчас перед ними поклонившись вниз, и чуть ли не плача сидели старики. Единственной мыслью которых, наверное, было, как бы накормить себя и своих родных. «Наверное, мне следует быть более снисходительнее, – подумал Мунджехбий. – Ведь как ни как, именно сыновья этих благородных стариков помогли ему завоевать многих врагов Монгольской империи. Вырастив и отдав своих сыновей служить верой и правдой хану Монгольской империи, они доказали свою преданность, а их дети погибнув на поле боя доказали свою храбрость. Следовательно, они, то есть, старики заслуживали какую-то компенсацию, за потерю своих храбрых сыновей». – Послушайте меня добрые и мудрые старики, – сказал Мунджехбий. – Я понял, чего вы от меня хотите. Вы правы жалуясь мне о своих бедах. Похоже на то, что вы много страдали. Но теперь, я этому положу конец! Теперь за каждого потерянного вашего сына я выплачу вам компенсации в виде одной лошади, мешка зерна, нескольких кур и двух голов скота! – по тому, как расширились глаза и участились дыхания стариков, генерал понял, что попал в самое яблочко. Поэтому, не дав опомниться старикам, он продолжил. – Ну, а тем бедным семьям, которые потеряли на войне своего единственного или всех своих сыновей, мы, точнее я, распоряжусь о том, чтобы выдали по два раба. Ошеломленные щедростью генерала, старики чуть ли не потеряли дар речи. Конечно, явившись сюда в резиденцию генерала, старики хотели добиться хоть какой-то справедливости. Но, чтоб такого! Придя в себя, они начали возносить хвалу всем богам, благодаря их за то, что они создали такого великого и щедрого полководца. Смутившись от столь бурной реакции стариков Мунджехбий, на какую-то минуту действительно почувствовал себя великим посланником бога неба. Вернул его к действительности тысячник Тайлихкан, шепнув ему на ухо: – Скажите мне генерал, на какие средства вы хотите компенсировать? Ведь, как нам известно, казна нашей армии почти пуста. Все запасы золота, серебра и других ценностей, вместе с тысячой голов скота отправлены в виде дани хану Монгольской империи. Я уж не говорю про рабов, которые как вы сами знаете, у нас пока отсутствуют в таком большом количестве, чтобы их можно было раздовать. Услышав то, что сказал тысячник, генерал быстро помрачнел. Действительно, как он мог забыть об этом. Ведь Тайлихкан прав говоря о пустой казне. А ведь он так красиво говорил этим старикам, обнадеживая их. Что же теперь делать, – задумавшись, генерал почесал затылок. – Надо бы объяснить старикам и как-то выйти из сложившейся неблагоприятной ситуации. Пока он думал над тем как отослать стариков, для того чтобы, побыв наедине с самим собой придумать какой-нибудь выход, решение пришло само. Внезапно на улице послышались крики и возгласы удивления. Похоже, сама судьба приходит ему на выручку, подумал генерал. Тайлихкан, по взгляду генерала поняв, чего он хочет, повернувшись к старикам, распорядился: – А теперь добрые старики можете идти. Вы сами слышали, как генерал сказал, что поможет вам. К тому же, его ждут важные имперские дела, – затем, повернувшись к одному из охранников, сказал: – Проводи их к выходу и посмотри, что там происходит. Не успел тысячник произнести последние слова, как в юрту влетел один из воинов стоявших снаружи. При такой неожиданности, тысячник Тайлихкан молниеносно вытащил меч и закрыл собой генерала. Охранник внутри тоже среагировал быстро, встав в боевую позицию, не забывая при этом, закрыть щитом своего генерала. Старики от страха распластались на ковре, боясь пошевелиться. Увидев как быстро, среагировали все, кто находился внутри, охранник, влетевший во внутрь замер. – Простите! О нет, вы неправильно поняли меня, мой господин! – с испуганным голосом едва вымолвил охранник. – У меня и в мыслях не было покушаться на вас, мой генерал…– и тут же не дожидаясь ответа поклонившись, сел на одно колено. – Ты, тупой ублюдок! Какого черта, ты врываешься к генералу?! – рявкнул Тайликхан. – Простите меня! Я… я… хотел… – запинаясь, начал было оправдываться воин, но его перебил тысячник Тайликхан: – Какого черта, ты хотел?! Врываешься сюда в полном вооружении, словно бешеная собака, с вылупленными глазами! Что по твоему мнению, мы должны были подумать, а?! – Простите меня, мой господин! – Говори, что у тебя, – бросил Мунджехбий, выйдя вперед и дав взглядом двум верзилам сигнал отбоя. – Срочное донесение, мой генерал! Только что прискакали несколько воинов присланных сотником Хурсакаем из северо-западных земель. – Немедленно впустите их! – распорядился генерал, затем, заметив, что старики все еще не покинули юрту, сказал им: – А вы можете идти, с вашими делами я займусь чуть позже. Как только старики вышли из юрты, вошел статный воин весь в пыли и в грязи. Поклонившись и сев на одно колено, он обратился к генералу: – Приветствую вас, мой генерал! Меня и моих людей прислал сотник Хурсакай. – Что за донесение у тебя? – спросил тысячник. Однако по тому, как тяжело дышал воин, было видно, что у него в горле пересохло. Видно долгая скачка по грязи и пыли в конец сильно измотали его. Поэтому тысячник Тайлихкан, недолго думая, сам налил из бурдюка кумыс и подал ему. Вцепившись обеими руками в пиалу, воин стал с жадностью пить кумыс. Сделав несколько больших и смачных глотков, воин, наконец, поднял голову и, кашлянув начал докладывать: – Согласно вашему приказу, мы осуществляли наблюдение над непокорными кыргызскими племенами. Наша задача состояла в том, чтобы найти месторасположение богатого кыргызского города именуемого Ак-Буркутем. – Я знаю, в чем состояла ваша задача, – перебил генерал. – Вы нашли город? – Нет. Но, собирая информацию, наши лазутчики случайно узнали о каком-то загадочном караване, который направлялся к границам кыргызов. Наш сотник Хурсакай приказал нашим лазутчикам узнать все поподробнее об этом караване. Лазутчикам удалось выследить этот караван. Под покровом ночи мы приблизились к каравану и с рассветом разглядели его. И знаете, мой господин, мы никогда не видели такого большого каравана. Около тысячи нагруженных разными мешками и сундуками верблюдов. Воистину, из всех виданных нами ранее караванов, этот был самым большим и богатым! – с восхищением рассказал воин. – Надеюсь, вы захватили этот караван? – нетерпеливо спросил Мунджехбий. – Все не так просто, мой генерал. Караван охраняется отрядом воинов. – Ну и что? У Хурсакая сотня солдат, черт возьми! Поэтому, он и является сотником. Ведь так же? Или я не прав?! – недовольно спросил Мунджехбий. – Вы правы, мой генерал. Но, вы не слушаете меня. Я сказал вам, что этот караван самый большой. И охраняют его около тысячи хорошо вооруженных солдат! Даже если бы мы напали на них, они бы по численности превосходили нас во много раз. Пока часть охраны отражало бы нашу атаку, остальная часть смогла бы увести караван в неизвестном направлении. Своей попыткой захватить мы лишь вспугнули бы их, а затем и вовсе потеряли бы этот караван, – ответил воин. – Ты прав. Я не подумал об этом, – согласился Мунджехбий. – Но не это обстоятельство сдержало нас. – А что же? – Подождав и понаблюдав за ними, мы выяснили, что они ищут среди местных кыргызских племен хорошего проводника. Причем искали они проводника открыто. Они пустили слух на все поселения о том, что каравану требуется проводник до города Ак- Буркут. – Ак-Буркут? – удивленно переспросил генерал. – Да. Именно, поэтому наш сотник Хурсакай, не счел разумным захватывать караван… – С сотней воинов против тысячи?! Ха, ха! Как тебя зовут? Вижу, долгая служба в монгольской армии не лишила тебя чувства юмора. Приятно слышать от солдат, что легенда о непобедимости монгольской армии все еще живет в сердцах юных воинов. Но время сейчас другое. Скажи мне храбрец, как тебя зовут? – Меня зовут Аткурак! Я командир лазутчиков в сотне Хурсакая! Моего отца звали Манжу, он был сотником и сражался в вашей армии, и доблестно погиб в одном из ваших последних сражений! – гордо ответил воин. – Ты, сын сотника Манжу?! Он был храбрым воином. Я его очень хорошо знал. Кажется, он пал смертью храбрых в …– остановился Мунджехбий, как бы вспоминая. – В последнем вашем походе, два года тому назад, вблизи от северо-восточных границ Китая! – четко уточнил Аткурак. – Знаю, знаю. Я все хорошо знаю, – конечно, он не знал этого сотника Манжу. Во время его последних походов с ним была двадцати семи тысячная армия. Он с трудом помнил имена тысячников. Да и то всего лишь нескольких, всех-то не упомнишь. Не говоря уже о сотниках. Но, разве это имело значение? Зачем расстраивать юного солдата. – Мой генерал. Для меня большая честь, что у вас осталось хорошее мнение о моем отце! – еще ниже поклонившись, сказал Аткурак. – Я никогда не забываю тех, кто храбр! – сказал генерал Мунджехбий затем, немного подумав, добавил. – И их ближайших родственников. Поэтому, после того как ты вернешься с этого задания, назначу тебя десятником моей личной охраны! – Я восхищен вашим великодушием, мой генерал, – обрадовался Аткурак, и приподняв свою голову добавил. – Вы не пожалеете об этом! – Хорошо. А теперь скажи мне, что предлагает мне Хурсакай? – приступил к делу генерал. – Он хочет, чтобы вы прислали трех тысячную монгольскую армию. – Трех тысячную?! Но ты же, мне только что сказал, что караван охраняют не более тысяч солдат! Или ты хочешь сказать, что таких караванов целых три?! – воскликнул Мунджехбий. – Нет. Караван всего лишь один. Но, как нам стало известно, он направляется в город Ак-Буркут. Сотник Хурсакай хочет повести трех тысячную армию за ними и напав на город захватить его. – То есть, ты хочешь сказать, что Хурсакай хочет убить одним выстрелом лука сразу двух архаров, аа?! Слушайте, откуда вы такие беретесь? Неужели долгие разведывательные поездки по дальним странам вселили в ваши головы бредовые шутки. Не думает же Хурсакай, что город, которого мы так долго искали, встретит нас с распростертыми объятиями. Они всех вас запросто перебьют. Подумай сам, даже если Хурсакаю со своей сотней и дополнительно направленной трехтысячной армией удалось бы захватить город и караван, они не смогли бы их так долго удерживать. Подоспели бы другие вооруженные подкрепления кыргызов и перебили бы их всех! Тут надо все хорошенько обдумать и взвесить, – затем, повернувшись к тысячнику Тайлихкану, все это время молча сидевшему и слушавшему приказал. – Распорядись о том, чтобы немедленно собрали всех тысячников на тайный совет. Мы будем рассматривать план нападения на кыргызов. Пока Тайлихкан выйдя из юрты, давал распоряжения своим людям, генерал отпустил Аткурака, сына храброго сотника Манжу, сказав ему, что если он понадобится, за ним пришлют. Глава 5. Ближе к вечеру юрта генерала Мунджехбия была переполнена людьми. Все кто сидели в юрте были лучшими тысячниками генерала, которые неоднократно доказывали ему свою верность. Громко перекрикивая друг друга, они обсуждали целесообразность вторжения на территорию кыргызов. Всего в юрте сидели шестеро тысячников и сам генерал. Генерал сидел в дальнем углу, молча, слушая предложения своих офицеров. Справа от него сидел тысячник Тайлихкан самый большой и свирепый из его воинов, одежда его состояло из волчьей шкуры, которую он почти никогда не снимал. Поэтому, монголы прозвали его «волком», а его тысячную волчьей стаей. Слева от генерала сидел тысячник Мосулюк. Он был высоким и худощавым. Одежда его состояла из короткой шубы, сшитой из овечьей шерсти и шапочки с болтающимся лисьим хвостом. При свете костра, который горел в центре шатра, можно было разглядеть его серьезное лицо. Его левая щека была рассечена мечом. Правда рана давно уже зажила, но глубокий шрам все еще оставался, делая его зловещим уродом. Прямо напротив них сидели тысячники Джунгарек, Эдигей, Шунхарай и Худжрет. Все четверо были в одеждах, сшитых из простых овечьих и верблюжьих шкур. Все тысячники, сидевшие рядом с костром, были в прямом подчинении генерала. По правде говоря, это и была вся армия генерала Мунджехбия, которая находилась в его распоряжении на данное время. Из-за того, что хан Монгольской империи отозвал девять тысяч человек к себе. Генерал вынужден был остаться всего с шести тысячной армией. Да и то из шести тысяч солдат в случае похода он мог рассчитывать всего на пять тысяч. Поскольку, тысячная Худжрета должна была оставаться здесь, охранять границу Монгольской империи от посягательств северных племен. Хотя, по правде говоря, никто еще не нападал на приграничные монгольские земли за последние десять лет. Но, таков был приказ, отданный самим ханом Монгольской империи. Нарушение его приказа была равносильно предательству. А с предателями, хан расправлялся с особой жестокостью. Хана Монгольской империи любили и почитали все. А все потому, что сильно боялись его. Находясь у себя во дворце, хан Монгольской империи имел в своем распоряжении сорока тысячную действующую армию. При необходимости собрал бы еще такую же армию. С такой многочисленной армией он, запросто мог бы завоевать всю Азию от края до края. Но, хан Монгольской империи ограничивался только тем, что покорил ближайшие, мелкие государства. Ему почему-то, было достаточно и этого. Поскольку, все покоренные племена вовремя платили ему дань. При необходимости, он позволял своим победоносным войскам делать набеги на крупные города и поселения дальних племен. Подобные вылазки в основном делались по ряду причин: Во-первых, для того чтобы вовремя истреблять подрастающее поколение врагов, отбивая тем самым у них охоты вражески настраиваться против Монголии. Во-вторых, пригонять как можно больше невольников, для того, чтобы продавать их в рабство. В-третьих, чтобы пополнять казну хана Монгольской империи награбленным имуществом. И, наконец, в-четвертых, частые набеги, и мелкие схватки с врагами не давали сильно расслабляться монголам. Поскольку, как известно долгое бездействие может ухудшить боевой дух и стойкость непобедимой монгольской армии. Итак, собрав у себя всех своих тысячников, генерал стал слушать их предложения. – Скажите мне, что вы думаете о предложении сотника Хурсакая, – задал вопрос генерал. – Стоит ли нам двинуться всей силой и взять город кыргызов? – Я считаю, что нам необходимо сейчас же трогаться в путь, – предложил Мосулюк, при свете костра было заметно, как он зловеще улыбнулся, заранее предвкушая сражение. – В данном случае было бы глупо отсиживаться здесь и упускать такую добычу из рук. – Да, но если мы со всей армией двинемся в поход, что об этом скажет великий хан, – осторожно заметил Джунгарек. – Ему это может не понравиться! – Об этом я позабочусь сам, – успокоил его генерал. – К тому же, в случае успеха мы вернемся с большой добычей. Хан непременно одобрит наш поход. – Хорошо. Но, а что если мы потерпим поражение? – не унимался Джунгарек. – Ведь кыргызы, если объединятся, запросто могут смять наше войско! – В тебе говорит трусость, – улыбаясь, заметил генерал. – Никто не сможет противостоять нашим войскам! – Да, ведь еще никому не удавалось противостоять нам, – согласился Мосулюк. – Мы уничтожим всех, кто попытается противостоять нашим войскам! – и ехидно улыбаясь, добавил. – Если ты боишься Джунгарек, то можешь не идти с нами, я с удовольствием возьму под свое командование твою тысячную. А когда мы вернемся с трофеями и с толпой невольников, тебе не достанется ничего. Хотя, нет! Пожалуй, я подарю тебе одну клячу. На ней ты будешь хорошо смотреться, с поджатым хвостом. Ха-ха-ха! При этих словах Джунгарек вскочил и схватился за свой кинжал. Однако генерал, строго взглянув на него, приказал ему немедленно сесть. – Успокойся Джунгарек. Мосулюк не хотел тебя обидеть. Он просто сказал, что если ты не с нами, то это очень плохо. Поскольку, показывая свою трусость, ты даешь нам повод усомниться в твоей храбрости, – сказал генерал, ему не хотелось, чтобы его тысячники спорили из-за пустяков. – Раз ты такой прыткий и умеешь хвататься за кинжал, то почему бы тебе, не пугать так наших врагов, – с издевкой заметил Мосулюк. – Я не трус! И если ты не заткнешься и не перестанешь ухмыляться, я собью с тебя спесь! – ответил Джунгарек, после чего немного помолчав, продолжил. – А тысячную свою, я тебе не отдам! Я первым войду в город и захвачу большую добычу. Так что сам катайся на своей кляче со своим поджатым лисьим хвостом, висящим у тебя на голове! – Ха, очень смешно! – серьезно ответил Мосулюк. – По моему, ты просто завидуешь мне. Да ты на себя посмотри! Одет словно самый последний оборванец! И не можешь без зависти смотреть на мою одежду. – Ты это называешь одеждой?! – указав на него пальцем, воскликнул Джунгарек. – Да мой раб и то лучше одевается! – Что ты сказал?! – вскричал Мосулюк. – Перестаньте ссориться! Иначе я вас обоих вышвырну из своей юрты, – вмешался генерал. – Надоело слушать нытье двух баб! По-вашему, мы сюда пришли для того, чтобы обсуждать ваши модные наряды?! – Давайте лучше послушаем тех, кто до сих пор молчал, – продолжал генерал. – Что ты думаешь, на счет этого Эдигей? – Мне кажется, нам необязательно двигаться со всей силой, – ответил Эдигей. – Почему? – не удержался Мосулюк. – Потому что, двинувшись в путь, мы оставляем открытыми наши спины и подвергаемся большой опасности быть атакованным с тыла. – Но кыргызы не могут знать о нашем приближении, – заметил Мосулюк. – Да, откуда они могут об этом узнать, – согласился генерал. – Нет, я имею в виду не кыргызов, – возразил Эдигей. – А кого же, черт возьми, ты имеешь в виду? – нетерпеливо спросил Мосулюк. – Китайцев! – ответил тысячник Эдигей. – Китайцев?! – хором воскликнули все. – Да, насколько мне известно, шакалы из Танской династии только того и ждут, чтобы мы им открыли свой зад. – Он прав, – заметил генерал, ему нравилось в Эдигее, то, что он, несмотря на свою молчаливость, был рассудительным. Остальные же тысячники Шунхарай и Худжрет были всегда молчаливыми. Поскольку не были умными, единственное, чего они могли предложить это атаковать противника, уничтожить и испепелить. А вот, как это сделать? Они вряд ли могли над этим задуматься. То же самое относилось и к Тайлихкану. Каким бы он не был большим, а умом обладал всего небольшим. Он тоже придерживался мнения, что надо напасть всей силой и утопить врагов в их же собственной крови. Да, не зря его прозвали волком. Но, какими бы умами не обладали тысячники, в одном не сомневался генерал - в их верности. По одному только его приказу, они могли сражаться и погибнуть, защищая его. – Эдигей правильно заметил, – помолчав немного, продолжил генерал. – Китайцы уже неоднократно пытались на нас напасть. Император государства Тан только и ждет случая расправиться с нами и присоединить нашу степь к своей империи, как он это сделал с некоторыми тюркютскими племенами из Десятистрельного государства. Конечно, пока они не осмелятся вторгнуться в наши земли. Но, они могут напасть на нас, когда мы покинем монгольскую степь. Совещание проходило до самой ночи. После долгих споров, они пришли к единому мнению, предложенному генералом. Послушав всех и подумав хорошенько, генерал внес свое предложение, которую все одобрили. Согласно плану генерала, они должны были поступить следующим образом: На рассвете следующего дня Мосулюк со своей тысячей солдат двинется в путь. Он отправится на земли кыргызских племен. Проводниками будут те посыльные разведчики, которых прислал сотник Хурсакай. Их задача заключалось в том, чтобы как можно не заметнее пробраться далеко вглубь на территорию кыргызов. Поскольку, их поездка должна быть не заметной, то они должны по дороге уничтожать всех, кто их заметит. Но, желательнее всего будет, если они вообще не будут попадаться никому на глаза. Несмотря на то, что это трудно сделать. Ведь, тысячи человек - это не сотня. Это огромное количество конных солдат, которых будет трудно не заметить. Но, все же, было решено, что отправятся именно тысяча солдат. Итак, встретившись с сотником Хурсакаем, они будут следить за караваном. А когда караван приблизится к городу, необходимо напасть и захватить караван. К этому времени к ним на помощь прибудут Джунгарек и Эдигей со своими двумя тысячами воинов. Соединившись, они приблизятся к городу и возьмут его в осаду. Самое главное ни в коем случае не нападать на город. Просто надо перекрыть все дороги и отрезать их от всех. Следует также захватывать и уничтожать всех посыльных, которые будут отправляться осажденными за подкреплением. Еще одна главная задача состояла в том, чтобы сжечь все деревни на окраине города. Крестьяне вряд ли смогут оказать сильное сопротивление. И ни в коем случае не показывать врагу, точное количество осаждаемых войск. Для этого, надо прибегнуть к тактике «Верблюжий горб». Суть данной тактики заключается в том, что войска делают мелкие вылазки по двадцать–тридцать человек сразу в разных местах. Приблизившись на расстояние выстрела из лука, они с криками и воем стреляют и обратно скачут назад. Подобные действия могут ввести в заблуждение противника, которые не будут знать о точном количестве. Зато им будет казаться, что их очень много, а крики и вопли должны деморализовать противника. Именно, этого и надо добиться монголам. И только затем генерал Мунджехбий стянет остальные войска к стенам города. Таким образом, даже при нападении китайских войск, монголы будут в безопасности. Так как сами могут ударить им с тыла или взять их в кольцо. Однако Мунджехбий все же надеялся на то, что китайцы не станут нападать. Но как бы то ни было, Мунджехбий выступит следом за Джунгареком и Эдигеем, взяв собой Тайлихкана и Шунхарая, вместе со всеми оставшимися силами, за исключением тысячной армии Худжрета. Поскольку в обязанности последнего входило обеспечение охраны границ Монгольской империи. И вот после того как они будут в полном сборе, генерал Мунджехбий сам лично будет руководить штурмом города. Вряд ли город, отрезанный от всех, будет сильно сопротивляться. По предположениям генерала Мунджехбия, город они захватят за короткие сроки. Вся это авантюрная операция по захвату каравана и укрепленного города, в случае успеха сулило огромную выгоду монголам. Закончив обсуждение плана, генерал задал вопрос своим тысячникам. – У кого-нибудь есть вопросы? Задавайте. – Мой генерал, вы забыли одно, – осторожно заметил Джунгарек. – Согласно плану Мосулюк должен захватить караван. А что если, ему этого не удастся сделать? – Послушай меня Джунгарек. Я понимаю, что ты слегка обижен на меня, но не следует обвинять меня в слабости, – раздраженно ответил Мосулюк. – Да, нет! Я не об этом, – с жаром воскликнул Джунгарек. – Я нисколько не сомневаюсь в храбрости твоих людей, – последние слова он сказал намеренно подчеркнуто. – Меня беспокоит охрана каравана. По словам лазутчиков, его охраняют около тысяча человек. – Ну и что! У Мосулюка тоже будет тысяча и еще сотня Хурсакая, – вмешался генерал. – Так что у него будет большое преимущество. К тому же караваны обычно охраняют отряды наемников. Думаю, при виде разношерстного войска неустрашимого Мосулюка с его развевающимся лисьим хвостом на шапке, они быстро разбегутся, не так ли? – сказав это, он повернулся к тысячнику Мосулюку и улыбнулся. – Да, мой генерал! Мы быстро с ними расправимся. Ведь мои люди сражаются очень храбро, как и я! – последние подчеркнутые слова, явно были предназначены для ушей Джунгарека. – Итак, если у тебя Джунгарек нет больше вопросов, то нам всем, пожалуй, следовало бы подкрепиться. Судья по долгим сигналом охранника стоящего возле входа, он явно хочет сказать, что ужин уже готов. Приказываю вам остаться со мной и отужинать, – после чего он пару раз хлопнул рукой, давая тем самым знак слугам, чтобы они заносили еду. Тут же вошли две молодые женщины, каждая из которых держала в руках огромное блюдце с большими кусками мяса. При виде мяса, все сидящие начали радостно потирать руки. Дождавшись, когда зашедшие женщины положат на середину сидящих в юрте офицеров блюдца с мясом, Мунджехбий взяв себе один из больших кусков мяса, подал и остальным сидящим знак последовать его примеру и приступить к трапезе. Все тысячники без лишних церемоний сразу же набросились на еду. Глава 6. На рассвете следующего дня Мосулюк со своей тысячной выступил в поход на земли непокорных кыргызов. После их ухода Мунджехбий приказал остальным своим тысячникам построить всех солдат и провести смотр войск. Чтобы проверить их боеспособность, всем тысячникам пришлось обойти всю армию вдоль и поперек. На это ушло два дня. После чего тысячники доложили генералу о готовности и полной укомплектованности непобедимой монгольской армии. Узнав о готовности монгольских сил к сражению, генерал слегка успокоился. Теперь он мог побыть один и подумать обо всем как следует. Однако к его крайнему недовольству его одиночество было внезапно нарушено. Несмотря на строгий запрет, в его покои с легким шумом вошла молодая девушка. Смуглая и красивая девушка с грациозной походкой приблизилась к генералу. – Скажите мне, мой генерал, почему у меня до сих пор нет невольниц? – несмотря на требовательный тон, голос у нее был нежный и мелодичный. – Вы мне обещали, что очень скоро у меня будут помощницы. Смотрите на мои растрепанные волосы, их некому расчесать. Генерал с удивлением посмотрел на то, как девушка пальцами показывает ему свои волосы. После чего, нахмурившись, строго сказал ей: – Когда ты научишься учтивости? Разве я разрешал тебе приходить ко мне без приглашения. И перестать называть меня своим генералом, негодница! – и неожиданно улыбнувшись, он добавил. – Не для того я тебя вырастил, чтобы ты насмехалась надо мной. А теперь, пожалуйста, иди к себе и не мешай мне думать. – Но, отец я хочу, чтобы ты сдержал свое обещание, – недовольно заметила она. – Дочка, не сейчас, – мягко ответил генерал. – Ты же видишь, как я устал. У него действительно был усталый вид. Но, при виде своей дочери, ему почему-то стало спокойно. Каждый раз при виде своей любимой дочери, в его памяти появлялся образ ее матери. Даже сейчас он вспомнил ее милый образ, и то, как она стала его женой. Он часто рассказывал своей дочери эту историю. Причем каждый раз, когда он начинал свой рассказ, его дочь слушала с жадностью, стараясь не пропустить ни одной детали. Да и ему самому тоже было радостно вспоминать первое свое знакомство с молодой девушкой, которую он полюбил всем своим сердцем. Даже сейчас он вспоминал, как девятнадцать лет тому назад, когда ему было сорок два года, он напал на одно небольшое вражеское поселение. После недолгой схватки, им удалось перебить почти половину всех врагов. Среди погибших оказался и их предводитель. Так что остальная половина была вынуждена сложить оружие и сдаться на милость победителям. А победители были беспощадны. Они перерезали глотки многим сдавшимся в плен, а остальных увели в рабство. Горькая участь ждало всех женщин и детей. Победители устроили им настоящий ад. С криками и воплями они сжигали все юрты. Возбужденные от вида крови, монголы громко улюлюкали и растаскивали все имущества побежденных врагов. Некоторые монгольские всадники, увидев женщин скопившихся в одну кучку, вскакивали со своих лошадей и, набросившись на несчастных, связывали и избивали. Это было воистину жуткое зрелище. Всех ревущих детей били кнутами и, связав их, уводили собой. Когда Мунджехбий вошел в поселение, все вокруг полыхало. Языки пламени уничтожали все деревянные постройки. Всюду были слышны крики и вопли, как победителей, так и побежденных. Мунджехбий не стал препятствовать беспределу, устраиваемому своими воинами. Зачем было лишать их этого удовольствия. Он просто наблюдал за тем, как его люди упивались кровью побежденных. Конечно, он не был бессердечным, просто, по его мнению, это было хорошим уроком для непокорных племен. А тем временем его люди забегали в горящие юрты, вытаскивая оттуда все ценности. Монголы хватали детей и женщин избивали их, затем связывали и уводили в неволю. Некоторые даже вступали в схватки между собой, не поделив какой-то трофей или женщину. Однако командиры их быстро разнимали и отбирали у них то, что они не могли поделить. За всеми их действиями следил сам Мунджехбий. Ему было не обязательно самому заниматься грабежом, так как все его воины в конце сражения сами приносили ему большую часть ценностей. Неожиданно внимание Мунджехбия привлекли к себе две старухи, бежавшие прочь от горящей юрты. Конечно, от старух было мало пользы и их либо убивали, либо просто оставляли на месте. Но, внимание Мунджехбия, почему-то, привлекли именно эти две старушки. Странно было то, что одна из них держа за руки вторую, бежала с легкостью не характерной для человека ее возраста. Тогда как вторая еле плелась за ней. Он повернулся в сторону горящего поселения. Затем, что-то в нем обратно заставило его обернуться и посмотреть сквозь дым на два удалявшиеся все дальше и дальше женских силуэта. Да бог с ними, с этими старушками, на черта они ему дались! – подумал он. Но, все равно, что-то внутри говорило ему, что здесь что-то не так. О, духи предков! Недолго думая, он повернулся к своим воинам, стоящим рядом с ним. И указав пальцем на удаляющиеся фигуры, приказал им привести их живыми. Воины с криками погнались за добычей. Через некоторое время всадники вернулись с беглецами и заставили их сесть на колени. Одна из старух перепуганная до смерти кричала не переставая. Затем, успокоившись, она вытащила из складки платья небольшой мешочек. Один из воинов вырвав мешочек из ее руки, приблизился к Мунджехбию и отдал ему. Он же молча, перевернул мешочек, высыпав на землю все ее содержимое. На землю со звоном посыпались медные монеты и разные украшения. «Так вот, что не давало ему покоя» - подумал он. Но, нет. Взглянув на другую старушку, он заметил, что она, опустив свою голову, все время молчит. Соскочив со своей лошади, он нагнулся и приподнял ее голову. Неожиданно, он резко вырвал у нее головной убор. К удивлению всех присутствующих вместо поседевших волос, по ветру стали развиваться черные как уголь волосы. Оказалось, что она была просто переодета в одежду старушки. Внимательно взглянув на нее, он был поражен ее красотой. Улыбнувшись, он аккуратно взял ее за подбородок и взглянул ей в глаза. Несмотря на страх, девушка выдержала его взгляд. Когда же Мунджехбий довольный своей прелестной находкой, попытался ее грубо поцеловать, сразу же получил удар в затылок каким-то тупым предметом. Оказалось, что это старуха, воспользовавшись тем, что все окружавшие воины, вытаращив глаза, с восхищением любовались на красивую девушку, незаметно подняла с земли камень и, приблизившись на расстояние шага, нанесла генералу удар в затылок. Взвыв от боли, генерал отпустил девушку и отступил на шаг. Резко обернувшись, Мунджехбий схватил за руку старуху, не забыв при этом строгим жестом остановить воинов схватившихся за свои мечи и приготовившихся нанести ей смертельный удар. В этот момент, почувствовав себя свободной, юная девушка сделала пару шагов в сторону и резким движением рук, отобрав копье у одного из воинов, вонзила ее в грудь ближайщего монгола. После чего, вытащив с тела убитого монгольского солдата копье, попыталась проткнуть острым наконечником следующего солдата. Отпрянув от нее назад, все воины удивленные ее быстрой реакцией, прикрыв своими телами генерала, на какое-то мгновение замерли и встали, приняв защитную позу. В ответ на действия юной девушки, Мунджехбий, вытащил свой меч и приставил его к горлу старухи. Девушка, ужаснувшись при виде меча приставленного к горлу старухи, отбросила копье в сторону и смиренно наклонила голову. В тот же миг, на нее набросились двое из воинов и связали ей руки и ноги. Мунджехбий был поражен ее красотой и смелостью. Поэтому решил пощадить их обеих. В тот же день он привел юную девушку к себе в шатер и сделал ее своей женой. Та старуха, что всадила в его голову большой камень, пытаясь защитить ее честь, оказалась ее единственной родственницей – тетушкой. Он взял и ее к себе в качестве прислуги. Через некоторое время, несмотря на недовольные ворчания старухи, она привыкла к нему и начала с ним общаться. Он был очень рад этому событию. Он старался уделять ей больше времени, ухаживая за ней и делая дорогие подарки. Только тогда он понял, что такое любовь. В особенности, когда у них родилась дочь, такая красивая и нежная. Дочке дали имя Сулутэ. Но, к сожалению, не долгой была их счастливая совместная жизнь. На третий год их совместной жизни, его любимую сразила неизвестная болезнь, от которой она и умерла. К тому времени их дочери Сулутэ исполнилось всего два года. Так он остался один, с ребенком на руках. Та старуха, являвшаяся тетушкой покойной жены, взяла на себя ее заботу и воспитание. Именно в то время, несмотря на то, что он был всего лишь тысячником, ему удалось завоевать расположение императора Монгольской империи. Ибо своими дерзкими и результативными нападениями на дикие племена, он стал одним из лучших тысячников. – Вечно ты у меня усталый ходишь. Когда бы я к тебе не приходила, ты все время избегаешь моего общения, – капризно сказала дочка, прервав его размышления. Нежный голос Сулутэ сразу же вернул его к действительности. – Почему в этом лагере у всех дочери должны пользоваться всеми удобствами, а я дочь второго влиятельного лица Монгольской империи, не должна? Ты никогда не обращала на меня внимания. Когда я попросила у тебя нескольких невольниц, для того чтобы они мне помогали, ты даже в этом мне отказал. – Ради духов наших предков, перестань, пожалуйста! Я вовсе не избегаю тебя, – мягко начал он. – Ты же сама прекрасно знаешь, что государственные дела не дают мне покоя. Мне приходится командовать крупными соединениями. Это большая ответственность. К тому же мы находимся на приграничных землях, а это делает мои обязанности вдвойне ответственными. Я и так стараюсь оберегать тебя от всего плохого, – помолчав немного, добавил. – И потом, тебе не за что жаловаться. На тебя и так обращают больше внимания, все кто находится в этом лагере. Потому, что ты, Сулутэ, как уже сама заметила, действительно, являешься не кем иным как дочерью самого генерала Мунджехбия - наместника хана Монгольской империи! – Но в этом я не вижу никаких преимуществ. Почти у всех дочерей, твоих тысячников больше невольниц, чем у меня, – заметила Сулутэ. – Дорогая моя, скажи мне, ты видишь хоть одну девушку в твоем возрасте, которая бы находилась в моем лагере? Нет! – начал защищаться отец. – Оглянись вокруг, здесь остались одни старушки. Все остальные были отосланы вглубь страны, вместе с теми девятью тысячами моих воинов, которых отозвал к себе хан Монгольской империи, – ему нравилось спорить с дочерью, поэтому он, не дав ей возразить, продолжил. – Так что дорогая моя Сулутэ то, что ты единственная молодая девушка, находящаяся на данный момент в моем лагере, это и есть большое преимущество. А чтобы ты осталась довольной, так и быть, я распоряжусь о том, чтобы тебе выдали трех невольниц. Подпрыгнув от радости, она, бросившись к отцу, начала его целовать. – Да будет тебе. Сулутэ! Ну, все, прекрати дорогая. Ты все-таки добилась своего. А ведь знала, что я пойду на уступки, аа? – затем Мунджехбий протянув руки к одному из небольших сундуков, вытащил оттуда золотые украшения. – Подожди. На вот, возьми. Теперь они твои. А теперь можешь идти. Взяв обеими руками золотые украшения, она выбежала из юрты отца. Оставшись один, Мунджехбий подумал, что теперь то, наконец, его никто не побеспокоит. Как бы ни так! Не успела в его голове пронестись эта мысль, как в ту же минуту к нему в юрту вошел тысячник Тайлихкан. – Хоть кто-нибудь в этом лагере оставит меня в покое?! Что тебе надо Тайлихкан? – недовольно спросил Мунджехбий. – Одно из покоренных нами племен из севера прислало нам дань и богатые дары. Я подумал, может вы, сами захотите взглянуть на ценности, – поклонившись, ответил тысячник. Услышав эту новость, глаза генерала заблестели. Поспешно встав со своего места, он сказал: – Конечно, хочу взглянуть, и не только!…Пойдем со мной, покажешь. Глава 7. Ранее утро было, воистину восхитительным. Всюду щебетали птицы, жужжали пчелы, и ко всему этому еще и добавлялся радостный шум воды в реке. Всюду в лагере были слышны голоса людей и животных. Лагерь быстро просыпался, после шумной праздничной ночи. Открыв глаза первое, что увидел Курчгез, это потухший костер, а рядом с ним Джуса точившего свой меч. Подняв голову, он оглянулся, вдалеке были видны, как люди ведут лошадей и верблюдов на водопой. Люди разжигали костры и готовили завтрак из мяса свежей дичи. С большой неохотой Курчгез поднялся и сел напротив Джуса. Зевнув пару раз, он встал и направился с вялой походкой в сторону реки. Солнце уже начинала греть, поэтому возле реки Курчгез заметил нескольких воинов, сушившихся после купания. Сев на ближайший камень, он сунул правую руку в воду и тут же отдернул его. Вода была холодной. Но, когда он сунул руку еще раз, вода уже казалось не такой холодной. Поэтому, опустив свою голову, он начал умываться. Между тем Джус закончив точить свой меч, положил его в ножны и подошел к реке. Судя по тому, как Джус начал раздеваться Курчгез понял, что он намерен искупаться в холодной реке. Улыбнувшись Джусу, Курчгез решил его предостеречь. – На твоем месте Джус, я не стал бы, купаться один. – Это почему же? – с непонимающим взглядом спросил Джус. – Потому что у нас, кыргызов, некогда существовало сказание о том, что тот, кто в реке купается один, может навлечь беду, – ответил Курчгез. – Не бойся, я не утону, – весело заметил Джус, – меня с детства учили хорошо плавать. – Да нет, я не про то говорю, – начал объяснять Курчгез. – Я не вижу никакой предстоящей беды, кроме как того, что я утону и возможно захлебываясь водой, унесу с собой нескольких человек, бросившихся спасать меня, включая и тебя! – улыбнувшись, сказал Джус. – Ну, вода здесь не такая уж глубокая и ты вряд ли здесь утонешь. Да и начни ты захлебываться водой, я скорее отправлю спасать тебя своего коня, нежели чем сам сунусь в эту холодную муть, – решил подколоть ему Курчгез. – Ах, вот значит, как? – весело спросил Джус. – Наконец-то начало проявляться твое истинное лицо. Получается, ты не стал бы меня спасать? – Нет. Если бы ты тонул, я не бросился бы в воду спасать тебя, а вот если бы ты, сражаясь с врагами, оказался бы в опасности, то я бы не задумываясь, бросился бы к тебе на выручку. А спасать тонущего, нет уж, извольте! Уж слишком мало в ней славы. – Спасибо хоть на том, что не бросил бы меня на поле брани, – видно было то, что Джус прекрасно понял шутку Курчгеза. – Я когда говорил про беду имел в виду совсем другое, – вновь начал Курчгез. –Тебе когда-нибудь приходилось слышать про ревность стихии? – Ревность чего? – не понял Джус, все еще улыбаясь. – Ревность стихии! – уточнил Курчгез. – В моем племени старики часто говорили о ревности стихии. Однажды с прапрадедом моего деда приключилось беда во время купания в реке. – Что именно произошло? – Ну, как повествует легенда, он впал в немилость небу и чуть не поплатился за это жизнью, и все это из-за одиночного купания, – ответил Курчгез. – Это сущая небылица! Как можно впасть немилость небу из-за купания в реке? – с недоверием спросил Джус. – Ну, по крайней мере, об этом очень красочно говориться в стихах которую слагали наши предки после того случая, – ответил Курчгез. – Расскажи мне, пожалуйста, – с жаром воскликнул Джус, – у нас в Китае мудрецы тоже говорят, что имеет смысла верить некоторым стихам. Может и мне удастся извлечь из него какой-то урок. – Хорошо, в таком случае слушай: Однажды сидел я в речке и купался, все джигиты ушли, и я один остался. Река была прозрачной и текла так тихо, а в некоторых местах ударялась о камни лихо! Находясь в реке, я начал воду руками плескать, а вода в ответ начала меня нежно ласкать. Неожиданно завыв, ветер холодный поднялся, закружив вьюгой, рядом со мной поравнялся. И вдруг луч солнца, заиграв, перестало сиять, словно шакал, начинающий хвостом вилять! На мгновенье все вокруг остановилось, небо мрачным взглядом в меня впилось. Тучи сгустились, туман опустился, словно коршун когтями вцепился! Сверкнула молния, гром раздался, когда в речке я один остался! Слушавший его Джус, успевший к этому времени залезть в воду по колено, невольно поднял голову и с опаской посмотрел на открытое небо. Между тем Курчгез продолжал: Дождь начал лить как из бочки, от холода и сырости разболелись почки. Не зная, куда теперь подеваться, я начал поспешно одеваться. Негде было спрятаться от сильного дождя, стал я похож на лишившегося своей стаи вождя. Такого коварства от неба я не ожидал, хотя многое в степи и на джайлоо повидал. От холода, почувствовав на теле страшную боль, внезапно понял, какая у непогоды была роль. Оказывается, небо к реке меня приревновала, и все в округе громом и молнией взорвала! Таким образом, небо решила со мной поквитаться, и за мое дерзкое купание со мною рассчитаться! Перед небом, признав какую ошибку я допустил, я извинился и попросил, чтобы он меня отпустил. В тот же миг, с неохотой приняв мои извинения, небо прекратила свои грозные проявления. Дождь прекратился, и ветер шуметь перестал, видимо удовлетворившись тому, что меня отхлестал! Когда Курчгез закончил, Джус уже сидел на камне полностью одетый и держа в руках свой круглый щит. По лицу Джуса можно было догадаться, что стихи ему явно пришлись не по вкусу. Курчгез с улыбкой на лице посмотрев на него еще раз, умывшись, встал со своего места и пошел вдоль реки в сторону Эль Херзука, которого заметил сидящим рядом с главой купечества. Джус оставшись один, продолжал сидеть, призадумавшись над смыслом услышанных стихов. Проходя мимо лошадей привязанных друг другу, Курчгез на некоторое время остановился. Неожиданно в нем начала просыпаться душа спящего поэта. Ему вдруг ни с того ни сего вспомнились еще и стихи детства, которые он любил часто повторять в минуты одиночества: Эй, мастер свои глиняные кони ты быстрее лепи, подержи их на медленном огне и высуши на солнце, и поскачут твои добрые кони в огромной степи. Будут скакать, покуда ноги их не отломятся, затем бедные твои кони в жутком отчаянии, подняв свои гривы, к богу все хором взмолятся! Надеясь на чудо, что бог им вновь ноги сотворит, и мастер, что так плохо им ноги слепил, в своей большой печи сам медленно сгорит! Погладив одного из серых скакунов, Курчгез мягко улыбнулся и, посмотрев в круглые глаза арабского скакуна, продолжил: Но откуда было бедным лошадям знать, что мастер, который их сотворил, будет так бессовестно животным врать! Сказав им, что они создания живые, и что кони смогут поскакать в степи огромной, дыша свежим воздухом на лужайке просторной! Мы на джайлоо лихими джигитами изловлены, думали бедные кони, хотя на самом деле… они из глины и песка мастером изготовлены. – Так что с мастером вам лучше ладить, а не то не видать вам больше джайлоо! – закончил Курчгез, обращаясь к красивому арабскому скакуну. В ответ на прозвучавшие стихи, Курчгез услышал веселое ржание благородного коня. Посмотрев своими круглыми глазами на Курчгеза, конь понимающе похлопало себя по бокам своим пышным хвостом. – Да. А говорят, что животные ничего не понимают, – с улыбкой заметил Курчгез. – Готов спорить с кем угодно, на одну десятую своего вознаграждения, которую я получу в конце нашего путешествия, что лошади понимают гораздо больше, нежели чем ослы! Курчгез был в хорошем настроении. В это утро ему хотелось радоваться всему, что окружало его. Оставив привязанных лошадей, он бодрой походкой пошел дальше, в ту сторону, где сидели Эль Херзук и Махмуджан ибн Халиф. Приблизившись к ним, он поклонился, и не громко кашлянул. – А это ты, Курчгез. Доброе утро! – поприветствовал его Эль Херзук. – Присаживайся к нам, мы как раз говорили о тебе. – Обо мне? – удивился Курчгез. – Да о тебе! – перебил Махмуджан ибн Халиф. – Мы говорили о том, что ты, наверное, и не такой уж мошенник как я думал. При этих словах на лице Курчгеза появилась гримаса боли. – Неужели я до сих пор не заслужил вашего доверия? – Теперь, да! Думаю, что я слегка поспешил в своих первоначальных выводах, – ответил Махмуджан ибн Халиф. – Но, после того как ты вывел нас из горных лабиринтов прямо на эту чудесную лужайку, я просто обязан извиниться перед тобой. Я поговорю с остальными купцами о том, чтобы увеличить твою плату. – Благодарю вас! Но, в этом нет необходимости. Тех денег, которые вы дадите мне за мою работу, более чем достаточно. – Ну, раз так, то сам смотри. Мое дело предложить. По тому, как купец быстро согласился с ним, было видно, что купец – он и есть купец! Деньги все-таки, для них большее, чем что-либо другое. Ибо именно в них и заключается весь смысл их существования. Покупать и продавать все, что можно продать, и получить от этого хоть какую-нибудь прибыль. – Скажи мне, Курчгез, ты раньше часто бывал в этих краях? – неожиданно обратился Эль Херзук. – Несколько лет тому назад, мы почти не вылезали из этой лужайки, – ответил Курчгез. – Мы охотились здесь. В этой чудесной долине почти всегда в изобилии разные виды животных, на которых можно поохотиться. Но за последние два года, мы перестали охотиться в этих краях. Поскольку количество охотников у нас уменьшилось, а поохотиться в одиночку никто не отваживался. – Почему? – спросил Эль Херзук. – Ведь это же ваши земли. Неужели вы боитесь появляться здесь в одиночку? – Вы не понимаете. Дело в том, что жить в степи слишком рискованно. Люди, живущие там, радуются каждому спокойно прожитому дню. Неожиданные нападения врагов сломили дух кочевников, – отвечал Курчгез. – А знаете ли вы, что такое жить в степи? Конечно, нет! Ибо ваши предположения о беззаботной степной жизни, далеки от реальности. Живя здесь, люди боятся того, что не знают, откуда враг может ударить. Потому, что когда это происходит, они лишаются не только своего имущества, но и теряют своих близких и родственников. Из-за этого каждый сильный мужчина способный держать в руках лук и копье, и умеющий им пользоваться, всегда на счету. К сожалению, с охотниками часто случаются несчастные случаи: они могут погибнуть во время охоты, вступив в схватку с каким-либо зверем, или погибнуть от рук врагов. Потеря такого человека, может сильно отразиться на дальнейшем существовании их семьи, – затем, немного помолчав, он набрал в грудь побольше воздуха и продолжил. – Тем более что некоторые кочевники живут в горах вдали друг от друга, оторванные от всех. А теперь представьте себе семью состоящую из старика со своей старушкой их сына, и сноху с грудным младенцем на руках. Он – как сын, муж и отец, и наконец, как единственный кормилец, может отправиться на охоту один…Но, что произойдет если он не вернется? Когда кончатся все припасы еды, его родители старики умрут без сожаления. Поскольку успели прожить достаточно длинную жизнь. Но вот, жена охотника будет сильно мучиться, не зная, что есть, чтобы в ее груди было молоко для кормления своего ребенка. Конечно, она может продержаться некоторое время, обходясь без еды. Но вот когда даже запасы питьевой воды заканчиваются, тогда наступает конец всему. Постоянный плач ребенка вынудит женщину кормить своего малыша своей кровью. По прошествии определенного времени женщина тоже умрет от истощения организма. Оставшийся в полном одиночестве ребенок будет плакать и плакать, орать и реветь, лишь бы разбудить свою мать, чтобы спросить у нее, почему это она перестала обращать внимания на него? И почему, черт возьми, она не кормит его? Хотя время кормежки давно уже настал. Затем он сам попытается сосать груди, а когда, несмотря на тщетность своих попыток, он не сможет попить молока или хотя бы той красной, кисловатой на вкус жидкости, ему станет страшно! А когда настанет ночь, такая холодная, он, крепко прижавшись к холодному телу матери, будет замерзать и, выплакав все слезы, попытается заснуть. Истощенный и голодный, ребенок в последний раз с обидой посмотрит на окоченевшее тело своей матери, после чего, тоскливо пискнув, закашлит и заснет. Навсегда! Это страшно! Когда ребенок умирает от голода и холода. Вот, что может произойти с теми, кто живет в степях! – закончив, он закрыл глаза. Было видно, что, он, сильно возбужден и вспотел. Даже горло у него слегка пересохло. Наклонившись вниз, он зачерпнул рукой воду и плеснул себе в лицо. Ошарашенные таким доходчиво ясным объяснением, отсутствия желания поохотиться в одиночку, жителей степи, Эль Херзук и Махмуджан ибн Халиф, словно загипнотизированные сидели не способные вымолвить и слово. По тому, как они сидели, уставившись на Курчгеза, было видно, какое сильное впечатление произвело на них его рассказ. Первым пришел в себя Эль Херзук. – Боже упаси, от подобной леденящей душу участи! Ты так говорил что, невольно представив все это, мне стало плохо. – Пять лет тому назад, все это произошло с моим младшим братом! – с охрипшим голосом сказал Курчгез. – Постой, если это произошло с твоим братом, то значит твои родители ….– внезапно поняв, что он говорит, Эль Херзук запнулся. – Они умерли от голода. Так же как и жена, и трехмесячный сын моего брата, – с перекошенным от злости лицом Курчгез, сжал свои кулаки. Было видно, что эти воспоминания причиняют ему страшную боль и душевную муку. Придя в себя от потрясения, Махмуджан ибн Халиф заговорил: – А где же ты был, когда все это произошло? – Я … я в это время….– махнув рукой, он сказал. – А какое это теперь имеет значения. Главное то, что меня не оказалось рядом с ними, в то самое время, – помолчав немного, Курчгез продолжил. – Но, я, за них отомщу! При этих словах глаза его блеснули странным диким и страшным блеском. С налитыми кровью глазами, он, встал и направился в сторону своей лошади, которая была привязана к небольшому кустарнику. – Отомстишь?! – с непонимающим взглядом, Махмуджан ибн Халиф уставился на уходящего Курчгеза. – Отомстишь?... Но, кому?! Голоду? Степям? Ветру?! Не останавливаясь, Курчгез бросил ему через плечо: – Тем, по чьей вине я не смог оказаться рядом со своими родственниками! Тем, которые не дали мне возможности прийти и спасти своих родственников! Последние слова Курчгеза, брошенные через плечо, Махмуджан ибн Халифу не удалось расслышать. Но даже, если бы и расслышал, то понять их смысл, вряд ли бы он смог. Однако, в отличие от него, Эль Херзук расслышал все и понял, кого Курчгез имел в виду. Посмотрев вслед за удаляющимся проводником, Махмуджан ибн Халиф, произнес: – Да, оказывается, за внешностью тупого провожатого скрывается, нечто более чем пустая душа. Неизвестно, что имел в виду Махмуджан ибн Халиф, сказав это, но Эль Херзуку показалось, что во взгляде его хозяина появилась некая жалость и сострадание. На какую-то долю секунд в голове Эль Херзука блеснула мысль «Оказывается, сердце этого торгаша, умеет различать кроме цвета золота и серебра, еще и цвет души!». Размышления Махмуджана ибн Халифа и Эль Херзука были прерваны появлением Шахрик эд Дина, сообщившего им о приготовленном завтраке. Эль Херзук и Махмуджан ибн Халиф, встав со своих мест, направились к большому шатру, где для них и был накрыт завтрак. Завтрак был на удивление вкусным. Куски жареного мяса и горячий суп, пришлось всем по вкусу. Купцы сидели за одним дасторханом. В центре накрытого дасторхана, как глава купечества сидел Махмуджан ибн Халиф, рядом с ним справа его дядя Ибрахим ибн Халиф, советник Фарух ибн Хасан, а слева Сабахаттин Аби и Эль Херзук. Чуть дальше сидели остальные младшие купцы: Шахрик эд Дин, Юсуф, Махрук и Кемран. Курчгез и Джус сидели чуть поодаль от остальных. По своему статусу они не могли сидеть вместе с купцами. Для этого им нужно было, как минимум, стать такими же купцами как они, либо заслужить себе место рядом с ними. Солдаты и слуги ели, каждые по отдельности. Болтая о разных вещах, все они сидели и кушали, когда неожиданно со стороны скал раздался дикий вопль, не то человека, не то животного. Это было настолько неожиданно, что в первый момент, никто ничего не понял. Только через минуту, сообразительные солдаты, обедавшие снаружи, вскочили со своих мест и, приготовив оружия, замерли. В то время как купцы от страха прижались друг к другу, Эль Херзук, Джус и Курчгез тоже вскочив со своих мест, вышли из шатра. Эль Херзук оглядел весь лагерь и ничего подозрительного не увидел, кроме стоящих наготове с обнаженными мечами своих людей. Молча, вынув свой меч, он тихими шагами подошел к своим людям и встал рядом с ними. Джус тоже последовал примеру Эль Херзука и, одной рукой взяв в руки щит, приставленный к дверям шатра, а другой огромную секиру приготовился к нападению. Курчгез взял в руки свое короткое копье и тоже приготовился. – Кто-нибудь слышал, откуда именно раздался крик? – властно спросил Эль Херзук. Ответа не последовало, тогда Эль Херзук еще властнее и громче повторил свой вопрос: – Я спрашиваю, кто-нибудь из вас слышал, откуда именно раздался этот крик? Немного оправившись от неожиданности, друг за другом из шатра начали выходить старшие купцы, младшие же до выяснения обстоятельств решили разумным пока не высовываться. – Вы это называете криком?! – воскликнул Махмуджан ибн Халиф, вскочивший с места, сразу же после Эль Херзука – Да это самый настоящий вопль! Так обычно вопят животные, когда их режут или люди, у которых заживо вырывают сердце! – Успокойтесь, возможно, это крик или как вы это называете вопль, всего лишь какого-нибудь животного, – возразил Эль Херзук. – В любом случае, попрошу вас сохранять спокойствие, – повернувшись к своим людям, он спросил: – Так откуда раздался этот вопль? – С северного склона той горы, – ответил пришедший в себя воин, указав пальцем в сторону мрачных, скалистых гор, – и раскатился эхом по всему ущелью. – Приблизительно это место находится в часе езды от нашего лагеря. Джус, прикажи людям, пусть поторопятся с завтраком. Мы должны двигаться дальше, – после чего, подойдя к купцам, сказал им то же самое, что и Джусу. – Направить туда разведчиков, чтобы выяснить причину вопля?! – спросил Джус у Эль Херзука. – Нет. Закончите с завтраком, мы двинемся дальше. Незачем отвлекаться на всякие крики и вопли, – ответил Эль Херзук. Купцы обратно вернулись в шатер и сели на свои места. Махмуджан ибн Халиф, попросил всех продолжить трапезу, сам же он, к еде больше не притронулся. – У меня даже аппетит пропал, – нарушил молчание Кемран. – Тогда дай мне, вон тот свой кусок мяса! – с этими словами Махрук протянул свою руку, намереваясь взять порцию Кемрана. – Прочь руки! Если я сказал, что у меня пропал аппетит, это не значит, что ты можешь забрать мое мясо, – улыбнувшись, ответил Кемран. – Я поем этот кусок мясо чуть позже. Да и потом, ты, наверное, скоро лопнешь! Посмотри на свою фигуру. Махрук улыбнувшись своим круглым лицом, что-то пробормотав, отдернул руку. Всем было ясно, что младшие купцы, просто пытались разрядить обстановку, вызвав своими спорами улыбку на испуганных лицах старейшин. – Пожалуй, Эль Херзук прав. Нам и впрямь надо двигаться, – заметил Махмуджан ибн Халиф, взглянув на своего дядю. Приказав всем собрать свои вещи, купцы сели на своих верблюдов и начали поднимать весь караван. Эль Херзук предупредив своих людей о том, чтобы они были начеку, сел на своего коня и вместе с Джусом обошел весь караван. Убедившись, что все верблюды подняты, Эль Херзук поскакал вперед. Караван двинулся в путь. Идущая сзади пехота, на ходу тушила все костры. К счастью, дно реки преграждавшей их путь оказалось не слишком глубокой, поэтому людям без труда удалось переправить на другой берег лошадей и верблюдов. Переправа через брод, отняло не так уж много времени. Чтобы переправить караван через реку, ушло всего лишь два часа. Уже к полудню, место, где раньше стоял караван, был пустынным. Только тлеющиеся костры и исходящий от них слабый дым, говорил о том, что здесь были люди. Между тем, караван двигался по зеленой лужайке, по направлению к городу Ак-Буркут, во главе проводника по имени Курчгез, который хорошо знал дорогу. Чтобы не скучать люди запели свою любимую песню. Сначала пели те, которые шли впереди. Затем песню поддержали и все остальные. Можно было различить мелодию и слова песни, которая поднимала настроение и боевой дух солдат и купцов. Мы вышли в дальний путь, пусть ветер перестанет дуть! Наш караван не засыпет песком, и каждый из нас вернется в свой дом! Где будут ждать нас жены и дети, о где же радостные дни эти?! Грабители и разбойники на нас не нападут, ведь с нами Всевышний! Он везде! И горе разбойникам, ибо в ад они попадут! Мы вышли в дальний путь, пусть ветер перестанет дуть! Наши сундуки до отказа наполнены, а обозы тяжелыми мешками переполнены. Там есть все: персидские ковры, китайский фарфор, индийские изумруды, рубины и алмазы, глиняные горшки и греческие вазы!! Мы везде проложим путь, и ветер будет в спину дуть! Наш караван двигается в разных направлениях: из Египта в Ассирию, после чего в Грецию, затем из Македонии в Месопотамию. Так, мы обошли часть Африки, и всю Азию! Мы отправимся в дальний путь, ветер будет нам в спину дуть! Мы надолго не останавливаемся нигде, ибо должны побывать везде! Мы занимаемся торговлей уже много лет, поэтому в наших сундуках много монет! Мы вышли в дальний путь, пусть ветер перестанет дуть! Песня настолько подняло настроение людей, что они, забыв, тяготы всех проведенных дней в пути, шли бодрыми шагами. Казалось, что даже животные подпевали их песню. Поскольку, лошади гордо подняв свои головы, шли галопом, издавая при этом радостные ржания. А верблюды горланили им в такт, своими басистыми голосами. Со стороны могло показаться, что это не караван, а какие то циркачи, нагруженные тяжелым грузом. Одно только могло озадачить стороннего наблюдателя: - их огромное количество и отличное вооружение. Итак, караван двигался, больше без остановок. Ближе к вечеру, караван без каких-либо приключений вышел из зеленой лесистой долины. Дорогу преградила еще одна цепь гор. Курчгез, поскакав вперед смог отыскать дорогу, которую неопытным людям вряд ли удалось бы найти. Подождав пока, оставшиеся верблюды и люди догонят авангард, караван вышел на дорогу. И направился по нему к городу Ак-Буркут. До которого, по словам проводника Курчгеза, оставалось всего лишь два дня пути. Глава 8. Среди горных массивов, с величайшей осторожностью продвигалась многочисленная конница. Поскольку день близился к вечеру, трудно было определить, чья эта конница. Одежда у всех была однообразной: из овечьих и верблюжьих шкур. Так могли одеваться только жители дальних степей. Впереди огромной конницы, на черном низкорослом скакуне сидел высокий худощавый человек. Одежда у него была, точно такая же, как и у всех, за исключением того, что на голове его была шапочка с болтающимся лисьим хвостом. По его властному лицу было видно, что он здесь главный. Рядом с ним на рыжем жеребце скакал такой же худощавый человек, ростом чуть ниже, чем первый. Остальные же всадники скакали за ними, отставая или специально сохраняя дистанцию. Между тем двое скакавшие впереди поравнялись. Воспользовавшись этим, второй всадник обратился к первому. – Скажи мне Мосулюк, долго мы еще будем так скакать? За последние шесть часов мы ни разу не останавливались. Так мы можем загнать всех своих лошадей. – Успокойся Хурсакай, мы еще успеем отдохнуть, – ответил Мосулюк. Это действительно был тысячник Мосулюк, выступивший в поход по приказу генерала Мунджехбия. Два дня назад его тысячная незамеченной прошла по всей земле кыргызов и встретилась с сотней Хурсакая, которая ожидала их прибытия. Объединившись с сотней Хурсакая, тысячная армия, не останавливаясь, двинулась дальше. По дороге Мосулюк все время расспрашивал Хурсакая. Уточнив точное время, когда и в каком месте лазутчики видели караван, Мосулюк решил догнать его, и идти рядом с ними. Ему не хотелось терять караван из виду. К тому же, следовало так же уточнить точное количество наемников, охраняющих караван и их боеспособность. И вот свыше тысяч всадников, с осторожностью, стараясь не шуметь, продвигались вперед к цели. По их расчетам с караваном их разделяло не такое уж огромное расстояние. – Но наши лошади…они не смогут так долго держаться на ногах, – не унимался Хурсакай. – Хорошо, пусть будет по-твоему, – немного подумав, согласился Мосулюк. – Видишь, вон те холмы. Доскачем туда и сделаем привал. Дадим лошадям отдохнуть немного, после чего продолжим путь. Однако вопреки желаниям Мосулюка, сразу же после того как они сделали остановку, началась портиться погода. Поднялся сильный ветер и привел собой тучи. Не успели люди и лошади укрыться, как начал лить дождь. Всюду были слышны раскаты молнии. Посланные вперед люди нашли расщелину между скалами, где можно было укрыться. Мосулюк направил всех своих людей туда. Еле как, поместившись, между скал люди тесно прижались друг к другу и к своим лошадям. Это успокоило их лошадей, так как молния их сильно напугала. Дождь лил как из бочки, не прекращаясь всю ночь и следующий день. Данное обстоятельство сильно задерживало их дальнейшее передвижение. Поэтому Мосулюк был очень зол на погоду и на самого себя. Посланные разведчики возвращались ни с чем. Караван как сквозь землю провалился. Лазутчики не смогли разузнать их точное месторасположение. Одно успокаивало Мосулюка, что караван тоже задержится на такое же время, что и они. Выходить на дорогу в такую погоду было бы безумием. А купцы, как он полагал, относились к тому разряду людей, которые не считались глупцами и безумцами. Для них был важен целость и сохранность каравана. Поэтому они вряд ли стали бы рисковать в такую погоду. Единственное, что оставалось, так это ждать, когда судьба преподнесет им подарок. Так поступил и Мосулюк. Еще два дня подряд дождь и ветер свирепствовали вместе. Словно сговорившись, ветер и дождь, совместными усилиями превращали эту местность в некое тесто из смешанной глины и песка. Мосулюк никак не мог заснуть, от холода ему не спалось, к тому же у всех заканчивались запасы пищи. Как назло у него появилась лихорадка, да и не зажившаяся старая рана в спине давало о себе знать. В один из дождливых дней Мосулюку, неожиданно стало плохо, его начало лихорадить. Хурсакай и находящиеся рядом с ними его люди попытались его уложить. Напоив Мосулюка кумысом, они постелили ему ложе из шкур и, закутав, легли рядом с ним, пытаясь защитить от дождя и хоть немного согреть. Наконец лихорадка спала, и Мосулюку удалось заснуть. Во сне ему приснились верблюды, нагруженные сундуками, набитыми до отказа золотом. Мосулюк увидев этих верблюдов, пытался поймать их за уздечки, но верблюды оказались проворными и не давали поймать себя. Сделав еще один рывок, он поймал одного из верблюдов за хвост. Обрадовавшись, Мосулюк потянул его к себе за пойманный хвост. Но вдруг хвост оторвался, и он упал на землю, обеими руками держась за хвост. Наклонив голову, он внимательно посмотрел на то, что держал в руках, и выругался. Оказалось, что вместо верблюжьего хвоста он держит в руках лисий хвост. – Это же с моей шапки, – мелькнуло у него в голове. – Да, это с твоей шапки, – подтвердил его опасения, вдруг заговоривший хвост. Мосулюк удивленно взглянул на лисий хвост. Ему хотелось что-то ей сказать, но тут, он сзади услышал смех. Обернувшись, он увидел тех самых верблюдов, которых он пытался поймать. Верблюды смотрели на него своими круглыми глазами, не забывая при этом весело помахивать хвостами. Не на шутку разозлившийся Мосулюк, прикрепив лисий хвост обратно к своей шапочке, грозно помахав им кулаком, крикнул: – Никуда вы от меня не уйдете! Вы будете принадлежать мне и те сундуки, которые на вас висят, тоже будут моими. Неожиданно один из верблюдов, обернувшись, отвечает ему: – Нет. Мы никому не принадлежим, и сундуков набитых золотом тебе не видать, – и с этими словами верблюд круто повернувшись, убежал в сторону скалистых гор и увел собой остальных верблюдов. Мосулюк погнался за ними, следуя за оставленными следами от копыт, но тут, вдруг тучи сгустились над ним, и сверкнула молния. После чего начал идти дождь. Несмотря на сильный дождь и ветер Мосулюк бежал по следам оставленным верблюдами. Но дождь, который усиливался с каждым мгновением начал постепенно смывать все следы оставленные верблюдами. Мосулюк испугавшийся, что вдруг все потерял, с грозными криками и проклятиями вытащив свой меч, начал им размахиваться. В тот же миг дождь прекратился и, разогнав все мрачные тучи, весело засияло солнце. Мосулюк поблагодарив судьбу, вложил свой меч обратно в ножны и быстро побежал. Сделав несколько шагов, он увидел верблюдов, которые мирно, как ни в чем не бывало, паслись на зеленой лужайке. Приблизившись к ним, он схватил за ноги первого попавшегося верблюда и повалил его на землю. От сильного толчка один из висевших на спине верблюда сундуков раскрылся, и из него посыпались золотые монеты. Радостно крикнув, Мосулюк отпустил ноги верблюда. После чего сел на колени и обеими руками потянулся к золоту. Но, когда он взял в обе ладони пригоршню золотых монет, кто-то резко дернул его за плечи, отчего все монеты со звоном посыпались на землю. Не обращая внимания на то, что его кто-то дернул за плечи, Мосулюк попытался снова потянуться за монетами, и когда он взял их в руки, кто-то снова дернул его за плечи, причем так сильно, что он испугался и проснулся. Открыв глаза, он увидел перед собой лицо сотника Хурсакая, который тряс его за плечи, пытаясь разбудить. Посмотрев на Хурсакая с налитыми кровью глазами, Мосулюк, рявкнул: – Не смей трогать! Мои верблюды, мое золото, я их поймал! Удивленный и немного напуганный сотник Хурсакай отскочил назад и тихо проговорил: – Все в порядке Мосулюк, это я – Хурсакай! У вас был жар, и вас всю ночь лихорадило. Возможно, вам приснился кошмар. Немного придя в себя и окончательно проснувшись, Мосулюк привстал и осмотрелся. Дождь все еще шел, но не так сильно, рядом с ним в укрытии стояли Хурсакай и несколько солдат. Взглянув на Мосулюка, Хурсакай подал ему бурдюк с кумысом. Сделав несколько глотков, Мосулюк почувствовал себя лучше. Неизвестно, что бы с ними произошло, если бы дождь не прекратился на четвертый день. Люди и кони стали выбираться из своих укрытий. Еле волоча свои ноги, монголы начали делать перекличку. Удостоверившись, что все люди и лошади на месте, они построились и стали приводить себя в порядок. Вся их одежда превратилась в грязное оборванное тряпье. Неожиданно из туч появились солнечные лучи. Мосулюк приказал всем зажечь костры и приступит к сушке одежд. Тем временем Хурсакай взяв собой своих людей, отправился на охоту. Им нужно было раздобыть свежее мясо. Чтобы быстрее найти мясо животных, Хурсакай разделив своих людей на две части, отправился на охоту. Другая часть отправилась в противоположную сторону. Приблизительно через два часа, дозорные сообщили Мосулюку о возвращении половины людей Хурсакая, вместе с большой добычей. Их появление было встречено с бурными криками и улюлюканьем. Быстро разделав туши, монголы приступили к приготовлению пищи. Через полчаса вернулась и другая половина. И как оказалось с не пустыми руками, помимо убитых архаров они пригнали трех лошадей, нагруженных тяжелым грузом. Мосулюк и Хурсакай узнав об этом, стали расспрашивать своих людей: – Где вы раздобыли этих лошадей? – спросил Мосулюк у одного из воинов державших лошадей за уздечку. – Когда мы охотились на северном склоне вон тех гор, Эдигей подстрелил одного крупного архара, – начал отвечать, тот, кому был задан вопрос. – Когда он спустился за добычей, его внимание привлекли странные звуки, похожие на ржание лошадей, он, разумеется, тут же поднялся вверх и предупредил нас об опасности. – Вы кого-нибудь увидели, там внизу? – перебил его Хурсакай. – Нет. Мы просто начали спускаться, стараясь не шуметь. Затем, окружив то место, откуда доносились звуки, мы подкрались туда и увидели этих лошадей. – Постой, ты хочешь сказать, что кроме лошадей там никого не было? – на этот раз, его перебил Мосулюк. – Ни одной живой души! Мы подозвали всех остальных и прочесали все скалы вдоль и поперек. Там никого не было. – А сколько вас было, до того как вы подозвали остальных? – продолжал расспрашивать Мосулюк. – Пятеро: я, Манчук, Харсым, Дуденбей и его сын Башрик. Остальные охотились невдалеке от нас. Мы просто слегка отбились от основной группы. Так, как Башрик как я уже говорил, подстрелил крупного архара. Похоже, стрела сильно ранило его в ногу. Поэтому, мы преследовали его по тропинке ведущего к небольшой речке. – Значит, первым увидел животных… – Башрик! Он то и спустился первым и подозвал остальных, – продолжал отвечать монгол. Похоже, было на то, что подобный допрос его слегка начал нервировать. – И когда вы спустились вниз, там никого не было? – Да. Но, как я уже сказал…– вспотевший монгол, начал чувствовать себя в не своем блюдце. – Ладно, можете не продолжать! Приведите ко мне лошадей, я хочу на них взглянуть, – Мосулюк, явно был сильно озабочен свалившимися на их голову лошадьми. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить происхождение лошадей. Рослые и сильные черные лошади, не могли принадлежать степным жителям. Такие лошади могли быть, только завезенными, откуда-то извне. Из этого следовало, что лошади принадлежат тому самому каравану, за которым они гнались все это время. – Скажи мне Хурсакай, ты раньше где-нибудь видел таких лошадей? – повернувшись, Мосулюк обратился к Хурсакаю. – Да. Я узнаю этих рослых и черных как уголь лошадей. Точно таких же лошадей я видел, когда мы наблюдали за караваном. – Итак, сомнений быть не может! Эти лошади принадлежат каравану, – подытожил Мосулюк. – Выходит, так оно и есть, – согласился Хурсакай. – Так то оно так, только вот, что они здесь делают? Что делают эти лошади у нас, у монголов, вместо того, чтобы быть у купцов?! – Может они их нам специально подсунули? – в сомнении спросил Хурсакай. – Вполне возможно. Может быть, что это даже какая то хитрая ловушка, подстроенная купцами, – высказал свои опасения Мосулюк. – Но как они, тогда узнали о нас? – Может быть, мы чем-то выдали свое присутствие? – задумчиво начал размышлять Мосулюк. – Вы осмотрели груз? Что в этих чертовых мешках? – с этими вопросами он обратился к своим людям. – Да. Вон к тем двум лошадям привязаны четыре мешка зерна. А к тому, третьему лошадью привязаны ковры. – Я понял, они подкинули нам отравленное зерно! Эти олухи, видно нас за дураков держат. Небось, подумали, что мы тут же кинемся кормить ими наших лошадей. Как бы не так! – воскликнул Мосулюк. – Да, но тогда зачем им надо было присылать нам еще и ковры? Чтобы укутать ими наших умерщвленных лошадей, и похоронить их с почестями?! – не согласился с ним Хурсакай. – Нет. Тут, что-то не сходится. Они не такие уж дураки, чтобы дарить такие дорогие ковры. Купцы скорее глотку дадут перегрызть, чем подарят врагам хорошие, дорогие ковры. – Возможно, ты в чем-то прав, – слегка прикусив губы, ответил Мосулюк. – Простите, что вмешиваюсь …но…– неожиданно, вмешавшийся в их дискуссию солдат запнулся, увидев недовольный взгляд тысячника. – Говори! – Видите ли, когда мы обнаружили их, была еще одна деталь, о которой думаю, следует заметить, – начал говорить монгол. – Лошади лежали в небольшой яме, сбившись в одну кучу. Они были слегка напуганными. Однако, увидев нас, они радостно заржали. К тому же, как я уже заметил ранее, мы осмотрели все расщелины и не обнаружили каких-либо следов или отпечатков человеческой ноги. Там были следы одних копыт. Очевидно, что эти лошади сами сбежали и заблудились. – О боже, так почему ты об этом умолчал? – удивленно спросил Мосулюк. – Так ведь, вы сами меня тогда перебили. – Неважно, ты все равно должен был об этом сказать, – громко ответил Мосулюк. – Простите, виноват! – Ладно, можешь идти, – повернувшись к Хурсакаю, Мосулюк сказал следующее: – Похоже, он прав. Лошади видимо, испугались грозы и сбежали. – Да. Получается, караван находится где-то здесь, недалеко от нас, – согласился Хурсакай. – Хм…странно, что они не пустились на поиски животных, – задумчиво сказал Мосулюк. – Ничего в этом странного нет. Они, видимо побоялись отправить людей на поиски. Или же, они так торопятся, что не сочли нужным тратить время на поиски трех лошадей. В конце концов, у них есть товары и поценнее каких-то трех лошадей с какими-то коврами. – Правильно говоришь Хурсакай. И все же забавно, что их лошади удрали от них с грузом. И куда? Прямо к нам в руки! Ха! Хотел бы я взглянуть на лицо главы каравана, после того как, он обнаружил их исчезновение, – злорадно ухмыльнулся Мосулюк. Ему неожиданно вспомнился сон, виденный им недавно. – Это очень хорошо! Сначала лошади с коврами, а потом, того и глядишь, и верблюды с мешками золота к нам прибегут, – радостно воскликнул Мосулюк. – Ба, бывают же вещие сны, аа?! – Что вы сказали? – непонимающе спросил Хурсакай. – Ничего. Я просто вспомнил свой сон, – покачав головой, ответил Мосулюк. – Мы приготовили еду, где желаете кушать? – спросил один из воинов, незаметно приблизившись, пока они горячо обсуждали происшедшее и свои дальнейшие действия. – Принесите сюда. Мы покушаем здесь, – ответил Мосулюк. После того как один из воинов принес на небольшом, грязном блюдце куски прожаренного мяса, Мосулюк вместе с Хурсакаем с большой охотой приступили к пожиранию мяса. Плотно покушав, все принялись приводить свое оружие в порядок, а те, у кого оружие было заляпано грязью, занялись их чисткой. Мосулюк, лично приказал привести свою тысячную в боевую готовность. Хурсакаю же он приказал, взять свою сотню и отправиться на поиски каравана. Он решил, что так будет разумнее. Зачем рисковать всей тысячной. Пусть лучше Хурсакай отправится вместе с сотней своих головорезов, на поиски каравана. Как только они обнаружат его, сотник пришлет к нему человека, и только тогда он двинется в путь. К тому же раз караван где-то недалеко, то они наверняка следят в оба. Поэтому сотня Хурсакая, незаметно прочешет всю долину. Тогда как с тысячной, они бы наверняка обнаружили свое присутствие. Тем временем, пока тысячник Мосулюк готовил своих солдат к бою, сотник Хурсакай, прочесывал всю долину. Получив приказ от тысячника, Хурсакай, прежде всего, решил послать вперед своих лучших лазутчиков. Когда тысячнику доложили об обнаружении множества верблюжьих и лошадиных следов, он решил, что судьба, похоже, благоволит ему. Чтобы не вернуться к тысячнику с пустыми руками Хурсакай решил выследить их до конца и самому воочию увидеть этот злосчастный караван. Поэтому, он приказал своим людям немедленно скакать за ними, и как можно быстрее догнать их. А чтобы тысячник не был в неведении, Хурсакай послал одного гонца с сообщением, где говорилось о том, что следы каравана обнаружены, но для пущей уверенности, он сам лично догонит их и убедится в этом сам. Затем, он пришлет еще одного гонца с сообщением о точном месторасположении каравана. Проскакав около двух часов, лазутчики сообщили Хурсакаю, о том, что следы становятся все свежее и свежее. Это обстоятельство еще раз доказывало то, что караван находится почти перед их носом. Узнав об этом, Хурсакай в хорошем расположении духа, обогнул небольшую горную глыбу с левой стороны. Только тогда, они услышали шум и гам. Было очевидно, что караван находится за скалой. Быстро приказав своим людям спешиться, Хурсакай взяв собой три десятка опытных воинов, прополз вверх, именно в ту сторону, откуда были отчетливо слышен шум. Как только они взобрались на верхушку невысокой скалы, их взору открылся отличный вид. На огромной зеленой лужайке, всюду усыпанной цветами и благоухающей ароматом весны, удобно расположился красивый караван. А красивым он был потому, что, по мнению Хурсакая, он был самым большим из всех им виданных. Сотни верблюдов, и лошадей нагруженные дорогими вещами, и наверняка с сундуками набитыми до отказа золотом. Это было приятное зрелище. Он даже услышал, как позади него ахнули его воины, видимо обрадованные, тем же, что и он. Внимательно осмотрев караван, Хурсакай решил, что ему не удастся сосчитать точное количество людей и животных. Поэтому, он приказал остаться рядом, только троим, а остальных отослал назад к лошадям. Оставшись с тремя своими людьми, Хурсакай велел одному считать верблюдов, другому лошадей, а третьему людей и их вооружение. Таким образом, он разрешил возникшую проблему. Сам же он, с удовольствием разглядывал купцов. С небольшой скалы было видно, все, что находилось на долине. Хурсакай со своими людьми заметил то, как организованно охраняется караван. Наемники, охраняли караван, настолько добросовестно, что надо было отдать им должное. Часовые обходили всех верблюдов, проверяя сохранность груза. Дозорные, расставленные по всему периметру, вовремя делали перекличку. Хурсакаю даже удалось рассмотреть цвета их одежд. Почти все воины, охранявшие караван носили длинные темно синие плащи, надетые поверх отлитых бронзой доспехов. Блеск мечей и наконечников длинных копий, внушали страх. Похоже, вооружением, купцы их не обидели. Даже купцы были одеты в длинные халаты, сшитые золотыми нитями. У слуг и рабов были яркие и разноцветные шаровары и короткие рубашки. Караван действительно был большим и судья по всему с не одним сундуком золота. Через некоторое время, Хурсакай уже точно знал, о том, сколько верблюдов и лошадей в караване, и сколько человек их охраняют. Узнав все, что им следовало знать, Хурсакай и его люди спустились обратно вниз. Затем, собрав своих людей, Хурсакай отправил трех гонцов с сообщением к тысячнику Мосулюку. А остальных, разделив на группы, отправил во все стороны, чтобы контролировать ситуацию. Глава 9. День близился к полудню, когда Хурсакаю начало надоедать их бездействие. Тот факт, что караван как на ладони находится у него под боком, сильно возбуждало его алчность и воинский пыл. Так и хотелось дать команду своим людям начать атаку на караван. Однако он помнил, какой приказ ему отдал тысячник Мосулюк. Ослушаться приказа он не мог, так же как и захватить этот караван, без помощи Мосулюка. Но соблазн был велик. Оглянувшись вокруг, Хурсакай увидел вопросительные взгляды своих воинов. Видно было, что и они, еле держатся от того, чтобы громкими улюлюканьями не напасть на караван. Однако он строгим взглядом дал им понять, что нападать на караван еще рано. Хурсакай заметил, что караван охраняется по всем правилам, соблюдаемым в общепринятых армейских условиях. Искусно расставленные часовые, и само расположение лагеря, говорило о том, что командует наемниками опытный воин и хороший стратег. От его взгляда также не ускользнуло и то, что центр каравана охраняется усиленными патрулями наемников. Пристально вглядевшись туда, Хурсакай понял почему. Около трехсот верблюдов были нагружены тяжелыми дубовыми сундуками и огромными мешками. Не трудно было догадаться, что в сундуках и мешках находятся наиболее ценные сокровища каравана. Его подозрения оправдывались, также и тем, что возле верблюдов стоял шатер главных купцов. То, что в том шатре находились главные купцы, было очевидно, по их богатым одеяниям. И, наконец, командиром наемников, как уже догадался Хурсакай, был высокий и статный воин в темно синем плаще. Он все время находился рядом с купцом, который по одеянию, сшитому из золотых нитей, отличался от других, своим властным видом. Очевидно, он и был главой этого купеческого каравана. Все эти результаты наблюдения, сделанные сотником Хурсакаем, говорили об его способностях лучшего лазутчика. Долгие разведывательные вылазки на вражеских территориях, сделали его лучшим монгольским лазутчиком. Среди монгольских воинов, он прославился именно благодаря своему чутью и зоркости глаз. Всем было известно, что при наблюдении за врагами, от Хурсакая не одна деталь никогда не ускользало. Все его разведывательные донесения всегда были ценными и важными для монгольской империи. Поэтому, его старались держать на приграничных землях. Имея в своем наличии сотню опытных следопытов и воинов, отличающихся от остальных дерзостью и храбростью, Хурсакай мог вести постоянные наблюдения за любыми передвижениями вражеских сил. Между тем отправленные сотником Хурсакаем гонцы, прискакав к тому месту, где их должны были ждать тысячная Мосулюка, спешились и направились к тысячнику. Ждавший их с нетерпением Мосулюк сам вышел им навстречу. Сообщение было коротким, один из гонцов, подойдя к Мосулюку, просто сказал ему следующее: – Уважаемый Мосулюк, наш сотник Хурсакай, велел сообщить вам, что караван обнаружен. – Отлично! – повернувшись к своим воинам, Мосулюк отдал приказ о том, чтобы все немедля седлали лошадей. Быстро собрав свои вещи, и поспешно потушив костры, воины вскочили на своих коней. За какие-то мгновения, все были готовы отправиться в путь. Обрадованный хорошей вестью тысячник Мосулюк, повернувшись к присланному гонцу, сказал: – Скачите вперед, будете показывать нам дорогу! – после чего, взглянув на своих воинов, не удержался от того, чтобы громко крикнуть. – Монголы, за мной! – громко улюлюкая, тысячная поскакала вслед за своим тысячником Мосулюком. У тысячника Мосулюка было отличное настроение. Еще бы не радоваться тому, что караван уже почти в их руках! Как будто посланным самим небом, этот караван так и затуманивал взор Мосулюка, рисуя в его воображении несметные сокровища, которые они, несомненно, захватят в виде трофеев. Ему так и не терпелось самому взглянуть на этот караван, за которым они столько гнались. Ведь если все что говорят эти разведчики правда, то значит караван и вправду богатый. Слово «богатство», для него означало не просто какую-то огромную кучу золота и серебра, но и многое другое. Мосулюк, будучи кровожадным монголом, наряду с всякими насилиями, имел слабость к золоту. Именно блеск золота вызывало у него восторг. С самого детства лишенный всякого внимания со стороны своих бедных родителей, еле волочащих свою жизнь, он возненавидел голодную степную жизнь. Еще тогда, он дал себе клятву собрать для себя как можно больше золота. И, он действительно собирал их. Никому не было известно, сколько он уже смог собрать. Но даже того, что он собрал, для него было мало. Все его воины боялись скрыть от него, то, что у них было. В его тысячной с этим было очень строго. Любой, кто пытался скрыть от него хоть часть своих трофеев, немедленно наказывался. Вся тысячная Мосулюка, в обязательном порядке отдавали одну треть своих захваченных трофеев своему тысячнику в качестве дани. За это он их любил, а они его уважали и боялись. По возвращении из похода, все свое богатство Мосулюк прятал в самом надежном месте, известном только ему одному. А до тех пор носил их собой. Точнее носил не он, а его конь. Самый выносливый и быстрый скакун, с черно-белой гривой. Во время похода, жадный и алчный Мосулюк, никогда не расставался со своими трофеями. Он их прятал в черных мешках, сшитых из козьей шкуры, прикрепленных к седлу своего коня. Тысячная Мосулюка подгоняя своих коней кнутами, скакали, что есть силы. Мосулюку не хотелось терять драгоценного времени. Он никак не мог успокоиться, до того хотелось увидеть, этот чертов караван, что решил загнать лошадей. Однако примерно, через час, разведчик, скакавший впереди начал замедлять бег своего коня. По его примеру остальные тоже поскакали рысцой. Скакавший за разведчиком Мосулюк, даже заметил, как тот поднял правую руку, давая знак замедлить ход лошадей. Догнав его, Мосулюк вопросительно уставился на него, как бы спрашивая, в чем дело? – Мы приблизились к тому месту, где нас ждет сотник Хурсакай, – поняв его взгляд, ответил разведчик. – Дальше мы должны идти пешком. – Почему?…Будет лучше, если мы не будем расставаться со своими лошадьми – не согласился с ним Мосулюк. – Но тогда нам будет трудно, приблизиться к каравану на достаточно близкое расстояние и при этом оставаться незамеченными. – Пожалуй ты прав. Нам незачем обнаруживать себя сейчас, – согласился Мосюлук. – Сотник Хурсакай со своими людьми расположился за теми холмами, – говоря это, разведчик показал пальцем в сторону небольшой лощины, за которыми открывался живописный вид на долину. – Хорошо. Теперь иди к нему и скажи, что мы уже здесь. Пусть придет ко мне лично и доложит обстановку. Мы расположимся за теми скалами на севере долины, и будем ждать его. Да и еще… – собравшийся было уйти разведчик, при последних словах тысячника остановился и круто развернулся, лицом к нему. – Вот что…передай Хурсакаю, пусть без моей команды ничего не предпринимает. Все действия по отношению к каравану, он должен согласовывать со мной. А теперь ступай к нему. Обернувшись к своим воинам, Мосулюк приказал спешиться и быстрым темпом укрыться в северных скалах. Держа лошадей за узды, воины направились в сторону скалистых гор. Один только вид, которого внушал людям отвращение и страх. Темно-красные, скалистые горы с остроконечными выступами напоминали, какого-то чудища с огромными клыками. Но монголы, прошедшие через многое, не раз смотрящие в лицо смерти, если и ужаснулись от мрачных скал, то только на какую-то долю секунд. Даже сам Мосулюк заметил это. Ему понравилось то, что на этих скалах расположился его тысячная. Поскольку его страшная орда, в полуоборванных лохмотьях, по внешнему виду хорошо сочеталась с этой местностью. – Если бы горы могли двигаться, клянусь богом войны, из нас получилась бы хорошая команда! Под прикрытием таких страшных остроконечных скал, мы запросто могли бы покорить всех врагов. Жаль, что вы не можете двинуться с мест…– Мосулюк сам не знал, с кем разговаривает. Он просто обращался в пустоту. Или может быть, говорил мысли вслух. И, разумеется, никак не ожидал ответа. Однако ответ последовал: – Полностью согласен с вами! Горы не могут двинуться с места, зато двигаться можем мы! А горы нам помогут уничтожить врагов… – Что?! – от удивления Мосулюк даже приоткрыл свой рот. Но, чья-то рука, мягко опущенная на его плечо, заставила его обернуться. На него смотрели узкие глаза, высокого и чуточку худощавого человека. – Вы присылали за мной? – А, это ты Хурсакай. Я уже начал было думать, что обладаю способностью общаться со скалами, – быстро придя в себя, Мосулюк начал расспрашивать незаметно подошедшего сотника: – Где караван? – Он в наших руках! – Отлично! Ты узнал точное количество наемников, охраняющих караван? – Да, – и Хурсакай коротко начал докладывать все, что им удалось узнать, за весь период наблюдения за караваном. Мосулюк слушал его молча, лишь изредка перебивая, когда дело доходило до груза. Переспрашивая у сотника, точное количество верблюдов, Мосулюк начал потирать руки. Ему очень понравились данные, собранные сотником. Особенно та часть, где говорилось о количестве нагруженных верблюдов. Девятьсот сорок два верблюда! Почти тысячи! Охрана каравана составляла не более восьмисот пятидесяти человек. По тому, как загорелись глаза у Мосулюка, было очевидно, что и он мечтает, урвать свой солидный куш. – Будет лучше, если вы сами взглянете на караван. Я отведу вас туда, – в конце доклада заметил сотник Хурсакай. – Постой, а почему ты остановил всех, так далеко от каравана? – спросил Мосулюк. – Это необходимая предосторожность! Наемники, охраняющие караван все время патрулируют местность. Они могут запросто нас заметить. И тогда нам придется либо вступить с ними в схватку, либо отступить. Но, и в том и в другом случае, мы останемся в проигрыше. Поскольку не будет эффекта неожиданности, – ответил Хурсакай. – Хорошо, мне нравится ход твоих рассуждений. Сразу видно, что лазутчик ты хороший, – похвалил Мосулюк. – Спасибо! А теперь пойдемте, я покажу вам караван. – Да, лучше самому увидеть, а то столько всего мне известно о караване, что грех на него не взглянуть после стольких мытарств. Ну, веди меня, мне не терпится посмотреть на гору золота! Прежде чем идти дальше Хурсакай попросил тысячника Мосулюка, о том, чтобы тот велел своим людям сидеть тихо и дожидаться его здесь. Отдав короткий приказ своим сотникам, чтобы те довели до сведения каждого из тысячи солдат о строжайшем соблюдении тишины. Мосулюк последовал за Хурсакаем. Проскакав несколько сот метров, Хурсакай и Мосулюк спешились. Тут же появившись, один из воинов Хурсакая увел их коней куда-то в сторону. Опустив голову низко и стараясь не шуметь, Хурсакай пошел вперед. Мосулюк повторив его движения, сразу же последовал за ним. Быстро обогнув небольшой холмик, Мосулюк и сотник наткнулись на монгольских солдат, лежащих на густой траве. Распластавшись на земле, Хурсакай и Мосулюк проползли вперед. Лазутчики, заметившие их появление, расступились, давая им проползти мимо них. Хурсакай повернув голову налево, начал шептаться с одним из своих воинов. Затем, повернувшись к Мосулюку, сказал: – Похоже, наше появление еще не замечено. Судя по тому, как себя ведут караванщики, они еще не скоро двинутся в путь. Мосулюк вытянув голову вперед, посмотрел в ту сторону, куда ткнув пальцем, указал Хурсакай. Тут же взору Мосулюка открылось приятное зрелище: на зеленой лужайке, мимо небольшой речки, вписываясь с местной панорамой, расположился огромный караван. Множество разноцветных шатров раскинутых вдоль речки, поражали воображение богатством и убранством. Люди в дорогих одеждах, сновали возле тяжело нагруженных верблюдов. Рядом с ними в темно-синих плащах, накинутых поверх отлитых бронзой доспехов, ходили воины. Очевидно, это и были те самые наемники, охраняющие караван. Хорошее снаряжение и отличное вооружение, говорило об их постоянной готовности защищать караван. Некоторые из этих воинов, сидели возле речки и точили свои мечи. Возле больших котлов тоже суетились люди. Видимо готовили еду. Мосулюк не переставал удивляться красивому каравану. Огромное количество верблюдов и лошадей, живо затуманили его мечтательное воображение. С большим трудом, оторвав свой взгляд от каравана, Мосулюк обратился к Хурсакаю. – Просто замечательно! – Что?! О чем это вы? – Я об этом караване. Просто отлично, что мы сумели так быстро нагнать и обнаружить их! Теперь нам надо вести себя как змеи. Неотступно следить и ползти за ними. А когда они приведут нас в город Ак-Буркут, мы щипа нанесем им смертельный укус. – Да. Мне будет приятно сразиться с этими навороченными воинами. Интересно, как они дерутся? – Уверен, что при виде наших монгольских сил, эти железяки разбегутся как трусы! – ухмыльнувшись Мосулюк, не смог скрыть своей зловещей улыбки. – А теперь слушайте мой приказ! Если хоть кто-нибудь своим громким кашлем или писком, вспугнет этот караван, будет наказан мною! Я выпотрошу кишки любому, кому взбредет в голову случайно обнаружить нас! Передай это своим людям Хурсакай. – О моих людях можно не беспокоиться. Это их не первая работа. Как видите, мои воины опытные лазутчики. Они могут, несколько дней подряд вести слежку за противником, обходясь без еды и питья и не издавая ни малейшего шума, – гордо заметил Хурсакай. – Вам следует, беспокоиться о своих воинах. Я специально расположил их чуть дальше от нас. Но, несмотря на это все же беспокоюсь….– последние слова Хурсакай специально не договорил. – Беспокоишься, что они могут выдать нас?! – продолжил его мысль Мосулюк. – Ты, верно, плохо знаешь мою тысячную! Они и чихнуть не посмеют без моего разрешения! Такие уж, они у меня…. Но договорить, он, не успел, поскольку тут же, со стороны скал, где расположилась тысячная Мосулюка, раздался дикий вопль. От неожиданности, Мосулюк чуть не вскочил со своего места. Однако Хурсакай вовремя успел его схватить и удержать. Быстрый взгляд, брошенный ими в сторону каравана, подтвердил их самые страшные опасения. Несомненно, все люди, охранявшие и сопровождавшие караван, тоже услышали этот странный, не-то крик, не-то вопль. Быстро вскочив со своих мест, воины в темно-синих плащах построились и, обнажив мечи, замерли в ожидании. Хурсакай и Мосулюк, тихо ругаясь, тоже замерли, уставившись на караван. С того самого холма, откуда монголы вели скрытое наблюдение, были отчетливо видны все дальнейшие действия купцов. Собравшись в середине лагеря, купцы и несколько воинов о чем-то долго спорили. Затем видимо, придя к какому-то мнению, купцы почему-то решили не посылать своих людей на разведку. Наоборот, вместо того, чтобы отправиться туда и выяснить в чем дело, они начали собираться. Быстро разобрав и сложив шатры, купцы расселись по своим коням. Погонщики и воины, потушив костры и подняв всех верблюдов, построили их. Конные отряды наемников поскакали вперед, следом за ними двинулись и остальные. Охраняя караван с двух сторон и при этом, прикрывая свой тыл, наемные силы показали монголам свою готовность к любому отражению. Всего за какие-то полчаса, караван, быстро собравшись, двинулся дальше. А еще через двадцать минут то самое место где, меньше часа тому назад стоял лагерь купцов, был абсолютно пуст. Не скрывая свою злобу, Мосулюк встал и в сопровождении Хурсакая направился к своему коню. Один из воинов Хурсакая заметив приближение Мосулюка и Хурсакая, поднес им их лошадей. Вырвав узды с рук державшего его коня воина, Мосулюк сел на нее и поскакал по направлению к скалам. Хурсакай решив не отставать от него, вскочив на своего коня, поскакал за ним. Прискакав на место дислокации войск Мосулюка, оба спешились и, оставив своих коней, дальше пошли пешком. Мосулюк шел, громко ругаясь и проклиная того осла, кто своим криком вспугнул караван. Потирая руки от злости, он, то и дело хватался за рукоятку своего меча. Шедший за ним Хурсакай, счел разумным, не делать никаких замечаний, по поводу происшедшего. Ему и так было ясно, что Мосулюк в гневе, и что тот, кто посмел поднять такой шум, будет казнен им. Когда они приблизились на достаточно близкое расстояние к тому месту, где расположилась тысячная, навстречу к ним вышли несколько воинов. Увидев своего тысячника, идущего к ним с обнаженным мечом и с горящими глазами, воины от страха все попадали на колени. Размахивая своим мечом, Мосулюк приблизился к ним. – Какому ослу взбрело в голову так громко кричать?! – брызгаясь слюнями и задыхаясь от злобы, Мосулюк начал пинать всех сидящих на колени. – Я спрашиваю вас, шакалы, кто орал?! – Простите нас, мы не виноваты! Это…это… – заплетаясь от страха начал объяснять один из воинов. Но, Мосулюк своим громким голосом резко перебил его. – Не виноваты?! Да знаете ли вы, что натворили своими криками, шакалы? Вы…вы спугнули караван! Понимаете, шакалы?! – плюнув в лицо одному из воинов, Мосулюк, взял его за волосы и притянул к себе. Затем, приставив свой меч к его горлу, процедил сквозь зубы. – Ты кричал, шакал?! – Н-нетт! Пощадите меня! – бедный воин с выпученными глазами, дрожа от страха, начал все объяснять. – Это был несчастный случай. Башрик, сидя на краю одного утеса, случайно наступил на огромную змею. И, и…он… – Кто такой Башрик? Отвечай шакал! – Это сын воина Дудинбая. Он самый молодой. Ему только недавно исполнилось пятнадцать лет. – Я не спрашиваю у тебя, сколько ему лет, шакал, ты понимаешь меня, аа?! Где этот Башрик? – затем, пнув его ногой, он крикнул ему. – Найди мне его, быстро! Вскочив со своего места, испуганный воин помчался в сторону уже собравшейся толпы воинов. Взяв за руки молодого юнца, он, и еще несколько воинов приволокли его к ногам Мосулюка. Перепуганный до смерти парень действительно был юнцом. Низкорослый воин выглядел как мальчик. Его вообще называть воином было смешно. Без бороды и усов, одетый в кафтан из овечьей шкуры и с мечом, прикрепленным к его широкому поясу, он сильно отличался от рослых, здоровых и закаленных в боях воинов, которые находились здесь же. – Я…я наступил на змею, и она укусила меня, очень больно. Простите меня, я не хотел кричать. Я очень испугался змеи, боюсь их с детства. И…и, простите меня, я не хотел, правда, – было очень жалко смотреть на юнца. Он и так выглядел бледным, а тут еще и от страха, еле заплетаясь, он, с трудом произносил слова в свое оправдание. Его правая нога была перевязана грязными тряпками, из которых сочилась кровь. Видно было, что ему пытались оказать первую помощь. Очевидно, кто-то высосал яд и перевязал ему рану. Мосулюк, которого ничуть не тронули жалобные слова юнца, схватил его за шиворот и притянул к себе его лицо. – Знаешь, что ты наделал своим бабским криком, трус? Ты вспугнул караван, за которым мы столько гнались. Теперь каждый купец, каждый воин, слуга, погонщик и даже раб знают, что монголы сидят у них на хвосте. Теперь ты понимаешь, трус?! – после чего, повернувшись к остальным, выкрикнул. – Казнить этого труса! – Пощадите его! Он же еще совсем молод. Это его первый поход, – со слезами на глазах, начал умолять один из воинов, который до сих пор сидел на колени, рядом с Мосулюком. – Пожалуйста, не лишайте его жизни! – Ты кто такой, шакал, чтобы указывать мне?! – рявкнул на него Мосулюк. – Меня зовут Дудинбай. Вот уже двадцать лет я служу в монгольской армии. Я ветеран всех ваших походов. Послушайте меня, пожалуйста, не убивайте его, он же еще совсем ребенок. Он…он мой единственный сын! Шестнадцать лет я ждал, когда он вырастит, чтобы взять его собой в поход. Его мать умерла при родах. Он рос один. И вот когда он стал почти взрослым, я, решил взять его собой. Я хотел, чтобы хоть сейчас он был рядом со мной. Умоляю вас!… – Заткнись! Неужели ты думаешь, что можешь разжалобить меня? Ты сам виноват, что воспитал такого труса. – Но, я же, сказал вам, что он рос один! Если бы я мог, то сделал бы из него настоящего воина. Но, я постоянно был с вами в походах и не мог быть с ним рядом. Пожалуйста…– чуть ли не плача в отчаянии сказал Дудинбай. – Хорошо, я сделаю для тебя исключение, – перебил его Мосулюк. – Только ради того, что ты постоянно был со мной в моих походах, я сделаю исключение. – Спасибо! Клянусь небом, я не забуду ваш поступок и буду до последнего дыхания защищать вас! Я повсюду буду следовать за вами! – не скрывая свои слезы, старый воин, начал благодарить своего тысячника, за благородный жест. – Ты не дослушал меня, – снова перебил его Мосулюк. – Я отменяю приказ казнить его, потому что с большим удовольствием сделаю это сам! – и прежде чем кто-либо успел что-то сказать, Мосулюк подняв свой меч, быстро опустил его на открытую шею юнца. Все произошло так быстро, что мальчик даже не успел почувствовать, как лишился головы. Тело его судорожно задрожало, затем обмякло. Глухим стуком, упав на землю, голова мальчика покатилась прямо к ногам, его отца. Рыдая, отец схватил голову своего сына и крепко прижал к груди. Еще не придя в себя от пережитого, убитый горем отец, поднес голову к своему лицу. На какое-то мгновение, ему показалось, что сын хочет что-то сказать. Прижав голову к себе в ухо, он начал истошно орать, пиная землю, обнимая голову и целуя его. Это было не приятное зрелище. Все стоящие вокруг и увидевшие разыгравшуюся на их глазах сцену, начали покидать место трагедии. Мосулюк, возбужденный от запаха крови, еще раз плюнув на землю, пошел прочь. Хурсакай, с большим трудом придя в себя, от такого жестокого поступка, постояв немного, сразу же последовал за Мосулюком. Оставшись один, старый воин, лежа на сырой земле не переставая, плакал. Только через некоторое время, чуточку придя в себя, он начал только бесшумно всхлипывать. – Сын мой, прости меня! Я не смог тебя уберечь. Пожалуйста, не молчи! Скажи мне что-нибудь. Ты слышишь меня? – все еще не отпуская голову, старик все время прижимал его-то к одному, то к другому уху. Боясь, что он не расслышит, ответ своего сына, старик даже перестал дышать. Сердце его была готова, выскочить из груди. – Что ты сказал, Башрик? Ты… ты простишь меня, сын мой? Аа, что ты сказал? – неожиданно Дудинбаю показалось, что его сын хочет ему что-то сказать. С замирающим сердцем он вновь приставил губы сына к уху. Ему показалось, как пошевелились его губы, и он произнес одно слово. – Отец!… Голос был настолько тихим, что Дудинбай с трудом его расслышал. – Я расслышал тебя, сын мой! Ты сказал, «отец»! О боже дай мне силы! Башрик, я всегда был твоим отцом и останусь им, помни это! Отец!…Ты сказал, отец! – жалко было смотреть на старого воина Дудинбая. За какие-то мгновения, он превратился в седого старика. Его здоровые мышцы, как будто стали меньше. Даже голос его стал глухим и старческим. Неожиданно на плечо Дудинбая опустилась чья-то тяжелая рука. Повернувшись, Дудинбай узнал одного из своих друзей, тоже ветерана многих походов. Сев рядом с ним на землю, он тихо сказал: – Мне очень жаль твоего сына, Дудинбай. Он был крепким малым. Из него получился бы отличный воин. – Он уже был воином! – глухо произнес Дудинбай. – Да, да я знаю! – поспешно согласился с ним его друг, поняв свою ошибку – Прости, я любил его так же сильно как ты. – Он умел обращаться с мечом. Он уже был воином! Он был хорошим воином, – не переставая, повторял Дуденбай. Взглянув на него. Его лучший друг ужаснулся: глаза у Дуденбая были бесцветными, какими-то каменными. Он все время смотрел на отрубленную голову, и что-то шептал. Трудно различимые фразы слетали с его губ. Наклонившись к нему и обняв его за шею, он сказал: – Послушай Дуденбай, скоро мы тронемся в путь. Мне очень жаль Башрика. Я понимаю, как тебе тяжело. Самое страшное наказание богов это - пережить своего сына. Но, он умер и ничего уже сделать нельзя. Мы можем только предать его тело земле. Ты слышишь меня, Дуденбай? Нельзя просто так сидеть в обнимку с мертвым сыном. Его надо похоронить. Я помогу тебе вскопать могилу. – Оставь меня, – еле слышно произнес Дуденбай. – Это мой сын! Мой единственный сын! Я сам знаю, что мне с ним делать. Уйди и оставь меня, пожалуйста. Встав со своего места, его друг, молча, ушел. Размышляя над тем, что бедный Дуденбай с горя лишился ума. Оставшись один, Дуденбай поднял на руки тело своего сына, и осторожно перевернув его, положил на землю. Затем, взяв дрожащими руками голову мертвого сына, положил на то место, где оно и должно было находиться. Пока он сидел и прощался со своим сыном, произнося какие-то молитвы, вернулся его друг. Однако он был не один. С ним были еще несколько воинов. Взяв в свои руки короткие копья, они приблизились к Дуденбаю. Подняв свою голову, Дуденбай заметил вопросительный взгляд своего друга. Подумав минуту, Дуденбай кивнул головой. После чего пришедшие воины приступили к работе. Через полчаса могила была готова. Осторожно опустив тело в неглубокую яму, Дуденбай последний раз поцеловал сына. Затем, закрыв его лицо платком и положив рядом с ним короткое копье и меч, они засыпали яму сырой землей. После чего, собрав камни, сделали надмогильник в виде небольшого кургана. Глава 10. День близился к концу, когда, наконец, Махмуджан ибн Халиф, посоветовавшись со своим дядей Ибрахимом ибн Халифом, отдал распоряжение сделать привал. Усталые крики погонщиков заставили верблюдов остановиться. Поняв их намерения, верблюды тяжело опустились на землю. Несколько часов безостановочного пути измотала всех, включая пеших и конных наемных сил. Эль Херзук в сопровождении Джуса и Курчгеза подошел к главе купечества Махмуджан ибн Халифу. Увидев их, Махмуджан ибн Халиф вышел к ним навстречу. – Скажи мне Эль Херзук, надеюсь, я правильно поступил, остановив караван? – даже в его голосе чувствовалось большая усталость. – Да мой господин. Вы правильно поступили, – согласился с ним Эль Херзук. Стряхнув дорожную пыль со своей одежды, он продолжил. – Было бы глупо, с нашей стороны загонять верблюдов и лошадей. К тому же, мои лазутчики сообщили мне, что никакого движения за нами не наблюдалось. По крайней мере, если монголы и впрямь преследуют нас, то никаких намерений показаться нам, у них нет. Готов поспорить, что они случайно выдали свое присутствие. – Но, покажись они нам тогда или потом, все равно, так или иначе нам придется вступить с ними в схватку. Как вы думаете, что они вообще затеяли, эти монголы, черт бы их побрал? – Не могу точно сказать. Но, дав нам всем возможность ускользнуть, они еще сильнее озадачили меня. Теперь я точно сбит с толку. – Однако надо отдать должное их следопытам, раз им удалось так быстро нас нагнать. – Я думаю, мой господин, что они вовсе и не теряли нас из виду, – повернувшись к Курчгезу, он спросил. – Скажи мне Курчгез, как ты думаешь, что у них на уме? – Не знаю. – Курчгез все это время стоявший вместе с Джусом, слушал все, о чем говорили Эль Херзук и Махмуджан ибн Халиф. – А я думаю, что ты знаешь. Просто не хочешь говорить, – при этих словах Эль Херзук пристально взглянул на Курчгеза. Курчгез выдержал его взгляд. Они, молча, смотрели друг другу в глаза, пока не вмешался Махмуджан ибн Халиф. – Прекратите! Курчгез скажи нам, если тебе, хоть что-то известно о планах монголов. Эль Херзук и я будем рады услышать твое мнение, не так ли Эль Херзук? – Да, мой господин! Подумав немного, Курчгез оглядев всех присутствующих во время этого разговора, предложил им сесть на землю. Махмуджан ибн Халиф, постелив под себя свой халат сел, его примеру последовали Эль Херзук и Джус. После чего все уставились на Курчгеза. – Ну, по правде говоря, я догадываюсь о том, что затеяли монголы, – осторожно начал Курчгез. – Но, предупреждаю, это всего лишь мои догадки, не более того! Ну, так вот!…Я считаю, что монголы, следующие за нами по пятам, в ближайшие дни не нападут на нас. Они вообще не будут нападать на нас, до того пока мы не прибудем в город Ак-Буркут. – Это почему же? – не выдержав, перебил его Махмуджан. – Потому что, я как уже говорил вам один из немногих, кто знает о месторасположении города Ак-Буркут. В течение нескольких лет монголы пытались найти его. Но, все их попытки были тщетны. Понимаете ли, дело в том, что этот город был построен приблизительно пятьсот лет тому назад. Находясь в сердцевине кыргызских земель, он оказался как бы, последним оплотом кыргызов. Конечно, есть и другие города. Как большие, так и маленькие, и еще сотня деревень. Они раскинуты по всем северным и южным территориям кыргызских земель. Однако, Ак-Буркут согласно легенде и предсказаниям, должен стать местом, откуда зародится новая культура и нация кыргызов. Которые через столетие станут сильной державой. Я точно не знаю когда, и как это произойдет? Но, судья по обрывочным слухам, которые доходили до меня, в частности легенда звучит так: Земля расколется, и горы сдвинутся, ветер подует и гром ударит! Когда враг нас к земле придавит, и тогда город исчезнет во тьме. Появятся лужи и огромная река, скрытые под землей годы и века. Земля не достанется врагу! Только кыргызы могут там жить, и любой, кто решится напасть, попадет прямо к шайтану в пасть! И на руинах всего, зародится жизнь. Кыргызы будут расти и процветать, стрелять во врагов из луков и дротики метать. С ними придется считаться, из одного блюдца с ними питаться. Народ будет дружелюбным и встретит всех с радостью. Чтобы подружиться с ними надо ворота дружбы отпереть, иначе кыргызы могут с лица земли всех вас стереть! – Это только короткий обрывок легенды. А теперь подумайте хорошенько, мы с вами направляемся в этот самый город Ак-Буркут, который согласно легенде исчезнет во тьме. Затем появятся реки и так далее, но, в конце говорится, что кыргызы станут еще сильнее. Монголы тоже слышали об этой легенде. И, разумеется, такие слухи им пришлись не по вкусу. Они искали этот город, но найти так и не смогли. Даже от пленных кыргызов не смогли узнать точное месторасположение города. А теперь узнав, куда мы направляемся, они решили проследить за нами до конца. Вот и все! – Получается, мы, как кролики, убегающие от охотников, ведем их прямо к своей норе?! – воскликнул Махмуджан ибн Халиф. – Нет, не к своей, а к моей. Точнее сказать, к норе моего народа! – поправил его Курчгез. – Я даже жалею, что согласился быть вашим проводником. Знай, я раньше, что дело может принять такой оборот, не стал бы вообще с вами разговаривать, – заметив их замешательство, Курчгез продолжил. – Но, я дал вам слово! И теперь намерен выполнить его. К тому же, не я, так кто-нибудь другой привел бы вас в город. Я даже рад, что вашим проводником оказался именно я! С монголами у меня есть свои счеты! – Что сделано, то сделано! – согласился Эль Херзук. – Мы, в конце концов, тоже умеем драться! Монголы сильно пожалеют, если нападут на наш караван! – Да и потом, у нас тоже есть свои дела в этом городе. И чем быстрее мы туда попадем, тем лучше! – присоединился к нему Махмуджан ибн Халиф. – Кстати, скажи-ка нам Курчгез, почему город называется Ак-Буркут? – О, это тоже очень длинная история, – улыбнувшись, ответил Курчгез, – и ее обычно рассказывают старики своим детям, после ужина устроившись на ночлег возле большого костра. – Нам и не нужно всю историю рассказывать. Ты мог бы нам эту историю рассказать вкратце, – предложил Махмуджан ибн Халиф. – Хорошо. Если хотите, я вам расскажу эту историю, – согласился Курчгез. – Согласно легенде давным-давно на вершинах высоких гор Ала-Тоо, где даже сейчас видны снежные шапочки, существовали орлы совсем не похожие на обычных для этих мест орлов. Не похожи они были своим странным белым оперением. Эти орлы были полностью белыми, даже клюв и когти и то были белого цвета, размер их достигал с раскрытыми крыльями порядка пяти метров. Эти странные белые орлы летали так высоко, что сливались вместе с тучами, становясь похожими на них. – Первый раз слышу о белых орлах, – нетерпеливо перебил его Махмуджан ибн Халиф, – скажи мне Курчгез, а где сейчас эти орлы обитают, сможешь мне достать парочку другую таких орлят? Помнится мне, один наш знакомый индийский махараджа любил собирать диковинных зверей и птиц, за один такой экземпляр можно было бы запросить у него бешеную сумму денег. А египетский фараон и вовсе меня осыпал бы золотом, у них к птицам особая божественная любовь! – Да подождите вы со своей торговлей, – вмешался Эль Херзук, – дайте дослушать эту легенду о городе Ак-Буркут, Курчгез продолжайте. – Этих белых орлов давно уже никто не видел, – Курчгез продолжил свой рассказ. – Старики говорят, что они гнездились так высоко в горах, что ни одному смертному еще не удавалось подняться и потрогать их птенцов или достать яиц. Так вот, согласно легенде однажды один из кыргызских ханов по имени Камбар объявил охоту и приказал своим джигитам достать одного такого белого орла живого или мертвого. Несмотря на долгую охоту, ни один из охотников не смог убить белого орла. Поскольку выпущенные лучниками стрелы так и не достигали своей цели. Стрелы не долетая до белых орлов, теряли свою начальную силу и уносились попутным ветерком. И тогда Камбар-хан придумал одну хитрость, он решил заманить их в ловушку. Для этого он приказал своим джигитам на открытом поле выкопать огромную яму, шириной десять и глубиной в тридцать метров. После того как яма была готова, поверх нее натянули прочную тройную сетку, изготовленную из металлических прутьев. Посередине ямы были разбросаны свежие куски бараньего мяса. Когда ловушка была готова, по одной версии пятьдесят джигитов, а по другой пятьсот засели в кустах вокруг ямы и, натянув тетивы своих луков, ждали. Ближе к вечеру возле ямы образовалась длинная очередь из волков и мелких хищных птиц. Все звери и птицы возбужденные запахом крови и мяса толпились вокруг ямы, как бы думая о том, смогут ли они достать из ямы кусок большого мяса, не провалившись в нее. Парочка отчаянных волков, видимо не стерпев от голода, прыгнули в яму и с жадностью набросились на мясо, вспугнув мелких птиц, которые, давно не дожидаясь очереди и не спрашивая разрешения волков свободно опускаясь в яму, лакомились свежими кусками мяса. Ловушка должна была сработать от тяжести веса, надавливаемого сверху, и была приблизительно рассчитана на предполагаемый вес белого орла. Терпение охотников подходила к концу, так как прилетали другие мелкие хищные птицы вместо белого орла. Наконец охотники заметили, как на мгновение над ямой появились парочка белых орлов. Сидящие в засаде охотники заметили, что один из них был размером гораздо больше второго. Однако когда джигиты приготовились, орлы, видимо почуяв какой-то подвох, быстро сделав маленький круг, своими огромными крыльями исчезли с поле зрения наблюдавших охотников. Через некоторое время еще несколько волков наблюдавших как их собратья внизу с большим аппетитом пожирают мясо, одновременно прыгнули в яму, отчего сразу же сработало ловушка. Волки зависли посередине ямы, так и не достигнув цели. Испуганные коршуны, беркуты и мелкие соколы оказались в ловушке и запутались в сети вместе с волками. Дальше сидеть в засаде было бесполезно, поскольку волки начали выть, поэтому охотники, ругаясь и проклиная волков, так некрасиво испортивших их ловушку, приблизились к яме и пустили свои стрелы в них. Добив всех волков, а их в яме оказалось аж шесть, несколько охотников на аркане спустились вниз и, освободив от сети, вытащили свой небогатый улов. Рассторившись тому, что ловушка так неудачно сработала, Камбар-хан на следующее утро велел повторно приготовить ловушку и ждать белого орла. На этот раз в яму решили бросить туши убитых волков, предварительно содрав с них шкуры. После долгого и томительного ожидания на небе появился белый орел. Закружив над ямой несколько раз, орел опустился в яму и попался в расставленные сети. Охотники, ликуя от успеха, побежали к яме, на ходу приготовившись выпустить стрелы в белого орла. Когда охотники приблизились, белый орел сидел на дне ямы, запутавшись в прочную сеть, и как бы смирившись с судьбой, перестал дергаться и брыкаться. Охотники решили пока не убивать его и отправили гонца за ханом. Обрадованный такой вестью Камбар-хан в сопровождении своего визиря и четырех телохранителей сам прискакал на коне. Спешившись, хан приблизился к яме, чтобы лично посмотреть на белого орла. После того как хан приблизился к краю ямы и начал любоваться своей добычей. Белый орел, сделав неожиданный рывок, без труда вырвался наружу, оборвав прутья, сдерживающие по краям тройную сетку. От такой неожиданности все охотники в суматохе начали стрелять в белого орла, и даже попав в него, смертельно ранили. Между тем орел, улетая взмахами своих длинных крыльев и крепкими когтями разбросав нескольких джигитов вместе с телохранителями хана, схватил Камбар-хана за шиворот и, поднявшись высоко в небо, выпустил из когтей свою жертву. После чего вслед за ханом сам упал в яму, придавив его своим огромным телом. Все те, кто стояли во время этого происшествия возле ямы, подняв головы и обратив взоры высоко к небу, с немым отчаянием наблюдали за тем, как тело бедного хана глухим стуком упала прямо им же вырытую яму. Сразу же за ханом в яму упал и белый орел, на груди которого торчала стрела. Белый пух орла моментально окрасилась в темно красный цвет. Кровь белого орла слился с кровью Камбар-хана. Весть о том, что белый орел, умирая, убил хана в отместку за то, что он, бросив дерзкий вызов белым орлам, захотел обладать ими, обошла все кочевые племена кыргызов. Старейшины на очередном курултае решили больше не трогать этих благородных белых орлов и строго запретили на них охотиться. После того случая, белые орлы стали появляться все реже и реже, а потом и вовсе пропали. – Я так и не понял, какое имеет отношение белый орел и Камбар-хан к городу Ак-Буркут? – спросил Махмуджан ибн Халиф. – Ак-Буркут с кыргызского переводится как «белый орел». И назван был город так, потому что, как и белый орел скрывается за тучами, находится высоко в горах, окружен цепью высоких гор и такой же мифический, как и само существование белого орла. Построен был этот город старшим сыном покойного Камбар-хана Аксубаем, впоследствии после смерти своего отца не без помощи старейшин провозгласившим себя ханом. По преданию следует, что Аксубай-хану удалось построить город при помощи ветра и неба на том самом месте, где когда-то была построена ловушка, предназначенная для поимки белого орла. Кстати, та вырытая яма впоследствии стала колодцем, поскольку в ней начала быстро появляться вода. – Подожди, что означают твои слова «такой же мифический город, как и орел»? – удивленно спросил Махмуджан ибн Халиф. – Так этот город существует или нет? – Конечно, существует иначе, куда я вас веду?! – успокоил Курчгез. – Под словом мифический я хотел сказать то, что о существовании города Ак-Буркут знают все, но никто его не видел. Город Ак-Буркут надежно скрыт ото всех, он словно белый орел как бы есть, и в то же время его и нет! – Что за игра слов «есть» и «нет»? Говори мне простым языком, – воскликнул Махмуджан ибн Халиф. – Но, это же, легенда, и вы сами просили рассказать ее вам, – ответил Курчгез. – Расскажи про колодец, я, кажется, раньше тоже слышал о каком-то колодце, – попросил Эль Херзук. – Колодец этот находится прямо в центре города Ак-Буркут. Старейшины города многое связывают с этим колодцем, берегут его как зеницу ока и стараются никого к нему не подпускать. Говорят, вода из того колодца обладает чудодейственной лечебной силой. Якобы кровь белого орла, слившись с кровью кыргызского хана, дала ход к началу новой жизни и тому подобное. – Постой, я слышал еще, что вода из этого колодца может оживлять умерших людей, это правда? – спросил Махмуджан ибн Халиф. – Я слышал, что вода дает жизнь, в частности то, что может заживлять открытые на теле раны, лечить некоторые болезни, – начал отвечать Курчгез. – Слышал еще о том, что женщины, которые долгое время не могут забеременеть, после питья чудодейственной воды или омовения водой могут иметь детей. Есть еще куча других разных историй связанных с водой из того колодца. Но, признаться, про то, что вода оживляет мертвых, я, честно говоря, еще не слышал. Возможно это немного раздутая история. – Значит ли это и то, что другие истории являются большим обманом, а? – снова спросил Махмуджан ибн Халиф. – Нет, ну почему…если история, рассказанная кем-то, имеет место быть, то необязательно, чтобы она была правдой, – осторожно начал Курчгез, но его перебил Махмуджан ибн Халиф: – Ага, значит, ты согласен с тем, что некоторые ваши истории являются чистой воды выдумкой?! – Вы не правильно поняли ход моих мыслей. – Что это значит, неправильно понял, или ты хочешь намекнуть на то, что я не обладаю способностью понимать? – нахмурив брови, воскликнул Махмуджан ибн Халиф. – Я лишь говорю то, что слышал от своих далеких предков, а они в свою очередь от своих – это же передается как наследие! – уклончиво возразил Курчгез. – Многие исторические события, произошедшие задолго до нас, доходят в виде легенд и мифов в стихотворной форме. – В какой форме? – переспросил Махмуджан ибн Халиф. – Ну, как вам объяснить, – начал отвечать Курчгез, – например, пересказать историю, которая давным-давно произошла здесь или где-то там, в слово в слово очень сложно. Поскольку она может быть впоследствии немного раздута и приукрашена или вообще искажена до неузнаваемости. А когда она передается в виде стихов, ее легче запомнить и передать кому-нибудь другому. Также обстоит дело с той историей про белых орлов, которую я вам рассказал. – Ты хочешь сказать, что существует некое сказание о белых орлах, причем сочиненное в той форме, про которую ты мне тут говоришь? – прищурившись, спросил Махмуджан иб Халиф. – Не сочиненное, а переданное очевидцами в той форме, которая легко запоминается, – возразил Курчгез. – Неважно какое, сочиненное, переданное или вообще придуманное! – не унимался Махмуджан ибн Халиф. – Мне будет легче судить о ней, если ты мне любезно перескажешь эту историю в угодной тебе форме. – Хорошо, если вы хотите, я вам перескажу эту легенду, как вы выразились в угодной мне форме, – улыбнувшись, ответил Курчгез, – так, слушайте: Однажды хан кыргызов по имени Камбар, решил преподнести духам предков особый дар. Изловить странного белого орла он захотел, и одной этой прекрасной мыслью заболел. И вот собрав храбрых джигитов, хан им приказал, любой ценой поймать странного белого орла, а тех, кто решил его ослушаться, строго наказал! Джигитам поймать белого орла никак не удалось, сколько бы они не метали копья и не стреляли из луков, последняя надежда поймать орла у всех оборвалось. И тогда собрав всех джигитов в юрте просторной. расположенной невдалеке от массива горной! Хан обрушил на нерадивых охотников свой гнев, зарычав на них словно грозный и свирепый лев! От злости Камбар-хан закидывая на охотников подушки, был внезапно озарен идеей, устроить для орлов ловушки. И тогда велел он джигитам яму большую приготовить, внутрь ямы положить свежее мясо, а рядом засаду устроить! Когда все было готово, и в яме установлена крепкая сеть, настолько, что попавшемуся орлу вряд ли удалось бы взлететь. Сделав небольшой вдох, Курчгез левой рукой почесал свой затылок и, наморщив лоб как бы вспоминая, продолжил: Однако в тот день в ловушку попал лишь серый степной волк, в тот же миг из засады выскочили лучники, их было целый полк! Окружив яму, они приблизились и, увидев волка, расстроились, содрав с него шкуру, разожгли костер и на ночлег устроились. Решили джигиты хану про то, как потерпели неудачу не говорить, дабы этим самым своего любимого Камбар-хана не огорчить. На следующее утро тело убитого волка в яму решили положить, как только орел, учуяв мясо, прилетит тут же его из луков уложить! И вот, появившийся белый орел, устремившись вниз, в яму упал, и прямиком в расставленную тройную металлическую сеть попал! На радостях, ликуя, охотники отправили хану хорошую весть, надеясь получить от хана суйунчу золотом столько, что не счесть! Услышав эту новость, хан прискакал вместе со своим визирем, подойдя к краю ямы, хан обрадовался тому, что орла взяли живьем! Сделав еще одну небольшую паузу, Курчгез заметил как Махмуджан ибн Халиф вместе с Эль Херзуком, приблизившись к нему на расстояние шага, слушали его с жадностью, затаив дыхания и как бы боясь пропустить хоть одно слово. Видно было, что оба они очень внимательно слушали Курчгеза. Поэтому, взглядом заметив их немые требования не останавливаться, Курчгез вновь продолжил: В мгновенье ока, вырвавшись от сети, словно от злых чар, и как бы отказываясь быть преподнесенным духам предков в дар, белый орел, поднявшись, крепкими когтями в хана вцепился, а затем, взмахнув длинными крыльями, вверх устремился. Крича от страха, все охотники стали свои стрелы выпускать, стараясь попасть в орла, а своего хана из виду не упускать! Но, получив в грудь несколько стрел, орел вся таки улетел, для охотников потеря свого хана был настоящий беспредел! Охотники, ошарашенные от орлиной выходки неожиданной, удивились проявленной силе белого орла доселе не виданной. В оцепенении, уставившись, смотрели на орла взлетевшего, и на хана последнюю песенку свою теперь уже пропевшего! В немом молчании все, подняв головы вверх, наблюдали, как орел и их хан, поднявшись к верхушке неба, вдруг упали! Первым словно камень с глухим стуком в яму упал их хан, а вслед за ним белый орел, скончавшийся от полученных ран. Это было настоящей трагедией для жителей всех, ибо народ воспринял этот случай, как ханский грех! На очередном курултае старейшины вынесли решение, прекратить с белыми орлами и им подобными всякое трение! И строго запретили всем жителям охотиться на белых орлов, всячески вредить им, разрушая на скалах их гнезда и кров! С того дня все прекратили охотиться на орлов благородных, ограничиваясь истреблением животных степных и водных. После того случая, когда прошли несколько десятков лет, белые орлы начали исчезать, хотя им уже перестали наносить вред! Эти белые орлы над землей кыргызской летать начали мало, и в один прекрасный день, белых орлов внезапно не стало! Они исчезли с лица земли кыргызской, такой прекрасной, видимо посчитав ее теперь немного страшной и опасной! После смерти Камбар-хана его старший сын по имени Аксубай, чтобы увековечить имя отца и белых орлов решил построить Ак-сарай! На том месте, где для белых орлов была ловушка устроена, Аксубай-ханом при помощи Неба и Ветра крепость построена. По своим размерам не с чем было сравнить эту крепость, а попытайся враги его захватить - это было бы нелепость! Построенная крепость стала последним кыргызским оплотом, настолько громадным, что сравнилась бы с атлантским флотом! Небо и Ветер этот город грозным именем «Ак-Буркут» назвали, после чего жителей к мирной жизни со всей строгостью призвали. А в том месте, где раньше была вырыта глубокая яма, странным образом начала появляться вода, так упрямо! После чего в том месте жители решили построить колодец… – Дальше уже не помню, – честно признался Курчгез. После нескольких минут молчания, Махмуджан ибн Халиф заговорил: – Да. В этой истории действительно слишком много странного. Оказывается, мы многое еще не слышали о том городе. Твой рассказ на многое открывает глаза и частично проясняет ваше долгое пребывание в тени. Некоторые момента подтверждаются рассказами торговцев и дервишей. Но все-таки есть большие расхождения в этих историях. – Отчасти я с вами согласен, – ответил Курчгез. – Но многое является правдой! – И все-таки есть в этих историях, что-то очень сильно раздутая! – подумав немного, начал Махмуджан ибн Халиф. – Но, позвольте оспорить ваше мнение! – начал Курчгез. Эль Херзук стоявший в стороне, и слушавший их последний разговор, боясь, как бы Курчгез и Махмуджан ибн Халиф в своих спорах не дошли так далеко, решил сменить тему разговора и направить ее в первоначальное русло. – Спасибо за то, что ты рассказал нам много интересных сказаний о своем народе и городе Ак-Буркут. Но давайте лучше вернемся к нашей основной проблеме. Скажи мне Курчгез, по-твоему, что же все-таки сейчас предпримут монголы? И что мы должны делать? – обратился Эль Херзук. – В данном случае, ничего. Я уже все продумал. Нам остается только продолжить свой путь дальше. Через два дня мы будем в городе. На подступах к городу нас встретит, сторожевой отряд кыргызских регулярных сил. Если нам удастся уговорить их впустить нас в город, то мы сумеем подготовить население города к обороне. – Ты думаешь, монголы нападут на город, сразу же после того как увидят его? – Если не сразу, так после! Все равно времени будет очень мало. Я думаю, что этот многочисленный отряд всего лишь их авангард. Остальные же силы подтянутся чуть позднее. – Откуда ты об этом знаешь? – удивленно спросил Махмуджан ибн Халиф. – На их месте, я поступил бы так же! – ответил Курчгез. – К тому же, насколько мне помнится, ты какое-то время был в их рядах и соответственно должен знать их стратегию? – добавил Эль Херзук. – Да, я был какое-то время в их рядах, – взглянув на Эль Херзука, подтвердил Курчгез. – Но, теперь я против них, они и тогда были моими врагами. Просто тогда у меня не было выбора. Теперь есть! Эти твари хотят посягнуть на наши земли, напасть на мой народ! Я не позволю им этого! – Я знаю, что ты очень храбр и возможно хороший воин, – начал Эль Херзук. – Но, сейчас единственное что от тебя требуется, как можно скорее отвести нас в город. Мы не можем рисковать нашими жизнями. – И нашими товарами! – добавил Махмуджан ибн Халиф. – Но, ты так и не ознакомил нас с предположительным планом монголов, – заметил Эль Херзук. – Продолжай начатое, нам все же интересно знать. – Так вот, я считаю, точнее я в этом уверен, что это всего лишь разведывательный отряд монголов. Еще ни разу хан Монгольской империи, не окрепнув от внутренних распрей, не посылал свои полчища так далеко. А наши земли действительно находятся на приличном расстоянии от монгольских земель. Пока его силы окончательно не окрепнут, хан монголов не решится на дальние походы. К тому же, у него много врагов у себя дома. Борьба за власть существовало всегда, и будет существовать, пока само понятие «власть» будет еще оставаться. А монголы, покорившие многие народы, вряд ли откажутся властвовать в Средней Азии. Ежегодные выплаты дани, делает их еду аппетитнее, а они поверьте мне на слово, любят аппетитную еду. Так что монголы если затеяли что-то, то вряд ли откажутся от задуманного. – Но, ты же, только что сказал, что хан не решится на дальний поход! – перебил его Махмуджан ибн Халиф. – Хану Монгольской империи не обязательно совершать набег самому. Это могут сделать его тысячники, причем самостоятельно, не извещая его об этом. Конечно, ослушаться хана не посмеет никто! Но, когда дело сулит такой огромный куш, как захват карава…! – заметив беспокойство Махмуджан ибн Халифа при последних словах, Курчгез поспешно успокоил его. – Я хотел сказать, что когда они так думают. Хотя их мнение на этот счет, никогда не могут совпасть с нашим мнением. Так вот, они захватывают город и вместе с ним караван. И с триумфом возвращаются к себе на родину. Что вы думаете, сделает с ними хан? А ничего он с ними делать не будет! Похвалит за уничтожение вражеского города, разрушение загадочного мифа о великом городе и за захват каравана, причем две третьи трофеев с захваченного города и каравана попадут в его личную казну! Вот и все! Нужно только, чтобы нашлись такие безумцы. И вот, судя по всему, они нашлись. Видимо, несколько тысячников объединились под чье-то начало и решились на такое. Узнав о наших планах, они отправили передовой отряд лазутчиков, а основные же вражеские силы прибудут позднее. – М-да! – не удержался Эль Херзук. – Довольно таки точное предположение. – Еще бы! – согласился с ним Махмуджан ибн Халиф. – Как представил все это, тут же стало страшно за мой караван. О боже, помоги нам! – Пока я с вами, мой господин, ничто не грозит ни вам, ни вашему каравану! – успокоил его Эль Херзук. – Звучит очень утешительно! Спасибо, Эль Херзук! А теперь я пойду и поделюсь с опасениями Курчгеза с остальными купцами. Они тоже имеют право знать об этом. А вы готовьтесь к отправке, через некоторое время я прикажу поднимать караван. Оставив их, Махмуджан ибн Халиф прямиком отправился в сторону верблюдов, где к этому времени уже собрались все купцы. Эль Херзук, немного подумав, решил снова расспросить Курчгеза о монголах. – Скажи мне Курчгез, а кого монголы боятся больше всех? Есть ли в степи среди соседствующих с монголами племен сильные противники способные нанести им внезапный удар в случае рассредоточения основных сил? – Ну, вообще то, насколько мне известно, восточнее всех обитают монголы и татары – первые по берегам рек Онон и Керулен, а последние южнее этих рек, в районе озера Буйр-Нур. Далее на восток расположены горы Хинган. Еще южнее на западных склонах гор живут хонгираты. К северу от монголов и к востоку от озера Байкал обитают меркиты и уриянкаты, к северу от Байкала буряты, а к западу ойраты и туметы, но они, скорее лесные охотники, чем настоящие воины. На запад от монголов, вдоль Орхона и верхней Селенги, обитают кераиты, а еще дальше на запад, в степях и лесах, найманы. К югу от пустыни Гоби, вдоль великой стены обитают онгуты, также несториане, смешавшиеся с тюрками и монголами. Найманы, кераиты и онгуты считаются самыми развитыми из всех, особенно по сравнению с восточными монголами. Но открыто выступить против монголов, ни за что не решатся. Единственным сильным противниом монголов считаются китайцы. – Китайцы? – Да, китайцы. – Ну, китайцы, значит китайцы, – задумчиво произнес Эль Херзук. – В любом случае, будем надеяться на лучшее. Махмуджан ибн Халиф, вернувшись в шатер, вкратце пересказал купцам, то что, ему было уже известно. Судя по реакции молодых купцов, данная новость очень встревожила их. Старшие же купцы отнеслись к этому гораздо спокойнее, чем молодые. – Попрошу вас сохранять спокойствие! – Махмуджан ибн Халифу пришлось повысить свой голос, поскольку молодые купцы своими взволнованными голосами подняли шум. – Повторяю, нам нечего боятся. Монголы не станут на нас нападать. К тому же, мы уже почти в двух днях пути от города Ак-Буркут. Так что … – Но, два дня пути, это же, целых два дня! – перебил его младший купец Махрук. – Об этом то, я и говорю! Еще какие-то два дня! – снова продолжил Махмуджан ибн Халиф. – И потом, перестаньте трусить, мы же не одни идем! Позвольте вам напомнить, что нас сопровождает Эль Херзук со своими отважными воинами. А уж он-то знает, как вести бой с врагами! – А если монголы прорвутся и захватят нас? Что же тогда будет с нами?! – на этот раз Махмуджан ибн Халифа перебил младший купец Юсуф. Рядом с ним стояли Кемран и Махрук. Трое не разлучных младших купцов. Судья по их запуганным глазам, было видно, что они действительно боятся. – Я ведь не перенесу рабства и жестокого обращения. А если нас вообще продадут или зарежут как баранов?! Что же с нами будет?… – Если ты не заткнешься и не перестанешь визжать как свинья, я тебя сам, с превеликим удовольствием зарежу! О, Шайтан! Прекратить панику! В моем караване никто не смеет бояться! – Махмуджан ибн Халифу пришлось наорать на него, иначе эти трое младших купцов подняли бы панику среди купцов. А этого, ему еще только не хватало! – Поймите меня правильно, мы должны держаться вместе. Если мы испугаемся каких-то варваров из диких степей, размахивающихся своими ржавыми мечами перед мордами наших верблюдов, то мы, не купцы, а жалкие трусы! – после этих слов, молодые купцы умолкли и перестали трястись от страха. – Ты уверен, что нам удастся добраться до города целыми и невредимыми? – более спокойным голосом обратился к нему его дядя Ибрахим ибн Халиф. – Да, я в этом уверен! – Хорошо. Я верю тебе, мой племянник, – оглядев всех купцов, кроме Фарух ибн Хасана, самого старшего из купцов, он сказал. – Теперь, когда нам стало ясно, что с нами и нашим грузом ничего не случится, может быть, мы покушаем? – похоже его спокойный голос возымел свое действие. Все сразу же успокоились и начали расходиться. На месте, где только что стояли купцы, остались только Махмуджан ибн Халиф со своим дядей. – Спасибо дядя. Я очень ценю вашу заботу о моем авторитете, – произнося эти слова, Махмуджан ибн Халиф слабо улыбнулся. – Насколько мне помнится, вы всегда меня выручали. – Не стоит благодарности! Ты хороший купец и караванщик. Иначе, стали бы мы назначать тебя главой купеческой гильдии. А от главы купечества требуется сдержанность и умение контролировать свои эмоции. Все младшие купцы на тебя смотрят с уважением. А старшие доверяют тебе во всем. И ты поступил правильно, наорав на младших купцов. Скоро они это сами поймут. – Вы знаете, что, я, вас всегда уважал и любил! И не перестану, спасибо вам за поддержку. – Не за что! Ты же мой племянник! – и улыбнувшись, удалился. После ухода дяди, Махмуджан ибн Халиф постоял еще немного. Ему хотелось побыть какое-то время одному. Но, сначала он взглянул вслед удаляющейся фигуре дяди, который догнал Фаруха ибн Хасана и Сабахаттина Аби. Последний сегодня на удивление был спокоен и молчалив. Даже молодые купцы, включая Шахрик эд Дина, были слегка обескуражены его чрезмерно спокойным поведением, необычным для жадного и немного трусливого купца. Обычно на редкость вспыльчивый Сабахаттин Аби при одном только мысли о нападении разбойников, должен был дрожать от страха и пожирать все монеты, в надежде на то, что они не достанутся грабителям. Но, он, почему-то молча, послушал все опасения и споры купцов, даже не вмешиваясь своими замечаниями. Этому все удивились, но вскоре об этом забыли, поскольку их занимали более важные дела. Следовало о многом подумать и привести свои мысли в порядок, но сначала надо было покушать. Покушав в обществе Курчгеза и Джуса, Эль Херзук попивая вино с горлышка небольшого бурдюка, начал размышлять. Его очень беспокоило то обстоятельство, что монголы до сих пор не обнаруживающие себя, вдруг внезапно выдали свое месторасположение. Странно было и то, что кто-то из монголов издал не человеческий крик. Обычно осторожный противник не станет без необходимости выдавать себя. Тем более, если они преследуют грандиозный план захвата крепости и каравана. Хотя Эль Херзук с самого начало подозревал монголов в преследовании каравана, он все же сомневался. Но, теперь все его сомнения исчезли. Вероятно, монголы до сих пор полагали, что караванщики ни о чем не подозревают. И теперь считая себя обнаруженными, они могут изменить свои первоначальные планы. Подумав еще немного, он решил обратиться к Курчгезу. – Курчгез, ты помнишь тот крик, который раздался со стороны скал? – Да, помню. Вряд ли удастся забыть такой вопль, – ответил Курчгез. – Как ты думаешь, что там произошло? – Я думаю, что один из монголов, проводивших за нами наблюдение, случайно погиб. И прежде чем умереть, успел крикнуть. – Ну, это и так понятно. Как думаете, может, он сорвался со скалы? Мы же слышали эхо его крика, – вмешался в разговор Джус. – Нет. Обычно когда человек срывается со скалы, голос его бывает удаляющимся. То есть, падая вниз и при этом, крича, его голос бы удалялся. А эхо так и так раздастся даже от обычного громкого чихания. Этот же крик был внезапным и коротким, – начал отвечать Курчгез. – Возможно, кто-то неосторожно поскользнулся и сломал себе что-то или наступил на какую-нибудь ядовитую змею. К тому же обычный монгольский воин, срываясь со скалы, никогда не орет. Это считается трусостью, а в иной мир, куда обычно попадет душа умершего монгола, вход для трусов закрыт. Поэтому монголы могут орать и визжать сколько душе угодно только перед началом боя, а погибая от ран, не издают звука, чтобы не разгневать своей трусостью бога войны. – Может это и не монголы. Откуда мы вообще взяли, что преследующие нас люди именно монголы? Из-за какого-то наконечника стрелы?! А может, оно там лет сто уже лежало! – с жаром воскликнул Джус. – Где? В брюхе архара или на его ноге?!… – Курчгез попытался его перебить. Но разгоряченный Джус продолжал. – Мы же просто предположили, что это монголы! А может быть, это просто местные разбойники? – Джус даже слегка вспотел, опровергая предположения всего каравана. – Курчгез, ты же только что сам сказал, что монголы никогда не орут перед смертью. И услышав крик смерти, которую монголы не издают, ты все еще настаиваешь на том, что это все же монголы?! – Послушай меня Джус, мне и самому все это не нравится. Но ты плохо слушал меня. Я сказал, что обычный монгольский воин, то есть закаленный в боях, ветеран всех походов, монгольский солдат, умирая, не издает ни звука. Только неопытный молодой монгольский воин, еще не побывавший ни в одном сражении может так расколоться. Между тем, я слышал, что хан Монгольской империи, часто призывает в ряды своей армии совсем еще зеленых юнцов, чтобы увеличить число своих туменов. Ему сейчас необходимо как можно быстрее увеличить свою армию. Он боится врагов у себя дома. Поэтому хочет устрашить их, количеством своей армии. И вот теперь я пытаюсь тебе вбить в голову, что это именно один из таких юнцов, который возможно, отправился в поход впервые и, разумеется, еще не знает о том, как умирают и умирали остальные настоящие монгольские закаленные воины! Теперь то, я надеюсь, ты понял меня, Джус?! – вдохнув в легкие еще немного воздуха, Курчгез решил объяснить все до конца, отчасти для того, чтобы вопросов больше не было, и отчасти для того, чтобы Эль Херзук считался с его мнением. – А теперь на счет местных разбойников. Кыргызы никогда не нападают на караваны и не позволяют делать это другим. Тем более, на своей земле, потому что этим набегом на караван они кроме золота и серебра, ничего хорошего не получат. Наоборот, они лишатся самых необходимых для их быта и жизни, товаров и предметов, которые получают от постоянных торговых караванов. И тем самым закроют одну из ветвей Великого Шелкового Пути, в сторону кыргызских земель. Оторванные от внешнего мира, изолированные от близлежащих стран и лишенные всякой информации о происходящем в мире, они станут быстро вымирать. Поэтому, с экономической и политической точки зрения, грабить караваны кыргызам не выгодно! Это будет препятствовать их экономическому развитию. А любой кыргыз, живущий в степях и среди гор, пусть бедно живущий, но, зато живущий в своей земле, никогда не станет препятствием на пути к развитию своей страны. Страну, которую создали объединенные кыргызские племена, отвоевав у врагов каждый клочок земли, и на протяжении веков своей кровью защищающие его, и передающие в дар своим потомкам из рук в руки. И в конце я хотел бы еще заметить, дорогой Джус, скажи мне, с чего ты взял, что архары живут сто лет? Они проживают всего до пяти-семи летнего возраста и умирают от старения. Хотя на счет смерти от старения вряд ли соглашусь оспаривать. Тем более если учесть, что средняя продолжительность жизни одного архара в этих горах не превышает пяти-шести месяцев с момента, когда он начинает ходить, – закончив Курчгез с недвусмысленным выражением лица, указал на кучу обглоданных костей, лежащих возле ног Джуса. Глава 11. Ближе к полуночи, когда на открытом небе появились ярко сияющие звезды, монголы решили устроить совет. Мосулюк собрал всех своих приближенных военачальников, включая и сотника Хурсакая. Всего возле костра собралось человек восемь. Все они были опытными воинами не раз участвовавшие в разных битвах. Пламя костра освещало обветренные и измотанные лица монголов еще не утратившие свою суровость. Пожирая куски вареного мяса, и запивая его кумысом, они обсуждали свои дальнейшие действия. Сам Мосулюк громче всех кричал и доказывал о необходимости изменения планов. В споре принимали участие все. – Сложившаяся ситуация требует немедленного изменения наших дальнейших планов, – воскликнул Мосулюк. – Купцы уже почуяли наше присутствие. Нам надо немедленно атаковать их! – Да, но, насколько мне помнится, генерал Мунджехбий приказал нам ни в коем случае не нападать на караван до их прибытия в город Ак-Буркут, – возразил Хурсакай. – Мы не можем ослушаться его приказа. Тем более, что они еще не привели нас к городу. – Мы находимся здесь, ближе к каравану и городу Ак-Буркут. Следовательно, можем действовать по обстановке, так как сочтем нужным, – не унимался Мосулюк. – К тому же, если мы не вмешаемся немедленно, то ситуация может измениться в корне и конечно не в нашу пользу. Раньше мы имели возможности напасть на караван, сразу же по прибытии имея фактор неожиданности. Теперь же выдав свое присутствие, мы лишились внезапного нападения. А на счет дороги до Ак-Буркута можешь не беспокоиться, мы захватим живым того проводника, который ведет их к городу и сами найдет его. – Тем не менее, я думаю, нам следует дождаться прибытия наших остальных сил. Мы не можем напасть на караван сейчас, – не согласился Хурсакай. – Ты думаешь, что нам не удастся захватить караван, а? По-твоему монголы такие трусы, что побоятся напасть на караван, которую охраняет какая-то кучка наемников! – зло процедил Мосулюк, ему не очень нравилось то, что этот сотник Хурсакай спорит с ним в присутствии его подчиненных. – Если ты боишься, то можешь остаться здесь и охранять наших коней. Мы сами справимся с караваном. – Я вовсе не боюсь! Просто мы очень поторопились с выводами. Я думаю, что все сидящие здесь согласятся со мной. Захватив караван сейчас, мы можем остаться незащищенными, – оправдываясь, Хурсакай тыльной стороной своей ладони все время вытирал капельки пота выступавшего со лба. Даже в его голосе чувствовалось волнение и замешательство. Много времени проведя в приграничных землях, Хурсакай отлично знал стратегию ведения боя в чужих краях. Он прекрасно понимал, что Мосулюк своим безрассудством может погубить хорошо составленный план. Только вот объяснить этому самодовольному тысячнику об его опасениях было чертовски трудно. Он это прекрасно понимал, но в то же время пытался все втолковать ему это. – Поймите меня правильно, напав на караван, мы чуток ослабеем. Если же эти купцы уже успели предупредить кыргызов о своем и нашем появлении, то не ровен час, когда прибудет подкрепление, и нас запросто перебьют. Просто чудо, что мы до сих пор на своем пути не разу не встретили кыргызских воинов. Столкнись мы с ними, нам бы пришлось очень туго. Кыргызы прекрасно знают эту местность, так как живут здесь. Следовательно, даже простое крестьянское ополчение, могло бы нас заманить в какую-то ловушку и запросто уничтожить. Даже если многие из нас и выжили бы, то далеко уйти не удалось бы. Они предупредили бы все города и деревни об опасности. Отступая, мы непременно подвергались бы преследованию со стороны кыргызских воинов, и прежде чем вышли бы за пределы их земель, нас не осталось бы. – В твоих рассуждениях есть какой-то здравый смысл, – согласился Мосулюк. – Но в них слишком много «если бы», но, как ты сам видишь, так не случилось. Из этого следует, что удача все еще на нашей стороне. Поэтому, я думаю, что все, что ты сказал не существенно, по крайней мере, сейчас. – Что это значит? Неужели вы не откажетесь от задуманного? Что на это скажет генерал Мунджехбий? – удивился Хурсакай. Казалось бы, он смог довести до ума Мосулюка, всю опасность и риск, связанный с резким изменением плана. Но, видно этот тупоголовый тысячник и впрямь возомнил себя великим стратегом и завоевателем. Ну что ж, по крайней мере, он попытался его отговорить. О последствиях пусть думает сам Мосулюк, раз он так решил. – Мы, все равно потеряем слишком много времени, дожидаясь согласия генерала Мунджехбия. Даже твои самые лучшие и быстрые гонцы не смогут очень скоро добраться до наших земель и вернуться обратно. За это время кыргызы могут десять раз напасть на нас самих. Верно, я говорю?… При его обращении ко всем присутствующим, те согласно закивали. По правде говоря, спорили они потому, что это был военный совет. Хотя весь их спор со своим тысячником заключался лишь в том, что они все время хором орали «да» или «нет». Каких-либо существенных идей и предположений подать они, разумеется, не могли. Только Хурсакай мог подать какие-либо идеи. Да и то, как он сам убедился без пользы. Все равно Мосулюк действовал по-своему. – Послушай меня Хурсакай, я вижу, ты не доволен моим планом. Я не хочу, чтобы кто-то из нас сидел с таким неприязненным видом как у тебя, – процедил сквозь зубы Мосулюк, при этом все сидящие начали скалиться на Хурсакая. – Если ты, до сих пор сомневаешься в мудрости моего плана и ставишь под сомнение мой опыт ведения боев, то мы могли бы отойти в сторонку и обсудить это стоя. Я с удовольствием объясню тебе свою задумку. Могу даже начертить подробнейший план нападения на твоей спине! – сказав это Мосулюк, как бы намеренно обнажил свой меч, положив его на колени. Съежившись от страха, Хурсакай побледнел. Только сейчас он понял, что не стоило так далеко заходить в споре с ним. При одной только мысли умереть от меча тысячника, его бросило в жар. Конечно, выйди Хурсакай на поединок с Мосулюком у него, возможно, есть шанс остаться в живых. Мосулюк был всего на несколько лет старше Хурсакая. Возможно, в мастерстве владения мечом силы у них были бы одинаковыми. Но, все же у Мосулюка была дурная слава мясника. Даже сразись он с ним, все равно бой был бы нечестным. Его разрубили бы на куски все сидящие здесь люди Мосулюка, прежде чем он успел бы замахнуться мечом. «Очень глупо умереть от рук своих же, – думал Хурсакай. – Этот кровожадный Мосулюк слишком туп, чтобы думать о своих людях. Ведь при нападении могут быть крупные потери. Но, потом Хурсакай внезапно вспомнил о том случае, когда тысячник беспощадно отсек голову мальчишке. – Да, этот Мосулюк вряд ли будет заботиться о своих потерях, раз он с такой легкостью сам отрубает головы своим воинам. Чего уж тут думать! Этого тысячника манит не столько слава, сколько золото. Уверен именно из-за легкой наживы золота он то и устремился сюда первым, – впрочем, золото манило и его самого. Но, не настолько, чтобы очертя голову бросаться в гущу врагов». – Так что же ты решил, Хурсакай?! – требовательный голос Мосулюка вернул к действительности сотника Хурсакая. Сейчас самое главное для него нельзя было настраивать против себя всех присутствующих. Поэтому с дрожью в голосе, Хурсакай, тщательно подбирая слова, ответил: – Простите меня, Мосулюк. Заботясь о нашей безопасности, совсем забыл об учтивости и вежливости. Я не хотел, перечить вам. Я очень уважаю вас как тысячника и … как хорошего стратега. И поэтому, полностью согласен с планом, который придуман вами. – Ну вот! А то я уже начал было беспокоиться, что мы лишимся такого хорошего разведчика как ты, – последние слова, он намеренно сказал с ударением. Теперь в голосе Мосулюка не было гнева, наоборот чувствовались нотки торжества. – А теперь, когда мы уже все решили и во всем разобрались, думаю, нам следует обсудить план более детально. Еще целый час, громко обсуждая, все присутствующие составили конкретный план нападения на караван до его прибытия в город. Затем все воины, принимавшие участие в совещании, уставшие от долгих споров еле произнеся последнее слово «да!», попадали и заснули на месте. Мосулюк и сам утомившийся от долгих споров, оглядевшись, заметил своих военачальников лежащих в разных позах и уже издающих дружный храп. Плюнув в костер, Мосулюк сделал несколько глотков кумыса и не в силах больше сидеть лег на спину и тут же уснул. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Кыргызы Глава 1. На небольшой лужайке, среди зеленых трав время, от времени разжевывая сочную траву, отдыхали верблюды и кони. Купцы, воины и слуги тоже отдыхали, с удовольствием греясь на лучах солнца. Как всегда в центре стояли небольшие полевые шатры, в которых расположились купцы. Чуть поодаль прямо на траве удобно устроились наемники Эль Херзука. Темно-синие плащи то и дело мелькали в разных направлениях. А дуновение ветра, время от времени раскрывало груди солдат, показывая их блестящие доспехи. Интересно было наблюдать со стороны и видеть на лужайке множество верблюдов и людей, чьи серебристые доспехи сверкали на лучах солнца. Чуть поодаль от основной группы людей сидели Курчгез, Эль Херзук и Джус. В последнее время им нравилось находиться вместе. Они очень часто общались и за последнее время узнали друг друга лучше. Поэтому предпочитали во время привала проводить время вместе, обсуждая о дальнейших планах. – Знаешь, Эль Херзук, мне иногда кажется странным ваше появление в наших краях, – начал Курчгез. – Раньше я никогда не видел, чтобы к нам заглядывали такие караваны как ваш. Конечно, караваны сюда заглядывают один или два раза в год. Но, не такие большие как ваш. – Ты называешь наш караван большим? Где ты был, когда я охранял караван с пятью тысячами верблюдов и с восьми тысячами наемных солдат? – улыбнувшись, ответил Эль Херзук. – Пять тысяч верблюдов, да еще и нагруженных всякими товарами?! Боже мой! Для меня и пятьдесят верблюдов, это много. Тысячи верблюдов, ну ладно. Но, вот пять тысяч! – Курчгез действительно не мог скрыть своего удивления. И уставился на Джуса, как бы спрашивая, правда ли это. На что Джус ухмыльнувшись, кивнул головой. – И куда же девались все эти верблюды? – Они сейчас разбросаны по всему свету, – спокойно отвечал Эль Херзук. – Когда есть необходимость, гильдия купцов объединяется, и они идут вместе. Тогда то и становится караван таким большим. А так, чтобы расширять рынки во всех странах и для большего охвата торговых путей, купцы считают разумней всего разделяться на нескольких мелких караванов и отправляться в разных направлениях. Так они могут быстрее получать доходы от своей торговли. Нежели чем одним маршем отправиться в одну страну и нести убытки. – Скажи мне Эль Херзук, зачем же вы все-таки, так упорно идете в город Ак-Буркут? Ведь полно и многих городов, где можно хорошо продать свои товары. – Я не могу сказать тебе нашу истинную цель… – Какую еще цель? – Курчгез еще сильнее удивился. Чтобы выяснить все, что его интересовало, он решил, как следует расспросить Эль Херзука. Но, в это самое время подошедший солдат в темно-синем плаще что-то прошептал на ухо Эль Херзуку. Тот в свою очередь, поспешно встав, удалился, бросив напоследок, что его вызывает Махмуджан ибн Халиф. Повернувшись к Джусу, Курчгез решил выудить у него хоть какую-то информацию. – А ты что скажешь? Почему вы…– не успел он задать свой вопрос, как Джус заметив, что и его вызывают, поспешно встал и ретировался. Оставшись в полном одиночестве. Курчгез решил предаться размышлениям. «Что он имел в виду, говоря о какой-то цели? Интересно, что же на самом деле привело их сюда, в богом забытую полудикую горную страну? Конечно, нельзя убирать со счетов город Ак-Буркут. Тем более, если слухи об ее существовании дошли до ушей купеческой гильдии. Только вот не из праздного же любопытства они туда идут. Раз сам Эль Херзук заметил, что они преследуют какую-то иную цель. Только вот какая цель? И что им вообще известно о городе? Из того, что понял Курчгез, знали они немного, поскольку часто расспрашивали его. Или может быть, делали вид, что знают немного. Ведь это, по сути, первый караван, который так далеко углубился в поисках города Ак-Буркут. Караваны, которые появлялись здесь раньше, никогда так далеко не заходили. Наоборот, они останавливались на каком-нибудь небольшом городе или в деревушке и устраивали там базар. Слухи об их появлении быстро разлеталось и все жители окрестных городов и сел, сами приходили, чтобы покупать что-то, либо продавать. Постояв несколько дней, караван направлялся дальше в поисках других мест, где им можно было бы заключать успешные сделки. А этот караван, наоборот, вместо того чтобы остановиться где-нибудь и вести торговлю, упорно двигается по направлению города. Конечно, с другой стороны они сейчас находятся на кыргызской земле и должны спросить разрешения у кыргызского хана или главы какого-нибудь сообщества. Но поскольку у нас нет единого хана, у которого можно было бы просить разрешения на ведение торговли, то можно предположить, что они стремятся попасть в город Ак-Буркут в надежде встретиться там с местным вождем. Но купцам то, ведь прекрасно известно, что кыргызы живя на своей земле, никогда так и не смогли объединиться. Наоборот, разрозненные племена кыргызов, не сочли разумным объединяться, посчитав, что так они будут более защищенными. Поскольку отвечать за безопасность только за свое родовое племя будет легче, чем за всех кыргызов вместе взятых. Отсюда и появились несколько каганатов: южных, северных и западных. Причем они поделили между собой и сферу влияния на тот или иной участок бескрайней земли. Это очень осложняло жизнь кочевых племен, которые прямиком зависели друг от друга. И в то же время создавало благоприятные условия для врагов, которым было не сложно совершать опустошительные набеги». Курчгез так и не смог прийти к какому-либо выводу относительно цели каравана. Хотя догадки у него все же имелись. Но, он решил все держать при себе, а пока лишь наблюдать. Именно благодаря своим наблюдениям он многое узнал об этом караване. В основном. Он понял. Что этот караван возглавляет сам глава купеческой гильдии. Видимо, Махмуджан ибн Халиф придавал своей миссии особое значение, раз сам лично пустился в путь. Вместо того чтобы дожидаться дома, он сам, почему-то, отправился в дикие края. А еще Курчгез заметил, что караван везет очень ценный груз. Около трехсот тяжело нагруженных верблюдов находились под постоянным присмотром младших купцов, которые ни на шаг не отходили от них. Это еще сильнее озадачивало Курчгеза. «Конечно, они везут ценные товары и должны за ними присматривать. Но, тогда почему не за всеми верблюдами? Почему только за одной третью верблюдов? Истина говорила само за себя. Из всех товаров, причем очень ценных, они посчитали наиболее ценными именно те, за которыми и решили присматривать пристальнее, чем за остальными. Путаница какая-то получается. Впрочем, нет. Всему есть свое объяснение. И возможно, все это можно как-то объяснить». Так, ломая голову, задумчиво сидел Курчгез. Ему так и не удалось разрешить загадку. А ведь само появление подобного каравана в этих краях, само по себе уже загадка. «О, шайтан! – выругавшись вслух, Курчгез решил все же не сдаваться. – И все же, насколько я понял, этот караван свое время побывал во многих странах. И почему-то вместо того, чтобы вернуться к себе домой, решил сделать последний визит вежливости кыргызскому народу, посетив город Ак-Буркут. Ведь они же, уже наторговались вдоволь. Не сомневаюсь, что их сундуки до отказа набиты золотом. И, тем не менее, их что-то привлекло в этом городе. Но вот что?» Курчгезу было известно, что город Ак-Буркут построенный на легенде, с экономической точки зрения очень богат, по сравнению с остальными мелкими кыргызскими городами, расположенными на севере и юге страны. Жители города Ак-Буркут, например, умеют добывать золото, серебро и медь. Хотя, качество добываемого ими золота не слишком высокое. Но, все же, золото – оно и всегда есть золото! Кроме того, они умеют обрабатывать землю. Именно, благодаря этому припеваючи переносят зимний холод и голод, который обычно свирепствует в остальных регионах с наступлением холодов. Да еще, и помогают ближним соседям. На зиму впускают к себе в крепость, дают им кров и пищу. Поэтому, многие кыргызские кочевники, до сих пор скрывали от врагов точное месторасположение города. И поэтому, монголы возможно даже и китайцы, так страстно желают отыскать город и захватить его. Курчгез прекрасно знал. Что город Ак-Буркут имеет свой постоянный гарнизон численностью в несколько тысячи солдат. Кроме того, при угрозе вторжения все крестьяне способные держать в руках оружие присоединяются в народное ополчение и во взаимодействии с регулярной армией готовы будут отразить любое нападение. С этим у них было все схвачено. Так делали и во всех остальных городах. Но, Ак-Буркут - это своего рода город, который очень сильно отличается от других городов именно тем, что его жители глубоко верят в свое будущее. Да, именно в будущее! Попробуй пойти и спросить у любого жителя от малого до старого, как они видят свое будущее и они с такой красочностью обрисуют его, что, невольно представив, ты будешь зачарованно сидеть, и ждать когда это произойдет. Причем расскажут они, тебе свою любимую легенду, о том, как появился их город, и о том, что их ждет. Они настолько сильно верят в свое будущее, что именно благодаря этому до сих пор стойко держатся, не теряя дух силы и величия. Все это вызывало у Курчгеза какую-то особенную гордость за свой народ. Хотя не все города имели свою особую философию в жизни, но, все же, до сих пор были едины духом. Этот дух скреплялся ежегодными курултаями, когда все кыргызские кочевые племена собирались в одном месте, и обсуждали свои дальнейшие взаимодействия в области торговли и военного дела. На народные курултаи, обычно приходили по несколько десяток, а то и сотни представителей с разных кочевых племен. Прежде всего, представители кыргызских племен назначали место и время проведения курултая, только затем собирались. Во время курултая, кыргызы устраивали настоящие пиршества: заранее договорившись, каждое племя, пригоняло вместе с собой определенное количество скота, которое предназначалось для их желудков. Помимо пиршества они также устраивали разные состязания: поединок балбанов, куреш, козлодранье, кыз куумай и.т.д. Еще во время курултая, можно было обмениваться всевозможными товарами и своими достижениями в области сельского хозяйства. Курултай мог продлиться от шести до десяти дней. А в конце курултая, все кыргызы проводили обряд церемонии молитвы и в честь Всевышнего дарующего всем жизнь, и плодородие приносили в жертву несколько голов скота. Затем, они собирались и покидали место курултая. Чтобы вновь встретиться в следующем году. Только в другом условленном месте. Все это и укрепляло дух единства кыргызского народа, каким бы он ни был разрозненным и разбросанным. Все эти подробности о жизни и быте кыргызского народа прекрасно сохранились в памяти Курчгеза. Поскольку он сам был какой-то частицей этого самого духа. Курчгез сидя в раздумье на какой-то момент вспомнил свое детство, особенно те моменты, когда его дедушка, теплыми летними вечерами собрав у костра всю ребятню, повторял им стихи выученные наизусть. Он прекрасно помнил те самые дедушкины стихи, поскольку сам выучил их слово в слово. Его дедушка, еще тогда пригрозив им всем своим пальцем, твердил, что «богатство их народа заключается в наследии, оставленном их предками. Наследие же это не что иное, как история их народа, культура, фольклор и, конечно же, поэзия. И поэтому, – говорил он, – вам, никогда не следует забывать об этом! Запоминайте эти стихи, которые я вам повторяю, и передавайте их в виде наследия своим потомкам, как это делали наши предки. Не забывайте о своих корнях. Только так мы сможем увековечить свой народ, чтобы память о нем осталась на все времена!». Обхватив обеими руками свою голову, Курчгез живо представил своего старого деда с длинной седой бородой и с горечью в сердце неслышно начал повторять выученные стихи: Кыргызский народ, что в горах живет, такой сплоченный, стойкий и грозный, от них даже рыбка в реке не уплывет! Кыргызский народ, что несет всем солнечный свет, озаряющий всю долину, высокие горы и реки, на протяжении долгих, долгих и бесконечных лет! Кыргызский народ, что границы свои крепко защищает, своими храбрыми, смелыми и доблестными воинами, всем врагам проникать на свои земли строго запрещает! Эти стихи очень ярко и красочно описывали могущество его народа. Помимо этого, Курчгез вспомнил и другие дедушкины стихи, которые любили повторять юные джигиты: Свежий воздух и легкий ветерок, только на пустынном джайлоо, я получил свой первый урок! Охотясь на красивых животных, таких как, архар, джейран и сайгак, несмотря на дождь, ветер и мрак! Кыргызы – общительный и добрый народ, единственные во всей Средней Азии, у которых, самый древний и чистый род! Кыргызы – народ могущественный и великий, у них старые традиции и хорошие обычаи, хотя не спорю, порою нрав народа немного дикий! Кыргызы – олицетворяют величие и красоту, сильно отличаясь от иных диких племен, которые не стесняясь показывают свою наготу. Неизвестно сколько бы еще долго просидел Курчгез, мысленно повторяя стихи и предаваясь воспоминаниям, если бы его размышления не прервал чей-то отклик. Придя в себя, Курчгез встряхнул голову и обернулся. Рядом с ним в нескольких шагах от него стоял Джус. – Пойдем со мной. Тебя хочет видеть Махмуджан ибн Халиф, – помолчав немного, добавил. – Ты хотел узнать о цели прибытия каравана? Похоже, тебе представится такой случай. Мгновенно вскочив с места, Курчгез последовал за Джусом, который больше не слова не вымолвил, сказав лишь, что все подробности он узнает потом. Курчгезу показалось немного странным подобная перемена. «Столько молчали, а теперь вдруг, на тебе! Очевидно, Эль Херзук уже сообщил купцам, о моих расспросах и проявленном любопытстве, – думал Курчгез. – Ну что ж, посмотрим, что они мне скажут. Главное, чтобы не наврали. Не хотелось бы, чтобы они относились ко мне как к какому-нибудь последнему чабану. Ну, ничего, уж я то, смогу отличить правду ото лжи». Курчгез и Джус задумчиво шли по направлению к расположенному в центре каравана небольшому шатру. Идя мимо отдыхающих верблюдов, Курчгез заметил как один из младших купцов по имени Шахрик эд Дин, роится в одном из сундуков, прикрепленных к верблюду. Самым непринужденным видом, пройдя мимо него, Курчгез успел заметить что-то блестящее похожее на какой-то золотой предмет, который держал в руках Шахрик эд Дин. «Что же эти олухи думают, что могут подкупить мою любознательность, – мелькнуло в голове Курчгеза, – или, быть может, эта вещичка как-то связано с их прибытием сюда? Шайтан! Если я не прекращу об этом думать, то, наверное, сойду с ума! Поскорее бы зайти в тот шатер, где они все сидят. Просто невыносимо ждать ответа на мой вопрос». Прибавив шагу, Курчгез опередил Джуса и первым дошел до шатра, где по его предположению сидели все купцы. Возле входа в шатер стояли двое часовых в темно-синих плащах и с длинными копьями. Остановившись рядом с часовыми, Курчгез подождал, пока его догонит Джус, после чего, уступив ему дорогу, пропустил его внутрь первым. Первое, что увидел Курчгез, зайдя в шатер, это накрытый стол. Приятный запах вареного мяса, ничуть не возбудил его нюх. Единственное, что его интересовало, так это ответы на вопросы. К тому же, Курчгез уже успел перекусить. Поэтому, голод его не мучил. Но, его внимание привлек огромный кувшин, наполненный до отказа красным вином. Воистину, божественный напиток! Курчгез в этом уже успел убедиться. Этот мягкий на вкус вино сильно отличалось от местного кисловатого кумыса. «Пожалуй, я бы не отказался от глотка этого божественного напитка», – подумав, Курчгез все же решил оторвать взгляд от вина. Подняв голову, он осмотрелся. В центре как всегда сидел Махмуджан ибн Халиф, слева от него сидели Эль Херзук и Сабахаттин Аби, а справа советники: Фарух ибн Хасан и Ибрахим ибн Халиф. Остальные же младшие купцы сидели напротив них. Курчгез уже знал всех купцов по имени. Этих младших купцов звали Юсуф, Махрук и Кемран. Отсутствовал лишь один Шахрик эд Дин, который как уже успел заметить Курчгез, ошивался возле верблюдов. Заметив его появление, все сидящие подняли головы. Джус между тем, сел с краю и похлопав ковер, устланный на травянистой земле, предложил ему последовать его примеру. Курчгез сел на показанное ему место. На какое-то мгновение наступила тишина, затем молчание нарушил Махмуджан ибн Халиф. – Мы пригласили тебя, чтобы поговорить с тобой, – помолчав немного, Махмуджан ибн Халиф продолжил. – Как ты сам уже заметил, я и все мы решили довериться тебе. То есть, рассказать то, о чем тебе не следовало бы знать. Мы решили рискнуть. Поскольку, ты, уже успел завоевать наше доверие. – Благодарю вас за оказанное доверие, – Курчгезу было лестно слышать подобные слова от Махмуджан ибн Халифа. – Насколько я понял, тебе хочется знать, что же нас все-таки привело сюда, не так ли? – Да. Мне хотелось бы об этом узнать. – Но, прежде чем мы тебе все расскажем, нам хотелось бы спросить у тебя кое о чем, – вмешался Ибрахим ибн Халиф, дядя Махмуджан ибн Халифа. – Как самые мудрые в этом караване, мы с достопочтенным Фарух ибн Хасаном, долго не хотели давать своего согласия на то, чтобы рассказать тебе о нашей цели. Но, подумав, мы все же, дали свое согласие. К этому нас подтолкнули отчасти последние события. А теперь мы хотели бы спросить, что ты намерен делать сразу же по прибытии в город Ак-Буркут? – Не могу сказать точно, поскольку сам не знаю, – честно признался Курчгез. – Мы хотим знать, намерен ли ты остаться в городе или покинешь его? – Это зависит от обстоятельств, – подумав немного Курчгез, добавил. – Я кыргыз, и при угрозе нападения монголов, в чем я не сомневаюсь, долг требует от меня оставаться в городе и помочь горожанам. Но, все это разумеется, с согласия вождя города. Только он, то есть хан может запретить мне, помогать им. – Хорошо, мы одобряем твое решение, – сказал Ибрахим ибн Халиф. – Мы должны были убедиться в том, что ты достоин нашего доверия, – согласился с дядей Махмуджан ибн Халиф. – Ты развеял наше сомнения относительно того, что о тебе думал Сабахаттин Аби. - А что он обо мне думал? - не удержавшись, спросил Курчгез. Махмуджан ибн Халиф, взглянув на Сабахаттина Аби, ответил: – Он думал, что ты, получив свои деньги, тут же улизнешь. А нам, не хотелось бы, терять хорошего проводника, – помедлив немного, Махмуджан ибн Халиф продолжил. – Дело в том, что нам еще понадобились бы твои услуги. Если дело обернется в худшую сторону, нам придется поспешно покинуть эту местность. И где мы будем искать такого хорошего и надежного проводника как ты? Поэтому, мы рады, что ты не из тех, кто думает только о деньгах. В тебе, как я уже заметил, есть нечто, что отличает тебя от дикого кочевника. Это - твоя честь! Ты умеешь сохранять честь. Подобное очень редко встречается в людях. Ты, в какой-то мере похож на Эль Херзука. Это уже возносит тебя на равных с нами. И мы благодарим Всевышнего за то, что он направил тебя к нам. – Надо благодарить Шахрик эд Дина. Этот плут привел его к нам, – не удержался Махрук и, взглянув на Махмуджан ибн Халифа, улыбнулся, вместе с ним хихикнули Юсуф и Кемран. – Да, в этом есть и заслуга Шахрик эд Дина. Хотя, именно он то и известил монголов о нашем появлении. Но, надо признать также и то, что он, все же, в какой-то мере спас нас. – Или просто оттянул на некоторое время нашу смерть, – ехидно заметил Сабахаттин Аби. – Так или иначе… – Так или иначе, помолчите, пожалуйста! – перебил его Махмуджан ибн Халиф. Он взглянул на Сабахаттина Аби с укором. Тот, в свою очередь, опустив голову, притих. – Бедняга Шакрик эд Дин и так во всем винит себя. Не стоит все на него валить. Кстати, что это он там долго возится? Махрук, не мог бы ты пойти и поторопить его. Встав со своего места, Махрук вышел из шатра. Выйдя наружу, он осмотрелся и увидел в нескольких десятках шагах от себя Шахрик эд Дина. Махрук решил не махать ему рукой, а направиться к нему самому. Подойдя к нему, Махрук увидел в его руках то, зачем его отправили. – Пойдем тебя уже все заждались. – Знаешь Махрук, что мне больше всего нравится в нашем деле? – задумчиво спросил Шахрик эд Дин. – Не знаю, что тебе нравится, но, мы с тобой об этом еще успеем поговорить. А сейчас тебя все ждут, пошли, – нетерпеливо произнес Махрук. – О чем они там говорят? – спросил Шахрик эд Дин. – О том, что ты хороший купец и что от тебя все без ума! Ты пойдешь со мной или нет, а? Сколько раз надо повторять, что там тебя ждут! – воскликнул Махрук. – Да не кричи ты! Когда ты спокоен, я вижу в тебе хорошего скакуна, а когда ты кричишь, то похож на дикого осла, ей богу! – с этими словами, Шахрик эд Дин быстро направился к шатру. Встав как вкопанный, Махрук удивленно посмотрел вслед удаляющемуся Шахрик эд Дину. Озадаченно почесав затылок, Махрук не смог понять, что имел в виду Шахрик, сравнивая его с животными. «Он, что хотел меня оскорбить? И что вообще значит, похож на скакуна? Ничего себе у него чувство юмора. Надо его расспросить о смысле сказанного. Наверное, он обиделся, что я не захотел его слушать. Кажется, он хотел мне рассказать о том, что ему больше всего нравится в нашем деле. Ладно, надо перед ним извиниться. Может быть, слово похож на скакуна – это своего рода комплимент?». Подумав еще немного, Махрук решил не заходить в шатер. «Мое присутствие там не обязательно. К тому же, я могу обо всем там сказанном узнать от Юсуфа и Кемрана». Глава 2. Солнце начало сиять достаточно ярко, чтобы давать свое тепло всему окружающему ландшафту, все вокруг жило своей обычной жизнью. На джайлоо, раскинутой в огромной долине, паслись табун лошадей и отара овец. Юный пастух, напевая веселенькую песенку, гнал отару овец к водопою, которая находилась за холмом в виде небольшой реки. Тут же на просторной долине были раскинуты около сотни юрт. Юрты принадлежали кочевникам, которые жили здесь. Но самым интересным в этой долине были не юрты, а огромный каменный город, находящийся в самом центре. Это был город Ак-Буркут. Его построили по приказу Аксубай-хана сами кочевники с помощью мудрецов и ученых, собранных из соседних стран. На постройку города потребовалось двадцать лет. В течение двадцати лет кыргызские кочевники, из разных племен объединившись в одно целое, смогли воздвигнуть большую крепость, в которой они могли жить и находиться в полной безопасности. Сам процесс постройки никому до сих пор неизвестен. Поскольку с момента постройки этой крепости прошло пятьсот лет, и никто из тех, кто принимал участие в строительстве города, не дожил до сегодняшних дней. Осталась только легенда о том, что станет потом. Однажды разрозненные племена кыргызов, бросили Небу и Ветру вызов! Пообещав построить огромную крепость, это было глупость и нелепость! Поскольку кыргызы всегда кочующие, и на открытом небе ночующие, построить крепость сами не могли, зная это, Небо и Ветер им помогли. Но предупредили всех кыргызов, что они принимают их вызов. Только кыргызы должны помнить одно, что город исчезнет потом, все равно! Кыргызы на это согласие свое дали, и дни напролет строили и не спали. Небо и Ветер им во всем помогали, было похоже на то, что они людям не лгали. Поскольку, город быстро построить удалось, даже Небу и Ветру никак не спалось. И вот наступил день торжества! День – огромного пиршества! Небо было яркой и ослепительной, безоблачной и восхитительной! Ветер громко как раньше не шумел, а ведь безжалостно шуметь то он умел! Но, нет. В тот день, лишь легкий ветер подул. Кыргызы в построенный город вошли, и все они дома своим семьям нашли. Кыргызам жить стало лучше, чем раньше, поскольку город защищал их от всех, и это для кыргызов был успех! Затем однажды Ветер и Небо пришли, своими тяжелыми шагами в город вошли. И сказали они: слушайте нас кыргызские племена, здесь в этом городе вы посеете свои семена. Будете жить в мире и согласии, иначе с вами случится беда! Мы отвернемся от вас навсегда! Хорошо! - ответил им хан кыргызов, мы будем помнить об обещании, и никогда не начнем войну первыми. И стали жить они в мире и согласии, и никакие враги им не мешали, поскольку кыргызы им всем обещали, что если кто на них меч войны свой направит, то кыргызское племя свои крылья расправит! Для защиты города и своих земель, несмотря на холод, вьюгу и метель! Как сказал сам хан кыргызов: не ходите на нас войной, пусть нас мало и мы и очень слабы, но у нас есть защитники: Ветер и Небо! Не объявляйте нам войну! Иначе, мы попросим помощь у Неба. Не объявляйте нам войну! Иначе мы попросим помощь у Ветра. Не объявляйте нам войну! Иначе произойдет самое страшное: земля расколется, горы сдвинутся, ветер подует и гром ударит, когда враг нас к земле придавит! И тогда город исчезнет во тьме, появятся лужи и огромная река, скрытые под землей годы и века. Земля не достанется врагу! Не объявляйте нам войну! Только кыргызы могут здесь жить, и любой, кто решится напасть, попадет прямо к шайтану в пасть! Не ходите на нас войной! Все равно на руинах всего, зародится новая жизнь. Кыргызы будут расти и процветать, стрелять в вас из луков и дротики метать. С нами придется считаться, из одного блюдца с нами питаться. Приходите к нам без мечей и копий, наш народ будет дружелюбным и встретит всех с радостью. Чтобы подружиться с нами надо ворота дружбы отпереть, иначе мы можем с лица земли вас стереть! Именно так звучит кыргызская легенда. Это своего рода предсказание, оставленное далекими предками кыргызов своим потомкам. Благодаря этой легенде, кыргызы живут и крепнут. Ибо это их прошлое и будущее. Никто не может жить без прошлого и будущего в настоящей жизни. С близкого расстояния город был действительно большим. Высота стены достигало сорока метров. Две башни около ворот были на десять метров выше стен. Стены города были построены из каменных блоков. Основание стен были сложены из гранитных глыб, привезенных из Ак-Суу. Ак-Суу - это название огромного ущелья находящегося на северо-западной стороне долины. Там есть небольшое поселение горных охотников и каменотесов. Жители Ак-Суу являются основными поставщиками гранита, которых приобретают у них жители Ак-Буркута. Высота ворот достигают четырнадцати метров высоту и одиннадцать метров в длину. В задней части города имеются еще два запасных выхода. Однако две задние ворота вдвое меньше чем главные. Внутренняя часть города имеет восемнадцать кварталов. В каждом квартале по обе стороны находятся по три десятка небольших домов. Население города составляет свыше двадцати тысяч человек. В левой части города расположены конюшни и постоянный гарнизон. В правой же части вдоль стен имеются высокие постройки, где живут правитель города со своей семьей и члены семей Совета аксакалов. Правитель города Калмат-хан, он же - хан северо-западного каганата. В свои пятьдесят два года он выглядел еще молодым. Жену Калмат-хана звали Айсулуу. Она была на шесть лет младше своего мужа. У них была одна единственная дочь. Дочке хана недавно исполнилось восемнадцать лет, и звали наследницу престола хана северо-западного каганата кыргызов и ныне действующего правителя города Ак-Буркут Калмат-хана, Чолпонай. Так, в общем-то, и выглядел город, на тот момент, когда к ним направлялся огромный караван. В тот день Калмат-хан весьма озабоченный приближающимися событиями никак не мог заснуть. Поэтому с раннего утра он велел созвать Совет аксакалов. Поспешно собранный Совет аксакалов состоял из старейшин города, мудрецов, почитаемых народом. К ним относились с глубочайшим уважением, ибо они решали важные государственные дела. Даже сам Калмат-хан, часто прислушивался к их мнению, относительно решения тех или иных дел. И вот, наконец, когда был созван Совет аксакалов, Калмат-хан в нетерпении расхаживался в своих просторных покоях. Его беспокоила страшная весть, которую он получил от лазутчиков. Услышав шумные голоса аксакалов, Калмат-хан направился к ним, чтобы поделиться с плохой вестью и получить от них совет. Как только двери в огромную комнату, где сидели аксакалы, открылась, все они разом встали. Первыми вошли шестеро статных воинов в полном боевом снаряжении – это были личные телохранители Калмат-хана. Вслед за ними вошел и сам Калмат-хан. При виде Калмат-хана все аксакалы, молча, поклонились ему. После чего, все присутствующие аксакалы, подняв головы хором, поприветствовали его. Затем один из аксакалов взяв на себя смелость, обратился к Калмат-хану от имени всех аксакалов: – Достопочтенный Калмат-хан, позвольте вас поприветствовать от имени всех старейшин. Хвала Всевышнему, за то, что он ниспослал нам вас! Мы счастливы, видеть вас у трона как великого хана, дарующего мир и процветание городу Ак-Буркут. С момента вашего царствования по сей день, мы пожинаем плоды вашего правления. Ибо всем известно, что вы, как и ваш отец, правивший этим городом, до того как бог призвал его к себе, да раскроются перед ним врата рая, приносите нам радость и процветания, – закончив любезное приветствие, он приступил к делу. – Достопочтенный Калмат-хан, позвольте поинтересоваться о цели нашего созыва. Что такое могло случиться в столь ранний час, что вы решили собрать нас в вашем тронном зале? – Пока еще ничего не случилось. Но вчера наши лазутчики принесли плохую весть. Передовой отряд нашей регулярной армии, патрулирующий окраины наших владений заметили некоторое движение за окраиной скалистых гор, – ответил Калмат-хан. – Позвольте, но…что вы имеете в виду, говоря о каком-то движении? – спросил один из старейшин. – Я имею в виду, что надвигаются большие перемены. Похоже, что кому-то пришло в голову нарушить наш покой и уединение, – помолчав немного, Калмат-хан продолжил. – Несколько дней тому назад, лазутчики принесли срочное донесение от Жолболду баатыра, командующего пограничным отрядом о приближении какого-то каравана. Я не придал этому особого значения. Поскольку надеялся, что караван не станет углубляться в кыргызские земли. Думал, что они пойдут дальше по Великому Шелковому Пути. Однако я просчитался, караван направляется прямиком к нам, в город Ак-Буркут. – Но, что в этом такого? Обычный караван. Когда к нам приходил последний караван, три-четыре года тому назад? Они же к нам часто наведываются, – удивленно спросил один из аксакалов. – Да, но речь идет о необычном караване. По словам разведчиков, караван, приближающийся к нам, принадлежит одному из известнейших гильдий купцов. И ведет караван никто иной, как сам глава купеческой гильдии Махмуджан ибн Халиф! – услышав это имя, все сидящие ахнули. Похоже, было на то, что произнесенное Калмат-ханом имя было всем известно. Не скрывая удивленных взглядов, все разом начали шумно переговариваться. Только после того как Калмат-хан поднял руку, все умолкли. Воспользовавшись создавшейся тишиной, Калмат-хан продолжил. – Да, именно Махмуджан ибн Халиф вместе со своим дядей и несколькими старшими купцами, лично руководит движением каравана. По-правде говоря, я и сам был крайне удивлен, узнав об этом, – говорил Калмат-хан. – Самая крупная купеческая гильдия известная на весь мир, побывавшая во многих странах, и вдруг на тебе… направляющаяся к нам! С чего это вдруг, Махмуджан ибн Халифу понадобилось посетить наш кыргызский город? Я и сейчас над этим ломаю голову. Поэтому мне и понадобилась ваша помощь. Хочется, чтобы и вы немного поломали головы над этим. Ведь вы же старейшины, мудрецы, а вместе в целом являетесь Советом аксакалов. То есть головой города Ак-Буркут. Вот и ответьте мне на такой вопрос. – Хм-м…Странно, что сам глава купечества решил отправиться вместе с караваном. Ведь, насколько нам известно, он один из самых богатых купцов. Зачем он, рискуя своей жизнью, отправился вместе с караваном? – подняв брови, спросил один из аксакалов. – Послушайте меня уважаемые аксакалы, сейчас я иду встречаться со всеми военачальниками нашего гарнизона. А вы оставайтесь здесь и думайте, – сказав это, Калмат-хан удалился. Не успел он выйти, как все стали шумно спорить. Глава 3. Выйдя во двор, Калмат-хан чуть не столкнулся со здоровенной верзилой по имени Учкунбек. Учкунбек баатыр был начальником гарнизона города Ак-Буркут. Он был высокого роста и крепкого телосложения и являлся участником многих сражений. По озабоченному виду и потому как он быстро шел, можно было догадаться, что он куда-то очень спешил. Увидев Калмат-хана, Учкунбек баатыр остановился и, поклонившись, сделал приветственный жест. – Достопочтенный Калмат-хан, как хорошо, что я вас встретил. Я как раз направлялся в ваши покои. – В чем дело Учкунбек баатыр? – удивленно спросил Калмат-хан. – Я на счет того же каравана, – начал Учкунбек баатыр. – Видите ли, дело в том, что возникли некоторые осложнения. – Какие еще осложнения? В чем дело, говори. – Только что прибыл еще один гонец. Его прислал командующий пограничным отрядом Жолболду баатыр, – сделав глубокий вдох, Учкунбек баатыр продолжил. – Так вот, в донесении Жолболду баатыра говорится о том, что эти самые купцы, которые очень скоро к нам прибудут, привели за собой хвост. – О чем это ты? Какой еще хвост?! – нахмурив брови, непонимающе спросил Калмат-хан. – Я имею в виду, что караванщики прибудут к нам не одни. – Как это не одни? Да объяснишь ты мне толком, или нет?! – Хорошо, мой повелитель. Постараюсь объяснить вам более доходчиво, – сделав еще один глубокий вдох, Учкунбек баатыр вновь продолжил. – Похоже, купцы раскрыли тайную дорогу не только для себя, но и для наших врагов. Разведчики Жолболду баатыра заметили, что вслед за караваном в нашу сторону приближается многочисленный отряд монголов. – Что? Монголы?! О боже, только их нам еще и не хватало! – в ужасе воскликнул Калмат-хан. – Да. Похоже на то, что монголам наконец-то удалось найти дорогу в наш город. Теперь нас ждут большие неприятности. – Неприятности?! – воскликнул Калмат-хан. – Да это настоящая трагедия для нашего города! Ты представляешь себе, что будет с нами и жителями нашего города, если сюда ворвутся монгольские захватчики?! Они все здесь сметут, сравняют с землей! Камень на камне не оставят! О боже, надо принять срочные меры по защите города. Немедленно собери всех баатыров, и приведи их ко мне. – Будет сделано, – круто повернувшись, Учкунбек баатыр направился в сторону казармы. Оставшись один, Калмат-хан задумался. «Проклятый караван! Какого шайтана им понадобилось в нашем городе?! Теперь нам точно не миновать больших бед. Надо отправиться к аксакалам и сообщить эту страшную весть. Ну, Махмуджан ибн Халиф держись! Пожалуй, сразу же по прибытии тебе придется многое нам объяснить». Поразмышляв немного, Калмат-хан вернулся обратно в тот зал, где его ждали старейшины города. Увидев Калмат-хана двое стражников, охранявшие тронный зал расступились, пропуская правителя. Зайдя внутрь, Калмат-хан увидел аксакалов шумно переговаривающихся между собой. Увидев его, старейшины города сделали низкий поклон. – Достопочтенный Калмат-хан, мы, кажется, поняли, зачем к нам направляется одна из известнейших гильдий купцов, – сказал один из аксакалов. – Да? Неужели? – затем, сделав серьезный вид, сказал всем присутствующим. – Я рад, что вы хоть на что-то пригодились! – Простите, но… – обиженно начал было один из аксакалов, но Калмат-хан его перебил. – Я хотел сказать, что рад тому, как быстро вы разрешили столь трудную загадку. Вы ведь Совет аксакалов, следовательно, должны решать важные вопросы, а не собираться для того, чтобы шумно гоготать. – Значит вот какого вы мнения о нас?! – протестующим голосом заметил один из аксакалов. – Прекратите обижаться. У меня и в мыслях не было бросать тень сомнения на мудрость принятых вами решений. Не стоит обижаться на мои неосторожные высказывания! – сделав слабую улыбку, Калмат-хан продолжил. – Значит, вы поняли, зачем к нам приближается караван? Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения. Ситуация изменилась. – Что вы этим хотите сказать? – А то, что с приближением каравана у нас возникнут серьезные осложнения. Возможно, даже сейчас нам грозит опасность! – Какая опасность? – чуть ли не хором спросили аксакалы. – Начальник гарнизона Учкунбек баатыр сообщил мне, что разведчики Жолболду баатыра заметили монгольских собак, идущих вслед за караваном в нашу сторону. – Что?! Мы не ослышались? Монголы?! - в страхе воскликнули все. – Да. Пока нам не известно их точное количество. – Послушайте, а что если эти монголы идут вовсе не для того, чтобы напасть на нас, а? Может быть они просто … – Ну конечно! Эти монголы просто заблудились и случайно оказались сзади каравана, который как нельзя, кстати, направлялся в город Ак-Буркут. Или может быть, они присоединились к каравану, чтобы помочь нам вести торговлю с купцами, дабы они нас не надули?! Так вы думаете, а?! Это просто глупо, считать весь монгольский сброд еще большими глупцами. Какими бы дикарями не были монголы, тупоголовыми их не назовешь! Они очень хитры и коварны! – Что же нам теперь делать? – Ждать. Я приказал собрать всех баатыров для обсуждения наших дальнейших планов, – ответил Калмат-хан. Вдруг послышался какой-то шум, и в тронный зал вошли воины, наспех собранные начальником гарнизона Учкунбек баатыром. Все вошедшие были в доспехах и с кривыми мечами на боку. Это были высокие и статные воины, участники многих сражений, своей кровью доказавшие право именоваться баатырами. Зайдя в зал, все баатыры разом поклонились и сели на устланный на полу ковер. Всего, вошедших в зал баатыров, было одиннадцать. Они считались самыми прославленными в стране баатырами, много раз доказавшими свою храбрость и верность кыргызскому народу. Первого вошедшего звали Адыл баатыр. Он прекрасно владел копьем, и сам был под стать своему копью, поскольку был высоким и худощявым. Второго звали Сапар баатыр, сын прославленного в боях Жусупбека баатыра. Он был отличным стрелком. Сапар баатыр представлял собой полную противоположность Адыл баатыра. Поскольку был невысокого роста. Но был достаточно сильным, чтобы сражаться, иначе он бы не именовался баатыром. Третьего звали Бекжан баатыр, плотный коренастый воин, в его руках меч был похож на метлу. Стоило ему только махнуть, как враги, словно сухие листья разлетались в разные стороны. Четвертого звали Азамат баатыр, его отец Дамин состоял в Совете аксакалов хана. Азамат баатыр был самым подвижным воином. Одинаково владел как мечом, так и копьем. Пятый воин по имени Аскат баатыр, несмотря на свой невысокий рост, выглядел статным и красивым. Шестого воина звали Анарбек баатыр, сын храброго воина по имени Кумушбек баатыр, который в свое время хорошо отличился во многих боях. Остальных воинов звали: Тулеберди баатыр, Шернияз баатыр, Эсенгельди баатыр, Жолдош баатыр, Урмат баатыр и Нурбек баатыр. Последние тоже были не менее прославленными баатырами, завоевавшими себе почетное место рядом с остальными баатырами гарнизона города Ак-Буркут. И, наконец, в самом конце в зал вошел начальник гарнизона Учкунбек баатыр. – Внимательно взглянув на всех вошедших, Калмат-хан приступил к обсуждению дальнейших действий. Вначале выступил Калмат-хан затем, он предоставил возможность высказаться всем баатырам, которые предлагали немедленные упреждающие боевые действия. После баатыров слово предоставили аксакалам. И только в самом конце Калмат-хан выслушав все доводы и взвесив все за и против, принял окончательное решение. Решение принятое Калмат-ханом в общих чертах, заключалось в следующем: Жолболду баатыру, командующему пограничными войсками следовало немедля явиться во дворец и, получив соответствующие указания, с тремя сотней воинов, выйти навстречу движущемуся каравану и привести их в город. После чего, оставив на площади весь караван под усиленной охраной внутреннего гарнизона, пригласить во дворец только главу купечества с несколькими старшими купцами в сопровождении небольшой охраны. Остальные же купцы вместе с караваном должны были дожидаться их на главной городской площади. Сразу же после этого Жолболду баатыру было предписано, вместе со своими пограничными силами вернуться на приграничные земли для наблюдения за приближающимися монгольскими войсками. Далее выяснив намерения Гильдии купцов, Калмат-хан с согласия Совета аксакалов примет решение относительно целесообразности нахождения каравана в городских стенах. Между тем, Жолболду баатыр подпустив поближе к городу монголов и узнав их точное количество, должен будет совместно с силами регурярной армии под командованием Учкунбек баатыра, и поспешно мобилизованными частями ополченцев напасть на монгольских воинов и разбить их наголо. После детального обсуждения дальнейших действий, на всякий случай, было принято решение привести весь гарнизон в боевое положение. На следующий день, рано утром из ворот города Ак-Буркут вышли верхом на лошадях триста хорошо вооруженных воинов во главе с Жолболду батыром, который, явившись глубокой ночью в город Ак-Буркут, получил соответсвующий приказ от Калмат-хана. Глава 4. Ближе к полудню на зеленую долину из скалистой местности бесшумно вышла тысячная Мосулюка вместе с сотней Хурсакая. Конь Мосулюка шла медленно, поодаль от сотника Хурсакая. Хурсакай намеренно отставал от тысячника Мосулюка, боясь снова его чем-то прогневать. Хурсакая не очень-то обрадовало решение тысячника напасть на караван без разрешения генерала Мунджехбия. Но перечить тысячнику Мосулюку, он, после того вечернего совещания больше не посмел. Мосулюк сидел на своем коне, немного опустив голову. После долгих споров с сотником Хурсакаем Мосулюк решил обдумать дальнейший план действий самостоятельно. Его тревожило то, что его необдуманные действия как выразился Хурсакай, могут вызвать гнев генерала Мунджехбия. Но с другой стороны Мосулюку не давало покоя, этот чертов караван, которого ему любой ценой хотелось заполучить первым. К тому же накануне он уже принял решение выступить. Отказываться от своего решения уже было поздно. Единственным выходом оставалось напасть на караван и захватить его до того, как он войдет в город Ак-Буркут. Поэтому надо было действовать самым решительным образом, и в то же время не ошибиться. По-прошествии нескольких часов, с момента как они тронулись в путь, вернулись разведчики посланные вперед. Тысячник Мосулюк вызвал их себе, дабы поскорее выслушать их донесение. – Ну, что скажете? Вы обнаружили караван, где он находится? – нетерпеливо спросил Мосулюк. – Да. Караван разбил лагерь в часе езды от нас, – ответил один из лазутчиков. – Отлично! – обрадовался Мосулюк. – Позвольте еще добавить, – продолжил лазутчик. – Они выставили дозорных вокруг своего лагеря. – Надеюсь, у вас хватило ума, быть не замеченными или вы обнаружили себя?! – прищурив глаз, грозно спросил тысячник. – Нет. Мы двигались крайне осторожно, – начал отвечать лазутчик, – а когда увидели боевое охранение каравана, выставленное вокруг него, тут же отступили назад. – Хорошо! – улыбнувшись, Мосулюк знаком отпустил лазутчиков и повернулся к сотнику Хурсакаю, молча наблюдавшему за его расспросом. –Видишь Хурсакай мои лазутчики не хуже твоих оборванцев. А ты еще боялся, что они себя обнаружат. Пусть и мои разведчики проявят себя, или ты все еще думаешь, что твоя сотня лучше моей тысячной?! – Нет. Я не сомневаюсь в превосходстве вашей тысячной, тем более, когда тысячником является такой мужественный воин как Мосулюк! – вежливо ответил Хурсакай, выдержав паузу, он продолжил. – И потом, когда речь идет о монгольских воинах не важно, сотня это или тысячная и чья она. Важно то, что монгольский солдат в любом случае остается лучшим воином, в составе или во главе любого соединения! – Ты мастер слова! – улыбаясь, начал хвалить Мосулюк. – Умеешь ты таки находить слово Хурсакай. Я давно начал замечать, что твой язык хорошо подвешен. Хвалебные слова так и льются из твоих уст, хотя иногда эти же уста становятся жалом змеи, готовым больно ужалить. – Мои слова не более чем отражение правды, нежели чем тень лжи! – произнес Хурсакай. – Ладно. Давай лучше займемся нашим планом, – решил сменить тему разговора Мосулюк. – Что будем делать, у тебя есть какие-нибудь предложения? – Для начала нам следовало бы спешиться, – начал Хурсакай, – а потом распределить людей по своим местам. – Хорошо, – повернувшись к своей тысячной армии, Мосулюк громко приказал всем спешиться. – Что теперь будем делать? – задал вопрос Мосулюк, и сам же ответил на него. – Предлагаю атаковать караван прямо сейчас, пока все купцы находятся в лагере, полностью расслабившись. Своими громкими криками во время атаки мы полностью деморализуем их силы. – Да. Но ведь караван охраняют не купцы, а наемники, – решил напомнить Хурсакай, – и оттого, что купцы, расслабившись, загорают на солнце, наша атака не будет увенчано успехом. Наоборот она ничуть не безумнее попытки коня растоптать спящего слона! – Тогда, что же ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Мосулюк. Ему снова не нравились возражения сотника Хурсакая. – Мне хочется самому посмотреть на месторасположение лагеря и на его охрану, – ответил Хурсакай. – Все зависит от того, как расставлены караульные солдаты, в каком количестве и вооружении. Даже знание точного месторасположения верблюдов может сыграть нам на руку. – Хорошо, – согласился тысячник Мосулюк. – Отправляйся и посмотри все сам. Мне нужны точные разведданные, и помни вне зависимости от твоих данных, мы нападем на караван сегодня! Надеюсь, ты меня понял, Хурсакай? – Да, – после чего, вскочив на своего коня, Хурсакай вместе с несколькими воинами поскакал вперед. Через некоторое время сотник Хурсакай жестом руки дал знак своим людям, которые скакали вслед за ним остановиться и спешиться с лошадей. После того как все выполнили его команду, он приказал одному из воинов отвести лошадей к небольшим скалам расположенным слева от них. Взяв с собой оставшихся людей, а их рядом с ним было около дюжины, Хурсакай повел их вперед. После нескольких шагов сделанных вперед Хурсакай заметил открытое пространство. Окажись он там со своими людьми, их наверняка заметили бы дозорные, выставленные в качестве охраны каравана. Подумав немного, Хурсакай решил не идти в полный рост, поскольку это было опасно. Присев немного на сырую землю Хурсакай взял в руки свой меч и медленно начал идти ползком, следовавшие за ним воины последовали его примеру, на ходу вынимая из ножен свои кривые мечи. Ползти по каменистой местности было очень трудно, поскольку острые камни сильно царапали колени и локти. Однако, несмотря на эти трудности, все воины без исключения безропотно и так же молча как сотник Хурсакай проползли открытую местность, и дошли до отделявшего их густого кустарника. Наконец дойдя до кустарника, Хурскакай обернувшись, подал всем знак быстро лечь и замаскироваться. Кустарник оказался очень густым и тянулся на значительное расстояние, заметив это, Хурсакай очень сильно обрадовался, поскольку ползти по нему было гораздо безопаснее, несмотря на колючие шипы. По команде сотника Хурсакая монгольские разведчики начали ползти дальше, пока вдруг впереди не услышали тихие шаги. Шаги были отчетливо слышны, несмотря на то, что идущие старались не производить шума. Можно было с уверенностью сказать, что идущие в их сторону были не животными. Об этом можно было судить по лязгу оружия. Когда шаги приблизились, все воины, лежа на земле, крепко прижали в свои руки мечи, приготовившись к схватке. Однако сотнику Хурсакаю не хотелось обнаруживать свое присутствие раньше времени, поэтому он знаком руки дал своим людям понять о том, что дозорных нельзя трогать. Монголы, поняв его строгий жест, тут же притаились, слившись с густыми листьями кустарника. Через некоторое время, прямо перед носом затаившихся в кустарнике монгольских воинов, стараясь не производить сильного шума, прошли дозорные. Дозорный патруль состоял всего из пяти солдат. Все пятеро были в блестящих доспехах, поверх которых были накинуты темно синие плащи. Без сомнения это были дозорные из числа наемных солдат охранявших караван. Дозорные, пройдя несколько шагов от того места, где лежали монголы, постояли несколько секунд и, обменявшись короткими фразами между собой, двинулись дальше. Притаившиеся монголы, поняв, что их не заметили дозорные каравана, облегченно вздохнув, расслабили свои пальцы до этого крепко сжимавшие мечи. Не успели отойти дозорные, как разведчики по команде сотника Хурсакая тихо продолжили ползти. После того как проползли значительную часть кустарников, Хурсакай первым заметил караван. Караван стоял приблизительно в трехстах метрах от густого кустарника, в котором расположился Хурсакай со своими разведчиками. Понаблюдав за караваном какое-то время, Хурсакай решил вернуться. Но на всякий случай, он приказал своим людям оставаться в кустарниках, дожидаясь прихода остальных. Согласно его приказу, им запрещалось без надобности вступать в схватку с противником и обнаруживать себя. На то место, где они оставили своих лошадей, Хурсакай вернулся без труда, поскольку обратную дорогу он хорошо запомнил. К счастью на обратном пути дозорные ему не встретились. Быстро сев на своего коня он велел воину, охранявшему лошади остальных разведчиков, дожидаться его прихода здесь. Затем, пнув обеими ногами в бока свого коня, поскакал в сторону тысячной Мосулюка. Мосулюк заметив приближение сотника Хурсакая, потирая руки, вышел к нему навстречу. – Ну, что скажешь Хурсакай? – не дав Хурсакаю слезть со свого коня, задал вопрос тысячник Мосулюк. – Я полностью все разведал, если вы все еще хотите напасть на караван, то сейчас самое удобное для этого время! – соскочив со своего коня, ответил сотник Хурсакай. – Отлично! Что нам делать, скажи мне свой план? – нетерпеливо спросил Мосулюк и, обернувшись, дал знак остальным своим военачальникам подойти к ним и присоединиться к их разговору. Дождавшись пока соберутся остальные военачальники, Хурсакай усадив их в круг, вкратце обрисовал свой план нападения на караван. После недолгих споров, все присутствующие согласились с планом сотника Хурсакая. После обсуждения все встали и пошли по своим местам. Пока Хурсакай отделив свою сотню, отводил их в сторону, Мосулюк наспех подняв свою тысячную, решил произнести небольшую речь. – Слушайте меня, вы славные воины, гордость всей монгольской империи, – начал свою речь Мосулюк. – Вы все закаленные в суровых битвах воины, всегда заслуживали мое уважение! И вот теперь я решил воздать вам всем сполна награду за все заслуги перед монгольской империей. Как вы знаете на протяжении нескольких дней и ночей мы продвигались в чужие земли. Перед нами как передовым отрядом великой монгольской армии, генералом Мунджехбием была поставлена цель, проследить за караваном и найти дорогу в город Ак-Буркут. В город тех самых презренных кыргызов, которых мы всегда покоряли и которые служили нам как рабы. Эти горные бараны возомнили себя воинами, но как мы все знаем, они всего лишь жалкие травинки, что топчут наши кони, маленькие камешки, которых уносит ветер в степи! Для нас одолеть их ничего не стоит, и вы это прекрасно знаете! Разве я не прав, а?! Мы монголы покорители всех племен, множество раз выигрывавшие битвы с татарами, меркитами, китайцами и прочими жалкими племенами, запросто захватим городишки и поселения этих ничтожных кыргызов! В ответ прозвучали громогласные крики в строю и улюлюканья. – Но не для того я вас сейчас собрал, – услышав ожидаемые одобрительные возгласы и крики, продолжил Мосулюк, – чтобы говорить вам кто мы и кем являются кыргызы! Я собрал вас, чтобы спросить у вас о том, готовы ли вы получить свое вознаграждение, которое по праву принадлежит вам, но которую я не могу вам дать, потому что их у меня нет?! Но я знаю, где их взять и как вам их раздать. Как я уже сказал, лазутчики во главе с нашим доблестным сотником Хурсакаем выследили караван и выяснили, где находится та дорога, что, ведет к городу этих жалких и ничтожных кыргызов! Если мы знаем дорогу, зачем я спрашиваю у вас, нам ждать пока караван благополучно дойдет до него? Зачем нам терять драгоценное время? Или вы хотите, чтобы генерал Мунджехбий узнав о том, какую возможность мы теряем, поднял нас на смех, обозвав глупыми ослами, а? Или быть может, вы думаете, что для нас будет очень кстати, если идущие за нами тысячные Джунгарека и Эдигея первыми захватят караван и поделят между собою те сокровища, что по праву первенства принадлежат нам, а? За этими двумя тысячами Джунгарека и Эдигея идут все остальные, а что если свирепый тысячник Тайликхан со своей волчьей стаей, опередив всех нас, налетит на караван первым и приберет к своим рукам все богатства? Неужели вам не будет обидно, если то, что у нас под носом отберут другие? В ответ вся тысячная хором прокричала слово «нет!». – Если вы согласны, то я приказываю вам захватить караван! Уничтожьте всех этих тупых торгашей и принесите мне все золото, я уж сам их вам раздам по справедливости, – алчный Мосулюк сам сомневался в том, раздаст ли он по справедливости. Но главное было зажечь в глазах воинах искорку страсти и остроты перед предстоящим боем. Поэтому он с жаром продолжил свою уже затянувшуюся на его взгляд речь. – Ваша задача заключается в том, чтобы налететь на караван как соколы и уничтожить этих блестящих недоносков, разодетых в синие платья и возомнивших себя настоящими воинами, тогда как ими являемся мы, монголы! И еще пленных не брать! Их у нас будет вдоволь в городе, куда мы последуем после захвата каравана! Хурсакай со своей сотней разведчиков слушавший речь тысячника Мосулюка и наблюдавший за последовавшей бурной реакцией его воинов, не одобрительно покачал головой. Мосулюк слегка переборщил, когда заявил своим воинам о том, что разведчики Хурсакая нашли дорогу, ведущую в город Ак-Буркут. Он то прекрасно знал, что на самом деле это не так. Ему не понравилось и то, что Мосулюк приказал никого не оставлять в живых. По мнению Хурсакая, следовало, уничтожить лишь охрану каравана, а купцов и проводников ведущих их в город взять в плен живыми. Но он давно уже понял, что тысячник Мосулюк не прислушивается к его мнению, да и перечить ему было бесполезно и небезопасно. Вся эта затея с преждевременным нападением на караван сильно не нравилась сотнику Хурсакаю. Но поделать он ничего не мог, поэтому решил слушаться глупых приказов тысячника, а дальше действовать самостоятельно по обстоятельствам. Глава 5. В большом шатре было немного шумно все сидящие купцы, попивая вино, ожидали прихода Шахрик эд Дина. С того момента как за его поиском отправили Махрука, прошло довольно таки продолжительное время. Поэтому некоторые сидящие всем своим видом показывали свое нетерпение. В центре юрты сидел Махмуджан ибн Халиф, слева от него сидели Эль Херзук и Сабахаттин Аби, а справа советники Фарух ибн Хасан и Ибрахим ибн Халиф. Напротив них сидели младшие купцы Юсуф и Кемран чуть дальше удобно расположились Курчгез и Джус. Все сидящие в шатре, попивая вино, медленно пожевывали вареное мясо. Терпение всех сидящих подходило к концу, как вдруг, в шатер шумно шагая, вошел Шахрик эд Дин. Все присутствующие подняли свои головы и взглянули на Шахрик эд Дина. Шахрик эд Дин держал в своих руках какой-то тяжелый предмет, обернутый в темный плащ. Махмуджан ибн Халиф жестом указал ему место, куда ему можно было сесть. Шахрик эд Дин молча сел на указанное место и замер. Тем временем Махмуджан ибн Халиф, посмотрев в глаза Курчгезу, сказал: – В общем, как мы уже сказали, у нас больше нет причин скрывать от тебя истинную цель нашего приезда, – сделав небольшой вдох, он продолжил. – Но это пока только для твоих ушей. Нам не хотелось бы, чтобы ты, после того как мы войдем в город Ак-Буркут, раструбил всем кыргызам подряд о том, что за груз мы с собой привезли. – Вы можете положиться на меня. Я не стану об этом говорить ни одной живой душе! Неожиданно на улице послышался странный шум и топот ног. Для того чтобы выяснить причину возни Эль Херзук взглядом дал понять Джусу о том, что необходимо разобраться. Джус поняв, чего от него хочет Эль Херзук, кивнув головой, молча, вышел из шатра. Махмуджан ибн Халиф, еще раз взглянув на Курчгезу, жестом подозвал к себе поближе Шахрик эд Дина, который держал в руках предмет, аккуратно завернутый в темный плащ. Когда Шахрик эд Дин подошел и сел рядом с Махмуджан ибн Халифом, Курчгез немного напрягся, приготовившись увидеть то, что его очень сильно заинтриговало. Однако в тот самый момент когда, Махмуджан ибн Халиф хотел взять с рук Шахрик эд Дина завернутый в плащ тяжелый предмет, ему помешал ворвавшийся в шатер Джус. Все удивленно посмотрели в сторону Джуса, который с непроницаемым взглядом наклонившись к Эль Херзуку что-то прошептал ему на ухо. В тот же миг Эль Херзук вскочил со своего места и вышел с шатра вслед за Джусом. Немного удивленные действиями наемных солдат, купцы шумно загоготали. Махмуджан ибн Халиф, моментально забыв о том, что он хотел рассказать и показать Курчгезу съедаемый изнутри любопытством решил последовать примеру Эль Херзука и встав, вышел из шатра. Курчгез же тем временем с досадой посмотрел на предмет все еще находившийся в руке Шахрик эд Дина. В самую последнюю секунду, когда купцы вот-вот должны были Курчгезу раскрыть тайну своего путешествия, так некстати произошли переломные события, помешавшие ему еще на продолжительное время оставаться в безвестности об истинной цели приезда каравана. Шум на улице нарастал, было очевидно, что в споре участвовали Эль Херзук, Джус и Махмуджан иб Халиф. Услышав их возбужденные голоса, из шатра высыпались все сидящие там купцы, последним с неохотой вышел Курчгез. Курчгез не успел заметить, куда Шахрик эд Дин засунул тот странный предмет. Поскольку когда он вместе с остальными купцами вышел из шатра, в руках у него ничего не было. – Что здесь происходит? – первым спросил Ибрахим ибн Халиф у своего племянника Махмуджан ибн Халифа. За него решил ответить Эль Херзук. Он, быстро повернувшись ко всем присутствующим купцам, сказал следующее: – Наши дозорные патрулирующие внешние рубежи нашего лагеря, во время очередного обхода заметили присутствие посторонних лиц! – Каких еще посторонних лиц, кого вы имеете в виду? – спросил Ибрахим ибн Халиф. – По их словам следует, что в восточной части нашего лагеря, – произнося эти слова, Эль Херзук понизил голос, – где раскинуты густые кустарники, не буду показывать пальцем, вы их и так видите…так вот, в том самом кустарнике засели чьи-то лазутчики. Наши дозорные, заметив их присутствие, сделали вид, что они их не обнаружили и осторожно удалились с того места. – Но почему они их не задержали и не допросили? – вмешался Сабахаттин Аби. – Да и впрямь, вашим людям следовало задержать их! Вы надеюсь, уже отправили туда своих солдат? – задал вопрос Ибрахим ибн Халиф. – Нет, из соображений безопасности каравана, я не стал отправлять туда своих людей. Кто бы там не находился, сидящие там люди оттуда прекрасно видят всех нас, – начал отвечать на вопросы Эль Херзук. – Если мы сейчас начнем суетиться, сидящие там люди будут опережать нас на один шаг. Сейчас они думают, что мы не знаем об их присутствии. Пусть так и думают. – Если бы это были кыргызы, они не стали бы за нами тайком наблюдать, – вмешался Курчгез, – они просто вышли бы и, поздоровавшись с нами, пожелали бы нам счастливого пути и хорошей торговли. Для нас кыргызов торговцы считаются уважаемыми людьми, и встречать их в своей земле большая честь и радость. – Но если там прячутся не кыргызы, то кто же? – понизив голос, спросил Сабахаттин Аби. – Думаю, мы все догадываемся об этом, только не хотим признать это и произнести вслух, – спокойным голосом ответил Эль Херзук. – Неужто монголы?! – с дрожью в голосе, почти шепотом спросил Ибрахим ибн Халиф. – Да, скорее всего так дядя, – подтвердил его опасения Махмуджан ибн Халиф. – Эль Херзук и Джус склоняются к этой мысли, да и я тоже боюсь, что это так. – Но как они здесь так быстро оказались? – в голосе Сабахаттина Аби чувстовался страх. – Они, что вскачь без остановок шли за нами по пятам? – Скорее всего, именно так, – согласился Эль Херзук. – Я надеялся, что они собьются с пути и, потеряв нас из виду, отстанут. Но кажись теперь они, основательно сели нам на хвост. Не сомневаюсь, что там находятся лучшие лазутчики монголов. – На счет того, что они не самые лучшие разведчики, я мог бы с вами поспорить, – не согласился Джус. – Иначе они не позволили бы себя так легко обнаружить. С нашими разведчиками никто не сравнится! – Как вы думаете, Эль Херзук, сколько их там? – спросил Махмуджан ибн Халиф. – Не больше дюжины человек, – спокойно ответил Эль Херзук. – Так почему бы нам их не перебить! – спросил Ибрахим ибн Халиф. – Дюжина здесь и несколько сотен, а то и тысяч невдалеке от нас, – ответил Эль Херзук, – поэтому мы не станем их трогать, пусть думают, что они остались незамеченными. Возможно, скоро прибудут остальные, и мы тогда будем точно знать их количество, но от этого боюсь, нам легче не станет! – Так, вы полагаете, что они посмеют напасть на нас сейчас? – съежившись от страха, спросил Сабахаттин Аби. – Скорее всего, именно так и будет, провались я в самый глубокий колодец, если ошибаюсь! – сказал Эль Херзук. – И вы вот так спокойно об этом, говорите? – спросил Ибрахим ибн Халиф. – Что же будет с нами? – Не беспокойтесь, я уже отдал приказ всем своим людям приготовиться к сражению, – ответил Эль Херзук. – В настоящее время, не смотря на спокойствие в нашем караване, кипит подготовка к предстоящему бою. Джус уже расставил людей по своим местам. А вас, уважаемые купцы, я попрошу вернуться в шатер и ждать там. – Ну, что вы ждете, немедленно возвращайтесь в шатер, люди Эль Херзука сами разберутся с этими разбойниками! – поторопил их Махмуджан ибн Халиф. Услышав его властный голос, все купцы, вернувшись в шатер, стали там ждать дальнейших событий. – Курчгез, у тебя есть оружие? – спросил Эль Херзук. – Да, я всегда ношу собой короткое копье, а на ремне у меня висит кинжал, – ответил Курчгез. – Джус, выдай ему еще меч и щит, а сам отправляйся в конец каравана, будешь руководить боем там, – распорядился Эль Херзук. Джус направился в сторону своего шатра и, вернувшись оттуда, вручил Курчгезу меч, латы и щит. Курчгез из предложенных Джусом предметов, взял лишь только меч, отказавшись от остальных. Пока верблюды отдыхали, воины Эль Херзука спокойным видом расхаживались рядом с животными. Со стороны казалось, что они занимаются своей привычной работой, делая обход. Однако на самом деле каждый из воинов, сжимая в руках висевший на поясе рукоять меча, сосредоточенно смотрел по сторонам, ожидая нападения врагов. Эль Херзук тихо приказал своим людям занять выгодные для сражения позиции. Погонщики, носильщики, слуги и рабы незаметно сбившись в кучи, сидели, спрятавшись за верблюдами. Часть воинов, охранявших караван, спрятавшись за верблюдами и вьюками, лежали, приготовив луки со стрелами. Некоторые воины, крепко держали в руках уздечки своих отдыхавших коней, в любую секунду готовые вскочить на них. Таким образом, конница была приведена в полную боевую готовность и замерла в безмолвном ожидании. Эль Херзук неспешно прошелся по всем позициям своих воинов и, убедившись, что все его люди находятся на своих местах и готовы ко всем неожиданностям, вернулся на свое прежнее место, рядом с шатром главы купечества. Оглядевшись по сторонам, Эль Херзук знаком подозвал к себе Курчгеза, сидевшего рядом с верблюдами и самым спокойным видом вытирающего тряпкой лезвие меча полученного от Джуса. Встав со своего места, Курчгез на ходу положив меч в ножны, подошел к тому месту, где сидел Эль Херзук и сел рядом с ним. – Ну, что готов к битве со своими злейшими врагами - монголами? – спросил Эль Херзук. – Вполне, – ответил Курчгез. – Скажи мне Курчгез, как ты думаешь, откуда они ударят? – С направления тех самых кустов, где засели их лазутчики, точнее чуть правее от них. Сюда больше другой дороги нет. Они обошли скалистые горы и, выйдя на лужайку, оказались слева от нас. Их разведчики наверняка, ждут прибытия остальных монголов. – Скажи-ка мне Курчгез, а не могли они просто наблюдать за нами. Может, я ошибся, считая, что они хотят на нас напасть. Наверняка их лазутчики, убедившись в том, что мы все еще рядом с ними и никуда не собираемся от них деваться ушли с тех кустов. – Нет, – категорично ответил Курчгез, – они все еще там, взгляни на тех птиц, которые кружат над кустами, это говорит о том, что там все еще есть чье-то присутствие, иначе птицы давно сидели бы на веточках и весело щебетали бы. Эль Херзук подняв голову, увидел в том направлении, где были обнаружены вражеские разведчики небольшую стаю птиц. – Раз они решили напасть на нас до прихода в город Ак-Буркут, значит, подоспели остальные силы монголов, иначе они вряд ли решились на такой шаг, –предположил Эль Херзук. – Может быть, и подоспели, хотя я в этом сомневаюсь, – поделился со своим мнением Курчгез, – а может, им просто надоело наблюдать за тем, как мы маячим перед ними во всем блеске, и алчность взяло вверх над разумом. В любом случае, лазутчики никогда не стали бы так долго наблюдать с одного и того же места. Видимо у них есть четкий приказ оставаться на одном месте и дожидаться прибытия остальных. – У меня так и чешутся руки отдать приказ лучникам пустить горящие стрелы в те заросли, – признался Эль Херзук, – но будет лучше, если они будут считать свое нападения неожиданным, так они будут менее бдительны и поспешны. Шансы победить в этом бою у нас крайне малы, если у врагов окажется численное превосходство. Но, несмотря на это мы будем стоять до последнего. – Я предлагаю поступить иначе, – предложил Курчгез. – Если ты дашь мне Джуса и нескольких опытных воинов, мы могли бы захватить в плен монгольских лазутчиков и хорошенько допросить их о точном количестве вражеских сил, которых нам следует ожидать. Все равно они, так или иначе, нападут на этот караван. А если мы будем знать, с кем имеем дело, то у нас будут примерно одинаковые шансы с ними. – Допустим, я согласен, но как ты собираешься к ним приблизиться, они же, оттуда прекрасно видят нас? – спросил Эль Херзук. – Не беспокойся я здесь каждый холм, каждый кустик знаю, и обойти их для меня не составит труда, – уверенно ответил Курчгез. – Может, будет лучше, если сто человек из нашей конницы окружат те густые кусты и предложат им сдаться? – сделал предложение Эль Херзук. – Думаю любой монгол, будь он трижды героем, посчитал бы безумием вступать в бой с конницей готовой смять на свое пути все! – Монгольские лазутчики если уверены в том, что сюда идет подкрепление, откажутся сложить оружие и сдаться, наоборот они с удвоенной силой окажут нам сопротивление, – не согласился Курчгез, – а если рядом с ними за тем холмом расположено еще несколько сот воинов, тогда мы можем и вовсе рассредоточить свои силы и стать уязвимыми. – В таком случае, будем придерживаться твоего плана, бесшумного захвата лазутчиков, я сам пойду с тобой, – сказал Эль Херзук, – сколько человек мне взять с собой? – Двадцать человек будет достаточно, и еще отправь пять-шесть человек к тем холмам, – указав взглядом на холм, сказал Курчгез, – возможно там прячутся двое или трое воинов, которые держат наготове лошадей. – Каких лошадей? – непонимающе спросил Эль Херзук. – Ну не пешком же они пришли сюда эти лазутчики, – улыбаясь, ответил Курчгез. – Разумеется, они прискакали сюда на своих лошадях, а потом отвели свои лошади в сторону, оставив их под присмотром одного или двух человек. И дальше уже ползком двинулись в нашу сторону через ту открытую поляну и, наткнувшись на те густые кусты, удобно расположились там. Все прошло так, как и планировали Курчгез с Эль Херзуком. Незаметно обойдя кусты с двух сторон, Эль Херзук и Курчгез набросившись на монгольских лазутчиков, скрутили их и взяли в плен. Вслед за ними несколько воинов из охраны каравана привели связанного лазутчика вместе с их лошадьми. Монгольские лазутчики еще не пришедшие в себя, обезоруженные лежали возле ног Эль Херзука с кляпами во рту и связанные по рукам и ногам. Через некоторое время, оправившись от неожиданности, лица лазутчиков стали надменными и дерзкими. Эль Херзук предложил Курчгезу самому допросить лазутчиков. После нескольких заданных вопросов и попыток выудить какую-либо информацию Курчгез понял, что монголы не заговорят, и, скорее всего, будут молчать до последнего конца. Глядя на монгольских лазутчиков одетых в оборванные лохмотья из мехов и шкур животных, Курчгеза вдруг озарила хорошая идея, с которой он незамедлительно решил поделиться с Эль Херзуком. Глава 6. Сотник Хурсакай вернувшись на исходные позиции, где его прихода с нетерпением дожидался тысячник Мосулюк, доложил ему обстановку. После короткого обсуждения, сотник Хурсакай предложил напасть на караван только с одного направления, с того, где он оставил своих людей. По его мнению, открытым местом являлось только одно направления, с остальных трех сторон подойти к каравану было трудно из-за скалистых уступов. Кони и их всадники не смогли бы пройти по этим местностям, так как при атаке им пришлось бы все время спотыкаться об острые выступы камней. Хурсакай точно начертил на земле месторасположение каравана и их охрану. Согласно плану сотник Хурсакай должен был со своей сотней воинов незаметно подойти к густым зарослям и оттуда пускать стрелы в сторону защитников каравана. Тем временем Мосулюк со своей тысячной армией сделает молниеносную атаку. Как только наемники, охраняющие караван дрогнут, Хурсакай бросит свою сотню воинов в атаку. Таким образом, они смогут без особого труда рассеять всю охрану каравана и захватить все то добро, что находилось там. После обсуждения плана атаки, все двинулись в путь к намеченной цели. Первым к холму прискакал Хурсакай со своей сотней воинов. Оставив своих лошадей на том самом месте, где они оставляли прежде, они двинулись вперед. Хурсакай в спешке не обратил внимания на то, что кони, которых оставляли там его дюжина разведчиков, почему-то отсутствовали. После того, как все спешились, Хурсакай взяв собой двадцать воинов, ползком направился к густым кустам. Остальным он приказал дождаться, пока они не скроются за густыми кустами и только тогда двинуться вслед за ними группами по двадцать человек. Тем временем Мосулюк заняв свою позицию с другой стороны холма, приготовился ударить по врагу всей своей конницей. Хурсакай без труда прополз то расстояние, которое ему уже однажды приходилось пройти. Когда он с двадцатью воинами ползком приблизился к тому месту, где их прихода ждали его разведчики, он остановился, чтобы осмотреться. Дюжина его воинов неподвижно лежали вниз животом, держа в руках свои кривые мечи. Удовлетворительно хмыкнув, Хурсакай приблизился к одному из них и спросил: – Ну, что заждались вы нашего прихода? Сейчас мы подадим им жару! Вы, я смотрю, хорошо усвоили уроки наблюдения, раз уж лежите ничком без единого движения. Вместо ответа один из его лазутчиков не поворачивая голову в его сторону, дал рукой знак приблизиться к нему на расстояние протянутой руки и вместе с ним посмотреть в сторону лагеря противника. Подумав, что там есть на что поглядеть, Хурсакай приблизился и взглянул туда, куда пальцем указывал один из его лазутчиков. На первый взгляд в лагере было все тихо, однако, присмотревшись более внимательно, Хурсакай заметил одну странность, все воины ходили взад и вперед, посматривая в ту сторону, откуда должны были ударить тысяча монголов во главе с Мосулюком. Некоторые воины сидели за отдыхающими верблюдами, держа в руках луки и стрелы. Можно было без труда определить, что они были готовы к отражению атаки противника. – Неужели они догадались, что мы хотим на них напасть? Как такое возможно, ведь я же убедил Мосулюка, что наша атака будет внезапной и застанет всех врасплох! – Ну, на счет внезапности, мы, пожалуй, разочаруем вас! – вежливо ответил ему незнакомый голос, с ужасным акцентом. – Провались я в самый глубокий колодец, если это не так! Удивленно посмотрев в сторону свого разведчика, Хурсакай в нем никого из своих людей не узнал, хотя одежда и все остальное принадлежали его воинам. – Ты кто такой? – с выпученными глазами уставился на него Хурсакай. – Ты не из моей сотни?! – Кто, я? Я, Эль Херзук! – Эль… кто? – Херзук! В ту же секунду на его голову с ужасной силой опустился рукоять меча Эль Херзука, от которого Хурсакай сразу же потерял сознание. Не дожидаясь пока остальные воины как-то среагируют на этот поступок, все лежащие разом повернувшись, бесшумно нанесли смертельные раны двадцати воинам пришедшими вместе со своим сотником. Никто из двадцати воинов пришедших вместе Хурсакаем не успели и рты раскрыть, как были убиты переодетыми воинами Эль Херзука. Не теряя лишнего времени, Курчгез распорядился, чтобы тела убитых монголов были убраны с густых зарослей кустарника. Оттащив в сторону тела убитых монголов, Эль Херзук, Курчгез и еще десять воинов замерли в ожидании следующей группы. Чуть поодаль от них, рядом с караваном их сигнала помощи, на всякий случай, притаившись, ждали еще двести воинов. Со всеми последующими группами удалось расправиться без труда. За исключением того, что одному из монголов, несмотря на полученную ножом рану в грудь, все-таки удалось вырваться из цепких рук Курчгеза. Но не успел монгол привстать и сделать шаг как тут же был сражен тремя стрелами, одна из которых попала ему в шею. Несчастный упал навзничь и больше не шелохнулся. Эль Херзук нахмурив брови, посмотрел на Курчгеза, который, пожав плечами, виновато опустил глаза, затем, повернувшись в сторону, одобрительно помахал лежавшим неподалеку воинам, которые и выпустили стрелы. Как только последняя партия из двадцати воинов без единого писка была заколота мечами и кинжалами, Эль Херзук подозвал к себе ждавших его сигнала двухсот воинов и велел им, спрятавшись в этих кустах стрелять из луков в сторону нападающих монголов. Оставив в кустах за старшего Джуса, Эль Херзук взяв с собой Курчгеза и пленного монгола, двинулся к шатру. Там они, быстро привели в чувство сотника Хурсакая. Очнувшись, Хурсакай сразу понял, в какой ситуации он оказался. Краешком своего левого глаза, заметив, как воины в темно синих плащах волокут тела убитых монголов, Хурсакай не на шутку испугался за свою жизнь. Никому еще не удавалось перехитрить сотника Хурсакая, тем более заманив взять в плен. Испуганный и немного деморализованный Хурсакай не стал отпираться и геройствовать. При первом же допросе, учиненном грозным Эль Херзуком, и Курчгезом, он рассказал все о готовящемся нападении и количестве нападающих. По словам пленного сотника, следовало, что за холмом его сигнала дожидается тысяча монгольских всадников под командованием Мосулюка. Сигналом к атаке должно было послужить пущенная в небо стрела с красной лентой на конце. После допроса выйдя из шатра, Эль Херзук обращаясь к Курчгезу, спросил: – Ты думаешь, он говорит правду о количестве монголов? Может он врет? – Сомневаюсь, что он врет, – задумчиво ответил Курчгез, – посмотри на него, он же до смерти перепуган, боится за свою шкуру. – В таком случае, будем полагаться на сведения, полученные от него, иного выхода у нас в любом случае нет. Если верить ему, вслед за теми монголами под предводительством Мосулюка, сюда двигаются две тысячи монголов. А потом прибудут еще несколько тысяча воинов, с генералом… как он его назвал? Мунджехбием, кажется? Ты слышал о нем? – Да, и не только, – ответил Курчгез. – Я сражался в его рядах, помогая покорять другие племена, не кыргызские разумеется. В то время он командовал крупными соединениями монгольских сил. Сейчас, получается, по словам этого Хурсакая, в распоряжении генерала Мунджехбия около пяти-шести тысяч воинов, остальных отозвал к себе хан. – На счет них поговорим потом, – перебил его Эль Херзук, – у нас сейчас другая головная боль! Тысячи всадников, ожидают сигнала и вот-вот готовы ударить по нам, что нам с ними делать? – Пустить стрелу с красной лентой, – ответил Курчгез. – Дать сигнал к бою и сразиться с ними, иного выхода у нас нет. – Может, отправим нашу конницу в обход через холм? – Нет. Тогда их конница сможет нас без труда смять, – возразил Курчгез. – Лучше отправить пехоту. А конницу я предлагаю выставить вперед. Надо будет еще половину пехоты держать в резерве за караваном. – Сколько у вас конницы? – спросил Курчгез. – Верхом на коне, что-то около трехсот пятидесяти воинов и еще около пятисот пеших, – ответил Эль Херзук. – У них численное превосходство, – заметил Курчгез. – Ээ, ты, похоже, не видел моих воинов в деле? – не без ухмылки ответил Эль Херзук. – Каждый мой воин, стоит трех, а то и четырех монгольских солдат, они у меня лучшие! – Посмотрим, так ли это на самом деле, – тихо произнес Курчгез. – Не беспокойся, ты сегодня сам сможешь в этом убедиться, – начал говорить Эль Херзук. – Я даже выделю под твое командование своих нескольких воинов, ты будешь ими сам лично руководить, согласен? – Хорошо. – Кстати, скажи-ка мне Курчгез, когда ты служил в монгольской армии, какое у тебя было звание и сколько у тебя было в подчинении солдат? – решил спросить напоследок Эль Херзук. – Я был тысячником и соответственно, под моим командованием было тысяча солдат! – негромко ответил Курчгез. – Хм, ну раз так, то тысяча человек я, конечно, тебе выделить не смогу, – удивившись, после услышанной цифры, начал медленно говорить Эль Херзук, – но, вот сотню всадников, пожалуй, тебе дам! – Лучше будет, если я возьму пеших воинов, а конницу поведи сам, – не согласился Курчгез. – Я возьму сотню воинов и, обойдя их с левого фланга, ударю в тот момент, когда их передовая часть встретиться с тобой. – Тогда поступим так, – начал отдавать приказ Эль Херзук. – Мы пустим сигнальную стрелу, как только они появятся, двести лучников спрятавшиеся за караваном сделают по нескольку выстрелов. Я с тремя сотней всадников выйду к ним на встречу и попытаюсь отбросить их конницу, Джус с двумя сотнями воинов скрывшись в кустах, будет пускать в них стрелы, как только фланг противника дрогнет, Джус со своими людьми выскочит и набросится на них с правого фланга. А ты, тем временем обойдя их с левого фланга, ударишь сзади! Все пошло по плану, как только в небе появилась пущенная стрела с красной лентой, из-за холма выскочила огромная орда полуобнаженных монголов. С громкими гиканьями и улюлюканьями они двинулись в сторону каравана. В тот же миг на них с неба со свистами посыпались стрелы. Сраженные монголы, начали падать со своих коней. Когда они поравнялись с густыми кустами, оттуда тоже посыпались стрелы. Попав под мощный обстрел, монголы начали сбавлять скорость, прикрываясь своими маленькими круглыми щитами, но и это не помогало. Как только ряды монголов начали редеть, к ним навстречу выскочила конница Эль Херзука. Столкнувшись с отчаянным сопротивлением, монголы под натиском воинов в блестящих доспехах, начали отступать. В ту же секунду из-за кустов выскочили двести воинов во главе с Джусом и с криками «Аяк-уа-Эль–Херзук!» набросились на монголов с правого фланга. Монголы, не ожидавшие такого поворота событий, попытались прорваться через фланг, но Джус потеряв одну треть своих воинов, не дрогнув, с остатками сил опрокинул попытку прорыва с фланга. Тысячник Мосулюк потеряв большую часть своего войска, с диким ревом попытался отвести своих людей назад, но натолкнулся на Курчгеза, который с сотней вверенных ему воинов обойдя их с краю, неожиданно ударил с незащищенного тыла. После полуторачасового боя, потеряв две треть своего войска, Мосулюк попытался отступить. И когда это ему почти удалось, вслед за ними посыпались стрелы. Отступая, Мосулюк погубил оставшуюся часть своих людей, подставив их под стрелы лучников Эль Херзука. Наконец воины Эль Херзука одержали победу над противником. Из окружения тысячнику Мосулюку вместе с собой удалось вывести всего лишь около полутораста всадников. После сражения Эль Херзук дал указания Джусу сосчитать потери и оказать помощь раненным солдатам. Джус сделав перекличку, вернулся и доложил Эль Херзуку о потерях. После сражения с монголами выяснилось, что их потери убитыми составили сто восемьдесят шесть солдат, а раненных было свыше трехсот. Потери монголов вместе с сотней Хурсакая составили свыше восьмисот человек, еще около ста были взяты в плен. Это была полная победа. Но как впоследствии признался сам Эль Херзук, ими была одержана победа всего лишь в одном сражении, а впереди у них таких сражений ожидалось великое множество. Ближе к вечеру, когда раненым была оказана первая помощь, Джус приказал воинам собрать с поля брани все оружие и трупы. Когда тела убитых воинов, включая и монгольских, были собраны, все прочли молитву над павшими и похоронили их со всеми подобающими почестями. Глава 7. Генерал Мунджехбий сидел в своей юрте, задумчиво уставившись на пиалу с кумысом. Сделав глоток кумыса, он положил его обратно на скатерть. Вокруг было совершенно тихо, за исключением того, что маленькая муха, не давая покоя, с жужжанием летала в юрте. Подняв голову, генерал Мунджехбий отвел взгляд от налитого кумыса и начал, молча наблюдать за полетом мухи. Муха же сделав несколько шумных кругов возле головы генерала, приземлилась прямо на кумысе. Почувствовав, что может утонуть муха вдруг начала с отчаянным жужжанием барахтаться в кумысе, но не найдя твердую почву под ногами медленно погрузилась в белый кумыс. Взяв в руки пиалу, генерал Мунджехбий сделал глоток, поймав кончиком языка попавшую в кумыс муху, он не дал ей пройти дальше и, повернув голову в сторону, выплюнул на ковер. Муха, тут же оправившись с бешеным жужжанием, вылетела прочь с юрты. Снауржи послышались чьи-то шаги, и в юрту вошел тысячник Тайлихкан. – Простите, что прервал ваше спокойствие мой генерал, – обратился Тайлихкан, – но прибыл гонец от тысячника Эдигея, с весьма срочным донесением.